Труп лежал в конце коридора неподалеку от двери следователя Мандельштама. Он не мог лежать долго, потому что минут за пять до обнаружения тела из кабинета вышла секретарша Ронит, и следователь выглянул за дверь – посмотреть, не пришел ли вызванный на допрос фалафельщик Бар-Фадида, свидетель по делу о драке на улице Невиим. В коридоре было пусто, на скамье у окна лежала кошка и вздыхала от тяжких мыслей о мышах, которых ей полагалось ловить в свободное от отдыха время.
     Мандельштам вернулся в кабинет и в ожидании свидетеля принялся читать газету. Через несколько минут из коридора донесся такой вопль, будто кошка, которой надоело думать о мышах, вцепилась в волосы самой красивой женщине в управлении.
     Следователь пулей вылетел в коридор и обнаружил, что по-женски визжит явившийся на допрос свидетель Бар-Фадида, указывая пальцем на лежащее поперек коридора тело мужчины. На визг Бар-Фадиды прибежал, естественно, не один Мандельштам. Не прошло и минуты, как рядом с трупом толпились все сотрудники следственного отдела, а также секретарши, охранники и пришедшие в управление посетители. Инспектор Хутиэли, оказавшийся в этой компании старшим по званию, потребовал немедленно очистить место происшествия, что и было сделано. Возле трупа остались Мандельштам, Хутиэли, эксперт Хан и старший сержант Беркович.
     Все выходы из здания были, естественно, перекрыты, а посторонние собраны в зале заседаний. Неизвестных не оказалось, все находились в здании управления по делам, иные – в качестве подозреваемых, и единственным человеком, цель прихода которого оставалась неизвестной, был убитый.
     На трупе был прорезиненный плащ, хотя дождя на улице не наблюдалось. Отверстие в плаще, проделанное ножом убийцы, было маленьким, и кровь через него практически не вытекала, скопившись между водонепроницаемой тканью и рубашкой.
     – Умер совсем недавно, да это и так ясно, – заявил Хан, закончив осмотр. – Проблема в другом. Смотрите, сколько крови скопилось под плащом. Рана не такая большая, чтобы все это могло натечь в считанные секунды. Несколько минут – минимум. И человек должен был стоять на ногах, иначе пятно имело бы совсем иной вид.
     – То есть? – сказал Хутиэли. – Его ударили ножом, а потом не давали упасть, пока он не истек кровью? Здесь не рынок Кармель, а управление полиции! В коридорах полно людей, да еще профессионалов!
     – Я сообщаю свои наблюдения, – сухо заявил эксперт. – Выводы – не по моей части.
     – За три минуты до того, как Бар-Фадида поднял крик, в коридоре не было ни одной живой души, – вставил следователь Мандельштам.
     – Эта душа, – Хан кивнул на труп, – могла быть уже не живой.
     – Трупа не было, – твердо сказал следователь.
     Хутиэли вздохнул и открыл бумажник, который вытащил из внутреннего кармана плаща убитого.
     – Йосеф Малка, – прочитал он в удостоверении личности, – проживает по улице Бальфур, Петах-Тиква. Борис, – обратился инспектор к Берковичу, – наведи справки. И узнай, кто вызывал Малку в управление.
     Беркович спустился к выходу и попросил у дежурившего с утра Дова Пульмахера журнал записи посетителей. Йосеф Малка вошел в здание в десять часов семнадцать минут – за две минуты до того, как Бар-Фадида поднял визг.
     – Он сказал, что хочет сделать заявление, и я направил его в секретариат, – сказал Пульмахер. – Обычное дело.
     Дело действительно было обычным, если не считать, что две минуты спустя Малка был обнаружен мертвым в коридоре второго этажа. Секретариат, между прочим, находился на первом.
     – А кто вошел следом за Малкой? – спросил Беркович.
     – Амнон Кигель к следователю Бушински, – сообщил Пульмахер, – но это было уже после того, как поднялся шум.
     – Не годится, – вздохнул Беркович. – Значит, убийца уже находился в здании, когда вошел Малка.
     Дома у Малки телефон не отвечал, и Беркович решил съездить в Петах-Тикву. Ему, конечно, хотелось, послушать, что будут говорить на допросах собранные в зале люди – убийца наверняка был среди них, но кто именно? Девятнадцать человек, включая поднявшего крик Бар-Фадиду, – попробуй разобраться!
     Водитель полицейской машины хотел задать старшему сержанту несколько вопросов, но Беркович напустил на себя вид полной отрешенности – он хотел подумать. Почему Малка надел плащ? Если ему было холодно, мог надеть свитер или легкую куртку.
     Машина остановилась у трехэтажного дома, и Беркович взбежал на второй этаж. На звонки и громкий стук никто в квартире Малки не отвечал, и старший сержант решил навести справки у соседей. Не успел он повернуться, как дверь в соседнюю квартиру распахнулась, и на пороге появилась чернокожая девушка лет семнадцати, наверняка подглядывавшая за действиями Берковича в дверной глазок.
     – А он тут не живет, – быстро заговорила девушка, не дожидаясь вопроса. – Он еще в прошлом году уехал, а квартиру запер и не сдает даже, наверное, деньги не нужны. Родственников у него нет, так что сюда уж год никто не ходит, вы первый...
     – Уехал? – прервал Беркович поток красноречия. – Куда?
     – Куда-куда, – пожала плечами девушка. – В Америку, куда еще?
     – Понятно, – протянул Беркович. – А родители твои дома? Могу я с ними поговорить?
     – Не можешь, – сообщила девушка. – Они на работе. Я одна дома.
     – Почему ты сказала, что у Малки нет родственников?
     – Так это все знают! Жена у него умерла, когда мы сюда переселились. Больше никого не было. А что?
     – Уехав, Малка так больше ни разу не появился дома? Сегодня, например...
     – Нет, – твердо сказала девушка. – Из моей комнаты прекрасно слышно, что делается в соседней квартире. Никто не приходил.
     – Ну, допустим, – с сомнением сказал Беркович.
     Получалось, что Малка, уехав в Америку (а может, куда-то в иное место), сегодня вернулся и, не заезжая домой, отправился в полицию, а там его убили... Но если он прибыл из-за границы, почему среди обнаруженных в кармане плаща документов не было заграничного паспорта?
     Ничего больше соседка сказать не могла, и Беркович, спустившись к машине, позвонил в паспортную службу аэропорта. Представившись, он попросил навести справки и несколько минут спустя, после препирательств с каким-то несговорчивым служащим, выяснил, что Йосеф Малка действительно прилетел в Израиль ночным рейсом из Нью-Йорка.
     Что ж, по крайней мере стало понятно, почему на убитом был плащ – в Америке наверняка гораздо прохладнее, чем в Тель– Авиве, а может, даже и дождь шел, когда Малка садился в самолет. Но оставались другие вопросы. Где иностранный паспорт? Где багаж? Почему сразу из Бен-Гуриона Малка отправился в полицию? И сразу ли? И кого он встретил в здании управления? Кто, увидев Малку, пришел в такое возбуждение, что немедленно пырнул его ножом, несмотря на то, что вокруг было полно полицейских?
     Неужели кто-то из работников управления?
     Беркович набрал сначала номер Хутиэли, а потом позвонил эксперту Хану. Инспектор, выслушав доклад, сообщил, в свою очередь, что нож так и не найден, а допросы оказались бесперспективными. Никаких улик, никаких мотивов, никаких подозреваемых. Эксперту Беркович задал единственный вопрос и, выслушав ответ, произнес странную фразу:
     – Значит, он был мертв уже тогда, когда входил в управление.
     – Что ты сказал? – удивленно переспросил эксперт, но Беркович отключил связь.
     – Куда едем? – нетерпеливо спросил водитель.
     – Послушай, Бени, – сказал Беркович, – ты хорошо знаешь район управления? Между зданием и улицей Хлавин есть мусоросборник?
     – Есть, – с недоумением в голосе ответил водитель. – На самом углу.
     – Вот туда и едем, – сообщил старший сержант, откинулся на спинку сидения и закрыл глаза, чтобы избежать вопросов.
     Полчаса спустя случайные прохожие могли увидеть полицейского в звании старшего сержанта, копавшегося в полупустом мусорном контейнере. А еще несколько минут спустя полицейский издал радостный крик и направился ко входу в управление. Предметы, которые Беркович держал в руках, должно быть, представляли собой величайшую ценность в мире – судя по тому, как осторожно он их нес.
     – Теперь убийцу легко будет вычислить по спискам пассажиров, прибывших тем же рейсом, что Малка, – говорил Беркович инспектору и эксперту несколько минут спустя, положив перед ними на столе извлеченные из мусоросбоника окровавленный нож с узким лезвием и небольшой портфель-дипломат, в котором лежали бумаги и в том числе – заграничный паспорт на имя Йосефа Малки.
     – В прошлом году он уехал в Штаты в поисках лучшей жизни, но сохранил компаньонов в Израиле, – продолжал Беркович, – и там, возможно, попал в криминальную историю. А может, криминальный бизнес вели его израильские компаньоны, и Малка недавно узнал об этом... Неважно, все это мы потом выясним. Малка со своим американским партнером отправился в Израиль, чтобы немедленно заявить в полицию. Не заезжая домой, он и его попутчик отправились в управление – дело, видимо, не терпело отлагательств. Наверняка относительно американца у Малки не было подозрений, иначе он не доверил бы компаньону подержать дипломат, пока он будет в полиции. У того, однако, были иные соображения. Забрав портфель, приятель Малки последовал за ним и недалеко от входа в управление вонзил ему нож в спину.
     – Гм, – недоверчиво хмыкнул инспектор. – О чем ты, Борис? Вонзил нож, и Малка ничего не почувствовал?
     – Рон, скажи-ка! – обратился Беркович к эксперту.
     – Это вполне возможно, – неохотно признал Хан. – Если нанести удар в определенную точку, а их на теле немало, то жертва ощутит лишь легкий толчок и ничего больше. Течет кровь, но в плаще жарко, и Малке, вероятно, казалось, что он покрывается потом. Но ему было не таких мелочей. Он вошел в управление, и здесь сознание начало его покидать. Впечатление такое, будто от жары мутится в голове. Боли по-прежнему нет, но жертва уже плохо соображает. Так Малка и оказался в коридоре второго этажа вместо секретариата.
     – Вот именно! – воскликнул Беркович. – И здесь он потерял сознание.
     – Ты сказал, что Малка был мертв уже тогда, когда входил в управление, – напомнил Хан. – Сначала мне твои слова показались бессмысленными, но потом я стал думать... Это место, куда ударили ножом... Да, Малка действительно мог прожить еще несколько минут, даже не подозревая о том, что уже фактически мертв.
     – Ударил профессионал, – кивнул Беркович. – Значит, тем лечге будет его вычислить. Список пассажиров, наверное, уже у меня в компьютере, если, конечно, в аэропорту выполнили мою просьбу.
     – Придется тебе самому этим заняться, – сказал инспектор. – Твоя идея, тебе и лавры.
     – А может, лучше повышение в звании? – спросил Беркович. – Куда мне с лаврами-то?
     – Поговорю с начальством, – согласился Хутиэли, а эксперт Хан энергично кивнул головой в знак согласия.
    
     Следующая глава