Белая прогулочная яхта маячила в километре от берега напротив гостиницы "Дан-панорама". Погода была ветреная, яхту качало, и с берега казалось, что мачта описывает в пространстве сложные фигуры.
     Старший сержант Беркович обратил внимание на яхту, когда проезжал утром по набережной Яркон. Приехав в управление, он сказал инспектору Хутиэли:
     – Красивая яхта стоит в бухте. Если поднять на ней красные паруса, будет вылитый "Секрет".
     – Это "Вдохновение", – объяснил инспектор, – посудина Арика Кабало, он ее купил месяц назад и теперь обживает свое приобретение.
     – Кабало? – вопросительно поднял брови Беркович.
     – Ты не слышал об Арике Кабало? Новоиспеченный миллионер. Заработал кучу денег в Намибии, что-то связанное с алмазными разработками.
     – Молод? – поинтересовался Беркович.
     – Ему тридцать два, – сообщил Хутиэли. – Мизантроп. Не женат. Знаешь, как он ведет дела? У него офис в Мигдаль Шалом, куда Кабало не впускает никого. Входит, запирается изнутри, и все разговоры – по телефону.
     – Но секретарша хотя бы у него есть?
     – Охранник, тоже мрачный тип. Кстати, бывший полицейский, уволен был за грубое обращение с задержанными. Придя на яхте в Тель-Авив, Кабало заявил, что будет на ней жить. Загрузил продовольствие, прогнал охрану и приказал, чтобы никто не появлялся на борту, пока он не даст соответствующее распоряжение.
     – А дела?
     – Сотовая связь, радио, разве это проблема? Охрана его расположилась на пляже и наблюдает за яхтой в бинокли.
     – Да, любопытный тип, – хмыкнул Беркович.
     Зазвонил телефон, и разговор прервался. Инспектор поднял трубку и долго слушал, мрачнея на глазах.
     – Все правильно, – сказал наконец инспектор. – Я приеду сам.
     – Собирайся, Борис, – обратился он к Берковичу, положив трубку. – Мы говорили с тобой об Арике Кабало. Так вот, его убили. Собирайся, поехали.
     В машине Хутиэли рассказал Берковичу и эксперту Хану о том, что только что узнал сам:
     – Кабало жил отшельником на яхте пять дней. Охранники вели наблюдение постоянно, никто к "Вдохновению" не приближался. Обычно Бен Азулай, начальник охраны, разговаривал с боссом каждые два-три часа, получал указания. В полдень, однако, Кабало на звонок не ответил. Это показалось Азулаю странным, и он стал звонить не переставая по всем сотовым телефонам, их на яхте четыре. Ответа не было. В два тридцать Азулай решился нарушить приказ и с двумя другими охранниками отправился на яхту в моторной лодке. Кабало он обнаружил в его каюте. Шеф был мертв: удар ножом сзади в основание черепа. Азулай вызвал полицию. Утверждает, что ни одно судно к яхте не приближалось.
     – Это мог быть аквалангист, – сказал Хан. – Подплыл к яхте со стороны, невидимой с берега...
     – Скорее всего, – согласился Хутиэли. – Я уже распорядился проверить все яхтклубы – кто выходил в море, когда, с аквалангом или без...
     – Идиоты, – резко сказал Хан, имея в виду охрану, – не могли поставить катер и вести наблюдение с моря?
     Полицейский катер несся над волнами, переваливаясь с носа на корму. Яхта, на которую Беркович недавно смотрел с таким восхищением, была сейчас окружена со всех сторон десятком катеров и лодок и напоминала преступника, взятого в кольцо бойцами спецназа.
     На борту к Хутиэли подошел детина двухметрового роста.
     – Азулай, – представился он. – В каюте ничего не трогали.
     Беркович спустился на четыре ступеньки и вслед за инспектором вошел в большую каюту, отделанную деревом в старинном стиле. Последним вошел эксперт, закрыв дверь перед носом охранника. Миллионер лежал на полу у секретера, голова его была вывернута под неестественным образом, а из шеи торчала рукоять тонкого стилета. Эксперт опустился на колени, осторожно вытащил из раны оружие и осмотрел его.
     – Пальцевых следов, скорее всего, нет, – сказал он. – Рукоять рифленая... Относительно времени смерти... Здесь довольно тепло и душно. Иллюминаторы задраены... Скорее всего его убили около полудня. Я бы сказал – от двенадцати до тринадцати часов. На полу несколько влажных пятен – вот, смотрите. Скорее всего, действительно аквалангист...
     – Борис, – обратился Хутиэли к Берковичу, – пусть Рон работает, давай пока разберемся с охраной.
     – Почему вы не поставили катер со стороны моря? – спросил инспектор охранника, когда они вышли на палубу.
     – Я так и сделал с самого начала, – спокойно ответил Азулай. – Но босс приказал катер убрать, он, видите ли, портил ему вид...
     – Угу, – мрачно пробормотал Хутиэли. – Вы хорошо знали Кабало? Можете назвать его врагов, конкурентов, в общем, всех, кто был заинтересован в его смерти?
     – Всех – вряд ли... – начал Азулай, но инспектор прервал его:
     – Пройдите в спальную каюту, старший сержант запишет ваши показания.
     По дороге на корму, где располагалась спальня, охранник сказал Берковичу:
     – Может, лучше я назову людей, которые относились к шефу без ненависти? Этот список окажется куда более коротким.
     В спальне старший сержант чувствовал себя неуютно, постель была разбросана, Кабало не очень-то следил за порядком. На полу валялись предметы мужского туалета, качка разбросала их, а хозяин и не подумал поднять.
     – Вряд ли, – сказал Беркович, присаживаясь за столик у иллюминатора и приглашая Азулая сесть напротив, – вряд ли список врагов Кабало поможет, вы правы. Давайте пойдем иначе. Знакомы ли вы с последними контрактами вашего босса? Вы ведь были у него не только начальником охраны...
     – Но и секретарем, верно, – оживился Азулай. – Собственно, контрактов было два, я имею в виду крупные, из-за которых конкуренты действительно могли заказать убийство. С концерном "Круз" – относительно алмазных приисков в Намибии. И с голландскими алмазными фирмами.
     – Вы полагаете, что убийство было заказным? – спросил Беркович.
     – А каким еще? – пожал плечами Азулай. – Женщина здесь не замешана, женщины босса не интересовали. Личная месть? Да у босса и знакомых почти не было, с кем он мог бы рассориться настолько, что... Нет, это тоже отпадает.
     – Допустим, – согласился Беркович. – Но почему мы все время говорим об аквалангисте?
     – Как-то же убийца попал на яхту, – мрачно сказал Азулай. – Да, я виноват, что послушался босса. Но от берега мы вели наблюдение постоянно, ночью тоже, с помощью инфракрасных локаторов. Никто к яхте не подплывал.
     – Вы не подождете меня здесь несколько минут? – спросил Беркович, вставая. – У меня еще есть к вам вопросы...
     – Конечно, – кивнул Азулай.
     Когда Беркович поднялся на палубу, парамедики переносили тело Кабало, завернутое в полиэтилен, на борт полицейского катера. Хан все еще осматривал каюту, где было совершено убийство. Инспектор Хутиэли писал протокол.
     – Отпечатки пальцев на дверной ручке, ободе иллюминатора и поверхности секретера, – говорил эксперт. – Это следы охранника и Кабало, других нет. Азулай вошел в каюту, обнаружил труп, и конечно, наследил.
     – На иллюминаторе? – переспросил Беркович. – Почему?
     – Вероятно, хотел открыть, – пожал плечами эксперт, – а потом решил, что нужно оставить все как есть.
     – На полу несколько влажных пятен, на них уже наступали до нашего прихода, – продолжал эксперт.
     – Влажные следы, время преступления, и тот факт, что береговая охрана ничего не видела, позволяют считать версию об аквалангисте основной, – сказал инспектор.
     – И следы пальцев Азулая на иллюминаторе, – пробормотал Беркович.
     Оставив коллег завершать осмотр, он вернулся к охраннику, сидевшему в спальной каюте и глядевшему в потолок.
     – Вернемся к вопросам, – сказал Беркович. – Первый: действительно ли в полдень Кабало не вышел на связь? Кто это может подтвердить?
     – Это нужно подтверждать? – поднял брови Азулай. – Во время разговоров с боссом по сотовому телефону я всегда уединялся. Его распоряжения и мои доклады не предназначались для чужих ушей.
     – Понятно. Второй вопрос: почему вы закрыли иллюминатор в каюте Кабало?
     – Я его не закрывал, – буркнул охранник. – Наоборот, хотел открыть, а потом передумал.
     – Последний вопрос я задавать не стану, – вздохнул Беркович. – Вряд ли вы в мое отсутствие спрятали документ в этой каюте. Вы же знаете, что будет произведен полный осмотр. Значит, бумага все еще при вас. Покажите.
     – Какая бумага? – нахмурился Азулай, приподнимаясь.
     – Та, что у вас в левом боковом кармане, – холодно сказал Беркович.
     Секунду спустя охранник стоял у двери, и пистолет его смотрел Берковичу между глаз.
     – Ну-ну, – сказал старший сержант, ощущая, как по спине побежала струйка пота. – Вам все равно не уйти. Кругом полицейские катера.
     – Не ваша забота, – отрезал Азулай и, распахнув дверь плечом, выскочил на палубу. Послышалась возня, и громкий голос инспектора Хутиэли сказал:
     – Все, хватит!
     Беркович не спеша вышел из каюты и увидел охранника, дергавшегося в руках двух полицейских.
     – В левом боковом кармане, – сказал старший сержант.
     – Вы догадались одновременно со мной? – спросил Беркович инспектора час спустя, когда они вернулись в управление.
     – Раньше, – буркнул Хутиэли. – Я очень на тебя разозлился, когда ты на время оставил этого негодяя одного. Правда, ты быстро все понял...
     – Мне показалось странным, что он, не получив ответа на звонок, ждал два с половиной часа, прежде чем начать действовать, – сказал Беркович. – Это ведь непрофессионально. Азулай обязан был направить катер хотя бы для внешнего осмотра яхты с близкого расстояния. Кабало мог, к примеру, лежать на палубе со стороны, противоположной берегу... А потом, когда Рон сказал о следах пальцев на иллюминаторе, все стало ясно.
     – В полдень Азулай звонил хозяину, но разговор не состоялся, – заметил инспектор. – Я справлялся в "Селкоме". Он и потом звонил, здесь охранник не лжет.
     – Естественно, он же знал, что это будет проверено! Они могли договориться заранее, что в полдень разговора не будет, охранник создавал себе алиби, а Кабало ему подыграл, ничего не подозревая. Впрочем, это выяснится на допросе. Азулай сделал вид, что обеспокоен случившимся, подождал до половины третьего, отпавился на яхту и убил хозяина. Иллюминаторы в каюте были открыты, погода ветренная, брызги попадали внутрь помещения, и мы приняли их за следы аквалангиста.
     – Хан думал, что иллюминаторы были задраены, – кивнул Хутиэли.
     – На самом деле их закрыл Азулай, когда убедился, что хозяин мертв. В каюте еще некоторое время сохранялась прохлада, и тело остывало быстрее, чем решил Хан – он ведь думал, что иллюминаторы были закрыты...
     – На это и рассчитывал негодяй, – согласился инспектор. – А как ты догадался о документе?
     – Но ведь должен был быть мотив для убийства! – воскликнул Беркович. – Какие-то дела... Я предположил, что Азулай забрал из каюты некий нужный ему документ, и когда сказал ему об этом, он инстинктивно прикоснулся к пиджаку – там, где боковой карман.
     – Психологический трюк, – буркнул Хутиэли. – Могло не сработать, слишком рискованно.
     – Могло, – согласился Беркович. – Но ведь бумага действительно оказалась при нем. Контрабанда алмазов на пять миллионов... Он мог хорошо заработать, этот охранник.
     – На смерти хорошо не заработаешь, – пробормотал инспектор.
    
     Следующая глава