Млечный Путь
Сверхновый литературный журнал, том 2

МОЙ ДРУГ ВИКТОР ЛЕДЕНЕВ

    Друзьями моего друга Виктора Леденева в разное время были такие разные люди, как американский сенатор Барри Голдуотер и король Иордании Хусейн II, американский морской пехотинец Ли Харви Освальд и белорусский диссидент Ким Хадеев… С некоторыми из своих друзей Виктор Леденев познакомил и меня. Из названных — с Кимом Ивановичем Хадеевым, который при жизни Сталина публично назвал вождя всех народов палачом, за что был препровожден из университета в тюрьму, и с Ли Харви Освальдом, застрелившем президента США Джона Кеннеди. Последним знакомством гордиться не приходится, но, что было — то было.
    Мой друг Виктор Леденев был мастером спорта по альпинизму, хоккеистом (призером чемпионата Советского Союза), грузчиком, гаммадефектоскопистом (что это такое или кто это такой, знать дано только тому, кто сам был гаммадефектоскопистом), военным разведчиком (участником войны во Вьетнаме), журналистом (лауреатом десятка премий), мастером радиоспорта (через который и познакомился он с американским сенатором да иорданским королем) — и кем только еще в этой жизни не был и с кем только еще в этом мире не знакомился сам и не знакомил меня мой друг Виктор Леденев, которого в 1963 году едва еще и не посадили как «участника антисоветской группировки Кима Хадеева». Из всего этого вместе взятого и сложился Виктор Леденев — писатель.
    В литературу Виктора Леденева благословил не кто иной, как Василий Шукшин.
    Было это так…
    1971 год. Виктор Леденев работает редактором на киностудии «Беларусьфильм». Стало быть, знаком с красивыми актрисами, с которыми рад познакомить друга. И вот мы знакомимся с ними, с актрисами, на лестничной площадке, где курилка у входа в монтажную «Беларусьфильма», а из дверей монтажной появляется и, не обращая на красивых актрис никакого внимания, угрюмым бульдозером проходит мимо них и мимо нас Василий Шукшин. Ну, прошел и прошел, зачем нужны угрюмые, если есть красивые?.. Но вдруг Василий Макарович разворачивается — и к нам. Актрисы стразу встрепенулись: сейчас снимать будет!.. А у Шукшина интереса к ним никакого. Вытаскивает он из кармана рубахи вчетверо сложенные бумажные листки и протягивает их Леденеву: «Извини, Виктор, совсем запарился, забыл. Рассказ твой так себе рассказец, во всех смыслах всего лишь ориентир, но ты не бросай, пиши, потому что ты родился писателем. А кто кем родился, тот тем и станет, если не помрет». И, пожав Виктору руку, Василий Макарович удалился, напрочь расстроив своим невниманием красивых актрис…
    Оказалось, три дня назад Виктор Леденев дал Василию Шукшину прочитать свой первый рассказ «Ориентир» с просьбой сказать все, как есть — и вот пришел ответ…
    Рассказ «Ориентир» сразу же после слов Шукшина был сожжен вместе с окурками в пепельнице — в коробке из-под киноленты. Но писать Виктор Леденев не бросил. Потому что, кто кем родился, тот тем и должен стать.
    В 70-е годы прошлого столетия вместе с нашими друзьями Отто Новожиловым и Валерием Холодом мы создали при газете «Знамя юности» клуб «Пятница». Еженедельно по пятницам под этим же названием публиковалась в газете страница сатиры и юмора. О том, чем в так называемые «застойные времена» был этот клуб для Минска, для всей Беларуси и не только для нее (газета распространялась по всему СССР), до сих пор рассказывается в легендах…
    Вот, опубликованная в «Пятнице», новость из области медицины:
    «Удивительным зрением обладает сантехник Г. П. Петухов из г.п. Муховичи. Он читает газету, сидя на ней».
    Сейчас это что?.. Ничего. Ну, может быть, смешно. А тогда, когда весь советский народ с утра и до ночи читал газеты — и газеты только советские… это…
    Кто-то эту новость (допустим, я) придумал. А Виктор Леденев, тогда уже работавший в редакции газеты «Знамя Юности», поставил ее в номер. Угадайте с трех раз, на кого орали в идеологическом отделе ЦК КПБ: «Да мы сейчас тебя посадим, раз десять лет назад не посадили, стиляга!..»
    Да, кроме всего прочего, мой друг Виктор Леденев был еще и стилягой. А стиляга — это не только брюки-дудочки да «трактора» (т.е. туфли на толстенной подошве), рубаха с попугаями да набриолиненный кок. И даже не джинсы, которые Леденев первым в Минске купил у фарцовщиков. Стиляга — это стиль. Рок-н-ролл на рентгеновских снимках, Дюк Элингтон, Агата Кристи… Протест против всего серого. Получалось, что против советского…
    Обошлось в 1963, обошлось в 1973 — и все это вместе с «дудочками» и «тракторами» можно считать грехами да шутками юности… Но в то же время все это, как и хоккей, и газета, и радиоспорт, и война — жизнь, судьба. А жизнь, судьба — вещи серьезные. Настолько серьезные, что серьезней-то и нет ничего. Существуя в настоящем, они связаны еще и с прошлым: с жизнью отца, деда, с судьбой народа, страны — вот и пиши, если ты, как сказал Шукшин, родился писателем. Так и появился рассказ «Грязная высота», о котором очень хорошо отзывался Василь Быков, и страшный в обыденной правде своей рассказ «Победители», и вся остальная проза, поэзия, драматургия — всё, что стало не только этой книгой, но и судьбой писателя ВиктораЛеденева.

    Владимир Некляев.