– Удар в висок острым предметом, – сказал эксперт Рон Хан старшему инспектору Берковичу, поднимаясь с колен и стягивая с рук тонкие резиновые перчатки. – Крови мало, потому что удар оказался сильным, смерть последовала очень быстро.
     Разговор происходил в кабинете Авигдора Шахара, до недавнего времени возглавлявшего совет директоров компании "Яркон", производившей, насколько удалось узнать Берковичу по дороге в "Бейт-Штраус", множество разных бытовых металлических предметов – от заготовок ключей до гаек и винтиков разного размера. Неделю назад Шахар ушел в отставку со своего поста – по собственному желанию, поскольку устал, старость не радость, на жизнь ему хватит... В общем, работать больше не захотел, и совет директоров после бурного совещания удовлетворил просьбу своего председателя. Несколько дней Шахар еще появлялся в офисе, разбирал бумаги, вводил преемника в курс дела, приводил в порядок компьютерные файлы. Засиживался порой допоздна, как и вчера – последним ушел уборщик Максим Бардин, было это в половине десятого, Шахар еще сидел в кабинете и сказал: "Иди, я закрою".
     Но не закрыл. Во всяком случае, придя утром, Бардин обнаружил, что дверь на восьмой этаж, где располагался офис "Яркона", на ключ не заперта, а дверь в кабинет Шахара и вовсе распахнута, так что тело убитого видно было из коридора.
     По словам Сергея Летова, охранника на первом этаже, никто в офисное здание после десяти вечера не входил, а выходили многие, последний – почти в полночь. Получалось, что убил Шахара кто-то из сотрудников фирм, чьи офисы располагались в "Бейт-Штраус". Чужие, как говорится, здесь не ходят.
     – Что-нибудь исчезло? – повернулся Беркович к стоявшему у двери Алону Берману, новому председателю совета директоров, уже принявшему дела от Шахара, но еще не ощутившему полностью тяжесть ответственности за большое предприятие.
     Берман пожал плечами. Он так и стоял у двери, то ли боялся затоптать невидимые улики, то ли не хотел приближаться к телу, лежавшему посреди комнаты.
     – Трудно сказать, – протянул он.
     – Хорошо, – сказал Беркович, поняв чувства Бермана. – Посмотрите все потом, когда унесут тело.
     – Орудия преступления в комнате нет, – сказал Хан, закрывая свой чемоданчик. – Убийца унес его с собой.
     – Принес и унес, – пробормотал Беркович, – обычное дело. Ты хотел, чтобы эта штука лежала на видном месте, да еще с четкими отпечатками пальцев?
     Хан пожал плечами и пошел к двери. Берман посторонился, пропуская эксперта, и спросил, когда затихли шаги в коридоре:
     – Его давно... ну, то есть?
     Беркович сделал вид, что не расслышал вопроса. Шахар умер, по оценке Хана, между десятью часами вечера и полуночью. В здании в это время все еще находились десятки человек, и каждый из них мог подняться (или спуститься) на восьмой этаж, войти в кабинет и...
     Шахар, конечно, знал убийцу. Может, даже ждал его прихода – иначе почему оказались открыты и дверь кабинета, и дверь на лифтовую площадку? По-видимому, Шахар предполагал обсудить с кем-то свои дела, возможно, с работником какой-то другой компании из тех, что находились в здании. Все это представлялось Берковичу очевидным, но в тонкостях финансовых операций он, конечно, не разбирался, приходилось полностью полагаться на коллег из отдела расследований экономических преступлений, они, естественно, займутся (уже занялись, скорее всего) отчетностями "Яркона", и если там есть за что зацепиться, то они, конечно, зацепятся, и не исключено, что это даст мотив убийства или даже укажет на конкретного человека. По опыту Беркович знал, как много времени отнимают такие расследования – недели, а порой месяцы, если фирма большая, как "Яркон", а связей с другими компаниями множество, как нитей в паутине.
     Если не взять убийцу сегодня, потом сделать это будет значительно труднее. Даже если удастся найти компрометирующие документы, они не смогут стать доказательством в суде. Допустим, некто Икс проводил незаконные операции с участием Шахара. Допустим, речь идет о больших деньгах, ради которых идут на убийство. И что? У меня алиби, – скажет подозреваемый, и попробуй месяц спустя после совершения преступления доказать, что алиби подстроено и что Икс на самом деле находился в здании "Бейт-Штраус", если охранник на входе уже сейчас, несколько часов спустя, помнил только, что выходило много народа, а кто именно... "Извините, старший инспектор, я не смотрел на выходящих, меня интересовали только те, кто входил, а таких не было".
     Вошли санитары с носилками, завернули тело Шахара в черную полиэтиленовую пленку и унесли – все еще стоявший в дверях Берман прижался к стене, проводил уходивших испуганным взглядом.
     – Входите, – предложил Беркович, когда тело унесли. – Скажите, пожалуйста, господин Берман, имеет ли "Яркон" деловые связи с фирмами, расположенными в этом здании?
     – Нет, – покачал головой Берман. Подумал и добавил: – Нет, никаких.
     Все равно придется проверить, но если прав Берман, а он, скорее всего, прав, то ниточки, которая могла хотя бы теоретически привести к убийце, попросту не существует.
     – Мог ли господин Шахар иметь контакты с другими фирмами, а руководство "Яркона" об этом не знало и в документации это не отражено?
     Берман обдумал вопрос, поднял взгляд на Берковича и сказал коротко:
     – Нет.
     – Почему вы так в этом уверены? – удивился Беркович.
     – Я знал Ави много лет, – печально сказал Берман. – Минимум двадцать. Или больше. Девять последних лет мы работали вместе. Весь последний год Ави готовил меня к тому, чтобы я после его ухода занял пост председателя.
     – Он уже год назад планировал покинуть пост?
     – Да, – кивнул Берман. – Он ушел бы еще весной, но совет директоров был против, Ави просили остаться, а на прошлой неделе он все-таки... Так что я знал все, что знал Ави.
     Берковичу это не представлялось очевидным, но спорить он не стал и произнес извиняющимся тоном:.
     – Я должен опечатать кабинет. Скоро сюда придут специалисты, будут работать с компьютером, со всей информацией по фирме. Вы не откажетесь помочь?
     – Конечно, о чем речь, – пробормотал Берман и неожиданно уставился в какую-то точку. Проследив за его взглядом, Беркович не увидел ничего, стоившего внимания. Берман смотрел на стол Шахара, там, кроме плоского компьютерного монитора, стоял высокий пластиковый стакан с карандашами, ручками и фломастерами, лежали стопка писчей бумаги (Беркович ее уже просматривал – обычная чистая бумага для записей) и два комьютерных диска (с ними будут разбираться эксперты).
     – А где... – сказал Берман.
     – Что? – быстро спросил Беркович.
     – Ну... Я сразу не обратил внимание... Статуэтка Дон-Кихота.
     – Дон-Кихот? – насторожился Беркович. – Вы хотите сказать...
     – Здесь, – Берман показал пальцем, – рядом с экраном стояла бронзовая статуэтка Дон-Кихота. Большая, сантиметров тридцать. Ави привез ее в прошлом году из Мадрида.
     Значит, это и есть орудие убийства, – подумал старший инспектор. Тяжелая статуэтка, острые грани. Этих Дон-Кихотов Беркович навидался – и вовсе не только в Испании, в Тель-Авиве их можно купить в любой сувенирной лавке.
     Скорее всего, убийство не было предумышленным. Обычная история, сколько уже раз встречалась в практике Берковича: некто пришел выяснять отношения, возник спор, некто хватает первое, что оказывается под рукой, наносит удар... Приходит в себя, понимает, что совершил, и сбегает с места преступления, забрав орудие убийства.
     – Сержант Горелик запишет ваши показания, – сказал Беркович. – Статуэтку опишите очень подробно, хорошо?
     – Конечно, – кивнул Берман. – Хотите, пройдем в мой кабинет?
     Кабинет нового председателя располагался в том же коридоре, нужно было только миновать небольшой холл. Берман посадил сержанта за свой стол, и Горелик начал заполнять бланк протокола. Беркович краем уха слушал вопросы и ответы, размышляя о том, как вычислить убийцу. Проверить, кто находился вчера в здании с десяти до полуночи – это понятно. Второе: кто из них не пришел сегодня на работу. Конечно, отсутствие человека на службе – не улика, но может стать уликой в ходе дальнейшей проверки. Третье...
     – Где вы были вчера с десяти до двенадцати? – услышал Беркович вопрос сержанта и ответ Бермана:
     – Дома. Я вчера рано лег спать, обычно сижу до двух-трех часов.
     Конечно. Наверняка несколько десятков людей, среди которых будет и убийца, тоже заявят, что спали крепким сном, и проверить это обстоятельство в большинстве случаев окажется невозможно. Монотонные голоса сержанта и Бермана действовали Берковичу на нервы, и он вышел в коридор. Служащих "Яркона" на этаж не пустили, все они сейчас находились в холле первого этажа под надзором двух патрульных и ждали, когда с ними поговорит полицейское начальство.
     Старший инспектор спустился в холл и подошел к охраннику, проверявшему сумки. Он уже перебросился с ним утром парой слов и знал, что Летов ушел с работы в половине первого, а сегодня в восемь опять был на месте, потому что охранная фирма, платившая ему зарплату, экономила и заставляла работать в две смены.
     – Сережа, – сказал Беркович, – я у тебя кое о чем спрошу. Ты работай, не буду мешать... Ты сказал, что не знаешь, кто выходил из здания.
     – Да, у меня глаз настроен на входящих...
     – Когда пришел на работу господин Берман, новый председатель совета директоров "Яркона"?
     – В начале четвертого, – не задумываясь, ответил Сергей.
     – Ночи? – поразился Беркович. – Но тебя же...
     – Почему ночи? – удивился охранник. – Дня, естественно.
     – Послушай, – терпеливо сказал старший инспектор. – Сейчас только половина двенадцатого. Как же мог господин Берман...
     – Но это было вчера! Я только заступил на смену и прекрасно помню, как Берман вошел с большим коричневым кейсом.
     – Да, – кивнул Беркович, – кейс у него в кабинете, я только что видел. Не хочешь ли ты сказать, что господин Берман пришел вчера днем и с тех пор из здания не выходил?
     – Разве я такое утверждаю? – пожал плечами Сергей. – Откуда мне знать, выходил он или нет?
     – Если бы выходил, – терпеливо продолжал Беркович, – то и войти должен был, верно? Сейчас он в здании, у себя в кабинете.
     – Больше не входил, – твердо заявил Сергей. – А выходил или нет – не знаю, не видел.
     – Ну ладно, – пробормотал Беркович. – Видимо, ты просто не заметил...
     Охранник бросил на старшего инспектора такой свирепый взгляд, что Берковичу не оставалось ничего иного, как похлопать молодого человека по плечу и сказать:
     – Нет-нет, я не спорю!
     Он подошел к группе работников "Яркона" и, найдя взглядом Бардина, подозвал уборщика к себе.
     – Отойдем в сторону, – сказал Беркович, – у меня есть к вам еще два-три вопроса. Первый: вы видели на столе господина Шахара статуэту Дон-Кихота?
     – Конечно, – уверенно сказал Бардин. – Она там все время стояла. То есть, я хочу сказать, все время, пока я здесь работаю. Полгода.
     – Утром, когда вы увидели тело, статуэтка была на месте?
     – Понятия не имею, – подумав, сказал уборщик. – Вчера утром была, когда я убирал. А сегодня не знаю, я в кабинет не входил: как увидел, что он лежит на полу, сразу отошел и больше не...
     – Понятно.
     – А что? – любопытство взяло верх, и Бардин не удержался от вопроса. – Почему вы про статуэтку спрашиваете?
     – Орудие убийства, – объяснил старший сержант.
     – Да? – недоверчиво произнес Бардин. – Я слышал, шефа ударили тяжелым предметом. Разве нет?
     – Именно так, – кивнул Беркович.
     – Тогда при чем здесь статуэтка? Она легкая, ею даже оглушить невозможно, не то что...
     – Ничего себе легкая, – хмыкнул Беркович. – Тридцать сантиметров бронзы.
     – О чем вы? – воскликнул Бардин. – Статуя из папье-маше, только покрашена под бронзу. Я там каждый день пыль вытирал, брал Дон-Кихота в руки, он не больше двухсот грамм весит!
     – Да? – сказал Беркович. Вот странно, – подумал он. Если убили не статуэткой, то зачем забрали? И где тогда настоящее орудие убийства? Больше ничего, что могло бы стать таким орудием, в кабинете не было. Получается, что убийца принес что-то с собой. Значит, имел заранее обдуманное намерение, и убийство вовсе не было непредумышленным, это меняет всю картину.
     – Спасибо вам, – сказал Беркович и пошел к лифту.
     На восьмом этаже сержант Горелик закончил составлять протокол, и Берман поставил на каждой странице свою размашистую подпись. Увидев старшего инспектора, Берман спросил:
     – Я вам еще понадоблюсь сегодня? Хотел бы съездить домой, жена сегодня возвращается из-за границы...
     – Значит, эту ночь вы провели дома один? – спросил Беркович.
     – Один, – кивнул Берман. – Дети живут отдельно, они давно взрослые...
     – Подтвердить ваше алиби не может никто, – констатировал старший инспектор.
     – А зачем мне подтверждать алиби? – удивился Берман.
     – Не покажете ли, что лежит в вашем кейсе? – продолжал Беркович, не отвечая на вопрос. – Вы ведь с ним пришли вчера на работу?
     – И сегодня тоже, – сказал Берман, подняв на Берковича настороженный взгляд.
     – Нет, сегодня вы не приходили. Вы пришли вчера в половине четвертого, охранник проверил вашу сумку, и в ней, конечно, не было ни статуэтки Дон-Кихота, ни чего-то более тяжелого. А при выходе сумки не проверяют, верно?
     – О чем вы, старший инспектор? – сухо сказал Берман.
     – Так вы позволите посмотреть ваш кейс?
     – Нет, – отрезал Берман. – Зачем вам его смотреть?
     – Ну, – сказал Беркович, – допустим, я охранник на входе. Пожалуйста!
     Он направился к стоявшему у вешалки коричневому кейсу, краем глаза следя за тем, что станет делать Берман. Тот привстал, но на плечо его опустилась ладонь сержанта Горелика.
     Кейс оказался заперт.
     – Ключ, пожалуйста, – сказал Беркович. – Вы же понимаете, взломать замочек ничего не стоит, но зачем вещь портить?
    
     * * *
     – Быстро ты управился, – встретил Хан своего приятеля два часа спустя, когда Беркович вернулся в управление и зашел в экспертный отдел. – Почему ты решил, что Берман убил друга? Они же работали вместе всю жизнь!
     – А что ему оставалось? – сказал Беркович. – То есть, это Берман так решил, что другого выхода у него нет. Пока Шахар был председателем, Берман проворачивал под его носом махинации, а когда Шахар передавал другу дела, впервые за многие годы устроил проверку и обнаружил... То есть, это я так думаю, ребята из экономического отдела только начали работать, а сам Берман молчит, как советский партизан. Впрочем, улик достаточно. В кейсе оказались статуэтка и металлический кран для ванной, такие фирма выпускает, в кабинете у Бермана есть и другие модели. Кран с пятнами крови был завернут в бумагу.
     – Зачем он забрал Дон-Кихота? – удивился Хан. – Принес кран, убил...
     – Да не приносил он ничего! Все было наоборот. Вечером Шахар вошел в кабинет Бермана и с ходу начал обвинять его в махинациях. Поскандалили. Берман хватает лежащий на столе предмет. Удар смертельный, Шахар падает. Только после этого Берман начинает соображать, что натворил. Ему надо, чтобы тело обнаружили у него в кабинете? Нет, конечно. На этаже никого, даже уборщик ушел. Крови мало, ты сам это отметил. Берман переносит тело Шахара в его кабинет, бросает на пол и забирает статуэтку, чтобы подкрепить видимость, будто убийство произошло именно здесь. Возвращается к себе, подмывает кровь с пола, прячет в кейс Дон-Кихота и кран. И ждет утра. Вряд ли ему удалось заснуть, да там и негде. А утром, когда поднимается шум, первым прибегает на помощь...
     – Зачем он забрал Дон-Кихота? – повторил Хан. – Этой игрушкой невозможно убить, я ее взвесил, там двести пятнадцать граммов.
     – Глупо, конечно. Он, видимо, думал: никто не знает, что статуэтка не бронзовая. Кстати, никто на самом деле и не знал – я спрашивал. Только уборщик Бардин. И если бы он промолчал...
     – И если бы ты не спросил... – добавил Хан. – Важно задать правильный вопрос, верно?
    
     Следующая глава