Павел Амнуэль

Пробуждение

Просыпаться было тяжело. Не хотелось. Не нужно. Но и сна уже не было.

- Мисс, - произнес над ее ухом мягкий, но настойчивый (странное сочетание - мягко-настойчивый) голос. - Пожалуйста, проснитесь.

Элис открыла глаза - со светло-зеленого потолка на нее смотрело лицо мужчины: не Сол, кто-то незнакомый, широко расставленные глаза, бакенбарды, как смешно, в наше время кто ж носит такую прелесть, будто со страниц старого диккенсовского романа...

- Пожалуйста, проснитесь, - сказали губы, а лицо оставалось неподвижным. Элис подняла руку, чтобы коснуться этой маски, но пальцы натолкнулись на мягкую теплую кожу. Мужчина моргнул, лицо исчезло, оставив на потолке серую тень, и тогда Элис окончательно вернулась.

Почему в лаборатории чужой мужчина? Никто не мог войти во время эксперимента - Сол этого не допустил бы. Где он? Элис повернула голову - у пульта сидел, низко наклонившись к клавиатуре, Алекс Волков, его легко было узнать по сутулой узкой спине и лысой макушке.

Краем глаза Элис увидела еще одного мужчину - он стоял в проеме настежь распахнутой двери, будто прикрывал ее своим грузным телом. Форма... Полицейский?

Элис приподнялась на локте, и провода натянулись, несколько датчиков отлепились, и на пульте это отозвалось разночастотным писком. Сол... Где же, наконец, Сол?

Она знала, где Сол. Не впускала в сознание. Не хотела. Не понимала. Но видела: справа от пульта, между столом и дверью, лежала груда светлозеленого тряпья, из которого почему-то торчали ноги в синих джинсах, а туфель на ногах не было, туфли стояли - это бросилось Элис в глаза - справа от компьютерного столика. И еще...

Элис не успела разглядеть. Точнее, не успела понять. А еще точнее - не позволила себе понять то, что увидела.

Между ней и грудой тряпья возник темный силуэт (лампа, висевшая над дверью, освещала человека со спины, и он выглядел собственной тенью), и незнакомый голос сказал:

- Позвольте, я помогу. Эти провода вам мешают...

- Кто вы? - спросила Элис. - Что происходит? Где... Где Сол? Что вы с ним сделали?

*   *   *

Старший инспектор Реджинальд Дайсон перелистывал страницы своего потрепанного блокнота. Конечно, все, что он сегодня обнаружил и что могло бы помочь в расследовании этого странного дела, было уже записано в файл и передано в компьютер управления полиции, но Дайсон не то чтобы не доверял современной технике - он ее не любил. Не любил мобильных телефонов, хотя прекрасно понимал, какое это замечательное изобретение. Не любил компьютеры, зная, разумеется, что без них нынче и шагу не ступишь, а информацию, кроме как из компьютеров, порой и получить неоткуда. Это не играло роли. Он не любил свою машину - последнюю модель "форда", - но приобрел именно ее, потому что у его начальника, майора Ротшильда, была похожая, и нужно было соответствовать.

Ред Дайсон всю свою сознательную жизнь поступал так, чтобы соответствовать - в школе и колледже соответствовал избранному имиджу первого ученика, хотя терпеть не мог заниматься и с большим удовольствием проводил бы время с приятелями на вечеринках. В полицейской академии курсант Дайсон лучше других стрелял, бегал и решал сложные криминальные задачи, он был на хорошем счету, но в глубине души всегда знал, что работу эту не любит. Нужно было, однако, соответствовать избранной модели поведения - именно в полиции он мог достичь того, чего вряд ли добился бы, став инженером или, скажем, врачом, как сидевший сейчас перед ним доктор Волков.

Реджинальд Дайсон не любил полицейскую рутину, но с детства обожал разгадывать загадки. Он их коллекционировал, записывал, сортировал и никогда никому не загадывал, наслаждаясь раскрытой тайной сам, лично, и в работе для него самым важным был момент возникновения тайны. Если тайны не было - какая тайна в пьяном мордобое на улице в холодный субботний вечер? - он создавал ее сам, и порой его усердие приводило к неожиданным открытиям. В прошлом году в самой тривиальной ситуации - жена заколола мужа в приступе ревности, застав его в супружеской постели с молоденькой любовницей - старший инспектор Реджинальд Дайсон не смирился с жизненной банальностью и, копая там, куда его коллеги и не подумали бы заглядывать, обнаружил загадку семейного права наследования и выяснил, что за убийством из ревности скрывались куда более внушительные причины, тянувшиеся из далекого прошлого, когда убийца и жертва еще даже на свет не появились. "Дело о скрытом наследстве" были описано во всех газетах, и журналисты сошлись во мнении, что Дайсону просто повезло - этот медлительный и туго соображающий полицейский на самом деле вряд ли способен столь глубоко проникнуть в суть преступления.

Сидя в закутке комнаты медперсонала напротив нервничавшего и курившего сигарету за сигаретой доктора Волкова, Дайсон думал о том, что повезло ему не тогда, а сейчас, потому что здесь не нужно было прилагать усилий, чтобы придумать тайну - тайна существовала уже в тот момент, когда врачи, медсестры и даже больные на других этажах услышали приглушенный, но все равно громкий хлопок.

- Где вы находились, когда услышали выстрел? - спросил он наконец и написал на чистом листе блокнота сегодняшнее число: 19 июля 2003 года.

- Я уже говорил, - раздраженно сказал врач, удивляясь поразительной тупости нынешних криминалистов, которым по два или три раза приходится повторять одно и то же.

- В неофициальной обстановке, - кивнул Дайсон. - А сейчас я снимаю официальные показания, которые будут внесены в компьютер, распечатаны и затем подписаны вами. Итак?

- Я заканчивал обход терапевтического отделения, - демонстративно вздохнув, сказал доктор Волков.

- Один? - перебил Дайсон, чем вызвал гримасу неудовольствия на лице врача.

- Нет, - неприязненно отрезал Волков. - Я - дежурный врач по отделению. Со мной были палатные врачи и медицинские сестры. Мы выходили из восьмой палаты, последней по коридору со стороны лестницы. Услышав громкий хлопок, я не сразу понял, что это выстрел. В клинике такие звуки... необычны, скажем так. "Что это?" - спросил я. Рядом оказалась старшая сестра Флоберстон. "Где-то что-то упало", - сказала она. Но то, что мы слышали, не было похоже на звук падения чего бы то ни было, я так и сказал. Трудно было определить направление. Мне показалось, что звук раздался откуда-то снизу, но старшая сестра утверждала, что - сверху. "Это звук выстрела", - сказал я. "Чушь собачья", - ответила старшая сестра, она бывает несдержанна на язык, я не обращаю внимания, она замечательный специалист, без нее больные чувствовали бы себя...

- Итак, - прервал Дайсон, - вы сказали, что это звук выстрела. Вы заметили время?

- Конечно, - буркнул Волков. - Одиннадцать тридцать шесть. Электрические часы висят на стене над входом в третью палату. Лестница была от меня в двух шагах, а лифт - в противоположном конце коридора. Поэтому я направился к лестнице и спустился на второй этаж.

- Старшая сестра Флоберстон...

- Последовала за мной, хотя и продолжала бубнить, что нужно подняться на этаж выше.

- На втором этаже...

- Хирургическое отделение. Спустившись, мы столкнулись с доктором Гинсом, палатным врачом, он как раз собирался подняться наверх, потому что ему показалось, что именно сверху слышал приглушенный звук, похожий на выстрел.

- Он так и сказал: "Звук, похожий на выстрел?" У него не было сомнений?

- Относительно сомнений спросите у него, - бросил доктор Волков. - Сказал он именно эту фразу, и сестра Флоберстон, естественно, не преминула заявить, что надо было сразу ее слушать, а не терять зря время. После чего мы уже втроем поднялись по лестнице на четвертый этаж.

- Почему не в лифте?

- Лифт находится в противоположном конце коридора, - терпеливо повторил доктор Волков. - Быстрее было подняться по лестнице.

- Это верхний этаж клиники, - сказал Дайсон, задумчиво глядя на лежавший перед ним блокнот и, не услышав ответа, спросил: - Верно?

- Верно, - сухо ответил Волков, готовый взорваться - своими глупыми вопросами полицейский выводил его из себя.

- На четвертом находятся только исследовательские лаборатории?

- Вам уже прекрасно известно, - едва сдерживаясь, сказал Волков. - Это экспериментальное отделение. Здесь проводятся научные исследования в различных областях медицины и медицинской биологии. Шесть блоков, каждый из которых представляет собой хорошо оснащенную лабораторию.

Дайсон кивнул, поставил закорючку в блокноте и сказал:

- На всем этаже были заняты только лаборатории доктора Туберта и... - он сверился со списком, - доктора Палмера. Это довольно далеко от комнат доктора Туберта, и потому утверждения доктора Палмера и его ассистента Фрома о том, что они не слышали выстрела или не обратили на него внимания, разумеется, могут соответствовать действительности. Если распределить по времени... Впрочем, это неважно, лаборатория Туберта была закрыта изнутри, и никто не мог открыть дверь даже с помощью кодового набора. Может, вы действительно прибежали минут через пять после выстрела, а может, вы все - каждый в отдельности - были здесь гораздо раньше. Может - до преступления. Не знаю. Но войти, выстрелить и выйти никто все равно не мог, верно?

Волков кивнул.

- Значит, стрелял либо сам Туберт... да, я понимаю ваш жест, доктор... Это невозможно, вы, как врач, знаете это лучше меня. Остается Элис Бакли, поскольку, кроме нее, в лаборатории не было ни одной живой души.

- Мисс Бакли не могла этого сделать, - резко сказал доктор Волков. - Она спала с девяти утра, ее разбудили в вашем присутствии. Аппаратурные данные показывают, что мисс Бакли не просыпалась ни на минуту и в момент выстрела находилась в фазе глубокого сна, альфа-ритм в абсолютно спокойном состоянии, множество других параметров... Подозревать ее в убийстве у вас еще меньше оснований, чем меня или старшую сестру Флоберстон.

- Понимаю, - вздохнул Дайсон и захлопнул наконец блокнот. - Вы дадите мне экспертное заключение на этот счет?

- Хоть сейчас.

- Замечательно.

Выйдя в коридор, старший инспектор запустил обе пятерни в свои густые бакенбарды, выращенные исключительно для того, чтобы скрыть от постороннего взгляда многочисленные следы юношеской болезни - когда ему было восемнадцать, угри так его мучили и выглядели так безобразно, что он готов был утопиться, особенно после того, как признался в любви Элизе Манбар, самой красивой (он так полагал) девочке в школе. Она не удостоила его ответом, даже не подняла на него взгляд, ведь тогда ей пришлось бы увидеть его лицо, обезображенное волдырями. Он не утопился, конечно, но с тех еще пор возненавидел врачей и всю их хваленую медицину: вытаскивая с того света безнадежных больных, они не могли справиться с простой юношеской хворью. Со временем - через три долгих года! - угри исчезли, но лицо Реда теперь напоминало изрытое траншеями поле брани. Единственной возможностью создать себе новый имидж стали бакенбарды, и Реджинальд Дайсон отращивал их с такой же страстью, с какой в свое время любил жестокую Элизу.

Почесывая бакенбарды, Дайсон постоял минуты две в коридоре и, приняв решение, направился к лифту. Само по себе убийство, если его грамотно и быстро раскрыть, - хорошая возможность повышения по службе, это разговоры о том, какая светлая у старшего инспектора Дайсона голова, это самоуважение, наконец. Но... В данном конкретном случае женщина не могла убить своего любовника, проводившего над ней научные эксперименты, потому что она спала, и это подтверждают приборы. Любой суд - а уж присяжные точно - будет доверять экспертизе больше, чем здравому смыслу. А здравый смысл утвержал, что убить Туберта могла только Элис Бакли, иначе пришлось бы привлечь к объяснению мистические силы. Окна закрыты шторами, только одна дверь - в коридор. И дверь эта заперта изнутри на кодовый замок, причем внутренний шифр не совпадает с внешним. Чтобы войти в лабораторию, полицейскому механику понадобилось двадцать три минуты, а уж Локателли свое дело знает будь здоров, опыта у него больше, чем у иного медвежатника.

Говорить о том, что убийца Туберта вошел, выстрелил и смылся в неизвестном направлении, мог лишь дилетант или сочинитель триллеров вроде Кинга, ловко управлявшегося со словами и абзацами, но наверняка ни разу не видевшего в реальной жизни, как из пробитой грудной клетки толчками вытекает черная венозная кровь...

Перед распахнутой дверью лаборатории стоял, сложив руки на груди, сержант Харрис. Увидев шефа, он доложил, что никто за это время не входил, не выходил, и вообще...

- Хорошо, Лес, - Дайсон похлопал Харриса по локтю (хотел по плечу, но ведь не дотянешься, не подниматься же на цыпочки!) и вошел в комнату. Белый контур на полу по-прежнему притягивал к себе взгляд, но черных пятен уже не было - отправляясь с доктором Волковым искать пустое помещение, чтобы записать его показания, Дайсон приказал кровь подтереть, а следы, если они вообще были, старый друг Майк Фэрроу снял со всех поверхностей. Дайсон уже знал результат предварительного анализа: на пистолете остались смазанные отпечатки, не поддающиеся идентификации. Убийца аккуратно достал оружие из большого внутреннего кармана пиджака Соломона Туберта, воспользовавшись, скорее всего, одной из гигиенических салфеток, пакетик с которыми лежал на тумбочке. Несколько таких салфеток - скомканных после использования - детектив нашел в ведре для мусора. Убийца был нетороплив, а Туберт даже не обернулся?

Мисс Бакли, похоже, только сейчас полностью пришла в себя - на лицо ее вернулся румянец, и глаза смотрели не с мутной поволокой, как полчаса назад, когда явился брат Элис, извещенный о трагедии в клинике. Фредерик Бакли работал в Элбертонском университете в должности приват-доцента, преподавал астрономию и вел исследования в области, о которой старший инспектор Дайсон не имел ни малейшего представления.

Элис сидела на кушетке, привалившись к стене, Фред Бакли молча держал сестру за руку. Дайсон придвинул от компьютера к кушетке вращающееся кресло, сел и сказал осторожно:

- Я очень сожалею, мисс Бакли...

- Почему? - с тоской произнесла Элис, - почему никто не хочет говорить мне правду?

- Правда, мисс, - начал Дайсон, - заключается в том, что доктора Туберта убили. В этой комнате. В вашем присутствии. Вы что-нибудь слышали? Выстрел? Разговор? Слова какие-нибудь?

- Я спала, - Элис говорила так тихо, что Дайсону пришлось наклониться и напрячь слух. - Я ничего... Когда проснулась, увидела вас... Сол... Почему?!

- Вы о мотиве, - кивнул Дайсон. - Признаться, меня пока больше интересует способ. Как это произошло.

- Фред сказал, что...

- Я сказал, что Сола застрелили из его собственного пистолета, - вставил Фредерик Бакли. - Это ведь так?

- Да, - кивнул Дайсон. - И я не очень понимаю, почему доктор Туберт носил с собой оружие, на которое у него не было разрешения. Он опасался кого-то?

- Он никого не опасался, - сказала Элис, высвобождая ладонь из руки брата.

- Сол носил пистолет по привычке, - вмешался в разговор астрофизик. - Я у него как-то спросил... Он сказал, что без "беретты" чувствует себя будто голым. Почти десять лет он не расставался с оружием.

- Вот как? - удивился Дайсон. - Значит, у него все-таки были враги.

- Конечно, - согласился Бакли. - Миллиона три врагов, и каждый мог его убить.

- Не понял, - нахмурился старший инспектор.

- Вы, вероятно, еще не знаете... Сол приехал в Штаты из Израиля.

- Это мне известно, - кивнул Дайсон. - Получил приглашение на работу, у него была зеленая карточка.

- А в Израиле, - продолжал Бакли, - Туберт жил в поселении Эли, на оккупированных территориях. Там вокруг палестинские поселки. И оружие есть у каждого поселенца - на дорогах опасно, можно получить пулю из засады. А Туберт каждый день ездил на работу в Иерусалим.

- Вот оно что, - протянул Дайсон. - Оккупированные территории. Понятно. Три миллиона врагов - слишком сильно сказано, не так ли? Здесь, в Штатах, он тоже опасался палестинцев?

- После одиннадцатого сентября...

- Ах, оставьте, - поморщился Дайсон. - Лично доктору Туберту кто-нибудь угрожал?

- Нет... - не проговорила, а будто простонала Элис.

- Как вы не понимаете, - терпеливо, будто несмышленному младенцу, объяснил Фредерик. - Доктор Туберт привык к оружию, как к собственной ладони...

- Это я понимаю, - резко сказал Дайсон. - Настолько привык к оружию, что приобрел его несмотря на отсутствие разрешения. Хорошо, оставим, это другая проблема... Вы утверждаете, мисс Бакли, что не слышали выстрела?

- Я спала.

- Верно. Но когда буквально в двух метрах стреляют...

- Это медицинский сон. Я не могла проснуться, даже если бы стреляли из пушки.

- Снотворное? - понимающе поднял брови Дайсон.

- Нет, Сол использовал другой способ. Снотворное - это химия, оно вызывает в мозгу какие-то реакции, я в этом не разбираюсь, но Сол усыплял реципиентов...

- Как вы сказали, мисс? Ре...

- Реципиент, - пояснил Фредерик, - это человек, участвующий в эксперименте в качестве... м-м...

- Подопытного, - догадался Дайсон. - Понятно. Значит, без снотворного. Как же он заставлял вас заснуть?

- Внушение. Воздействие с помощью электрических импульсов на отдел мозга, управляющий погружением в сон.

- Зачем? - поинтересовался Дайсон. На самом деле ему было все равно, зачем и почему проводил доктор Туберт свои медицинские эксперименты. Но пусть женщина говорит, пусть говорит все, что хочет, а он улучит момент и в нужное время задаст будто невзначай нужный вопрос.

- Сол исследовал состояние глубокого сна, подсознательные реакции... Когда спишь, организм как бы погружен сам в себя. Если сон не глубокий, то человек способен воспринимать внешние раздражители. Достаточно громко хлопнуть в ладоши или крикнуть - он проснется. Вы сами, наверно, много раз просыпались, когда кто-нибудь кричал за окном или машина проезжала.

- Конечно, мисс. Потому я и поражаюсь тому, что вы не слышали выстрела, произведенного...

- А в состоянии глубокого стимулированного сна внешние раздражители не воспринимаются. Сон замещает реальность. Если не подать мозгу сигнал определенной кодировки, можно проспать много часов. В конце концов просыпаешься, конечно, но состояние при этом очень неприятное. И если разбудить раньше срока - тоже, как будто тонешь, а тебя тащат за волосы...

- Спасибо, - вежливо произнес Дайсон. - Пожалуй, я не буду сейчас больше мучить вас вопросами, мисс Бакли.

- Тем более, что это не имеет никакого смысла, - сказал Фредерик и, подав руку сестре, помог ей подняться на ноги. - Вы знаете, где Элис можно найти, верно?

- Конечно, - кивнул инспектор.

*   *   *

- Ты действительно ничего не помнишь? - спросил Фред, усадив сестру рядом с собой в машину.

Элис поморщилась, ей трудно было говорить, голова была не просто тяжелой, она с трудом удерживалась на плечах, вот-вот скатится и будет лежать на земле, подобно гнилому арбузу, и глаза ее будут смотреть... куда?

- Я не могу... - пробормотала Элис. - Пожалуйста, не нужно домой. Отвези меня куда-нибудь... В "Караван".

- Мы собирались туда с...

- Пусть будет так, будто ничего не случилось! Пожалуйста...

- Хорошо, - пожал плечами Фред и вывел машину со стоянки. Будто ничего не случилось. Насколько он понял из утреннего звонка Сола, тот собирался объявить сегодня о том, что он и Элис поженятся. Может, назначил бы день свадьбы. Теперь... Будто ничего не случилось?

До ресторанчика, расположенного у въезда в город, неподалеку от моста через Саванну, доехали быстро - на авеню Линкольна закончились дорожные работы, движение, наконец, возобновилось, не пришлось ехать в объезд. Заняли столик в углу, Фред сделал заказ.

- Этот детектив, - сказал он, когда официант отошел от столика, - считает, что Сола убила ты.

- Он не может так считать!

- Пожалуйста, не кричи. Он не может считать иначе, - Фред наклонился через стол и взял ладони Элис в свои. Господи, подумал он, какие у нее холодные руки... - Запертая изнутри комната. Только ты и Сол. То, что ты спала, - аргумент для любого медика, но не для офицера полиции.

- Это невозможно!

- Что мы знаем о Соле? - перебил Фред сестру. - Я вижу, ты в состоянии рассуждать, давай переберем варианты. Все равно этим будет заниматься старший инспектор Дайсон.

Официант принес на подносе тарелки с салатом, мясо с картофелем-фри и крепкий кофе для Фреда, минеральную воду для Элис. Фред с утра не ел и набросился на еду.

- Сол намекал в последнем разговоре, - проговорил он с полным ртом, - что объявит о вашей свадьбе. Это так? Он сделал тебе предложение и ты согласилась?

- Господи... - пробормотала Элис. - Сол сказал... Нет, он не делал мне предложения. Но был такой вечер... Вчера...

*   *   *

Верхний свет они погасили, а ночник остался гореть и подсвечивал их сбоку, отчего Солу казалось, что все происходит впервые, не так, как обычно. Элис сама предложила ему: "Поедем к тебе". Она бывала у него много раз, но всегда по делу и никогда сама не предлагала остаться на ночь.

Показывая, где стоят шампуни и где висят полотенца, Сол так нервничал, будто все у них было впервые, все только начиналось, как в тот зимний вечер, когда они долго говорили о сущности разума и решили, что прийти к согласию по этой важной проблеме мужчина и женщина могут только в одном случае: если они любят друг друга и готовы друг друга понять, несмотря на разницу в ментальности.

"Иди ложись", - шепнула Элис, закрывая за собой шторки в ванной, и Сол послушно отправился в спальню, вспоминая почему-то свой первый сексуальный опыт с молоденькой солдаткой, когда они (всего шесть лет назад это было, а кажется, что прошла вечность!) вдвоем коротали время в "караване" на окраине какого-то забытого Богом поселения в Самарии, названия которого Сол сейчас не смог бы вспомнить даже под страхом смерти. Имя девушки помнил - Сарит, - а вот название "охраняемого объекта" начисто выветрилось из памяти.

Он разделся и лег, и, ожидая Элис, представлял, как она стоит под горячей струей, подняв руки, вода стекает по ее спине и груди, глаза у Элис закрыты, ее самоощущение странным образом передается ему, и по его коже катятся капли, будто горячие шарики... Сол отогнал видение и заставил себя вернуться к проблеме, которую они вчетвером обсуждали за ужином в "Караване".

"Мы пока не доказали, что речь идет именно о симбиозе, - заявил Алекс Волков, накладывая себе в тарелку порцию салата. - Симбионты зависят от физического состояния друг друга. Если акула ранена, рыба-прилипала погибает первой. В нашем же случае мы не представляем физической природы галактоида. Она может быть любой, верно? Значит, симбиоз - сильное предположение, и не более того. Скорее можно говорить об обмене информацией"...

"Странно, Алекс, - прервал Волкова Фред, - что вы именно сегодня вернулись к этой проблеме. Мы все согласны с тем, что общий смысл существования живых организмов - тем более разумных, - общая их зависимость от внешних природных явлений, это и есть одна из форм симбиоза".

"Да, - упрямо сказал Алекс, - но меня смущает... Если один из симбионтов погибает по какой-либо причине, другой погибает тоже, верно?"

"По идее - да", - согласился Сол, а Фред лишь пожал плечами.

"Представим себе, - продолжал Алекс, - что завтра начнется ядерная война и человечество прекратит существование".

"Маловероятно, - заметил Фред. - Сейчас не то время"...

"То или не то - не нам судить, - взволнованно сказал Алекс. - Теоретически может произойти все. Так что же - весь мировой разум погибнет вместе с разумом человеческим? В условиях симбиоза это непременно произойдет".

"Вот вы о чем, - сказал Фред и продолжил, подождав, пока официант поменяет тарелки: - Нет, не думаю, что галактоид погибнет, он слишком сложно организован, чтобы так фатально реагировать на потерю какого-то элемента. Человек же не умирает, если ему отрубить палец"...

"А если погибает печень"...

"Не нужно спорить, - вмешался Сол. - Вы приводите аналогии, а они всегда либо недостаточны, либо избыточны. Думаю, что, если какой-то из элементов отключается от системы, организм восстанавливает свою целостность, подключив другой элемент".

"Если такой элемент существует! - воскликнул Алекс. - А если его просто нет?"

"Вы имеете в виду - на Земле? - осведомился Фред. - Если бы нам с вами не повезло, то разумными сейчас были бы макаки или лошади, или дельфины, или - почему нет? - медведи, которые спят по три-четыре месяца кряду, вот где простаивает надежный канал!"

"Я к тому и веду! - сказал Алекс. - Мы слишком много времени уделяем фиксации снов и слишком мало - исследованиям возможности переключения каналов. Вы можете дать гарантию, что канал уже не переключился по какой-нибудь для нас не понятной причине? И не говорите мне, что это маловероятно, поскольку за миллионы лет не произошло ничего подобного! Вот о чем я думаю, и вот что, по-моему, нужно проверить в эксперименте!"

"Ни в коем случае! - решительно произнес Фред и положил ладонь на тонкую руку Элис. - Надеюсь, вы понимаете разницу между простой фиксацией и попыткой активно повлиять на состояние системы? Это прежде всего риск для Элис, так что исключено"...

"Вот потому-то, - сказал Алекс с некоторым раздражением, - нам бы лучше иметь реципиентом не вашу сестру, а совершенно постороннего человека".

"Которого было бы не жаль использовать, а потом"...

"Я такого не говорил".

"Но в виду имели именно это".

"Все, - хлопнул ладонью по столу Сол. - Хватит пререкаться. Все мы понимаем, что нерешенных вопросов больше, чем решенных. Алекс, у вас лопнуло терпение? Куда вы торопитесь?"

"Да просто интересно... - пробормотал Алекс. - Извините, Элис, я не хотел вас обидеть".

"Я не обижаюсь", - улыбнулась Элис. Она действительно не обижалась на этого увальня, говорившего все, что приходило ему в голову. Замечательный человек. И рассуждает логично. Но если Сол считает иначе, значит, прав Сол.

"Как хорошо, - подумала она, - что он развелся со своей Офрой, ну и имя у женщины, неудивительно, что Сол с ней расстался, имя определяет суть человека, а для женщины имя даже важнее, чем привлекательная внешность".

Как хорошо, что Сол расстался с Офрой и приехал в Штаты писать постдокторат. Иначе они бы не встретились. И что тогда было бы с нею? Два года назад она чувствовала, как иссякают жизненные силы, и ничего не хочется, а ведь ей было всего двадцать три, сейчас она стала старше, но ощущала себя молоденькой девушкой, чья мечта о принце вдруг перестала быть сказкой.

Два года назад она прогнала Джека, и хорошо, что успела это сделать вовремя, иначе для нее был один путь - в психушку. Что она представляла собой? Студентка-философ, решительная походка, прямой, уверенный взгляд, замечательные рефераты по западному марксизму второй половины ХХ века, преподаватели прочили ей академическое будущее, а на самом деле... На самом деле не было на свете более не уверенного в себе существа, все истинное в ней оставалось внутри, нераскрытое, но готовое раскрыться в любую минуту, когда придет он... Не Джек, конечно, Джек вил веревки не из ее истинной сути, а из той видимости, которую Элис предъявляла миру и которую вовсе не хотела менять до той поры, когда...

Когда - что? Она прекрасно понимала, что принцев на белых конях не существует в природе, и ждала она не мужчину своей мечты, а чего-то, что возможно только в воображении или даже в воображении невозможно тоже, потому что представить себе собственные подсознательные желания Элис не могла, хотя и пыталась, посетив однажды университетского психоаналитика Эндрю Скола.

И тогда произошли два события в один день. Утром она сказала Джеку "Уходи, и чтобы ноги твоей в моей квартире больше не было". А днем, на семинаре по общей философии познакомилась с Солом.

"Это Соломон Туберт, - сказал ей профессор Сточерз, подойдя в перерыве между докладами с невысоким черноволосым, кудрявым, крепким, как грецкий орех, мужчиной. У Туберта были огромные черные глаза, как глубокие озера, и Элис утонула в них прежде, чем услышала следующие слова шефа. - Господин Туберт - израильтянин, приехал делать постдокторат по церебральным явлениям".

"Очень приятно, - сказала Элис, протягивая руку и ощутив неожиданно крепкое мужское пожатие. - Что привело вас к нам, философам?"

"Вы не рассердитесь?" - тихо спросил Туберт, задерживая ее руку в своей.

"Нет", - сказала она, улыбаясь и зная уже, что услышит сейчас слова, которые должен был сказать принц, прискакавший на белом коне.

"Я увидел вас в коридоре, - продолжал израильтянин, - и решил, что"...

Он замялся, и Элис пришла ему на помощь - она понимала, что выбрать правильные слова неимоверно трудно, и пожала его пальцы, давая понять, что он может говорить все, что чувствует.

"Я увидел вас в коридоре, - более уверенно продолжал Туберт, - и понял, что вы именно тот тип, который мне нужен. Видите ли, я провожу эксперимент, и если бы вы согласились принять участие"...

Разве так нужно было начать разговор? Он сказал бы это, но потом, вечером, когда другие слова уже были бы сказаны, она ведь знала, что сказаны они все равно будут, но почему он выбрал именно такую, обратную последовательность?

Элис поняла это позднее, несколько часов спустя, когда закончился обед, на который Сол ее пригласил.

"Может, пообедаем вместе? - спросил он. - И я все вам объясню. Все-все и даже более того".

Она согласилась - почему? Больше всего ей хотелось повернуться, уйти, закрыться в женской комнате и тихо плакать по принцу или по его белому коню...

"Хорошо", - сказала Элис.

"Тогда я жду вас у выхода после окончания семинара", - обрадованно сказал Сол и выпустил, наконец, ее руку.

Она проклинала себя за уступчивость и даже утренний разрыв с Джеком казался ей ошибкой, но несколько часов спустя все изменилось, и она ни о чем не жалела, и в тот же вечер, выслушав пламенную речь Сола о биологической связи космических разумов, предложила пойти в гости к брату - Фреду Бакли, астрофизику, который наверняка больше нее понимал в этих делах, слишком конкретных, чтобы претендовать на философское обобщение.

И именно Фред, обычно не замечавший внутренних метаний сестры, сказал ей, когда Сол ненадолго вышел, чтобы принести из машины дискету с описанием эксперимета:

- Это твой мужчина, Элис. Вы так смотритесь вместе...

Она смутилась, потому что на самом деле весь вечер думала о том же. И Сол - Элис это точно знала - думал о ней, а не о космическом разуме, о котором вел разговор.

Два года... Неужели прошли, пробежали, промчались, пронеслись два года? Иногда Элис казалось, что тот первый вечер все еще продолжается, а иногда - что минула жизнь и ничего больше уже не будет, а ведь это не так, и нынешняя ночь тому примером, такого у нее с Солом еще не было, не получалось; Элис заснула, положив голову на плечо Сола, и он говорил что-то о том, каким будет ее сон; сам он не спал, это было его особенностью, и сначала Элис не понимала, как это возможно, как выдерживает его организм; она помнила свою тетю Доротею, сестру матери, погибшую в тридцать лет; что-то сдвинулось в ее мозгу, и однажды она перестала спать - не спала вообще: ночь, другую, третью... Принимала снотворное, но сна все равно не было, она бродила по комнатам, в ее поведении появились странности, тетя Дора перестала узнавать окружающих, ее хотели отвести к врачу, но не успели - бедная женщина бросилась с балкона, и все кончилось.

А Сол не спал уже пятый год и был вполне - даже более чем вполне! - нормальным мужчиной. Она засыпала на его плече и знала, что он до утра даже не сменит позу. "Мне удобно, ласточка, - говорил он, - ты так сладко спишь, будто за нас двоих, а я лежу и думаю, по ночам хорошо думается, все лучшие мысли приходят ночью". "А вдруг ты, как тетя Дора"... "Ну уж нет, - тут Сол становился очень серьезным, гладил Элис по голове, целовал в губы. - Со мной этого не произойдет, это совсем другая болезнь, понимаешь?"

Это действительно была другая болезнь - не психическая, как у тети Доры, а что-то связанное с работой вегетативной нервной системы, Элис не понимала медицинских объяснений, ей достаточно было знать, что такой у Сола организм: мозг отдыхает как бы по частям - фактически, не засыпая ни на минуту, он спит все время. Снов Сол, конечно, не видел, но чтобы восстановить силы, ему не сон был необходим, а покой - лежать рядом с Элис в темноте, смотреть внутрь себя, пустить мысли бродить на свободе, а чаще ни о чем не думать.

Она заснула и сквозь сон чувствовала, как Сол вставал; может, просто мышцы затекли или судорога в ноге... Он ходил, ложился опять и клал ее голову себе на плечо, и ей было хорошо, как никогда в жизни.

*   *   *

- Нужно что-то делать, Фредди, - сказала Элис. - Я люблю Сола, ты понимаешь? Люблю! Любила...

- Да-да, - пробормотал Фред. - Тебе нужно поесть, ты совсем бледная...

- Не могу. И пить не могу, возьми мой бокал. И жить не могу тоже.

- Элис!

- Кто-то вошел и выстрелил. И если этот полицейский уверен, что так быть не могло... Он никого и не будет искать, верно?

- Не будет, - согласился Фред, отставив пустую чашку кофе и потянувшись к бокалу с минеральной водой. - Он уже нашел подозреваемую - тебя. И теперь, поверь мне, будет стараться доказать, что приборы, фиксировавшие твое состояние во время сна, попросту врали. Или были испорчены. У него это не получится, но он никогда не признается в том, что аппаратуре можно доверять больше, чем первому впечатлению. Ты должна понять, дорогая, что детектив отстанет от тебя только в одном случае. Если мы - ты и я - найдем убийцу.

- Ты и я? - Элис непонимающе посмотрела брату в глаза.

- Это очевидно, - кивнул Фред. - Полиция не станет искать - комната была заперта изнутри, а чудес в этом мире не бывает.

- Отвези меня домой, Фред, - пробормотала Элис. - Пожалуйста...

*   *   *

Старший инспектор Реджинальд Дайсон закрыл дверь в кабинет главврача клиники доктора Мартинсона и запустил обе пятерни в свои густые бакенбарды. Это успокаивало. Это помогало думать. Тайна. Он же любитель тайн, почему его не вдохновила эта? Почему больше всего ему хотелось сейчас не думать о смерти доктора Туберта, а завалиться на диван и перечитать любой из романов Стаута?

В холле, перед широко раскрытой дверью в приемное отделение, Дайсон увидел подпиравшего стену доктора Палмера. Старший инспектор уже снял с него показания, выяснил, что ни Палмер, ни его ассистент Фром звука выстрела не слышали, хотя работали в лаборатории, расположенной на том же этаже, метрах в тридцати. Были увлечены делом, а когда люди увлечены... Понятно. Дайсон пошел к выходу, не обращая внимания на знаки, которые делал ему доктор.

- Инспектор! - Палмер понял, что жестикуляция не приводит к нужному эффекту и принялся кричать на весь холл, будто пришел к выводу, что полицейский глух, как тетерев. - Инспектор, можно вас на два слова?

- Конечно, - с обреченным видом сказал Дайсон и направился в дальний угол, где на стене висели три таксофона и стояли два кресла, в одном из которых спала рыжая пушистая кошка. Дайсон опустился в свободное кресло, предоставив доктору Палмеру разбираться с животным, которому, согласно инструкции, висевшей на стене на каждом этаже, запрещено было находиться на территории медицинского учреждения.

Палмер аккуратно взял кошку в руки и опустил на пол. Кошка недовольно выгнула спину, и, сердито зашипев, отправилась вальяжным шагом искать более спокойное место.

- Разве не запрещается держать кошек на территории клиники? - осведомился Дайсон, для которого инструкция была таким же священным текстом, как пять книг Моисеевых.

- Это Флора, - объяснил Палмер. - Ей можно.

Приняв к сведению, что в клинике из правил делают исключения, Дайсон спросил:

- Вы хотели мне о чем-то сообщить? Что-то вспомнили?

- Нет, - доктор Палмер был гладко выбрит, лыс, как янтарь, и, должно быть, поэтому густая растительность на голове и особенно на щеках инспектора казалась ему отвратительным проявлением атавизма, он старался не смотреть Дайсону в лицо и говорил, глядя в пол, отчего его лысина отражала свет яркой неоновой лампы и выглядела, как барабан, инструмент, который Дайсон терпеть не мог, поскольку вынужден был слушать репетиции своего соседа, игравшего в университетском оркестре.

- Тогда о чем вы хотели со мной говорить? - осведомился он и демонстративно посмотрел на часы.

- Это вам для дела, - буркнул доктор Палмер и достал из брючного кармана магнитофонную кассету. - Мы с Доналдом ее только что прослушали.

- Что прослушали? - не понял Дайсон.

- Здесь, - объяснил доктор Палмер, - фонограмма нашего утреннего эксперимента. Точнее - копия, я переписал пленку для вас. Мы фиксируем разговоры между собой и с реципиентами, потому что... Неважно, вам вряд ли интересна суть наших научных опытов.

- Абсолютно, - откровенно признался Дайсон.

- Вот... - произнес доктор Палмер обескураженно. Он, видимо, думал, что и для полицейского наука прежде всего, а расследование преступлений - хобби, не играющее особой роли в жизни. - Здесь двухчасовая запись - с десяти тридцати, когда мы начали отсчет, до двенадцати часов семи минут, когда мы отключили аппаратуру.

- И что? - инспектор повертел кассету в руках, начиная догадываться о том, что скажет лысый доктор.

- Там слышен звук выстрела, - сказал Палмер и широко улыбнулся. Он был просто счастлив от того, что сумел поставить полицейского на положенное ему место. - Звук выстрела и наш разговор. Из чего вы сможете заключить, что мы с Доном действительно были так увлечены делом, что не обратили на выстрел никакого внимания. Так что подозревать нас в том, что мы скрыли информацию, по меньше мере...

- Господи, доктор, - воскликнул Дайсон, - неужели нельзя было короче? Я могу по этой записи установить время выстрела?

- Конечно. С точностью до десяти секунд.

- Благодарю, - Дайсон поднялся из кресла и заторопился к выходу. - Оригинал записи спрячьте в сейф и не давайте никому без моего разрешения.

- У нас не положено, - с достоинством произнес доктор Палмер, - раздавать направо и налево лабораторные записи. Я и вам, как уже сказал, выдал только копию.

- И копиями не разбрасывайтесь, - бросил Дайсон на ходу.

*   *   *

Приват-доцент Элбертонского университета Фредерик Бакли поднялся в свой кабинет - нужно было проверить почту, перечитать черновик завтрашней лекции на факультетском семинаре и принять зачет у Махмуда Ширвана. Справившись с этими неотложными делами, Фред Бакли рассчитывал отключить телефон и компьютер и обдумать, наконец, ужасную гибель Сола и все ее возможные последствия. Фред не сомневался в том, что в ближайшие часы старший инспектор Дайсон явится к нему или вызовет его к себе и задаст немало вопросов, большая часть которых только помешает искать истину.

В почтовом ящике оказалось шестнадцать электронных посланий - в основном, рассылки научных новостей. Мысли об Элис, которая сейчас наверняка дала волю слезам, не позволяли Фреду сосредоточиться. А тут еще студент... Бакли позвонил в приемную, трубку подняла Эдит, которую он недолюбливал - эта прилизанная, как леденец, старая дева не могла просто выполнить чью бы то ни было просьбу, ей непременно нужно было знать: зачем, почему, что случилось...

- Эдит, - сказал Бакли тоном, не допускающим возражений, - должен подойти мой студент по фамилии Ширван. Пожалуйста, скажите ему, что сегодня я не приму у него зачет. Пусть зайдет завтра или лучше сначала позвонит мне на мобильный телефон, мы согласуем новую дату.

- Непременно, мистер Бакли, - проворковала Эдит и, вместо традиционного наводящего вопроса, добавила: - Я вас так понимаю. Убили вашего друга, а сестру подозревают в этом ужасном преступлении... Я бы с ума сошла от отчаяния на вашем месте!

- Откуда вы... - не сразу нашелся Фред и неожиданно для самого себя взорвался: - Послушайте, Эдит, почему бы вам не заниматься работой, а не сплетнями? О чем вы говорите? Кто подозревает Элис? В чем?

- Но... Все говорят... И вообще - кто тогда...

Фредерик швырнул трубку на рычаг. Господи, как они все глупы! Можно представить, о чем сейчас судачат на каждом углу, в каждой аудитории и каждой курительной комнате...

Чтобы прийти в себя, Фреду пришлось - хотя он очень не любил этот способ релаксации - выпить немного коньяка из давно початой бутылки, стоявшей в книжном шкафу и предназначенной для гостей факультета. В затылке перестало ломить, но тяжесть в голове не исчезла.

Рассмотрим ситуацию последовательно, - подумал Фред. Что известно точно? В восемь часов сорок пять минут Элис и Сол вошли в комнату на четвертом этаже клиники и заперли дверь изнутри на кодовый замок. Снаружи использовался другой код, и потому прибывшая на место полиция не смогла быстро проникнуть в помещение. Далее. Телеметрия показывает, что в девять ноль пять была включена аппаратура, в девять двенадцать Элис погрузилась в сон, в девять семнадцать Сол начал фиксировать электрическую активность подкорки и продолжал этим заниматься до того момента, когда прозвучал выстрел.

Что еще? С доктором Волковым и главным врачом Чендлеровской клиники профессором Мартинсоном под бдительным наблюдением старшего инспектора Дайсона Фред осмотрел аппаратуру, изучил показания - впрочем, он только следил за процессом, а делом занимались Волков с Мартинсоном и полицейский эксперт, - и выяснил, что эксперимент проходил в штатном режиме и ни разу, включая время выстрела, не было зафиксировано изменений в ритме, амплитуде и даже в боковых лепестках энцефалографических сигналов.

Как умер Сол? В выяснении обстоятельств убийства специалистом является, конечно, старший инспектор Дайсон. По его словам, Туберт спокойно сидел на стуле перед монитором, руки лежали на клавиатуре. Спавшую Элис он видеть не мог, кушетка располагалась за его спиной - о состоянии девушки он судил по телеметрии. Некто, - назовем его Икс - находившийся вне поля зрения Сола, вытащил его пистолет (системы "беретта", калибр девять миллиметров) из внутреннего кармана пиджака, висевшего на вешалке, подошел сзади к Солу и с расстояния около полуметра (такой предварительный вывод сделал полицейский эксперт) выстрелил Туберту в затылок. Пуля застряла в лобной части черепа, Сол умер мгновенно и повалился на пол.

После этого убийца аккуратно положил оружие рядом с левой рукой трупа (Господи, это я о Соле так думаю - труп) и испарился. То есть, ушел, видимо, тем же путем, каким пришел.

Иными словами, сквозь стену. Набрать внутренний код, находясь в коридоре, нет никакой физической возможности.

На эти слова и купился старший инспектор Дайсон. Нет никакой физической возможности. Должна быть такая возможность! Если кто-то сумел это сделать - причем за считанные секунды, пока на этаж не прибежали доктор Волков и сестра Флоберстон, - значит, возможно. Как? Нужно подумать.

А пока - кто? Кто в клинике мог хотеть смерти Сола? Именно в клинике, потому что охрана однозначно утверждает, что посторонние не входили и не выходили, начиная с половины девятого и вплоть до прибытия полиции.

Пятьдесят семь больных - согласно списку, представленному Мэг Флоберстон, - из них двадцать шесть лежачих, трое после операции. Тридцать один ходячий больной, и что бы ни думал по этому поводу Дайсон, Бакли знал: никто из больных, лечившихся в клинике, не был знаком с Солом, ни с кем из них Сол даже не разговаривал, он всегда сразу поднимался на лифте на четвертый этаж, где проводил свои опыты. Лабораторию в Чендлеровском госпитале он снимал за счет спонсорских денег, выделенных фондом "Америка-Израиль" для исследований в области метапсихологии сна.

Зазвонил телефон. Помедлив, Фредерик поднял трубку и сказал раздраженно:

- Эдит, я же просил...

- Извините, доктор, к вам старший инспектор Дайсон.

- О Господи, - пробормотал Фред. - Хорошо, пусть идет, я у себя...

*   *   *

Элис лежала на диване, глядя в потолок и стараясь ни о чем не думать. Если думать, то сразу перед глазами возникает лицо Сола. Если думать, то единственной мыслью становится: Сола больше нет. Как жить дальше?

Неделю назад он почти сделал ей предложение. То есть, ему-то наверняка казалось, что он даже близко не подошел к этой теме, но она знала: еще два-три слова, и мысль о браке придет ему в голову так же неизбежно, как поднимается по утрам солнце. Сол говорил о своей первой жене Офре, их сын остался, конечно, с матерью, Сол и не претендовал на то, чтобы забрать ребенка, но очень страдал, потому что не мог с ним часто видеться. Он сам так говорил: "Я страдал", а Элис не верила: если не мог жить без сына, почему уехал из Израиля и потерял ребенка навсегда? Наука, постдокторат, исследования - это объяснение, возможно, устроило бы мужчину, а для женщины не имело никакого смысла. Она бы не уехала, это точно.

Элис так и сказала Солу, добавив пару слов о мужском эгоизме, тогда-то он и должен был сделать предложение, которого она ждала, но позвонил Фред, и аура разговора рассеялась мгновенно, а потом все как-то не получалось, и теперь уже не получится никогда.

Элис заплакала, наконец, - она была, как мертвая все время, пока детектив задавал ей вопросы, на которые у нее не было ответов. Что она могла помнить и видеть, если спала так глубоко, как никогда прежде? Просыпалась тяжело, будто поднималась к воздуху со дна глубокого водоема. А Дайсон повторял на разные лады одни и те же вопросы - неужели он действительно считал, что она притворялась спящей, а на самом деле лежала, закрыв глаза, ждала, когда Сол отвернется, и тогда тихо поднялась, подошла к вешалке, на которой висел пиджак...

Господи, до чего же мужчины бывают глупы.

Элис направилась в ванную, пустила горячую воду, разделась, сбросив на пол все, что на ней было, стояла на холодном полу и смотрела, как вытекает вода - она не заткнула сточное отверстие, ей в голову не приходило, что это нужно сделать. Просто стояла и смотрела, как вытекает ее жизнь - таким же быстрым горячим водоворотом, а все было так хорошо в последнее время. Они с Солом нашли друг друга. Такое счастье. Резонанс.

Теперь это кончилось. Навсегда.

Почему не заполняется ванна? Наверно, это какой-то сигнал. Сол понял бы, что происходит, а ей не понять. Хотя, вероятно, все очень просто...

Элис увидела, наконец, что сливное отверстие не заткнуто пробкой, подумала: "Господи, я совсем не в себе" и бросилась к телефону. Набрав номер Фреда, она долго ждала ответа. Фред склеротик, он постоянно забывает аппарат то у себя в кабинете, то в машине, то дома. А если звонить в университет, то ответит Эдит, глупая гусыня, с ней у Элис отношения не сложились сразу, она начнет выяснять, что случилось, ах-ах, какое несчастье, и будет намекать на что-то, она просто не может без намеков, даже в такой день...

- Да, - напряженно сказал Фред. - Элис, я сейчас не могу говорить, у меня...

Чужой голос перебил брата:

- Мисс Бакли, - сказал старший инспектор Дайсон, она узнала его не сразу, а когда поняла, кто говорит, хотела прекратить разговор, но не смогла: трубка будто приклеилась к ладони, а ладонь застыла, и пришлось слушать, а потом и отвечать против своей воли, потому что Дайсону очень хотелось ее видеть - немедленно, сейчас, и именно у Фреда в кабинете, за ней заедут, собственно, ей только нужно спуститься к подъезду, там стоит человек, он отвезет ее...

Элис выглянула в окно и не увидела на улице ни одной живой души. Даже прохожих не было - тихий район, вокруг такие же виллы, окруженные заборами, спокойный университетский городок Элбертон.

Она, не торопясь, оделась, вышла на улицу. Подумала: не оставила ли в ванной воду? Кажется, нет. Оглядевшись, не увидела агента и пошла к машине. Открыв дверцу и сев за руль, Элис почувствовала чье-то дыхание и едва не потеряла сознание от страха. Скосила глаза - рядом сидел мужчина лет сорока, невзрачный и не запоминающийся, как стандартная почтовая открытка.

- Хотите я поведу машину? - спросил он.

Она молча вышла и пересела назад. Что, если старший инспектор начнет спрашивать о том, какие опыты она проводила с Солом? Чего они добивались. Что сумели сделать. Полиция часто задает непредсказуемые вопросы, об этом в любом детективе написано. Спрашивают просто потому, что сами находятся в тупике и роют во всех направлениях. Спросят - и что она ответит?

- Прошу вас, мисс, - вежливо сказал полицейский агент, и Элис поняла, что они уже приехали и какое-то время (минуту? час?) стоят перед входом в здание факультета астрофизики.

В кабинете брата Элис обнаружила странную картину: на полу была разостлана огромная - два на два метра - карта звездного неба, Фред с инспектором стояли на коленях на одном из эклиптических созвездий, и Дайсон очень внимательно - нарочито внимательно, а на самом деле с полным равнодушием, как показалось Элис, - слушал объяснения. Фред рассказывал о межцивилизационных контактах, и Элис поняла, что страх ее был не напрасен: брат говорил именно то, что говорить не следовало.

Она громко закашлялась, и мужчины бросились ей на помощь: Фред обнял за плечи и повел к креслу, а старший инспектор повернул кресло таким образом, чтобы ей в глаза не попадал яркий свет из окна.

- О чем вы тут говорили? - спросила она. - И почему хотели меня видеть?

- Вы плохо выглядите, - с беспокойством сказал Дайсон.

- Я устала, - сказала Элис. - Но если вы меня вызвали, значит, вам это все равно.

- Не буду лицемерить, - усмехнулся Дайсон, - и говорить о том, что разговор можно отложить до завтра. У меня накопилось немало вопросов, а мистер Бакли мне совсем голову заморочил своими идеями... Вот я и решил, что лучше говорить с вами обоими.

- Наверно, мы имеем право вызвать адвоката? - сказала Элис, стараясь придать голосу не свойственную ему твердость.

- Имеете, - кивнул Дайсон. - Но с адвокатом у нас не получится разговора. Если вы пригласите своего поверенного, я буду вынужден обращаться к вам либо как к важным свидетелям, либо, извините, как к подозреваемым в совершении преступления. Улавливаете разницу? А сейчас мы просто рассуждаем, вы делаете свои выводы, я - свои.

- Что вы хотели спросить? - сказала Элис, так и не сумев поймать взгляд брата: Фред упорно разглядывал какую-то точку на звездной карте.

- Знаете, - доверительно произнес Дайсон, - я человек простой, на мой взгляд убить человека может каждый, тут нет ограничений, и мотив может быть каким угодно, убивали, бывало, из-за десяти долларов - поспорили о том, кто будет платить за бензин на заправке... Честное слово, было такое дело. Девушка вытащила пистолет - он лежал в бардачке машины - и выпустила три пули, прежде чем поняла, что происходит.

- Мы с Солом любили друг друга...

- Да, знаю. Нет мотива - это вы верно подметили. Но давайте говорить серьезно, - Дайсон сделал резкий жест, будто смел что-то, мешавшее ему вести прямой разговор. - Ваш брат, мисс Бакли, объяснил мне кое-какие детали ваших с мистером Тубертом экспериментов. Я мало что понял, кроме одного: мистер Бакли убежден, что опыты с вашим участием должны быть продолжены. Если, мол, работу прервать - а она, конечно, прервалась в связи с гибелью мистера Туберта, - то вашему здоровью будет нанесен непоправимый ущерб. Мол, если нет Туберта, пусть продолжит доктор Волков и непременно - завтра же. Я говорю, что это невозможно, - пока не закончится расследование, ни о каких опытах и речи быть не может. А брат ваш утверждает, что тогда нет гарантии, что с вами чего-нибудь не случится. Я полагаю, что это чепуха, но хотел бы, прежде чем продолжить разговор, знать ваше мнение. Неужели этот сон - как наркотик, без которого вы не можете прожить и дня? Наступает ломка? Это важно знать - тогда получается, что доктор Туберт проводил исследования, запрещенные законодательством штата. Плюс к тому - незаконное хранение оружия. Я должен это выяснить, поскольку мотив преступления...

"Господи, - подумала Элис, - почему он так многословен? Хочет, чтобы я правильно его поняла или, наоборот, - чтобы перестала слушать и ответила так, как ему нужно?"

- Вам действительно может быть плохо, если опыты не продолжатся?

- Почему же... - Элис бросила на брата быстрый взгляд, она не хотела, чтобы Дайсон понял, о чем она хотела спросить, но и Фред не понял тоже, сидел, сцепив ладони на колене, и демонстративно смотрел в потолок. - Мы работали с января. Иногда делали перерывы - никаких проблем не возникало. Сол... доктор Туберт должен был обрабатывать результаты...

- Хорошо, - удовлетворенно проговорил Дайсон. - Значит - отдыхайте.

- Из ваших слов можно понять, - сказал Фред, не отрывая взгляда от какой-то точки на карте, - что лаборатория останется опечатанной?

- Конечно, - кивнул старший инспектор. - А что, вам непременно нужно туда попасть? Может быть, все, что вы мне до сих пор говорили о необходимости продолжения опытов, - всего лишь повод, чтобы попасть в ту комнату и найти... что?

- Ничего, - удивленно проговорил Фред. - Какой еще повод?

- Я все время сопоставляю, - объяснил Дайсон. - И получается, что вы тоже могли убить доктора Туберта.

Элис вскрикнула, а Фред наконец перевел взгляд на красное от напряжения лицо Дайсона.

- Я? - поразился Фред. - Что за фантазии?

- Послушайте, - медленно заговорил Дайсон, - буду с вами совершенно откровенен. Обычно наша братия любит... Ну, попридержать факты, которые удалось установить, поиграть с людьми, а потом вдруг... И человек ломается. Я так не работаю. Я считаю, что дело у нас в любом случае общее. Смотрите. Если ни вы, ни ваша сестра - не убийцы, то нам - вам и мне - нужно знать все факты, чтобы вместе найти того, кто это сделал. Так? А если кто-то из вас убил доктора Туберта - не надо вскидываться, я всего лишь делаю предположение, - то вам лучше знать то, что знаю я. Почему? Очень просто. Вы умные люди и не станете спорить с очевидным. А если факты не очевидны, вы начнете предпринимать некие действия по сокрытию оставшихся улик, и тогда я вас подловлю - как пить дать, можете быть уверены.

- Понятно, - раздраженно сказал Фред; видимо, многословие инспектора и ему уже действовало на нервы. - Так почему я, по-вашему, убил беднягу Сола?

- Не почему, - пожал плечами Дайсон. - Почему - вы сами мне скажете, если, конечно, это дело на вашей совести. Я говорю о том, что у вас нет алиби.

- То есть как нет? - резко сказал Френк. - Все утро я находился в своем кабинете, пока мне не сообщили по телефону о том, что... о смерти Сола. Тогда я поехал в клинику.

- Это ваша версия, я ее слышал. Ваша секретарша Эдит Мерчис утверждает, что вы вошли в кабинет в половине девятого и попросили не беспокоить. Она и не беспокоила, вы всегда до полудня работаете, - это ее слова, - и не хотите, чтобы вам мешали.

- Совершенно верно... - начал Фред.

- Минуту, - поднял руку Дайсон. - Между девятью и полуднем Эдит неоднократно покидала приемную, причем однажды - на целый час. За это время вы могли выйти и вернуться.

- Но я не...

- Терпение, доктор Бакли. Один из врачей клиники - не буду называть его имя - утверждает, что видел вас в начале десятого: он спускался с третьего этажа и вышел на второй, а вы поднимались по боковой лестнице. Вы, наверно, думали, что в это время вас не заметят, потому что все врачи на обходе, а больные - в палатах. И еще, я проверил: около полудня - то есть, уже после того, как раздался злосчастный выстрел - вас видели у входа в гуманитарный факультет, там вы обычно не бываете, но оттуда есть висячий мост, по которому можно перейти в это здание и подняться сюда, в кабинет, минуя главную лестницу. Правда, Эдит все равно должна была вас видеть, если вы входили, но именно в это время ее по телефону вызвали на склад получить бумагу для принтера. Она отсутствовала минут пятнадцать. Самое интересное: бумагу она получила, конечно, но складчик уверял ее, что звонить не собирался. Кто же звонил?

- Откуда мне знать? - пожал плечами Фред.

- Почему же? - неестественно удивился Дайсон и запустил ладони в бакенбарды, демонстрируя удовольствие. - Очень даже знаете. Придя в кабинет в половине девятого, вы дождались, когда Эдит уйдет из приемной, быстро перешли в здание гуманитарного факультета, вышли на площадь, поймали такси...

- И вы, конечно, нашли таксиста, - буркнул Фред.

- Нет, - с сожалением констатировал Дайсон. - Но у нас было слишком мало времени. Найдем, можете не сомневаться. Итак, вы приехали на такси к грузовым воротам клиники и вошли через двор буквально за минуту до того, как ворота закрыли. Поднялись на четвертый этаж - вас, как я уже сказал, видели на лестнице. Ну, дальше понятно. Все время, пока ваша сестра спала, вы находились в той же комнате - может, говорили с Тубертом, может, просто сидели, вы ведь часто там бываете, я это выяснил... Потом застрелили доктора Туберта и покинули клинику - не сразу, а как только началась паника, в это время уже никто не следил за дверьми и выходами. Вернулись в свой кабинет тем же путем, что ушли, а по дороге позвонили Эдит с мобильного телефона и отослали ее на склад.

- И вы, конечно, можете доказать...

- Это как раз очень просто, удивляюсь, что вы не подумали. Компания сотовой связи выдала распечатку ваших разговоров за весь день. Вы звонили своей секретарше за три минуты до полудня. Что скажете?

- Фред, - сказала Элис, поймав наконец взгляд брата, - господи, Фред, зачем ты это делал?

- Ага, - повернулся к ней Дайсон. - Значит, вы тоже считаете, что ваш брат...

- Ничего такого Элис не считает, - вздохнул Фред. - Она совсем о другом.

- О чем?

- К убийству Сола это не имеет никакого отношения, - твердо сказал Бакли. - Я действительно все утро находился в клинике, но не в лаборатории Сола. И скажите, как я мог покинуть комнату, если она заперта изнутри? Может, там есть потайной ход? Или я могу проходить сквозь стены? И наконец - зачем мне убивать Сола, своего друга, жениха моей сестры? Зачем, черт побери?

- Не надо кричать, - поморщился Дайсон. - Мы всего лишь беседуем. Конечно, запертая комната - это аргумент. Но, уверяю вас, проблема запертой комнаты решается всегда. Если есть мотив и нет алиби, то - решается. Алиби у вас нет, и в клинике вы были. А мотив... Туберт знал о ваших отношениях с... э-э... кое с кем из персонала?

- О чем? - вскинулся Фред.

- Будете отрицать? Может, лучше я назову фамилию?

Фред переводил растерянный взгляд с сестры на инспектора. Все кончено, подумал он. Все.

- Ну хорошо, - сказал Фред, скрестив на груди руки. - Признаюсь - я стрелял в Сола. Я. И кончим на этом.

Элис почувствовала, что комната переворачивается перед ее глазами. А потом все с шумом ухнуло в пурпурную темноту...

*   *   *

Старший инспектор Реджинальд Дайсон сидел перед погасшим экраном компьютера в лаборатории доктора Туберта и пытался доказать самому себе, что построенная им система доказательств имела хоть какое-то отношение к реальности. В клинике давно уже наступила ночная тишина, верхний свет в коридорах погашен, на этажах светились только ночники и единственная лампа над столом дежурной сестры.

Дайсон подумал, что напрасно остался размышлять в больнице; дома, в постели, с чашкой кофе на тумбочке и с сигаретой в зубах он думал бы более эффективно. Что он надеялся понять, сидя в комнате, где утром убили человека?

Не что, а кого. Себя он хотел понять, себя. Он знал, что этот лопух, астрофизик, брат Элис, не убивал Соломона Туберта. Не тот характер. Ударить в состоянии аффекта он мог бы, это да. А так вот - тщательно продумав каждую минуту своего алиби... И устроив совершенно, казалось бы, невозможный вариант запертой комнаты? Это какую нужно иметь изощренную фантазию, чтобы заставить лучших экспертов городского отдела разводить в недоумении руками? Нет, Бакли на такое не способен. Почему же он признался? "И почему, - подумал Дайсон, - я сделал вид, что поверил признанию?"

Отправив астрофизика в камеру - по закону старший инспектор имел на это право, - он в течение суток должен был предъявить официальное обвинение или отпустить задержанного на волю. Так зачем он это сделал, будучи, в сущности, уверен в том, что Бакли признался в убийстве под влиянием минуты? Минуты, которая давно прошла...

А вот почему. Потому что Бакли знает, кто убил Туберта. И - по какой причине. Возможно, не представляет, как убийце удалось проникнуть в лабораторию и выйти, не оставив следа. Но имя убийцы Фредерику Бакли известно. Посидев в камере ночь и поняв, что собственное признание ничем не поможет, он, по идее, должен...

Господи, ничего на самом деле Бакли никому не должен! Он может сломаться окончательно и продолжать оговаривать себя. И что тогда?

Потянувшись к телефонной трубке, инспектор набрал номер коммутатора клиники.

- Скажите... - Дайсон помедлил. - В какой смене сегодня доктор Волков и старшая медицинская сестра Флоберстон? У вас есть график дежурств?

- Да, сэр, минутку... Доктор Волков сейчас в клинике... Вот, и сестра Флоберстон тоже.

Дайсон несколько минут соображал, выбирая, кого пригласить в первую очередь. Остановился на Волкове, позвонил и стал ждать посетителя.

Дверь открылась и доктор вошел так тихо, что детектив вздрогнул, услышав тихое покашливание за спиной.

- Возьмите стул и присаживайтесь ко мне, - сказал он.

Доктор Волков внимательно оглядел комнату, будто ожидал увидеть здесь полный разгром после разбирательства полиции. Сделав какие-то выводы, он едва заметно кивнул и предложил:

- Если хотите выпить, старший инспектор, мы можем продолжить разговор в ординаторской, там и светлее, и... Это место на меня просто физически давит! - вырвалось у Волкова.

- Спасибо, - сказал Дайсон. - С удовольствием выпью с вами чего-нибудь... потом. Объясните мне такую вещь. Насколько я понял, Элис Бакли обожала Соломона Туберта.

- Да, - печально согласился Волков.

- А вы любите Элис, - безжалостно сообщил инспектор.

Волков не ответил, и детектив решил, что в данном случае молчание - действительно знак согласия.

- Вот... - удовлетворенно произнес он. - А старшая сестра Флоберстон влюблена... была влюблена в доктора Туберта.

- Вы правильно сказали, инспектор - была.

- Что до Фреда Бакли, то он, как я понял, любит старшую сестру Флоберстон. Ну прямо мыльная опера, честное слово! Хотя бы какая-нибудь пара - нет, все любят безответно!

- Почему? - вскинулся Волков. - Элис и Сол...

- Да-да, Элис и Сол. А сестра Флоберстон очень ревнива.

- Боюсь, - сказал Волков, - вы не там копаете, старший инспектор. Если вы о мотиве... Мэг могла бы убить Элис, видя в ней соперницу, но она не позволила бы и волосу упасть с головы Сола.

- Он ее отверг, а для ревнивой женщины это...

- Глупости. К тому же... - Волков помедлил.

- Да? - подбодрил его Дайсон, выждав минуту.

- Видите ли, Мэг - красивая женщина, как вы могли убедиться. И очень хороший работник. Но... Красивые и исполнительные женщины обычно... м-м... скажем, недостаточно умны.

- Что вы хотите этим сказать?

- Вы - я имею в виду полицию - так и не смогли догадаться, как вошел и вышел убийца. Если этого не сумели вы, то придумать такой план и исполнить его не смогла бы и Мэг.

- Понимаю. А вы для этого достаточно умны? Я не говорю, что вы это сделали, но вы можете предположить, КАК это было сделано?

- Никак, - просто ответил Волков и облизнул пересохшие губы. - Я весь день перебираю варианты. Никак это не могло быть сделано. Единственный человек, кто хотя бы в принципе мог выстрелить в Сола, - это Элис. Но она исключается - во-первых, потому что спала и в момент выстрела приборы не отметили никаких изменений в состоянии ее мозга. Никаких абсолютно. Глубокий сон. А во-вторых... Они с Солом любили друг друга. Они друг друга просто обожали.

- Может, поссорились накануне?

- Чушь. Позавчерашний вечер мы провели вместе - вчетвером, я хочу сказать. Элис, Сол, Фред и я.

- Вот как? Был повод?

- У нас общая научная программа, мы часто собираемся вчетвером и обсуждаем результаты.

- Общая программа? Доктор Бакли мне что-то такое рассказывал. По-моему, просто отвлекал от дела. Или в его фантазиях был смысл?

- Долго объяснять. Это идея Сола, он с ней носился еще в Израиле, а потом, когда приехал в Штаты и Элис познакомила его с Фредом, сделал и Бакли энтузиастом. Фреду эти идеи близки - он ведь, в отличие от нас с Солом, астрофизик. Я включился, когда Сол получил лабораторию и начал юстировать аппаратуру. Идея в том, что сон - точнее, бессознательное состояние, в которое человек погружается, засыпая, - это не просто включение глубоких подкорковых слоев, это выход на... как бы это точнее сказать, чтобы вам было понятно... Это выход на подсознательный фон всех существующих во Вселенной разумов. Во сне человеческий мозг как бы подключается...

- Стоп, - прервал Дайсон. - О мирах и теориях поговорим как-нибудь в другой раз, когда я найду убийцу. Вернемся к позавчерашнему вечеру. Вы ничего не заметили странного в отношениях Элис и Сола?

- Нет. Они не ссорились, если вы это хотите спросить. Когда мы закончили обсуждение, Сол и Элис...

- Да?

- По-моему, они поехали к нему и оставались у Сола до утра, я так думаю.

- Вы что, следили за ними?

- Вот еще! Но они уехали вдвоем в машине Сола, утром приехали в клинику тоже вдвоем. Элис была одета так же, как вечером. Обычно она не приходила дважды подряд в одной и той же одежде.

- Вы наблюдательны, - похвалил Дайсон. - Кстати, когда они приехали?

- Я уже отвечал на этот вопрос, - буркнул Волков. - Без четверти девять.

- В каком настроении?

- В обычном. Мы обменялись мнениями о погоде, потом Элис с Солом поднялись на четвертый, а у нас начинался обход...

- Сестра Флоберстон во время обхода находилась в вашем поле зрения?

- Нет. Во всяком случае, не все время. У нее масса обязанностей, так что она...

- Вы можете вспомнить, когда она отсутствовала?

- Собственно... - Волков потер лоб двумя пальцами и удивленно сказал: - Знаете, инспектор, во время обхода я ее не видел. После выстрела она оказалась рядом, и мы вместе сначала спустились на второй, а затем поднялись на четвертый. А раньше... Может, она была где-то поблизости, а я просто не обращал внимания? Видите ли, со всеми делами справлялись палатные сестры, в присутствии Мэг не было необходимости, хотя, конечно, она всегда бывает во время обхода... но утром... Наверно, я просто не обращал на нее вниманияя, - стараясь придать голосу твердость, заявил доктор Волков.

- Понятно, - протянул инспектор. - Сами вы, конечно, все время были у всех на виду.

- Об этом вы меня уже спрашивали, - сухо произнес Волков.

- Даже три раза, - усмехнувшись, согласился Дайсон. - И вы трижды мне дали один и тот же ответ, так что я удовлетворен. Старшая сестра Флоберстон, конечно, подтвердит ваши показания? Во всяком случае, у вас было достаточно времени, чтобы все согласовать, верно?

- О чем вы, старший инспектор? - вскинулся Волков. - Вы хотите сказать, что...

- Ничего из того, о чем вы подумали, - отрезал Дайсон. - Просто я умею отличать сговор от сотрудничества и хочу, чтобы вы это поняли.

*   *   *

Мэг Флоберстон Дайсон нашел в коридоре третьего этажа, где она, не смущаясь присутствием дежурной, делала выговор молоденькой девушке в светлозеленом халате. В выражениях старшая сестра не стеснялась, и Дайсон прервал неприятную сцену:

- Мисс Флоберстон, можно вас на пару слов?

Мэг повернулась в его сторону и сказала, переменив тему разговора так, будто готовилась к этому весь предыдущий день:

- А вы, старший инспектор, могли бы и раньше выкроить час своего драгоценного времени, чтобы поговорить со мной. Или вас уже не интересует истина?

- Вам, похоже, она известна? - удивился Дайсон и получил твердый ответ:

- Безусловно. Пройдем в мой кабинет, и я вам все скажу. А ты, Клара, постарайся больше не нарушать палатный распорядок. Это последнее предупреждение.

Клара стояла, опустив голову, и Дайсон, который хотел приободрить девушку хотя бы взглядом, не сумел этого сделать. Громко вздохнув, он последовал за старшей сестрой в ее кабинет - небольшую комнату, заставленную белыми застекленными шкафчиками, где на полках лежали коробочки с лекарствами, стояли баночки с мазями и какой-то иной гадостью. Старшая Сестра Флоберстон села за стол, придвинула к себе телефонный аппарат, но звонить не стала - похоже, переставляя телефон с места на место, она просто успокаивала нервы. Дайсон уселся на неудобный стул с высокой прямой спинкой и сказал:

- Где вы были вчера с девяти до полудня? Вы, конечно, предвидели мой вопрос, и у вас было достаточно времени, чтобы обдумать ответ. Итак?

- Я была с этим дурачком Фредом, - без всякого смущения заявила Мэг, глядя на старшего инспектора взглядом невинной девушки, понятия не имеющей о том, что любовные свидания в рабочее время могут, мягко говоря, не очень приветствоваться администрацией клиники. - Вы уж его простите, мистер Дайсон. Ради спасения, как он считает, женской чести, Фред готов даже в убийстве признаться...

- ...К которому, конечно, никакого отношения не имеет? - уточнил Дайсон.

- Никакого, - твердо сказала старшая сестра и отодвинула телефонный аппарат на самый дальний край стола. - Я вообще не понимаю, о чем речь - как, хотела бы я знать, Фред мог войти в комнату через запертую изнутри дверь? Он что - дух святой? Так я вам скажу, что нет...

И сестра Флоберстон странно хихикнула, что совершенно не вязалось с ее чопорными манерами ("А тайное любовное свидание с этими манерами вяжется?" - подумал Дайсон).

- Расскажите подробнее, - попросил инспектор. - Меня не интересуют детали вашего... э-э... свидания. Только временные границы. Когда мистер Бакли приехал в клинику? Как попал на территорию? Где вы находились? Когда он вас покинул? Ответьте на эти вопросы, и я задам следующие...

- Которые нетрудно предвидеть, так что я отвечу сразу на все, - пробормотала Мэг и надолго замолчала. Минуты через три Дайсон демонстративно посмотрел на часы, и старшая сестра вздрогнула.

- Да, - сказала она, - я задумалась. Понимаете, инспектор...

- Старший инспектор Реджинальд Дайсон.

- О Господи, мне вас так и величать каждый раз?

- Можете просто Ред.

- Это слишком... - пробормотала сестра Флоберстон, но решила все-таки упростить отношения с правосудием.

- Понимаете, Ред, - сказала она, глядя на руки Дайсона, спокойно лежавшие у него на коленях, - начнем с того, что я до смерти влюбилась в Сола, когда он появился в нашей клинике.

Не увидев со стороны Дайсона никакой реакции, Мэг едва заметно вздохнула.

- Конечно, - усмехнулась она, - об этом вам уже успели донести, и я подозреваю - кто. Сол... Он любил женщин, если вы понимаете, что я имею в виду. Горячая кровь, южанин. Впрочем, у нас с ним не получилось. Кого винить? Я могу винить только себя. Если женщина не способна заинтересовать мужчину... Господи, что я говорю...

- Вы были в состоянии шока, когда Туберт вас отверг, верно? - решил Дайсон прийти на помощь. - И вы его возненавидели?

- Что? - поразилась Мэг. - Ах, да... "От любви до ненависти один шаг", "Эта баба на все способна"... Могу себе представить, что вам обо мне... А все потому, что я с ним не захотела даже в кафе пойти.

- С кем? - спросил Дайсон.

- С вашим информатором! - вспыхнула Мэг. - И не будем называть имен, все и так ясно. Что он вам сказал? Что я готова была Сола убить? Чепуха. Я вовсе не такая страшная, какой хочу казаться в рабочее время. И я... Как все женщины, я пыталась сублимировать свои чувства.

- Сублимировать? - поднял брови Дайсон.

- О Господи... Это термин такой... В общем, как раз тогда Элис привела своего брата Фреда, он астрофизик, они вместе с Солом ставили эксперимент по сну, то есть, ставил Сол, Элис была у него реципиенткой, а Фред как бы с боку припеку - для интерпретации. Хотя, убейте меня, не знаю, какое отношение Фред мог иметь ко всей этой биологической дребедени... Мы познакомились, и я... Ред, знаете, как легко соблазнить мужчину, если он свободен и готов к приключению? Даже ощущения триумфа не было никакого.

- Почему вы встречались в клинике? - спросил Дайсон. - Это же опасно.

- В каком смысле? - удивилась Мэг. - Если потому, что могут застукать, то в дешевых гостиницах еще опаснее, там свои стукачи, городок у нас маленький. У меня дома мы не могли встречаться - там больная мать и ребенок, сын от первого брака. Иногда мы встречались у Фреда, но почему-то это было так пресно... Как дистиллированная вода, если вы понимаете, что я имею в виду.

- Кажется, понимаю, - задумчиво произнес Дайсон. Он встречал таких женщин - свидание с мужчиной кажется им пустой тратой времени, если отсутствует элемент хотя бы минимальной опасности. Опасность возбуждает.

- Если понимаете, то и объяснять нечего, - заключила Мэг.

- В клинике есть такие закутки, где...

- О Господи, сколько угодно! Особенно в подвальном этаже, где склады. И на втором есть несколько пустых комнат, их только собираются оборудовать под ординаторские и для физиотерапии...

- И где же вы были с мистером Бакли? Я задал вам несколько вопросов, и вы пока не ответили ни на один.

- Я все помню! - сердито сказала Мэг. - Фред приехал без пяти девять, потому что в девять закрывают грузовые ворота, и он не смог бы войти незамеченным. В пять минут десятого я ушла с обхода, сказав доктору Ренделлу - мы были тогда в палатах первого этажа, - что мне нужно проследить за подготовкой больных к операции. Это обычная процедура, он только кивнул головой... В общем, я повела Фреда на второй этаж, там в крайней комнате есть диван... Вам нужны подробности?

- Нет, - покачал головой Дайсон. - Я уже сказал: только временные рамки.

- Ну да, алиби... - пробормотала сестра Флоберстон. - В двадцать пять двенадцатого я сказала Фреду, что ему пора сматываться. В половине двенадцатого приезжает машина с чистым бельем из прачечной, и можно уйти опять через задний двор. Фред ушел, хотя...

Она замолчала, обдумывая неожиданно пришедшую ей в голову мысль.

- Хотя... - повторил Дайсон. - Я вам помогу, Мэг: он захотел остаться и подняться на четвертый этаж. Он сказал, что у него с Тубертом и сестрой все равно назначена встреча, так почему бы не подождать наверху, пока они не закончат?

- Я запретила ему! - воскликнула Мэг. - Он непременно попался бы всем на глаза, к чему лишние разговоры?

- Ну, извините, - удивился Дайсон, - вы все равно рисковали...

- Это другое! - в запальчивости заявила сестра Флоберстон. - Есть риск правильный, а есть глупый.

"Ну да, - подумал Дайсон, внутренне усмехаясь, - рисковать можно в процессе свидания, это возбуждает, а когда все закончилось, то риск становится ненужным. Нормальная женская логика".

- Значит, в половине двенадцатого мистер Бакли покинул клинику. Вы сами видели?

- Конечно, я смотрела из окна. Он вышел во двор и прошел в задние ворота. Через минуту выехал грузовик, и ворота закрылись.

- Мистер Бакли мог вернуться через холл...

- Но не вернулся же! Полагаю, уж это вы проверили?

- Конечно, - кивнул Дайсон.

- И следовательно, когда прозвучал этот дурацкий выстрел, Фреда в клинике не было.

- Поэтому вдвойне нелепо выглядит его неожиданное признание, - сказал Дайсон. - Не мог же он не знать, что его алиби будет подтверждено вами.

- Вот этого он знать не мог точно! Наверняка был уверен, что я ни слова не скажу о нашем свидании. И тогда получилось бы, что, раз он был в клинике, то единственной причиной...

- Какое благородство, - буркнул Дайсон. - Хорошо, мистер Бакли ушел. До выстрела оставалось несколько минут. Ваши действия?

- Я привела себя в порядок, это заняло минуты две, поднялась на третий этаж, зашла в ординаторскую, думала, что обход закончился, но там еще никого не было, и вышла в коридор... Услышала голоса в восьмой палате и направилась туда, а тут как раз грохнуло.

- Кто-то был в это время в коридоре, кроме вас?

- Нет, никого. Но на выстрел выбежали Волков и Рихман. Алекс был очень возбужден, и мы с ним поспорили, откуда раздался выстрел. В общем, мы сначала спустились на второй этаж, потом поднялись на четвертый...

- Спасибо, - сухо произнес Дайсон. Все они здесь заодно, - подумал он. Бакли выгораживает любовницу, старшая сестра выгораживает этого полоумного астрофизика, отправляющегося на любовное свидание в самое неподходящее для этого время, а доктора Волкова и выгораживать не приходится - он все утро был у кого-нибудь на глазах. И получается...

Ничего не получается.

Ясно, что все эти люди лгут - возможно, сговорившись заранее, а возможно, чисто интуитивно создавая такую версию развития событий, при которой каждый имеет надежное алиби. Вроде доктора Палмера и его ассистента, записавших (молодцы, как подгадали, не придерешься!) звук выстрела на лабораторный магнитофон. Дайсон уже знал результат предварительной экспертизы: голоса действительно принадлежат профессору и ассистенту, звук выстрела приглушен, но именно это вполне поддающееся измерению обстоятельство свидетельствует о том, что стреляли за тремя или четырьмя преградами в виде стены (интересно, - подумал Дайсон, - как они там в отделе определяют, был выстрел сделан за тремя стенами или за пятью? Но как-то ведь определяют, и с этим ни один суд спорить не решится).

- Спасибо, - повторил он, вставая с неудобного стула, - вы мне очень помогли.

Дойдя до двери, Дайсон вспомнил еще об одном вопросе.

- Да, - сказал он, обернувшись, - я слышал, что доктор Туберт никогда не спал. То есть - совсем не спал по ночам. Это так?

- Так, - кивнула Мэг. - Он не спал уже лет пять.

- Но это невозможно! - искренне поразился Дайсон. - Организм не в состоянии выдержать даже неделю без сна, можете мне поверить. В криминалистике...

- Оставьте криминалистику в покое, - с тихим презрением произнесла Мэг. - Вы хотите сказать, что, если не давать человеку спать хотя бы в течение недели, он ломается и подписывает любые показания?

- Нет, я не это хотел сказать, - спокойно ответил Дайсон. - Просто в учебнике криминалистики есть медицинские страницы. И там написано...

- Существует болезнь, - прервала старшая сестра. - Синдром Альпера. Вигилатио ултима. Отсутствие сна. Состояние, обратное летаргии. Обычно наступает именно после летаргического сна. Как реакция организма. Продолжается неопределенное время. У одних заканчивается через месяц, у других через год.

- Последствия для здоровья?

- Никаких. И это не лечится, если вы понимаете, что я хочу сказать.

- Все-таки я думаю, - сказал Дайсон, - что для психики полное отсутствие сна в течение такого долгого времени... Это не проходит даром.

- Психически Сол был совершенно здоров, - сухо произнесла Мэг. - И физически тоже. Синдром Альпера не лечится, но и вредных последствий для организма не дает тоже. Просто в один прекрасный день человек опять начинает спать, как все. Или опять впадает в летаргический сон.

- А после летаргии снова не спит годами?

- Нет, повторные случаи медицине не известны.

- Понимаю, - повторил Дайсон и вышел из кабинета старшей сестры, выполнив таким образом, как ему показалось, самое сильное ее желание.

Должна быть связь, - думал он, поднимаясь на четвертый этаж. Все необычное в этом деле должно быть связано между собой. Не потому, что мне хочется так считать. Это известно: необычное всегда связано с необычным. Зачем далеко ходить: пресловутые сексуальные маньяки-убийцы - необычность их преступлений всегда (исключений Дайсон не знал) связана с устройством психики. Психика Туберта - что бы ни говорила сестра Флоберстон - была явно не обычна.

И что? Какие бы отклонения ни имел Туберт, он не мог выстрелить себе в затылок. С другой стороны... С другой стороны, психически ненормальный человек способен на поступки, которые не только предвидеть невозможно, но даже понять, как это проделано физически. Случай с Карлтоном, к примеру. Сумасшедший - но ведь сумел каким-то образом (на глазах у дюжины свидетелей!) подняться по вертикальной стене, где и опытный скалолаз спасовал, когда ему предложили повторить действия убийцы. А Карлтон поднялся, задушил свою жертву, и никто из стоявших внизу не смог прийти бедной женщине на помощь - никто не успел бы, хотя многие бросились в дом и поднимались одни по лестнице, другие в лифте.

Нужно спросить у эксперта, - решил Дайсон. А утром выпустить из камеры придурочного астрофизика. Держать его больше суток Дайсон не мог, а отправлять к судье для продления срока ареста не собирался. Посидел Бакли - и достаточно. Наверняка понял, какую глупость сморозил, и впредь будет не мешать расследованию, а сотрудничать.

*   *   *

Фредерик Бакли был помещен в лучшую камеру - первую от входа, самую светлую, где обычно держали тех, кому следовало, несмотря на временное задержание, оказывать знаки внимания.

Полицейский открыл дверь, и Дайсон вошел в камеру со словами:

- Ну что, доктор, надеюсь вы подумали над своим глупым пове...

Окончание фразы застряло у него в горле: Бакли сидел на тюремном топчане, привалившись к стене, и смотрел перед собой пустым взглядом.

- Врача! - охрипшим голосом потребовал Дайсон и, опустившись перед Бакли на колени, поднял его холодную руку. Слишком холодную. Видимо, смерть наступила сразу после завтрака, иначе полицейский, приносивший еду, непременно обратил бы внимание на странную позу заключенного.

- Отойдите, Ред! - требовательно произнес за его спиной голос Аткинсона, врача, чей кабинет находился на втором этаже - над полицейским участком. Аткинсона часто вызывали для предварительного освидетельствования.

- Похоже на инфаркт, - пробормотал Дайсон, отступая.

- Обойдусь без ваших дилетантских советов, - буркнул врач. Всегда он так - приступая к работе, груб до невозможности, воображает, что никто, кроме него, не способен поставить правильный диагноз или определить причину смерти. А потом, когда работа закончена и главное - подписано заключение, по которому врач сможет получить у полицейского управления довольно крупную сумму за консультацию, - Аткинсон становился самим собой: мудрым пятидесятипятилетним добряком, помнившим огромное количество анекдотов, преимущественно непотребного содержания.

- Инфаркт, - сказал врач, выпрямляясь и поворачиваясь к Дайсону. - Эксперта из управления вызвали?

- Да, - за Дайсона ответил стоявший за его спиной майор Ротшильд.

- Время смерти я бы установил... - задумчиво произнес Аткинсон. - От девяти до девяти тридцати. Устроит?

- Что устроит? - мрачно сказал Дайсон. - Время смерти или причина?

- Извините, если я не нужен, то... - сказал врач. - Меня пациент наверху заждался, я ведь бросил беднягу посреди осмотра.

- Спасибо, Стив, - сказал майор Ротшильд. - Бумагу я вам пришлю через час-другой.

- Да уж не забудьте, - добродушным тоном сказал Аткинсон и удалился.

- Кто-нибудь входил в камеру сегодня? - спросил Дайсон. - Я имею в виду - из посторонних?

- Нет, конечно, - сухо произнес майор.

Дайсон принялся методично осматривать карманы покойного астрофизика, но они были пусты - все содержимое еще вчера было отобрано под расписку и помещено в сейф в кабинете начальника.

- Он признал себя виновным в убийстве доктора Туберта в Чандлеровской клинике? - спросил майор. - Вы хотели продлить срок его содержания под стражей?

- Никого он не убивал, - с досадой сказал Дайсон.

В камеру вошел Джордж Колдуэлл, судмедэксперт из городского управления, и сразу стало тесно, шумно, старший инспектор отступил сначала к двери, потом вышел в коридор и знаком попросил выйти майора Ротшильда.

- Я хочу забрать из сейфа докуметы Бакли, - сказал Дайсон.

- Пожалуйста, - кивнул майор. - Честно говоря, я еще вчера удивился, что вас они не заинтересовали.

- Были другие дела, - Не объяснять же майору, что вчера найденные у Бакли бумаги действительно не вызвали никакого интереса. Конечно, Дайсон просмотрел их прежде, чем спрятать в сейф: записная книжка с номерами телефонов, длинная узкая тетрадка с какими-то закорючками, ключи - в том числе от квартиры, кабинета и машины.

Заняв один из свободных кабинетов, Дайсон вытащил из пластикового пакета записную книжку и тетрадь и принялся медленно перелистывать страницы. Номеров телефонов было на удивление мало. Похоже, Бакли не был любителем напрямую общаться с людьми - большая часть страниц была заполнена электронными адресами; старший инспектор не считал себя активным пользователем, более того, он не любил компьютеры, но все же знал, что электронные адреса записываются в память почтовой программы и нет необходимости переносить их еще и на страницы бумажного блокнота. Генри Абруцци, Калифорнийский технологический. Арнольд Шикман, Колумбийский университет. Озем Укарама, Барселонский университет экзокультур (вот странное сочетание - японский ученый в европейском университете изучает экзотические культуры, если, конечно, Дайсон правильно понял, что означало это слово)...

Ни одного женского имени. Ни собственной сестры, ни Мэг Флоберстон, а ведь наверняка у Бакли были и другие женщины.

Дайсон отложил записную книжку и придвинул тетрадь, вслушиваясь одновременно в звуки, доносившиеся из коридора. Когда эксперт закончит работать, нужно будет с ним поговорить.

В длинной узкой тетради содержались сугубо научные мысли - лишь на первый взгляд казалось, что страницы заполнены нечитаемыми каракулями, просто у Бакли оказался очень плохой, а точнее нестандартный почерк. Все можно было прекрасно разобрать, если приноровиться к странному наклону букв влево и к тому, что каждая буква была не округлой, как положено, а скорее напоминала сложенный из тонких прямых линий домик или дерево, или иной предмет с острыми углами. Странный почерк, Бакли будто иероглифы выводил, а не буквы английского алфавита.

"...заключен чрезвычайно важный для земной цивилизации смысл. Первое: система симптоматного симбиоза не позволяет человечеству развиваться независимо и сообразно эволюции земной экосистемы. Второе: в состоянии симбиоза организм человечества получает информацию, вовсе не однозначно необходимую для"...

Это мне надо? - подумал Дайсон. - Экосистемы, человечество, симбиоз... Написал бы лучше, почему он спутался с Мэг Флоберстон, хотя прекрасно знал, что ей нравился Соломон Туберт. Почему не спросил себя: не хочет ли эта женщина, связавшись со мной, отомстить отвергнувшему ее мужчине? Женщины частенько так поступают, это становится причиной жестоких скандалов, а порой доходит и до трагических финалов. Как сейчас.

Бакли уехал из клиники в половине двенадцатого, выстрел прозвучал позже. Если, конечно, они оба не лгут. Кто-то ведь сумел войти в лабораторию и выйти, как в цирке опытный иллюзионист на глазах у изумленной публики освобождается от цепей, которыми был скован всего минуту назад. Гудини был замечательным мастером подобных трюков, да и сейчас умельцев достаточно.

А какой фокусник довел Бакли до инфаркта?

- Вы еще не ушли, Ред? - спросил Колдуэлл, распахнув дверь и ворвавшись в комнату, будто запущенный пращой. Эксперт был шумен и велик - чем-то он напоминал знаменитого Вульфа из романов Рекса Стаута, единственного детективного чтива, которое Дайсон уважал и даже держал дома на полках несколько потрепанных покетов, перечитывая отдельные страницы на сон грядущий. - Хорошо, что я вас застал!

- Потише, Джордж, - поморщился старший инспектор. - Вы меня сбили с мысли...

- Да? Я-то думал, что направлю вас на определенную мысль!

- Какую? - полюбопытствовал Дайсон. Вот досада, в голове мелькнула какая-то догадка, определенно интересная, и улетучилась, едва Колдуэлл принялся громогласно вещать об осмотре тела умершего Бакли. Что он мог обнаружить, кроме...

- Погодите, - перебил Дайсон и размахивавшего руками эксперта, и собственные мысли, - я правильно вас понял? Вы хотите сказать, что Бакли отравили?

- Послушайте, Ред, - проникновенно проговорил Колдуэлл, остановившись перед старшим инспектором, - вы в последнее время стали очень невнимательны. Вам приходится дважды повторять - на прошлой неделе в расследовании ограбления на бульваре Рузвельта...

- Извините, Джордж, - Дайсон знал, что лучше Колдуэллу не противоречить, иначе придется выслушать длинную лекцию о принципах концентрации внимания и об упражнениях по волевому программированию организма. - Я просто думал о другом, не смог сразу переключиться. Итак, если я правильно понял...

- Конечно, вы поняли неправильно! - возмутился Колдуэлл. - Я не сказал, что Бакли отравили! Я сказал - повторяю дословно: некоторые признаки, в частности, запах изо рта, синева на кончиках ногтей и другие факторы, перечисление которых вам ничего не даст, позволяют предположить, что остановка сердца могла быть вызвана не инфарктом, а передозировкой препарата месталкин, используемого некоторыми мужчинами для увеличения своих сексуальных способностей.

- Что-то вроде виагры? - спросил Дайсон, сопоставляя неожиданную смерть Бакли с его посещением клиники, где он занимался физическими упражнениями со старшей сестрой Флоберстон и вполне мог...

- При чем здесь виагра? - поморщился Колдуэлл. - Хотя вам, неспециалистам, все едино. Месталкин разрешен к употреблению года два назад. Это средство повышает не потенцию, а общий тонус организма, который, в свою очередь... Неважно. Передозировка может привести к смертельному исходу, и потому месталкин продается только по рецепту. Правда, к категории наркотических препаратов не отнесен, поскольку не вызывает привыкания.

- Вы уверены, что...

- Старший инспектор, вы меня слушаете? Я сказал - повторяю дословно: некоторые признаки позволяют предположить. После вскрытия скажу точно. Вечером - раньше не успею.

- Но вы считаете, Джордж, неформально, у вас же сложилось мнение, верно?..

- Всего хорошего, - Колдуэлл повернулся к Дайсону спиной и затопал к двери. - Подумать только, - буркнул он, обращаясь к стене, будто Дайсон перестал для него существовать, - меня обвиняют в том, что я могу высказывать чье-то мнение, а не свое собственное!

- Я не хотел... - начал было Дайсон, но Колдуэлл уже с грохотом захлопнул за собой дверь.

Старший инспектор придвинул блокнот и записал название препарата. Колдуэлл ни разу еще на памяти Дайсона не ошибся в постановке диагноза. Он, конечно, бывает не уверен, но тогда просто молчит, слова из него не вытянешь.

Месталкин. Сколько же нужно принять этого препарата, чтобы вызвать смерть? И через какое время препарат начинает действовать? Вряд ли через сутки. Обычно такие стимуляторы проявляют свое действие спустя полчаса-час, редко позднее. Бакли находился в камере с прошлого вечера. До того Дайсон имел с ним довольно долгий разговор, а еще раньше астрофизик находился в своем кабинете один - так, по крайней мере, утверждает его секретарша. Значит, либо наелся месталкина уже здесь, в камере, либо получил препарат не позднее двух часов дня, но тогда и смерть должна была последовать вчера вечером.

Дайсон поспешно собрал в пластиковый пакет все, что было найдено в карманах Бакли, и, спрятав пакет в сейф, отправился в комнату дежурных. Он не надеялся получить точный ответ на свой вопрос, но все-таки потребовал журнал регистрации. Нет, в карманах задержанного Фредерика Бакли не было никаких медицинских препаратов - коробочек, флаконов, ничего подобного. Отдельных таблеток и порошков в пакетиках тоже не содержалось.

Подумав минуту, Дайсон сел рядом с дежурным и, придвинув к себе телефон, набрал номер доктора Аткинсона.

- Что? - спросил врач недовольным тоном. - Мне опять спуститься? Кто там еще...

- Нет-нет, - сказал Дайсон. - Я только проконсультироваться...

- У меня пациент, и я...

- Понимаю, вы страшно заняты. Один вопрос. Через какое время после приема начинает действовать препарат месталкин, и какую дозу нужно принять, чтобы вызвать летальный эффект?

Все-таки доктор Аткинсон был профессионалом, ответил он не задумываясь и положил трубку раньше, чем Дайсон успел сказать "спасибо". Старшему инспектору даже показалось, что слова еще продолжали звучать, когда трубка уже была положена на рычаг:

- Месталкин - препарат пролонгированного действия, принимается за сутки, поскольку воздействует не на отдельный орган, а на многие системы организма. Чтобы вызвать летальный исход, необходимо принять внутрь не менее шести миллиграмм. Смерть наступит восемнадцать-двадцать четыре часа спустя. Всего хорошего, старший инспектор!

*   *   *

Элис отключила телефоны, заперлась и не открывала никому - Дайсону она не открыла тоже, хотя он долго звонил и объяснял громким голосом, что у него важное сообщение, очень важное...

- Отстаньте, - отвечала Элис из-за двери. - Дайте мне побыть одной.

Дайсон понимал Элис. Он хорошо ее понимал. На месте этой женщины он тоже предался бы своему горю в тишине, дожидаясь, когда на него снизойдет умиротворение и примирение с жестокой действительностью. А ведь она еще не знала о смерти брата.

- Дорогая Элис, - сказал он, обращаясь к двери, - нам нужно поговорить. Я должен вам сообщить кое-что. А вы должны кое-что рассказать мне. Потом вы сможете делать все что хотите и прежде всего отоспаться...

Что он такого сказал? Дайсон не придавал большого значения каждому слову, знал, что говорить нужно, не переставая, говорить все что угодно, только бы там, за дверью, слышали его голос, монотонный, как удары рождественского колокола... Обычно происходило так: минут через пять-десять (иногда даже четверть часа требовалось или больше) дверь приоткрывалась, в щель выглядывало растерянное лицо, он вставлял ногу, чтобы дверь нельзя было закрыть, и медленно, несмотря на сопротивление хозяина, продавливался в квартиру, а там уж как придется...

Сейчас все получилось иначе - дверь распахнулась, в проеме стояла Элис в открытом халатике, она смотрела на Дайсона, будто на привидение, явившееся в неурочное время и сломавшее многовековой уклад.

В следующую секунду старший инспектор оказался в прихожей, захлопнул дверь и только после этого, протянув к Элис руки, осторожно запахнул на ней халатик и для верности застегнул на две пуговицы, ощутив ладонями податливые упругие груди. Элис никак не отреагировала на прикосновение; похоже, она была настолько ошеломлена произнесенными Дайсоном словами, что выпала из реального мира в какой-то свой - в какой именно, детективу предстояло определить, причем быстро и правильно, чтобы получился разговор, а не пустое молчание без смысла и последствий.

- Вы сказали, что мне нужно отоспаться, - глядя Дайсону в глаза, произнесла Элис. - Почему вы это сказали?

- Но... - растерялся детектив. Возможно, он действительно сказал именно так, почему нет, ей надо отоспаться, прийти в себя, иначе пользы расследованию от нее не будет.

Медленно отступая из прихожей в гостиную, Элис повторяла, будто заведенная:

- Почему вы это сказали? Почему вы это...

Она пошатнулась, начала медленно заваливаться на спину, и старший инспектор едва успел ее подхватить.

- Ну все, все, - бормотал Дайсон, укладывая Элис на диван в гостиной. Глаза ее закрылись, дыхание было ровным, похоже, она просто спала, и Дайсон подумал, что его слова могли стать ключом, случайно произнесенным и произведшим неожиданный и вовсе не нужный ему сейчас эффект.

Он присел на краешек дивана, соображая, что делать, если Элис заснула надолго и если вывести ее из состояния гипнотического сна может лишь другое ключевое слово, которого он, конечно, не знал, а рассчитывать на новую случайность не имело смысла.

Он достал из кармана телефон и набрал номер, который помнил со вчерашнего дня.

- Волков, - сказал голос врача.

- Старший инспектор Дайсон. Я сейчас дома у Элис Бакли. Она вдруг заснула прямо у меня на глазах. Спокойный сон, но, похоже - результат гипнотического воздействия. Видимо, сам того не зная, я сказал ключевое слово... Доктор Туберт использовал гипноз?

- И гипноз тоже, - медленно произнес Волков. - Боюсь, что... Спокойный сон, вы говорите?

- Насколько я могу понять - да.

- Вы можете молча подождать, пока я приеду?

- Молча?

- Не пытайтесь разбудить Элис сами!

- Когда вы здесь будете?

- Мне нужно минут пятнадцать.

- Жду, - сказал Дайсон и отключил связь.

Он сидел у изголовья Элис, женщина спала спокойно, даже улыбалась чему-то, видимо, ей снился приятный сон, в котором брат ее был жив, а может, и любовник тоже.

Когда раздался звонок, Дайсон уже составил цепочку вопросов, которые хотел задать доктору Волкову. Совсем другую цепочку, ничего общего с тем, что он хотел знать вчера.

Волков прошел в гостиную и, придвинув к дивану стул, опустился на него, не отрывая взгляда от спокойного лица Элис.

- Вы можете вспомнить точно, что именно сказали? - спросил врач.

- Конечно, - кивнул Дайсон. - "Пожалуйста, откройте, нам нужно поговорить. Да и вам лучше не быть одной в такую минуту. Потом вы сможете делать все что хотите и прежде всего отоспаться"...

- Понятно, - буркнул Волков. - Единственное слово, которое могло повлиять - это слово "отоспаться", но...

- Да, - вспомнил Дайсон. - Она спросила, почему я сказал "отоспаться", повторила это несколько раз.

- Неважно, - отмахнулся Волков. - Одно это слово само по себе не могло... Что-то еще случилось, более сильное воздействие, слово лишь поставило точку. Что вы сказали еще? О чем сообщили?

- Ни о чем я ей сообщить не успел, - сказал Дайсон, - хотя и собирался. Дело в том, что ее брат Фредерик за час до моего здесь появления умер в камере предварительного заключения.

Доктор Волков медленно обернулся и посмотрел на Дайсона взглядом, в котором ужас смешивался с восторгом, а недоумение с пониманием.

- Фред? - шепотом переспросил Волков.

- Фред, - подтвердил Дайсон. - И, судя по вашей реакции, доктор, вы допускаете, что это могло произойти.

- Как... - Волков сглотнул. - Как он умер?

Детектив придвинул к дивану стул, уселся поудобнее и постучал Волкова по колену.

- Я бы хотел знать все то, что знаете вы, - сказал он.

- Чтобы знать все то, что знаю я, - пробормотал Волков, - вам нужно для начала поступить на медицинский факультет какого-нибудь приличного университета.

- Обойдусь, - отмахнулся Дайсон. - Меня интересует только дело, начавшееся с убийства Соломона Туберта. Не думаю, что для того, чтобы найти убийцу, нужно быть медиком вашей квалификации. Давайте не будем играть словами.

- Какие тут игры...

- Действительно. Итак, начнем с самого начала.

- В начале было слово, - произнес доктор Волков.

- Не нужно цитировать Библию, - резко бросил Дайсон.

- Что вас интересует, старший инспектор? Сол убит, Фред... его тоже не стало. Почему...

- Вот-вот. Мотив. Вы его знаете?

- Да, пожалуй. Но для вас это не будет мотивом, старший инспектор.

- Скажите, а там увидим.

- Видите ли, я думаю, Сол и Фред погибли потому, что некто устранил их в порядке самозащиты. Инстинкт самосохранения. Необходимая самооборона.

- Ваши опыты со сном угрожали чьей-то жизни?

- Похоже, что так.

- Допустим. Кому именно?

- Вот что, - сказал Волков, - я вам действительно расскажу все с самого начала, а вы попробуйте сделать вывод. Сол и Фред умерли. Значит...

- Да начните же, наконец! - не выдержал Дайсон.

- Сейчас... Со мной Сол начал обсуждать свой эксперимент полгода назад. Он уже некоторое время встречался с Элис, а я не знал этого, думал, что... Неважно. Вы знаете, что у Сола был синдром Альпера? Иными словами, он не спал. Его организму сон не был нужен. Сначала я думал, что именно поэтому он занялся исследованием психофизиологии сна. Однажды - это было зимой - он пригласил меня пообедать. Сказал, что ему нужна консультация, он заплатит, но хочет, чтобы все осталось между нами. Я, конечно, согласился. С одной стороны, было любопытно, с другой - деньги мне бы тоже не помешали.

*   *   *

Проспав летаргическим сном несколько недель, Соломон Туберт проснулся - навсегда. Он стал молчалив, домой, в поселение Эли, возвращался засветло, потому что ездить в темное время суток по дорогам Иудеи и Самарии было небезопасно. По ночам лежал рядом с Офрой, казавшейся ему все более чужой, и считал минуты. Заснуть не мог, как ни пытался. К врачам не обращался - знал, что толком объяснить свое новое знание не сможет, и никому не докажет, что состояние без сна - не аномалия, не болезнь, которую нужно лечить, а нормальная теперь для него жизнь.

Однажды - месяца через три бессонного существования, о котором, впрочем, не знал никто, даже Офра, полагавшая, что у мужа в последнее время необратимо испортился характер, - Сол выступил в университете на семинаре: его просили рассказать о болезни, это очень интересный опыт для медицины. Под болезнью коллеги имели в виду летаргический сон, а не то, что произошло впоследствии. Сол рассказал, начав с элементарного.

"Как по-вашему, - спросил он, - для чего человеку сон?"

И сам ответил:

"Первое: чтобы восстановить силы. Второе: чтобы подсознание могло проанализировать сделанное за день. Третье: чтобы увидеть сны. И четвертое есть, и десятое тоже, у Фрейда в "Толковании сновидений" все сказано. Кроме одного".

Сол понял это не сразу. Сначала он проснулся, потом пришел в себя, а пару недель спустя начал, будучи профессиональным ученым, анализировать все, что ему запомнилось из его "сумеречного" состояния. И сопоставлять с тем, что читал о разного рода снах. И с тем, что знал о физических свойствах пространства-времени. А также с тем, что читал в произведениях писателей-фантастов. Он не пренебрегал никакой информацией, какой бы она ни казалась странной на первый взгляд.

Существует еще и одиннадцатая (или двадцатая?) причина человеческого сна.

Сол понял: человек засыпает, чтобы участвовать в созидательной деятельности космических цивилизаций.

*   *   *

- На семинаре меня высмеяли, потому что я опустил анализ, - сказал Сол. - Я и сейчас его опускаю. Если вам будет интересно, Алекс, мы поговорим более подробно. И не здесь. Расскажу о выводах и начну с древних времен, когда живое на Земле только зарождалось. Есть у простейших, одноклеточных существ состояние сна? Спят ли амебы или, допустим, кораллы? Нет, конечно... Прошло время, живые существа усложнились, и в какой-то момент включился механизм, вызывающий сон. Естественно, мозг появился раньше, сон - потом, согласны?

- Допустим, - буркнул Волков, но Сол не обратил на реплику никакого внимания.

- Причина вот в чем. Именно тогда, сотни миллионов лет назад, произошел первый контакт землян с "братьями по разуму". Впрочем, какой там разум? С братьями по сну, если говорить точно.

Кстати, вы знаете, что кибернетики и биологи до сих пор не понимают, почему вообще на нашей планете возник разум? Ни по каким естественным законам развития сложных систем это невозможно. Есть теория "панспермии" - будто жизнь на Землю занесли метеориты. Жизнь - может быть. Но не разум...

А было так.

Где-то на одной из планет желтой звезды Капелла, и где-то на планете в системе голубой звезды Ригель, и где-то еще, в такой звездной дали, которая и не видна отсюда, когда-то, сотни миллионов лет назад (по земному счислению времени - там, у них, наверняка свой счет) возникли живые существа. Что-то вроде местных амеб. Простейшие. Еще сотня миллионов лет - и существа эти развились примерно до уровня червей. Может, чуть сложнее, неважно.

И все.

Понимаете ли, Алекс, дальше усложнение невозможно - нет таких физических и биологических законов. Что же делать? Человек вот не придумал выхода, мы удивляемся - как на Земле возник разум? А природа догадалась. Конечно, природа тупа до невозможности, но ведь и тупица к чему-то придет, если у него десять миллиардов лет в запасе и сто миллиардов миров в наличии.

Решение оказалось простым - симбиоз. На одной планете разум возникнуть не может. На сотнях сразу - пожалуйста. Но только вместе и одновременно.

И не говорите мне о теории относительности - как же одновременно, если от Земли до Ригеля свет летит сотни лет, а еще и до Капеллы нужно, и до Бетельгейзе... Все так и не так. На самом деле Вселенная многомерна. Впрочем, это и сейчас известно, есть работы по физическому многомерию... Так вот, одно из измерений - измерение мысли. Все существа во Вселенной, способные мыслить, связаны друг с другом. Мысль передается мгновенно, поскольку проходит она вовсе не по световым, радио или прочим электромагнитным каналам. У мысли своя дорога в мире.

Но - у мысли, повторяю.

А амеба или жучок какой-то не мыслят.

Где же контакт?

На каждой из сотен планет жизнь сумела самостоятельно развиться до уровня существ, способных спать. Мыслительный контакт возможен лишь в бессознательном состоянии. Когда мозг отключен от реальной действительности и неуправляем. Когда он погружен сам в себя. Вот тогда (и только тогда!) он освобождается для передачи и приема информации от иных существ, с иных миров. Вы понимаете? Это как телефонная линия. Днем она загружена - сотни разговоров, на все нужно ответить, на все реагировать, телефон вечно занят, дозвониться невозможно. А ночью линия освобождается, и тогда можно подключить иные каналы...

Миллионы лет назад это произошло и на Земле. Какое живое существо здесь первым погрузилось в сон? Динозавр? Или теплокровный тушканчик? Ответ ясен - конечно, тушканчик. Если бы динозавры научились в свое время спать, они бы и стали единственными разумными существами на планете. Говорят, что динозавры вымерли из-за сверхновой или гигантского метеорита. Чепуха. Динозавров погубила бессонница. Они не подключились к галактическому симбиозу, и значит, шансов у них не было.

Так и живем.

Каждый из нас, засыпая, становится участником галактического разговора. Во сне мы узнаем, как живут разумные ящеры на планете Арх в системе Капеллы, и как проводят свой досуг разумные облака на планете в системе Антареса...

*   *   *

- Очень любопытно, - сказал доктор Волков. - Я имею в виду - как гипотеза. Не удивительно, что коллеги в Израиле отнеслись к вам прохладно. Для меня это тоже слишком фантастично звучит, не сердитесь, Сол. Возможно, все так. Возможно, нет. Мне интересны вещи практические. Вы хотите понять, как действует симбиоз? Какую именно информацию получает человечество и какую передает? С этой целью вы пытаетесь понять сны и потому проводите опыт с Элис?

- Примерно, - кивнул Сол.

- Что-нибудь удалось выяснить?

- Кое-что, - уклончиво сказал Сол. - Я получил тау-ритмы, которые затрудняюсь интерпретировать. А вы, Алекс, делали постдокторат... я не ошибаюсь?

- Не ошибаетесь, - подтвердил Алекс. Он уже принял решение. Конечно, все, что Сол говорил о межзвездном симбиозе, - фантазии. Наверняка никакой стоящей информации Сол не получил - и получить не мог. Он считает - потому, что недостаточно квалификации. На самом деле - потому что и получать-то нечего. Ну да ладно, пусть думает что хочет. Нужно соглашаться, поучаствовать в этой авантюре. Во-первых, чтобы обезопасить Элис Бакли - фанатики от науки на все способны, а Сол, похоже, был именно фанатиком, конечно, сам-то он считает, что никакого риска нет, иначе не стал бы проводить опыты с женщиной, которую любит, но мало ли что Сол считает сам, за ним нужно проследить, нужно знать, какие препараты он использует и какие частоты, только так можно будет оградить Элис от реальной опасности, если она существует.

Это первое. А второе... Об этом Сол и подозревать не должен. Элис... Быть с ней хотя бы в часы, когда идет опыт. Сидеть рядом, держать за руку... Почему такие женщины всегда достаются мужчинам, которые их недостойны? Сол, конечно, неплохой человек, но странный, да и больной, к тому же, что бы он на самом деле о себе не думал: с синдромом Альпера долго не живут, невозможно прожить долго без минуты сна, организм подключает внутренние резервы, но все равно довольно быстро ломается, и тогда - либо новый длительный сон, и хорошо, если без серьезных последствий, либо... смерть от инсульта или инфаркта мозга, Волков знал о таких случаях, это очень редкие болезни, одна на сто миллионов человек, в медицине почти не описаны, но он нашел, раскопал в журналах, видел статью профессора Дашинского из России - она была в одном из прошлогодних номеров "Медикал ревю".

- Я согласен, - доктор Волков решительно отодвинул тарелку с недоеденным супом. - Честно скажу, ваша идея симбиоза, Сол, не показалась мне убедительной. Но природа сна меня всегда привлекала.

- Замечательно, - просиял Туберт.

- Я бы хотел ознакомиться с аппаратурой, - сказал Волков. - Вы пользуетесь церебральными датчиками Хатчинсона?..

*   *   *

- Этот разговор произошел примерно полгода назад, вскоре после Хэллоуина, - закончил свой рассказ доктор Волков. - С тех пор мы стали неразлучны: Сол, Элис, Фред и я. Меня это устраивало - я мог часами находиться рядом с...

- Вас это устраивало, - перебил Дайсон, - а меня нет. По сути вы не ответили ни на один мой вопрос. Я ведь что хотел узнать: могли ли эти ваши эксперименты иметь отношение к убийству Туберта и смерти Бакли. Из вашего рассказа ничего не следует. Симбиоз разумов... При чем здесь космические цивилизации, которых, скорее всего, не существует в природе? Не станете же вы утверждать, что в лабораторию проникли "зеленые человечки" и застрелили Туберта, поскольку он слишком много узнал об их планах?

- Какие "зеленые человечки"? - удивился Волков. - Глупости.

- Вот и я говорю. Могла Элис Бакли убить Туберта, сыграв роль "зеленого человечка"?

- Могла ли... - Волков сжал кулаки, лицо его приобрело цвет спелой сливы ("Не думал, что человек может так покраснеть, - мелькнуло в голове у детектива, - наверно, у него повышенное давление, так и инсульт получить можно"). - Послушайте, я же сто раз говорил: нет, нет и нет!

- Пожалуйста, успокойтесь, - поднял руки Дайсон.

- Вы сто раз спрашиваете одно и то же! Считаете, что я лгу? У вас есть свои эксперты, спросите их. Почему вы не можете оставить Элис в покое? У нее только что брат умер! И еще неизвестно, что с ним сделали в участке!

- О чем вы? - нахмурился Дайсон. - Послушайте, доктор, держите себя в руках. На что вы намекаете?

- Ни на что, - буркнул Волков.

- Полтора часа, - сказал Дайсон. - Мисс Бакли спит уже полтора часа. За это время я выслушал интересную лекцию о том, что такое сон, и ничего не узнал о мотивах. Вы говорили, что боитесь, и меня это признание заинтересовало. Я позволил вам высказаться, верно?

Волков молчал.

- А теперь вы будете слушать меня и не перебивать. Вы все время врете, доктор. Ложь первая: вы утверждаете, что не можете разбудить Элис Бакли. Вы можете это сделать, вы это уже делали на моих глазах. Ложь вторая: вы утверждаете, что боитесь за жизни свою и Элис, и из этого следует, что у вас есть какие-то соображения о личности убийцы, которые мне не известны. Но вместо того, чтобы поделиться, вы вешаете мне на уши лапшу, рассказывая о космическом симбиозе, об инопланетянах и прочей чепухе. Я, пожалуй, вызову "скорую". Нельзя оставлять мисс Бакли без медицинской помощи. А от вас не дождешься...

Он потянул из кармана телефон, и этот жест заставил Волкова наконец очнуться:

- Не надо, - попросил он, - мы же договорились...

- О чем?

- Хорошо, я попробую разбудить... Надеюсь, что... Но пожалуйста, старший инспектор, не нужно ее волновать.

Дайсон промолчал. Волков наклонился к лицу Элис, провел правой ладонью перед ее закрытыми глазами, тихо произнес несколько слов, фразу, которую Дайсон не понял, но последовательность бессмысленных слов запомнил, конечно, чтобы потом, когда появится возможность, вписать в протокол.

Элис открыла глаза, и Дайсон облегченно перевел дух.

- Элис, девочка, как ты меня напугала, - прошептал доктор Волков, слишком, как показалось Дайсону, фамильярно проведя тыльной стороной ладони по щеке женщины.

- Алекс, - губы Элис шевельнулись, но слова слышны были плохо, и Дайсон наклонился вперед, не обращая внимания на недовольные жесты Волкова, - Алекс... Сол... Я только смотрела... Не могла ничего сделать...

- Чего вы не могли сделать, мисс Бакли? - вмешался Дайсон.

Доктор Волков обернулся и посмотрел на детектива бешеным взглядом. Старший инспектор лишь улыбнулся в ответ и повторил вопрос:

- Вы видели убийцу доктора Туберта, верно? Но не могли ничего сделать. Вы спали, но какая-то информация из внешнего мира до вашего сознания доходила.

Конечно, она видела убийцу. И могла назвать имя, поскольку наверняка это был кто-то из присутствовавших в то время в клинике врачей или обслуживающего персонала. Все они друг за друга, потому что связаны прочными нитями бывших и настоящих любовных отношений.

- Вы видели убийцу, мисс Бакли? - детектив настаивал, он знал, что именно сейчас может получить правильный и однозначный ответ.

- Нет, - сказала Элис. - Как я могла его видеть?

- Видели не глазами, я понимаю, но во сне чувствовали, как кто-то вошел, ощущали его присутствие... Настолько явственно, что можете назвать имя.

- Не понимаю, о чем вы. Кто входил? Никто не мог... Я думала об этом все время... Никто.

Прокол. Не успел. Элис очень быстро перешла из состояния сна к бодрствованию, он пропустил нужный момент. Конечно, для суда признание не играло бы никакой роли, но нить все-таки была бы у него в руках.

- Извините, - сказал Дайсон, - я хотел поговорить о вашем брате, но вы так внезапно заснули, что я вынужден был позвать на помощь доктора Волкова.

- Мой брат... - Элис поднялась и села, ухватившись обеими руками за запястья Дайсона так же, как минуту назад хотела ухватиться за доктора Волкова. - Что с ним?

- С ним случилось несчастье.

- Фред умер?

Дайсон услышал за спиной странное хрюканье, похоже, доктор Волков то ли плакал, то ли пытался подать Элис одной ей понятный знак.

- Да, - коротко сказал детектив.

- Господи, - произнесла Элис, и во взгляде ее появилось странное выражение, которое Дайсон не смог сразу определить. Он ожидал душевной боли или иного похожего чувства, но Элис смотрела иначе. Как? Что с ней происходило?

- Господи, - повторила Элис. - Значит, Фреда тоже убили.

Покорность судьбе. Да. Вот что появилось в ее взгляде.

В прошлом году серийный убийца Горен изнасиловал и задушил сестер Луизу и Бритни Лаудер. Третья сестра - Френсис - пришла к Дайсону, они долго беседовали, и девушка сказала: "Теперь моя очередь". "Что вы, - бодро заявил он, вовсе не ощущая нужной в таких случаях уверенности, - мы вас в обиду не дадим. Этого типа непременно возьмут сегодня-завтра". "Значит, он убьет меня раньше", - безнадежно произнесла Френсис - точно таким тоном, как сейчас Элис.

Френсис Лаудер убили через час после того, как она покинула участок. А вечером убийцу взяли - как Дайсон и обещал.

- Элис, - произнес доктор Волков, - я рассказал старшему инспектору о работе Сола.

- Все? - спросила Элис, прислушиваясь к чему-то в себе самой.

- Нет.

- Надо рассказать все, - сказала Элис.

- Конечно, - подтвердил Дайсон. - Об этом я и толкую. Первое: вы знаете, кто входил в лабораторию Туберта и, следовательно, был его убийцей. Второе: вы сказали, что Фреда убили, хотя я не говорил об этом, - значит, имя убийцы знаете и в этом случае.

- Имя убийцы? - переспросила Элис. - Он. Высший разум. Галактоид.

- Пожалуйста, Элис, - детектив держал ее руки в своих и не собирался выпускать, - пожалуйста, мы уже прошли этот путь почти до конца. Не нужно меня запутывать.

- Я не запутываю, - сказала Элис. - И... Я не хочу умирать!

Столько внутренней энергии было вложено в эти слова, что Дайсон отшатнулся. Ему показалось, что ладони Элис стали горячи, как чайник со вскипевшей водой, но в следующее мгновение это ощущение пропало - напротив, руки Элис были холодны, особенно кончики пальцев, Дайсону захотелось согреть их, прижать к щекам, как это недавно делал доктор Волков.

Старший инспектор отогнал навязчивое желание.

- Вам угрожают? - спросил он.

- Сначала Сол, - произнесла Элис, глядя в пространство, - потом Фред. Сол - потому что не спал и был опасен. Фред - потому что это была его идея. А теперь, конечно же, я.

- Или я, - сказал Волков. - Тоже подходящая кандидатура.

- Ты нет, - покачала головой Элис. - Ты не знаешь всего.

- О симбиозе? Сол с Фредом мне всего не рассказывали, верно, но кое до чего я дошел сам, а остальное нашел в компьютере.

- Доктор Волков, - с тихим бешенством произнес Дайсон, - пожалуйста, пройдите в другую комнату. Я вас позову, когда мы с мисс Бакли закончим.

- Я могу вообще уйти, - с детской обидой в голосе заявил Волков.

- Нет, - отрезал Дайсон. - Но в другой комнате вам будет удобнее.

- Алекс, - сказала Элис, - я бы выпила чаю.

- Будет выполнено, - усмехнулся Волков и пошел в кухню, где минуту спустя демонстративно загремел посудой.

- Он не знает жалости, - произнесла Элис. - Сол мог бы объяснить вам, но он его убил. И Фред тоже мог... Послушайте, вы говорили с Фредом. Наверняка он пытался объяснить...

Пытался, - подумал Дайсон. Фредерик Бакли пытался сделать все, чтобы никто не догадался о его связи с сестрой Флоберстон. Он готов был даже взять на себя убийство, лишь бы эта связь не раскрылась. Чего он боялся? Скандала? А разве самообвинение в убийстве - не скандал, причем куда больший? Карьера загублена, суд, присяжные...

Почему Бакли взял на себя убийство Туберта?

Впервые вопрос этот показался Дайсону не таким простым, каким выглядел вначале. У Бакли была - должна была быть - куда более серьезная причина, чем нежелание впутывать Мэг Флоберстон. Какая? Что он пытался объяснить и чего Дайсон не захотел понять?

- Мы о многом говорили, - медленно произнес детектив. - Ваш брат все время пытался увести разговор в сторону от убийства.

- Фред не мог...

- Да, мисс Бакли, теперь я понимаю, что он втолковывал мне что-то, что считал важным, а я не понимал.

- О симбиозе?

- Фред не упоминал этого слова, иначе я бы запомнил.

- Но он должен был говорить о Вселенной, о комплексном разуме...

- Конечно, - кивнул Дайсон. - О чем еще может говорить астроном, когда хочет перевести разговор на нейтральную для себя почву?

- Вы так это восприняли?

- А как я еще должен был воспринять, мисс Бакли?

- Вы должны были выслушать его!

- Я его выслушал, - сухо произнес Дайсон. - И не уловил смысла. Попробуйте теперь вы. Если, конечно, вы в состоянии... Для себя вы уже объяснили эту проблему - как и кто проник в лабораторию, взломав код, как и кто убил Соломона Туберта. И еще: как и кто мог убить вашего брата Фреда. Тоже, кстати, в запертой комнате.

- Как и кто... - повторила Элис, обхватила колени ладонями, забилась в угол дивана, на детектива не смотрела, похоже, она вообще не видела ничего вокруг себя, погрузившись в собственные размышления так глубоко, что уже и выбраться на поверхность реального мира не смогла бы без посторонней помощи.

- Спросите еще - почему? - сказала она. - На этот вопрос я могу ответить. Он защищает себя. Единственное разумное существо во Вселенной. Мы - его часть. Клетка в сложнейшем организме. Фред назвал его галактоидом. Сол называл симбиозавром. Улавливаете разницу? Они по-разному относились к идее симбиоза - Фред практически, а Сола больше интересовал философский смысл...

- Дорогая мисс Бакли, - проникновенно сказал Дайсон, положив ладонь на колено женщины, - поймите, наконец: меня не интересует философия, меня не волнует Вселенная, мне нет дела до симбиоза цивилизаций и всего остального, чем вы пытаетесь заморочить мне голову. Вы и доктор Волков, а прежде ваш брат, а до него, возможно, сам Соломон Туберт, если бы мне довелось с ним пообщаться.

- Никто вам не...

- Конечно! Но как только я начинаю подбираться достаточно близко к действительной причине обоих убийств и к тому, как это было сделано, вы ловко - то есть, это вам кажется, что ловко, а на самом деле просто глупо - пытаетесь свернуть меня с правильной дороги.

- Какую дорогу вы считаете правильной? - равнодушно спросила Элис.

- В клинике уже работают эксперты, - заявил Дайсон, не отвечая на вопрос. - У нас замечательные специалисты - несколько профессоров из разных университетов, их специально пригласили по моей просьбе... Полагаю, они разберутся. Но мне бы хотелось...

- Вам бы хотелось распутать все самому, - сказал, входя в гостиную, доктор Волков. В руках он держал поднос, на котором стояли три чашки и лежало большое блюдце с хрустящими крекерами. - Извините, я сделал всем цейлонский чай и печенье положил, больше ничего я в шкафчике не нашел... Элис, у тебя даже кофе нет!

- Не пью кофе, ты же знаешь, - дернула головой Элис. - От кофе у меня начинается мигрень.

- Разве я разрешил вам войти, доктор? - удивился Дайсон. - Подслушивать разговор вы могли бы и из кухни, мы еще не закончили.

- Закончили, - отрезал Волков. - Совершенно пустой разговор. Я бы сказал - тупой, но боюсь обидеть...

- Ничего, - усмехнулся Дайсон. - Меня трудно обидеть и еще труднее обвести вокруг пальца, как это вы пытаетесь сделать.

Волков поставил поднос на журнальный столик, опустился на диван рядом с Элис, взял одну из чашек и с демонстративным наслаждением отпил глоток.

- Прошлую ночь, - сказал он, - я не мог заснуть. Лежал и думал о Соле, о его судьбе, о том, как все это могло получиться.

- Послушайте...

- Нет, это вы послушайте! Вы не даете никому договорить до конца. У вас свои соображения, и вы хотите, чтобы мы их подтвердили, ничего больше вам не нужно. Дайте, наконец, сказать!

*   *   *

Они были в лаборатории Туберта, Сол ходил из угла в угол, а Алекс сидел на жестком белом табурете - он занял это место, чтобы не расслабляться и иметь возможность уйти, как только рассуждения коллеги покажутся выходящими за границы здравого смысла.

- Это приходит к нам в виде снов? - спросил Алекс.

- Какие сны, Господь с вами! - поднял руки Туберт. - Сны человек видит минут пять за всю ночь, вы это прекрасно знаете! Все наоборот: если вдруг контакт прерывается, помеха какая-то произошла, скажем, то подсознание наше выпадает из общей сети, и тогда мозг, чтобы заполнить паузу, пробует по аналогии продолжить разговор. Но теперь он говорит сам с собой, черпает информацию сам из себя, из собственных впечатлений. Эта игра и воспринимается как сновидение. А потом канал исправляется, помеха исчезает, вновь включается линия связи, сон гаснет. И мозг опять участвует в общем для всех разумных миров процессе.

- Вы хотите сказать, Сол, что так и происходит познание?

- Разве это не очевидно? Великие открытия делались во сне. Заметьте, не тогда, когда вы видите какой-то конкретный сон. Пресловутый Кекуле, чей сон вошел в учебники, видел обезьян, а проснувшись, понял, как записать формулу бензола. Это значит - перевернуть все с ног на голову. Кекуле, заснув, вышел в общее разумное поле, где и нашел (совместными усилиями) ответ. В клетках мозга этот ответ был записан. А потом - очередная помеха, и появился сон. Прямого отношения к проблеме бензольных колец сон не имел, конечно. Обезьяны. Могли присниться крабы на сковородке. Но знание о химической структуре бензола уже находилось в памяти ученого! Оно вполне могло прорваться и в сновидение. Так и получилось. Вы думаете, если бы ему не приснились обезьяны, Кекуле не изобрел бы своей формулы? Изобрел бы, потому что он ее уже знал. Она бы явилась ему через день-другой, и не во сне, а за рабочим столом.

- Очень интересно! - искренне сказал Волков, хотя и не был убежден окончательно. - Как я понял, вы утверждаете, что мозг, отключенный от сознания, является частью единого галактического разума? Потому-то и возникают гениальные прозрения, идеи... Так?

- Примерно так, хотя все, конечно, сложнее.

- А лошади? Коровы? Волки? Они ведь тоже спят, а медведи так и вообще - несколько месяцев кряду. Но разве животные разумны?

- Хороший вопрос. Вы не можете додуматься до ответа?

- Ну... Я хотел бы услышать ваше мнение.

- Попробуйте сначала сами. Мне нужно, чтобы вы это додумали, ведь мы должны работать вместе.

- Хорошо. Видимо, сон животных не столь глубок, они и во сне воспринимают окружающий мир. И значит, не в состоянии подключиться к общей системе. Так?

- Нет, не так. Вы считаете, что спящий человек начисто отключается от мира? Вы просыпаетесь от звонка будильника, значит, вы слышите. Вас может разбудить яркий свет, значит, ваши глаза принимают сигналы и во сне. Нет, все иначе. Просто то теплокровное существо, которое впоследствии стало человеком, было первым, начавшим спать. Право первой ночи, хе-хе... Кто это был? Еще задолго до обезян. Тушканчик какой-нибудь? Так вот, он включился в сеть и застолбил канал. Прочие остались вне системы, могли пользоваться крохами, отрывками... Спи-не спи, но если линия занята, что ж поделаешь?

- Разве на каждой планете может быть только один разумный вид?

- Безусловно! Линия связи должна освободиться, и тогда подключается другой вид, способный хорошо спать. Он станет разумным в считанные годы. Или столетия. Во всяком случае, очень быстро. Как это произошло с человеком. Но мы не захотим освободить линию, верно? Да и не сможем - процесс подсознательный, никто ведь до сих пор не догадывался, как все происходит!

- Вот и об этом я хотел спросить, - Алекс немедленно уцепился за подсказку. - Никто не догадывался, а вдруг вы...

- А вдруг я! Дорогой мой, в любой системе связи когда-нибудь происходит сбой, утечка информации, называйте как хотите. У меня был летаргический сон, разум отключен напрочь. Никаких помех. Идеальный контакт. Наверно, влияние было очень прочным и сильным, и информация записалась в те клетки мозга, которые доступны мне и в бодрствующем состоянии. И потому, когда я проснулся... Я просто вспомнил. Мне казалось, что я всегда это четко знал, даже тени сомнений не было. Может, это все равно, что выиграть в лотерею миллион. Чистый случай. Если бы не синдром Альпера, меня наверняка заставили бы все забыть. Но я перестал спать - повезло мне, как вы считаете? А ему повезло? А нам - человечеству?

*   *   *

На проспекте Независимости Дайсон попал в пробку. Делать было нечего, и он размышлял. Старший инспектор прекрасно понимал, что оба - и Элис, и доктор Волков - водят его за нос. В основу своей интерпретации они положили реальный факт: Туберт действительно страдал странной болезнью, которую с большой натяжкой можно назвать бессонницей. Вполне вероятно, именно это обстоятельство побудило его выбрать проблему сна в качестве темы для постдоктората. Все остальное, что наговорили ему Элис и Алекс, разумеется, могло быть правдой, но могло оказаться и выдумкой, чтобы отвлечь его от истинных причин и деталей преступления.

Придумать (и согласовать друг с другом придуманное) достаточно сложную байку о космическом симбиозе разумов, конечно, было непросто, но возможно. Однако, нужно обладать каким-то уж совсем свернутым на сторону сознанием, чтобы именно таким образом объяснять полиции гибель Туберта, а затем и странную смерть Бакли. "Не умножай сущностей сверх необходимого", - говаривал некий аббат в давние времена, Дайсон забыл, как звали мудреца, но афоризм запомнил.

Объяснение, которое пытались продать ему Волков и Элис, не было необходимой сущностью. В нем, конечно, что-то есть, если Элис с Алексом старательно увязывают убийства с пресловутым космическим разумом. Что-то есть, но не то, на чем настаивают эти двое. Если оставить сугубо практические моменты...

Дайсон вспомнил, как обнаружил доктора убитым. Тихая научная лаборатория. Комната, заставленная аппаратурой. Компьютеры. Перемигивание индикаторов. И Элис Бакли, спокойно спящая, дыхание ровное, руки лежат вдоль тела, многочисленные датчики приклеены к рукам, груди, голове, провода свободно свисают, а один натянут - тот, на котором Элис лежит, потому что...

Машины справа и слева начали медленно продвигаться вперед, сзади нетерпеливо загудели, а Дайсон даже попытки не делал сдвинуться с места.

- Эй, мистер, вы уснули? - застучал в стекло и заглянул в окно молодой чернокожий полицейский. - Нужна помощь? Вы задерживаете движение!

- Прошу прощения, - пробормотал Дайсон и рванул с места так, будто собирался участвовать в ралли. Едва не врезался в ехавшую впереди машину и только после этого пришел в себя.

Черт. Где была его память раньше? Да на своем месте была, где еще! И этот деталь он помнил всегда, но казалось, какая разница - натянут провод или свисает, подобно лиане в африканских джунглях?

Почему он только сейчас понял, как это важно?

*   *   *

К стоянке полицейского участка Дайсон подъехал в тот момент, когда Брюс Бестер подходил, держа в руке лэптоп, к своей машине, давно ставшей притчей во языцех в Элбертонской полиции: это был огромных размеров "Крайслер" семьдесят четвертого года выпуска. Впечатление монстр производил, ничего не скажешь, да и ездил отменно: Брюс поменял мотор, установив новый, от спортивного "Ягуара", и на дорогах мог дать фору любому, но ездил обычно со средней скоростью пятьдесят миль в час, доводя пассажиров, если брал с собой кого-нибудь в машину, до состояния кипения, когда возникает неудержимое желание выбросить водителя, надавить на педаль газа и поехать наконец так, как ездят все вокруг, особенно на федеральных трассах, где пятьдесят миль - не скорость, а старый "Крайслер" никто и машиной не назовет.

- Брюс! - крикнул Дайсон, опустив стекло и махая рукой, чтобы Бестер обратил, наконец, на него свое внимание. - Брюс, погоди, есть дело!

Бестер открыл дверцу своего монстра, аккуратно положил лэптоп на переднее сидение и только после этого обернулся к Дайсону.

- Догадываюсь какое, - спокойно сказал он. - В связи со странной, мягко говоря, смертью подследственного, вы хотите получить информацию об аналогичных случаях в истории криминалистики.

- А ты, - сказал Дайсон, подойдя и протягивая для пожатия руку, - конечно, знал, что я подвалю с вопросом, и давно эту информацию скачал.

- Вот еще, - пожал плечами Бестер. - Мне нужны более точные данные для поиска.

- Отлично, - воодушевился Дайсон. - Я тебе дам информацию. Где мы можем...

- Садитесь, - кивнул Бестер на заднее сиденье и распахнул дверцу.

Дайсон сел, Бестер обошел машину, занял место водителя и обернулся.

- Рассказывайте, - предложил он.

И детектив рассказал. Разумеется, не все. В конце концов, от Бестера ему нужна была вполне определенная информация, которую сам он выкачивал бы из Интернета и иных банков данных не один день, а может, не одну неделю. Когда Дайсон сделал паузу, соображая, что еще он может сказать, а о чем лучше промолчать, Бестер спросил:

- И поэтому вы хотите знать, не переключился ли уже канал?

- Что... э-э... - смутился Дайсон, пораженный тем, как точно Бестер вычислил его вопрос, тот, который он и задавать не собирался. Он знал, конечно, что Брюс Бестер - классный программист-системщик. Говорили, что место ему в Пентагоне или в крупной хайтековской компании, но он, похоже, любил рутинную работу, которой занимался в полицейском участке с девяти утра до пяти вечера. Начальство было Бестером довольно, но почему был доволен сам Брюс, вот что Дайсон хотел знать и когда-нибудь собирался завести с ним разговор на эту тему. Может, прямо сегодня.

- Вы хотите знать, не переключился ли уже канал, - удовлетворенно повторил Бестер уже без вопросительной интонации. Раскрыв лежавший рядом с ним на сидении лэптоп, он завозил мышкой, что-то бормоча под нос.

- Знаете, старший инспектор, - Бестер улыбнулся детской улыбкой (и откуда такая у тридцатилетнего мужчины? - подумал Дайсон), - я запросто мог бы вас сейчас надуть, а информацию продать в научный журнал. В "Нейчур" такую статью оторвут с руками. Сенсация первый сорт. А вам все это к чему? Чтобы написать протокол и закрыть дело, потому что фигурантов по нему вы не найдете?

- Фигурантов по делу более чем достаточно, - буркнул Дайсон.

- Я имею в виду - убийцу.

- И убийца тоже.

- Да откуда? - изумился Бестер. - А... Вы имеете в виду исполнителя. Куклу, так сказать. Не будете же вы предъявлять обвинение человеку, который понятия не имел...

- Послушай, Брюс, - взмолился Дайсон. - Не лезь, пожалуйста, туда, где ты ничего не понимаешь. Я задал тебе вопрос...

- Это я задал себе вопрос, - самодовольно заявил Бестер, - а вы только согласились, что вопрос задан правильно.

- Не будем играть словами! Что происходит?

- О'кей, - хмыкнул Бестер, вытащил из бардачка пачку "Кэмэл", сигареты, которые Дайсон терпеть не мог, и закурил, пуская дым в окно.

- О'кей, - повторил он. - Я не знаю, к каким выводам пришли вы, старший инспектор, но я-то сразу понял, где собака зарыта.

- Конечно, - буркнул Дайсон. - Ты у нас гений, а я...

- Не обижайтесь, старший инспектор, но вы наверняка искали традиционного убийцу и ничего не могли понять. Тайна запертой комнаты. Таинственная смерть в камере и все такое.

- По существу, пожалуйста, - сухо сказал Дайсон, - иначе я тебя задержу, как важного свидетеля по делу, и вытрясу все, чего ты не хочешь сказать.

- Почему не хочу? - удивился Бестер. - Вы не слушаете... Так вот, за последние полгода количество заявок на изобретения и открытия, поступивших в Бюро патентов, уменьшилось на двадцать три процента...

- Ну и что? - пожал плечами Дайсон.

- Старший инспектор! - возмутился Бестер. - Почти на четверть! Такого не происходило за всю историю этого заведения! В течение полутора веков число заявок только увеличивалось, и казалось, что так будет вечно.

- А что научные журналы? - перебил Дайсон.

- Ага! Вы тоже об этом подумали. Число публикаций меньше не стало, но вот качество... Три месяца я читаю старые данные о геноме - разве что какая-нибудь мелочевка новая проскальзывает, из нее делают сенсацию, хотя на самом деле не тянет, совсем не тянет... Клонирование провели, но плод погиб. Подготовка полета к Марсу застопорилась, я не смог понять причину - сейчас мне кажется, что реальной причины и не было. Новые компьютерные чипы должны были поступить на рынок в апреле, но прошла информация, что раньше осени ничего не будет... А сколько хайтековских компаний за это время разорилось, вы считали? Около половины. Причем половина из этой половины - то есть, всего четверть, - прекратила работу вовсе не потому, что возникли сложности с реализацией. Нет, внутренние проблемы - не смогли получить продукт, на который рассчитывали... Чувствуете, куда я клоню?

- Куда ты клонишь? - равнодушно спросил Дайсон.

- Все, кончился прогресс! - воскликнул Бестер. - Кончился вдруг, сразу и везде. Кто пришел на смену человечеству? Свято место пусто не бывает, это ведь очевидно.

- Должно быть, я сильно отупел в последние дни, - сказал Дайсон, обращаясь в пространство поверх головы Бестера. - Не понимаю, о чем ты рассуждаешь. Впрочем, может, мне и не нужно это понимать. Мне бы с делом об убийствах разобраться...

- Так вы же вроде и разобрались уже, - с ехидцей в голосе заявил Брюс и, демонстративно отвернувшись от детектива, включил двигатель.

- Да? - продолжая обращаться к пустоте, бурчал Дайсон. - И что я запишу в протокол? Мотив? Ты понимаешь, что этот мотив мне самому кажется бредовым, и принимаю я его потому, что другие просто бездарны.

- Ага, - сказал Бестер, не оборачиваясь. - Если нет разумных объяснений, давайте возьмем неразумное, оно и будет истиной.

- Холмс говорил иначе, но, в принципе, ты прав, - вздохнул Дайсон и продолжал, приняв, наконец, решение. - Послушай, Брюс...

- Да, - немедленно откликнулся Бестер. - Согласен. Я все ждал, когда вы меня об этом попросите.

- О чем? - удивился Дайсон. - Я еще ничего не сказал!

- Это очевидно! - рассердился Бестер. - Я должен поехать с вами к Элис Бакли и изложить вместо вас все, что сейчас сказал. Сами вы боитесь что-то пропустить, потерять логику... Я прав?

- Хм... Почему бы тебе не перейти в криминальный отдел?

- Ах, оставьте! Я не умею стрелять и бегать...

- Бегать я тоже не люблю, а стрелять тебя научат.

- Вы что, серьезно? - опешил Бестер и, разволновавшись, слишком резко подал машину назад, кто-то отчаянно загудел. Выругавшись, програмист свернул влево, с трудом обогнул чей-то "форд", и, продолжая отчаянно ругаться, что в его устах выглядело лепетом рассерженного ребенка, выехал наконец со стоянки на запруженную транспортом вечернюю улицу. Влившись в поток машин, Бестер чуть расслабился и, управляя одной рукой, попытался другой выключить и закрыть лежавший рядом на сидении лэптоп.

- Ты хоть знаешь, куда ехать? - спросил Дайсон.

- Адрес Элис Бакли я нашел в ваших файлах, когда искал ключевые слова для сетевого поиска, - извиняющимся тоном объявил Бестер. - А что до Алекса Волкова, то, если я хотя бы немного понимаю этих людей, он сейчас у нее, так что...

- М-да, - медленно произнес Дайсон. - Пожалуй, я тебя действительно недооценил. Думал: вот молодой гений, ничего не видящий вокруг себя, кроме компьютеров, где он царь и бог. И можно его использовать - он даже не поймет...

- Ха, - с удовлетворением хмыкнул Бестер. - Рад, что заставил вас переоценить кое-какие ценности.

- Ты действительно мечтаешь работать в криминальном отделе?

- Мечта - слишком сильно сказано. Непрочь - ближе к истине. Знаете, старший инспектор, это ведь верно, когда говорят, что у современного человека западной цивилизации в крови не хватает адреналина. У меня его явно недостает. И, к тому же, карьера... В своей профессии я добился достаточно, умею - как вы, вероятно, успели заметить - такое, что многим коллегам не по силам. И что? Мне, кстати, предлагали несколько мест в приличных корпорациях - и платят там побольше, чем в исследовательском отделе полиции. Но я отказался.

- Почему? - поинтересовался Дайсон.

- Адреналина там не хватает!

- Вот я и говорю - пострелять захотелось?

- Если придется, - кивнул Бестер. - Но главным образом, поиск. Не компьютерный, а нормальный, чтобы и голова была при деле, и ноги заняты.

- Господи, - вздохнул Дайсон. - Какой же ты все-таки по сути еще ребенок, Брюс... Тебе сколько?

- Двадцать девять, а что? Если нужны анкетные данные, пожалуйста: родился в Элбертоне, окончил Смитсонианский колледж и Колумбийский университет, докторат делал там же по теме "Компьютерные сети, как топологическая загадка"...

- Женат? Дети есть? - прервал Дайсон. - И смотри вперед, ты сейчас проехал на желтый.

- Проехал я не на желтый, чтоб вы знали, а в момент смены зеленого, так что все в порядке. Да, женат, жену зовут Люси, она их венгерских иммигрантов.

- Налево и в переулок, - подсказал Дайсон, и Бестер мгновенно отозвался:

- Знаю. Что я, в этом районе не был, по-вашему?

- Был-был, успокойся, - пробормотал Дайсон.

Самостоятелен. Точнее, самолюбив. А что, может, действительно попросить Ротшильда - пусть переведет в отдел, парень будет благодарен по гроб жизни и не станет ныть, если его в первое время использовать, как подсобный разум. Так сказать, автоответчик на сложные вопросы.

*   *   *

- Это опять я. Старший инспектор Дайсон.

- Ох, инспектор... Мне бы хотелось... - И после недолгого молчания: - Хорошо, входите.

- Это Брюс Бестер, - представил программиста Дайсон. - Он гений, и вы с ним, полагаю, быстро найдете общий язык.

Возможно, Бестер и покраснел, услышав, что его назвали гением в присутствии молодой и красивой женщины, но в полумраке прихожей это вряд ли можно было заметить. Дайсон удовлетворенно сказал:

- Доктор Волков, как я вижу, все еще у вас. Это хорошо.

Он пропустил в гостиную Элис и Брюса, вошел сам и обнаружил Алекса, сидевшего в огромном старом кресле перед телевизором, на экране которого диктор CNN рассказывал об очередном инциденте в Израиле: палестинец-самоубийца взорвал себя на одной из улиц то ли Тель-Авива, то ли Нетании - повторялись названия обоих городов, и Дайсон не стал ни прислушиваться к комментарию, ни всматриваться в бегущую строку.

- Рад, - сказал он, усаживаясь на диван и переводя взгляд с Элис на Алекса, - что с вами обоими за время моего отсутствия ничего не случилось.

- Мы не покидали квартиры, - обронил доктор Волков, - если вы это имеете в виду.

- Вы вернулись, - тихо произнесла Элис. - Вы очень быстро вернулись. Значит, у вас есть новости о Фреде.

- Не только, - кивнул Дайсон. - О Соломоне тоже.

- Вы нашли того, кто...

Элис не могла заставить себе договорить фразу.

- Нашел, - вздохнул Дайсон.

- Кто же? - напряженно спросила Элис.

- Вы, конечно, - сказал он. - Вы убили Соломона Туберта, воспользовавшись его оружием, других вариантов просто не существовало, знаете ли.

- Я... - сказала Элис и начала медленно оседать на пол. Она пыталась ухватиться за угол стола, а потом за спинку стула, руки соскальзывали, женщина падала, будто при замедленной съемке, Дайсон, подхватил ее, посмотрел в закатившиеся глаза и, уложив на диван, принялся методично бить - наотмашь, но не слишком сильно - по щекам: раз, другой, третий.

Доктор Волков что-то возмущенно говорил и даже пытался применить силу, отталкивая Дайсона от Элис, но детектив пнул Алекса ногой, тут и Бестер вмешался - молодой человек решил, видимо, доказать, что обладает умением, необходимым для работы в криминальном отделе. Он подошел к Волкову сзади, мягко, но решительно обнял его и, несмотря на сопротивление, усадил в кресло. Сам встал рядом, всем своим видом показывая, что не допустит никаких лишних движений.

Элис пришла в себя минуту спустя.

- Вам лучше? - осведомился детектив. - Помните, что я сказал прежде, чем вы...

- Да, - Элис обхватила себя обеими руками, будто ей стало холодно в этой жаркой комнате. - Вы сказали, что Сола убила я.

- Это невозможно, - подал голос доктор Волков. - Вы же знаете! Она спала!

- Спала, - кивнул Дайсон. - Это и сбивало меня с толку. И мотива для убийства Туберта у нее не было никакого. И все-таки... Мотив был. Но не у Элис, а у того, под чьим влиянием она в те часы находилась. Элис любила Сола, но выполняла приказ. Я обратил внимание на одну несообразность. То есть, много часов спустя я вспомнил то, что видел и зафиксировал в памяти... Когда я вошел в комнату, вы лежали на кушетке и к вам были присоединены сорок три датчика, верно?

- Да, - подтвердила Элис.

- Сорок три провода, и каждый из них лежал так, чтобы не касаться остальных...

- Старший инспектор, - вмешался Волков, - для чего вы излагаете правила подключения? Нам с Элис это и без вас прекрасно известно.

- Конечно. Потому и излагаю, что вам это известно не хуже, чем мне. Но когда я вошел, Элис лежала на одном из проводов, самом длинном, он шел от какого-то прибора, висевшего под потолком...

- Энцефалоскоп Бритнера, - сообщил Волков. - Элис не могла лежать на этом проводе. Провод лежал у нее на груди.

- Это по правилам, - отрезал Дайсон. - А я говорю, что видел. Такое впечатление, будто мисс Бакли повернулась во сне...

- Элис не могла повернуться, - раздраженно сказал Волков.

- Она лежала на проводе, - повторил Дайсон. - Повторяю: я это запомнил, но не придал значения, в то время я еще не знал, как проводятся подобные эксперименты. Сейчас понимаю: в какой-то момент мисс Бакли встала, - да, вы продолжали спать, я ведь не вас обвиняю, а того, чьими пальцами вы в тот момент стали против своей воли, - так вот, вы встали, и провода потянулись за вами, но аппаратура не это фиксировала, она продолжала показывать ваше состояние на тот момент, когда вы получили приказ и начали действовать. Вы встали, Туберт сидел к вам спиной и был поглощен работой. Вы взяли одну из гигиенических салфеток, достали пистолет, сняли оружие с предохранителя. Туберт услышал звук и начал оборачиваться. Вы выстрелили, когда он еще не завершил поворота, и потому пуля попала в левый висок чуть позади уха.

- Я не...

- Мисс Бакли, конечно, вы ничего этого не помните и не можете помнить! Вы спали. Вашими глазами смотрел кто-то другой. Ваши ноги и руки двигались, повинуясь приказам другого. Вы были в тот момент... извините, что я... вы были роботом.

- Я...

- Погодите, я закончу. Вы бросили пистолет и салфетку, вернулись к кушетке и легли так же, как лежали минуту назад. За одним исключением. Провод от этого... как вы сказали, доктор?.. энцефалографа Бритнера оказался под вами, чего никак не могло быть, если бы вы лежали неподвижно. А потом, когда вас разбудили, кто обратил внимание на то, что какой-то провод был не в нужном положении? Вот ведь и доктор Волков не запомнил, а должен был...

- Вы уверены? - требовательно спросил Алекс, в упор глядя на Дайсона.

- Уверен.

- Послушайте, - заговорил Брюс, переводя взгляд с Элис на Алекса и обратно. - Если я правильно понял все, что слышал, Туберта убила эта женщина? Абсурд!

- Доктора Соломона Туберта убила Элис Бакли, - сухо произнес Дайсон. - Доктор Фредерик Бакли тоже умер не своей смертью. Его убили фактически почти за сутки до того, как он умер.

Элис вскрикнула, доктор Волков смотрел на Дайсона удивленно, пытаясь понять, шутит инспектор или говорит серьезно.

- Полагаю, все нужное для решения наши эксперты найдут в компьютере Соломона Туберта. Сейчас они копаются в ваших файлах.

- Послушайте, старший инспектор, - отшатнулся Волков. - Отзовите экспертов. Это научная работа...

- Только в том случае, - твердо заявил Дайсон, - если вы отправитесь сейчас со мной и Брюсом в лабораторию Туберта и продемонстрируете скрытую вами информацию.

- Элис, - тоскливо произнес Волков, дотрагиваясь кончиками пальцев до ее плеча, - он прав, почему бы...

- Не спрашивай. Делай что хочешь. Мне все равно. Я не хочу жить. Когда он решил расправиться с Солом, он и со мной свел счеты. Так ведь? Решай сам.

- Хорошо, - кивнул Волков. - Ты поедешь с нами?

- Безусловно, - вмешался Дайсон. - Мы не оставим мисс Бакли одну.

*   *   *

У двери лаборатории Туберта развалился на стуле сержант Берроуз. Увидев выходивших из лифта людей, он вскочил, поправил пояс и вознамерился было доложить по всей форме о том, что в период его дежурства никаких...

- Порядок, Джо, - прервал Дайсон. - Можешь пока быть свободным. Думаю, нам понадобится не меньше часа.

- Через час меня должен сменить сержант Шимански, - сказал Берроуз, кивнув Бестеру, которого, конечно, видел в участке, хотя вряд ли был знаком лично.

- Прекрасно, - равнодушно сказал Дайсон.

Он взял у сержанта ключ, вставил в замочную скважину и набрал на планшетке код.

- Послушайте, - взволнованно сказал Волков, - здесь никого нет... Где ваши эксперты?

- Входите, - пригласил Дайсон, пропустив вперед Элис. Бестер, впервые попавший в настоящую биологическую лабораторию, обошел комнату, ничего не трогая, и, вернувшись к двери, встал около нее, будто боялся сделать лишнее движение.

- Либо эксперты на сегодня закончили, - сказал Волков, включая компьютер, - либо их тут вообще не было.

- Это что-то меняет в наших планах? - осведомился Дайсон. Он подал руку Элис и усадил на одиноко стоявший у окна белый табурет. Тяжелые шторы, отделявшие лабораторию от внешнего мира, были сдвинуты в сторону, и с высоты четвертого этажа видна была широкая улица, дома напротив и - как театральная декорация - мосты через Саванну за университетским кемпингом..

- Сидите здесь, - попросил он, - и, пожалуйста, ни во что не вмешивайтесь. Брюс, - сказал Дайсон, обращаясь к Бестеру, - ты ведь лучше меня понял, что произошло, верно?

- Вы имеете в виду криминальную часть или научную? - осведомился Бестер, почесывая щеку.

- Скорее общечеловеческую, - буркнул Дайсон.

Он сел на кушетку, едва не задев головой свисавший с потолка шар с многочисленными тонкими проводками, торчавшими, будто иглы морского животного. Достал из кобуры пистолет, положил рядом с собой на кушетку, сдвинул предохранитель.

- Я слышал, - сказал он, - что в минуту смертельной опасности человек способен на такие решения, которые ему и в голову обычно не приходят.

Сидевший за компьютером спиной к Дайсону доктор Волков обернулся лишь на мгновение, будто хотел убедиться в том, что правильно понял старшего инспектора.

- Если вы их убьете, - медленно произнес стоявший у двери Бестер, - то можно будет сказать, что эксперимент Соломона Туберта имел блестящее продолжение. Вы уверены, что поступаете правильно?

- Брюс, - огрызнулся Дайсон, - то, что я сказал, к вам тоже относится. Никто не выйдет из этой комнаты, пока я не получу наконец ответы на все вопросы. Правы или я, или эти двое. Не вижу способа проверить, кроме как повторить эксперимент и дать всем шанс.

- Послушайте, Ред, - сказал Бестер и глазами поискал место, куда можно было опуститься. Не найдя ничего подходящего, он остался стоять у двери. - Если прав был покойный доктор Туберт, то мы не с конкретным преступником имеем дело, а с системой, которую можно назвать...

- Вселенной, - отрезал Дайсон. - Брюс, я не идиот. Я умею делать выводы.

- Какие выводы вы сделали, старший инспектор? - подал голос доктор Волков. - Кстати, аппаратура готова полностью. Хотите немного поспать?

- Нет. Но кто-то из вас, вероятно, должен это сделать.

Волков повернулся на стуле, сложил руки на груди и сказал:

- Старший инспектор, вы, видимо, думаете, что система действует, как телефон. Достаточно уснуть...

- Вы именно так объясняли, верно?

- Послушайте, не нужно примитивно...

- Нет, вы теперь послушайте, - сказал Дайсон. - Человечество в опасности, правильно? Мы живем в симбиозе с высшими силами, так?

- Какие высшие силы? - возмутился Волков. - Вы ничего не поняли из моих объяснений!

- Почему же? Есть некое существо, составляющими его являются разумные расы на разных планетах. Разве не так? У нас с ним симбиоз. Нам без него - никуда. А ему - без нас. Если нас отключат от этой системы, то человечеству конец. Не будет больше открытий ни в науке, ни в искусстве, даже художники перестанут видеть мир по-своему и изобретать новые картины... Вроде "Черного квадрата", хотя если по мне, так... Ладно. Все верно, Брюс?

- Доктор Волков сказал, что это слишком примитивное объяснение...

- Как могу. Ну так вот. Если существует прямой процесс, то возможен и обратный, верно? Разве рыба-лоцман не может заставить акулу поплыть в нужном направлении? Ведь без этой прилипалы акула жить не в состоянии. Симбиоз - взаимозависимость. Я понятно выражаюсь?

- Вполне, - сказал доктор Волков. - Но, боюсь, вы не улавливаете разницу в масштабах.

- Улавливаю. Вы хотите сказать, что не задумывались над последствиями собственного опыта? Над тем, что человечество  могут отключить от системы, и придется принимать ответные меры? Я думал, что ученые способны прогнозировать результаты своих исследований. Туберт не спал вообще - это означало, насколько я понял, что он давно оказался вне симбиоза и потому имел возможность объективно оценивать результаты. Иначе вы бы просто не пришли к тем выводам... Ну, о том, что сон - это симбиоз... Не пришли бы, верно? Он бы не позволил вам к таким выводам прийти.

- Он?

- Мир, Вселенная, Мировой разум... Не знаю, какое название вас больше устраивает. Так?

- Допустим.

- Хорошо. Значит, вы должны были продумать, как поступить, если произойдет отключение. Вот я и хочу, чтобы вы сейчас привели в действие этот ваш план. Вы боялись, что наши эксперты до него доберутся, он ведь где-то в компьютере, верно? Увидев, что эксперты не приступали к работе, вы успокоились. А у меня нет выбора. Мне нужно указать пальцем на убийцу. И иметь доказательства. Я не могу ждать, пока наши люди будут разбираться. Давайте сэкономим время. Никто отсюда не выйдет до тех пор, пока...

- Алекс, - тихо сказала Элис, - почему не попробовать? Я готова.

- Если ты думаешь, что старший инспектор станет стрелять, то это глупо. Он же не идиот...

- Вот именно, - прервал Дайсон. - Допустим, я поверил в то, что вы рассказали о симбиозе. Я хочу, чтобы люди не перестали быть людьми, черт побери! Меня не устраивает, если наши потомки превратятся в зверей! Ваши жизни - слишком большая за это плата?

- Давай попробуем, Алекс, - жалобно проговорила Элис. - В память о Соле.

- Хорошо, - пожал плечами Волков. - Старший инспектор, освободите место для реципиента.

- Это другой разговор, - удовлетворенно сказал Дайсон. - Ложитесь, Элис, я посижу на этом стуле. Брюс, не подпирай дверь, она не упадет, и войти никто не сможет - я блокировал замок так же, как это было позавчера. Если отсюда будут слышны выстрелы, вряд ли до нас доберутся раньше чем за час.

Продолжая говорить - что угодно, лишь бы Волков не передумал, лишь бы Элис не изменила своего решения, лишь бы Бестер ни о чем не догадался раньше времени, - Дайсон пересел на табурет, пистолет демонстративно оставил лежать на краю кушетки. Достаточно ему протянуть руку... Ведите себя правильно, доктор Волков.

Элис легла, вытянула ноги, руки положила вдоль тела, движения ее были автоматическими - правда, сейчас она нервничала больше обычного. Алекс, конечно, знает, что делать, они действительно обсуждали, как поступить, если в результате эксперимента нарушится долгий и счастливый для человечества симбиоз. Сол утверждал, что обратная связь непременно существует, а Алекс спорил: "Да, - говорил он, - такая же связь, как между клеткой и организмом. Обратная связь безусловна, но роль ответного сигнала ничтожна"...

Алекс, конечно, сделает все правильно, но должно пройти время, нужно понять, каков результат. Неужели этот полицейский собирается держать нас здесь несколько месяцев, нет, значит, на уме у него что-то другое, что-то он скрывает, не о Вселенной он думает, а...

- Все будет хорошо, - прошептал ей на ухо доктор Волков, прикрепляя за ухом последний датчик.

Какая мысль пришла в голову Элис, прежде чем наступила темнота?

*   *   *

- Брюс будет следить за каждым вашим движением, - сказал Дайсон. - Он умный мальчик и ничего не напутает, уверяю вас. Говорите ему обо всем, что делаете, какую клавишу нажимаете и почему - вы меня понимаете?

Доктор Волков молча кивнул, а Бестер отлепился, наконец, от притолоки. Пересекая комнату, он бросил на Дайсона косой взгляд, и детектив удовлетворенно вздохнул: все-таки он в Брюсе не ошибся, тот, конечно, далеко еще не все понял, но от его внимания теперь ничто не укроется. А память у Бестера отличная, в этом Дайсон, по крайней мере, был уверен.

- Вхожу в систему, - проговорил доктор, и Брюс кивнул.

- Набираю код данной серии экспериментов, - сказал Волков, и Бестер повторил вслух увиденное им сочетание:

- Кей-восемь-шесть-эф большое-четыре-дробь-пять-три-девять-эй-ти-девять-ноль...

Элис дышала ровно, спокойно, лицо ее было безмятежным, исчезло выражение тревоги и страха.

- Она уже видит что-нибудь? - почему-то шепотом спросил Дайсон.

- Нет, - отозвался Волков, продолжая нажимать на клавиши. - Подключение возникает спорадически, я могу фиксировать эти моменты, но не вызывать искусственно.

- Есть вещи, которые вы все-таки искусственно вызываете, - сказал Дайсон. - Вы должны как-то контролировать эмоциональное состояние реципи... Элис. Что если во время сна она перевозбудится? Это скажется на восприятии, разве нет?

- Трудно говорить с дилетантами, - пробормотал Волков. - При чем здесь эмоциональное состояние? Пожалуйта, не мешайте, хорошо? Вопросы потом.

- Да-да, - поспешно сказал Дайсон. Он внимательно следил за выражением лица Бестера и голос подал только после того, как увидел, что взгляд Брюса стал напряженным, будто кибернетик понял нечто, ранее недоступное его воображению. - Скажите, Алекс, вы ведь именно на этой стадии программировали психику Элис Бакли?

Пальцы Волкова на мгновение замерли над клавиатурой, лица его Дайсон, к большому своему сожалению, не видел, и о реакции доктора судил по поведению Брюса - конечно, это было кривое зеркало, но за неимением других, приходилось довольствоваться существующим.

Во взгляде Бестера читалось: "Вы правы, Ред, но не продолжайте, это опасно!"

У Дайсона, однако, было на этот счет иное мнение. Он не считал признание, даже чистосердечное, важным элементом в цепи доказательств. Признался же Фред Бакли в убийстве Туберта! Старший инспектор столько раз на своем веку видел, как невинные люди оговаривали себя по самым различным поводам - от ничтожных (сын признался в убийстве матери, которого не совершал, только потому, что невеста презрительно посмотрела на него во время похорон бедной женщины) до чрезвычайно убедительных (признание в убийстве ради спасения любимого брата)! Конечно, если сейчас Волков поднимет лапки кверху, убежденный либо оружием, либо неожиданным вопросом, это позволит иначе вести расследование, но финальной точкой ни в коем случае не станет. Может, он действительно поторопился и нужно было дождаться, когда доктор вынужден будет что-то сделать с Элис прямо на их глазах, и взять его, как говорится, с поличным?

Нет, этого Дайсон допустить не мог. Не должно быть опасности для Элис. Никакой. Для расследования - пусть, но не для этой женщины. Все правильно.

- Так я о психике Элис Бакли, - повторил свой вопрос старший инспектор. - Когда она лучше поддается программированию - на стадии быстрого сна или в состоянии покоя?

- Старший инспектор, - медленно произнес Волков, - я хочу, чтобы вы уяснили раз и навсегда: мозг человека не компьютер, его невозможно запрограммировать. Пожалуйста, дайте мне работать спокойно. Нужно завершить опыт. Может, удастся спасти...

- Кого? - заинтересованно спросил Дайсон.

- Человечество, - буркнул Волков. - Вы же сами о нем беспокоились минуту назад.

- Ах, какие мы заботливые, - иронически сказал Дайсон. - Честно говоря, человечество меня не интересует. Мне бы с этими двумя убийствами разобраться. Так вот, я думаю... Если мировой разум способен влиять на мозг спящего человека, то почему то же самое не может сделать преступник? Тем более, что у мирового разума нет мотива - зачем ему было расправляться с беднягой Тубертом? И с доктором Бакли - зачем? А у вас и мотив есть, и возможность.

- Я повторяю... - начал Волков.

- Почему вы так добивались продолжения опытов? Какие программы успели снять с диска? Кстати, полицейские эксперты, которых вы так боитесь, уже начали работать, но - сначала в вашей квартире. Там сейчас идет обыск...

- У вас нет оснований! - вскинулся Волков. - Вы обманываете меня!

- Подозреваемым я всегда говорю только правду, - назидательно произнес Дайсон. - Обмануть могу, когда играю в карты, есть такой грех.

- Глупости, - сказал Волков. - Глупости. Глупости.

Вообще-то Дайсон должен был отреагировать первым. Он был готов - внимательно следя за врачом, старший инспектор, тем не менее, не выпускал из поля зрения и спавшую Элис. Но все-таки пистолет оказался в ее руке прежде, чем Дайсон понял, что происходит. Он думал, что женщина - как в прошлый раз - сначала поднимется, и тогда он успел бы... Но Элис даже попытки не сделала встать или хотя бы приподняться. Она протянула руку (глаза оставались закрытыми, а тело - расслабленным) и взяла лежавший на краю кушетки пистолет.

- Эй! - воскликнул Брюс и сделал движение, которое не успел закончить: пуля впилась ему в левое плечо, а черный глазок уже повернулся в сторону Дайсона, и он поднырнул под выстрел, как ловкий пловец успевает нырнуть под днище несущегося на него катера. Почувствовав, как быстрый жар опалил волосы на макушке, Дайсон перехватил запястье Элис, и третья пуля влепилась в потолок, а четвертая, разбив оконное стекло, унеслась в белый свет.

Дайсон неожиданно почувствовал, что всей его силы недостает, чтобы снять палец Элис с крючка, и она все нажимала, нажимала и продолжала нажимать, когда в обойме не осталось ни одного патрона.

Час спустя, когда эксперты осматривали лабораторию, Дайсон нашел, куда попали остальные пули. Это, конечно, не имело особого значения для следствия, но в протоколе отметили: пули номер 5, 6, 7 и 8 угодили, соответственно, в аппарат Везингера (прибор для считывания данных о состоянии вестибулярного аппарата), в висевшую над компьютером фоторепродукцию картины Дали "Леда и Лебедь" (у Леды оказался прострелен правый глаз, что, впрочем, не свидетельствовало о меткости стрелка), а также в дверную притолоку и в стену под самым потолком над устройством противопожарной сигнализации. Последнее привело к тому, что сигнализация сработала, и служба пожарной охраны прибыла раньше полицейского патруля, вызванного Дайсоном сразу, как только он скрутил доктора Волкова и приковал его наручниками к спинке стула.

Несколько минут ушло на то, чтобы сделать перевязку стонавшему сверх всякой меры Бестеру, вообразившему, должно быть, себя в роли голливудского помощника вездесущего шерифа: во всяком случае, говорил он, не закрывая рта, и все о том, как замечательно они с инспектором накрыли этого преступника, использовавшего новейшие технологии для самого ужасного, самого бесчеловечного преступления.

Как потом выяснилось, программист имел в виду вовсе не убийство Сола Туберта и Френка Бакли и не покушение на убийство полицейского инспектора Дайсона и его самого, Брюса Бестера. Конечно же, он думал исключительно о Вселенной, о роли человечества в развитии мирового разума и о том, какой станет наша человеческая доля, если исчезнет канал связи с окружающим нас большим миром, из которого мы черпали все знания и все идеи, в том числе культурные, эстетические, философские, все, все...

Молодые гении - не от мира сего, Дайсон имел лишнюю возможность в этом убедиться.

Старшего инспектора беспокоила в происходившем хаосе только Элис. Почувствовав, что в руке больше нет оружия, она расслабилась и рухнула на кушетку, ненароком придавив несколько свисавших сверху проводов ("совсем как в прошлый раз, - подумал Дайсон, - значит, вот как это было").

Дышала она ровно, глаза были закрыты - Элис спала. И может быть, видела сны, находясь в симбиозе с какими-то высшими космическими силами, о которых лично Дайсон думал с презрением, как о факторе несущественном, созданном больным воображением погибшего Туберта.

- Доктор Волков, - сказал Дайсон, когда сержант Шимански отковал Алекса от спинки стула и защелкнул один из наручников на своем запястье, - я задерживаю вас для проведения допросов в связи с обвинением в убийстве двух человек - Соломона Туберта и Фредерика Бакли, - а также в покушении на убийство сотрудника полиции Брюса Бестера.

О себе он говорить не стал - мелочь, не стоившая упоминания.

- Чушь, - с отвращением произнес Волков. - Вы так ничего и не поняли, старший инспектор. Вы во всем продолжаете искать земные мотивы, а здесь...

- Знаю, - поморщился Дайсон, - вы все так запутали, что теперь трудно отделить земное от небесного. Не беспокойтесь. Разделим.

- Вы не сумеете разбудить Элис, - выдвинул последний аргумент Волков, когда сержант Шимански подтолкнул его к двери. - И учтите: она ни в чем не виновата. Ни в чем!

- Это мне известно, - кивнул Дайсон. - А разбудить...

Он бросил взгляд в сторону Бестера - тот сидел на краешке кушетки, поглаживал здоровой рукой перевязанное плечо, и, похоже, чувствовал себя прекрасно - персонажем настоящего блокбастера.

- Разбудим... - процедил сквозь зубы Бестер, так и не выйдя из образа героя-освободителя.

- Вы ошибаетесь и скоро пожалеете об этом! - воскликнул Волков уже из коридора.

- Брюс, - обратился Дайсон к Бестеру, - ты действительно уверен, что Элис...

- Все в порядке, старший инспектор, - улыбнулся Бестер и все же не удержался: поморщился от острой боли в плече. - Я видел его манипуляции, этого достаточно.

- Надеюсь, - пробормотал Дайсон. - Тогда валяйте. Я не хочу, чтобы Элис спала, когда приедут майор с окружным прокурором. Надеюсь, она ничего не помнит из того, что здесь происходило.

- Конечно, не помнит, - уверенно сказал Бестер. - И вы не станете ей рассказывать?

- Я бы не стал, - покачал головой Дайсон, - но на суде... Впрочем, рано говорить об этом. Может, нам с вами удастся избавить мисс Бакли от присутствия на судебном разбирательстве. Приступайте, Брюс. Пусть она проснется.

*   *   *

- Здравствуйте, - сказал Дайсон, войдя в знакомую ему уже комнатку старшей сестры Флоберстон. - Похоже, вы живете в клинике.

Мэг подняла на старшего инспектора усталый взгляд.

- Нет, - помолчав, сказала она. - Это только сегодня. Я...

Дайсон обвел взглядом комнату, не нашел ни одного стула или хотя бы табурета, на который можно было опуститься, и присел на край медицинской кушетки, слегка сдвинув в сторону коричневую клеенку.

- Вы знаете, что я арестовал доктора Волкова?

- Конечно, - пожала плечами Мэг. - Слухи в городе распространяются мгновенно.

- Когда-нибудь, выйдя на пенсию, - мечтательно произнес Дайсон, - я займусь теорией распространения устной информации. Похоже, здесь не действует закон о том, что скорость света - предел скоростей.

- Вы хотели поговорить со мной об Алексе? Тогда вы обратились не по адресу. Мы не очень-то симпатизировали друг другу, хотя, вроде бы, не было причин...

- Нет, - сказал Дайсон. - Я о другом. Вы, конечно, никогда не верили в эту их теорию симбиоза?

- Их теорию? Это была теория Сола. Он жил ею, если вы понимаете, что я хочу сказать. А я жила Солом... Извините, что я так расклеилась, но, узнав, что это сделал Алекс, я...

- Вы верили в эту теорию? - настойчиво повторил Дайсон.

- Вы же знаете, что нет! Только потому, что Сол... Я долго думала об этом, заставляла себя поверить, мне казалось, что он не хочет меня, потому что для него на первом месте наука, и он видит, как я отношусь... Но все равно - чепуха все это, старший инспектор.

- В таком случае, - сказал Дайсон, изображая недоумение, - зачем вы это сделали?

- Это... Что?

- Мэг, - мягко произнес Дайсон, - мы с вами оба люди практичные, верно? Из всех возможных объяснений выбираем те, в которых нет и следа мистики. Результаты экспериментов, которые проводил Туберт, исчезли из компьютера после его гибели. Компьютер в лаборатории не сразу отключили от больничной сети, это было сделано лишь часа через три. Значит, либо Туберт прав, симбиоз существует, и этот... м-м... мировой разум не только руководил поступками Элис Бакли и не только расправился с ее братом, но еще и уничтожил важные сведения, которые Туберт получил, возможно, в последние дни перед гибелью. Я вижу, Мэг, это предположение вам не нравится. Согласен, все это чепуха. Но тогда остается второе - кто-то снял с диска информацию. Кто-то, знавший где она записана. Доктор Волков пытался это сделать под предлогом, что ему нужно продолжить работу. А вы...

- Я не входила в лабораторию, даже не пыталась, зачем мне?

- Но те три часа после смерти Туберта, когда его компьютер все еще был частью сети... Вы находились в это время здесь, верно?

- Я работала. Мне было плохо, не хотелось жить, но больным ведь все равно, что я... Я все время была на этаже...

- Да. Вам не нужно было много времени, чтобы снять информацию. Вы умная женщина, мисс Флоберстон, и понимаете две вещи. Первое: никто, кроме вас, этого сделать не мог. Доктор Волков был все это время рядом со мной. Второе: если компьютер был взломан, следы наверняка остались - адреса, время... Эксперты у нас хорошие, обнаружат. Вы хотите, чтобы завтра я пришел сюда с уликами и в компании следователя отдела компьютерных преступлений?

- Зачем мне это? - не поднимая головы, проговорила Мэг.

- Вот я и говорю. В теорию Туберта вы не верите. Эксперименты его продолжать не собираетесь. Информацию о них никому продавать или передавать не будете. Почему же вы это сделали? Я не спрашиваю - сделали ли, уверен, что все было именно так, и наши эксперты это подтвердят. Но - почему?

- Это официальный допрос? - спросила Мэг.

- Господи - нет! Я пока не собираюсь вас допрашивать, но буду вынужден, если... Просто понять хочу - зачем вам эта информация?

- Нет у меня ничего, - устало сказала Мэг. - Ничего я с диска не снимала. Просто стерла - и все.

- И все, - повторил Дайсон. - Почему?

- Ну что вы заладили: почему да почему! - в сердцах воскликнула Мэг. - Неужели не понимаете?

- Нет, - покачал головой Дайсон. У него было на этот счет предположение, но делиться своими мыслями с Мэг он не собирался. В мозаике осталась незанятая клетка. Старшая сестра Флоберстон ее заполнит, сказав слово...

- Потому что я знала, кто убил Сола, - проговорила Мэг. - С самого начала знала. С первой минуты. Не Элис. Она не могла. Я поставила себя на ее место. Я могла бы? Любимого человека! Невозможно. Вы говорили о загадке запертой комнаты. Никто не мог войти и выйти. И если Элис выстрелила... Значит, кто-то ей приказал. Внушил. Вселенная? Какая, к чертям, Вселенная? Полиции Алекс мог задурить этим голову. Вы сказали, что я практичный человек, и это так. Мне было не из чего выбирать. У них все было четко распределено: Алекс - это приборы, подготовка, предварительная работа с реципиентом, Сол - проведение опытов, биология, Фред - разработка идеи о симбиозе. Только Алекс мог...

- Но разве это возможно? - перебил Дайсон. - Так управлять сознанием... Доктор Волков утверждает, что это неосуществимо в принципе.

- Алекс работал с Элис полгода! Конечно, он знал все ее мозговые ритмы и мог составить любую программу...

- Допустим, - неуверенно произнес Дайсон. - Но все-таки, почему вы...

- Я не хотела, чтобы Алекс копался в файлах Сола! Убийца! Непонятно?

- Погодите-ка, - Дайсон сделал вид, что эта идея только сейчас пришла ему в голову. - Если доктор Волков программировал поведение Элис... Программа была на диске, верно? И команда "приступить к выполнению". Прямые улики против доктора Волкова! В ваших интересах, чтобы эта информация сохранилась. Неужели вы и ее стерли?

- А о самоуничтожающихся программах вы не слышали? Я не специалист, но даже я знаю...

- Хорошо, - сказал Дайсон, поднимаясь. - Не стану проводить обыск ни здесь, ни в вашей городской квартире. Конечно, я не верю, что вы всего лишь стерли информацию. Позднее мы вернемся к этому разговору.

Старшая сестра Флоберстон демонстративно пожала плечами.

*   *   *

- Дискеты у нее, - сказал Дайсон, наливая своему собеседнику большую чашку кофе. - Виски? Нет? А я выпью.

Он плеснул себе на донышко, добавил содовой, сделал глоток, закурил.

- Плохо, если информация пропала, - с сожалением сказал Бестер. Плечо у него было перевязано, рука безжизненно лежала на подлокотнике кресла.

- Плохо, - согласился Дайсон. - Хотя бы потому, что тогда я вряд ли смогу предъявить Мэг Флоберстон обвинение в соучастии.

- Мэг? - поразился Бестер. - Извините, Ред, я вас не понимаю.

- Разве? Я думал, все предельно ясно. Пей кофе, он прочищает серое вещество. Догадайся сам.

- Вы хотите сказать, что не доктор Волков, а старшая сестра Флоберстон... Но она ничего в компьютерах не понимает!

- Нет, конечно. Но знаешь, Брюс, во всей этой компании только сестра Флоберстон обладает лидерскими качествами. Она умна - с этим ты спорить не будешь? Она способна внушать свои мысли. С первой минуты нашей с ней встречи я чувствовал душевное неудобство, причину которого не сразу понял. Но я-то стреляный воробей, в отличие, скажем, от доктора Волкова, и достаточно быстро разобрался в собственных ощущениях. Сестра Флоберстон напоминает мне удава, который заглатывает жертву, не оставляя ей никаких шансов. Жертва сама ползет в пасть, воображая, что там ее ждет неземное блаженство. Впрочем, возможно, так и было - Мэг Флоберстон красива, должна нравиться мужчинам. В этой компании только она - личность. Я не знал покойного Туберта; возможно, он был таким же - наверняка был, иначе не добился бы успеха в науке, не получил бы лабораторию в престижной частной клинике... Туберт был достойным противником для сестры Флоберстон. Наверное, потому она в него и влюбилась. Представляешь себе влюбленную Мэг, способную на подвиг во имя своего чувства, но не прощающую предательства?

- Н-ну... Честно говоря, не очень, но это не имеет значения. Продолжайте. И плесните-ка мне виски. Спасибо. Без содовой, пожалуйста.

- Вот и сестра Флоберстон тоже, - задумчиво произнес Дайсон. - Никаких примесей, чистый продукт. Если бы Туберт ответил ей взаимностью, все было бы в порядке - Мэг стала бы его верной помощницей и, может, даже соавтором открытия. Она была уверена, что так и произойдет. Как легко сестра Флоберстон окрутила Фреда Бакли, когда ей надо было создать себе алиби! Как ловко воспользовалась его джентльменскими качествами и слабостью! Точно рассчитала, что он возьмет на себя все что угодно, лишь бы не упоминать ее имени, но сломается при достаточно сильном нажиме. Препарат мескалина она ему подсыпала во время последнего свидания. Ей это было проще, чем кому бы то ни было. И время подходит - мескалин начинает действовать через восемнадцать-двадцать четыре часа. Сердечный приступ. И далеко не каждый эксперт имеет опыт нашего Колдуэлла...

- И с Алексом тоже, - продолжал Дайсон, бросая в пепельницу сигарету и закуривая следующую. - Нет, Брюс, ни Волков, ни покойный Бакли личностями не были, справиться с каждым из них для Мэг была пара пустяков. Но ей-то нужен был Туберт! Настоящий мужчина, ученый, человек оригинальных взглядов, уникальной судьбы... Даже то обстоятельство, что Туберт заполучил такую странную болезнь, в глазах сестры Флоберстон выглядело сексуально привлекательным. Представляешь, Брюс, мужчина, которому не нужен сон и который способен всю ночь на подвиги в постели... Это мои предположения, конечно, но, уверяю тебя, нечто подобное мелькало у сестры Флоберстон в голове. Мэг страстно хотела доктора Туберта, а он влюбился по уши в эту пустышку Элис. Хорошенькая, умненькая - философией занимается. Но ты улавливаешь разницу между определениями "умная" и "умненькая"?

- Ха! - воскликнул Бестер. - Моя жена, я вас как-нибудь с ней познакомлю... Она умная женщина, и потому мы ссоримся каждый день. А Марго, моя кузина, именно умненькая, с ней легко говорить обо всем, даже о теории переноса излучения, она учится на физическом... О черных дырах Марго знает больше, чем я о материнских плато "Пентиумов". Но сказать, что она умна... Я понимаю, что вы имеете в виду.

- Рад, что понимаешь, - пробормотал Дайсон. - Значит, тебе не нужно объяснять, что сестра Флоберстон возненавидела Туберта в тот момент, когда он предпочел ей красотку-философа Элис Бакли.

- От любви до ненависти один шаг, - кивнул Брюс, и старший инспектор посмотрел на молодого программиста с подозрением: не издевается ли. Бестер был серьезен, и тогда улыбнулся Дайсон.

- Банальное изречение, - сказал он. - И чаще всего неправильное. От любви один шаг до депрессии. Большая часть отвергнутых - что мужчин, что женщин - впадает в душевный ступор, заливает горе алкоголем, с головой уходит в работу, некоторые вешаются - уверяю тебя, таких куда больше, чем людей типа сестры Флоберстон, достаточно сильных, чтобы затоптать свое чувство, как горящую под ногами траву... И того, кого любила, затоптать тоже.

Дайсон ходил по комнате быстрыми шагами, и Брюс следил за ним, как кролик за удавом. Мысль пришла неожиданно, сравнение не понравилось, Бестер дернул головой, в плече это движение отдалось резкой болью, он зашипел и неожиданно для себя рассмеялся: показалось, что они поменялись местами, - он стал змеей, готовой заглотнуть любую версию следователя.

- Что? - спросил Дайсон. - Брюс, не дергайся, рана легкая, но из болезненных. Через пару недель ты о ней забудешь, а пока сиди, пожалуйста, спокойно.

- Ничего, - сказал Бестер. - Вы сказали, что Мэг возненавидела Соломона. Настолько, чтобы убить?

- А ты когда-нибудь встречался с настоящей женской ненавистью? Наверняка нет. Я тоже не часто имел дело с подобными случаями, но, уверяю тебя, Брюс, нет более изобретательного существа, чем женщина, возненавидевшая бывшего любовника.

- Любовника? Но ведь они...

- Не знаю, - отрезал Дайсон. - Не имею информации. Вполне может быть, что Туберт пару раз переспал с Мэг Флоберстон, это ведь мужчину ни к чему не обязывает, верно? Она вообразила Бог знает что, а он познакомился с Элис... Не буду настаивать, что так все и было. Не имеет значения. Как могла отомстить обидчику старшая сестра частной клиники? Помешать экспериментам? Но она, как ты сам сказал, не очень разбирается ни в программировании, ни в науке. Она блестяще умеет делать то, чему ее учили. И все. Поэтому сестра Флоберстон взялась с другого конца. Приручила доктора Алекса - раз. Приручила доктора Бакли - два. Первому она внушила, что нет у него большего врага, чем Соломон Туберт. Алекс был влюблен в Элис, а Элис его не замечала, случай типичный, и при вялом характере доктора Волкова последствий быть не могло. Помучился бы, а потом сказал бы себе, что наука  и мужская дружба дороже. Но Мэг не позволила этому пожару погаснуть. Наоборот - разожгла так, что доктор Волков готов был на все, чтобы избавиться от Туберта. И не только как от соперника. Наверняка сестра Флоберстон играла и на другой его струне - научной ревности. Черт возьми! Лаборатория ведь на самом деле - детище Волкова, а не Туберта. Сол мог задумать опыт, оценить результаты, но Алекс куда лучше разбирается в приборах, компьютерах, оборудовании. Туберт знал, ЧТО нужно делать, а Волков - КАК. Начинаешь думать - почему Туберт, этот выскочка, этот ниоткуда взявшийся тип получил мою женщину и мою, по сути, работу? Подумаешь - гипотезы! Что бы он делал без меня? А если его не будет... Понимаешь, Брюс? И работа, и женщина достанутся ему, доктору Волкову.

- Не вяжется, - сказал Бестер. - Не тот характер. Вы же сами сказали: не личность. Такие не убивают.

- Конечно, - немедленно согласился Дайсон. - Ничего бы и не произошло, если бы не сестра Флоберстон. Наверняка это ее идеи, которые Алекс воплотил в жизнь с присущей ему изобретательностью. В отличие от Мэг, он прекрасно разбирался и в эксперименте, и в возможностях воздействия на психику...

- Вот здесь вы наверняка ошибаетесь! - воскликнул Бестер. - Согласен, технически это возможно, и в криминалистике такие случаи описаны...

- Дело Оливера Мелоуна, - кивнул Дайсон. - Слушалось в прошлом году в городском суде Детройта. Заказное убийство. Убийцу обработали психотропными средствами, использовали гипноз... Ненадежная методика, и убийство сорвалось, преступник в последний момент не то чтобы пришел в себя, но не смог выполнить программу полностью. Убить-то он убил, но не избранную жертву, а случайного свидетеля. В данном случае доктор Волков мог быть куда более уверен в результате: Элис находилась под действием программы, ей не нужно было покидать лабораторию, жертва - рядом... В общем, идеальные условия.

- Да, технически! Но, Ред, вы хотите сказать, что Алекс подставил женщину, которую любил? Своими руками посадил Элис на электрический стул?

- Господи, - поднял глаза горе Дайсон. - О чем ты, Брюс? Элис ничего не грозило. Эксперты в голос заявляют: женщина спала, никаких изменений в программе, на пистолете нет ее отпечатков... Да что говорить, на какое-то время я тоже поверил, будто какой-то гениальный фокусник, современный Гудини, проник, не оставив следов, в запертую комнату... Мы так и застряли бы на этой версии, особенно после того, как Фред Бакли неожиданно признался в убийстве Туберта.

- Почему он это сделал, я еще понимаю, - перебил Бестер. - Джентльмен. Но для чего нужна была смерть Фреда? Он-то кому мешал?

- Не понимаешь? Сестра Флоберстон убивала таким образом двух зайцев. Во-первых, привлекала внимание полиции к эксперименту с космическим разумом. Во-вторых, избавлялась от свидетеля, который наверняка сломался бы, - я же говорил, что Фредерик Бакли не личность, - и наговорил бы нам много чего, в том числе и о том, как сесетра Флоберстон манипулировала доктором Волковым. Думаешь, Бакли этого не замечал?

- Ловко, - щелкнул пальцами Бестер и поморщился от боли в плече. - Вы все объясняете, Ред, но это лишь косвенные улики, не так ли? Что вы можете предъявить Мэг? Вы нашли программу, о которой говорите?

- Сестра Флоберстон утверждает, что уничтожила файлы, в которых были записаны результаты опытов Туберта. Одновременно она могла...

- Могла-не могла... Файлов нет, и говорить не о чем. Честно говоря, не верю я, чтобы Мэг сумела снять информацию, не оставив следов.

- Согласен, Брюс, на этом деле черт голову сломит, - мрачно произнес Дайсон. - Я уверен, что все происходило именно так, как я вам сейчас рассказал. Прямого доказательства нет, вы правы, но знаете сколько дел обвинение выигрывает на основании только косвенных улик? А здесь их более чем достаточно.

- Значит, Элис Бакли вы не предъявите обвинение, хотя единственное, в чем вы можете быть уверены, - в Сола стреляла именно она?

- Она не отвечала за свои поступки. Дело Мерчиса восемьдесят четвертого года...

- Понятно, - пробормотал Бестер. - Плесните мне еще, Ред. Гнусная у вас работа. Пожалуй, я не стану переходить в криминальный отдел.

- Как ты меня напугал! - ненатурально воскликнул Дайсон и добавил. - Правильно, Брюс. Детектив из тебя неважный, а в исследовательском секторе ты вполне на своем месте.

Бестер пробормотал что-то неразборчивое и поднес бокал к губам. Сквозь тонкое стекло фигура Дайсона выглядела кривой и узкой, будто дьявол стоял посреди комнаты, подбоченясь и изогнувшись в форме знака вопроса.

*   *   *

Элис прошла по всем комнатам и везде включила свет. Она оставила освещение даже в ванной и туалете, ей казалось, что из любого темного угла может появиться ненавистное лицо Мэг и бросить: "Это все ты! Зачем ты появилась на мое несчастье? Ты пожалеешь! Уйди с моей дороги!"

Это было давно, у Элис с Солом все только начиналось, но Мэг уже предчувствовала, она всегда все знала заранее. Элис ее не боялась, почему она должна была бояться какой-то замухрышки, до которой Солу и прежде не было никакого дела? Когда Мэг выкрикнула эти слова, Элис не знала - то ли рассмеяться, то ли повернуться и уйти. Мэг нагнала ее у выхода из клиники, остановила и выложила все, что было у нее на душе. Кругом стояли люди, они видели, как старшая сестра Флоберстон выговаривала этой новенькой, с которой доктор Туберт начал проводить опыты. Вряд ли кто-нибудь слышал, что именно говорила Мэг. Элис спросила только: "Что, завидуешь?" Мэг задохнулась, а Элис вышла на улицу и пошла к машине - ее ждал Сол; к счастью, он не видел этой безобразной сцены.

Элис сбросила платье и ходила по квартире в комбинации, вздрагивая от всякого шороха или стука. Зазвонил телефон, и она схватила трубку сразу, чтобы прервать нестерпимый для ушей звук.

- Извините, - сказал незнакомый мужской голос. - Это мисс Бакли? Я бы хотел с вами поговорить.

- Кто вы? - спросила Элис. - С журналистами я не...

- Мое имя Брюс Бестер, я был со старшим инспектором Дайсоном, если вы помните...

- Помню. Господи, это вас я... Я не хотела!

- Забудем, - сказал Брюс. - Нам нужно поговорить о другом.

- Я устала, извините.

- Вы боитесь Мэг Флоберстон, но напрасно - ее задержали, во всяком случае до утра.

- Да? - удивилась Элис, ей показалось, что голова Мэг только что появилась из-за шкафа, но, может, это действительно было лишь игрой света и теней?

- И гораздо больше вы боитесь его.

- Его? - повторила Элис.

- Нужно ли называть имя?

- Где вы? - спросила Элис, помедлив.

- Могу быть у вас минуты через три.

- Приходите, - сказала Элис. Лицо Мэг исчезло, но в воздухе ощущалось движение. Кто-то был в комнате, невидимый, ожидавший, когда она ляжет в постель и закроет глаза. Она этого не сделает.

Когда раздался звонок в дверь, Элис обнаружила, что все еще стоит с телефонной трубкой в руке и прислушивается к тихим шорохам, перемещавшимся по комнате.

Бестер прошел в гостиную, освещенную, как сцена во время спектакля. Он старался не смотреть на Элис, ее это немного обидело, но она вспомнила вдруг, что осталась в неглиже, и, бросив гостю "Извините", скрылась в спальне.

Она набросила халатик, привела в порядок прическу, немного накрасилась, и в гостиную вышла совсем другая женщина - собранная, уверенная в своих силах, готовая к любому повороту событий. Во всяком случае, Элис хотелось думать, что именно так она и выглядит.

Взгляд Брюса показал, насколько он восхищен произошедшей переменой, хотя и разочарован тоже.

- Вы сказали, что я боюсь его, - сказала Элис. - Кого?

- Вы не можете его не бояться. Ведь это он убил Сола и Фреда.

- Господи, - сказала Элис. - Что для него Сол? Что Фред? Что я или вы, и еще миллион человек?.. Погодите! Откуда вы знаете о... Не понимаю.

- Мы со старшим инспектором шли в разных направлениях, - Брюс поморщился, неловко двинув рукой. - Дискеты у вас, верно?

- Господи, какие еще дискеты?

- Я так и думал, - кивнул Брюс. - Видимо, Сол рассредоточил информацию по всем компьютерам сети, собрать будет сложно...

- Что вы знаете об этом?

- Вы разрешите мне присесть, мисс Бакли... Элис?

- Конечно, Брюс. Вот сюда, и, пожалуйста, говорите.

Бестер с опаской опустился в большое тяжелое кожаное кресло с огромными боковинами и нависавшей над головой спинкой. Брюс подумал, что сейчас утонет и не сможет продолжать разговор, но кресло удобно обняло его, расположило в себе так, чтобы он успокоился и почувствовал себя, как дома, не только в этой комнате, но и во всем огромном мире. Даже плечо болеть перестало.

- Я бы выпил кофе, если вы не возражаете, Элис, - услышал Брюс свой голос.

- У меня нет кофе, - улыбнулась Элис. - Я приготовлю чай, Брюс, а вы говорите, из кухни прекрасно слышно каждое слово, произнесенное в этом кресле.

- Понимаете, Элис, - заговорил Бестер, - полиция подошла к этому, как к обычным убийствам - возможно, специфическим, поскольку дело происходило в медицинском центре, но все-таки как к явлениям криминальным. Старший инспектор Дайсон - умница, можете мне поверить, но ваши слова о симбиозе разумов он всерьез не принял, извините. А я исходил из того, что речь шла о научном явлении, о событиях естественного порядка, спрашивать за которые с конкретного человека бессмысленно. Я прав?

Брюс задал вопрос, чтобы по реакции Элис принять решение - продолжать ли свои рассуждения или завершить их, не развивая.

- Говорите, - сказала она из кухни.

- Сол рисковал изначально, - помолчав, чтобы собраться с мыслями, продолжал Брюс. - Но вам он об этом вряд ли сказал, иначе вы не согласились бы участвовать. Вы бы поняли, что опасны опыты вовсе не для вас, а для Сола - и только для него одного.

- Почему вы так решили?

- Судя по тому, что я понял... Смотрите: человечество подобно единому организму, который живет в симбиозе с многочисленными разумными расами во Вселенной. Обмен информацией, идеями, проектами происходит, когда человек спит. Спят все, и потому каждый, во-первых, играет роль своеобразной живой клетки существа, живущего одновременно на сотнях, а может, тысячах планет. А во-вторых, каждый из нас находится под влиянием общего, скажем так, биополя, и потому не может сделать ничего, нарушающего жизнедеятельность организма, как целого, и, тем более, грозящего его существованию. Это все понятно и однозначно вытекает из самого факта существования симбиосапиенса.

- Кого? - переспросила Элис, входя в гостиную. Чай был разлит по чашкам, она поставила на поднос еще и плоскую бутылочку коньяка, положила на блюдо несколько сухих печений.

- Симбиосапиенс - совокупность разумов, существующих в симбиозе друг с другом, - пояснил Брюс. - Так я его назвал. Честно говоря, мне не кажется, что в целом это существо разумно. Каждая из цивилизаций, входящих в систему, состоит из разумных индивидуумов вроде нас с вами, но система в целом может и не обладать совокупным разумом. Во всяком случае, я не увидел в его действиях ничего, кроме простого инстинкта самосохранения. Звериный инстинкт.

- Сол называл его симбиозавром, - сказала Элис. Она поставила поднос на стол, а чашку Брюса - на маленький столик, который выдвинула из правого подлокотника кресла, будто в самолете.

- Сол называл его симбиозавром, - повторила Элис, - и очень его боялся. Для меня это было загадкой и для Алекса тоже. А Фред, кажется, понимал...

- Конечно, боялся, - сказал Брюс. - Сол не спал, у него был синдром Альпера, он выпал из системы, и, к тому же, был биологом, мог судить о симбиосапиенсе как бы со стороны. Похоже, на Земле только он один и мог. Есть, конечно, и другие люди, которые не спят - их немного, насколько я смог выяснить, не больше нескольких десятков на все шестимиллиардное человечество. Все эти люди умрут достаточно быстро, потому что долго прожить без сна невозможно. Система не отпускает. Как и в человеческом организме - если какая-то клетка перестает участвовать в обмене веществ, она умирает, верно?

- Или засыпает, - сказала Элис. - То есть, возвращается в систему.

- Да, - согласился Брюс. - Но в данном случае это не проходит. Никто из тех, кто страдает синдромом Альпера, не догадывается о существовании системы разумов. А Сол знал. Только он. Единственный, за много тысячелетий. И, насколько я понимаю, намерен был написать статью. Чтобы знали все.

- Да, - сказала Элис. - Ну и что? Почему бы людям не знать, что они - часть целого? Почему не знать, что без нас разум Вселенной развиваться не сможет? Почему не знать, что и мы не можем эволюционировать, если прервется контакт? Сол как-то сказал, что я не должна думать об этом, иначе эксперимент потеряет смысл, ведь во сне я не только получаю информацию, но и передаю ее...

- Значит, вы понимали, что для Сола опыт опасен?

- Для Сола? Нет, конечно! Я готовила статью по гносеологическим аспектам системы цивилизаций, теоретическая работа - для моей диссертации, хотела использовать кое-какие положения гипотезы о симбиозавре, с упоминанием и ссылками на Сола, конечно. Он запретил, а Фред сказал, что Сол прав, и мы поговорим об этом потом, когда серия опытов закончится.

- Конечно, - задумчиво произнес Бестер. - Они знали, что опыт опасен не для вас - вы-то входили в систему, - а для Сола. На каждого из нас симбиосапиенс может так или иначе воздействовать во время сна. На вас, Элис, особенно, поскольку эксперимент и был направлен на то, чтобы сделать ясно различимыми все прямые и обратные связи. А рядом с вами находился человек, на которого симбиосапиенс воздействовать не мог. Клетка, отпавшая от организма и грозившая организму гибелью.

- Вы тоже так считаете, Брюс? Почему Сол был опасен? Почему человечество не должно знать, частью чего оно является?

- Элис, вы же философ, вы не понимаете или не хотите понять?

- Хочу. Но не понимаю.

- Да потому, что, если каждая клетка будет знать, как она на самом деле функционирует, то функции ее неизбежно изменятся! Люди разумны. Шесть миллиардов клеток симбиосапиенса, выполнявших еще вчера вполне определенную функцию, а завтра... Отрицательная обратная связь, понимаете? Один из симбионтов, без которых организм не в состоянии развиваться, начинает реагировать непредсказуемо. Это как раковая опухоль. Что делает врач, обнаружив пораженный раком орган? Вырезает его, пока не возникли метастазы. Но сначала пытается этот орган лечить. Или вырезать его часть. Отдельную клетку. Решить проблему на ранней стадии. Все это так естественно и прозрачно! Вы прекрасно понимаете, я уверен в этом!

- Я понимаю, - спокойно отозвалась Элис. - Пейте, Брюс. И печенье берите.

Бестер отпил глоток, чай оказался невкусным, должно быть, Элис использовала травяные добавки, которые он не любил. Быстро допив напиток, Брюс поставил чашку на столик и сказал:

- То есть, стреляли вы в Сола, находясь в полном сознании, вы это хотите сказать?

- В полном сознании - вряд ли. Это было кошмарное ощущение... Знаете, Брюс, я должна была по возможности запоминать, что мне внушал симбиозавр. Датчики это не фиксировали. Я рассказывала сны Солу, и он записывал. Информацию он хранил распыленной в сотнях компьютеров, вы правы... А в тот ужасный день я вдруг почувствовала, что должна наказать...

- Вы проснулись? У вас должны были измениться мозговые ритмы!

- Да, Брюс, я проснулась, но и спала тоже, и видела сон. Это был сон о том, как я проснулась и увидела человека, сидевшего ко мне спиной. Во сне мы были вместе - я, Сол и то, что над нами, то, что руководит всеми нашими поступками, нашими решениями, нашим будущим...

- Бог? - хмыкнул Брюс. Ему было хорошо. Тепло разлилось по всему телу и плескалось в нем, как в бутыли, достигая горла, а выше не поднималось, голове стало холодно, будто порыв ветра пригладил волосы, и Бестер еще глубже вжался в кресло, теплая спинка защищала голову от мороза.

- Бог? - повторила Элис. - Наверно, понятие о Боге так и возникло из наших снов, когда сливаешься... Сейчас я не о том, это другая тема, мы иногда обсуждали ее с Солом, без Алекса и Фреда, боялись разрушить очарование... А тогда я проснулась во сне, и Сол сказал мне: "Иди".

- Сол?

- Это был его голос. Он сидел ко мне спиной, но голос был его. Он сказал "Иди", и я поднялась, я хотела поцеловать его в затылок, мне почему-то показалось, что это затылок ребенка, Сол будто стал маленьким мальчиком, и я любила его, как мать, и должна была наказать, потому что... Я знала, что Сол провинился передо мной, стал чужим, я хотела его вернуть и не смогла... Сол не услышал моих шагов, я выстрелила, когда он почувствовал неладное и начал оборачиваться. Я любила его в тот момент больше, чем прежде.

- И убили... - пробормотал Брюс.

- Я не видела крови, не смотрела... Я хотела сказать, что проснулась во сне и сейчас опять засну, потому что сон мне не нравится... Легла на кушетку и сразу попала в другой сон, и мне сказали, что теперь все будет хорошо. А может, это я сама себе сказала? Знаете, Брюс, я так и не научилась различать собственные сны от наведенных, Сол тоже часто сомневался в интерпретациях...

- Вы убили его, - сказал Брюс.

- Да, - сказала Элис. - Я его убила.

- Вы не отвечали за свои действия, - убежденно сказал Бестер. - Вы спали.

- Господи, это было ужасное пробуждение! Во сне я могла смешать любовь и смерть, наказание и прощение, но наяву... Кровь на полу, и этот полицейский... Дайсон. Он пытался понять, что я от него скрываю. А я не могла сказать ни слова. Он не поверил бы. Я была, как ледяной сфинкс, потому что оба чувства убили друг друга: любовь к Солу и ощущение того, что я все сделала правильно. Я думала, что сон мой еще продолжается. Я проснулась в другом сне, рядом сидел Фред, и мне нужно было сделать что-то еще. Что?

- Погодите, Элис, - в холодной своей голове Брюс ощутил укол горячей иглы, и тепло поднялось до самых ушей, создавая громкий шелест, мешавший слышать и думать. Иначе он бы уже догадался. Это так очевидно...

- Погодите, Элис, - повторил Бестер. - Вы хотите сказать, что Фред, ваш брат...

- Фред знал все, что знал Сол, они вместе должны были писать работу, и когда Сола не стало...

- Вы убили Фреда? - поразился Брюс. - Невозможно! Мэг Флоберстон...

- Милый мальчик, - грустно произнесла Элис. - Я любила Фреда почти так же сильно, как Сола. Я проснулась в другом сне, где Сола уже не было, но Фред мог повторить то, чего не должен был делать Сол.

- Д-да, я понимаю, - сказал Брюс, пытаясь обеими руками удержать в голове теплоту, начавшую литься из ушей. - Инстинкт самосохранения симбиосапиенса. Убрать Туберта, потом Бакли, затем Волкова... Послушайте, Элис, но Алекс жив и здоров, и теперь, когда вы мне все рассказали, до него вам не добраться!

- А зачем? - сказала Элис. - Алекс не выйдет из тюрьмы, улик против него достаточно. Вы думаете, он станет на суде излагать теорию симбиоза разумов во Вселенной? Даже если станет, все решат, что он уводит правосудие с пути его.

- Черт! - воскликнул Брюс, сжимая ладонями виски. - Что, во имя Бога, вы подсыпали мне в чай?

Он приподнялся, пытаясь выбраться из кресла, превратившегося в ловушку, но тепло в голове обратилось в жар, все внутри пылало, он был уверен, что и одежда на нем тоже воспламенилась, сейчас огонь перекинется на кресло, начнется пожар, и Элис, не знающая, в каком из своих снов она сейчас пребывает, ничего не сможет сделать, и они сгорят оба, а пожарные обнаружат на пепелище два обугленных тела - мужское и женское - и подумают, что это любовники лишили себя жизни, чтобы быть вместе...

Господи, как жарко!

*   *   *

Элис выпила свое обычное снотворное - таблетку вабена, - подумала и проглотила еще половинку: сегодня был трудный день, она слишком возбуждена, ей обязательно нужно заснуть, и тогда он узнает, что все в порядке, больные клетки отсечены напрочь - Сол и Фред, и Алекс, и этот Бестер, слишком умный и догадливый. Она одна теперь - та, кто знает...

Когда позвонил старший инспектор Дайсон, Элис спала глубоким сном.

Дайсон стоял перед дверью и смотрел на ярко освещенные окна. Он хотел избавить Элис от вызова в суд и приехал, чтобы уточнить некоторые обстоятельства. Знала ли Элис о том, что старшая сестра Флоберстон любила Сола и даже, похоже, спала с ним? Знала ли Элис, что Мэг опасна и что, разделавшись с Солом, могла добраться и до нее - бывшей соперницы?

Дайсон перешел улицу и поискал глазами машину Элис на стоянке. Что-то бросилось ему в глаза, когда он подъезжал сюда несколько минут назад. Что?

Вот. Огромный оранжевый "крайслер" с вмятиной на заднем бампере. Машина Брюса.

О любом другом мужчине Дайсон подумал бы: сговорились, встретились, и так им не терпелось, что даже свет не погасили. Если Брюс у Элис, то занимаются они определенно не сексом - наверняка Бестер пристал к мисс Бакли с вопросами, которые у него накопились за этот долгий и неприятный день. И если они не открывают...

Я идиот, - мрачно подумал Дайсон, переложив по-новому в уме элементы мозаики - те же самые элементы, ни одного нового.

Ему нужно было войти, и он не стал больше звонить в дверь, попробовал отпереть ее отмычкой. Получилось легко - Дайсон так и предполагал, обычный французский замок.

Он вошел в ярко освещенную гостиную и сразу увидел Элис - она спала, свернувшись калачиком на диване. А где Брюс?

Дайсон обошел кресло и вздрогнул - на него смотрели безумные глаза Бестера. Старший инспектор взял Брюса за руку - пульс слабый и быстрый, ударов двести, не меньше, и ладонь горячая, а лоб вообще раскаленный...

Вытащив из кармана телефон, Дайсон связался с патрульной машиной (пусть сами вызывают медиков, не станет он терять время еще и на это).

- Брюс, - позвал он, закончив разговор. - Ты слышишь меня?

- Ред, - проговорил Бестер. - Хорошо, что вы... С нами все кончено...

- Глупости, - буркнул Дайсон. - Сейчас приедут врачи...

- Врачи! - Брюс неожиданно расхохотался страшным, прерывистым, кашляющим смехом. - С нами все кончено, вы понимаете?

- Послушай, Брюс, - начал Дайсон, - сейчас приедут...

- Что вы заладили - врачи, врачи? - рассердился Бестер. - Выслушайте меня, пожалуйста, мне уже недолго... могу не успеть... выслушайте...

- Да я слушаю, - миролюбиво сказал Дайсон, прислушиваясь к звукам за окном - по идее, сирена полицейской машины должна быть слышна за несколько кварталов.

- Я не знаю, что он мне подсыпал в чай, - пробормотал Бестер.

- Он? - насторожился Дайсон. - Кто? Здесь был кто-нибудь, кроме вас и Элис?

- Вы не понимаете... - бормотал Брюс. - Вы думаете, сестра Мэг... Бедная, она ничего не... Никто ничего... Элис... тоже не виновата... хотя... Он убивает только раковые клетки... Зачем... если...

Неожиданно взгляд Бестера прояснился - это был прежний взгляд умного, все знающего человека, будто какие-то клапаны переключились у Брюса в мозгу, и совершенно ясным голосом он произнес:

- Прости им, ибо не ведают что творят. Он один виновен, но и его нужно простить, потому что...

Не договорив, Бестер мрачно улыбнулся и попытался дотронуться кончиками пальцев до плеча склонившегося над креслом Дайсона. Рука Брюса упала, глаза закатились, дыхание прервалось, голова свесилась набок.

- Черт, - сказал Дайсон.

Он был растерян. Впервые в жизни Дайон был не просто растерян - он понятия не имел, как представить это дело, хотя все теперь знал, со смертью Брюса у него и выбора не оставалось между двумя версиями. Он знал, что произошло, но знал также: если описать в рапорте последовательность событий так, как он их теперь понимал, с карьерой будет покончено. И это сейчас, когда все так удачно складывалось...

Господи, подумал Дайсон, о чем я? Брюс умер.

Теперь я не смогу спать. Ни за что. Буду принимать транквилизаторы, резать себе вены, буду... Не знаю, что я буду делать, чтобы не заснуть. А потом все равно умру, потому что, в отличие от Туберта, я обычный человек и не могу жить без сна.

Паника, подумал Дайсон. Я в панике. Нужно взять себя в руки.

Он закрыл Бестеру глаза, и в комнате стало темнее - неужели взгляд Брюса освещал ее самые дальние закоулки? Нет, просто на улице - на противоположной стороне - погасла яркая реклама, бывают же такие совпадения...

Надо кончать с этим делом. Сейчас приедет полиция, и нужно успеть.

Дайсон обошел кресло, чтобы не видеть мертвого Брюса, гостиная выглядела мирно, обычная комната, днем он был здесь и сейчас пришел опять, чтобы поговорить с хозяйкой. Правда, вопросы теперь придется задавать другие.

- Проснитесь! - сказал Дайсон, тронув Элис за плечо. - Проснитесь, надо поговорить.

- Господи, - пробормотала Элис, открывая глаза, - впервые за много дней я так хорошо спала.

- Да? - через силу улыбнулся Дайсон, - а я только что решил никогда больше не спать. Странный способ покончить с собой, верно?

- Глупости, - сказала Элис. - Можете спать, сколько хотите. Сейчас это уже не имеет значения. Канал переключился. С нами покончено.

Брюс, - подумал Дайсон, - Брюс, умирая, сказал то же самое.

- Понятно, - пробормотал он. - Никто больше не будет видеть снов.

- Почему же? Сны останутся, куда им деться? Сны - из нашего подсознания. Все, как написано в учебниках... Больше не будет озарений. Пришедших во сне решений. Доказательств теорем. И мудрых мыслей, явившихся наяву, не станет тоже, потому что подготовлены эти мысли были снами.

- То есть, - сделал вывод Дайсон, - не будет новых открытий, изобретений, идей... Неужели все, что придумали люди за тысячи лет, было лишь результатом снов?

- Не снов, - поправила Элис, - а общей работы разумов-симбионтов.

- Может быть, - в голову Дайсона пришла неожиданная мысль, - и заповеди Моисей получил тоже от...

- Во сне, безусловно, - кивнула Элис. - Моисей был замечательным реципиентом. В истории человечества немного было людей, которые не только получали информацию, но и запоминали ее, умели использовать.

- Пророки, - кивнул Дайсон.

- Пророки, - согласилась Элис. - Пророки всегда плохо кончали, вам это известно? Он не мог допустить, чтобы люди знали...

- Почему? - воскликнул Дайсон. - Ну знали бы мы о том, что существуем не сами по себе, а в симбиозе с мировым разумом! Мы называли его Богом. Назвали бы как-то иначе.

- Это же понятно! - воскликнула Элис. - Человечество было клеткой единого организма. Клетка не должна знать, что она часть целого. Представьте: ваша печень вдруг понимает, что она всего лишь орган для переработки крови, и что без сердца, желудка и там... не знаю... прямой кишки она ничто и звать ее никак. И ей захочется стать самостоятельной, она же считает себя разумной, она развивается, у нее такие идеи...

- Печень - это звучит гордо, - пробормотал Дайсон.

- Что? - не поняла Элис.

- Да так... Читал когда-то. Продолжайте. Кажется, я начинаю понимать. Конечно, мне бы не понравилось, если бы моя печень вдруг возомнила о себе и решила жить по-своему, перестав заниматься тем, что ей положено от природы.

- Вот видите...

- Хорошо, допустим. Но вот вопрос, на который у меня нет ответа. Почему он убивал? Если мог переключить канал и отсечь заболевший орган? Простая операция, и он здоров...

- Господи... - пробормотала Элис. - Откуда мне знать... Может, сначала он решил лечить химиотерапией? Убить только отдельные клетки... людей... А потом понял, что поздно... Метастазы... Не остановить. Скоро все будут знать то, что... Сол ведь этого хотел. И я тоже. И Фред... Брюс умер, но вы уже знаете... Так что - все клетки одну за одной? Если возникает угроза метастазов, орган отсекают полностью, верно?

За окном раздался приглушенный звук полицейской сирены, а в кармане у Дайсона заверещал телефон.

- Мало времени, - сказал старший инспектор. - Минуты три, не больше.

- Телефон...

- Черт с ним. Некогда. Говорите.

- Но вы и сами поняли!

- Кое-что. Слушайте. Сол Туберт - он выпал из системы, когда заполучил синдром Альпера, так? В некотором роде стал пророком, потому что, когда находился в летаргическом сне, запомнил все - или многое - из того, что передавалось ему в мозг этим...

- Симбиозавром, - подсказала Элис.

- Симбио... Неважно. Туберт понял суть человеческой природы. А когда перестал спать, то и от зависимости избавился, верно? Скажите "нет", если я в чем-то ошибся.

Телефон в кармане Дайсона продолжал верещать.

- Туберт начал экспериментировать, - продолжал старший инспектор, - и тогда этот организм, галактоид или симбиозавр, частью которого мы являемся, узнал, что печень может взбунтоваться...

Он запнулся. Мысль, пришедшая в голову, показалась Дайсону кощунственной, ужасной, но - абсолютно логичной.

- Послушайте, Элис, - возбужденно сказал он, - получается, что никакой свободы воли у человечества никогда не было?!

- Нет, конечно, - Элис посмотрела Дайсону в глаза, увидела плескавшийся в зрачках ужас и, протянув руку, коснулась кончиками пальцев его ладони. - У человека никогда не было полной свободы воли, у общества и, тем более, всего человечества, - подавно. Мы всегда делали то, что нужно было лоя развития симбиозавра. Мы были его частью.

- Но... История наша... Войны, убийства, перевороты, подлость, измены...

- Все это было необходимо.

- Не нам!

- Конечно. Разве вашей печени нужно болеть?

- А разве организму нужно, чтобы болела его печень?

- То, что называем болезнью мы, может не быть ею на уровне целого.

- Черт возьми, Элис, я бы действительно поубивал все клетки, которые узнали о своем истинном предназначении!

- Он так и делал всегда.

За дверью послышался топот ног, раздался уверенный долгий звонок, и чей-то голос крикнул: "Старший инспектор, откройте!"

- Боюсь, Элис, - пробормотал Дайсон, поднимаясь, - нам не удастся продолжить разговор. Последний вопрос. Скажите только "да" или "нет". Теперь, когда канал переключен, - на кого? Кто стал печенкой этого...

- Мы думали с Солом... - сказала Элис. - Так, теоретически. Первое, что приходит в голову, - медведи. Достаточно умные животные. И со сном у них все в порядке.

- Медведи... Только медведей нам в городе недоставало.

Он пошел в прихожую - телефон в кармане уже не верещал, - распахнул дверь, и в квартиру ввалились два дюжих парамедика с немым вопросом на лицах: где?

- В гостиной, - сказал Дайсон. - Но, боюсь, уже поздно.

- Мертв, - констатировал парамедик, опустив руку Бестера, бессильно упавшую на колени. - Запах изо рта специфический. Утверждать не буду, не мое это дело, но похоже, какой-то раствор цианида.

- Мне вызвать бригаду? - спросил у Дайсона вошедший в гостиную патрульный.

- Действуйте по инструкции, - сказал старший инспектор. - Здесь важный свидетель, и, с вашего позволения я заберу ее для допроса.

Патрульный увидел съежившуюся в углу дивана Элис и переспросил:

- Свидетель?

- Да, - твердо сказал Дайсон. - Парень покончил с собой у нее на глазах. Собственно, практически и на моих тоже. Я прибыл, когда он еще был жив.

- Это же...

- Верню, Брюс Бестер из вычислительного центра. Вы с ним знакомы?

- Видел пару раз. Полагаете, самоубийство?

- На мой взгляд - несомненно. Колдуэлл скажет точнее.

- Хорошо, - принял решение патрульный. - Забирайте свидетельницу, старший инспектор. В конце концов, это ваше дело.

- Отлично, - Дайсон едва удержался от того, чтобы похлопать коллегу по плечу. - Элис, вы поедете со мной.

- В тюрьму? - прошептала она, и Дайсон, вздрогув, покосился на патрульного, но тот ничего не слышал, занявшись осмотром гостиной. - Я понимаю... Против меня у вас есть улики, а против него - нет.

- Вы поедете со мной, - громко повторил Дайсон и добавил тихо: - Пожалуйста, помолчите.

Он помог Элис подняться (похоже, у нее дрожали колени) и, поддерживая под локоть, повел к выходу. В тесной прихожей они почти касались друг друга, и Дайсон неожиданно ощутил, какие сильные токи могут исходить от женского тела. Он не думал о том, что Элис красива, и вовсе ее не хотел (или так ему казалось), но находиться в полуметре от нее почему-то было трудно. Ньютоновская сила притяжения двух тел.

Они вышли на улицу, и странное ощущение исчезло.

- Мы едем... - начала Элис, когда Дайсон распахнул перед дней дверцу своей машины.

- Ко мне, - закончил старший инспектор. - Во-первых, мы не закончили разговор, а во-вторых, я не хочу спускать с вас глаз.

Он подумал, что фраза прозвучала двусмысленно, но, похоже, Элис не обратила на это внимания.

*   *   *

Через четверть часа Элис сидела, поджав ноги, на диване в гостиной Дайсона, туфли она сбросила в прихожей, шторы на окнах старший инспектор задернул, включил настольную лампу, свет будто растекся по комнате, не поднимаясь даже до уровня лиц, и казалось, что все сказанное сказано наполовину, а все происходящее не заканчивается, потому что темное пространство срезает события по верхам, оставляя только глубину, то, что необходимо понять.

- Вы сказали там, что я...

- Свидетельница, - перебил Дайсон.

- Я дала Брюсу яд.

- Вы этого хотели?

- Нет! Но я... не могла иначе.

- Ваших отпечатков на чашке не найдут, - сказал Дайсон. - Только Брюса. Чем вы докажете, что отравили Бестера?

- Зачем... почему вы это сделали?

Дайсон отошел в темноту, чтобы собрать рассыпавшуюся мозаику мыслей, почему-то при свете мысли рассеивались, а может, близость Элис мешала сосредоточиться?

- Вы знаете, - сказал он, - почему-то именно в последние часы мне стало легко принимать нестандартные решения. Такие, которые я бы принял, не будучи офицером полиции. Почему?

- Боюсь, что только теперь мы сможем принимать решения - такие, какие хотим. Каждый из нас.

- Боитесь?

- Конечно. А вы - нет?

- Нет, - отрезал Дайсон. - Я никогда не боялся принимать решения. А теперь по крайней мере буду знать, что решаю сам за себя, и ничья воля надо мной не довлеет.

- Наступит хаос... - пробормотала Элис.

- Почему? - напряженно спросил Дайсон. Он тоже думал об этом, предполагал, что знает ответ, но хотел услышать мнение Элис. Впрочем, хотел он на самом деле другого: отвлечь ее от размышлений о том, сколько человек она убила. Что бы ни внушало ей подсознание, но мысль о том, что любовника и брата, и молодого программиста убила именно она, все равно не даст ей покоя, превратит весь мир в тюремную камеру. Можно свалить все на симбиозавра, сверхразум, на что угодно, но от себя не спрячешься - в глубине души все равно понимаешь, что даже хорошо придуманная история не может быть истиной, какой бы правдивой она ни казалась.

- Почему? - повторил Дайсон.

- Потому, - сказала Элис, - что все внушенное нам на протяжении тысячелетий... заповеди Моисея... проповеди Христа... суры Корана... поучения Будды... Заратустры... Конфуция...

- Все это осталось, - подхватил Дайсон. - Все осталось, не так ли? Это уже в нас и никуда не денется. Почему - хаос?

- Вы не понимаете? Мы всегда себя разрушали. И лишь потому, что существовал симбиоз, потому, что мы нужны были ему, потому что он удерживал нас от распада, заставлял, навязывал решения, которые мы бы никогда не принимали по своей воле, - только поэтому мы такие, какие есть, а иначе мы бы не поднялись выше питекантропов, и если бы он не был с нами каждую ночь...

Элис никак не могла закончить фразу, и Дайсон сделал это за нее.

- Не было бы прогресса, - сказал он. - Ньютон не написал бы своих законов, Эйнштейн не придумал бы теорию относительности, Кришна, Конфуций, Будда не создали бы философские системы...

- Да, - кивнула Элис. - Вы правильно поняли. Свобода воли предполагает свободу от любых мнений, кроме своего. Мы не были свободны, когда были симбионтами. А теперь освободились. Вы уже воспользовались своей свободой, верно?

- Отвезя вас к себе, а не в камеру? - уточнил Дайсон. - Не убежден, что не поступил бы точно так же и при иных обстоятельствах.

- Вам хочется так думать, Ред. Вам хочется быть таким, какой вы сейчас, а вчера вы были другим, и я это хорошо помню. И еще... Стать полностью свободными в выборе нам все равно сразу не удастся. Слишком все сложно и взаимосвязано. Хаос, конечно, наступит, но - не в один день.

- Не думаю, что хаос вообще неизбежен, Элис. Человечество успело неплохо организоваться, как система, и если даже исчезнет направляющий фактор...

- Скажите, - Элис протянула в его сторону руку, но не вполне правильно определила в полумраке направление, и палец ее указал в пустое пространство между книжным стеллажом и картиной, на которой, если бы в гостиной горел верхний свет, можно было увидеть мрачную морду босховского чудища, - скажите, Ред, что будет с Алексом? Вы его выпустите? Теперь вы знаете, что он ни при чем.

- Конечно, доктор Волков завтра выйдет на свободу, - уверенно заявил Дайсон. - Я ошибся, обвиняя этого человека.

- И Мэг вы тоже ни в чем больше не обвиняете?

- Нет, - сказал Дайсон, чуть помедлив.

- Меня вы, похоже, записали в свидетели. Так кого же вы обвините в этих...

- Никого, - твердо сказал Дайсон. - Признаюсь в своей неспособности распутать убийство в запертой комнате. А смерть вашего брата и бедняги Брюса буду проводить, как самоубийства.

- И вам поверят?

- Разумеется, - пожал плечами Дайсон. - Почти половина дел в нашей полиции - да в любой полиции мира! - остается нераскрытой. Недостаток улик. Отсутствие свидетельских показаний.

- У вас будут неприятности.

- Вас это очень беспокоит, Элис? - усмехнулся Дайсон. Конечно, неприятности будут. Небрежно проведенное расследование. Косвенные улики против каждого из фигурантов и по сути - ни одного надежного доказательства. А признания ничего не стоят.

Дайсон вышел из тени, будто из глубины низкой пещеры, свет настольной лампы резал глаза, и он повернул абажур, заслонился от мира, от прошлого, и от будущего заслонился тоже - хотел совершить нечто, что изменит его представления о жизни, те представления, которые он сам же и складывал на протяжении многих лет, а теперь пожелал разрушить одним движением. Всего одно движение - и жизнь заново.

Это называется свободой?

Дайсон наклонился и поцеловал Элис в губы. Она ответила, целоваться было неудобно, ей пришлось поднялась на ноги, они стояли посреди комнаты, а вокруг менялся мир - что-то навсегда исчезало в прошлом, что-то проглядывало из будущего, вещи приобретали иное значение, а воздух насыщался иным запахом.

- Если мы будем спать вместе, - сказал Дайсон, когда поцелуй прервался, как на самом интересном месте заканчивается фильм или сказка Шехерезады, - то пусть он попробует с нами справиться.

- Его нет, - пробормотала Элис. - Господи, Ред, ты совсем... Ты все-таки поверил?

- Не уверен, - честно признался Дайсон. - Но почему-то действительно почувствовал себя свободным. Я... Понимаешь, я могу поступить нелогично. Просто мне так хочется. Пусть теперь медведи познают и меняют мир. Мне плевать, потому что...

Он поднял взгляд, ему показалось, что тени на стене стали похожи на фигуры поднявшихся на задние лапы хищников.

- Потому что... - повторила Элис.

Дайсон зажмурил на мгновение глаза - тени исчезли, стена была обыкновенной, а картину, которая ему раньше так нравилась, он снимет - и немедленно.

- Потому, - сказал Дайсон, - что у меня есть ты.

- Ты сошел с ума... Самый большой проступок для полицейского - влюбиться в женщину, обвиняемую в убийствах. Сразу в трех.

- Прекрати, - потребовал он.

Она прекратила, и еще несколько минут тишина в гостиной нарушалась только дыханием двух людей, ставших свободными. А может, им лишь казалось, что для них наступила свобода? Не та, что какой-то классик, имя которого Дайсон забыл, называл осознанной необходимостью, а та, что всплывает, как неосознанное поначалу желание, а потом расправляет крылья и взлетает над суетностью, и парит бесконтрольно, и нет в мире такого, чего нельзя было бы сделать...

*   *   *

Дайсон проснулся, когда за окном завыла сирена полицейской машины. Он подумал, что приехали за ним, мысль была мимолетной и утонула в подсознании прежде, чем звук удалился в ночь и растаял, как сахар в горячем, душном и пахучем летнем чае.

Он приподнялся на локте. Элис спала, лицо ее было спокойно, Дайсону показалось, что она улыбается во сне, но ей наверняка ничего не снилось. Никому теперь ничего и никогда сниться не будет. Ему, во всяком случае, сон не явился: закрыв глаза, он погрузился в черноту, а потом проснулся, разбуженный сиреной.

Мир без снов.

Не будет Эйнштейнов. Господи, какая потеря! Может, и Диккенсов с Шекспирами не будет тоже? И ладно, лично он не любил ни того, ни другого, и жил нормально. Можно обойтись Стаутом и Кингом, а если и у них фантазия иссякнет, то ведь и это можно пережить. Ради того, чтобы быть свободным, можно пережить все.

Теперь, если Элис права - точнее, если прав был ее бывший дружок Сол Туберт, - человечество начнет, наконец, жить правильно. Своей человеческой жизнью.

Дайсон опустил ноги на холодный пол, хотелось пить, и, завернувшись в простыню, он прошел на кухню и достал из холодильника пиво. Захотелось курить, и, прежде, чем откупорить банку, Дайсон выкурил сигарету, а окурок бросил на пол.

Какая-то мысль влилась в него вместе с ледяным напитком. Что-то о человеческой натуре - и о том, что не надо бы завтра отпускать Алекса, а наоборот, хорошенько его вытрясти, и он, конечно, скажет, что вытворял с сознанием спавшей реципиентки. И старшая сестра Флоберстон тоже хорошая штучка, она и Волковым играла как хотела, и с этим тюфяком Фредом расправилась, когда решила, что ей не нужны свидетели. А смерть Брюса... Элис все еще была не в себе, разве она отвечала за свои поступки?

Дело это, если довести до конца, могло бы стать вершиной его карьеры. Все ясно, мозаика собрана, и убийца должен ответить по закону. Так он поступал всегда, но тогда он был не свободен.

Теперь его освободили?

Кто?

Тот, что приходил к нему по ночам, присасывался к его мыслям и учил, и учился сам, а потом ушел, потому что был опознан?

А может, его освободила Элис, рассказав историю, которой он поверил, потому что был к тому готов - он поверил бы и в сказку о волшебной принцессе, лишь бы ее рассказала эта женщина, которую он полюбил с первого взгляда: она спала, опутанная множеством проводов, на полу лежало тело убитого ею любовника, Дайсон увидел ее тогда впервые в жизни и полюбил, и все, что он делал потом - и выводы, к которым пришел, - было следствием этого вспыхнувшего, как лесной пожар, чувства.

Не потому ли он так легко принял за чистую монету и россказни доктора Волкова, и все, что говорила о симбиозе Элис?

Но ведь она говорила правду. И доктор Волков не лгал тоже.

И свобода, которую он действительно ощущал в себе, разве не доказательство?

Дайсон выбросил банку в мусоропровод и достал вторую.

Интересно, - подумал он, - когда настанет хаос, утратит ли свободное человечество секрет производства хорошего пива?

Он допил и выбросил вторую банку.

Медведи, - подумал он. Господи, ну и фантазия у Элис и Алекса, и у ее бывшего, которого она...

- Ред, - позвал из спальни тихий голос, будто из сна, который ему всегда хотелось увидеть: женщина зовет его, и он идет к ней, переступая через тела, горы, моря, через себя переступая тоже, идет, идет...

- Иду, - сказал Дайсон. - Тебе что-то приснилось, дорогая?

Он задал вопрос без всякого подвоха, но сразу почувствовал напряжение в голосе Элис.

- Ничего, - сказала она. - Что мне могло присниться?

Дайсон вернулся в спальню и лег, положив ладонь на грудь женщины, а другую - на ее бедро, Элис тихо вздохнула, поцеловала его и спросила:

- А тебе? Неужели тебе что-то снилось?

- Нет, - признался он.

И заснул.

Когда Дайсон погружался в черноту, мелькнула мысль о том, что это - навсегда. Зачем Элис свидетель или, тем более, обвинитель? А зачем свидетель этому... симбиозавру? Дилемма. Как разрешить ее? Проснуться без сновидений. Но проснуться. Хорошо бы все-таки проснуться.

И стать свободным.