– Тебе не кажется, Боря, – сказала Наташа, – что в последнее время люди стали слишком агрессивными?
     – Ты это к чему? – рассеянно осведомился сержант Беркович, перелистывая газету.
     – Это я к тому, – сказала Наташа, – что опять муж убил жену. Что должна была сделать бедная женщина, чтобы заслужить подобное обращение?
     – Ты имеешь в виду Галит Орталь?
     – Галит Орталь, верно, – согласилась Наташа. – Вот в газете написано: "Шимон Орталь (66) смертельно ранил ножом свою жену Галит (61) во время пикника в лесу Бен-Шемен. Орталь свою вину отрицает, хотя свидетелями убийства стали около двадцати человек, участвовавших в пикнике. Суд продлил срок задержания подозреваемого на семь дней".
     – Да, помню я это дело, – вздохнул Беркович, с сожалением откладывая в сторону газету. Он понимал, что, если Наташа заинтересовалась сообщением, то придется рассказывать ей подробности этого нелепого преступления. Беркович и сам знал далеко не обо всех деталях, вел дело инспектор Барнеа, с которым сержант был практически не знаком – здоровались, и только.
     – Ну-ка, расскажи! – потребовала Наташа, присаживаясь к Борису на диван.
     – Послушай, – запротестовал Беркович, – мы еще с тобой не поженились, а ты уже хочешь, чтобы я открывал тебе служебные тайны. Что же будет потом, когда тебе удастся все-таки повести меня под хупу?
     – Боюсь, что мне это никогда не удастся, – грустно отозвалась Наташа, – и придется до самой смерти жить с тобой гражданским браком.
     – Ты думаешь? – с сомнением сказал Борис, но не стал развивать тему гипотетического супружества. – А убийство это действительно из ряда вон... Супруги Орталь прожили вместе тридцать семь лет. Никто не понял, что на Шимона нашло. И вину свою он отрицает, что вообще глупо, поскольку против него все улики.
     – Какие? – спросила Наташа.
     – Во-первых, нож принадлежал Шимону, он и сам это признает. На рукоятке следы пальцев Шимона и ничьи больше. Во-вторых, момент убийства видели семнадцать человек. Все говорят одно и то же: супруги стояли друг против друга и спорили, он поднял руку, в руке блеснул нож, Галит упала с криком, к ней подбежали, в груди женщины торчала рукоятка, а муж, как безумный, бормотал: "Ты что? Ты что?" Он и в полиции продолжал болтать какую-то чепуху – про любовь, про то, что жизнь кончена...
     – По-твоему, это чепуха? – удивилась Наташа.
     – Говорить о любви после убийства... Тоже мне Хозе, – хмыкнул Беркович.
     – Хозе? Так он убил жену из ревности?
     – Какой ревности? Женщина была страшна, как смертный грех! Должно быть, муж действительно ее любил, если жил с ней столько лет... Что-то нашло на него в тот момент... Кстати, большой срок ему не грозит, психиатры наверняка решат, что Шимон был невменяем.
     – Боря, – сказала Наташа, – а почему ты сказал, что они спорили? Их спор слышали? Свидетели ведь находились довольно далеко.
     – Никто ничего не слышал, – покачал головой Беркович. – Перед тем, как пырнуть жену ножом, Шимон очень активно жестикулировал, и она тоже в долгу не оставалась – это все видели.
     – Кошмар, – сказала Наташа и погладила Бориса по щеке. – Как подумаю, что на старости лет ты тоже мог бы убить из-за ерунды...
     – Из-за ерунды? Вряд ли. Но если ты не дашь мне читать любимую газету...
     – Тебе нож сразу принести или чуть позже? – осведомилась Наташа.
     – Потом, сейчас некогда, – отмахнулся Беркович и нахмурился. Мысль, пришедшая ему в голову, заставила сержанта надолго задуматься. Потом он встал, подошел к телефону и набрал номер.
     – Дежурный по управлению Сефи Мазаль, – услышал Беркович.
     – Сефи, привет, это Беркович. Скажи-ка, инспектор Барнеа у себя в кабинете или отдыхает?
     – Отдыхает у себя в кабинете, – буркнул Мазаль. – Соединить?
     – Если можешь, а то я не знаю прямого номера...
     – Барнеа, – сказал жесткий голос несколько секунд спустя.
     – Здравствуйте, инспектор, это сержант Беркович, извините, что беспокою вас в такое...
     – К делу, сержант, – прервал инспектор. – Вы хотели что-то узнать или сообщить?
     – Узнать, – сказал Беркович. – Я о том убийстве, которым вы занимаетесь. Два вопроса...
     – Хутиэли в курсе ваших вопросов? – не очень любезно отозвался инспектор Барнеа. – Я хорошо знаю вашу самодеятельность, сержант.
     – В курсе, – не моргнув глазом, соврал Беркович, подумав: "Свяжусь с шефом позже, вряд ли он будет возражать".
     – Что вас интересует? – сухо спросил Барнеа.
     – Вопрос первый: были ли на рукоятке отпечатки пальцев убитой? И второй: как далеко находились супруги Орталь от ближайших деревьев или кустов?
     – Вы наверняка читали газеты, – раздраженно сказал Барнеа. – Сами знаете, что найдены только отпечатки пальцев Шимона Орталя.
     – Я просто хотел уточнить, – пробормотал Беркович. – А что кусты?
     – Не очень далеко, метра три-четыре, довольно густые заросли, насколько я помню. Почему вас это интересует?
     – Если мне память не изменяет, – продолжал Беркович, – Шимон Орталь – владелец предприятия, производящего оптико-волоконную технику? Они недавно перехватили у конкурентов очень выгодный контракт...
     – Контракт еще не подписан, – подтвердил Барнеа, – и теперь вряд ли сделка состоится, сами понимаете.
     – Да, – согласился Беркович. – Инспектор, могу я попросить вас об одолжении? В интересах следствия, разумеется.
     – Хотите поговорить с подозреваемым? – догадался Барнеа. – Если вы беретесь убедить его сотрудничать со следствием, то я не возражаю. В моем присутствии, конечно.
     – Берусь убедить, – заявил Беркович.
     – Хм... – с сомнением сказал Барнеа. – На допрос его привезут завтра в десять утра. Приходите ко мне, я разрешу вам задать пару вопросов.
     Инспектор положил трубку, не попрощавшись, но Беркович не обратил на это внимания.
     – Пожалуй, ты, как всегда, права, – сказал он Наташе. – Скорее всего, Шимон не убивал свою Галит.
     – Разве я так говорила? – удивилась Наташа. – Все видели, как...
     – Ах, – махнул рукой Борис. – Что значит: все? И что значит: видели?
     Назавтра он вошел в кабинет инспектора Барнеа в начале одиннадцатого, когда допрос подозреваемого в убийстве жены Шимона Орталя уже начался. Шимон выглядел совершенно подавленным и на вопросы отвечал невпопад, из чего Барнеа сделал резонный вывод о том, что убийца намеренно запутывает следствие.
     – Скажите, Шимон, – обратился Беркович к Орталю, получив разрешение инспектора, – вы смотрели на жену в тот момент, когда... м-м... она закричала?
     Орталь поднял на Берковича пустой взгляд, и лишь на мгновение в нем мелькнула искра понимания.
     – Нет... – он помолчал. – Я сто раз говорил инспектору, что не мог убить Галит. Не мог... Не мог... Я на нее и не смотрел в тот момент...
     – А куда? – быстро спросил Беркович.
     – Не помню... На кусты. На небо.
     – Увидели что-то необычное? Вспомните, это очень важно.
     – Необычное? Нет, ничего... Просто блеснуло что-то, привлекло внимание, вот и все... А в это время Галит вскрикнула... Кошмар!
     – Блеснуло – где? В какой стороне?
     – Ну... где кусты.
     – Сержант, – вмешался инспектор Барнеа, – задавайте, пожалуйста, вопросы по существу дела.
     – Я и задаю. Этот нож... Когда вы его видели в последний раз перед тем, как... ну, вы понимаете...
     – Не помню, – пожал плечами Орталь. – Когда приехали, я все вытащил из машины и положил на скатерть. Нож тоже. А больше я его в руках не держал. Не держал! Не держал, понятно?
     – Понятно, понятно, – быстро сказал Беркович. – Последний вопрос: что за народ был на пикнике?
     – Коллеги с женами и детьми, – сказал Орталь.
     – Только из вашей фирмы или...
     – Нет... Из "Оптика Гимлаи" тоже были несколько человек, и еще трое из министерства обороны.
     – Вот как? – удивился Беркович. – Почему такая странная компания?
     – Ничего странного. Мы хотели получить контракт от министерства. Нейман из "Гимлаи" тоже... Когда договорились, решили вместе... Ну, в знак дружбы...
     – Хороша дружба, – пробормотал Беркович и обратился к инспектору: – Господин Барнеа, у меня больше нет вопросов. Если позволите, я хотел бы после допроса поговорить с вами. Минуты две, больше не отниму.
     – Подождите в коридоре, сержант, – недовольно сказал инспектор.
     Ждать пришлось около часа, и Беркович начал нервничать – у него были и свои дела, скопившиеся за прошлую неделю. Когда конвойный вывел Орталя, Беркович понял, что инспектор продолжал гнуть свою линию – Шимон выглядел, как живой труп, и бормотал, проходя мимо сержанта: "Я не убивал ее..."
     – Пожалуйта, покороче, – хмуро сказал инспектор Барнеа, когда Беркович сел перед ним на стул. – Что вы хотели сказать? И к чему задавали свои вопросы?
     – К тому, что Шимон Орталь действительно не убивал свою жену. Более того, насколько я понимаю, убить собирались именно его. Правда, и сейчас убийца фактически своего добился...
     – Вы можете выражаться яснее? – нетерпеливо сказал инспектор.
     – Да, извините. В двух словах. Фирма "Оптика Гимлаи" потеряла выгодный контракт, который непременно хотела заполучить. Осталась одна возможность – сделать так, чтобы фирма Орталя не могла этот контракт выполнить. Самый эффективный способ – убрать хозяина. Во время пикника кто-то из "Гимлаи" поднял нож Орталя, который лежал на скатерти, – наверняка никто не следил, кто там что и где берет! – зашел в кусты и стал ждать. Орталь с женой стояли неподалеку и о чем-то разговаривали, жестикулируя. Убийца протер рукоятку и, выждав момент, метнул нож, чтобы попасть в грудь Орталя. Шимон смотрел в сторону кустов и увидел странный блеск, не понимая, что происходит – это блеснуло на солнце лезвие. Убийца фактически не рисковал: все видели, будто супруги ссорятся, машут руками, и каждый подтвердил бы, что Галит пырнула мужа ножом. Но в этот момент Шимон и его жена сдвинулись, и нож угодил в грудь Галит. Она начала падать, и что инстинктивно сделал Шимон? Естественно, схватился за рукоять ножа. В это время к ним подбежали люди... Инспектор, дело будет вполне решенным, если вы узнаете, кто из присутствовавших на пикнике служил в десантных войсках. Их ведь обучают подобным методам...
     Во время всей тирады Берковича, которую сержант произнес буквально на одном дыхании, Барнеа хмуро перебирал бумаги.
     – Мне доставили сведения об этих людях, – нехотя сказал он, когда Беркович замолчал. – Насколько я помню, в десанте служили двое...
     – Из работников "Гимлаи"?
     – Один – из "Гимлаи", другой – сотрудник министерства обороны.
     – Ну, сотрудник министерства отпадает, ему-то ни к чему было...
     – Я обдумаю вашу версию, – твердо сказал Барнеа, давая Берковичу понять, что сержанту пора покинуть помещение.
     – Прошу прощения, – пробормотал Беркович, выходя из кабинета.
     – Знаешь, – сказал он Наташе вечером того же дня, когда они, поужинав, смотрели по российскому телевидению американский боевик, – этот Шимон действительно не убивал жену.
     – Так все же видели! – удивилась Наташа. – И отпечатки пальцев... А кто тогда убил? Невидимка?
     – Не могу сказать, – покачал головой Беркович. – Тайна следствия. Я ведь не веду это дело...
     – Вечно у тебя тайны, – с досадой сказала Наташа. – Ну и ладно, завтра прочитаю в газетах.
    
     Следующая глава