– Нужно купить кроватку, – сказала Наташа. – Не будет же малыш ночью спать в коляске.
     Разговор происходил ранним утром в понедельник – старший сержант собирался на службу, а Наташа оставалась дома. В последние недели она чувствовала себя не очень хорошо, даже пришлось уйти с работы, о чем Наташа не жалела лишь первые дни. Втянувшись в рутинные домашние дела, она поняла, что хозяйка очага – такое же призвание, как физика или философия. У Наташи такого призвания не было, работа по дому быстро надоедала, да и сил на восьмом месяце беременности у нее было немного, и, дожидаясь мужа с работы, она большую часть времени валялась на диване и читала детективы. Ей казалось, что ни Арчи Гудвин, ни Перри Мейсон, ни сам Эркюль Пуаро не годились в подметки ее Боре. Подвиги литературных героев не производили на Наташу такого впечатления, как непритязательный рассказ мужа о проведенном рабочем дне.
     Вечером они отправились в магазин и купили красивую детскую кроватку, а заодно и комплект послельных принадлежностей. По дороге Боря, как обычно, рассказывал о том, что случилось за день.
     – Второй день вожусь со свидетелями, – жаловался он. – Вроде бы показания друг другу соответствуют, что впечатление такое, будто свидетели врут все до единого.
     – Ты говоришь об Ирит Кашмиэль, женщине, которую задушили в гостиничном номере? – спросила Наташа. В газетах об этом писали – вчера на первых полосах, сегодня уже на восьмых-девятых.
     – О ком же еще? – сказал Беркович. – Это дело доведет меня до дурдома.
     – А почему ты думаешь, что свидетели врут?
     – Смотри: Ирит с мужем Хагаем приехали в гостиницу "Ориент", чтобы провести уикэнд на берегу моря. Двухкомнатный номер на восьмом этаже с видом на море. Приехали в пятницу. Утром в субботу у Ирит болела голова, и она сообщила об этом всем, кто сидел за их столиком в ресторане. Потом супруги поднялись в номер, а полчаса спустя за ними зашли Ида и Рафаэль Вейманы. Хагай был в салоне и сказал, что жена спустится на пляж попозже. Ида Вейман хотела одолжить у Ирит пляжную сумку, и Хагай спросил у жены, где лежит этот предмет. Ирит ответила из спальни, что в нижнем ящике шкафа – эти слова слышали все трое. Ида взяла сумку, после чего Ида спросила у Ирит, скоро ли та спустится. Ирит ответила, что придет на пляж примерно через час. Супруги Вейман и Хагай вышли из номера в девять тридцать пять – это установлено.
     – В коридоре, – продолжал Беркович, – было в это время семь человек: постояльцы, две женщины-горичные и стоявший у лифта парень, развозивший по этажам тележки с бельем. Теперь смотри: после того, как Вейманы и Хагай Кашмиэль вышли из номера, и до того, как одна из горничных в этот номер вошла, прошел один час и двенадцать минут. Здесь показания сходятся. Все это время парень с тележкой торчал в коридоре. Он клянется, что в номер Кашмиэлей никто не входил и никто не выходил. Все время в коридоре находилась и одна из горничных – то одна, то другая. Они тоже утверждают, что сами в номер не входили и не видели никого, кто бы вошел или вышел. То же говорят все, кто проходил по коридору – постояльцы из соседних номеров и мастер-электрик, который пришел чинить проводку.
     – Я возьму пакет с одеялом, а ты – все остальное, – прервала Наташа рассказ мужа, и в следующие полчаса супруги занимались тем, что перетаскивали наверх из машины части кроватки и собирали ее в будущей детской комнате. Когда все было готово, Наташа удовлетворенно улыбнулась и сказала:
     – Рассказывай дальше. Кто обнаружил Ирит мертвой?
     – Одна из горничных, – сказал Беркович. – Дошла очередь до уборки в номере Кашмиэлей, горничная несколько минут прибиралась в салоне, а потом вошла в спальню и подняла визг. Ирит лежала на кровати, рукоятка ножа торчала у нее из груди. Наш эксперт Рон Хан сказал, что смерть наступила мгновенно, потому что нож разрезал сердце буквально пополам.
     – Почему же ты считаешь, что свидетели врут?
     – Потому что кто-то из них видел убийцу! Электрик возился около распределительного щита в течение всего часа. Парень с тележкой тоже никуда не отлучался. В коридоре постоянно находилась и одна из горничных.
     – А зачем им врать? – удивилась Наташа.
     – Именно что незачем, – хмуро сказал Беркович. – Но в девять тридцать пять Ирит Кашмиэль была жива, а в десять сорок семь – мертва.
     – А что говорит ваш эксперт? – поинтересовалась Наташа. – Он ведь должен установить реальное время смерти.
     – С точностью до часа! Рон утверждает, что Ирит убили в интервале от девяти до десяти часов. Можно сузить интервал – с девяти двадцати пяти до десяти. Это ничего не меняет.
     – А след на рукоятке ножа...
     – Чепуха, – махнул рукой Беркович. – Начиталась детективов... В реальной жизни обнаружить пальцевые следы на орудии убийства удается разве что в половине случаев. А там... У ножа резная рукоятка, следы не остаются.
     – Но это не ограбление?
     – Нет, конечно. И чтобы ты не задавала ненужных вопросов, скажу сразу: влезть в окно или через балкон никто не мог. Балконов там нет вообще, а на восьмой этаж по стенке средь бела дня не заберешься. Да и ночью, пожалуй, тоже. Если убийца не чемпион мира по скалолазанию.
     – Тогда не знаю, – заявила Наташа, будто муж задал ей сложную загадку, а она не сумела ее отгадать.
     – Вот я и говорю: начиталась детективов, – пробормотал Беркович. – Человека убили, а для тебя это задачка на воображение.
     Разговор увял сам собой, а на следующее утро Беркович продолжил допрашивать свидетелей, не надеясь уже ни на какое продвижение. На десять часов он вызвал супругов Вейманов, познакомившихся с Кашмиэлями в гостинице за сутки до гибели Ирит.
     – Когда вы выходили из номера, – спросил старший сержант, – мог ли там кто-нибудь остаться? Спрятаться, скажем, в шкафу или в туалете?
     – Нет, – решительно сказал Рафаэль Вейман. – В шкафу Хагай искал пляжную сумку. В ванной мы с ним по очереди надевали плавки, а в туалет ходила Ида...
     – Так и было, – подтвердила женщина.
     – А когда Ирит с вами разговаривала, ее голос звучал как обычно? Может, она была напугана...
     – Вы думаете, что убийца в это время приставил ей к горлу нож? – удивился Вейман. – Такого быть не могло, ведь Хагай входил в спальню за сигаретами. И голос Ирит звучал нормально. Правда, мы не так долго были с ней знакомы, чтобы точно сказать... Может, немного взволнованно... Или приглушенно... Да нет, нормальный голос...
     Беркович задумался. Если Вейманы и Хагай Кашмиэль говорили правду, то должны были врать горничные и другие свидетели, находившиеся в коридоре. А если врали супруги Вейман? Нет, это невозможно, ведь показания Кашмиэля были точно такими же! Не могли они втроем убить Ирит! Зачем? И ведь Вейманы действительно познакомились с Кашмиэлями только в гостинице, прежде у Кашмиэлей таких знакомых не было, это следует из опроса подруг Ирит. А может, они все-таки были знакомы и тщательно это скрывали, потому что уже давно задумали убийство и готовили алиби?
     Беркович хмыкнул: Наташу он обвинял в излишнем пристрастии к детективам, а сам? Что за мелодраматический сюжет пришел ему в голову? Глупо все это. Глупо и сложно. Так преступления не совершаются. Преступления по сути просты. Сложности придумывают романисты, чтобы было интереснее.
     Отпустив Вейманов, Беркович придвинул к себе протокол вчерашнего допроса Хагая Кашмиэля. Врач-гастроэнтеролог. С Ирит знаком пять лет, три года как состояли в браке. Детей не было. Ссор не было...
     Могла ли быть убийцей горничная? Если не обращать внимания на показания других свидетелей, то могла, хотя скорее – чисто теоретически. Разве что все служащие гостиницы, кто был в коридоре, дружно решили врать в ее пользу.
     Сомневаться в показаниях Вейманов тоже не приходилось. Разве что... На самом деле живой никто из них Ирит не видел, они лишь слышали ее голос. Что если все-таки убийца в это время находился в спальне? Нет, глупости. Туда входил Хагай – за сигаретами. И даже если убийца там был, то как он потом ушел?
     И все-таки... Вейманы не видели Ирит. Что если...
     Идея, конечно, представлялась Берковичу абсурдной, но другой просто не было. Как говорил Холмс? Если все объяснения невозможны, то выберите невероятное... Конечно, Холмс – всего лишь персонаж. Не сам ли Беркович ругал Наташу за ее любовь к литературным героям?
     Полистав бумаги, Беркович нашел на одной из страниц номер сотового телефона Веймана.
     – Вы хотите, чтобы мы вернулись? – спросил Рафаэль, услышав в трубке голос старшего сержанта. – Мы уже выезжаем со стоянки...
     – Нет, – сказал Беркович. – Ответьте только на один вопрос: где находился Хагай, когда вы слышали из спальни голос Ирит?
     – Мы с женой сидели на диване, а он приоткрыл дверь в спальню и спросил Ирит, где лежит пляжная сумка. А потом Ида спросила...
     – Спасибо, – сказал Беркович и положил трубку.
     Следующий звонок он сделал Офре Газит, лучшей подруге Ирит, знавшей ее с детства. Офра была свидетельницей романа подруги с самого ее знакомства с Хагаем.
     – Театр? – удивилась Офра вопросу Берковича. – Да, любил. И даже где-то играл, в каком-то клубе... Извините, я тороплюсь, сегодня ведь похороны...
     – Только один вопрос, – сказал Беркович и, получив именно тот ответ, какого ждал, положил трубку.
     Хагая Кашмиэля арестовали по подозрению в убийстве жены, когда церемония захоронения закончилась, и собравшиеся на кладбище знакомые и родственники начали расходиться. После короткого допроса, на котором Кашмиэль, не ожидавший подобного поворота событий, повторял только "я ее любил, а она...", Беркович отправился в кабинет к инспектору Хутиэли.
     – Ирит Кашмиэль убил муж, – сообщил старший сержант. – Причина – ревность. У нее кто-то появился, подруги об этом знали, а Хагай догадывался. Внешне все выглядело пристойно, вы же знаете подобные семьи, со стороны кажется, что живут душа в душу, а внутри все готово к взрыву... Он ее убил перед тем, как пришли Вейманы. Удар рассчитал точно – ведь он врач. А кроме того, он неплохой актер, правда, хорошо умеет только одно: говорить, не раскрывая рта. Это называется чревовещанием, верно?
     – Он стоял у двери в спальню, смотрел на мертвую жену и говорил за нее. Вейманы не так уж хорошо знали голос Ирит – они ведь только вчера познакомились... Им и в голову не могло прийти, что отвечает не она. Потом они ушли на пляж. Никто, конечно, больше в номер не входил.
     – Кашмиэль признался? – спросил инспектор.
     – Фактически да. Конечно, все доказательства пока косвенные, но для задержания достаточно. Нужно еще выяснить, где он взял нож, провести следственные эксперименты...
     – Ясно, – прервал Хутиэли. – Доведи это дело до конца, Борис. Не гарантирую, что тебя повысят в звании, но отпуск ты безусловно получишь.
     – Не сейчас, – сказал Беркович. – Вот когда настанет пора Наташе ехать в роддом...
    
     Следующая глава