– Вы знаете, инспектор, – сказал сержант Беркович, войдя в кабинет Хутиэли, – все-таки неплохо быть женатым.
     – Похоже, – отозвался инспектор, не отрывая взгляда от экрана компьютера, – Наташе удалось наконец убедить тебя в этой простой истине.
     – Мы провели вместе субботу, – продолжал Беркович, усаживаясь за свой стол, – и я должен признаться, что давно не ел таких замечательных творожников. И еще мы были на пляже...
     – Я не спрашиваю, – добродушно сказал Хутиэли, – чем вы еще занимались. Но раз уж ты решил жениться...
     – Еще не решил, – покачал головой Беркович, – но близок к тому.
     – Решай поскорее, – посоветовал инспектор, – иначе Наташа подумает, что у тебя проблема не там, где она на самом деле.
     – А где она на самом деле? – с подозрением спросил Беркович.
     – По-моему, это очевидно! – воскликнул Хутиэли. – Главная твоя проблема в том, что, когда ты гуляешь с Наташей, то думаешь о работе, а когда работаешь, то думаешь, будто отрываешь время от прогулок. Я прав?
     – Хм... – пробормотал сержант. – Вы всегда правы. Кроме, конечно, тех случаев, когда неправы.
     – Кстати, – сказал Хутиэли, – на каком именно пляже ты был с Наташей?
     – В Бат-Яме, там живут ее подруга с мужем, у них мы и провели субботу.
     – В Бат-Яме... – разочарованно протянул Хутиэли. – Значит, ты, скорее всего, не в курсе дела.
     – А что? – мгновенно насторожился Беркович. – Что-нибудь случилось?
     – Наверняка об этом сообщат в сводке новостей, – недовольно сказал Хутиэли. – Видишь ли, рано утром на берегу моря в километре от водохранилища Шикма армейский патруль обнаружил тело молодого мужчины – лет двадцати пяти.
     – Шикма – это на юге? – спросил сержант.
     – Южнее Ашкелона, недалеко от Газы. Мужчина умер от потери крови, и произошло это скорее всего в субботу вечером.
     – И узнав, что мы с Наташей были на море, вы решили, что это наших рук дело?
     – Смейся, смейся, – вздохнул Хутиэли. – Проблема, видишь ли, в том, что непонятно, как этот случай квалифицировать: на убийство не похоже... Несчастный случай тоже маловероятен...
     – Расскажите, – попросил Беркович.
     – Я уже тебе сказал, что умер Виктор Гидалин от потери крови.
     – Значит, фамилия погибшего – Гидалин?
     – Да, эту фамилию ты наверняка встречал в сводках. Один из главарей "русских" рэкетиров в Ашкелоне. Он пытался взять под свой контроль часть некошерных магазинов, вступил в конфликт с другой криминальной группировкой в городе...
     – Почему его не арестовали? – удивился Беркович.
     – Велась разработка, – сказал Хутиэли. – Улик было недостаточно.
     – А теперь, значит, с ним разделались конкуренты? Нож, верно?
     – Какой еще нож? Гидалин, видимо, приехал на пляж к заходу солнца, улегся – там хороший песок, но попадаются острые камешки, – и не обратил внимания на то, что какой-то камешек поцарапал ему спину чуть ниже правой лопатки.
     – Ну и что? – продолжал удивляться Беркович. – При чем здесь камешек?
     – Да при том, – с досадой сказал Хутиэли, – что у Гидалина была не такая уж редкая болезнь – гемофилия. У него не сворачивалась кровь. Достаточно было малейшего пореза, и он мог умереть от потери крови. Что и случилось нынче ночью.
     – Ничего себе! – воскликнул Беркович. – Как же он жил с такой болезнью до сих пор?
     – Существует очень эффективное средство, – объяснил инспектор. – Нужно, конечно, избегать порезов, но, если уж это произошло, спасти Гидалина могли таблетки, которые всегда были при нем. На час-другой лекарство увеличивало сворачиваемость крови до необходимого предела.
     – То есть, – сказал Беркович, – Гидалин неудачно лег на острый камень, поцарапал спину, не обратил на это внимания и... умер?
     – Примерно так, – кивнул Хутиэли.
     – А почему он не принял таблетку? Вы сами сказали, что он всегда носил их с собой.
     – Это не я сказал, а его врач. Но дело в том, что флакон с таблетками не обнаружили. Его нет нигде – ни в карманах шортов Гидалина, ни в машине.
     – Он приехал купаться один?
     – Неизвестно. На песке множество следов, песок очень сухой, все расползается мгновенно... Машина Гидалина стояла в трехстах метрах от берега, на обочине дороги.
     – Почему он не поехал к врачу или в аптеку, когда обнаружил, что порезался?
     – Было уже поздно, – объяснил Хутиэли. – Судя по всему, он лег на песок и заснул. А кровь текла. Когда он проснулся, то... Представляю его ощущения. Он встал и попробовал идти к машине, но сил уже не было. Он упал буквально в пятидесяти метрах...
     – У него был мобильный телефон?
     – Конечно. Лежал в машине в выключенном состоянии. Более того – от телефона не было бы пользы, если бы даже Гидалин до него добрался. Небольшой дефект в антенне – связь отсутствовала.
     – Вы думаете, что все это было подстроено?
     – Каким образом? – с досадой сказал инспектор. – Сержант Коэн, который расследует это дело, считает, что об убийстве говорить не приходится. Просто невозможно предположить, чтобы Гидалин спокойно подставил врагу спину, а потом завалился спать. А то, что не нашли таблетки... Он мог забыть их где угодно. Они могли выпасть из кармана... Да мало ли!
     – А телефон?
     – Этим займутся эксперты, но пока не доказано, что кто-то повредил антенну намеренно. Просто нарушился контакт, это бывает не так уж редко. Не повезло человеку – вот, что я думаю.
     – Значит, вы согласны с Коэном?
     – Я внимательно прочитал протоколы... Думаю, это несчастный случай. Кстати, Гидалин тоже собирался жениться.
     – Что значит "тоже"? – насупился Беркович. – Я, например, еще не решил окончательно.
     – Вот и он никак не мог решиться. Так, во всяком случае, утверждает его невеста. Ее зовут Светлана, если тебе это интересно.
     – Почему она не была с Гидалиным на пляже? Они что, поссорились?
     – Ничего подобного. По словам Светланы, они действительно отправились купаться вместе, но, когда выезжали из Ашкелона, она вспомнила, что обещала быть вечером у родителей. Вышла из машины и вернулась в город пешком. А Гидалин поехал дальше – он терпеть не мог изменять свои планы. Если бы Светлана была с ним, он остался бы жив.
     – Она его любила? – рассеянно спросил Беркович. Мысли сержанта были заняты поисками ответа на совершенно другой вопрос, и ответ инспектора он пропустил мимо ушей.
     – Можно мне поговорить с Коэном? – спросил Беркович несколько минут спустя.
     – Да ради Бога, – сказал Хутиэли. – Если у тебя возникнут какие-то идеи... Хотя что тут может быть...
     Три часа спустя сержант Беркович вышел из отделения полиции в Ашкелоне и остановился посреди тротуара, озадаченно почесывая подбородок. Разговор с коллегой оказался совершенно непродуктивным. Сержант Коэн считал, что говорить не о чем – несчастный случай, это совершенно очевидно.
     – Патологоанатом обнаружил в царапине мельчайшие осколки песчаника, – сообщил Коэн. – Сам камешек тоже нашли по следам крови, он находился там, где и должен был лежать. Гидалин, видимо, лег на песок, не посмотрев внимательно... Царапина была неглубокой и практически безболезненной. Бедняга уснул, а когда проснулся, то было уже поздно... Таблетки, говорите вы? В машине и шортахничего не нашли, но дома у Гидалина этих таблеток оказалось упаковок десять... Видимо, забыл взять. Телефон, говорите вы? Да, проводок отошел, звонить было невозможно. А с вами такого не случалось? Можно, конечно, предположить, что кто-то намеренно отвел проводок, но на телефоне нет ничьих отпечатков пальцев, кроме самого Гидалина и его девушки Светланы. Она часто брала у Виктора телефон, так что ничего удивительного...
     – Она его любила? – задал Беркович тот же вопрос, что инспектору, и на этот раз выслушал ответ:
     – Безумно! Это все говорят. Жить без него не могла. Сейчас – в шоке, с ней сидят родители, она грозится, что покончит с собой и все такое...
     – Понятно... – протянул Беркович. – Вы считаете, что разговаривать с ней бесполезно?
     – Абсолютно, – заявил Коэн. – Я пробовал. Истерика и ничего больше.
     – Хорошее оружие, – произнес Беркович не очень понятную фразу и попрощался.
     Он стоял на тротуаре и думал, отправиться ли все-таки к Светлане домой или лучше вернуться в Тель-Авив. В голову ему пришла некая мысль, и он направился к машине, которую припарковал в неположенном месте. Рассеянно сунув в карман квитанцию с предупреждением о штрафе, он сел за руль и поехал в сторону района Шимшон, где, как ему сказал сержант Коэн, находился один из некошерных магазинов, так и не взятый под свою "крышу" беднягой Гидалиным. Разговор с хозяйкой оказался нелегким, мешали многочисленные покупатели, любители остренького и кисленького. Из магазина Беркович поехал еще по двум адресам, которые сообщила ему не очень-то словоохотливая хозяйка.
     Было уже вечер, когда сержант, усталый, но довольный результатом, подъехал к дому, где жили родители Светланы Милькиной, невесты погибшего Виктора Гидалина. Светлана лежала на диване в гостиной, укрытая, несмотря на жару, одеялом по самую шею.
     – Полиция уже говорила со Светой, – резко сказал Моисей Семенович, отец девушки. – Может, оставите ее в покое?
     – Один только вопрос, – просительно сказал Беркович. Разговор велся по-русски, и это настроило Моисея Семеновича в пользу полицейского. Беркович присел на стуле рядом со Светланой и спросил:
     – Виктор вам давно угрожал? Я имею в виду Сашу Блюменфельда...
     Светлана откинула одеяло и схватила Берковича за руку.
     – Зачем вы... – сказала она. – Зачем вы пошли к Саше? Он такой...
     Светлана заплакала. Беркович молча ждал, пока девушка успокоится.
     – Давайте я расскажу, как все было, – предложил он, когда Светлана перестала плакать. – Вы просто молчите, если я прав...
     – Долгое время вы не знали, каким бизнесом занимался Виктор, – продолжал Беркович. – А когда узнали, в ваших отношениях произошел перелом. К тому же, вы познакомились с Блюменфельдом, а это совсем другой человек. Небо и земля, причем земля – это Виктор. Вы сказали Виктору, что не хотите больше встречаться. Он пришел в ярость. Виктор действительно мог вас терроризировать – как многих в городе... Или даже убить. И вы решили, что есть только один способ избавиться от жениха. Тем более, что вы, в отличие от многих других, знали о его болезни... На пляже Виктор расслабился и начал засыпать. А вы, я так думаю, массировали ему спину и поцарапали ее острым камешком. Он уже спал и не почувствовал. Вы вернулись к машине. Испортили мобильный телефон, вытащили из "бардачка" флакон с таблетками... Потом вышли на шоссе и стали голосовать. Подобрал вас житель мошава, который ехал в Ашкелон. Он высадил вас у южного въезда в город, и домой вы добрались пешком. Кстати, как его звали? Этого человека нужно найти...
     – Никак, – пробормотала Светлана. – Я не ездила с Витей на пляж вчера вечером.
     – Ездили, – вздохнул Беркович. – Жаль, я думал, вы сами скажете. Так вот, зовут мошавника Арон Шейн, и он вас вспомнил.
     – Это было единственное, что могло вас выдать, – помолчав, сказал Беркович. – Все остальное вы проделали блестяще. Вы надеялись, что мошавник вас не запомнит, отворачивали от него лицо и всячески изображали неприступность... Именно это и показалось ему подозрительным.
     Беркович встал.
     – Извините, – сказал он, – я пойду. В конце концов, не я веду это дело. Сержанту Коэну я, конечно, обо всем доложу, иначе нельзя... Да, – он остановился на пороге, – а куда вы дели таблетки?
     – Выбросила в мусорный ящик, – пробормотала Светлана и заплакала.
    
     Следующая глава