Моргана убили поздно ночью, когда во всех соседних коттеджах люди спали. Никто не видел, как вошел и вышел убийца. Никто не слышал шума машины или чьих-то шагов. Следов тоже обнаружить не удалось. Никаких. Если убийца приехал на машине, то на сухом асфальте шины следов не оставили. Не оказалось никаких отпечатков пальцев, кроме пальцев самого Джулиуса Моргана и его сестры Жаклин, каждый день приходившей к брату, чтобы помочь по хозяйству.
     Тем не менее, понятно было, что Морган знал убийцу, поскольку, похоже, сам открыл ему дверь в поздний час. Во всяком случае, вошел убийца в дверь, и при этом не сработала система сигнализации, а на дверном замке не было никаких следов взлома.
     Убийца прошел в кабинет (самая дальняя комната под лестницей, ведущей на второй этаж), а может, хозяин сам его туда и провел. Здесь они, возможно, о чем-то поговорили, но ничего не пили и не ели. Морган сидел за письменным столом, а убийца зашел ему за спину и ударил по затылку бронзовой Эйфелевой башней, стоявшей на одной из полок с книгами, дисками и художественными альбомами, которые хозяин собирал всю жизнь.
     Морган повалился головой вперед, а убийца, оставив его умирать, принялся осматривать ящики письменного стола, затем перешел к шкафам и стеллажам – это было понятно, поскольку все вещи стояли и лежали не на своих местах. Искал ли он что-то конкретное? Скорее всего – нет, ему, похоже, нужны были наличные деньги и драгоценности. Удовольствовался убийца тремя тысячами шекелей, взятыми из верхнего ящика письменного стола, и бриллиантовыми запонками, которые он снял с рукавов рубашки, висевшей в платяном шкафу. Больше ничего не пропало – во всяком случае, если, опять же, верить Жаклин Морган, которая лично сняла со счета по просьбе брата именно эту сумму и принесла ему деньги вечером, а он при ней положил пачку в ящик стола. Что до запонок, то Жаклин видела их тем же вечером, когда проветривала одежду.
     – Посмотрите внимательно, – десятый раз повторял старший инспектор Беркович, – может, еще что-нибудь пропало? Книги, например? Здесь ведь редкие издания, верно?
     – Редкие, – в десятый раз повторяла Жаклин, перекладывая с места на место тяжелые тома и маленькие томики. – Брат коллекционировал кулинарные книги, хотя сам был к еде абсолютно равнодушен. Я ему сто раз предлагала: давай, говорю, приготовлю тебе что хочешь по этим рецептам, да я и по своим могу, а он никогда не соглашался. Не нужно, мол, мне и магазинного супа из пакета достаточно.
     Это Беркович уже знал. Действительно, больше половины находившихся на полках книг составляли кулинарные сборники на самых разных языках – старший инспектор с удивлением обнаружил несколько книг на русском и даже огромный том пресловутой «Книги о вкусной и здоровой пище» сталинских еще лет издания, с портретом вождя всех народов – хорошо хоть не с вилкой в руке. Кулинарные книги лежали и на столе двумя стопками.
     – И никакого другого Вайля, кроме Арона, вы не знаете? – спросил Беркович тоже если в десятый раз, то в восьмой точно.
     – Нет, – покачала головой Жаклин. – Да вы у его друзей спросите, у этих кулинаров-коллекционеров.
     – Спрашивал, – вздохнул Беркович. – Вайль один, других нет. Но именно он не мог… я хочу сказать…
     Он хотел сказать, что Арон Вайль никак не мог убить своего приятеля Джулиуса, поскольку в ночь убийства находился далеко за пределами Израиля – в Гонконге, где участвовал в какой-то специфической конференции по банковскому делу. Вайль был менеджером в крупном отделении одного из израильских банков – уважаемый человек, известный в определенных кругах, женат, четверо взрослых детей. Да, Вайль тоже коллекционировал литературу по кулинарии и, в отличие от Моргана, обожал готовить – на его кебабы и шашлыки приезжали знакомые со всего Израиля. Да, Вайль давно и всем говорил, что за некоторые книги из коллекции Моргана готов убить кого угодно, ну и что? Это же только слова, шутка такая, пусть и не очень остроумная. Нет, с чего бы Вайлю, даже будь он в ту ночь в Израиле, приезжать тайно к Моргану, убивать беднягу, да еще и инсценировать ограбление? Тем более, что, похоже, никакие книги из коллекции не пропали.
     Однако… Умирая, Морган нацарапал карандашом дрожащей рукой на листе бумаги одно слово: Wail. Имя убийцы.
     «Он жил еще минут десять-пятнадцать, – сказал Берковичу эксперт Хан после того, как провел вскрытие. – Потерял сознание, да, череп ведь был пробит, кровь текла, ты видел… Убийца решил, что Морган мертв, а тот очнулся… должно быть, уже после того, как убийца ушел… и успел написать это слово, прежде чем умер».
     «Вайль, – повторял Беркович, – Вайль… Черт, при чем здесь этот Вайль? И почему он написал латиницей, а не на иврите? Ведь родной для него – иврит, а когда человек умирает…»
     – Я вам больше не нужна, старший инспектор? – спросила Жаклин, посмотрев на часы. – Вы меня уже столько раз спрашивали… А мне домой надо, муж шиву сидит, я должна быть дома, а вы меня каждый день…
     – Да-да, – рассеянно сказал Беркович. – Спасибо, что приехали.
     – Вы ведь не думаете, что это Арон… – начала Жаклин.
     – Я с ним поговорю, конечно, когда он вернется, – сказал Беркович. – Если он ни при чем, то ему нечего опасаться.
     А как Вайль мог быть «при чем», если в ночь убийства (в Гонконге был день, конечно) сидел на заседании, и его видели десятки свидетелей?
     Почему же, умирая, Морган написал имя этого человека? Если он не убийца, то кто?
     – Чье имя мог написать человек, понимая, что жить ему осталось считанные минуты? – сам себя спросил Беркович.
     Первое предположение, приходящее в голову: конечно, имя убийцы. Так, во всяком случае, поступали персонажи детективных историй. В жизни же старшему инспектору не приходилось встречаться с подобными случаями, и он вовсе не был уверен, что Морган действительно хотел написать имя напавшего на него человека. Впрочем, это и так очевидно – не Вайль же приходил к Моргану в ту ночь!
     Но если это имя не убийцы, то – чье?
    
     * * *
     Беркович не стал вызывать Вайля в полицию, сам поехал к нему домой. Конечно, не в первый же день после возвращения менеджера с Дальнего Востока, а потом была суббота, и встретились они в воскресенье утром. Вайль принял Берковича в своем кабинете, где на полках, как и у Моргана, стояли, в основном, кулинарные книги.
     – Полторы тысячи, – сказал Вайль, проследив за взглядом Берковича. – У нас с Джулиусом было много одинаковых, но есть и раритеты. У меня одни, у него другие…
     – За обладание которыми вы готовы были даже убить, – улыбнулся Беркович.
     – Послушайте, это же… – возмущенно начал Вайль.
     – Нет-нет, я понимаю, что вы говорили не всерьез. Но вот видите, как иногда оборачиваются события.
     – Да, – мрачно сказал Вайль. – Ужасно. Но я не понимаю, чем могу помочь… то есть, быть полезен… в смысле…
     – Может, вы знаете еще какого-то Вайля? – спросил Беркович. – Ведь почему-то же написал Морган это имя. Даже если он не думал, что умирает. Все равно, понимал, что это важно…
     – Нет, – подумав, сказал Вайль. – Среди наших общих знакомых больше нет людей с таким именем или фамилией. Послушайте, вы уверены, что никакие книги не пропали?
     – Да, – кивнул Беркович. – Учет у Моргана был поставлен хорошо. Мы нашли у него в компьютере полный список всех его книг с указанием даже места, где какая книга должна стоять. Проверили, конечно. Все книги в наличии. Есть несколько лишних – Морган приобрел их недавно и еще не успел внести в каталог. Они лежат двумя стопками на столе.
     – Но если их нет в каталоге, – возбужденно сказал Вайль, – то убийца мог…
     – Какую-то взять, да? – продолжил фразу Беркович. – Нет, не мог. В блокноте (он тоже лежал на столе) мы нашли список недавно купленных книг, Морган еще не занес их в компьютер. Все на месте.
     – Понятно, – пробормотал Вайль.
     – Я хотел вас попросить, – сказал Беркович. – Не могли бы вы поехать со мной домой к Моргану? Посмотрите. Вы специалист…
     – И может быть, на месте преступления я чем-то себя выдам? – усмехнулся Вайль.
     – Зачем вы так? – смутился Беркович. – Вовсе не поэтому. Может, наши эксперты на что-то не обратили внимания. Все-таки они криминологи, а не кулинары…
     – Поехали, – решительно сказал Вайль.
    
     * * *
     Вайль сидел за столом в том же кресле, где сидел Морган в момент убийства. Беркович не мешал ему думать, глаза у Вайля были закрыты – может, он и не думал вовсе, а представлял себя на месте старого друга.
     – Скажите, старший инспектор, можно ли мне посмотреть на этот… эту записку? – спросил Вайль после долгого молчания.
     – Можно, – сказал Беркович, доставая из пластиковой папки лист бумаги. – Это ксерокопия, конечно.
     Вайль внимательно всмотрелся в криво нацарапанные буквы. Губы его что-то шептали, Берковичу послышалось «ужасно» и «неужели».
     – Послушайте, – сказал Вайль, возвращая листок. – Это вот… последняя буква. По-вашему, это латинское «эл»?
     – Вытянутая черточка… – начал Беркович и запнулся. – Вы хотите сказать, что… Да, мы решили, что это «эл», потому что…
     – Потому что получалась фамилия, – перебил Вайль. – А если это…
     – Если, – подхватил Беркович, – это не целая буква, а только часть? Если Морган начал писать букву, но не успел, вы это хотите сказать?
     – Да. Тогда это может быть k, верно?
     – И что это дает? – вздохнул Беркович. – Получается Waik. Такой фамилии и не существует. Имени тоже. Были у Моргана знакомые с таким именем?
     – Да что вы к знакомым привязались? – неожиданно вспылил Вайль. – Вам ничего не говорит фамилия Вайкен? Пишется Waiken.
     – Вы хотите сказать, что Морган не успел дописать не букву, а целое слово?
     – Конечно! Вы же смотрели книги на столе. Вот!
     Вайль протянул руку и из середины правой стопки вытянул пухлый коричневый том в коленкоровом переплете. На обложке было написано: «G. Waiken. Die Rezepte auf jeden Tag».
     – Рецепты на каждый день, – сказал Вайль. – Замечательный сборник. И кстати, почему он на столе? Джулиус купил эту книгу давно.
     – На столе, – объяснил Беркович, – не только новые книги. То есть – новые, конечно, все без исключения, но есть и несколько «старых». Наверно, Морган их достал, чтобы… ну, не знаю, для чего-то они ему были нужны.
     – Я могу сказать – для чего, – кивнул Вайль. – Джулиус сам писал книгу – кулинарную, конечно. Именно – на каждый день. Он хотел старые рецепты, написанные для приготовления на плите, приспособить для современных микроволновых печей.
     – Он же сам не готовил, – удивился Беркович. – Как же…
     – Ему и не нужно было готовить, – сухо сказал Вайль. – У Джулиуса была потрясающая интуиция. Готовили потом другие. Я, например.
     – Понятно, – кивнул Беркович. – Хорошо. Допустим, Морган написал, умирая, фамилию автора книги. Становится понятно, почему он писал латинскими буквами, а не на иврите. Но ведь не Вайкен его убил!
     – Нет, конечно, – пожал плечами Вайль. – Тут я вам не помощник. Понятия не имею, зачем Джулиус хотел написать это слово.
     Беркович перелистывал книгу, всматриваясь в старый крупный шрифт и красиво нарисованные картинки. Книга, как было указано в выходных данных, была напечатана в Мюнхене в 1889 году тиражом 3000 экземпляров.
     – Это очень редкая книга, – сказал Вайль, следивший за тем, как Беркович перелистывал страницы. – Вы с ней, пожалуйста, осторожнее.
     – Не такая уж редкая, – пробормотал старший инспектор. – Три тысячи по тем временам…
     – Не обращайте внимания на то, что там написано! – воскликнул Вайль. – Эта книга – раритет, больше таких нет! Единственный экземпляр. Видите ли, это типографский брак. Там в середине случайно вклеена тетрадка из другой книги – тоже кулинарной, но совсем на другую тему: о приготовлении сосисок. Понимаете? Это все равно, как у филателистов марка с неправильно отпечатанной датой. Она в сто раз дороже обычных!
     – Вот как… – протянул Беркович. – Хорошо. Если книга такая ценная, то понятно, почему Морган вспомнил именно о ней. Но тогда непонятно, почему убийца взял деньги и не взял эту книгу.
     – Если это был случайный грабитель…
     – Это не был случайный грабитель, – резко сказал Беркович. – Это был человек, которого Морган знал. И скорее всего, из вашего же круга – любителей кулинарных книг. Жаклин… это родственница Моргана…
     – Я знаю, кто такая Жаклин, – перебил Вайль.
     – Так вот, Жаклин утверждает, что к брату приходили в последнее время только знакомые по кулинарному клубу.
     – Ну, – пожал плечами Вайль, – это не обязательно…
     – Конечно. Но то, что это не случайный человек, – очевидно.
     – Дайте мне книгу, пожалуйста, – попросил Вайль.
     В отличие от Берковича, он перелистывал страницы осторожно, будто они могли рассыпаться под его пальцами, что-то бормотал, вздыхал, закатывал глаза… и неожиданно вскрикнул.
     – Что с вами? – воскликнул Беркович.
     – Послушайте! Это не та книга! – взволнованно сказал Вайль. – Не та!
     – Что значит – не та? – удивился старший инспектор. – Вы же сами только что сказали…
     – Да, это Вайкен, но – обычный! Я имею в виду… Да вы сами посмотрите, вы же ее листали, там есть что-нибудь о сосисках?
     – Ну, – смутился Беркович, – я не так внимательно…
     – Нет! Вся книга – о рецептах на каждый день! Никаких сосисок!
     – Вы хотите сказать…
     Вайль встал и принялся ходить по комнате из угла в угол, громко разговаривая то ли сам с собой, то ли с Берковичем.
     – Это обычный Вайкен. Кто-то подменил книгу. Убийца, конечно, кто же еще. Вот почему Джулиус начал писать это слово… Он хотел сказать… Книгу подменил убийца.
     – Кто еще знал о том, какой это раритет? – спросил Беркович.
     – Да все мы знали! Ну и что? Не станете же вы подозревать каждого! Это уважаемые люди! Нас двадцать три человека в Израиле, тех, кто собирает уникальные кулинарные книги!
     – Уже двадцать два, – пробормотал Беркович. – Точнее, двадцать один – вас я из списка подозреваемых исключаю.
     – Спасибо, – криво улыбнулся Вайль. – Двадцать один! И что теперь?
     – Но ведь для того, чтобы подменить книгу, – сказал Беркович, – нужно иметь экземпляр «обычного» Вайкена, верно?
     – Черт! – воскликнул Вайль. – Да, я об этом не подумал.
     – Наверно, не у всех был такой экземпляр?
     – Нет, конечно. Сразу скажу – у меня этой книги нет. А у кого… Знаю точно, что есть у Шимона Штыпеля, есть у Моше Габриэли, есть у Игаля Динура… И все, пожалуй.
     Вайль остановился перед Берковичем и сказал твердо:
     – Да, больше ни у кого. Разве кто-то купил совсем недавно. Но послушайте! Это же огромный риск – для убийцы, я имею в виду. Если он подменил книгу, то должен был понимать, что это обнаружится, и он сам на себя навлечет подозрения!
     – Не такой большой риск, как вам кажется, – вздохнул Беркович. – Подумайте сами. Разве наш эксперт обратил на эту книгу внимание? И если бы Морган не стал писать это слово, разве мы вообще стали бы интересоваться именами и книгами? И если бы у вас не было неоспоримого алиби, разве я позвал бы вас сюда? Нет, нет и нет! Мы бы действительно подозревали всех вас, но не нашли бы улик и… не знаю, может, действительно решили бы, что это был случайный визитер…
     – Да, – прошептал Вайль. – Но… Все равно. Я вовсе не хочу сказать, что кто-то из этих трех… Уважаемые люди!
     – Предоставьте это нам, – сказал Беркович. – Позвольте, я вас отвезу домой. Вы нам очень помогли, спасибо.
    
     * * *
     Штыпель, Габриэли и Динур. Уважаемые люди, да. Но только кто-то из них мог подменить книгу Вайкена. Кого-то из них не было дома в ту ночь. И у кого-то из них теперь был раритет, который он ни за что не станет демонстрировать полиции.
     – Если бы Морган не начал писать это слово, я бы, скорее всего, не нашел убийцу, – сказал Беркович своему другу эксперту Хану вечером следующего дня, после того, как провел первый допрос и получил признание в совершении преступления.
     – Если бы Вайль не указал тебе на книгу, ты бы так и не понял, что хотел сказать Морган, – заметил Хан.
     – Ты прав, – согласился Беркович.
     – Так кто же убил?
     – Динур. Я попросил всех троих принести свои экземпляры Вайкена, двое отнеслись к этому спокойно, а Динур запаниковал. Не могу, мол, найти, куда-то запропастилась книга… И алиби – в ту ночь он вернулся домой только в три часа, и домашние понятия не имеют, где он был. В общем, книгу мы при обыске нашли. Ту самую, с сосисками.
     – Рецепты хоть хорошие? – поинтересовался Хан.
     – Ты о сосисках? Нет, там только свиные. Абсолютно некошерная книга!
    
     Следующая глава