Шломо Барка каждое утро приходил на перекресток двух приморских улиц, устанавливал на небольшой площади легкий постамент из пенопласта, забирался на него и замирал, изображая из себя статую в классическом стиле. Когда-то он работал в театре, но никогда не рассказывал даже близким знакомым – в каком именно. Прогнали его, по словам Шломо, из-за интриг, но все, кто знал Барку, полагали, что театральная карьера не задалась по причине если не бездарности, то, во всяком случае, не очень большого артистического таланта, которым обладал этот средних лет, среднего роста и, видимо, средних способностей мужчина. Жил он один, снимал двухкомнатную квартиру в непрестижном и дешевом районе Тель-Авива.
     Может, ему стоило поменять специальность, но в своем призвании Барка был почему-то уверен. Некоторое время он показывал на улицах сценки и читал монологи, даже пробовал петь совершенно не оперным голосом, и все эти усилия привели только к тому, что Барку начали обходить стороной завсегдатаи улицы Рамбам, а случайные прохожие хихикали и бросали в коробку мелочь, не стоившую того, чтобы терять время.
     Однажды Барка увидел по телевизору живую статую, покрытую позолотой и действительно похожую на роденовского Мыслителя. Статуя сидела на скамье у входа в парижский Нотр-Дам и, судя по окружавшей толпе, пользовалась изрядным успехом. Тогда-то Барка и понял: вот шанс! Он купил серебряной краски, изготовил одежду, подчеркивавшую рельеф фигуры, вымазал лицо, нацепил серебряный парик, из пенопласта вырезил постамент и в ближайшую пятницу изобразил на пешеходной улице Рамбам статую в стиле Фидия.
     Эффект превзошел ожидания. Подавали столько, что к обеду Шломо окупил все расходы на краску, парик и пенопласт. Он понял, что напал на золотую жилу и с того дня работал сначала на Рамбам, а потом перешел ближе к морю, хотя здесь было меньше народа – в основном, туристы из ближайших отелей.
     В тот день серебряная статуя, изображавшая дискобола, стояла на перекрестке с десяти утра. Около полудня начало припекать, зрители разошлись, и Шломо решил, видимо, что сегодня больше сборов не будет. Он сошел с постамента, поднял коробку с пожертвованиями и направился в ближайший переулок. Это видел Бени Хазан, хозяин расположенного напротив магазинчика. Когда старший сержант Беркович спросил у Хазана, не показалось ли ему поведение Барки странным, свидетель ответил, подумав:
     – Он ушел слишком рано, это раз. В пятницу обычно туристы появляются ближе к вечеру, и Шломо оставался чуть ли не до первых звезд. И потом... Он никогда не оставлял постамента. Я подумал, что ему захотелось в туалет, и он вернется. А он не вернулся.
     Шломо Барка действительно не вернулся на свое рабочее место, потому что еще с утра лежал в своей квартире мертвый. Эксперт Хан, обследовавший труп после того, как сосед Барки вызвал полицию, сказал, что смерть наступила между девятью и десятью часами.
     – Как это может быть? – удивился Беркович. – В полдень Барка еще стоял на набережной. Не мог же он одновременно изображать статую и лежать мертвый в собственной спальне!
     – Значит, либо этот человек – не Барка, либо статую изображал кто-то другой! Разве это не очевидно?
     – Конечно, – кивнул Беркович. – Статую видели сотни человек. Многие из них – не первый раз. Хазан, сидевший за прилавком в своем магазине, видел Барку каждый день на протяжении многих месяцев. Он утверждает, что единственной странностью в сегодняшнем поведении Барки было то, что он слишком рано ушел и не забрал постамента.
     – Надеюсь, ты не веришь в призраков? – осведомился эксперт.
     – Нет, – резко сказал Беркович. – Меня интересуют две вещи. Во-первых, кто сыграл роль Барки – сам убийца или его сообщник? И во-вторых, зачем это вообще было нужно? Почему убийца рисковал – ведь кто-нибудь мог все-таки понять, что это не Барка?
     – Видимо, – сказал Хан, – кому-то было нужно, чтобы тело как можно дольше не обнаружили.
     – Ты думаешь? – покачал головой Беркович. – Но ведь сосед, позвонивший в полицию, мог и на час раньше заглянуть в квартиру Барки. Дверь была не заперта.
     – Ну... Он ведь знал, что до вечера Барки обычно не бывает дома.
     – Да, – согласился Беркович. – Соседу понадобилась зажигалка, и он позвонил в дверь Барки, не надеясь на то, что тот у себя. Потом потянул дверь на себя – чисто механически, как он утверждает, – и обнаружил, что может войти.
     – Может, сосед и убил? – предположил эксперт Хан. – Мало ли какие у них были отношения? Убил, выбросил нож, подождал пару часов...
     – А кто в это время стоял на постаменте? У соседа, кстати, алиби – с девяти утра до полудня он был на рынке Кармель, где его хорошо знают.
     – У тебя есть другие идеи? – поинтересовался Хан.
     Беркович пожал плечами и перевел разговор. В этом странном деле пока было ясно только одно: убийце необходимо было, чтобы прохожие, туристы и завсегдатаи тель-авивской набережной видели Барку стоящим на своем обычном месте.
     Почему произошло убийство? Мотив сначала представлялся достаточно очевидным – драка. Барка что-то с кем-то не поделил, сцепился и получил нож в сердце. В квартире царил беспорядок, будто хозяин в гневе швырял стулья и выбрасывал посуду из кухонных ящиков. В спальне на первый взгляд все было на своих местах, но при внимательном рассмотрении Беркович обнаружил и здесь следы недавнего погрома. Кто-то открывал ящики с бельем, все переворошил, а потом в спешке сложил вещи неаккуратно, и ящики не удалось закрыть плотно.
     Если так, то речь может идти не об обычной драке. Более вероятен иной сценарий. Квартиру пытались ограбить, Барку убили, потому что он оказал сопротивление, искали драгоценности, и, возможно, нашли, хотя... Какие драгоценности могли быть у бывшего актера, долгое время перебивавшегося с хлеба на воду? В такие квартиры грабители не лазят, есть районы побогаче. А если все-таки полезли, значит, искали что-то конкретное. Что?
     И почему – все тот же вопрос – нужно было изображать статую и показывать всем, что Барка жив? Если речь идет о грабеже, все это просто не имело смысла!
     Пока Беркович осматривал квартиру убитого, следственная бригада опросила соседей – старший сержант просил задать два вопроса: видел ли кто-нибудь утром чужих людей и кто обычно приходил к Барке, когда он был дома?
     На первый вопрос ответа получить не удалось – никто никого не видел. Если что и происходило в квартире Барки, то без лишнего шума. Значит, разбросанная мебель в салоне действительно была лишь инсценировкой драки, и на самом деле все было сделано достаточно тихо и со знанием дела. Что касается второго вопроса, то оказалось, что к бывшему актеру ходили самые разные люди. У него было множество приятелей, но вот что показалось Берковичу удивительным: соседи в голос утверждали, что все, кто ходил к Барке, были людьми не его круга. Не опустившиеся личности, как сам Шломо, а вполне приличные господа. Долго они, кстати, у Барки не засиживались, наверняка едва успевали выпить по чашечке кофе. Какие у них могли быть дела? Вряд ли просто приятельские отношения.
     – Одно время я даже думал, что Шломо приторговывает наркотиками, – предположил сосед с первого этажа, старый Реувен Занднер. – Но потом понял, что это глупости. Не та публика. Местных наркоманов я знаю, они здесь ни разу не появлялись...
     Перечитав краткие протоколы, Беркович сложил бумаги в папку и вернулся в управление. Инспектор Хутиэли был занят – допрашивал свидетеля по делу о пьяной драке в кафе, – Беркович спустился в подвал, где помещались лаборатории криминологической экспертизы. Рон Хан еще не вернулся из морга в Абу-Кабире, где проводил вскрытие убитого утром Шломо Барки.
     – Он уже едет, – сообщил сидевший в соседнем кабинете эксперт Даниэль Пундак. – Будет через несколько минут.
     – Ты меня ждешь? – спросил Хан, войдя в свой кабинет и застав Берковича сидящим на узкой кушетке. – Могу сообщить: Барку убил профессионал. Один точный удар, и мгновенная смерть. Барка наверняка даже не вскрикнул.
     – Попытка ограбления инсценирована, – задумчиво произнес Беркович. – Может, что-то и пропало, сказать трудно. Но ключ к этому убийству наверняка в двойнике Барки – в том человеке, кто изображал статую, когда Барка был уже мертв. Должен был быть смысл, и я вижу только один вариант.
     – Какой? – полюбопытствовал Хан.
     – Сам не догадываешься?
     – В общем-то, это очевидно. Нужно было изображать Барку, чтобы некто, проходя мимо, подумал, что тот жив.
     – Почти верно, – сказал Беркович. – Но мало для логически связанной картины. Некто должен был думать, что на постаменте – Барка, чтобы положить в коробку нечто. Не деньги. Что? Положил и ушел. А тот, кто играл Барку, взял коробку и исчез в переулке. Если его там ждала машина, никто бы этого не видел. А если машины не было, лже-Барку увидели бы на соседней улице. Согласен?
     – Пожалуй.
     – Если мы найдем человека, который что-то положил в коробку для денег, мы выйдем и на убийцу.
     – Ищи ветра в поле, – хмыкнул эксперт.
     – Почему? Лже-Барка ушел с набережной в четверть первого, это я выяснил. Народа там было мало, так утверждает хозяин магазина. Туристы. И я думаю...
     Речь Берковича становилась все более замедленной, и наконец он и вовсе замолчал, уставившись в одну точку.
     – Эй! – сказал Хан. – Проснись! О чем ты думаешь?
     – Пожалуй, я поговорю с Ароном из отдела по борьбе с наркотиками, – сказал Беркович.
     Арон Бармин об убийстве Барки уже слышал и на вопрос Берковича ответил, не задумываясь:
     – Три туриста из Германии. Мы за ними следим с момента их приезда, нас Интерпол на них вывел. Утверждают, что это наркодилеры, и у них может быть товар. Но поводов для задержания мы так и не придумали... Ты считаешь, что пакетики с героином они бросили в коробку?
     – Да, – кивнул Беркович. – Очень удобно, никто и внимания не обратит. Этот Барка давно занимается перепродажей. Думаю, в статую он стал играть именно тогда. А потом к нему приходили домой местные посредники и забирали товар. Поговори с соседями, возможно, узнаешь по описаниям знакомых тебе личностей.
     – Почему его убили? – нахмурился Бармин. – Канал ведь действительно очень удобный.
     – Возможно, он решил скрыть часть товара, не знаю. В квартире искали. Поняли, что товар еще не поступил, а Барку убили. Что делать? Тогда и возникла идея...
     – Но подмену могли увидеть!
     – Кто смотрит в лицо серебристой статуи? Лишь бы фигура была подходящей: рост, комплекция...
     – О'кей, – кивнул Бармин. – Я этим займусь.
     – Держи меня в курсе, – попросил Беркович. – Официально это убийство веду я.
     – Конечно, – сказал Бармин.
     – Ну что? – спросил инспектор Хутиэли, войдя в кабинет Берковича полчаса спустя. – Есть продвижение в деле Барки?
     – Похоже, – кивнул старший сержант. – Скажите, инспектор, вы были в музее Израиля?
     – Когда-то... – неопределенно отозвался Хутиэли.
     – Там стоят статуи. На что вы больше обращали внимание – на лица или тела?
     – В статуе главное – фигура, – заявил инспектор. – Поза, жест...
     – Вот и я говорю о том же, – заключил Беркович.
    
     Следующая глава