За обедом Лёнино внимание привлек сосед по столику. Ел он как-то красиво. Не вгонял в себя пищу столовыми орудиями, а спокойно – тык! – насаживал на вилку кусочек гуляша и точным движением вносил в раскрытые губы, потом губы слегка двигались в такт подбородку. Наступала очередь картофельного пюре с соусом. И оно спокойно поддевалось вилкой и мирно шло тем же путем. Глаза этого человека мечтательно смотрели в гобелен на стене.
     – Извините, – сказал Лёня, протягивая руку за солонкой, – тесновато здесь.
     – Ничего, ничего… – непринужденно ответил человек, оторвавшись от созерцания гобелена, – зато готовят неплохо.
     – И солонки чистые.
     – О, да! Можно, мне тоже солонку? Мясо немного пресное.
     Он тремя пальцами поднял стеклянный флакончик и, перевернув, слегка встряхнул над тарелкой.
     – Недавно здесь?
     – Почти два дня.
     – Ну, это не срок! Пробудете здесь подольше, сможете оценить не только кухню. Вы уже были в пещере?
     – Нет. Только слышал.
     – Побывайте обязательно. А на водопаде?
     – Пока только на пляж ходил. Завтра, вот, хочу на гору забраться.
     – Пойдемте вместе. Я здесь уже неделю, но на горе не был.
     – Вдвоем?
     – Втроем, если не возражаете. Со мной будет моя подруга Александра. Будете звать ее Сашей. Ой-ой!.. – человек картинно всплеснул руками, – Забыл представиться! Андрей.
     – Леонид. Зовите меня Лёней.
     – Отлично, Лёня! У меня тут кое-какие дела, а завтра обязательно на гору! После завтрака предлагаю встретиться на верхней веранде.
     – Идет. До завтра, Андрей!
     – До завтра! А сейчас советую – опять на пляж. По жаре все равно больше никуда не захотите идти.
     Андрей допил сок и, пожав Лёне руку, вышел из столовой.
     «А не пойди ли мне, действительно на пляж?», – подумал Лёня, приканчивая гуляш с картошкой…
     …и провалялся там до темноты, наслаждаясь бездельем и высокими перистыми облаками. Когда обрушилась ночь, он еще немного полюбовался звездами и, вернувшись в комнату, спокойно заснул.
    
     «Зеленая, зеленая…» – были это слова или громкие мысли? Это было похоже на сон и на явь. Руки водили по огромной гладкой плоскости, и она была до тошноты зеленая!
     – Чукча! Вставай, Чукча! – вопил в ухо какой-то придурок, – Вставай!
     Лёня медленно повиновался, лишь бы не слышать это занудное «вставай». Зеленая плоскость отдалилась, но не исчезла. Она была везде, куда ни глянь. Бесконечной лентой змеилась справа и слева, оборачивая ниши и подоконники. В окна снаружи бил свет, зелень напротив них тускло светилась и была еще противнее. Лёня медленно шел по коридору, стараясь смотреть в потолок. Ему было все равно куда идти, но старый добрый поводырь рефлекс упрямо вел его в столовую. Другой рефлекс заставил сесть и опустить в желудок кашу с компотом.
     Вокруг сидели угрюмые придурки и молча жрали кашу. Слава богу, никто не кричал и не приставал. Можно было спокойно сидеть и переваривать свой завтрак.
     – Чукча! На таблетки, Чукча! – испортил идиллию толстый фельдшер.
     Чтож, таблетки – святое дело. «Чукча» проглотил крупную пилюлю, открыл рот для проверки. Фельдшер пошуровал там матовым шпателем и поставил в ведомость крестик.
    
     Насколько по разному люди говорят! У одних речь, что бальзам, у других, как отрыжка после щей. Звонкий же голос Андрея был похож на дуновение ветра:
     – Лёня, иди к нам!
     Как-то очень просто он перешел с Лёней на «ты», и от этого стало только теплей на душе. Они встретились на верхней веранде, за которой парк плавно переходил в почти дикий лес, кое-где прочерченный тропами.
     Саша оказалась очень симпатичной смешливой девушкой, с которой легко было болтать по дороге. Рассуждая о всяких пустяках, перебрасываясь анекдотами, они шагали втроем по лесным дорожкам, пока путь не стал круче, потом еще круче. Деревья вдоль тропы исчезли, начались кусты с неприятными колючками.
     Теперь они двигались с передышками, стараясь во время остановок не смотреть вниз, а крутизна порой заставляла становиться на четвереньки. Саша, как слабое звено, шла в середине, и замыкающему Лёне довелось вплотную созерцать ее овальную попу, обтянутую синими джинсами, отчего он на время забыл о колючках и карабкался вслед за ней, как зачарованный, пока пот со лба не затек в глаза и не смыл наваждение жгучим потоком.
     Внезапно исчезли кусты, тропа вновь стала пологой и расширилась в лысую каменистую поляну. Маленькая группа вышла на вершину. Перед ними стояли серые исполинские скалы, молча изгоняющие саму мысль о дальнейшем пути. Но стоило повернуться назад, и у всех троих захватило дух. Веранда белела далеко внизу, дома были крошечными, а лес огромным, обрывающимся в бесконечное море. Ветер гулял в синем небе.
     – Я хочу летать! Летать! – закричала Саша и запрыгала, размахивая руками.
     – И я хочу летать! И я! – закричали и запрыгали Лёня с Андреем. И эхо запоминало их крики, чтобы ответить.
     Они пропустили обед и едва успели на ужин. За столом они еще пытались шутить сквозь усталость, но тело и ум отказывались бодрствовать. В конце концов, они разошлись по комнатам, засыпая на ходу.
    
     – Ая-яй-яй! А ну, вытащи руки из штанов! Жук, он руки из штанов не вытаскивает!
     – Вижу. Всю ночь блудил, каналья.
     – Жук, давай ему руки привяжем!
     – А как он ссать будет? И так от него вонища.
     – Скажи ему, пусть встает!
     – Эй, Чукча, вставай! Давай, давай! Вот, молодец. Теперь дуй на завтрак. Вот так-то…
     Зеленые стены, каша, компот, таблетка.
    
     Потом он вспомнил, что не знает, где живут Андрей и Саша. В панике выскочил в коридор, готовый обшарить все комнаты. Стоп! Ведь они могли обитать в коттеджах. Можно было обойти и коттеджи! А вдруг они в городке у частников? О-о, тогда задача становилась невыполнимой…
     Расстроенный, он отправился в парк. Долго бродил по аллеям и внезапно столкнулся с Сашей, ловившей бабочку.
     – Привет! – воскликнул Лёня и от радости почему-то замахал руками.
     – А-а, Лёня. Чтож ты бабочку спугнул! Какая красивая была…
     – Извини.
     – Не за что. Пусть летает.
     – Я вчера не спросил, где вас искать.
     – А мы перешли на «вы»?
     – В смысле, тебя и Андрея. Вы же, как бы.., вместе.
     Лёне вдруг стало неловко, будто он влез в чужой секрет. Но Саша только засмеялась и пожала плечами.
     – Так, знакомы чуть-чуть.
     – А я думал…
     – Ну и думай себе дальше.
     – А… – открыл рот Лёня, но в этот момент невесть откуда объявился Андрей.
     – Здравствуйте, люди!
     Лёне он протянул ладонь, а Александру обхватил руками и поцеловал в смеющиеся губы.
     – Пойдемте в пещеры!
     – Прямо сейчас?
     – А что, есть другие дела?
     – Тут кое-кто бабочек ловил.
     – С ума сойти, как важно! Пошли, говорю, не пожалеете!
     Они отправились в пещеры и заблудились.
     Выбрались оттуда чудом уже ночью, дрожа от сырости. Андрей на следующий день температурил и кашлял. Саша собралась с ним сидеть, но он мужественно отказался и почти силой отправил их с Лёней на пляж. Там Лёня впервые увидел ее в купальнике.
     – Я что, некрасивая?
     – Почему ты так решила?
     – А ты на меня совсем не смотришь.
     – Смотрю, – сказал он правду.
     – Тогда смотри не только, когда я отвернусь, ладно?
     – Попробую.
     Он посмотрел ей в глаза, потом на грудь, потом снова в глаза, а они не изменились – все так же лукаво изучали его.
    
     – Гражданин санитар, больной Чучаев опять всю ночь блудил!
     – Говнюк. Совсем себе конец сошлифует.
     – Он у него крепкий, не сошлифует! Только, если ему песочку туда, ха-ха?
     – Шутишь, Жуков? Ему бы девочку, да на юга, а ты – «песочку». Жалеть надо больных!
    
     Сегодня пропал Андрей. Целый день они втроем бродили в горах и, уже возвращаясь назад, остановились посмотреть на закат. Саша отлучилась по женским делам, а когда вернулась, нашла Лёню на обрыве, одиноко любующегося розовым солнцем.
     – А где Андрей?
     – Не знаю. Сказал, что пошел в городок. Он вроде уезжает сегодня.
     – Почему он мне не сказал?
     – Не хотел прощаться. Что-то бормотал насчет курортного романа.
     – Свинья какая! Ну и пусть едет!
     – Ты расстроилась?
     – Нет, – резко ответила она сквозь слезы.
     – Ну и правильно. Ну и черт с ним, друг называется!
     – Неправильно это! Понимаешь? Неправильно! Он не должен был так сделать.
     – Но сделал.
     – Гад!
     – Не надо, Сашенька. Пойдем, а то скоро совсем стемнеет.
    
     Двое мужчин беседовали в просторном кабинете. Один сидел в мягком кресле для гостей, другой стоял у окна, поигрывая картонной папкой.
     – Итак, тебе нужны результаты? Изволь, все в этой папке. Но не думаю, что они тебя обрадуют. Никакой положительной динамики! У всех троих.
     – Но это же эксперимент, папа!
     – Знаешь, чем кончаются эксперименты с галлюциногенами? Не будь ты моим сыном, на версту не подпустил бы тебя к клинике.
     – Но это лишь попытка. И кто сказал что неудачная?! Изменения могли быть где-то глубоко, мы их просто не заметили! И если это так, то первый шаг сделан, останется сделать второй – наложить готовый отпечаток на реальность.
     – Бред сущий. И как ты галлюцинации перенесешь в реальность?
     – Гипноз, папа…
     – К черту гипноз! Он не поможет полному идиоту. А ты загубишь свою карьеру.
     – Мою карьеру погубит твоя осторожность! Открытия не рождаются в рутине!
     – Как хочешь… Я прекращаю давать твой препарат своим пациентам. Больных надо жалеть, изобретатель ты хренов.
     – Благими намерениями, папа…
     – Я высказал свое мнение и менять его не собираюсь.
     – Ладно. Но ты не думай, что я остановлюсь. Сейчас я выйду отсюда, хлопнув дверью, и ты будешь жалеть, что не помог мне! Я… я пойду в органы и там все расскажу!
     – Ну и дурак, мои санитары примут тебя с восторгом. Маленький шизик…
     – Не смей меня так называть, я уже не маленький!!! Я ухожу, прощай…
     Тяжелая дверь издала слабый стук и слегка скрипнула.
     – И не шизик!.. – донеслось из коридора.
     Старый доктор вздохнул, жесткий взгляд его увлажнился. «Горячий! Совсем как я в молодости, – подумал он, – Ничего, пусть поиграет. Э-хе-хе!.. мне бы его двадцать пять!» И отправился в отделение лечить «шизиков».
     Подходя к Чучаеву, он хмыкнул про себя: «Не поймешь, наказал тебя бог или осчастливил. Где же твои двадцать пять, Чучаев?!»
     – Как он, Михалыч? – спросил он у санитара, – Не дерется?
     – Нет, Лев Аркадьевич, он у нас добрый – никого не обижает. Правда, Лёня?
     Михалыч погладил Лёню по сухому, гладкому лбу, отчего лоб напрягся, потянув за собой щеки. Тонкие губы расстегнулись в странной механической улыбке.
     – Чистите ему почаще зубы.
     – Так он полоскать рот не умеет, только пьет.
     – Учите. Надо учиться полоскать рот. Правда, Лёня? – Лев Аркадьевич погладил больного, отчего тот снова улыбнулся.
    
     Солнце торопливо падало за горизонт. Лёня лежал на пляже, с удовольствием вдыхая вечерний бриз. Он полюбил бездельничать здесь до темноты. И теперь, когда он был уже не один, все равно убегал сюда на закате, оставляя Александру готовить ужин или просто бросая ее в комнате, и, безмятежно улыбаясь, наблюдал за уходящим светилом.
     Ведь это он сбросил Андрея со скалы. Тот даже не сразу закричал. Лишь когда навстречу со страшной скоростью понеслись острые камни, недоуменно раскрыл рот, но его никто не хотел услышать. Саша об этом не знает. И никогда не узнает.
     Лёня довольно зажмурился и долго лежал неподвижно. Когда он открыл глаза, то не увидел привычных звезд. Над миром нависла неморгающая черная ночь.