Борис Натанович Стругацкий недавно ответил на вопросы редакции журнала «Белый мамонт» (http://www.belmamont.ru/index.php?action=call_page&page=strug). Среди вопрос был и такой:
     - Сегодня трудно назвать фантастический роман, в котором действовал бы запоминающийся герой, особенно имеющий отношение к науке. Означает ли это, что герой научной фантастики умер?
    
     - Я склонен скорее думать, - ответил Борис Натанович, - что умер жанр НФ в целом. Читатель утратил интерес к романам о судьбах научных открытий, о фантастическом вторжении науки в реальную жизнь, вообще утратил интерес к литературному герою ученому, исследователю, «покорителю Природы». Можно только гадать, почему это произошло. То ли общее разочарование наукой охватило широкие массы («Радио (даже радио онлайн) есть, а счастья все равно нет», как отметил еще Ильф в конце тридцатых). То ли страх перед развитием науки окончательно преодолел мечту о ее волшебных возможностях. То ли скучные контр-открытия второй половины ХХ века убили молодой энтузиазм первой половины: Марс и Венера – необитаемы; Сверхцивилизации – молчат; Космос пуст и безнадежно однообразен; «мертвой воды» - сколько угодно, а живая во Вселенной не обнаружена; ничего интересного не бывает: ни скатерти-самобранки, ни шапки-невидимки, ни палочки-выручалочки. То, что ученые называют «прорывами в неведомое» и «задачами Тысячелетия» - неудобопонимаемо и не будит ни воображения, ни «восторга пиитического»… И молодой читатель, жажда фантастического у которого бьет ключом, стремительно бежит в Край Вечных Чудес, где эльфы, драконы, маги и отважные рыцари, - где все так понятно, сладостно щекочет воображение, где весело, страшновато и ни о чем не надо думать. В мир пришла Фэнтези, современная авторская сказка, и потеснила всех и вся в фантастике. Вы хотели Новой Фантастики? Так вот она вам - новая фантастика!
    
     ***
     Боюсь, что не могу согласиться с тем, что новая фантастика – это фэнтези и сказка, а научной фантастике больше нет места в жанре.
    
     Прежде всего хочу подчеркнуть, что сказанное Борисом Натановичем нужно отнести к ситуации в конкретно российской фантастике. На Западе научная фантастика переживала кризис (почему – речь ниже) лет тридцать назад, успешно его преодолела, и сейчас можно вспомнить сходу десяток авторов, успешно работающих именно в поджанре жесткой научной фантастики. Называю только тех авторов, чьи произведения (далеко не все, к сожалению!) были переведены на русский язык: это Грег Иган, Грегори Бенфорд, Стивен Бакстер, Ненси Кресс, Питер Абрахам, Тед Чан, Питер Уоттс, Ларри Нивен, Пол Мелкоу, Ким Робинсон, Орсон Кард, не говоря уже о Дэне Симмонсе с его циклом о Гиперионе и Верноре Виндже с его «Пламенем над бездной». До последних дней жизни писал научную фантастику классик жанра Артур Кларк.
    
     В России научная фантастика действительно находится в коматозном состоянии. Борис Натанович приводит тому три причины. Рассмотрим их по отдельности.
    
     Первая причина – общее разочарование наукой, охватившее широкие массы. Речь, опять же, нужно бы вести о российской науке, которая, как и российская научная фантастика, находится в коматозном состоянии. Действительно, «радио» (компьютеры, смартфоны, DVD и пр.) есть, а счастья нет. Однако, как мне представляется, всеобщее разочарование наукой настало не сейчас, а по меньшей мере полвека назад, когда НФ была, в принципе, на подъеме. Полвека назад, после атомных бомбардировок, всем стало ясно, что наука способна принести людям не только благо, но и всеобщее уничтожение, которое счастьем никак не назовешь. Именно в те годы на Западе были очень популярны антиутопии и романы-предупреждения, в черном цвете рисовавшие будущее человечества и его гибель в результате именно научных изысканий, приведших к созданию оружия массового поражения. Но о том, что наука способна принести неисчислимые страдания, а не всеобщее счастье, фантасты писали и задолго до начала атомной эры, так что, если не всё человечество, то читатели фантастики еще во времена Жюля Верна прекрасно понимали, что наука – не панацея от несчастий, и что все зависит от того, в чьих руках окажутся научные открытия. Перечитайте «Пятьсот миллионов бегумы» Жюля Верна. Какое и кому счастье приносят открытия и изобретения, сделанные героем этого романа? А уж что думал о «счастье, приносимом наукой» Герберт Уэллс, сто лет назад предсказавший атомный апокалипсис в романе «Освобожденный мир» и еще раньше войну миров, ставшую возможной тоже в результате развития науки (пусть не земной, а марсианской)? И разве много счастья приносит научное открытие – невидимость?
    
     О том, что наука непременно приведет человечество к счастью, можно прочитать, пожалуй, только в произведениях советских фантастов, да и то не всех, а представителей так называемой фантастики ближнего прицела. Наука и счастье даже у Александра Беляева ассоциируются друг с другом лишь в его худших произведениях («Подводные земледельцы», «Звезда КЭЦ» и пр.). Много ли счастья приносят научные открытия героям «Человека-амфибии», «Головы профессора Доуэля», «Человека, потерявшего лицо»?
    
     Поэтому мне представляется не очень-то правильным говорить о том, что закат научной фантастики наступил, когда люди поняли, что наука и путь к счастью – не синонимы. Авторы и читатели фантастики всегда это знали, а те, кто фантастику не читал, читали газеты и видели, что наука – это не только радио и телевидение, но и атомная бомба, и химическое оружие, которое использовали еще в Первой мировой войне.
    
     Закат же научной фантастики произошел почему-то в начале XXI века, а не в середине ХХ, и не везде, а только на бывшей шестой части суши.
    
     Причина вторая – скучные контр-открытия второй половины ХХ века. Марс и Венера необитаемы, космос молчит, ничего интересного не бывает: ни шапки-невидимки, ни скатерти-самобранки... Этот тезис, на мой взгляд, так же неверен, как и первый. Да, жизни на планетах Солнечной системы нет, но открыты сотни планет, где жизнь возможна, за пределами Солнечной системы. Да, космос молчит, но он и должен был молчать, о чем писали многие ученые еще полвека назад. Проект поиска внеземных сигналов в радиодиапазоне был изначально обречен – слишком мала вероятность получения именно радиосигналов и слишком мало конкретных целей было включено в программу исследований. И об этом прозорливые фантасты писали в те же пятидесятые годы – перечитайте хотя бы «Туманность Андромеды», где именно опыт Рена Боза создает предпосылки для реального, а не мучительно медленного контакта цивилизаций. Для чего фантасты изобрели гиперпространство, почему сам Борис Натанович в произведениях АБС использовал нуль-транспортировку и перелеты в гиперпространстве, а не ту же систему радиосигналов? Тогда уже было ясно, что поиск радиосигналов – тупиковый путь. Что и получилось.
    
     А перечислять, что нового – и очень не скучного! – открыла наука на рубеже веков, никакой статьи не хватит! В физике – гиперструны, инфляционная Вселенная с почти бесконечным числом «клонов», темное вещество и энергия, природа которых пока совершенно непонятна, теория «ветвления» мироздания и первые эксперименты, доказывающие такую возможность. Представления о строении Вселенной сейчас так же отличаются от представлений середины прошлого века, как в средние века отличались коперниканская и птолемеевская системы! А создание квантовых компьютеров! А квантовая телепортация, открывшая путь к телепортации, описанной фантастами полвека назад! А возможность получать информацию о предмете, вообще никак с этим предметом не взаимодействуя! И это открытия только в малой части физики – квантовой. Кстати, и невидимым скоро можно будет стать – плащ, делающий человека невидимым, уже существует.
     В биологии – расшифровка генома человека, реальная возможность клонирования органов и излечения всех болезней, микрохирургия и так далее. Знатоки фантастики скажут: какие же это принципиальные открытия, если мы уже читали полвека назад обо все этом в научной фантастике? Читали, да. Честь и хвала фантастам с их предвидениями, хотя сейчас модно говорить о том, что фантасты ничего не предсказали, и все их «открытия» случайны. Да, читали в фантастике, но давайте рассуждать в рамках всего человечества, а не ограниченного круга фэнов. Для «среднего потребителя» разве возможность клонирования, о которой заговорили в программах новостей, не стала культурным шоком и изменением представлений о науке и ее возможностях? Разве это «скучное контр-открытие»?
    
     А открытие пра-людей? Сколько полвека назад говорили о том, что не найдено промежуточное звено между обезьяной и человеком, эта дыра зияет в теории эволюции, и не похоже, что ее удастся залатать! Так ведь не только залатали, но в наши дни пресловутая «дарвиновская» теория эволюции так же похожа на свой первоисточник, как реактивный самолет на бипланы братьев Райт! И это – достижение науки на переломе столетий.
    
     Вспомним – в восьмидесятые годы (как раз, кстати, когда кризис НФ был на Западе, но до СССР еще не добрался) многие говорили о конце науки, о том, что наука уже все, в принципе, открыла, и осталось только наносить мелкие мазки. Вспомните суперпопулярную четверть века назад книгу Хоргана «Конец науки». И что? Кто из ученых СЕГОДНЯ утверждает, что наука закончилась? Наоборот, все говорят о том, что наука приобрела новое дыхание, и сегодня нигде, ни в одном научном или популярном издании о наступающем конце науки вы не встретите ни слова! Наука рванулась вперед, и с ней (на Западе!) рванулась и научная фантастика.
     Тезис третий – «то, что ученые называют «прорывами в неведомое» и «задачами Тысячелетия» - неудобопонимаемо и не будит ни воображения, ни «восторга пиитического»…» Ну, не знаю... Я регулярно читаю в израильской русской газете «Вести» научно-популярную рубрику «Четвертое измерение», которую ведет Рафаил Нудельман. Блестящее переложение на вполне простой и понятный язык самых сложных современных достижений науки, в том числе тех, что ученые называют «прорывами в неведомое» и «задачами тысячелетия». Думаю, не только у меня, но и у всех читателей этой рубрики рассказы о новых открытиях будят воображение и вызывают восторг. А что, идеи специальной и, тем более, общей теории относительности в свое время были удобопонимаемыми? Сразу вошли в сознание «простого народа»? Да эти идеи даже сами физики долгое время понять не могли! Это сейчас нам почему-то кажется, что парадокс близнецов так прост и очевиден. А когда Гейзенберг и Шредингер заложили основы квантовой физики, кто во всем мире понимал их идеи? Даже Эйнштейн спорил с копенгагенцами, доказывая, что квантовая механика – бесплодная игра ума. Новое и особенно – принципиально новое в науке всегда было сначала неудобопонятно и не вызывало пиитического восторга. Так кому, как не научным фантастам попытаться это понять, испытать пиитический восторг прежде всего самим, а потом заразить этим восторгом читателя?
    
     Почему на Западе Грег Иган публикует роман за романом, рассказывая языком научной фантастики о достижениях квантовой физики, получает множество премий, а в России этот автор совершенно не популярен, и единственный его переведенный на русский язык роман «Карантин» в продаже провалился? Почему в России нет романов, подобных «Ложной слепоте» Уоттса, и рассказов, подобных «72 буквам» Чана? Почему на Западе популярна замечательная филологическая фантастика Джаспера Ффорде (редкий случай – научная фантастика на темы филологии и литературоведения!), а в России его книги выходят стандартным пятитысячным тиражом (сравните с тиражами фантастических боевиков)?
    
     Почему попытка возродить научную фантастику, предпринимаемая Антоном Первушиным, Ярославом Веровым и Игорем Минаковым, вызывает не столько интерес, сколько критические стрелы и пренебрежительное отмахивание? У меня есть претензии к «возрожденцам», но вовсе не потому, что они намереваются реанимировать усопшую в бозе российскую научную фантастику. Нужна НОВАЯ научная фантастика. В научной фантастике нужны НОВЫЕ идеи, опережающие СОВРЕМЕННУЮ науку. Нужны идеи, которые будут не просто понятны и интересны, но возбудят у читателя тот самый «пиитический восторг», о котором говорит Борис Натанович.
    
     Научная фантастика в России находится в коматозном состоянии, потому что в таком состоянии находится российская наука. Наука и научная фантастика связаны мостиком научной популяризации, и это особая тема. Почему выдающиеся российские ученые (а такие есть!) не пишут научно-популярных книг, как это блестяще делают Стивен Хокинг, Роджер Пенроуз, Дэвид Дойч, Франк Типлер, Мичио Каку, Брайан Грин (это я только о физиках говорю!) и другие?
     Так, может, с рождением в России НОВОЙ научной фантастики и научно-популярной литературы начнется и возрождение российской науки? А новая наука подхлестнет и новую научную фантастику – писать научную фантастику станет престижно, тогда и читатель опять появится. И не придется говорить о том, что научная фантастика умерла...