– Ты слышал, что произошло на свадьбе у Топаллеров? – спросила мужа Наташа, когда старший инспектор Борис Беркович допивал свой утренний кофе и выглядывал в окно: прибыла ли уже высланная за ним машина.
     – Нет, – рассеянно отозвался Беркович. – А кто такие Топаллеры?
     – Ну, знаешь, – возмутилась Наташа. – На прошлой неделе мы были у них в гостях, они пригласили нас на свадьбу их дочери Леры и молодого человека по имени Сеня… фамилия его, кажется, Трейлер, но это не имеет значения.
     – Почему не имеет? – удивился Беркович. – Я бы не очень радовался, будь у меня такая фамилия.
     – При чем здесь фамилия? – продолжала сердиться Наташа. – Ты будешь меня слушать или тебя не интересует, что у них там случилось? Ведь это могло случиться и с нами, если бы мы приняли приглашение! А у тебя вчера было дежурство, мы не пошли и…
     – А, вспомнил! – воскликнул Беркович. – Рыжая такая девочка, она в университете учится, верно? Так что же произошло на свадьбе – не смогли разбить стакан?
     Из-за угла показалась полицейская машина с мигалкой, и Беркович торопливо добавил:
     – Все, побежал. Расскажешь вечером.
     – Они там все отравились, слышишь? – крикнула ему вслед Наташа, и старший инспектор вспомнил ее слова лишь несколько часов спустя, когда в кабинет вошел бывший шеф Берковича, а теперь друг и коллега Моше Хутиэли и сказал:
     – Послушай, Борис, дело это попало ко мне, но там все русские, а я хотя и работал с тобой столько лет, по-русски знаю только «спасибо» и «ничего себе», так, может, ты займешься вместо меня?
     – Какое дело? – недовольно спросил Беркович, бывшего шефа он уважал, но и своих дел у него было достаточно.
     – Да пустяк, но допросов придется провести много, и все по-русски… Вчера свадьба была, и все гости отравились, многие до сих пор в больнице. Те, кто выписался, собрались и подали в полицию заявление. Надо разобраться.
     – Свадьба? – насторожился Беркович. – Невесту зовут Лера, а жениха Семен?
     – Ты уже знаешь? – удивился Хутиэли. – Откуда?
     – Слышал, – неопределенно отозвался Беркович, подумав, что и он с Наташей мог оказаться сейчас в больнице с признаками пищевого отравления. – Где список гостей? В какой больнице пострадавшие? Сколько их?
     – Вот список – шестьдесят человек. Семнадцать пострадавших в больнице «Тель А-шомер», их выпишут завтра. Признаки отравления были у всех, но у большинства – в легкой форме.
     – Ну и слава Богу, – сказал Беркович.
     Жених и невеста – точнее, теперь уже муж и жена – лежали в соседних палатах на втором этаже больницы, родственники и гости расположились на третьем, а в вестибюле собралось человек двадцать молодых людей, которые при виде полицейского потребовали немедленно снять с них допрос и подписать протокол, поскольку нет у них времени околачиваться тут до ночи.
     – Спокойно! – призвал к порядку Беркович, устроился в одном из стоявших в вестибюле кресел и потребовал:
     – Мне нужен точный рассказ о произошедшем. Кто из вас способен это сделать, не растекаясь мыслью по древу?
     Вряд ли хотя бы треть из молодых людей, привыкших уже и думать на иврите, поняла, какую мысль и что за древо имел в виду полицейский.
     – Я расскажу, – подошла высокая девушка с волосами цвета меди.
     – Имя, возраст, профессия?
     – Яна Лившиц, двадцать два года, студентка.
     – Прошу вас, Яна.
     Полчаса спустя, выслушав Яну и дополнив ее рассказ с помощью наводящих вопросов, Беркович узнал, наконец, что произошло на вчерашней свадьбе.
     Справляли в ресторане «Закат», небольшом заведении на набережной Бат-Яма. Хозяева – Лена и Игорь Рубинштейны – сами же и готовили очень вкусную еду; обычно здесь работали два официанта, но по случаю свадьбы позвали еще двух. Все шло замечательно – раввин, хупа, разбитый стакан, музыка, танцы, тосты, – до тех пор, пока не подали фирменное блюдо: мясо по-рубинштейновски. Рецепт придумал сам Игорь, изучив кухню многих народов и придя к выводу, что все готовят мясо совершенно неправильно. Что делают обычно? Обжаривают куски на сковороде при максимальной температуре – тогда, как утверждают поваренные книги, внутри мясо остается сочным и вкусным. Игорь, окончивший в Москве Физико-технический институт и лишь в Израиле занявшийся ресторанным бизнесом, решил, что, с точки зрения физического процесса, все это – просто чепуха. На самом деле проникающая в сковороду немыслимая жара очень быстро испаряет воду внутри куска мяса, и следовательно, начинает разрушаться белок. О какой сочности можно говорить? Готовить надо иначе, что Игорь и начал делать в своем ресторане: он вкладывал каждый кусок в пластиковый пакет и опускал в воду, нагретую до шестидесяти градусов. Полчаса – никаких сковородок! – и мясо можно было подавать на стол. Действительно – вкусное и нежное.
     Как говорила тетя Сара, съев какую-нибудь вкуснятину: «Отравиться нельзя!»
     Никто и не отравился – вплоть до вчерашнего вечера. Сначала нехорошо почувствовали себя дети – их было трое на свадьбе, в возрасте от семи до двенадцати. Потом и остальные гости – один за другим – ощутили признаки недомогания: легкий озноб, резь в желудке, тошноту. К полуночи стало ясно, что происходит нечто, очень неприятное не только для гостей, но и для хозяев заведения: признаки отравления налицо, причем практически у всех, а ели все разное, и только одно блюдо попробовал каждый, потому что Игорь уж очень его рекламировал и лично предлагал положить кусок мяса на язык и ощутить неповторимый вкус.
     В полночь пришлось вызвать скорую, а затем еще и еще… К счастью, отравление оказалось не сильным, многие даже в больницу не поехали, разошлись по домам и принялись лечиться самостоятельно.
     Но простить Рубинштейнам подобное отношение к здоровью клиентов многие не пожелали.
    
     * * *
     Выслушав молодежь, Беркович поднялся на третий этаж и поговорил с дежурным врачом, милейшей женщиной Леей Лейбзон.
     – Да, – сказала она, – все так и было. Ничего серьезного, но, если полиция решила завести дело против хозяев ресторана, я подготовлю медицинское заключение.
     Похоже, ей не очень этого хотелось – возможно, Лея и сама как-то побывала в «Закате» и пробовала мясо по-рубинштейновски. Не только не отравилась, но получила удовольствие.
     Из больницы Беркович вернулся в управление и спустился на цокольный этаж, где размещалась лаборатория криминалистической экспертизы.
     – А я думал, этим делом занимается Хутиэли, – встретил Берковича старый знакомый, эксперт Рон Хан.
     – Он скинул дело мне под тем предлогом, что отравленные – из русских, – мрачно сказал Беркович. – На самом деле почти все они прекрасно говорят на иврите, просто Хутиэли не хочет этим заниматься – нудно и не интересно.
     – Нудно, говоришь? – прищурился Хан. – Не интересно?
     – А что? – встрепенулся Беркович. – Ты провел анализ? Получил результат?
     – Получил, – кивнул эксперт. – Мне принесли кусок того самого мяса, упакованного в полиэтиленовый пакет. Прямо с тарелки сняли. И вот что я тебе скажу, Борис. Нежнейшее и свежайшее мясо.
     – Отравиться нельзя, – пробормотал Беркович.
     – Невозможно! Отравились не мясом.
     – А чем? – нахмурился Беркович. – Только мясо ели все. Если бы испорчен оказался, скажем, салат…
     – Ты меня дослушаешь или нет? Каждый кусок был упакован в целлофан, верно? Внутрь пакета с мясом попало немного соуса.
     – Естественно, мясо лежало в…
     – Имей терпение! В соус кто-то добавил не очень сильный пищевой токсин. Название сложное – все написано в заключении. Будь токсин сильнее – были бы и смертные случаи. А так… Яд настолько слабый…
     – Ты хочешь сказать, – поразился Беркович, – что кто-то специально отравил…
     – Именно. Кто-то добавил токсина в кастрюлю с соусом, наверняка еще до того, как туда опустили куски мяса.
     – Тогда это совсем другое дело! Спасибо, Рон!
    
     * * *
     Ресторан «Закат» был закрыт, и Берковичу сначала показалось, что внутри никого нет. Лишь минут через пять на звонок вышел сам хозяин заведения, старший инспектор предъявил удостоверение, Рубинштейн тяжело вздохнул и пригласил полицейского в свой кабинет.
     – Ума не приложу, – удрученно сказал он, – как такое могло случиться. Совершенно не понимаю. Все продукты у меня самые свежие…
     – Скажите, Игорь, – спросил Беркович, – может ли кто-нибудь из посетителей ресторана пройти на кухню?
     – Конечно, – пожал плечами Рубинштейн. – Я этого не люблю, но многие заходят – в основном, поблагодарить за вкусную еду. Иногда – попросить чего-то.
     – Вчера заходили? И если да, то кто? Постарайтесь вспомнить, это очень важно.
     Игорь нахмурился, до него, наконец, дошел смысл вопросов.
     – Вы хотите сказать, – сказал он изменившимся от волнения голосом, – что кто-то буквально на моих глазах сумел отравить мясо? Извините, старший инспектор, такого быть просто не могло! Я своими руками…
     – Не мясо. Соус. Он был в отдельной кастрюле?
     – Да, небольшая кастрюля. Соус готовила Лена, кастрюля стояла на малом огне, пока я не…
     – Открытая или под крышкой?
     – Открытая, естественно.
     – Все время на ваших глазах?
     – Нет.
     – А ваша жена, приготовив соус, тоже не обращала на кастрюлю внимания?
     – Н-не могу сказать. Она сейчас дома, я ей позвоню, если разрешите…
     – Да, звоните, а я послушаю.
     Разговор получился коротким – Лена Рубинштейн закончила приготовление соуса за час до появления первых гостей и занялась рыбой. На кастрюлю больше не обращала никакого внимания.
     – Кто же заходил на кухню, кроме вас и жены? – вернулся к своему вопросу Беркович.
     – Официанты, естественно. Олег, Серж, Мила и Ирина.
     – Могу я с ними поговорить?
     – Сейчас никого нет, мы ведь сегодня не открывались.
     – Можете дать мне их телефоны? Адреса?
     – Конечно.
     – А кто заходил, кроме официантов? Подумайте, это очень важно.
     Игорь надолго задумался, раскачиваясь на стуле и прикрыв глаза.
     – Нет, – сказал он, наконец. – Вчера не заходил никто. Точно. Я всегда очень нервно реагирую на посторонних в кухне. Все равно заходят, я говорил вам… Вчера – нет. Но… послушайте, старший инспектор! Никто из официантов не мог отравить соус или что бы то ни было! Это нонсенс! Чушь!
     – Почему?
     – Абсурд! Зачем им это надо? Во-первых, легко вычислить – либо мы с Леной, либо кто-то из них. Во-вторых, они что – террористы? Зачем травить целую свадьбу? Не вижу смысла. Если кто-то хотел отравить кого-то конкретно, то для этого была – тем более у официантов – масса возможностей. Но всех сразу – зачем? Да ведь и не отравили толком ни одного человека! Разве есть тяжелые случаи?
     – Ни одного, – подтвердил Беркович.
     – Вот видите!
     – Может, хотели попугать? – предположил Беркович, прекрасно и сам понимая нелепость своей идеи.
     Игорь только плечами пожал и закатил глаза.
     – Дайте мне список ваших официантов, – попросил старший инспектор, – с адресами и телефонами.
     – Как вам будет угодно, – сухо сказал Рубинштейн, всем своим видом давая понять, что нет никакого смысла зря беспокоить честных людей.
     Беркович их все-таки побеспокоил, хотя и не мог самому себе внятно объяснить, что он, собственно, хотел выяснить. Если кто-то из молодых людей и отравил гостей на чужой свадьбе, то, скорее всего, сделал это, будучи в состоянии помешательства. Однако, никаких признаков душевного расстройства Беркович не обнаружил ни у Олега Гардина, ни у Сергея Финкеля, ни у девушек – Милы Брановер и Ирины (она же Орна) Киперман.
     «Разумеется, – думал Беркович, покинув гостеприимную квартиру Киперманов, где отец и мать Иры безуспешно пытали накормить голодного (конечно, голодного, весь день на ногах!) русского полицейского домашними драниками со сметаной, – разумеется, я не психиатр и мог не обратить внимания на какие-то признаки, очевидные для специалиста. Но в психологии, черт побери, я все-таки разбираюсь. Никто из этой четверки не выглядел хоть сколько-нибудь напуганным. Никто не пытался отвести взгляд, отвечая на самые каверзные вопросы. Каждый из них четно пытался вспомнить по минутам все свои вчерашние действия. Если даже кто-то из них бросил, походя, отраву в кастрюлю с соусом, то счел, видимо, свои действия настолько естественными, обычными, нормальными, что, вспоминая о них, не переменился в лице, не показал, что взволнован».
     И все-таки…
     Беркович был уверен, что кому-то он не задал главного вопроса. Он бы задал его, конечно, если бы знал, о чем спросить. Что-то где-то показалось ему… Неправильным в поведении? Нет, не то. Взгляд? Нет. Случайно брошенное слово? Нет, не слово. И все-таки…
     – Давай-ка еще раз заедем к Финкелю, – сказал старший инспектор водителю. – Это недалеко, на Даяна.
     Почему к Финкелю? Поведение Сергея во время разговора ничем не отличалось от поведения остальных официантов. Совершенно нормальный парень. Уж точно не террорист. И не псих – во всяком случае, чтобы доказать обратное, нужно было бы назначить психиатрическую экспертизу, а какие для этого у Берковича были основания? Никаких улик. Совершенно. Кроме…
     – О! – сказал Сергей, увидев на пороге старшего инспектора. – Вы что-то забыли?
     – Забыл, – кивнул Беркович. – Я хотел вас спросить, что за царапина у вас на подбородке.
     Показалось, или Сергей действительно переменился в лице?
     – Царапина? – переспросил он и потрогал подбородок пальцем. – Ах, это… Брился, ну и…
     – Нет, – сказал Беркович, – придумайте что-нибудь другое. Во время бритья такую царапину себе не сделаешь. К тому же, бреетесь вы электрической бритвой, я это вижу, не надо спорить.
     – Я не спорю…
     – Вы с кем-то подрались?
     – Я?.. Ну… Поспорил с приятелем. Какое это имеет отношение к…
     – Приятель был вчера на свадьбе?
     – Нет, – уверенно сказал Сергей, глядя Берковичу. – Не был, он совсем из другой тусовки.
     – Почему вы подрались? Вы можете дать мне имя и адрес вашего приятеля?
     – Но, старший инспектор… Это совсем не… Не было его на свадьбе, я же сказал! Мы поспорили из-за девушки.
     – А девушка была на свадьбе?
     – Нет!
     – Как зовут девушку?
     Почему он задавал эти вопросы? Берковичу казалось, что где-то в подсознании он знал причину, но назвать ее не мог бы.
     – Как зовут вашего знакомого? Того, кто не был на свадьбе?
     Сергей был дома один, и Беркович с непонятной для него самого настойчивостью продолжал давить, давить… Господи, какое отношение царапина на подбородке могла иметь к массовому отравлению?
     – Девушки, из-за которой вы поссорились, на свадьбе не было. А кто тогда? Кто был?
     Стоп. Глаза Сергея забегали, губы сжались. Почему? Нужно задать еще один вопрос, но совершенно непонятно – какой.
     – Кто был на свадьбе? Кто? Из-за кого…
     – Не надо… – пробормотал Сергей. – Я не знаю! Уверяю вас, старший инспектор, я понятия не имею, кто был на свадьбе! Да кто бы и не был, он никакого отношения не имеет…
     – К чему?
     – К тому, что случилось…
     – А что, собственно, случилось? – резко спросил Беркович.
     Сергей Финкель никогда прежде не имел дела с полицией. Похоже, что он в детстве и не дрался ни разу. Чистый парень – по глазам видно. И не псих – видно по поведению. Не мог Сергей ни за что, ни про что отравить шестьдесят человек только для того, чтобы…
     – Почему вы подрались?
     – Потому что я узнал…
     – Что? Говорите! Вы понимаете, что, если будете молчать, мне придется…
     – У этого парня отец богатый… Не миллионер, но все-таки… – сказал Сергей, опустив голову. – А Саша давно нуждался в деньгах… Он играл в карты…
     – Саша – это ваш знакомый? Тот, с которым вы подрались?
     – Да… Друг детства. Мы с первого класса… Еще там, на Украине…
     – Дальше. Саша играл в карты и проигрался, это понятно. Что дальше?
     – У них были какие-то дела – у Саши с этим парнем, я не знаю точно какие.
     – Как зовут парня?
     – В том-то и дело! Я не знаю! Саша никогда не говорил! Мне только было известно, что парень из нашей тусовки, он вчера должен был быть и на свадьбе, Саша сказал… Он потребовал у него денег…
     – Кто у кого?
     – Саша у…
     – Понятно. Саша потребовал денег, и парень украл их у отца, верно?
     – Да… Отдал Саше, и тот расплатился. А потом отец обнаружил… И он пришел к Саше, и потребовал деньги обратно. Мол, или отдавай, или все отцу скажу. Заложу, в общем… И тогда Саша…
     – Говорите, я слушаю!
     – Саша решил, что с ним надо кончать. Он на химическом заводе работает, а о составе вычитал в Интернете, там сейчас можно найти что угодно, там и самоубийцы тусуются, и рецепты всяких ядов найти не проблема…
     – Саша решил приятеля отравить, – уточнил Беркович.
     – Решил… Он его на самом деле отравил, вот, – пробормотал Сергей. – Вчера утром. Он приходил к Саше требовать деньги, а Саша предложил ему выпить.
     – Утром? – удивился Беркович. – Не понимаю. При чем здесь свадьба?
     Конечно, он все уже понимал, но Берковичу нужно было признание.
     – Саша не хотел, чтобы он отдал концы у него в доме! Чтобы никаких зацепок…
     – Господи, – буркнул Беркович, – какие же вы все-таки дураки…
     – Яд должен был подействовать часов через десять-двенадцать.
     – Ну конечно, – с иронией произнес Беркович. – Цезарь Борджа с Интернетом! И вам Саша обо всем рассказал?
     – Это кажется странным, да? Мы же друзья, и он точно знал, что я его не выдам. Он просто не мог держать это в себе…
     – И таким образом сделал вас соучастником!
     – Ну, не знаю…
     – Чего тут знать? Соучастником убийства вы становиться не захотели, верно? Закладывать друга посчитали для себя невозможным. И нашли единственный способ спасти и Сашу, и себя. Заставили Сашу найти в Интернете тот самый сайт и прочитали, каким должно быть противоядие.
     – А? Нет, я сам.
     – Неважно. Сами нашли и сами сделали. А поскольку имени своей жертвы Саша вам не назвал, и знали вы лишь то, что этот человек будет на свадьбе, то решение проблемы было единственным: дать противоядие всем. У всех, кроме жертвы, это вызовет несварение желудка, а жертва окажется спасена. Так?
     – Так, – кивнул Сергей.
     – Видел я разных идиотов, – с досадой сказал Беркович. – Но таких, как вы и ваш друг Саша…
     – При чем здесь… – вскинулся Сергей.
     – Да, Господи, какой яд можно приготовить по интернетовским рецептам? О чем вы говорите, Сережа? Какой яд и какое противоядие?
     Старший инспектор решительно взял парня под руку.
     – Сейчас мы поедем в полицию, я все запишу с ваших слов, и вы подпишете.
     У Саши задрожали губы.
     – Ну-ну, – сказал Беркович подбадривающе. – В зубы вы от собственного друга уже получили. Под монастырь вас подвести для него проблемы не составило. Я вас не спрашиваю, хотите вы ехать или нет. Марш в машину!
     …– Знаешь, Наташа, – сказал Беркович жене, вернувшись вечером домой и снимая в прихожей ботинки, – напрасно мы с тобой вчера не пошли на свадьбу. Получили бы массу впечатлений.
     – Они же там все отравились! – воскликнула Наташа. – Ты тоже хочешь?
     – Что такое легкое отравление перед настоящей мужской дружбой, – философски заметил Беркович.
     Наташа пожала плечами. Логики рассуждения мужа она не поняла, но у мужчин такая своеобразная логика, особенно у полицейских…
    
     Следующая глава