– Нет, – сказал сержант Беркович, – не хочется мне сегодня в гости. Голова болит.
     – Но мы обещали, – возразила Наташа. – Ты сам вчера звонил Михе и сказал, что мы придем.
     – А отказаться нельзя?
     – Боря, – тихо сказала Наташа и начала массировать мужу виски, – что-то случилось? Ты вернулся с работы сам не свой...
     – Ты читала, что на вилле Шумахеров произошло убийство?
     – Читала и в новостях слышала. Сказали, что убит хозяин виллы, старый Арон Шумахер, полиция ведет расследование...
     – Я и веду, – вздохнул Борис, – и впервые даже не представляю себе, что и как там могло произойти.
     – Ты? – удивилась Наташа. – Не могу поверить!
     – Проблема, понимаешь ли, в том, что Арон Шумахер был убит, когда на вечеринку собралось человек сорок. И никто не видел убийцу. Все утверждают, что его просто не было!
     Арон Шумахер – известный делец, занимался он, в основном, поставками мяса, некошерного в том числе. Вдовец, жена умерла пять лет назад. Дети живут в Америке. Месяц назад Шумахер отметил свое семидесятилетие, а вчера собрал у себя на вилле вечеринку, он это часто делает, чтобы не скучать в одиночестве. Вилла у него двухэтажная, причем главный салон расположен на втором этаже – чтобы, как говорил Шумахер, гости могли любоваться прекрасным видом на море. А на первом – малый салон, кухня, кабинет...
     – Так вот, – продолжал Беркович, – гостей собралось человек сорок. Большинство поднялось в большой салон и на веранду, а внизу оставалось человек десять – разговаривали, кто-то поднимался наверх, кто-то спускался вниз. Сам хозяин переходил от группы к группе, а часов в десять сказал, что должен сделать несколько звонков, и ушел в кабинет.
     В десять двадцать на пульт дежурного в управлении полиции поступил телефонный звонок от неизвестного, сообщившего, что на своей вилле убит Арон Шумахер. Дежурный следователь Левин с экспертом Ханом прибыли на место минут через десять. Левин спросил, где хозяин, ему показали на дверь кабинета. Он вошел и обнаружил Шумахера лежавшим на полу возле секретера. В спине у него торчал нож.
     Естественно, Левин приказал патрульным полицейским запереть все ходы и выходы, собрать гостей в верхнем салоне и, пока Хан проводил осмотр трупа, он провел первый опрос. Говорить с каждым по отдельности не было времени, Левин составил протокол и отпустил гостей по домам – у него ведь не было оснований задерживать всю компанию... Утром шеф поручил это дело мне, и я весь сегодняшний день проводил допросы, потому и устал... А вчера Левин спросил всех: видел ли кто-нибудь, кто входил в кабинет Шумахера? Ответ его поразил, все в голос утверждали: "Нет, никто в кабинет не входил и никто не выходил".
     Подозревать кого-то конкретно у Левина не было оснований – в принципе, кто-то мог и соврать, но не все же сразу! Получалось, что действительно до приезда полиции никто в кабинет не входил, разве что это был невидимка.
     – А кто же в полицию позвонил? – спросил Левин.
     Ответом было молчание. Гости переглядывались и пожимали плечами. Никто из них в полицию не звонил, поскольку никто понятия не имел о том, что произошло убийство.
     В это время Хан закончил свои манипуляции и поднялся наверх, чтобы сообщить результат. Точнее – полное отсутствие результата. Пальцевых отпечатков он не нашел – ни на рукояти ножа, ни на дверной ручке со стороны кабинета, ни на поверхности секретера. Точнее, отпечатки были, естественно, но принадлежали только самому Арону Шумахеру. Хан исследовал даже дверную ручку со стороны салона, хотя в этом не было смысла: она-то как раз была вся в отпечатках – в частности, там были пальцевые следы самого Левина, он ведь тоже открывал дверь, когда полиция приехала на виллу...
     – Привидение в закрытой комнате? – съязвила Наташа. – Кто-то же все-таки входил!
     – Безусловно, – кивнул Борис, – хотя все утверждают обратное. В мистику я не верю. Но я вспомнил рассказ Честертона "Невидимка". Тот, где убийцей оказался почтальон. Никто не обратил на него внимания, будто его и не было. Все свидетели показывали, что к дому убитого никто не подходил! Утром, начав расследование, я приставал к каждому свидетелю с одним и тем же вопросом:
     – Вспомните, – говорил я, – может, пока вы сидели в салоне, приходил посыльный? Или официант из ресторана принес заказанные Шумахером салаты?
     – Нет, – был ответ, – не было ни посыльного, ни официанта, и вообще до прихода полиции никто к двери кабинета не подходил. А потому и сообщить в полицию об убийстве никто не мог. Разве что сам убийца, но он ведь в том не признается...
     С какой только стороны я не подходил к этому вопросу!
     – Послушайте, – спрашивал я всех подряд, – если бы вы увидели снующего по салону официанта, вы стали бы следить за его передвижениями? Во время вечеринки вас обслуживали официанты, верно? Так вот, кто-то из них мог...
     – Нет, не мог, – отвечали свидетели.
     На вилле было два официанта из кафе "Гамбург": Моти и Дани. Они всегда работают у Шумахера на подобных увеселениях. Оба были на виду, и все гости клялись, что ни Моти, ни Дани в кабинет не входили.
     Естетвенно, официанты сказали на допросе то же самое. А посыльный? Или, скажем, телефонный мастер? "Глупости, – утверждают свидетели. – Не было посыльного, а о телефонном мастере и говорить нечего, кто ж явится чинить линию в десять вечера? К тому же, чинить было нечего, телефоны на вилле работали нормально.
     – Короче говоря, – продолжал Беркович, – идея Честертона оказалась такой же негодной, как все остальные. Я потратил сегодня восемь часов, пытаясь выудить из свидетелей хоть какую-то информацию. Нуль. Все утверждают: сначала веселились, до приезда полиции никто ничего не знал и не подозревал.
     – Вот и все, – закончил Борис свой рассказ. – Я провозился до вечера, не узнал ровно ничего полезного, голова трещит, а ты хочешь, чтобы я шел в гости!
     – Понимаю, – протянула Наташа. – Ты не столько устал, я думаю, сколько не можешь простить себе неудачи. Ясно ведь, что в кабинет входил кто-то из присутствовавших, верно? И теперь все они кого-то выгораживают.
     – Ну ты скажешь, – поднял брови Беркович. – Прямо заговор какой-то. Все сорок человек выгораживают убийцу?
     – Почему сорок? В салоне первого этажа было человек десять – ты сам сказал.
     – Десять, но они все время менялись, одни поднимались наверх, другие спускались. В течение часа в нижнем салоне перебывало все общество...
     – Да, – нахмурилась Наташа. – Вряд ли они могли договориться.
     – Вот и я о том же, – мрачно сказал Беркович. – Остается принять версию о невидимке.
     – Глупости! – воскликнула Наташа.
     – Глупости, – согласился Борис. – Но ведь если никто до приезда полиции в кабинет не входил, остается лишь версия самоубийства, а она не проходит: Шумахер никак не мог нанести себе удар в спину...
     – Что-то ты, значит, упустил, – уверенно заявила Наташа. – Был человек, который вошел в кабинет и вышел из него, и все гости это видели, но никому в голову не пришло, что это мог быть убийца.
     – Никто до приезда полиции... – повторил Беркович и умолк, глядя на жену невидящим взглядом.
     – Эй, – сказала Наташа, – что с тобой? Боря, о чем ты думаешь?
     – Если никакие разумные версии не объясняют фактов, – тихо произнес Беркович, – то остается принять самую безумную, она-то и будет истинной.
     – Самую безумную?
     – Мы не верим в заговор свидетелей, верно? А они утверждают, что до приезда полиции...
     – Не хочешь ли ты сказать...
     – Но это очевидно! Если до приезда патруля никто не входил в кабинет, значит, убил полицейский!
     – Чепуха, – сказала Наташа. – Полиция прибыла уже после того, как был получен звонок об убийстве!
     – Да, – согласился Беркович. – Но есть одно обстоятельство, на которое не обратил внимание вчера Левин, а сегодня я.
     – Какое обстоятельство? – воскликнула Наташа.
     – Подожди-ка, – нетерпеливо сказал Беркович и направился к телефону. Набрав номер и подождав ответа, он представился и спросил:
     – Скажите, господин Лившиц, сколько раз приезжал вчера на виллу полицейский патруль?.. Конечно, нам это лучше известно, но мне хотелось бы услышать, что помните вы. Так, понятно... Благодарю вас. Вы не будете возражать, если я через полчаса подъеду к вам и запишу официальные показания? Отлично.
     Он положил трубку.
     – В гости ты не хочешь, – возмущенно сказала Наташа, – а к какому-то свидетелю...
     – Наташенька, я понял, как было дело! – возбужденно сказал Беркович. – И очень важно иметь показания сегодня! Завтра я допрошу остальных, но хотя бы двух-трех нужно... Извини, я должен идти.
     – Да в чем дело-то? – спросила Наташа. – Отчего ты вдруг так возбудился?
     – Этот Лившиц сказал, что полиция приезжала дважды. Сначала явился некий сержант, который сказал, что в полицию поступил звонок, и нужно кое-что проверить. Он вошел в кабинет, пробыл там минуту, вышел и сказал гостям, чтобы они не расходились и в кабинет не заходили, поскольку дело серьезное. А буквально через минуту после его ухода явился Левин с патрульными. Лившиц утверждает, что этот сержант просто ходил за подкреплением. И потому, естественно, он заявил на допросе, что до приезда полиции в кабинет не входил никто. Понимаешь?
     – Ты действительно думаешь, что убил полицейский?
     – Некто в форме полицейского! Причем он сначала позвонил и сообщил об убийстве, а потом уже вошел и ударил Шумахера ножом. Рассчитал так, чтобы между его уходом и приездом настоящих полицейских прошло очень немного времени, и в памяти гостей это отпечаталось бы как одно событие! Извини, Наташа, я должен идти.
     – Как же вы его искать будете? – спросила Наташа.
     – Составим словесный портрет, – пожал плечами Беркович. – Полицейского, который якобы обнаружил тело, видели почти все, наверняка смогут описать. Попробуем пройти по связям Шумахера... В общем, это уже рутинный поиск. Но какая наглость! Сначала сообщить об убийстве, а потом убить!
     – Почему не наоборот? – удивилась Наташа. – Может, он сначала убил, а потом...
     – Нет, нет, по словам Лившица, патруль прибыл буквально через минуту после ухода первого полицейского. А между звонком и тем моментом, когда...
     – Понятно, – прервала мужа Наташа. – Ты мне позвонишь, когда что-нибудь прояснится?
     – Непременно, – пообещал Борис и вышел.
     Конечно, он не позвонил. Наташа спала, когда муж вернулся домой, но проснулась и сквозь сон спросила:
     – Ну что? Нашли его?
     – Найдем, – уверенно сказал Борис, стаскивая туфли. – Составили фоторобот, очень характерная внешность... Послушай, Наташа, а почему бы нам не пойти к Михе завтра вечером?
     – Ты хочешь сказать: сегодня? Думаешь, до вечера ничего не случится?
     – Уверен, – пробормотал Беркович, засыпая.
    
     Следующая глава