Павел Амнуэль
«Расследования Бориса Берковича»


    Главная

    Об авторе

    Млечный Путь

    Блог

    Друзья

    Контакты

Рейтинг@Mail.ru


Глава 5


ВЗГЛЯД ИЗ ОКНА

    
    
     – Этот ваш стажер, – пожаловался сержант Горелик, – действует мне на нервы. Почему он постоянно вылезает со своими идеями?
     – Ну... – протянул инспектор Хутиэли, – видимо, ему не очень нравится служба, вот он и старается поскорее закончить дела и смыться домой.
     – Вы знаете, почему ему так часто удается выявить преступника? – не очень любезно сказал Горелик. – Мы, оперативники, делаем всю предварительную работу, а потом вы присылаете своего стажера, и он на всем готовом строит свои умозаключения!
     – Кто вам мешает строить такие же заключения до его приезда? – в свою очередь нахмурился Хутиэли. – Давайте не будем спорить. Возьмите Берковича на следующий выезд, пусть присутствует с самого начала. Тогда и посмотрите, чьи идеи резвее.
     Сержант вышел из кабинета недовольный и, столкнувшись в коридоре со стажером Берковичем, не смог сдержать недовольной гримасы. Беркович улыбнулся, и Горелику пришлось ответить тем же, что в сочетании с не успевшей сползти с лица гримасой недовольства сделало его физиономию похожей на маску циркового клоуна.
     – Что это с господином сержантом? – с беспокойством спросил стажер, войдя в кабинет Хутиэли. – Он будто съел целый лимон.
     – Ты его довел до ручки, – сообщил инспектор. – Если я посылаю тебя с группой, твое дело – учиться у мастеров, а не вылезать с идеями.
     Он повернулся к компьютеру, но заняться работой не успел: зазвонил телефон.
     – Ну где ваш стажер? – спросил мрачный голос сержанта Горелика. – Если он не будет у машины на третьей стоянке через двадцать секунд, мы выедем без него.
     – Куда? – спросил Хутиэли, одновременно делая стажеру знак выметаться из комнаты и показывая пальцами номер стоянки, где ждала машина.
     – Бней-Брак, убийство, – сообщил Горелик.
     Полицейская машина свернула на плохо освещенную улицу и остановилась у невысокого забора, за которым виден был сад из десятка апельсиновых деревьев и небольшой двухэтажный коттедж. Горелик направился к телу мужчины, лежавшему посреди двора на дорожке, которая вела к коттеджу. В свете установленного экспертами прожектора даже издали можно было увидеть, что голова хозяина коттеджа проломлена.
     Беркович отвернулся, он не мог еще спокойно смотреть на мертвецов, особенно если крови было больше, чем может вытечь из порезанного пальца. Даже служба в "Голани" и участие в боевых вылазках против "Хизбаллы" не приучила Берковича к виду крови. Он предпочел войти в дом и присоединиться к сержанту Фельдману, который на кухне записывал сбивчивые показания Егудит Бреннер, сиделки, которая весь этот вечер провела у постели Ханы Менаше, чей муж лежал сейчас во дворе.
     – Хотите что-нибудь спросить, стажер? – повернулся к Берковичу сержант. – Я уже закончил.
     – Что я могу спросить, если ничего не знаю? – пожал плечами Беркович.
     – Пожалуйста, – сказал Фельдман и протянул стажеру несколько скрепленных листов – протокол допроса свидетеля.
     Егудит Бреннер, 36 лет, сиделка, работающая по найму, вот уже три месяца приходила к Хане Менаше каждый вечер. Хана, жена хозяина туристического агентства Меира Менаше, молодая еще, по сути, женщина (ей лишь недавно исполнилось сорок) была частично парализована и не вставала с постели. Муж много работал, единственный сын служил в армии, и присутствие сиделки было, конечно, необходимо. Сегодня Егудит пришла, как обычно, в пять вечера, хозяин рассказал ей, как чувствовала себя жена, какие рекомендации дал посетивший ее врач, что успела сделать дневная сиделка. Потом Егудит поднялась в спальню Ханы, а Меир уехал.
     Вернулся хозяин около десяти часов, машину он держал во дворе, у левого угла дома было место для стоянки. Егудит, услышав шум мотора, выглянула в окно и сказала Хане, что вернулся муж. Меир вышел из машины и направился ко входу в дом. У него, однако, развязался шнурок на ботинке, и он наклонился, чтобы завязать узел. В это время из-за дерева появилась фигура женщины. Женщина подошла сзади к наклонившемуся Меиру и ударила его по голове то ли палкой, то ли ломом. Меир упал головой вперед, а женщина мгновенно скрылась среди деревьев.
     Егудит с трудом сдержала крик, чтобы не травмировать хозяйку.
     – Пойди, открой ему дверь, – сказала Хана.
     По словам Егудит, она минуту молча смотрела за окно, не в силах ни сделать что-либо, ни даже сказать хотя бы слово.
     – Ну что же ты? – нетерпеливо сказала Хана. – Попроси Меира, чтобы он поднялся ко мне.
     – О, Хана, – проговорила Егудит. – Я сейчас видела...
     – Что такое?
     – Кто-то подошел к Меиру... О Господи, нужно позвонить в полицию!
     Что было дальше, Егудит помнила плохо, и показания ее в этой части практически не содержали информации. Когда приехала оперативная группа, Егудит открыла дверь и сказала, что так и не вышла во двор – она боялась, что та женщина поблизости и сможет расправиться с ней тоже.
     Следующий лист протокола содержал краткие показания Ханы Менаше. Бедная женщина была вне себя от потрясения. Жена (теперь уже вдова) Меира Менаше показала, что не слышала, как приехал муж, потому что в комнате работал телевизор (показывали сериал "Рамат-Авив гимел"). Хана подтвердила все, сказанное Егудит, и показала также, что сиделка после пяти часов вечера из дома не отлучалась.
     На отдельном листе был составленный по описанию Егудит предварительный словесный портрет женщины-убийцы. Прочитав описание, стажер почему-то широко улыбнулся и вернул листы сержанту без каких-либо комментариев.
     – Если вам не нужно возвращаться к хозяйке, – любезко обратился Беркович к Егудит, – я хотел бы поговорить с вами о Меире.
     – Там сейчас врач, – вмешался сержант. – Нужды в присутствии сиделки пока нет. Если понадобится, ее вызовут.
     – Хорошо... – рассеянно проговорил Беркович. – Егудит, скажите, Меир обычно, если уезжал вечером, то не возвращался обратно? Ну, я хочу сказать: может, он приезжал зачем-либо, а потом уезжал опять?
     – Нет, – пожала плечами женщина. – Зачем ему?
     – Не знаю... Скажите, сержант, к дому можно подъехать с другой стороны?
     – Нет, – ответил Фельдман. – Здесь есть другой выход, но, как я понял, обычно им не пользуются, там что-то строят, нет освещения...
     – Очень интересно! – оживился Беркович. – Скажите, Егудит, как по-вашему... Нзвините, конечно, что я спрашиваю, но вы наверняка думали об этом... У Меира есть... была любовница?
     – А кто же его убил, если не она? – удивилась сиделка. – Наверное, они поругались, не знаю...
     – Во дворе довольно яркие фонари, – раздумчиво произнес стажер. – Этого освещения было достаточно, чтобы разглядеть черты лица женщины, которая ударила Меира?
     – Вполне достаточно! – отрезала Егудит. – Поднимитесь в спальню и убедитесь сами. Сержант меня уже спрашивал об этом.
     – Вполне достаточно, – подтвердил Фельдман. – До того, как зажгли прожектор, я вполне отчетливо видел из окна каждого, кто находился во дворе.
     – На работу вас нанимал сам Меир Менаше? Я хочу сказать, он давал объявление в газету или...
     – Какое это имеет значение? – раздраженно сказала женщина. – Меня порекомендовал знакомый господина Менаше, прежде я ухаживала за его сестрой.
     – Ага, – кивнул Беркович. – Его сестра поправилась?
     – Да что вам до того? – удивилась Егудит. – Нет, не поправилась, просто... Ну, от моих услуг отказались, вот и все.
     – Вот и все, – раздумчиво повторил стажер. – Ну хорошо, у меня больше вопросов нет. Господин сержант, – обратился он к Фельдману, – я могу подняться наверх, в спальню?
     – Наверное, – пожал плечами сержант, – вы ведь мне не подчиняетесь. Спросите у Горелика.
     – Непременно, – сказал Беркович и направился к лестнице, которая вела на второй этаж. Несколько минут спустя он спустился в гостиную в состоянии глубокой задумчивости, сделал несколько звонков по телефону и уселся в кресло перед входной дверью, будто ничто происходившее его больше не интересовало. В кухне Фельдман продолжал о чем-то говорить с сиделкой и, похоже, даже пытался с ней заигрывать, судя по доносившимся из-за полуоткрытой двери смешкам. Со двора раздавались крики, громкий разговор, среди всех голосов выделялся своими начальственными интонациями баритон сержанта Горелика. Потом прожектор погас, стажер услышал звук мотора и сделал вывод, что эксперты, закончив работу, уехали. Он сложил руки на груди и стал ждать появления Горелика.
     Судя по всему, тот был доволен результатом расследования.
     – Вы еще здесь, стажер? – спросил он, входя в гостиную. – Я вас не видел и решил, что вы уехали, не дождавшись результата.
     – А что, уже есть результат? – осведомился Беркович.
     – Конечно! Соседи видели женщину, видели, как она входила в сад, видели затем, как она убегала. Описать не смогли, на улице довольно темно. Но у нас есть словесный портрет, сделанный сиделкой. Завтра – а может, прямо сейчас – она поедет в полицию, и мы составим фоторобот.
     – Могу себе представить, – хмыкнул стажер.
     – Думаю, что Меира Менаше убила любовница. Отыскать эту женщину будет нетрудно, наверняка его с ней кто-нибудь видел.
     – Могу себе представить, – еще раз хмыкнул Беркович.
     – Послушай, стажер, – рассердился Горелик, – оставь дурацкую привычку иронизировать о вещах, о которых ничего не знаешь. Ты тут сидишь в тепле...
     – По-вашему, здесь тепло? – удивился Беркович. – С улицы тянет холодом. Заднюю дверь никто не удосужился закрыть.
     Действительно, из-под лестницы, которая вела на второй этаж, тянуло ночной сыростью.
     – Так закрыл бы сам, – буркнул Горелик и сделал шаг в направлении лестницы.
     – Не нужно! – вскричал Беркович. – Э... Простите, господин сержант, я хотел сказать, что эта открытая дверь – важная улика. Видите ли, именно через нее убийца вошел в дом.
     – Что ты несешь, стажер? – подозрительно сказал Горелик. – В доме, слава Богу, никого не убили.
     – Я и не говорю, что убитый – в доме. В доме – убийца... Я хочу сказать, что имеет смысл, наверное, арестовать эту Егудит Бреннер. То есть, я, конечно, не могу давать вам советы... Но ведь это она убила Меира Менаше.
     – О Господи, – вздохнул Горелик. – Что за фантазия? Ты что, не знаешь, что она все время была с хозяйкой? Да ведь и сама Хана подтверждает, что, когда муж приехал домой...
     – Она подтверждает только то, что услышала от сиделки, – не очень вежливо перебил сержанта Беркович. – Сама Хана звука мотора не слышала... Она ведь смотрела телесериал.
     – Ну и что? – сказал Горелик.
     – Понимаете, – вздохнул Беркович. – Мне показалось подозрительным... Ну хорошо, Егудит могла при свете фонарей разглядеть ту женщину. Но как она могла увидеть, что Меир наклонился именно для того, чтобы завязать шнурки? И вообще – для чего нужно было Меиру завязывать шнурки на пороге дома, ведь он через минуту все равно снял бы обувь, чтобы подняться в спальню к жене?
     – Тонкий психологический нюанс, – иронически произнес Горелик. – И что он дает?
     – Ну... Тогда я подумал, что, если вдруг сиделка солгала... Я ее спросил, и она рассказала, как поступила работать к Менаше. Понимаете, она работала у сестры его приятеля, там они и познакомились. А потом вдруг приятель ее прогнал, а Менаше взял к себе... Почему? Я подумал... Может, она – эта Егудит – и была той самой любовницей? Меир хотел, чтобы она находилась поблизости, и тогда Егудит подстроила так, чтобы приятель Меира отказался от ее услуг. А здесь все было просто и для чужих глаз недоступно. Смотрите. В пять она приходит, а Менаше уезжает. Через какое-то время он возвращается, ставит машину на соседней улице и проходит домой через черный ход, чтобы его не видели соседи. Хана в это время или смотрит телевизор или дремлет. А может, и вовсе спит без задних ног, ведь именно Егудит давала ей лекарства, что ей стоило подсунуть Хане легкое снотворное? Час спокойного сна, а сиделка с хозяином внизу занимаются любовью...
     – Очень романтично, – хмыкнул сержант. – А что с убийством?
     – Видимо, они повздорили... Господи, сколько таких историй случается каждый день! Правда, не у всех женщин такой темперамент, как у этой Егудит. Меир, как обычно, провел с ней час-другой, уехал, а потом вернулся. Хана или еще спала, или смотрела телевизор. Егудит вышла через задний ход, обогнула дом, соседи видели, как она вошла в сад с улицы, там она встретила любовника, двинула прутом по макушке, выбежала на улицу, чтобы опять попасться на глаза соседям, скрылась за поворотом и вернулась домой тем же путем, что и вышла. Соседи видели бегущую женщину, но никто не подумал, что это могла быть сиделка. А потом, полчаса спустя, она подошла к окну, сказала, что вернулся хозяин и... Ну, дальше вы знаете.
     – Ну-ну, – недоверчиво протянул сержант. – Эту версию довольно легко проверить.
     – Уже, – быстро сказал Беркович. – Я разыскал по телефону секретаршу Меира Менаше и кое-что узнал. А потом позвонил его приятелю и получил новые сведения. В общем, я думаю, все было так, как я сказал. Безусловно, это еще не доказательство, а лишь идея... Но вы со своим опытом, конечно, сумеете найти нужные улики!
     – Спасибо за комплимент, – буркнул Горелик.
     – А про фоторобот забудьте, – улыбнулся Беркович, – иначе вам придется отправиться за оригиналом в Латинскую Америку.
     – Это еще почему?
     – Видите ли, перед израильским сериалом женщины, видимо, смотрели по третьему каналу очередную серию "Просто Марии". Вы что, не обратили внимание, что словесный портрет как две капли воды напоминает знаменитую актрису Веронику Кастро?
    
    
Следующая глава