Ночь была влажной и душной. Беркович не мог очень долго заснуть, ему казалось, что вот-вот наступит утро, хотя на самом деле еще не было и часа ночи. Когда с улицы раздался нечеловеческий вопль ужаса, Беркович, мгновенно открыв глаза, первым делом чисто бросил взгляд на часы, висевшие на стене напротив кровати. Время было ноль часов сорок три минуты – впоследствии именно это и зафиксировали в протоколе.
     – Господи! – воскликнула Наташа, приподнимаясь на локте. – Что это было?
     Беркович босыми ногами прошлепал к окну и выглянул на улицу. Нет, крик ему не послышался – и в доме напротив, и в соседних квартирах зажигался свет, в окнах появлялись обеспокоенные лица, ночная тишина утонула в гомоне голосов, перекрикивавших друг друга.
     – Ты не выходи, – предупредил Беркович жену, – а я спущусь.
     Он надел майку и шлепанцы, сбежал по лестнице и оказался в толпе горячо жестикулировавших жильцов. Не нужно было даже производить официальных допросов, Беркович переходил от группы к группе, слушал возбужденное обсуждение и уже через минуту составил приблизительную картину произошедшего.
     Когда тишину пронзил невыносимый для нормальной нервной системы вопль, один из жильцов – Моше Фридман из третьей квартиры шестнадцатого дома – сидел у окна, потому что поссорился с женой и не хотел идти в спальню. Он видел, как по улице метнулась тень, за ней вторая, и все стихло.
     Арик Бухгольц из девятой квартиры дома номер пятнадцать утверждал, что кричала женщина, за которой гнался мужчина. Он, впрочем, не видел никого, поскольку в это время вышел из туалета, но слышимость была отличной, и от вопля у Бухгольца ноги приросли к полу.
     Женщина бежала (это Берковичу и самому показалось) в сторону улицы Соколов, и старший сержант помчался в том же направлении, с ужасом представляя, что сейчас увидит женский труп с ножом под лопаткой. Должно быть, кто-то из жильцов вызвал полицию, потому что Беркович услышал приближавшийся звук сирены, и из-за угла появилась машина, ослепив старшего сержанта светом фар.
     Беркович поднял руку и сказал:
     – Ребята, моя фамилия Беркович, я из следственного отдела...
     – Борис, что здесь произошло? – послышался знакомый голос, и из машины вылез старый знакомый, сержант Горелик собственной персоной.
     В нескольких словах Беркович описал ситуацию.
     – Мы ехали по Соколов и никого не видели, – заметил Горелик.
     – Я думаю... – Беркович запнулся. – Сержант, мне и самому показалось, что это был крик смертельно раненого человека. Убежать она не могла. Нужно искать где-то здесь...
     Поиски организовали вполне профессионально, несколько жильцов присоединились к полицейским, в течение часа осмотрели все входы, все прилегавшие к улице палисадники, мусорные баки и даже подняли крышки канализационных люков. Никаких следов женщины найти не удалось.
     Пока Горелик занимался поисками тела, Беркович вернулся к все еще толпившимся на улице жильцам. Количество их, впрочем, заметно уменьшилось, а те, что стоически ожидали результатов полицейского расследования, готовы были дать старшему сержанту любые показания.
     – Ей было лет тридцать, – уверял Арик Бухгольц. – Старые женщины кричат совершенно иначе.
     – По-моему, это орал мужчина, – заявила Рита Михаэли из семнадцатой квартиры. – Только мужчина визжит как поросенок, когда его режут.
     – Интересно, откуда у тебя такие сведения? – угрюмо спросил Риту стоявший с ней рядом муж.
     – Можно вас на минуту? – тронул Берковича за рукав майки старичок лет семидесяти. Когда они отошли в сторону, старичок сказал:
     – Видите ли, я плохой свидетель, а Даниэль – хороший.
     – Какой Даниэль? – не понял Беркович.
     – Мой сосед. Я живу во второй квартире, а Даниэль в третьей. Это первый этаж, окна салона выходят вот сюда, а ложится Даниэль очень поздно. Правда, он стесняется, но я думаю...
     – Ведите, – сказал Беркович, и несколько секунд спустя оказался у входа в дом номер шестнадцать. Здесь перед большой стеклянной дверью стояла инвалидная коляска, на которой сидел, скрючившись, мужчина, возраст которого Беркович сразу и определить не смог – ему могло быть и восемьдесят, и пятьдесят. Только увидев лицо мужчины, старший сержант понял, что это молодой человек – вряд ли ему было больше тридцати, и лишь седые волосы и сгорбленная фигура делали его похожим на старика.
     Беркович представился и пожал протянутую руку. Пожатие оказалось твердым, а взгляд – доброжелательным и уверенным.
     – Я ложусь в три, – сказал Даниэль. – Впрочем, ложусь – не то слово. Сплю я обычно в этой же коляске. У меня ноги парализованы, – объяснил он, – очень трудно... Впрочем, неважно.
     – Вы слышали крик? – спросил Беркович.
     – Да. Кричала женщина. Я видел ее в окне.
     – Вот как? – оживился Беркович. – Можете описать?
     – Безусловно, – твердо сказал Даниэль. – На улице – вы сами видите – довольно светло, фонарь в пяти метрах. Женщина бежала слева в сторону улицы Соколов. Поравнявшись с домом, она оглянулась и закричала. Видимо, то, что она увидела, привело ее в ужас. Во всяком случае, она побежала еще быстрее, а за ней...
     – Да-да, – поторопил Даниэля Беркович.
     – Того, кто бежал за ней, описать труднее. Это был такой... огромного роста мужчина в черной майке... на майке изображение черепа... на голове что-то вроде пиратской косынки, в руке большой нож...
     – Бред какой-то, – пробормотал Беркович.
     – Вот и мне показалось.
     – Вы уверены в том, что...
     – Я служил в военной разведке, – перебил Берковича Даниэль. – Нас учили запоминать все и надолго.
     Он поймал взгляд старшего сержанта и кивнул.
     – Да, – сказал Даниэль, – меня списали по ранению, пуля засела в позвоночнике... Но это к делу не относится.
     – Извините, – сказал Беркович. – Пробежав мимо ваших окон, женщина больше не кричала?
     – Нет.
     – Вы были у окна?
     – В метре. Сидел в кресле и смотрел на улицу. До этого я читал книгу, но глаза устали, я выключил свет, там провод от выключателя тянется по всему салону, чтобы я мог... Впрочем, неважно. Я выключил свет и буквально через несколько секунд увидел женщину, а потом услышал крик.
     – Вы могли выглянуть из окна?
     – Я сделал больше. Я выехал на улицу – там всего одна ступенька, видите? Мне понадобилось меньше минуты, в коляске я передвигаюсь быстро... На улице никого не было, из чего я заключил, что женщина свернула, не добежав до улицы Соколов – она бы просто не успела.
     – Очень важное наблюдение! – воскликнул Беркович и передал слова Даниэля подошедшему сержанту Горелику.
     – Видимо, она свернула в переулок Шабтая, – кивнул Горелик. – Там мы тоже осматривали. Ничего.
     – Это, наверное, к лучшему, – сказал Беркович. – Значит, она успела убежать.
     – Мужчину объявим в розыск, – сказал Горелик. – Этот молодой человек дал достаточно детальное описание.
     – Очень детальное, – согласился Беркович и спросил у Даниэля:
     – Когда вы обычно гуляете? То есть, я хочу сказать, когда вы выезжаете на улицу?
     – Никогда, – покачал головой Даниэль. – Терпеть не могу улицу с ее шумом и толчеей. Знаете, старший сержант, я уже года три как не выезжал из квартиры. И не хочется, и незачем.
     – А если к врачам?
     – Ко мне приезжают, – сказал Даниэль. – Нет, я домосед. Я бы и сейчас остался дома, но ночь, темнота... крик... это мне напомнило былые времена... я посчитал себя обязанным...
     – Да, понимаю, – сказал Беркович и задал неожиданный вопрос:
     – А в ваше отсутствие в квартире никто не появлялся? Ну, пока вы были на улице...
     – С чего бы... – начал Даниэль и закусил губу. – Помогите мне, – сказал он Берковичу и повернул коляску.
     Беркович с Гореликом помогли инвалиду подняться на ступеньку и вошли в квартиру следом за ним. Быстро лавируя между предметами, Даниэль направил коляску в кухню и застыл перед раскрытыми дверцами небольшого шкафчика, висевшего на стене.
     – Ч-черт... – сказал он и повернулся к Берковичу. – Почему вы решили, что кто-то...
     – Что там было? – спросил старший сержант.
     – Шкатулка с маминым наследством. Три кольца с бриллиантами. Очень ценные, – отрывисто заговорил Даниэль. – Около двухсот тысяч шекелей.
     – Видимо, кто-то из соседей увидел, что вас нет... – начал сержант Горелик, но Даниэль перебил его:
     – Соседи ничего не знали о бриллиантах!
     – Да, – кивнул Беркович, – а те, кто знали, устроили этот маскарад, чтобы выманить вас из дома. Кто из ваших знакомых знал о драгоценностях?
     – Но это невозможно!
     – Возможно или нет – обсудим потом. Дорога каждая минута. Имена, пожалуйста!
     Когда минуту спустя Беркович выбежал из квартиры, в ладони он сжимал листок бумаги с именами, адресами и телефонами. Полицейская машина рванула с места, водитель включил сирену, перебудив ту половину квартала, которая все еще продолжала спать. Отдав ряд распоряжений по радиотелефону, Беркович откинулся на сидении и подумал, что теперь остается лишь молиться, чтобы его предположение оказалось правильным.
     Вернулся он домой под утро, когда обеспокоенная Наташа собиралась уже звонить дежурному по управлению.
     – Взяли мы их, – сказал Беркович, стаскивая с себя майку. – Друзья называется!
     – Чьи друзья? – не поняла Наташа. – Той женщины?
     – Ах, да не было никакой женщины. То есть, никто за ней не гнался. А был хитрый план. Понимаешь, на первом этаже вон того дома живет Даниэль Мозер, инвалид ЦАХАЛа. У него перебит позвоночник, он сидит в коляске и никогда не покидает квартиру. А в запертом шкафчике, что висит на кухне, Даниэль хранит оставшиеся от матери драгоценности. Знали об этом только несколько человек – знакомые Даниэля. Трое из них и решили эти драгоценности присвоить. Но как? Даниэль все время дома. Убийство в их планы не входило. Грабеж? Даниэль их узнает, даже если они будут в масках. Что остается? Выманить Даниэля из квартиры и в его отсутствие вскрыть шкафчик. Как выманить? Они придумали спектакль: мужчина гонится за женщиной, она визжит жутким голосом, все это ночью, когда хорошо слышно. К тому же, они-то прекрасно знали, что Даниэль ложится поздно и сидит у окна... В общем, все у них получилось. Спектакль начали, как только Даниэль выключил свет. Он не удержался и выехал на улицу. В суматохе третий участник представления забрался в квартиру и взял драгоценности. Найти героев, кстати, оказалось нетрудно: Даниэль дал адреса, нам оставалось только наведаться и обнаружить, кроме похищенных ценностей, майку с изображением черепа...
     – А почему ты решил, что этот жуткий вопль был инсценировкой? – удивилась Наташа.
     – Потому что Даниэль – прекрасный свидетель и точно описал все, что видел. Мужчина изображал типичного пирата – явно чтобы привлечь внимание. Он прекрасно знал, что ночью свидетели, поднятые с постели, будут давать очень путаные описания, зато живописные, что только запутает следствие...
     – А этот... Даниэль, – сказала Наташа, – как он себя чувствует? Все-таки – друзья.
     – Думает, – отозвался Беркович. – Я сейчас шел и видел – сидит у окна и думает. Есть о чем...
    
     Следующая глава