Глава 13.
    
     Желтоватый шарик планеты быстро уменьшался в размерах. Денис неожиданно вспомнил, как точно так же уменьшался голубой шарик Земли, когда корабль коварного Иола уносил их в неведомое. Когда же это было? Ведь прошло совсем немного времени... Нет, прошла целая вечность. А впереди – все та же неведомая неизвестность. Цель загадочной миссии, исполнителями которой им невольно пришлось стать, так и не стала понятней и ближе. Хотя, пожалуй, чуть ближе, а вот понятней – отнюдь.
     Дениса давно уже терзала одна и та же мысль: если тиуряне, сделав их тайными хранителями ключей, хотели таким образом обеспечить недоступность секретного тайника, зачем они ввели в них эту дурацкую Инструкцию? Ведь секрет, хоть и многократно зашифрованный, переставал быть абсолютным. Давать в руки (в буквальном смысле этого слова) ключи от бесценного клада совершенно незнакомым, неимоверно чужим существам – к чему это? Вся ситуация была столь нелогичной, что начинала болеть голова. Ладно, сейчас не до этого, есть и более неотложные дела.
     Как раз в этот момент тетрианин Василий сполз со своего кресла и перебрался прямо на колени Дениса. Он сосредоточенно, словно ища чего-то, всматривался в экран, на котором, кроме звезд ничего не было видно. Но Василий, однако, что-то увидел, так как быстро сказал:
     – Поворот на два градуса влево!
     Денис невольно замешкался, вспоминая нужное действие, и тетрианин сердито зашипел:
     – Быстрее соображай! Уже на четыре градуса влево!
     Денис наконец-то собрался и ввел нужную курсовую поправку. Василий молчал, продолжая вглядываться в космическую даль. Наконец он произнес:
     – Приготовьтесь, скоро будет дверь!
     – Что нам нужно делать? – встревожено спросила Ирина.
     – Открыть ее и войти.
     – Как это будет выглядеть конкретно? – вмешался Денис.
     – Откуда я знаю, как это будет выглядеть для вас – трехмерных! Да как угодно! Но в любом случае вы это заметите. Только не удивляйтесь ничему, четвертое измерение может вам всякие фокусы выкинуть!
     Едва лишь Василий произнес последнее слово, как Денис почувствовал какое-то изменение. В чем оно выражалось – он еще не понял. Хотя вот – вроде бы начал сгущаться воздух! Или это туман расползается по кабине, растворяя в себе пульт и стены? Но откуда тут может быть туман? Сознание забарабанило вдруг в черепной коробке, словно прося его срочно выпустить. Происходило уже нечто совсем непонятное. Стены корабля, призрачно-туманные, стали вдруг, изгибаясь в невообразимых направлениях, разлетаться в стороны, тысячекратно пронизывая друг друга. Они одновременно и расширялись до бесконечности, и сжимались в одну крохотную точку. Впереди себя Денис увидел вдруг чью-то спину в знакомой рубашке, и как-то совершенно отрешенно сразу понял, что это его собственная спина. А сверху нависало огромное, с космос, лицо Ирины, бледное и прекрасное. Огромный зеленый дракон метался в багровом сумраке, в который начал уже проваливаться мир. И он кричал голосом Василия Порфирьевича:
     – Открывайте! Скорей открывайте! А то будет поздно!
     А тяжесть навалилась на все тело огромной перегрузкой крутого пике, и не хотелось не только чего-то там открывать, но даже просто дышать и мыслить. Тем не менее какая-то мыслишка тонюсенькой струйкой сочилась из глубин раздавленного сознания: “Нужно срочно открыть дверь!” И Денис стал помогать по мере возможности этой слабой струйке превращаться сначала в ручеек, затем в ручей и наконец разом, словно прорвав мешавшую плотину, – в могучий поток, сметающий все на своем пути. Тяжесть слетела, словно смытая этим потоком; багровый сумрак разорвался вспышкой яркого света, увиденной не глазами даже, а каждой клеткой тела, которое казалось освежеванным, со снятой кожей, – так оно чувствовало собою все: свет, звук, движение воздуха, горячую липкость выплеснутого разума... И тут же черный занавес глухого спасительного беспамятства, развернувшись с гулким рокотом, рухнул на сцену.
    
     * * * * *
    
     Денис приходил в себя столь мучительно, что было непонятно даже: а в себя ли он приходит и приходит ли вообще куда-нибудь? Сознание казалось настолько пустым и выхолощенным, что только полнейшее равнодушие ко всему обитало теперь в нем. Если бы Денис мог, он наверное вспомнил бы сейчас тот случай – пожалуй, единственный в жизни, – когда он сильно напился.
     Это было еще в студенческие годы, когда соседи по комнате в общежитии, неплохие в общем-то ребята, настояли, чтобы новичок “поставил” за вселение, а заодно и за поступление в техникум. Денис не смог им отказать. А те, в свою очередь, проверяя, видимо, своего нового соседа на “вшивость”, напоили его до полной “потери пульса”. И вот на следующее утро, точно так же, как и сейчас, Денис ощущал себя совершенно пустым, без чувств, мыслей и желаний. Не хотелось ничего, абсолютно. Только презрение и даже ненависть к себе побудили его тогда хоть к каким-то действиям – например, подняться с мокрой от пота постели и дойти до умывальника.
     А сейчас он не мог сделать даже этого. Да он, собственно, даже не понимал сейчас, что значит слово “подняться”, а тем более – откуда, куда и зачем. Неожиданно, пульсируя в подернутой кровяными прожилками темноте, возник далекий-далекий образ девушки. Он медленно приближался, постепенно заполняя собой все, так что даже стало трудно дышать. Сознание наконец-то стрельнуло одной-единственной мыслью: “Ирина...” Но тут же оно вспыхнуло новой, уже не просто стрельнув, а просто бабахнув: “Наркоманка!” Образ тут же исчез, словно расколовшись на куски от этого пушечного выстрела. Зато необъяснимым теплом с легкой горечью полыни повеяло из глубины все той же черной с кровью пустоты: “Зейма!” И новый образ возник уже не издалека, а появившись сразу перед глазами, или что там у него сейчас было вместо них: прекрасная эбонитовая статуэтка с латунным водопадом волос. И она певуче шептала или пела, шепча, глядя со сладкой, но неизбывной тоской: “Возьми меня с собой!”
     И только после этого сознание стало неудержимо наполняться мыслями, а душа чувствами. Но что это были за мысли, что это были за чувства! Они неслись неудержимым потоком со всех сторон не менее, чем четырехмерного, пространства; они наползали друг на друга, сталкивались между собой, дробясь и взрываясь ядерными вспышками; они сочились грязным гноем из отвратительных ран; они выедали кислотные дыры, клубясь ядовитым паром! Не было, казалось, точки в извивающемся от их атаки сознании, которая не молила бы о пощаде в виде любого покоя, даже покоя смертельного небытия! Это был монолог, диалог, трилог, тетралог, это была какофония:
     – Я же люблю ее!!!
     – Не ее, ты любишь, но не ее!
     – Прекрасная, милая, единственная...
     – Только ты одна! Навсегда!
     – Ты сволочь, ублюдок, тварь!!!
     – Белочка, мое счастье...
     – Зачем я не взял Зейму...
     – Зачем ты вообще когда-то родился?!!
     – Она любит меня... волосы цвета меди в свете огня...
     – Сердце подонка цвета дерьма!!!
     – Наркоманка! Она меня обманула!!!
     – А ты ее о чем-то спрашивал?
     – Зейма... Зейма... просилась... она меня любит...
     – Любит тебя?!!
     – Меня нельзя любить, меня нужно убить!
     – Меня любит Ира! Белочка с пушистым хвостиком...
     – Ира!!! Прости!!! Я люблю только тебя!!!
     – Что тебе надо, слизняк?
     – Я хочу умереть...
     – Слишком много чести! Поживи – это трудней!
     – За что?!! Почему это случилось со мной!!!
     – Почему ты способен на такое?
     – Нет, это не так... это – совсем другое!
     – Другое что? Предательство?
     – Я не предавал!!!
     – Ты уверен, что любишь?
     – Я уверен, что люблю?
     – А что такое любовь?
     – А что такое предательство?
     – А что такое подлость?
     – В чистом виде?
     Разом, словно прорвав наконец-то тесную оболочку души, ухнуло все в никуда, оставив только ломящую боль всего естества. Но последний вопрос, словно заблудившись в прожженном по живому лабиринте, прозвучал снова: “В чистом виде?” И только сейчас Денис понял, что этот вопрос задает ему кто-то другой. А голос, голос Василия Порфирьевича, настойчиво, не дождавшись ответа, зазвучал в мозгу снова:
     – В чистом виде?
     – Что в чистом виде? – так же мысленно, поскольку не смог открыть словно уже и несуществующих губ Денис.
     – Любовь, предательство, подлость, – терпеливо повторил Василий.
     – Ты что, все это слышал?! – ужаснулся Денис.
     – Я это видел. Тут вам не там, – усмешка или издевка Василия кольнула на удивление больно.
     – Ну и черт с тобой! Ты сам-то знаешь хоть смысл этих слов?!
     – А это не слова.
     – Я даже не хочу у тебя спрашивать, что это... – очень устало подумал Денис.
     – А я бы тебе и не ответил, – очень серьезно признался тетрианин, – потому что в чистом виде этого не существует.
     – Не существует предательства?!
     – А почему ты выбрал только предательство из своего трехмерного списка? Насчет любви и подлости ты уже не уверен?
     – Ты хочешь меня добить?
     – Я хочу тебе помочь!
    
     * * * * *
    
     Только теперь, с огромным трудом, словно веки весили каждое по пуду, Денису удалось раскрыть глаза. Лучше бы он этого не делал: то, что открылось его взору, вызвало огромное желание не раскрывать их больше никогда! Вокруг (причем “вокруг” буквально, так как видеть он теперь мог странным образом все триста шестьдесят градусов сразу) простиралось что-то совершенно невообразимое. Нагромождение черного, белого, серого, цветного переплеталось в невозможных сочетаниях и формах: фиолетовые глыбы, черные острые пики, упирающиеся вершинами в плоское, низкое серое небо с радужными разводами, кубы, сферы, пирамиды и более сложные геометрические фигуры, названий которых Денис и не помнил, а то и не знал (тетраэдры, октаэдры и еще что-то в этом роде?) всех вообразимых и невообразимых оттенков – было от чего потерять рассудок! Причем понятия “далеко-близко”, “высоко-низко”, казалось, потеряли здесь всякий смысл.
     Но главное было даже не в этом! Прямо перед Денисом сидело существо из древних мифов – сказочный дракон! Он был красив и ужасен одновременно! Все его формы, пропорции тела казались единственно верными, незыблемыми в своей функционально-геометрической правильности, но описать увиденное словами не представлялось никакой возможности, потому что самих слов таких не существовало ни в одном из известном Денису языке. Он мог бы выразить словесно только две вещи: дракон был огромный, словно авиалайнер, и абсолютно зеленый, как изумруд чистейшей воды.
     – Ну, чего уставился? – усмехнулся дракон на удивление знакомо. – Я же говорил тебе, что на самом деле я большой, красивый и сильный!
     – Василий Порфирьевич?! – ахнул Денис.
     – Ты на себя лучше посмотри! – ответил тетрианин подозрительно ехидно.
     Денис посмотрел. Это был не он. То есть, это был не только не Денис Найденов лично, но и не человек в принципе. Это был монстр из компьютерной “мочилки” – так же трудно поддающийся описанию словесно, как и дракон-Василий.
     – Че-че-чего это? – простонал Денис, ибо понял, что это все-таки он – чувствовалось это чудовищное тело совершенно своим, родным и незабвенным.
     – Это ты! – искренне обрадовался реакции Дениса Василий. – Разве не хорош?
     – Да перестань ты наконец ерничать! – от злости Денис почти полностью уже пришел в себя. – Объясни, что все это значит?
     – Ладно, не серчай, – миролюбиво сказал Василий. – Как я выглядел зелененькой соплей в трехмерном мире – так ты выглядишь этой гориллой в четырехмерном. Всего и делов! На самом деле ты такой же, как и есть – тощий заморыш, причем такой же беззащитный и слабый.
     – Ладно-ладно, – пробурчал Денис. – Не твое дело, какой я – заморыш или нет...
     – Да ладно тебе, – согласился тетрианин. – Мне действительно все равно... Кстати, этот мир не совсем четырехмерный, точнее – он совсем не четырехмерный, но кто-то очень постарался его сделать именно таким, каким он выглядит сейчас – четырехмерным в ощущениях...
     – Кто сделал?
     – Откуда я знаю? – пожал “плечами” дракон. – Но, поскольку ты почти очухался, может быть, продолжим нашу дискуссию?
     – Какую дискуссию? – не понял Денис.
     – О любви, предательстве и подлости, – напомнил дракон. – А еще о глупости, с твоего позволения.
    
     * * * * *
    
     Видя, что Денис угрюмо молчит, Василий Порфирьевич начал говорить тоном заправского лектора:
     – Глупость, какие бы возвышенные, а точнее выспренние, формы ни принимала – всегда остается всего лишь глупостью, ничем больше.
     – На что ты намекаешь? – не понял Денис.
     – Прошу не перебивать! – кажется всерьез рассердился лектор, но тут же перешел к прежнему тону. – Начнем с того, что ты изначально неверно расставил акценты в своих чувствах. Я имею в виду изначально, когда говорю о недавней твоей, так сказать, истерике. Давай разберемся в этой непростой на первый взгляд ситуации. Мы имеем несколько, если можно так выразиться, ключевых точек. Первая – твое изначальное – тут смысл это слова наиболее верен, так как восходит своими корнями к твоему первоначальному, еще на Земле, – чувство к Ирине. Вторая – твое чувство к ней, когда ты узнал, что она наркоманка, пусть и бывшая... Тут я должен немного отвлечься и обратить твое внимание, что узнал ты об этом, говоря откровенно, черт знает от кого, хотя речь в данном конкретном случае и идет о моей персоне... Но ты поверил какому-то зеленому червяку, хотя увидел его первый раз в жизни, и этого оказалось достаточно, чтобы твоя так называемая истинная любовь дала трещину!
     – Слушай, ты! – начал было Денис, но дракон рявкнул так, что с грохотом рассыпалась какая-то куча розовых тороидов поблизости:
     – Я сказал: не перебивай! А то сам будешь разбираться со своими дутыми идиотскими проблемами и доразбираешься до того, что свихнешь свои жалкие трехмерные мозги! Я продолжаю: ты подверг корректировке свои чувства к Ирине, даже не поговорив с ней на эту тему! Ты просто испугался этого! И это твоя, собственно, первая и единственная большая ошибка во всей этой “трагедии”. Но как раз она-то исправима. Однако, перейдем к третьей ключевой точке, которая хронологически, впрочем, более вторая, нежели третья. Эта точка – Зейма. Она спасла тебя – это раз; она красива – это два; она несчастна – это три; наконец она показалась тебе влюбленной в тебя – это четыре. И вот ты уже по уши в нее втюрился. Но, во-первых, это нормальное в общем-то явление для здорового физически и психически мужчины в такой ситуации. Меня бы насторожило обратное, и я бы посоветовал тебе обратиться к соответствующему специалисту. Но ты это чувство к Зейме принял за подлость и за предательство по отношению к Ирине. Так?
     Денис молчал.
     – Я к тебе обращаюсь! – грозно сказал Василий.
     – Ты же сам просил не перебивать, – проворчал Денис.
     – Не, ну тебе точно нужно к врачу! Когда я говорю – перебивать нельзя, а когда я спрашиваю – отвечать нужно! Понятно?
     – Я бы тебя послал сейчас куда подальше, академик, – не выдержал Денис, – но, во-первых мы и так очень далеко, а во-вторых...
     – А во-вторых, ты согласен со всем тем, что я тебе толкую?
     – В общем-то да, – вынужден был согласиться Денис.
     – Так вот, – продолжил вещать тетрианин, – ни подлостью, ни предательством это чувство не является. Во-первых, потому что я тебе уже сказал, что это совершенно нормальная реакция нормального мужчины; во-вторых, потому что ты не совершил ничего такого, что навредило бы Ирине или твоим обязательствам – истинным или мнимым – перед ней; и наконец в третьих, потому, что как уже было сказано мною ранее, таких понятий как подлость и предательство в чистом виде не существуют. Приведу живой пример. Ты как-то спросил, за что мои соплеменники так жестоко обошлись со мной. Тогда я не ответил. Сейчас скажу. У нашей расы есть смертельный враг в лице иной расы. Нелепо, конечно, как целая раса может быть врагом, но дело не в этом. Я оказал помощь представителю этой вражеской расы, когда он оказался в беде, а у меня имелась реальная возможность ему помочь. Он никогда не сделал представителям нашей расы ничего плохого. Я помог ему. Он, я уверен, не сделает ничего плохого представителям моей расы и впредь. Что это по-твоему: предательство? По мнению моих соплеменников – да, и с ними, в принципе, можно согласиться. Но только именно в дурацком принципе! Потому что я никого не предавал! А не поступи я так, как поступил – это что по-твоему было бы: подлость? По моему – да, но опять же только “по моему”, а не подлость в чистом виде, потому что не помочь врагу – это ведь доблесть, а не подлость! Это все – относительные понятия, мой дорогой друг, и поступать всегда надо, как велит тебе твое сердце! И если оно у тебя болит после каких-то твоих решений и действий – то это тоже нормально, и говорит только о том, что ты нормальный человек, а иначе, впрочем, я и не тратил бы на тебя свое время! Так что восстанавливай, если это еще возможно, свое первоначальное чувство к Ирине, поговори с ней начистоту, постарайся понять и помочь, если сможешь и не забивай себе голову глупостями! Ну, а если не сумеешь – тоже не страшно. Поверь мне. Так устроен этот мир – весь, не только твоя Земля. Что-то теряешь – что-то находишь. Имей только всегда при себе чистое сердце и умную, не забитую глупостями, голову. Аминь.
     – А где, кстати, Ирина? – опомнился вдруг полностью пришедший в себя после драконьей проповеди Денис.
    
    
     Глава 14.
    
     Денис вдруг заметил, что Василий начал как-то странно менять свои очертания. Он будто побледнел и съежился. Даже стал слегка размытым, как фотография “не в фокусе”. Дракон тоже почуял неладное, поэтому заговорил быстро, словно боясь куда-то опоздать:
     – Я не знаю, где Ирина, но она где-то на планете, это точно. А вот я сам большей частью здесь, на корабле. Эта планета мне ужасно не нравится! В ней что-то неправильное. Я говорил уже тебе: она и не трехмерная, и не четырехмерная. Я не могу почему-то перенестись на нее полностью. То, что ты видишь перед собой – только моя проекция. Но мне все сложнее удерживать даже ее на планете. Поэтому, боюсь, я не смогу тебе сейчас помочь. Но я буду здесь, на орбите. Постараюсь разобраться во всей этой чертовщине. Не бойся, я вас не...
     Видимо, Василий хотел сказать “не брошу”, во всяком случае, Денис очень на это надеялся. Но зеленый дракон исчез. От этого стало ужасно неуютно и зябко.
     Денис огляделся вокруг уже более внимательно. Сознание странным образом подстроилось к новой действительности и воспринимало уже сюрреалистический окружающий пейзаж более соизмеримо с земными понятиями. Денис “видел” теперь уже вокруг себя скалы, камни, даже какую-то чахлую растительность. А еще он увидел, как из-за ближайшего холма к нему приближается нечто, что он назвал про себя “бэтээром” и, как оказалось, был недалек от истины.
     “Бэтээр” резко затормозил перед Денисом, выбросив из-под подобия гусениц кучу песка и гравия. Из башни, словно чертик из табакерки, выскочил высоченный детина, внешне очень похожий на теперешнего Дениса, только облаченный в фантастически выглядевшие “латы” и со знакомым уже лучером наперевес.
     – Ты что тут делаешь, боец?! – рявкнул детина. – Разве война уже кончилась?
     – Я... не боец... – неуверенно протянул Денис, не зная что и предпринять в такой нелепейшей ситуации.
     – А кто же ты?! Дезертир?! – не унимался супер-монстр, сверкая огненными глазами величиною с блюдце.
     – Послушайте... сэр, – почему-то сказал Денис. – Я здесь совершенно случайно... Я даже не знаю, что это за планета...
     Детина вдруг принялся ржать, согнувшись пополам и хлопая себя по коленям огромными лапищами.
     Отсмеявшись, он сказал:
     – Люблю шутников! Поэтому прощаю! Марш в машину! Неважно, чьим бойцом ты был – теперь будешь моим! Взвод Гурра лучший в нашей роте! Считай, что тебе повезло!
     И Гурр (видимо, это он и был) так поддал Дениса по спине, что тот полетел прямо в открытый люк бронемашины. Правда, при этом он ничего себе не сломал и даже не ушибся. Внутри сидели четверо все таких же монстрообразных существа, каждый с лучером в лапах. Все повернули головы к Денису, но никто не издал ни звука. Гурр впрыгнул внутрь и заорал:
     – Рули на базу!
     Оказывается, внутри “бэтээра” был еще один “монстр”, его Денис сразу не заметил, так как тот сидел в носовой части, отгороженной от “салона” каким-то ржавым железным листом.
     Взревел двигатель, машина на удивление плавно помчалась вперед. Денис сидел на каком-то подобии скамейки и все никак не мог очухаться. Куда это его везут? Кто это? Судя по тому, что с ним обошлись довольно “мягко” – его приняли за своего, хотя, похоже, на планете идет какая-то война. С кем? Хотя, какая разница, если он не знает даже “кто”. И “что”. И “почему”.
     Легкое покачивание бронемашины неожиданно вызвало в нем дремоту. Глаза закрылись сами собой. Но не прошло, казалось бы, и полсекунды, как новый толчок потряс его спину.
     – Вылезай! – орал над самым ухом Гурр. – Селугане!!!
     Бойцы уже выскакивали из “бэтээра” и прыгали за валуны, занимая оборону. Гурр за шкирку, словно котенка, выдернул Дениса из машины и отбросил в сторону. Вслед полетели три каких-то черных цилиндра.
     – Лишнего оружия нет, – крикнул Гурр. – Держи пока гранаты!
     Денис лежал за большим фиолетовым валуном и пытался сообразить хоть что-нибудь. Единственно понятным было слово “селугане”. Выходит, с ними и воюет армия Гурра. Не его, конечно, армия, а та армия, в которой Гурр служит. Взводным, что ли... Ну, если у этой армии селугане – враги, то в такой армии еще можно послужить. Недолго, конечно. Впрочем, долго вряд ли и получится. Это понял Денис, увидев, как прямо к ним приближаются на большой скорости три огромных, похожих на куски скалы, механизма. Денис привык уже все здесь называть по земным понятиям, поэтому селуганские “каракатицы” получили у него название “танки”. И недаром, поскольку из ближнего вырвался с ревом сноп яркого пламени и от ближнего валуна только камешки полетели. Вперемешку, впрочем, с красной слизью. Одним бойцом, похоже, меньше стало.
     – Огонь, сволочи! – заорал где-то поблизости Гурр, и оставшиеся бойцы начали обстреливать танки, которые приблизились уже совсем вплотную к валунам. От жалких лучей этих легких орудий никакого видимого вреда у танков не случилось.
     Денис судорожно подгреб ближе к себе гранаты, что бросил ему Гурр. Как же ими пользоваться? Ага, вот какой-то переключатель... А когда сработает запал? И вообще, что там сработает?
     Но думать уже было некогда, один из танков просто наезжал уже на Дениса, второй шел бок о бок с ним, и только третий где-то приотстал. Денис начал пятиться, держа гранаты в охапке, как дрова. Неожиданно он потерял под ногами опору и почувствовал, что падает в какую-то яму. К счастью, она была недостаточно глубокой, чтобы он сломал себе шею и недостаточно мелкой, чтобы танк, проехав по ней, мог бы его раздавить.
     Денис вспомнил фильмы про войну, которые он смотрел когда-то. Вспомнился эпизод, как точно так же над солдатом, лежащим в окопе, проезжал фашистский танк, а потом этот солдат поднялся и бросил то ли гранату, то ли бутылку с зажигательной смесью сзади в танк. И попал, видимо, в баки с горючим, потому что танк сразу загорелся и из него начали выскакивать горящие немецкие танкисты.
     “Интересно, а где у селуганских танков бензобаки?” – подумал Денис. Танк уже проезжал последние пару метров днища над головой. Надо было на что-то решаться. И Денис, дождавшись, когда танк только-только съехал с его ямы, поднялся во весь рост, сдвинул переключатель на одной из гранат и швырнул ее в заднюю часть танка, где виднелась какая-то выемка. Видимо, Денису просто очень повезло. Граната юлой завертелась на броне, грозя свалиться на землю, но в последнее мгновение танк чуть качнулся, и она юркнула прямо в эту выемку.
     Денис рухнул в свою яму, закрыв ладонями уши и зажмурив глаза. Он не знал, будет ли взрыв, а если будет – то какой. Но взрыв получился на славу, то что надо! Шарахнуло так, что екнули все внутренности нового Денисова тела, а сверху полетели камни, земля, песок, какая-то горящая требуха... И тут же шарахнуло снова, так же сильно. “Ой-ой-ой! Как сдетонируют сейчас мои гранатки!” – испуганно подумал Денис. К счастью, пронесло. Тогда Денис осторожно высунул голову из ямы. Перед ним открылась картина, как из кстати вспомнившегося фильма, только горел не один танк, а оба: как раз у второго, ехавшего рядом, от взрыва сдетонировал боезаряд, или что там у него было. Правда, селуганские “танкисты” не показывались ни из одной подбитой машины. Видимо, они были уже мертвы.
     Третий же танк, видя такой оборот дела, неожиданно развернулся и стал удирать. “Странно, – подумал Денис. – Что бы мы ему смогли сделать? Ведь с этими-то все вышло совершенно случайно!”
    
     * * * * *
    
     Погиб, оказывается, не один боец, как думал Денис, а сразу двое. Оставшиеся в живых три монстра выстроились в подобие шеренги, во главе которой возвышался Гурр, а напротив стоял Денис и не знал, куда деть свои огромные лапы. Он был очень смущен происходящим, ведь остатки своего маленького отряда Гурр построил именно в его честь.
     – Смирно!!! – прорычал командир и вскинул лапу к шишковатой голове. То же сделали остальные.
     – Слава герою!!! – вновь зарычал Гурр.
     – Слава!!! – дружно гаркнула его команда.
     Затем Гурр в два огромных шага подошел к Денису и неуклюже обнял его.
     – Как твое имя, солдат? – спросил он.
     – Денис, – ответил Денис, все более смущаясь.
     – Слава Диссу!!! – снова рявкнул Гурр.
     – Слава!!! – ответили монстры.
     – Ты будешь представлен к награде, Дисс! – торжественно сказал Гурр. – Я сегодня же доложу о тебе Серру!
     На этом импровизированный митинг закончился. От убитых бойцов не осталось ни одного целого кусочка, кроме разбрызганной по окрестностям кровавой каши, поэтому церемония похорон свелась к брошенному каждым на место взрыва камню. После этого все забрались в чудом уцелевший “бэтээр” и покатили к базе, на сей раз без остановок.
     База представляла из себя довольно большой поселок. Причем, он был именно поселком, а не каким-нибудь палаточным городком. Дома были большей частью одноэтажные, но добротные, каменные. Видно было, что строились они давно и явно не в качестве временного убежища.
     Бронемашина Гурра остановилась возле длинного строения с крышей немыслимой формы: два огромных параболоида закручивались друг с другом в жуткую спираль, уходящую, казалось сквозь само здание, не оставив в нем свободного пространства. Но Денис уже не обращал на подобные местные казусы внимания, и правильно делал. Казарма внутри оказалась большой и просторной. Гурр сразу подвел его к одной из отгороженных ячеек, в которой стоял стол, два то ли шкафчика, то ли тумбочки и две, если можно так выразиться, кровати. Скорее, их тоже можно было принять за столы, но с низенькими ножками и некими подобиями матрацев. Ни одеял, ни подушек данные ложа не предусматривали.
     – Теперь это твое место, – показал Гурр на одну из кроватей. – Храбрый Тинн погиб сегодня на твоих глазах. Теперь ты будешь досматривать здесь его сны. Пока можешь отдохнуть, ты это заслужил, а я пойду докладывать о твоем подвиге Серру.
     С этими словами Гурр развернулся и вышел из помещения.
     В казарме было пусто. Видимо, взвод был занят какими-то работами, или учебой, или войной... Хотя вряд ли, ведь их командир здесь... Но Дениса уже ничего это не волновало. Едва он опустился на свое новое ложе, как тут же провалился в сон.
     Досматривал ли Денис сон Тинна, или это был его собственный сон, он не понял. Только ему снились мишки-селугане в немецких касках и со “шмайссерами” наперевес. Они маршировали стройными рядами, а Денис от них все время прятался в какой-то яме. Наверное, это был все-таки сон Дениса. Вряд ли несчастный Тинн слышал что-либо о второй мировой войне. Земной, понятное дело.
    
     * * * * *
    
     Денис проснулся от того, что в спальную ячейку кто-то вошел. Это был такой же монстр, каким был теперь и он сам. Денис еще не научился отличать подобных существ друг от друга, поэтому не мог с уверенностью сказать, видел ли он вошедшего прежде. Было только понятно, что это его сосед по ячейке, поскольку тот устало рухнул на соседнюю кровать. Разговаривать ему явно не хотелось, но, видимо, чувство такта или, скорее, солдатского братства, взяли верх над усталостью.
     – Меня зовут Лонн, – проворчал монстр, впрочем, довольно дружелюбно.
     – Дисс, – представился почему-то своим новым именем Денис.
     – О! Тот самый герой, что подбил три танка! – оживился Лонн.
     – Два, – уточнил Денис, невольно подтверждая тем самым свое геройство.
     – Значит, ты теперь вместо Тинна, – насупился Лонн. – Жаль его, неплохой был парень, молчаливый только, все вспоминал, откуда он здесь взялся.
     – А что, он разве не помнил? – спросил Денис.
     – А ты разве помнишь? – насторожился Лонн.
     – Н-н-нет... – неуверенно промямлил Денис, не зная, какой ответ ждет собеседник. Но тот, видимо, был существом бесхитростным, поэтому сразу принялся объяснять всезнающим тоном:
     – Да ты не смущайся, Дисс, здесь никто ничего не помнит из своего прошлого: откуда он сюда прибыл, что делал раньше, в лучшем случае – только имя свое помнит. А выглядят тут все одинаково – вот как мы с тобой, так что и облик свой прежний никто не помнит...
     – А зачем сюда вообще попадают? – осторожно спросил Денис, боясь попасть своим вопросом впросак. Но Лонну, видимо, очень нравилось объяснять, показывая свою ученость, так что он даже забыл про усталость и сел на своей лежанке.
     – Так война же, брат, – сурово произнес он. – Война...
     – А кто с кем воюет?
     – Коруоты, понятно, с селуганами! Это хорошо, что тебя наши подобрали, повезло тебе! За селуган воевать – последнее дело! Вот ведь как я рассуждаю: это планета Кору, так?
     Денис кивнул, хотя он понятия не имел, что это за планета. Но Лонн остался удовлетворенным этим кивком и продолжил:
     – Вот-вот! Кору! Значит мы здесь, чтобы воевать за коруотов! А селугане воруют бойцов, пока они еще ничего не соображают и внушают им, что коруоты – враги! Так что очень важно перехватить нового бойца, когда Медведь его выплюнет! Вот ты молодец, сразу сообразил за кого надо воевать, целых три вражеских танка угробил!
     – Два, – снова уточнил Денис машинально и тут же поинтересовался: – А что это за Медведь такой? Кого он выплевывает?
     – Медведь – это башня такая. Она на медведя похожа, на селуганина поганого, вот и название. Она светится, как свеча, а когда свечение усиливается – значит, кто-то прибыл из новеньких. Жаль они появляются всегда в разных местах, но обязательно где-то вокруг Медведя, не очень далеко. Наша разведка постоянно за Медведем наблюдает, как засияет ярко – мчимся на поиски новенького! Жаль, не всегда успеваем, Медведя-то сейчас селугане держат! Вот сегодня опять утром засиял, Гурр с ребятами за тобой и бросились! Двое, выходит, за тебя одного головы сложили... Но ты, видать, один двух, а то и трех стоишь, раз три танка завалил, мало кому даже один подбить удается!
     Денис уже устал уточнять количество подбитых танков, но подумал про себя: “Странно, что этот Медведь засиял, когда я появился! Я ведь сюда явно не этим путем попал, я же все помню... Видимо, это случайное совпадение... К тому же, Ирина ведь тоже попала сюда. Если из-за меня все же было свечение, то и из-за нее должно быть тоже!” И он на всякий случай спросил:
     – А сегодня одно только свечение было?
     – Одно, – снова насторожился Лонн. – А почему ты спрашиваешь?
     Денис быстро нашелся что ответить:
     – Когда меня Гурр подобрал, он спросил, не дезертир ли я, чьим бойцом я раньше был... Я тогда не понимал ничего, а сейчас, выходит, раз такое дело – чего же он это спрашивал? Может, еще кого искали?
     – Да нет, – успокоился Лонн. – Это обычная проверка! Мало ли чего этим селуганам в головы их медвежьи взбредет! Бывает, что и лазутчиков подбрасывают... Но ты-то свою верность сразу доказал! Тебя сегодня, говорят, ротному нашему представят – Серру! Это большая честь! Скажу по секрету: Серр скоро всю нашу третью дивизию возглавит! Командир он – что надо! Строгий, правда, но и справедливый!
     Денис мысленно усмехнулся такой чисто земной характеристике начальства. А потом решился все же еще раз уточнить:
     – А из-за чего все-таки война-то идет?
     Лонн насупился и вновь стал настороженно-подозрительным.
     – А может ты и правда селуганский шпион? Что за странные вопросы? Война – она и есть война! “Из-за чего война”! Ну ты даешь! Война – из-за того, что враги! Ладно, дай поспать! – И Лонн отвернулся к стенке, растянувшись на своем ложе.
    
    
     Глава 15.
    
     Представление Дениса Серру произошло в тот же вечер, как и было обещано. Весь личный состав роты, свободный от дежурства, выстроился на центральной площади базы.
     – Господин комроты! – вытянулся во фрунт Гурр перед высоким, одетым в особо ярко-цветистые доспехи монстром. – Разрешите представить: новый боец моего взвода – Дисс. При операции его поиска, после обнаружения и включения в состав подразделения, наша бронемашина была атакована тремя танками противника. Дисс показал себя хладнокровным и отважным бойцом. Имея на вооружении всего три гранаты, он сумел уничтожить два танка неприятеля и заставил бежать с поля боя третий. При операции погибли бойцы Тинн и Мепп. Доложил комвзвода Гурр.
     Комроты внимательно выслушал доклад подчиненного. Затем он подошел вплотную к Денису и пристально посмотрел ему в глаза. От этого взгляда Денису стало как-то не по себе. Что-то было в этих огромных, кроваво-красных глазах такое, что не встречалось ему еще ни у одного из встреченных на этой планете существ. Было в них и любопытство, и гордость, и уверенность в себе и даже, как показалось Денису, какая-то искорка доброты.
     Серр протянул свою огромную лапу и совершенно по-земному пожал лапу Дениса. А затем неожиданно, тоже совсем по-земному, обнял его за плечи.
     – Спасибо за службу, сынок! – негромко, но твердо сказал он.
     “Что тут принято отвечать в таких случаях?” – лихорадочно подумал Денис, но тут же услышал, словно в самом ухе, голос Гурра: “Служу свободной Кору!”
     – Служу свободной Кору! – послушно повторил Денис, а сам подумал: “Когда это мне, интересно, фиговину эту в мозги вставили? Уж не когда ли я спал? Может, и сон меня сморил неспроста? И что они еще в меня успели запихнуть?”
     А Серр в это время повернулся к своему ординарцу и взял из его вытянутых лап золотистую пластину размером с CD-диск, которую торжественно прикрутил к новеньким доспехам, выданным Денису буквально перед самой церемонией. Все торжественно отдали Денису честь, включая самого комроты, и Денис понял, что награда его – довольно высокая и почетная. Затем Серр повернулся к строю и торжественно произнес:
     – Слава погибшим бойцам Тинну и Меппу!
     – Слава!!! – прокатилось единым рыком по рядам солдат.
     – Смерть врагам!
     – Смерть!!! – новый рык потряс площадь.
     – Свобода Кору!
     – Свобода!!!
     На этом церемония была закончена. Протрубили отбой.
    
     * * * * *
    
     Денис проснулся от страшного воя, совершенно ошарашенный. В казарме неистовствовала какая-то совершенно феерическая иллюминация вперемешку с какофонией звуков. Бойцы вскакивали со своих коек, спешно натягивали доспехи, хватали лучеры и бросались к выходу. Лонн, уже облаченный по-боевому, бросил Денису возмущенно-сердито:
     – Чего ты расселся?! Тревога!
     Только тогда Денис сообразил что к чему. “Вот что значит не послужить в свое время в армии!” – подумал он не совсем кстати. И быстро начал натягивать на себя тяжелые доспехи. Но поскольку он делал это всего второй раз в жизни, то быстро у него не получилось. Поэтому, когда он выскочил из казармы, неуклюже держа выданный накануне лучер, взвод уже построился, а Гурр так зарычал на него, дико вращая горящими огнем глазами, что Денису стало не по себе. Он юркнул в последнюю шеренгу и занял свободное место.
     – Бойцы! – заорал Гурр. – Нашей дивизии поставлена великая задача! Поганый враг удерживает в своих грязных лапах башню Медведь, пополняя тем самым свои ряды бойцами, которым самой справедливостью суждено было сражаться на нашей стороне – за свободную Кору! Мы должны вступиться за попранную справедливость! Мы должны захватить башню Медведь! Цель должна быть достигнута любыми средствами! Не жалейте своих жизней для достижения этой великой цели, а еще более – не жалейте жизней врагов! Мы выступаем немедленно! Слава свободной Кору!
     – Слава!!! – дружным эхом откликнулся взвод.
     – По машинам! – прогремел над рядами призывный рык Гурра.
     Бойцы быстро и слаженно заняли места в четырех “бэтээрах” – по одному на каждое отделение взвода. Денис, не служивший в армии, слабо разбирался в классификации армейских подразделений, да и в любом случае земные понятия тут вряд ли подходили однозначно, но он все же понял, что основу коруотской армии составляет число “четыре”: дважды четыре – то есть восемь – бойцов в отделении, четыре отделения во взводе, четыре взвода в роте и, видимо, четыре роты в дивизии.
     Денис оказался в машине взводного. Тот сразу соединил все четыре отделения единой связью, так что изображения всех бойцов взвода странным образом собрались, переплетаясь, в ведущем “бэтээре” и дал всем четырем водителям команду “приступить к движению”. Взвод отправился на войну, как впрочем и другие три взвода их роты, да и остальные двенадцать взводов дивизии – тоже. Кто знает, сколько всего живой силы и техники бросило коруанское командование на это сражение, но и так уже было ясно, что бой предстоит нешуточный.
     Чтобы приободрить своих бравых вояк, поднять их боевой дух, Гурр прорычал, десятикратно перекрывая рев моторов:
     – Песню третьей дивизии запевай!
     Бойцы, как один, тут же набрали в легкие – или что там у них было – воздуха и на удивление дружно завопили:
     – Мы – третья, мы – пехотная,
     На что угодно годная!
     Дрожите, селугане, и разный прочий сброд!
     Вам третья, вам пехотная
     Устроит преисподнюю,
     Ее в любом сражении всегда победа ждет!
    
     Нас нет храбрее в мире!
     Замочим вас в сортире!
     А впрочем, вам от страха туда не добежать!
     У третьей, у пехотной
     Повзводно и поротно
     Одна на всех задача: в сраженьях побеждать!
    
     За Кору, за свободу
     Мы вражескому сброду
     Все кости переломим, все лапы оторвем!
     Мы – третья, мы – пехотная,
     На что угодно годная!
     Дрожите, селугане, ведь мы уже идем!
    
     Денис и сам странным образом завелся от этой бравой песни и, даже не зная слов, стал что-то подвывать в такт бодрящей мелодии. Появился откуда-то боевой задор, чувство братства с этими совершенно чуждыми в принципе существами. Захотелось скорее в бой, в круговерть сражения! Да, искусство – великая сила, даже если оно выражено безвкусной и грубой солдатской песней!
    
     * * * * *
    
     Сраженье не заставило себя ждать. К сожалению, рота Серра не успела соединиться с остальными частями коруотов: то ли селугане пронюхали каким-то образом о готовящемся наступлении, то ли это была чистая случайность – в любом случае силы были неравными. Селугане лезли и лезли, как тараканы, из всех щелей и дыр. Против ста тридцати коруотов стояла уже не менее, чем полутысячная армия. Нет, она не стояла – она двигалась, все уже сжимая полукольцо. Тут были и знакомые уже Денису танки, и пешие солдаты. Что характерно – это были не селугане как таковые – не плюшевые “винни-пухи”, а такие же монстры, как Денис и его новые друзья. Только раскраска боевых доспехов отличала их от коруотов. Она содержала в своей основе густые темные тона: синие, коричневые либо просто черные.
     – Взводам рассредоточиться! – прогремел в ухе Дениса строгий голос Серра. – Занять круговую оборону! Четвертому взводу нанести упреждающую атаку с быстрым отходом на занимаемые позиции! Только пощупайте их – и назад! Как понял, Гурр?
     – Вас понял, командир! – откликнулся Гурр. – Четвертый взвод! В атаку! Вперед! За свободную Кору!
     Странно, но в атаку они пошли, что называется, пешком, точнее – бегом. Денис сначала не понял этой странной тактики, но потом решил, что в этом есть определенный резон: подбить “бэтээр” сразу с восемью бойцами было гораздо проще, чем расстрелять этих же восьмерых поодиночке, да и задача была – лишь пробная атака, без завязывания серьезного боя. К тому же экипировка у солдат была такая, что каждый из них превратился, по сути, в маленький танк.. Мало того, что у каждого, кроме лучера, была еще небольшая плазменная пушка, притороченная за спиной так, что ствол ее находился на правом плече, а спусковой и прицельный механизмы – в перчатке левой лапы (причем, перекрестье лазерного прицела выводилось прямо на прозрачное забрало шлема; так еще каждый нес на своем поясе генератор силового поля – не особо мощного, но все же и не совсем бесполезного. Так что и без “бэтээра” восьмерка коруотских солдат могла вполне за себя постоять.
     Противник, однако, тоже воевал не голыми руками. Поэтому первый же залп селуганского танка испепелил в буквальном смысле этого слова бегущих слева от Дениса бойцов. Но и пешие наемники селуган падали от точных попаданий солдат четвертого взвода. Один Гурр чего стоил! Он стрелял сразу из лучера и из пушки. Вражеские солдаты падали под его кинжальным огнем как колосья сжатой пшеницы. Но Гурр все старался поразить танк. Он стрелял в наезжающую на него бронемашину уже почти в упор, но лобовая броня танка не поддавалась даже плазменной пушке. Тогда Гурр решил, видимо, повторить недавний трюк Дениса. Но не было ни малейшей ямки рядом, куда бы можно было залечь. Тогда Гурр рухнул прямо между несущими опорами механической громадины, которые Денис, по аналогии с земными танками, называл для себя “гусеницами”, хотя принцип действия их был совсем иным. Если бы танк продолжал двигаться прямо, то замысел Гурра вполне бы удался – днище танка проплыло бы над ним, не зацепив. Но “танкист” заметил упавшего под его машину врага и начал крутиться на этом месте, как огромная юла. Решив, что дело сделано, он поехал наконец вперед, и Денис с ужасом увидел, что осталось позади танка. Гурр был похож на раздавленное насекомое с оторванными лапками. Тело его было, несмотря на силовое поле и доспехи, сплюснуто и разорвано, и через эти страшные разрывы торчали обломки костей и вываливались дымящиеся внутренности. Обе ноги и правая лапа были оторваны, а лицо представляло из себя кровавое месиво. Но Гурр был еще жив. Он кое как, опираясь на уцелевшую лапу, приподнялся и направил непонятно как оставшуюся неповрежденной пушку в заднюю часть танка. Вспышка выстрела слилась со вспышкой взрыва.
     Денис каким-то чудом успел прыгнуть на землю до того, как засвистели над головой раскаленные осколки танка. Когда он поднял голову, то увидел, что оставшиеся в живых бойцы его взвода продолжают отчаянно драться. Но их становилось все меньше и меньше. Теперь, без командира, никто не мог даже дать им команду на отход. И Денис, сам не зная почему, заорал в микрофон общей связи:
     – Беру командование взводом на себя! Четвертый взвод! Отойти на занимаемые позиции!
     Бойцы, казалось, ничуть не удивились инициативе Дениса. А может, они просто привыкли подчиняться, не особо раздумывая, кто именно отдает приказы и почему. Раз этот новенький Дисс взял командование на себя – значит, так и надо. Раз он скомандовал отходить – значит, надо отходить. И взвод – точнее, его жалкие остатки бойцов в десять-двенадцать – обстреливаемый теперь уже в спины помчался назад, к своей роте, которая, в свою очередь, окопавшись, тоже поливала врага из всех имеющихся в наличии видов оружия и тоже несла потери.
     Назад вернулись лишь семь бойцов четвертого взвода, не считая Дениса, или восемь – из тридцати трех. Серр был мрачен. Он сумел связаться уже с командиром третьей дивизии, чтобы запросить помощь, но оказалось, что три другие роты ведут не менее жестокий бой с превосходящими силами противника на подступах к башне Медведь. Было похоже, что Медведя и на сей раз взять не удастся, если не подоспеет подмога. Селугане явно пронюхали заранее о готовящемся наступлении, потому что стянули основные свои силы к Медведю и заблокировали заранее основные пути подхода сил коруотов. Правда, на правом фланге почти прорвала оборону противника четвертая пехотная дивизия, и ее командир обещал, если сумеет, подойти на помощь. Но важна была каждая минута. Селугане наседали, а силы обороняющейся роты таяли.
     Селугане теснили и теснили остатки роты прямо к скалам. Это было смерти подобно, да впрочем – ею и было. Прижатые к самым скалам, коруоты отстреливались с упорством обреченных, но их становилось все меньше и меньше. Мощный взрыв, прогремевший рядом, швырнул Серра о камни, и он с окровавленной головой замер на земле неподвижно. Денис не мог даже подползти посмотреть, жив ли командир. Ему оставалось сейчас только одно – стрелять во врага. И он стрелял. Он продолжал стрелять даже тогда, когда остался совсем один – все бойцы его роты полегли в неравной схватке. Правда, его оттеснили уже до того места, где лежал командир. Сзади была сплошная скала, впереди – сплошные враги. Смерть подступила вплотную, но Денису было уже на все наплевать, он хотел только продать свою жизнь подороже, и это ему, в общем-то, удавалось. Но вот прямо перед ним показался танк, который приближался неотвратимо, но очень-очень медленно, как в замедленной съемке. Казалось, остановилось время. И даже наступила тишина. И в этой неожиданной тишине Денис явственно услышал прерывистое дыхание своего командира, лежащего совсем рядом. “Значит жив, – мельком подумал Денис. – Жаль, ненадолго!”
     И тут он услышал справа от себя голос:
     – Скорее ко мне!
     Денис от неожиданности подпрыгнул, резко развернувшись направо и приготовившись нажать на гашетку пушки. А справа от него стоял... Василий Порфирьевич во всей своей красе!
     – Залезай на меня, дурила! – заорал дракон. – Сейчас же тебя прихлопнут!
     – Погоди, надо взять командира, – Денис наклонился и стал поднимать с земли тяжелое грузное тело раненого.
     – Какой командир, придурок! – завопил Василий. – Спасай свою задницу!!!
     Но Денис будто не слышал ничего. Он поднял Серра и, тяжело переваливаясь, поднес его к дракону. Почему не стреляла пушка вражеского танка – непонятно. Видимо, находившиеся внутри просто опешили, увидев перед собой невесть откуда взявшееся зеленое чудовище. Эти-то несколько секунд замешательства и спасли жизни Дениса и Серра, а возможно – и тетрианина тоже.
     – Опусти свою спину, – с трудом прохрипел Денис.
     Василий выгнулся совершенно невозможным способом и, помогая хвостом, затолкал Дениса и Серра на свою широченную, как проспект, спину. И тут же взмыл вверх. А через долю секунды после этого яркий луч из селуганского танка врезался в скалу, превращая в пар камень, в то самое место, где только что сидел большой зеленый дракон.
    
    
     Глава 16.
    
     Зеленый дракон летел над полем боя и ругался на чем свет стоит:
     – Ну на кой ляд ты влез в эту мясорубку?! На Земле своей не навоевался?
     – Я на Земле не воевал, я даже в армии не служил, – стал почему-то оправдываться Денис.
     – Ну да? – удивился Василий. – Я думал – на Земле все только и делают, что воюют.
     Было непонятно: язвит он, как обычно, или говорит серьезно. Но следующие слова, сказанные драконом, дали понять, что настроен тот отнюдь не на шуточный лад, мало того – впервые рассержен по-настоящему.
     – Зачем ты тащишь с собой этого дохлого орангутанга?! – закричал Василий, сделав при этом движение, словно намереваясь сбросить с себя раненного Серра. – Сейчас мы избавляемся от этой обезьяны, переносимся на корабль и уматываем отсюда ко всем чертям! Я не намерен терпеть больше эту комедию! Ты спас меня, я – твой должник, так что я верну сейчас тебе свой долг и с чистой совестью раскланяюсь. С меня хватит!
     И тут Дениса наконец-то прорвало. Нервы, взвинченные недавним сражением, не выдержали, и он заорал, молотя кулаками по твердокаменной зеленой спине дракона:
     – Замолчи, зеленая скотина!!! Замолчи, навозный червяк! Я не хочу больше иметь с тобой никаких дел после таких слов! Ты еще смеешь говорить о чистой совести! Я никогда не брошу раненого, тем более – я ни за что не улечу отсюда без Ирины! Мне не нужен твой долг, ты мне ничего не должен – свое освобождение ты уже отработал, пусть тебя не гложет твоя стерильная совесть! Отвези меня к башне Медведь – и можешь быть свободен!
     – Зачем тебе к Медведю? – проворчал Василий, уже явно сожалея о своем срыве.
     – А ты что – забыл, зачем я здесь? – сердито, но тоже остывая, огрызнулся Денис.
     – После того, как медведь улыбнется... – начал тетрианин и осекся, догадавшись. – Так ты думаешь, это тот Медведь?
     – А ты видел здесь других медведей?
     Несколько минут полет продолжался в полной тишине, нарушаемой лишь шелестом драконьих крыльев да свистом ветра. Наконец Василий не выдержал:
     – Денис, ты уж прости меня... Нервы стали – ни к черту! Знаешь, как я испугался за тебя! Опоздай я на пару секунд – и тебе была бы крышка!
     – Спасибо, – еле слышно, переживая за сказанную грубость, ответил Денис.
     – Я ведь на корабле, пока ты тут воевал, кое в чем разобрался, хотя еще больше от этого запутался. Но самое главное – я сумел просчитать эту псевдочетырехмерность и вычислить точки изгиба кривизны...
     – Говори проще, – прервал Денис начинающуюся лекцию. Дракон не обиделся. Он явно обрадовался тому, что разговор сошел с острия истеричной ссоры, поэтому охотно принялся пояснять:
     – Я рассчитал, как я могу попасть на планету, и как мы сможем вернуться на корабль. И очень вовремя – как раз успел тебя спасти!
     – Спасибо, – еще раз сказал Денис.
     – Да ладно, какие дела, – мотнул головой дракон. – Зато пока я все это просчитывал, используя инфо-поле планеты...
     – Чего-чего используя? – не понял Денис.
     – Ну, инфо-поле – информационное поле! – принялся объяснять Василий с явным энтузиазмом. – У каждого тела, будь то молекула, планета или целая галактика, существует свое инфо-поле. В четвертом измерении оно почти что осязаемо... Мне трудно объяснить это, прости... Но я, исследуя это поле, помимо практических вопросов попутно узнал и много любопытных вещей... Вот скажи, например, кто с кем здесь воюет?
     – Как кто? – удивился Денис. – Коруоты с селуганами!
     – А ты видел здесь хоть одного селуганина?
     – Ну... – замялся Денис, вспоминая, что действительно среди воинов вражеской армии ему не встретился ни один “медвежонок”. Враги были такими же монстрами, как и он сам, только в других “доспехах”.
     – Вот тебе и “ну”! – усмехнулся Василий. – Но самое интересное, что коруотов вообще не существует и не существовало никогда!
     – Как не существует?! – воскликнул Денис. – А кто же тогда...
     – Ты слушай! – перебил его дракон. – До недавнего времени Кору была прекрасной трехмерной планеткой, с чудесной флорой и фауной, но на ней никогда не было разумной жизни! До недавнего времени... Но вот сюда прилетели селугане, построили эту идиотскую башню и с ее помощью стали вытворять совершенно неподдающиеся логике вещи. Во-первых, они устроили эту псевдочетырехмерность, благодаря которой окружающий мир стал выглядеть уже не прекрасно, а просто безобразно! Но это бы еще полбеды! Но они еще стали “вытягивать” с ее помощью с обитаемых миров разумных существ. Излучатель, установленный на башне, – штука очень любопытная. Вряд ли селугане изготовили ее сами, скорее всего – сперли у кого-то, и сдается мне, что у тиурян. Так вот, мало того, что этот излучатель – который сами селугане называют Свечой – ломает трехмерность черт знает во что, мало того, что он выуживает, как рыбок, жителей иных планет, так он еще стирает им при этом память, точнее – не стирает, а блокирует. И, благодаря все той же мнимой четырехмерности, а по сути – квазидуплексной интерполяции квадросингулярности... – Почувствовав, что Денис раздраженно заерзал на спине, Василий спохватился, оборвав фразу. – Прости, увлекся! Так вот, благодаря этой самой хренотени все собранные здесь инопланетяне выглядят совершенно как представители одного и того же вида. А ведь на самом деле – кого здесь только нет: и гуманоиды, и пресмыкающиеся, и кремниеорганики, и черти лысые! Сотни видов! И вот селугане разделили их на два стана и стали играть в войнушку. Причем, и той, и другой стороне они внушили, что именно они – коруоты, или, если подсознание какого-нибудь вида достаточно сильно, чтобы поддаться полной обработке, – что они призваны сюда, чтобы воевать за коруотов, а противоположная сторона – приспешники поганых селуган. Они даже не постеснялись сами себя признать “плохими парнями”. А когда война завертелась в полную силу, они вообще убрались с планеты, видя, что военная машина работает без сбоев по заложенной программе, наведываясь сюда лично лишь изредка. Ненависть к врагу заложена в подсознание воюющих столь прочно, что ни у одной из сторон не возникает даже мысли, чтобы брать пленных или, тем более, самим сдаться в плен. Поэтому контакты, кроме непосредственно боев, между сторонами исключены, и возможность узнать, что воюют они ни с кем и ни за что – тоже. А еще, чтобы война продолжалась как можно более долго, селугане снабдили воюющих довольно примитивным оружием, отнюдь не массового поражения. Ты заметил, что тут даже авиации нет? И силы поддерживаются всегда в примерном равновесии. Вот так-то!
     – Но зачем?! – изумился Денис. – Зачем нужна эта бессмысленная война?!
     – Спроси чего-нибудь полегче, – тяжело вздохнул дракон. – Это как раз та загадка, которую я так и не сумел разгадать. Даже с помощью инфо-поля.
     – Глупо, глупо, бесконечно глупо, – забормотал Денис, потрясенно качая головой.
     – А где ты видел умную войну? – не удержался от подколки Василий. – Разве что на Земле?
     – Слушай, не трогай ты Землю! – с болью воскликнул Денис. – Там у нас своих “селуган” хватает, которые раскручивают такие войны, смысл которых, может быть, еще менее понятен, чем этой. Только там в мощности оружия никто не ограничен...
     – Ладно, прости, – сказал Василий. – Я согласен с тобой: селугане – это не раса, это – диагноз. Кстати, мы подлетаем к Медведю!
    
     * * * * *
    
     На удивление, перевес сил был теперь на стороне “ярких доспехов” – соратников Дениса. “Темные” отступили уже к самой башне. У Дениса, после того, что он узнал от тетрианина, язык уже не поворачивался даже мысленно называть стороны “коруотами” и “селуганами”. “Яркие” и “темные” – так было точней.
     “Яркие”, между тем, пустили в ход тяжелую артиллерию. Они почти в упор расстреливали из мощных самоходных плазменных пушек башню Медведь. Башня действительно напоминала собой медведя-селуганина, но не добродушного “винни-пуха”, а настоящего хищника. Она вся уже была покрыта оспинами расплавленного и выбитого камня. Прямо на глазах Дениса новый мощнейший залп сразу трех или четырех пушек обрушился прямо на “морду” Медведя, в глубине которой скрывался излучатель. Всю верхнюю часть башни окутало облако густого дыма и пыли. Когда взвесь немного рассеялась и осела, стало видно, что удар не прошел для Медведя бесследно. По его “морде” наискось пролегла глубокая кривая трещина, отчего стало казаться, что каменный зверь злорадно улыбается.
     “После того, как медведь улыбнется... – вспыхнула в мозгу Дениса строчка Инструкции, и тут же вспомнилась следующая: – Нужно свечу задуть”. “Свеча! – чуть не закричал Денис вслух. – Так называют селугане излучатель!”
     – Василий! Жми к этой трещине! – махнул Денис в сторону медвежьей “морды”.
     Дракон заложил крутой вираж и стал пикировать прямо на башню. Это вызвало определенный эффект среди обеих воюющих сторон. И те, и другие только сейчас заметили странное зеленое существо, мчащееся стрелой с неба. Многие решили, что это новое секретное оружие селуган. А поскольку “селуганами” друг для друга были обе армии, обе они в ужасе стали разбегаться в стороны или просто падать на землю лицами вниз. Никому и в голову не пришло выстрелить по зеленому чудищу.
     Подлетев к самой расщелине, которая вблизи оказалась очень широкой – почти в рост Дениса, Василий завис в воздухе, как геликоптер, и Денис легко спрыгнул с его спины прямо внутрь трещины.
     – Уноси Серра в безопасное место, а я попробую “задуть” эту Свечу! – крикнул он дракону.
     – Излучатель защищен мощным силовым полем, – сказал в ответ Василий. – Тебе его из своей пушки не пробить. Дождись, когда усилится сияние – при телепортации очередной жертвы тратится очень много энергии и на силовое поле ее уже почти не хватает. Только не стреляй в энергетическую установку – взрыв будет покруче ядерного!
     – Она что – подписана? – невесело усмехнулся Денис.
     – Не думаю...
     – Тогда уж – как повезет!
     – Удачи, Денис, – очень серьезно сказал Василий. – Тебе обязательно повезет! Ты очень хороший человек. Я очень бы хотел, чтобы ты был моим другом...
     – Я и так твой друг, Василий, – так же серьезно ответил Денис.
     – И я – твой друг! Помни об этом, пожалуйста, и забудь, если можешь, то... Ну, ты понимаешь... – дракон явно замялся и даже стал какой-то не ярко-зеленый, а болотно-коричневатый.
     – Не надо, Василий, – пришел ему на помощь Денис. – Все в порядке. Ты меня тоже прости.
     И Денис, резко развернувшись, скрылся в расщелине.
    
     * * * * *
    
     Все помещение внутри “головы” Медведя заливал мертвенный голубоватый свет. Он исходил от огромной установки в центре круглого зала, которая и была излучателем – Свечей. Сложность конструкции просто не поддавалась сознанию, и Денис сразу понял, что разобраться, где здесь энергетическая установка, в которую нельзя стрелять, – пустое занятие. К тому же он сразу понял, что ему сейчас будет не до технических проблем – из глубины зала вынырнуло сразу несколько фигур в темных “доспехах” и светящийся голубизной воздух прорезали три или четыре ярких луча.
     Денис прыгнул на пол и быстро перекатился за груду каменных обломков, вывалившихся из стены при пушечном залпе “ярких”. Сейчас, зная истинное положение дел, Дениса сжигали противоречивые чувства. С одной стороны – в него стреляли, причем стрелявших было несколько, и надо было от них защищаться ответными выстрелами; с другой стороны – стрелявшие, как оказалось, не были врагами. Они были насильно, обманом втянуты в эту бессмысленную войну, они были ни в чем не виноваты, и они были разумными! Но что же оставалось делать? Погибать самому? Но во имя чего? И как же тогда Ирина? Скрепя сердце, Денис стал отстреливаться, стараясь, по крайней мере, не попадать в головы нападавших и приговаривая при каждом выстреле: “Прости, Господи! Господи, прости!”
     Упал и замер один из нападавших. Луч Дениса полоснул его по груди. Отлетели в сторону вместе с лучером лапы другого – именно по ним пришелся следующий выстрел. Положение охраны излучателя было явно хуже, чем у Дениса. Он-то был закрыт толстыми кусками камня, а они находились на открытом пространстве зала. Теперь Денис, глядя в щель между камнями, увидел, что остались невредимыми три монстра. Он не смог заметить, как еще один, в синих “доспехах”, скрылся за излучателем. А эти трое – в траурно-черной раскраске – легли на каменный пол и, рассредоточившись, поползли с разных сторон к Денисиному укрытию.
     Двух из них Денис сразу потерял из виду – обзор вблизи был слишком узок. Зато третьего он сумел все-таки зацепить лучом, и тот замер на полу неподвижно, уткнувшись мордой в холодный камень. Не успел Денис погасить вспышку своей возмущенной совести, как слева из-за камня выскочил один из двух оставшихся “черных”. Ствол его лучера был направлен прямо в грудь Денису. Денис не успел приподнять свое оружие даже наполовину, как яркая вспышка ослепила его и обдала жаром лицо. Сильнейший толчок в грудь сбил его с ног. “Ну, вот и все!” – мелькнула в мозгу банальная книжная фраза. Но сознание почему-то не гасло и не было боли. “Неужели смерть так легка и безболезненна?” – удивленно подумал Денис, но тут он слегка приоткрыл зажмуренные рефлекторно глаза и увидел, как над ним склоняется фигура в черных “доспехах”. Это был третий монстр, подползший к укрытию справа; но увидев, что Денис упал после луча, ударившего в грудь, он не стал стрелять, а просто подошел к поверженному врагу, чтобы убедиться в его смерти. Это и стало последней ошибкой в его жизни, потому что Денис резким движением поднял свой лучер и всадил заряд “черному” прямо в голову. Он, конечно, не хотел этого, но так уж получилось – целиться было некогда. Тут Денис очухался совершенно и вспомнил, что остался еще один “чернодоспешник” – тот, который стрелял в него. Почему его луч не стал смертельным, Денису обдумывать было недосуг. Он кувырнулся за большой обломок камня и прислушался. Было очень тихо, только чуть слышно гудела Свеча. Тогда Денис очень осторожно выглянул из-за камня.
     Странно, но стрелявший в него “черный” лежал неподвижно, раскинув в стороны лапы. Денис, держа лучер наготове, подошел к лежащему монстру. В его груди зияла сквозная кровавая дыра. “Странно, – подумал Денис. – Кто же его так?” Тут он посмотрел наконец на свою грудь, куда пришелся лучевой заряд. И тут он увидел, что его награда – золотистый диск – потускнела и вогнулась внутрь, а в самом ее центре виднелся небольшой оплавленный по краям “кратер”. Но он не был сквозным, хотя слой металла в его эпицентре составлял всего несколько микрон толщины. И тогда Денис все понял: награда, обладая большой отражательной способностью, отразила ударивший в нее луч и, поскольку угол падения равен углу отражения, переправила его в стрелявшего.
     Денис прижал ладонь к спасшему его диску и медленно опустился прямо на каменный пол, потому что ноги перестали вдруг держать его уродливое тело. Он заметил, что дрожат не только ноги – тряслось и дрожало все его тело. Зубы стучали друг о друга, выбивая крошки с эмали. Денису было сейчас так страшно, как не было даже тогда, когда танк направил на него в упор свою пушку. Недаром, видно, говорят, что настоящий страх приходит уже после того, как реальная опасность миновала.
    
    
     Глава 17.
    
     Когда нервы немного успокоились, и дрожь перестала сотрясать тело, Денис решил проверить свой боекомплект. Лучер был заряжен еще на треть, хотя его мощности все равно бы не хватило, чтобы вывести излучатель из строя. Денис возлагал всю надежду только на плазменную пушку. Ого! Оставшейся энергии хватало всего на два выстрела! Не густо, хотя и это неплохо – ведь в минувшем бою пушке пришлось поработать на славу, могло бы и вообще ничего не остаться!
     Тут Денис вспомнил, что у него есть еще генератор силового поля. Что самое обидное – он совсем забыл про него во время последней стычки! Вот что значит отсутствие навыков! А теперь какая от этого поля польза? Хотя, если излучатель взорвется от пушечного выстрела – защитное поле не будет лишним. И Денис нажал на поясе кнопку его включения. И сделал это очень своевременно, потому что в следующее мгновение яркий голубой луч врезался в невидимый защитный кокон и разлетелся во все стороны фейерверком разноцветных огненных брызг.
     Денис со всех ног бросился к излучателю, за которым снова скрылся стрелявший в него монстр. “Да сколько же вас тут попряталось?!” – встревожено подумал Денис. Он прыгнул за излучатель, на лету вскинув лучер наизготовку, приготовившись открыть огонь. Но за излучателем оказался всего один монстр в синих “доспехах”. Он не убегал, но и не пытался больше стрелять – видимо, убедившись в бесполезности этого занятия. Он просто стоял, опустив лучер, в ожидании своей участи.
     Увидев выскочившего из-за излучателя Дениса, монстр вздрогнул, но не сделал более ни одного движения. Он только поднял свои глаза и открыто, в упор посмотрел на Дениса. Поймав этот взгляд, Денис медленно опустил лучер. Чем-то этот взгляд страшного монстра показался ему знакомым. Даже не знакомым, а до боли родным... Подсознание сработало раньше, чем догадка окончательно сформировалась в виде шепота-крика:
     – Ирина?!
     “Синий” монстр снова вздрогнул, и огромные кровавые глаза его стали будто бы еще больше. Лапы его разжались, и лучер выпал из них, звякнув о каменный пол.
     – Денис... – прошептал монстр.
     И тут же два отвратительных чудовища бросились навстречу друг другу. Со стороны могло показаться, что бойцы двух враждующих армий сцепились в рукопашной схватке. На самом же деле они просто обнимались.
    
     * * * * *
    
     – Иринка, Иринка, – горячо шептал Денис, нежно сжав огромными лапами бугристые плечи “синего” монстра. – Я так боялся потерять тебя!
     А из глаз Ирины катились дымящиеся, видимо кислотные, слезы. Она нежно обнимала стоящее перед ней огромное уродливое создание, повторяя раз за разом: “Дениска, Дениска, Дениска...”, будучи не в силах произнести ничего больше.
     Наконец первые эмоции схлынули, и Денис принялся рассказывать подруге свою историю. Когда он передал ей открытие Василия о сути положения на Кору, Ирина воскликнула:
     – Я догадывалась о чем-то подобном! Все выглядело настолько бессмысленным и глупым! Никто не мог ответить мне толком, какова цель этой войны. Меня чуть было не посчитали селуганским шпионом!
     – Меня тоже! – рассмеялся Денис. Ира тоже засмеялась. Так они хохотали, обнявшись, казалось – целую вечность. И вместе со смехом улетала прочь тоска и тревога; жизнь снова наполнялась смыслом и надеждой.
     Отсмеявшись, Денис рассказал Ирине о стоящей перед ними цели.
     – Ты помнишь, – сказал он, – последний пункт нашей Инструкции: задуть свечу? Вот она – Свеча! – Денис кивнул на излучатель. – Нам нужно дождаться, когда она засияет в полную мощь, чтобы ослабло силовое поле, и уничтожить излучатель! В моей пушке мощности только на два выстрела. И есть опасность попасть в энергетическую установку. Тогда мы, скорее всего, погибнем... Может, тебе лучше уйти отсюда? Найдешь Василия, – он теперь у нас видный – и он поможет тебе...
     – Мне без тебя ничего не надо, – твердо сказала Ирина и тихо добавила: – Я ведь люблю тебя.
     Денис хотел было сказать то, что рвалось сейчас из его сердца. Он хотел сказать: “Я тоже люблю тебя!”, но... Но холодной гадюкой юркнуло в голову снова, пребольно ужалив, одно-единственное слово: “наркоманка”, и Денис осекся, закусив губу. И тут же взорвался внутренним воплем, полным презренья и гнева к самому себе: “Ты – трус, ты – слизняк! Ты снова готов отдать свое чувство на откуп своему ничтожеству?! Ты снова боишься поговорить с ней начистоту?! Или она нужна тебе – тогда решайся, или нет – тогда гони ее прочь; пусть Василий уносит ее на Землю, на Уйлу, куда сможет, в любое безопасное место, а сам ты...” И тут же он ответил сам на свою гневную тираду. Ответил твердо и уверенно, зная и веря, что не лжет самому себе: “Да, она нужна мне! Она мне необходима! Если любви нет, и это чувство – не любовь, плевать! Без нее я просто не смогу жить!”
     И Денис, полный решимости, глядя прямо в глаза Ирине, сказал:
     – Ира! Иринка! Белочка моя славная! Мне надо с тобой очень серьезно поговорить! Может, ты возненавидишь меня после этого разговора, но больше молчать я не могу...
     И тут засияла Свеча.
    
     * * * * *
    
     Денис подспудно ждал этой минуты постоянно, но все равно она застала его врасплох. Он не знал, как долго будет длиться “свечение”, поэтому задергался и засуетился. Сначала он прижал к себе Ирину и включил генератор защитного поля на поясе. Поскольку у Иры такого генератора не было, он решил закрыть и ее, и себя одним полем. Но тут же содрогнулся, представив, что будет с ними, если он выстрелит из плазменной пушки внутри защитного “кокона”. Денис судорожно выключил защиту и потащил Ирину к груде каменных обломков, за которыми недавно скрывался. Добежав до камней он догадался снять с себя пояс с генератором и надеть его на Ирину.
     – А как же ты? – крикнула Ира.
     – Но мне же надо стрелять! Ничего, я спрячусь за камнями! Включай защиту!
     Ирина нажала кнопку и упругая волна толкнула Дениса в сторону. Однако, ему удалось удержаться на ногах. Денис прильнул к каменной глыбе, стараясь просунуть ствол пушки в узкий промежуток между камнями. Ничего не получалось. Денис начал нервничать. Тогда он высунул свое правое плечо, на котором помещался ствол пушки, из-за края камня.
     До излучателя было метров десять. “Близко, очень близко! – тревожно подумал Денис. – Если рванет, то нам кранты!” Но делать было нечего. Денис поймал в перекрестье прицела верхнюю часть Свечи. Он подумал, что вряд ли энергетическая установка может располагаться сверху. Конечно, логика селуган может сильно отличаться от земной, но скорее всего – наверху должно быть как раз исполнительное устройство. Впрочем, к чему догадки? Времени на это уже просто нет. Надо стрелять!
     И Денис выстрелил. Мерное, тихое гудение, которое издавал до этого излучатель, превратилось в страшный вой. Но свечение не прекратилось, а наоборот усилилось. Помещение залил теперь свет, напоминающий затянувшуюся вспышку электросварки. Глазам стало нестерпимо больно. К счастью, Денис вспомнил, что в шлеме есть светозащитный фильтр. Правда, он предназначался больше для защиты от солнечных лучей, но все-таки резь в глазах немного уменьшилась. Денис прицелился снова и выстрелил еще раз. Раздался страшный треск, во все стороны полетели ослепительные даже при столь ярком освещении искры, запахло озоном. И вдруг все затихло. И стало темно. Только в глазах плыли и плыли, вращаясь в бешеном танце, цветные круги. А в ушах стоял звон, подчеркивая собой наступившую тишину. Но вот ее нарушил тихий, встревоженный голос:
     – Денис, ты жив?
     – Да, – с трудом разлепил пересохшие губы Денис.
     Он почувствовал, как его руки коснулась рука Ирины. Круги перед глазами постепенно погасали, но адаптация к темноте еще не наступила. Ничего не было видно, даже если помахать рукой перед самыми глазами.
     – Иринка, неужели мы задули свечу? – сказал Денис в темноту.
     – Задули, Дениска! – зазвенел радостный Ирин голос возле самого уха.
     Денис повернулся к нему и крепко обнял девушку. Что-то было не так... Денис не понимал, в чем тут было дело, но что-то было не так. Он поднял руку и осторожно стал ощупывать темноту перед собой. Вот он коснулся нежной и гладкой щеки девушки, дотронулся до теплых губ... и жадно припал к ним своими губами! И тут-то он наконец понял, что же было “не так”! Губы Ирины были мягкими, теплыми и сладкими, а поцелуй имел едва уловимый привкус парного молока... Эти губы не были губами монстра! Это были губы земной женщины – самого прекрасного существа во Вселенной! С огромным трудом оторвался Денис от этих восхитительных губ и простонал восторженно:
     – У нас получилось!
    
     * * * * *
    
     Денис и Ирина, взявшись за руки, стояли на краю расщелины, напоминающей кривую ухмылку огромного каменного медведя, потерявшего теперь уже свои клыки. Высота трещины позволяла девушке стоять в полный рост, Денис же чуть-чуть пригнул голову, задевая все же вихрастой макушкой за каменный край. Они стояли и восхищенно смотрели на незнакомый, удивительный лик, который открыла перед ними Кору, словно сбросив с себя чадру псевдочетырехмерности.
     Лик этот был поистине прекрасным! Планета напоминала собой огромный изумруд, настолько преобладал на ней зеленый цвет! Даже небо имело зеленоватый оттенок. И как ни пыталась затянувшаяся война замазать эту красоту своими черными красками – ей это так и не удалось в полной мере. Зияли, конечно, на теле планеты обугленные раны: воронки от взрывов, пепелища пожаров, развалины зданий, но зелень все равно господствовала и торжествовала!
     Простиравшийся перед башней ландшафт был равнинным, похожим на огромное поле, поросшее разнотравьем. И только вдалеке, у самой линии горизонта, салатово зеленели невысокие горы – скорее даже сопки. Слева и справа – километрах в трех-четырех от башни – поле окаймлял густой лес, тоже, естественно, зеленый. Четвертая же сторона панорамы была, к сожалению, недоступна для обзора, закрытая огромной головой Медведя.
     Любуясь красотами природы открытой заново планеты, Денис с Ириной не сразу обратили внимание на то, что делается под ними – у самого подножия башни. А там творилось нечто совсем уж невообразимое! Происходящее напоминало собой пеструю, разношерстную ярмарку, восточный базар, вообще черт-те что! С высоты башни трудно было разглядеть подробности, но даже отсюда было видно, что два войска чудовищных монстров, недавно давящих друг друга в безжалостной схватке, превратились в растерянную, недоумевающую толпу совершенно невероятных существ! Тут были карлики и великаны, гуманоиды и рептилии, какие-то светящиеся шары и толстые розовые черви в несколько метров длиной. И все они, видимо, вспомнили – кто они и откуда. И всем, вероятно, стало непонятно: что же они делают здесь? То есть, они помнили, конечно, что воевали здесь за свободу Кору, но зачем, почему и с кем, собственно? Ведь и “доспехи”, бывшие недавно разноцветными у одной стороны и темными – у другой, изменив свой размер и форму в зависимости от истинного внешнего облика каждого конкретного их обладателя, стали теперь у всех одного цвета – изумрудно-зеленого. И врага не стало. Впрочем, его никогда и не было. И многие это наконец поняли.
    
     * * * * *
    
     Денис все ждал, когда же прилетит Василий и снимет их с этой мрачной башни. Но дракона все не было. И вдруг сзади, изнутри каменной головы, раздался ворчливый голос:
     – Я ору, ору вам снизу, а у вас, видно, уши заложены! Пришлось забираться на такую верхотуру!
     Денис и Ирина синхронно и очень быстро развернулись – видать, война успела внедрить в них определенные рефлексы – и застыли в изумлении. Впрочем, это больше относилось к Денису, так как Ирине не довелось повидать Василия Порфирьевича во всей своей красе. А теперь перед ними сидел (или правильнее – лежал?) знакомый маленький зеленый ужик из мультика, каким и положено быть тетрианскому дракону в трехмерном пространстве.
     – Василий! – радостно воскликнула Ирина. – Как я по тебе соскучилась, родненький!
     И она наклонилась к змейке и взяла ее на руки. Видно было, что Василию это было очень приятно, равно как и услышать такие слова в свой адрес. Он даже смутился на мгновение, но тут же заворчал в своей обычной манере:
     – Ладно, ладно! Поставь меня на место! Что за нежности! Ты меня еще поцелуй!
     Ирина в тот же миг поднесла ужика к губам и чмокнула в его полуоткрытый от обалдения ротик. После этого Василий впал, похоже, в транс, или наоборот – выпал откуда-то. Во всяком случае он лежал на каменном полу, куда его осторожно положила Ирина, целую минуту – не шевелясь и не издавая ни звука.
     – Зачем же понимать все так буквально? – произнес наконец тетрианин. Голос его звучал приглушенно и озадаченно.
     – Ну, ты ведь такой милый! – томно сказала Ирина, но не выдержав, рассмеялась рассыпчато-звонко.
     Это похоже, обидело и отрезвило Василия.
     – Вы, волосатые двуногие, – самые странные существа во Вселенной! – изрек он осуждающим тоном. И добавил: – Мягко говоря.
     Денис с нежностью и накрывшей сердце теплотой смотрел на двух самых дорогих ему существ. “Как здорово, как замечательно, что вы у меня есть! – думал он. – Да мне наплевать, что будет со мной дальше, лишь бы вы были со мной рядом! Друг и любимая – как бы ни высокопарно, по-книжному, это звучало – самое дорогое и необходимое, что должно быть у человека в жизни”. В эту минуту Денис даже забыл, что Василий – не человек. Да и так ли уж это важно? Не всякий человек может быть другом, так почему же друг обязательно должен быть человеком?
     Мысли о дружбе напомнили Денису о раненном Серре. Ему сразу стало стыдно за то, что ни разу за время пребывания в башне не вспомнил он о своем командире. Денис поспешил спросить у Василия:
     – А где Серр? Что с ним?
     – Да все с ним будет в порядке. Он уже пришел в себя. Он там, вон в том лесочке, – мотнул головой тетрианин. – Кстати, он – землянин.
     В голосе Василия, казалось, прозвучало сожаление. Впрочем, и Денис, и Ирина, уже привыкли к манерам своего зеленого друга.
     – Пойдем скорей к нему! – воскликнул Денис.
    
     * * * * *
    
     Из зала с разрушенным излучателем вниз вела длинная лестница, спиралью опоясавшая изнутри башню. Спуск по ней оказался довольно долгим делом, тем более, что внутри башни по-прежнему царил мрак. Он был бы еще дольше, если бы Василий не посоветовал:
     – Попробуй включить силовое поле, от него должно исходить в темноте небольшое свечение.
     Денис потянулся к поясу, но вспомнил, что отдал его Ирине. Однако, Ирина как раз уже включала генератор. Поскольку Денис шел очень близко от Ирины, – чуть впереди – возникшее поле, хоть и упруго, но довольно сильно толкнуло его в спину, и Денис кубарем покатился вниз по лестнице. Теперь захохотал уже Василий. Причем он смеялся так заливисто, так искренне и заразительно, что сначала Ирина, а потом и сам Денис не удержались и стали хохотать вместе с ним. Впервые смеялась эта троица вместе, и смех непостижимым образом отбросил вдруг все лишнее и наносное, унес с собой горечь мелочных обид, растворил в себе боль тревоги и подозрений. Они были вместе, и они были счастливы!
     Денис поднялся на ноги, поднял Василия и, как когда-то, повесил его себе на шею подобием зеленого шарфика. Затем он в безотчетном порыве потянулся к Ирине, забыв о силовом поле, которая она, впрочем, тут же выключила, обнял ее и поцеловал таким долгим, крепким, страстным и одновременно нежным поцелуем, что только приглушенный писк придавленного Василия заставил их разжать объятия и разъединить губы.
     – Нет, все-таки вы меня когда-нибудь доконаете! – прохрипел ужик трагическим шепотом.
     А Денис с Ириной продолжали стоять рядом, не отрываясь смотря в глаза друг другу. Василий хотел сказать еще чего-нибудь жалобное, но вдруг осекся, почуяв необычность момента. И точно – Денис с Ириной снова “запели” Инструкцию тиурян:
     – В бездне шныряющем каменном чреве
     Будет и свет, и мрак.
     То, что привидится ключнице-деве –
     К цели ваш новый шаг.
    
    
     Глава 18.
    
     На светлой, солнечной поляне, словно сошедшей с яркой открытки, лежал человек. То, что это был именно землянин – не вызывало никаких сомнений. Зеленые “доспехи” делали его почти невидимым в густой траве. Лишь его седая голова белым пятном выделялась на изумрудном ковре. Подойдя ближе, Денис с Ириной увидели, что седина с правой стороны головы обильно испачкана кровью. Но кровь уже запеклась, видимо, рана была неглубокой.
     Человеку было около пятидесяти лет, он был хотя и седым, но далеко не старым. Его худое лицо прорезали несколько морщин, делая его мужественно-строгим, а острый взгляд красивых серых глаз выдавал в мужчине уверенность в себе и силу. Но было в этом взгляде и нечто такое, что хоть и нельзя было назвать растерянностью напрямую, но выдавало все же некое недоумение, немой вопрос, задаваемый самому себе, ответ на который никак не находился. Мужчина, увидев приближающихся людей, приподнялся и сел.
     Денис знал, что увидит Серра в новом обличье, знал он уже и о том, что его бывший командир – землянин, но все же странно ему было сопоставить того кошмарного монстра и этого человека в одном лице.
     – Приветствую тебя, командир! – сказал Денис. – Это я – Дисс. Война окончена...
     – Я знаю. – Голос Серра оказался таким же приятным, как и весь его облик. – Больше не зови меня командиром. Мое настоящее имя – Сергей.
     – А я – Денис. Это – Ирина, ну а с Василием ты уже знаком, – ответил Денис, завершая “знакомство”.
     – Василий? – удивился Сергей. – Я не знал, что тебя так зовут! Ты же мне представился каким-то непроизносимым именем!
     – Именно поэтому меня лучше называть Василием! – подтвердил сказанное Денисом тетрианин.
     – Кстати, Денисом звали моего сынишку, – задумчиво произнес Сергей. – Подумать только, я столько лет о нем не помнил!
     Что-то екнуло в груди у Дениса. Внезапно онемевшими губами он тихо-тихо прошептал:
     – Как твоя фамилия?
     Сергей, казалось, на мгновение задумался, вспоминая.
     – Найденов. А твоя, Денис?
     У Дениса сжало чем-то тугим горло. И комок какой-то засел в нем так, что не проглотить его, ни выплюнуть не было возможности... Ничего он не смог сказать, только кивнул, глядя увлажнившимися вдруг глазами на сидящего перед ним человека.
     И Сергей сразу все понял. И он тоже молча, без слов, притянул к себе Дениса и обнял крепко-крепко, а когда отпустил наконец его из объятий, то по щекам обоих катились слезы.
     Ира тоже откровенно ревела, глядя на эту сцену, также поняв ее смысл без слов, и даже Василий подозрительно хлюпал, отвернувшись к какому-то желтенькому цветочку, внимательно его изучая.
    
     * * * * *
    
     Разговор отца с сыном, встретившихся в такой дали от дома, можно было бы посчитать вещью совершенно невероятной, невозможной, – очередным бредом, выданным одурманенной селуганами Кору, но он все же состоялся, как состоялась сама эта фантастическая встреча, подтверждающая давнюю истину о том, что мир тесен – даже в таком глобальном масштабе.
     Мужчины сидели на поляне инопланетного леса и говорили, говорили, говорили, забыв обо всем. Ирина с Василием деликатно ушли гулять по лесу, чтобы своим присутствием не нарушить единения людей, потерявших друг друга двадцать один год назад и, казалось, – навсегда.
     Разговор перескакивал с одного на другое; то отец вспоминал земное прошлое, то Денис рассказывал о своей жизни без него.
     – Сколько же лет прошло, как я здесь? Здесь совсем непонятно текло время: то ли медленно, то ли быстро...
     – Двадцать один год, папа...
     – Невероятно! И ты говоришь, уже двадцать лет, как нет мамы?
     – Двадцать... Расскажи мне о ней, папа...
     И снова тек и тек разговор, и все роднее становились души, роднее которых и так не было на всем свете. Снова и снова, повторяясь и перескакивая с одного на другое, рассказывали отец с сыном друг другу истории своих жизней.
     Разумеется, рассказал Денис и ту странную историю, что привела их с Ириной сюда, в неведомую космическую даль. И наконец Денис спросил о том, что тревожило теперь его душу и сердце:
     – Папа, ведь ты вернешься с нами?
     Сергей Найденов надолго задумался, опустив седую голову. А потом поднял свой полный боли взгляд на сына и тихо, но твердо произнес:
     – Нет, сынок, теперь моя судьба – здесь.
     – Но как же... – задохнулся от неожиданности Денис.
     – Ты пойми только меня правильно! – горячо заговорил Сергей. – Никто и ничто не ждет меня на Земле! Да и что я умею делать? Воевать... Что же мне – возвращаться на родину, чтобы там воевать? Это было бы не только глупо, но и нелепо, даже жестоко!
     – Но ты ведь и здесь не будешь больше воевать! Война ведь закончилась!
     – Кто тебе это сказал? – горько усмехнулся отец. – Ты думаешь селугане безропотно снесут эту пощечину, что ты им влепил? Ты думаешь, они оставят Кору в покое?
     – Но ведь эта война не имеет смысла! – взволнованно крикнул Денис.
     – А на Земле все войны имеют смысл? – спросил Сергей, будто невзначай.
     Денис хотел что-то сказать, но осекся и потупил голову. А отец продолжил:
     – В любом случае, теперь это – мой дом. Ты посмотри, как прекрасна эта планета! За двадцать один год, прожитый мною здесь, я не мог и предположить себе такого! А все те люди... ну, пусть не люди, но разумные ведь создания, а значит: такие же, как люди, – они ведь не имеют возможности вернуться домой. Они будут жить здесь, причем жить – в полном смысле этого слова. Для этого придется очень многое сделать – и мой вклад не будет лишним. К тому же – многие из них верят в меня, надеются на меня... Как же я могу их оставить?
     – А как же я? – чуть не плача, спросил Денис. – Разве не хочешь ты быть рядом со мной?
     – Я очень хотел бы быть с тобой рядом, но ты же не останешься здесь... Ты уже взрослый, сынок. Я видел, как ты воевал, я знаю, что ты сделал. Так что я уверен теперь в твоей судьбе и спокоен за тебя. К тому же, – отец улыбнулся, – я вижу, что ты счастлив, что ты не будешь одинок и без меня. Ты любишь ее?
     И Денис ответил сразу, не задумываясь:
     – Да, папа, я ее очень люблю!
     И вот теперь он окончательно понял, что не обманывает больше никого. Он не смог бы обмануть своего отца даже невольно, отца, которого мечтал найти всю свою сознательную жизнь! Теперь, когда эта встреча состоялась, теперь, когда наступит новое, уже наверняка окончательное расставание, – он бы не смог, не сумел просто физически сказать отцу неправду. И Денису стало так легко на душе, так светло и празднично, что он прижался к отцовской груди, как маленький мальчик, а суровый воин стал нежно гладить и перебирать его растрепанные вихры.
     Денис был так сейчас счастлив, как не был, пожалуй, никогда еще в своей жизни! “Я люблю тебя, папа! – думал он восторженно-нежно. – Я люблю тебя, Ира! Врешь ты все, Василий Порфирьевич, зеленокожий мой друг, что нет такого понятия, как любовь! Врешь! Или ошибаешься! И не буду я ничего спрашивать у Иры! Посчитает нужным – расскажет сама, а нет – какая мне разница: была она или нет наркоманкой, ведь я люблю ее! И главное – не то, что было, а то – что будет. Будет у нее со мной! А я сделаю все, чтобы ей со мной было хорошо, чтобы она была счастлива! Вот что главное! Вот и вся проблема! А ты, друг мой дракоша, или хитрющий жук, каких мало, или несчастное создание, не испытавшее никогда любви...”
    
     * * * * *
    
     – Денис, нам пора, – голос Василия раздался для Дениса совсем неожиданно. – Я держу коридор, но теперь, в полной трехмерности, делать мне это становится все сложней.
     Денис по-детски жалобно посмотрел на отца.
     – Папа, может, все-таки с нами?
     Сергей Найденов ничего на это не ответил, только обнял сына крепко, надолго прижав его к своей груди, а затем отстранил от себя уверенным движением и сказал:
     – Будь человеком, сынок. Всегда и во всем. И помни обо мне. – Он помолчал немного и добавил: – Поклонись за меня маминой могиле...
     Затем он подошел к Ирине, пристально посмотрел ей в глаза и, видимо увидев в них то, что хотел, едва заметно кивнул. Кивком же попрощался он и с Василием, а затем развернулся и, по-военному строгий и подтянутый быстро, хоть и слегка покачиваясь от слабости, зашагал к башне, ни разу не обернувшись. Зато Денис не отрываясь смотрел вслед уходящему человеку, пока тот не скрылся среди деревьев.
     Василий уже заметно нервничал. Было видно, что удерживать пространственный коридор к кораблю ему становится все трудней. Увидев, что прощание закончено и тянуть больше незачем, он велел Денису и Ирине взяться за руки, причем теми руками, в которых не было “ключей”, а ладонями с “шишками” велел ухватиться за свое тело. Когда все это было выполнено, он сделал какое-то неуловимое движение, отчего Денису с Ириной показалось, что в их руках вспыхнула молния, пронзившая электрическим разрядом их тела. В следующее мгновение все трое были уже на корабле старого Бетора.
    
     * * * * *
    
     Древний корабль плыл в глубинах космоса, неся трех путешественников неведомо куда. Это действительно был полет, что называется, – вслепую. Что такое “каменное чрево”, где оно находится – в Инструкции не говорилось. Василия эта неопределенность явно раздражала, он по своему обыкновению снова начал ворчать. Зато Денису с Ириной эта временная передышка пришлась явно кстати: слишком уж много сил – физических и моральных – отняли последние события. И они с наслаждением бездельничали.
     Но уже на третий день полета безделье перестало доставлять удовольствие. К тому же, запасы воды и пищи на корабле были не беспредельными. Эйлины снабдили конечно их достаточным запасом продовольствия, но достаточным для непродолжительного путешествия, какое и планировалось изначально. Ну, положим, на неделю, даже на две при ужесточенной экономии, продуктов и воды еще бы могло хватить, а что потом?
     Тетрианин уже не ворчал, а ругался на чем свет стоит.
     – Ну, тиуряне – ну, умники! – выкрикивал он, всматриваясь в обзорный экран. – “В бездне шныряющем каменном чреве!” – это же надо какая точная координата! А словечко-то какое подобрали: “шныряющем”! Это же надо какие поэтические натуры!
     Затем он сердито посмотрел на тревожно притихшую в “пассажирских” креслах парочку землян и ехидно-язвительно спросил:
     – Куда прикажете курс держать, ключники?
     – Поблизости отсюда есть какая-нибудь планетная система? – спросил в ответ Денис.
     – А я что – космический атлас? – огрызнулся Василий.
     Денис встал, стряхнул зеленую змейку с пилотского кресла, сел в него сам и стал вспоминать инструкции Бетора. Локации он коснулся лишь вскользь, так как не ожидалось, что кораблю предстоит долгий полет, но Денис все-таки вспомнил, как настроить на поиск систему радаров. В качестве цели поиска он ввел: “Ближайшая планетная система, исключая систему старта”. Уже минут через пять на экране появился ответ: “Ближайшая звезда, имеет две планеты-спутника, расстояние – пятнадцать световых лет”. Денис вопросительно посмотрел на ужика, который обиженно свернулся на кресле сзади. Сделав вид, что не понимает смысла этого взгляда, Василий принялся что-то фальшиво насвистывать.
     – Брось придуриваться, – не выдержал Денис. – За сколько мы туда долетим?
     – “За сколько”! – фыркнул тетрианин. – Ну и выражаешься ты, Денис Сергеевич! Ты бы еще спросил: почем?
     Тут не удержалась и рассмеялась Ирина. А Василий стал наконец серьезным и сказал:
     – Повезло вам – дня за три доберемся. Только ведь планеты-то те могут оказаться голыми булыжниками, или наоборот – газовыми шарами. Что тогда?
     – Типун тебе на язык! – ответил Денис.
    
    
     Глава 19.
    
     ЧП случилось как раз на третьи сутки, когда до планетной системы ближайшей звезды оставалось лететь совсем немного. Система внешнего наблюдения корабля уже смогла даже дать более подробную информацию по ее планетам. Одна из них действительно оказалась газово-пылевым шаром, другая же – ближайшая к звезде – по размерам была раза в полтора-два больше Земли и имела твердую основу, что вселило в путешественников определенные надежды. И тут – на тебе! Отказал маршевый двигатель.
     Сначала по ушам вдарил рев сирен – так, что Денис с Ириной подскочили с кресел от неожиданности, причем назад, в кресла, они после этого не опустились. На корабль не действовала больше сила тяги, равно, как и все прочие силы, он не двигался уже с ускорением, а посему – внутри него наступила невесомость.
     В кораблях эйлинов этой устаревшей конструкции не было генератора искусственной тяжести, поэтому наконец Денис и Ирина могли испытать на себе ощущения земных космонавтов. Надо сказать, удовольствия они им не доставили. Кроме неприятностей, связанных непосредственно с невесомостью, душу землян объял самый элементарный страх! Оказаться запертыми в неуправляемой консервной банке почти за пять световых лет от ближайшей планеты – это удовольствие явно ниже среднего!
     Впрочем, совершенно терять голову пока вроде бы тоже никто не собирался. Но уж больно давил на психику вой сирен и тревожное мигание аварийной сигнализации.
     – Василий! – крикнул Денис, стараясь переорать сиренные вопли, неведомо куда пропавшему тетрианину. – Ты где?
     – В вашем русском языке есть очень подходящий ответ на твой вопрос, – послышался голос из соседнего отсека, – причем даже в рифму к нему. К сожалению, в присутствии дамы я не могу его произнести вслух!
     – Мы, по-моему, все там находимся, – сказал Денис мрачно. – Но ты все же подгребай сюда и выключи, если можешь, эту музыку!
     – Подгребать я никуда не могу, у меня ни плавников, ни крыльев – даже рук нет! – послышалось пыхтение Василия. – Ты бы забрал меня отсюда, а то меня сейчас на какие-то приборы несет, как бы я там собой в них ничего не замкнул!
     – Думаю, что нам приборы уже не пригодятся! – крикнул в ответ Денис.
     – А я?! Я вам тоже уже не пригожусь?! – возмущенно завопил Василий. – Эй-эй-эй!!! Я ведь не шучу! Тут явно оголенные провода!
     – Васечка, я сейчас! – дернулась к проходу в соседний отсек сердобольная Ирина, но тут же забилась в воздухе, как выброшенная на берег рыбина, совершая невообразимые телодвижения и кувырки, ничуть не приближающие ее к цели.
     Несмотря на всю трагичность ситуации, Денис не удержался от улыбки. Сам он попробовал двигаться осторожно, не совершая резких движений, и это привело к определенным успехам – во всяком случае Денису удалось подлететь к креслу и схватиться рукой за его спинку. Так, перехватываясь за спинки кресел, он подобрался к люку, ведущему в соседний отсек. Заглянув туда, Денис увидел, что усиленно извивающуюся зеленую змейку и впрямь медленно, но неотвратимо подносит к какому-то устройству, опутанному проводами. Оттолкнувшись от стены ногами, Денис полетел к Василию, но сила толчка была явно больше необходимой. Что поделать – полеты в невесомости не входили еще в жизненный опыт Дениса! И он схватил-таки ужика за хвост, но остановить свое движение уже не мог, а поэтому врезался со всей скорости головой, которую успел прикрыть в последний момент свободной от Василия рукой, прямо в то самое устройство, опутанное подозрительными проводами. Раздался треск, посыпались искры, запахло озоном и паленой изоляцией, и... замолчала сирена.
     Если бы не невесомость и не инерция движения тела Дениса, заданного столь сильным толчком ногами, – кто знает, какими бы сотнями вольт трясло его сейчас в электрических судорогах. А так – шарахнуло, конечно, так, что рука сразу отнялась, как деревянная, но отнесло сразу к стене, ударило о нее, отбросило назад – как раз обратно в люк и, прихватив заодно трепыхающуюся на пути Ирину, припечатало к обзорному экрану – не так, впрочем, уже сильно.
     Ирина, кстати, даже не поняла, что замолчала сирена, потому что все эти недолгие секунды полета Дениса надрывно, ничуть не тише сирены, верещал Василий. И лишь когда Денис разжал ладонь, сжимавшую ужика, тот прекратил свой душераздирающий вопль, который, впрочем, тут же перешел в вопль другого качества:
     – Ты думаешь, что быть раздавленным в потном кулаке лучше, чем быть убитым электротоком?! Что за манера обращения с друзьями?! Нет, все-таки вы меня когда-нибудь доконаете!
     А у Дениса все еще плыли перед глазами разноцветные искры. Ему не было больно, но он не пришел еще в себя от шока окончательно. Поэтому на вопли Василия он никак не отреагировал. А Ирина, освоившись наконец более-менее с невесомостью, подплыла к контуженному другу и встревожено спросила:
     – Как ты, Дениска? Что-нибудь болит?
     – Вроде не болит, но рука ничего не чувствует, даже не поднимается... – неуверенно ответил Денис, “прислушиваясь” к собственному телу. Ира своими нежными пальчиками тут же принялась массировать руку Дениса. К счастью, это возымело свое действие, и чувствительность к руке стала понемногу возвращаться.
     – А мой хвост? – обиженно заметил Василий. – Его кто будет массировать?
    
     * * * * *
    
     Справившись с первыми приступами волнения и тревоги после всего случившегося, троица друзей решила наконец обсудить создавшееся положение.
     – Особой причины для паники я не вижу, – высказал первым свои соображения Василий. – Мы находимся сейчас в положении, не намного хуже того, чем были до этого. Хотя, это уже само по себе плохо.
     – Ты имеешь в виду то, что нашей скорости по-прежнему достаточно, чтобы достичь планетной системы за сутки? – спросил Денис.
     – Что ты! – засмеялся неожиданно Василий. – Не в скорости дело! Двигатель ведь не только – даже не столько – развивал скорость, как преобразовывал пространство! Да с такой скоростью мы до этих планет лет десять еще лететь будем, а то и все двадцать...
     – Чего же ты тогда веселишься? – нахмурился Денис.
     – Это нервное, – ответил ужик.
     – Ну, а почему же тогда наше положение не намного хуже прежнего? – поинтересовалась Ирина.
     – А что было хорошего в прежнем положении? – спросил в ответ тетрианин.
     – Ну, мы ведь могли высадиться на планету, а так...
     – Шанс, что эта планета пригодна для жизни, что на ней есть растительность, животный мир, короче: еда – один на сотни тысяч, а то и на миллион! – пояснил Василий. – Неужели вы всерьез верили, что он нам выпадет?
     – Ну, а как же без веры? Без надежды? – удивилась Ира.
     – Странные вы все-таки, земляне! – покачал маленькой плоской головкой зеленый ужик. – Ну какая может быть надежда с шансом в одну миллионную?!
     – Но ведь он же был, этот шанс, как же можно не надеяться? – прошептала Ирина, а Денис вдруг сказал:
     – Да и не это ведь было нашей целью...
     – А что? – дуэтом спросили Василий с Ириной.
     – Как это что? Каменное чрево, блуждающее в бездне! Прошу любить и жаловать!
     Только тут Ира и тетрианин заметили, что Денис всматривается во что-то на обзорном экране. Они также повернулись к экрану и сразу увидели на нем маленькое зеленоватое пятнышко.
     – А почему оно зеленое? – ахнула Ирина.
     – Это просто отражение луча радара, – пояснил Василий. – В оптическом диапазоне его не увидеть – отражать-то ему нечего, кроме света звезд, а этого маловато. А ну-ка, дай разрешение побольше! – попросил он Дениса.
     Денис не сразу, но все же сумел увеличить изображение. Теперь всем ясно стало видно, что приближаются они к космическому телу неправильной формы, скорее всего – астероиду.
     – Не пойму, большой он или маленький? – сказал Денис.
     – Километров десять в поперечнике... – прикинул Василий.
     – Значит, атмосферы на нем быть не может, – грустно вздохнул Денис.
     – А это мы посмотрим, – загадочно заметил ужик.
     – Так какая ж атмосфера?! – изумился Денис. – Даже я понимаю, что такое маленькое тело не удержит атмосферу!
     – А чрево?
     – Что “чрево”?
     – Ну, ты же сам сказал: “Каменное чрево”. Нет?
     – И что? – не понял Денис.
     – Да, и что? – подхватила Ирина.
     – Не, ну я вас, землян, никогда не пойму! – запричитал Василий. – Вам же сказали в Инструкции этой дурацкой про каменное чрево! Так?
     – Так...
     – Значит, оно – неспроста! Значит, там что-то будет! По крайней мере, вероятность этого намного больше, чем вероятность обитаемости той планеты, куда мы до этого летели! Ясно?
     – Ну ты силен, брат, с тобой не поспоришь! – уважительно, хоть и с ухмылкой, сказал Денис.
     – Есть такая наука – логика! – торжественно произнес Василий.
    
     * * * * *
    
     Астероид, таинственное “каменное чрево”, был теперь совсем близко от корабля. Он летел почти параллельным с ним курсом, только значительно медленней.
     – Мы же сейчас обгоним его! – встревожился Денис.
     – А тормозные двигатели у нас для чего? – напомнил Василий.
     Денису вновь пришлось взять на себя роль пилота. Тормозные и маневровые двигатели, к счастью, работали. Сравняв скорость корабля со скоростью космического странника, Денис стал осторожно прижимать его к каменной поверхности. Теперь уже было совершенно очевидно, что перед ними именно астероид – огромная каменюка.
     Так как силы тяжести на этой мини-планете практически не было, корабль “пришвартовался” очень мягко и плавно. Денис даже сам удивился, как удачно он справился с посадкой. Это, впрочем, тут же отметила и Ира:
     – Ты, Денис, – прирожденный космолетчик!
     – Мастерство не пропьешь! – не без гордости ответил Денис.
     – Ну, чего расселись, – засуетился тетрианин. – Пойдем посмотрим, куда мы прибыли!
     – А как же мы выйдем? – спохватился Денис. – У нас скафандры-то есть?
     – Тут все есть! – ответил Василий. – Вы пока воевали – я весь корабль облазил, тут на взвод скафандров хватит!
     Облачение в скафандры, тем более с непривычки, да еще в невесомости, заняло довольно много времени. Нетерпеливого Василия это раздражало, и он весь извелся на едкие замечания:
     – Вы – как дети малые! Вам бы няньку сюда, чтоб одеться помогла! А еще солдаты, защитники свободной Кору! Тьфу, смотреть не могу, как вы копаетесь! Ну куда ты суешь ногу – это же рукав!!! Эй-эй-эй! Ты куда застегиваешься! А я?! На мой размер скафандров нет! Сажай меня на шею, только шлемом не прищеми! Хвост!!! Хвост не прищеми! Ай!!! Уже прищемил!!!
     Наконец процесс одевания в космические доспехи был закончен, и Денис с Ириной нерешительно направились к выходному люку. Как-никак – это был их первый выход в безвоздушное пространство.
     – Не дрейфьте! – подбодрил друзей заботливый Василий.
     Денис нажал кнопку, и дверь в переходный шлюз открылась. Ира взялась рукой в перчатке за руку Дениса, и они шагнули вглубь шлюзовой камеры. Дверь сзади них тут же закрылась. Троица друзей оказалась в полной темноте. И сразу из камеры с шипением стал выходить воздух, а скафандры стали раздуваться от избыточного давления внутри. Денис даже слегка испугался: не раздуется ли скафандр до того, что лопнет, но всерьез испугаться он не успел, потому что наружная дверь в это мгновение начала подниматься вверх, и перед путешественниками стала открываться слабо освещенная звездами каменная поверхность небесного тела.
     Переглянувшись друг с другом, так и не разнимая сомкнутых рук, Денис с Ириной ступили на астероид.
    
    
     Глава 20.
    
     Двигаться по поверхности крохотной планетки оказалось очень неудобно, более того – опасно. Малейший необдуманный толчок ногой мог придать телу человека такую скорость, что он бы покинул астероид навсегда. Поэтому Василий сразу предупредил друзей:
     – Не отталкивайтесь при ходьбе ногами! Передвигайтесь осторожно! Ловить вас в космосе будет некому! Особенно это относится к Денису!
     – Почему именно к Денису? – не поняла Ира.
     – Потому что я – в его скафандре.
     Ира не стала обижаться на Василия. И она, и Денис давно уже привыкли к подобным выходкам тетрианина и принимали их как должное. Скорее всего – это был особый тетрианский юмор, а на шутки кто же обижается? Да и сам Василий стал уже им настолько близок, что ему, как другу, прощалось многое – высказывания, во всяком случае.
     Поверхность астероида была очень неровной, но все же без сколь-либо особо серьезных препятствий для передвижения. Усложняло его только очень слабое освещение, которое давало лишь звездное небо. Правда, в скафандры были вмонтированы мощные фонари, которыми не замедлили воспользоваться путешественники.
     Линия горизонта располагалась непривычно близко, поэтому буквально через каждые несколько шагов перед друзьями открывались все новые и новые перспективы.
     – И все-таки, что мы здесь ищем? – спросил Денис у Василия.
     – Я полагаю – вход, – ответил тот.
     – В чрево? – уточнил Денис.
     – Именно.
     Как ни осторожно передвигались ребята, уберечься от неприятностей не удалось. Ира шла чуть впереди, метрах в двух от Дениса, и когда перед ней оказалась неглубокая трещина – в полметра шириной – не стала ее обходить, а по земной привычке решила перепрыгнуть. Толчок ногой – и Ирина стала подниматься в звездное небо. Денис, увидев это, скорее машинально, чем осознанно, подпрыгнул вслед за ней и схватил Иру за башмак скафандра. Теперь они стали удаляться от астероида вместе.
     – Допрыгались... – трагическим тоном констатировал Василий, как нельзя более точно передавая суть произошедшего.
     К счастью, сила толчков, с которыми Ирина, а затем и Денис оторвались от поверхности, была все же недостаточной, чтобы развить вторую космическую для данного небесного тела скорость и покинуть его навсегда. Не развили они также и первую, иначе стали бы навек спутниками этого астероида – живыми (недолго, впрочем) лунами. Зато, как оказалось, нечаянный полет стал для путешественников очень полезным!
     Оттолкнувшись не строго вверх, а под углом к горизонту, Денис и Ирина сначала полого поднимались над поверхностью планетки, а затем, достигнув примерно стометровой высоты, стали опускаться – уже не столь полого. За весь этот свой суборбитальный полет они смогли пролететь значительное расстояние и увидеть довольно большую площадь поверхности.
     Сначала им, конечно, было не до любования открывшимися под и перед ними пейзажами. Сначала они просто испугались и, затаив дыхание, молчали. Но когда стало понятно, что полет в открытый космос отменяется, ребята стали рассматривать то, что проплывало под ними. А проплывало, собственно, одно и то же – голая каменная поверхность, едва различимая в слабом свете звезд. Луч фонарей, освещавший по мере снижения поверхность все ярче и ярче выхватывал из темноты только камень: то сплошной, то в трещинах, то в оспинах кратеров. Но вот – что-то блеснуло в свете фонарей. Это произошло столь неожиданно, что никто так и не разглядел, что же это было. Однако, настроение у всех сразу улучшилось, а поскольку до поверхности осталось уже совсем немного – метров десять, то найти блеснувшую аномалию не представлялось очень уж затруднительным.
    
     * * * * *
    
     Путь назад, к блеснувшему предмету, оказался не столь прост, как предполагалось вначале. Во-первых, путешественники передвигались теперь предельно осторожно, убедившись воочию, чем чреваты резкие движения; во-вторых, они не были уверены, что идут в нужном направлении; в-третьих, слабое освещение поверхности астероида не позволяло рассмотреть удаленные детали ландшафта.
     Однако, по прошествии примерно часа, когда надежда, что увиденный блеск им не привиделся, начала стремительно таять, впереди, на самой линии близкого горизонта, стало различимо нечто, выделяющееся на фоне темного однородного камня. Только свежие воспоминания о недавнем полете удержали Дениса и Ирину от того, чтобы броситься к загадочному предмету вприпрыжку. Впрочем, даже передвигаясь все так же медленно, уже минут через десять ребята стояли перед металлическим куполом, тускло поблескивающим в звездном свете.
     Купол был не очень большим – метров пять в диаметре и три метра высотой. Поверхность его была абсолютно гладкой, но не зеркальной – просто хорошо обработанный металл. Обойдя сооружение кругом, друзья обнаружили овальный люк, едва заметный на ровной поверхности, – столь плотно сливался он с куполом. Ни кнопок, ни рукояток, ни прочих приспособлений не было ни на самом люке, ни рядом с ним.
     – Ну, и как же мы его откроем? – спросил Денис, пробуя обеими руками толкнуть люк вовнутрь.
     Василий в ответ что-то неразборчиво пробурчал. Все явно были обескуражены. Найти вход и не иметь возможности в него войти – есть от чего опечалиться!
     Поскольку все – за исключением Василия, который передвигался, вися на шее у Дениса, – довольно сильно устали, то решили отдохнуть возле купола и заодно обсудить, что делать дальше.
     – Кислорода в баллонах скафандров осталось на два с половиной часа, – напомнил Василий. – Если мы за полчаса не попадем внутрь этого милого домика без окон, без дверей, то не успеем вернуться к кораблю. Какие будут предложения?
     – Может, стоит вернуться на корабль и взять какие-нибудь инструменты? – предложила Ирина.
     – Там нет ничего подходящего, я же облазил его весь, – ответил тетрианин. – Видимо, эйлины взяли из него все, что им могло хоть как-то пригодиться. Хотя, если попробовать взорвать...
     Именно после этого слова, словно иллюстрация к нему, яркая вспышка огня полыхнула из-за горизонта, поднимаясь к звездам. Она была совершенно беззвучной, но от этого не менее фееричной. На несколько мгновений осветилось все вокруг тревожным ярко-оранжевым светом и вновь погасло. Только красные звездочки разлетались теперь в разные стороны, угасая постепенно в глубинах космоса.
     – Что это было? – прошептала Ира, холодея от очевидной догадки.
     – Теперь мы можем не спешить, – очень спокойно сказал Василий. – В нашем распоряжении почти два с половиной часа, чтобы открыть эту дверь.
     – Корабль мог взорваться сам, без вмешательства посторонних? – спросил у него Денис.
     – Теоретически мог. Во-первых – неполадки с маршевым двигателем, во-вторых – причиненный твоей головой ущерб, в-третьих – его ветхость и древность... Мог, конечно, странно только, что именно в тот момент, когда мы нашли эту кастрюлю. Если она теперь еще и откроется...
     Словно услышав слова Дениса, люк плавно углубился внутрь купола и ушел в сторону.
     – Что и требовалось доказать! – подытожил Василий. – Надеюсь, теперь версия о самопроизвольном взрывании корабля отпадает как маловероятная.
    
     * * * * *
    
     За открывшимся в куполе проходом оказалась уже привычная путешественникам шлюзовая камера. Стоило им переступить порог, как дверь люка столь же плавно, как открылась встала на прежнее место. В камере тотчас же зажегся неяркий свет, а скафандры стали медленно “сдуваться”. Вскоре стал слышен и слабый свист нагнетаемого в помещение воздуха, который становился все слышнее по мере увеличения плотности атмосферы. Наконец все стихло. Столь же плавно и совершенно бесшумно открылся люк, ведущий внутрь сооружения. Только теперь Денис понял, что ощущает привычную тяжесть – видимо включилось и некое устройство, создающее искусственное поле тяготения. Подождав еще немного, он спросил, не обращаясь впрочем ни к кому конкретно, скорее – риторически:
     – Скафандры, видимо, уже можно снять? – и тут же принялся отстегивать шлем.
     Атмосфера внутри купола оказалась вполне пригодной для дыхания, но лишенная каких бы то ни было ароматов и запахов, попросту говоря – стерильная. Избавившись от скафандров полностью, Ирина и Денис с тетрианином на шее вошли в открытый люк. Сразу за ним, в узком маленьком тамбуре, была еще одна дверь, но уже с кнопкой, после нажатия на которую дверь незамедлительно открылась. За ней оказалась небольшая кабинка, очень напоминающая кабинку обычного лифта, чем она, впрочем, и являлась. Закрыв дверь с помощью еще одной кнопки – уже с внутренней стороны – друзья почувствовали, что кабина начала движение вниз, которое довольно быстро прекратилось. Дверь раскрылась автоматически, и путешественники оказались в длинном, хорошо освещенном коридоре.
     По обе стороны коридора находилось множество дверей, столь же хорошо и плотно подогнанных в стены, что открыть их не представлялось возможным, тем более, что кнопки или какие-нибудь подобия ручек на них отсутствовали. Друзьям ничего не оставалось, как отправиться по коридору дальше. Метров через сто коридор закончился такой же гладко сливающейся со стеной дверью, которая, впрочем, тут же раскрылась, едва путешественники остановились перед нею.
     За дверью располагался большой просторный зал со множеством каких-то мигающих пультов, экранов, шкафов, столов и кресел. Все это отдаленно напоминало какой-то большой земной вычислительный центр семидесятых-восьмидесятых годов, когда использовались для вычислений большие ЭВМ. Может они и сейчас где-то используются – Денис с Ириной этого не знали.
     У дальней стены зала стоял длинный, представительного вида стол – как у большого и важного начальника. И во главе этого стола, как и полагается – важно, восседал не кто иной, как полковник Веус!
     Увидев вошедших, он тут же поднялся из-за стола и быстро заковылял к ним на своих косолапых ножках.
     – О! Здравствуйте, здравствуйте, мои вкусные друзья! – радостно закричал он еще с середины зала. – Как я рад видеть вас живыми и невредимыми! Как я по вам соскучился!
     Денис и Ирина ошарашено молчали, Василий недоуменно хмыкал. Наконец когда “медвежонок” остановился перед ключниками и их спутником, Денис неуверенно пробормотал:
     – Но... вы ведь погибли?
     – Что ты, что ты, мой милый друг! – весело захохотал Веус. – Как же я мог погибнуть, не повидавшись еще раз с вами!
     – Мы видели, как взорвался ваш корабль, – сказала Ирина.
     – Но ведь и ваш корабль взорвался вместе с ним, – хитро прищурился “медвежонок”, – но вы ведь тоже живые! Или вы думаете, что спасательные шлюпки были только на корабле Иола?
     Тут селуганский полковник заметил висящую на шее у Дениса зеленую змейку.
     – А это еще что за галстук? – спросил он, явно заинтересовавшись.
     – Сам ты галстук! – обиженно брякнул ужик. Денис ущипнул друга за хвост, но было уже поздно.
     – Что-что-что? – будто бы даже обрадовался Веус. – Этот червячок еще и разговаривать умеет?
     Он подошел к Денису и попытался схватить Василия за хвост, но Денис решительным движением руки остановил полковника.
     – Очень прошу вас не трогать змейку! – сказал он как можно мягче. – Это декоративное животное подарили нам жители Уйлы. Оно лишь механически повторяет услышанные слова, не обладая собственным разумом.
     К счастью, Василий, задохнувшись от возмущения услышанным, не смог произнести ни слова, и Веус быстро потерял к нему интерес. Он жестом пригласил своих “гостей” проследовать к столу, и когда Денис с Ирой уселись в удобные кресла, а сам он – на свое “председательское”, спросил:
     – Ну, расскажите, чем вы без меня занимались, где побывали, что узнали? Да не вздумайте меня обманывать, а то я вас съем! – “медвежонок” весело захихикал.
     – Ты нас сначала накорми, напои, спать уложи, а потом уже расспрашивай! – сказал Денис.
     – Давайте наоборот! Сначала вы мне все расскажете, а потом я вас либо накормлю, либо сам вами закушу! – снова противно захихикал Веус, явно довольный собственной шуткой.
     – Вы разве не знаете, что память землян от голода резко ухудшается, а без воды может быть стерта безвозвратно? – очень серьезно спросил Денис. – Еще час-другой – и от нас вам не будет никакой пользы, кроме хорошего ужина.
     Веус явно не разбирался в физиологии землян, поэтому, хоть и не поверил Денису безоговорочно, решил все же не рисковать. Он нажал какую-то кнопку на столе и коротко бросил: “Ко мне!”
     Через пару секунд одна из дверей зала распахнулась и из нее выбежал селуганин – как оказалось, знакомый уже землянам Шоус.
     – Быстро накорми их, напои и спать уложи! Хотя, отставить! Только накорми и напои! Выполняй! – приказал подчиненному полковник.
    
     * * * * *
    
     Денис понимал, что запираться бессмысленно. Механически пережевывая концентрированную безвкусную пищу, выданную им Шоусом, он размышлял, как им вести себя дальше. Для начала он еле слышно шепнул Василию:
     – Ты лучше молчи, нас наверняка подслушивают! Пусть думают, что ты – простая зверушка.
     Василий обиженно фыркнул, но протестовать не стал, понимая, что Денис прав. А Денис решил не скрывать от Веуса основных событий, случившихся с ними, не без основания полагая, что селуганам они и без того известны. Иначе, как бы они попали в мастерски расставленную селуганами ловушку? Впрочем, Инструкция такой ход событий также предвидела... Так что – нет худа без добра! Но все выкладывать старому полковнику тоже не стоит, тут надо действовать осторожно! И Денис нарочито громко, чтобы его услышал и Веус, наверняка сейчас контролирующий разговор, сказал, обращаясь к Ирине и едва заметно подмигнув ей при этом:
     – Что ж, Ира, селугане, похоже, взяли верх. Придется им рассказать все: про наше спасение на Уйле, про эйлинов, про их доброту по отношению к нам, про то, как дочка хозяйки, приютившей нас, как ее... Зейма подарила нам свою любимую змейку на память, как старый Бетор отдал нам свой корабль, как мы залетели на нем на Кору, как воевали там, пока кто-то не разрушил излучатель башни... В общем – все, ничего не скрывая!
     – А про последний пункт Инструкции? – спросила Ира, тоже подмигнув в ответ.
     – Конечно, расскажем! Ведь это для них – самое главное! Ты его помнишь? – спросил Денис и тут же принялся громко декламировать, импровизируя на ходу:
     – В бездне шныряющем каменном чреве
     Будет светло, как днем.
     Может быть месяц, а может – неделю
     Ждите событий в нем!
     – Да-да! – закивала Ирина. – “Ждите событий в нем!”, конечно, я помню!
    
     Глава 21.
    
     Полковник Веус слушал рассказ Дениса очень внимательно, почти не перебивая, лишь изредка задавая дополнительные вопросы. Самое плохое – то, что он приказал оставить Ирину в другом помещение, явно собираясь допросить ее позже, чтобы сопоставить оба рассказа землян и уличить их в возможной лжи. Денис, хоть и предупредил Ирину во время обеда, все же не был уверен, что их рассказы совпадут в точности. Но изменить он уже ничего все равно не мог. Хотя... Денис вдруг вспомнил про то, что на Кору в него “вшили” какое-то приемо-передающее устройство! В Ирину, скорее всего – тоже. Правда, как им пользоваться – никто не объяснил... “Эх, жаль у папы я забыл об этом спросить! – подумал Денис. – Впрочем, надо попробовать включить его мысленно!” И Денис образно представив, что обращается к Ирине, так же мысленно спросил:
     – Ты меня слышишь, Иринка?
     – Ой, Дениска, как это? – “услышал” он в ответ.
     Денис от радости чуть не закричал. Он тут же принялся объяснять Ирине их новые возможности. Конечно, беседовать с Веусом, взвешивая каждое слово, да еще и поддерживать мысленный контакт с Ириной требовало неимоверных усилий, но иного выхода не было. Только так Ира могла “слышать” их разговор с селуганским полковником, чтобы не попасть в дальнейшем впросак.
     Когда Денис дошел до гибели излучателя башни Медведь на Кору, Веус заметно занервничал, даже вскочил с кресла и принялся, косолапо переваливаясь, расхаживать взад-вперед вдоль стола.
     – Как это случилось? Расскажи подробно! – потребовал он.
     Денис осторожно, боясь произнести что-нибудь лишнее, сказал:
     – В пылу боя я не видел всех подробностей... Помню только, что сначала усилилось свечение, исходящее из башни, затем рядом выстрелила пушка, по-моему – даже дважды... Затем вдруг весь мир изменился, и мы – тоже, и – бой прекратился сам собой...
     – А где все-таки был при этом ваш корабль?
     – Я ведь говорил: он стоял в лесу, на поляне, мы его там нашли после боя...
     – Да как же вы могли прилететь на этой развалюхе на эту планету?! Это ведь невозможно в принципе! Ты лжешь мне, землянин!!!
     – Я уже говорил вам: после взлета с Уйлы мы попали в какую-то странную аномальную область. Нас буквально выворачивало наизнанку – и тела, и сознание! Как мы попали на Кору – я совершенно не помню! Когда я пришел в себя – Ирины рядом не было, корабля тоже, потом подъехал...
     – Это все я уже слышал! – оборвал Дениса Веус. – Ладно, поверю пока, хотя все это мне ужасно не нравится! Ты бы знал, чего нам стоила Кору... Впрочем, не твоего ума это дело! Повтори-ка лучше еще раз последний пункт Инструкции!
     Денис понял вдруг, что совершенно устал. И еще он понял, что совершенно забыл сочиненный им недавно вариант. От напряжения память дала сбой. И тут неожиданно на помощь пришла Ирина. Она мысленно стала посылать Денису текст четверостишия. Денис повторил его совершенно машинально. Веус отдал распоряжение подчиненному солдату:
     – Увести самца, привести самку!
     Когда Денис рухнул в кресло, стоящее в соседней комнате, он понял, что если бы допрос длился хоть на минуту дольше – его сознание не выдержало бы нагрузки. Что бы тогда могло произойти – подумать было страшно! Может, он просто сошел бы с ума, а может, в бреду горячки выложил бы все как есть Веусу, подставив тем самым себя, возлюбленную и друга.
    
     * * * * *
    
     Веус, конечно, лопухнулся. Ну не мог же он не знать о приемопередатчиках! А может, и правда не знал? Нет, вряд ли. Скорее всего, действительно не лучшим образом на его мыслительные способности действовала старость, на которую полковник жаловался Денису еще при первой встрече, на корабле Иола.
     Когда Ирина почти слово в слово повторила рассказ Дениса, Веусу ничего иного не оставалось, как поверить землянам. Он косолапо вышагивал вдоль своего длинного стола и бормотал себе под нос: “Может быть месяц, а может – неделю ждите событий в нем... Ждите, ждите, ждите... Терпеть не могу ждать!”
     Дениса с Ириной не стали больше разлучать, а поселили в одной довольно большой комнате. В ней были две кровати, три кресла, небольшой стол, даже умывальник. Комната очень сильно смахивала на номер в дешевой провинциальной земной гостинице. Только не было в ней окон, да возле двери снаружи постоянно расхаживали два охранника-селуганина.
     После невкусного, но питательного синтетического ужина и Денис, и Ирина почувствовали, что ужасно хотят спать – сильно сказалась, конечно, и физическая усталость последних суток, и психологическая нагрузка, граничащая со стрессом. Но стоило им улечься на кровати – сонливость куда-то улетучилась. Василий давно уже уполз, как обычно, в какой-то темный уголок и словно растворился во мраке. Денис давно хотел поинтересоваться у тетрианина, спит ли он там, или просто размышляет в темноте, вспоминает о прожитом, или мечтает о чем-то... Но случая все как-то не представлялось, да и не хотелось просто так, из праздного любопытства, лезть в душу друга.
     Зато теперь очень захотелось поговорить с Ириной. Сейчас, имея возможность общаться мысленно, они впервые за долгое время могли поговорить без свидетелей.
     – Ира, ты спишь? – отправил Денис мысленное послание своей подруге.
     – Нет, – сразу ответила Ирина. – Странно, так хотелось спать, а вот теперь лежу – и сна ни в одном глазу!
     – Мне представилось сейчас, что мы – на Земле, в какой-то маленькой гостинице провинциального городка...
     – Серовска, – предположила Ирина.
     – Нет, не Серовска – какого-то незнакомого городка... где-то в средней полосе России...
     – Мы с тобой путешествуем, – подхватила Ирина, – и остановились в этом городке на пару дней...
     – А за окном шумит теплый летний дождик...
     – А мы слушаем его шелест и вспоминаем, как прекрасно провели день...
     Денис вдруг совершенно неожиданно, даже для самого себя, сказал:
     – И мы с тобой – муж и жена...
     – А ты этого хочешь?
     – Еще бы! Ведь я люблю тебя...
     – И я люблю тебя...
     Денису так захотелось сейчас сорваться, подскочить к Ирине, схватить ее на руки, закружить по комнате и целовать, целовать ее мягкие, податливые губы! Но в углу, словно подслушав его мысли (а может – так оно и было?), зашевелился вдруг тетрианин, протяжно зевнув (что было для тетрианина странно), и Денис опомнился. Но он так живо представил себе эту сцену, что она, видимо, передалась через приемопередатчик Ирине, а может и просто – на волнах любви, и девушка зашептала мысленно: “Да, да, да, да...”
     “Может, выкинуть Василия за дверь?” – с досады подумал Денис. Тетрианин при этом так активно завозился в своем углу, что подозрения Дениса о способности Василия читать чужие мысли только усилились. Он уже хотел было мысленно предупредить Ирину, что их подслушивают, но тут она вдруг перевела разговор на такую тему, что Денис забыл и про тетрианина, и вообще про то, где они сейчас находятся.
     – Денис, а как ты познакомился с Артуром? – спросила Ирина, явно волнуясь.
     – С Артуром? – удивился Денис. – Он позвонил мне как-то и наплел о том, будто моя мама и его когда-то дружили... Потом пришел раз, другой... Звонил мне... Потом эта поездка на шашлыки... А что? Почему ты об этом спросила?
     – Потому что я хочу рассказать тебе как я с ним познакомилась...
     Что-то в тоне даже мысленно произнесенной Ириной фразы было такое, отчего у Дениса тревожно заныло сердце. Он понял, что Ирина собралась рассказать ему то, о чем он ужасно хотел ее спросить, но навсегда зарекся спрашивать. И его догадка тотчас подтвердилась.
     – Ты знаешь, за кого выдавал себя Артур, или как там его – Арк на Земле? Кем он будто бы был по профессии?
     Честно говоря, Денис никогда не расспрашивал Артура о его работе – ему это было просто неинтересно, а сам Артур никогда не заводил об этом разговор. Поэтому Денис сразу ответил:
     – Нет. А кем?
     – Врачом-наркологом... Ты только не перебивай меня, милый, иначе я не смогу все рассказать тебе... Примерно за месяц-полтора до нашей с тобой встречи ко мне на работу, в библиотеку, пришел один парень. Молодой, симпатичный, он попросил меня порекомендовать ему что-нибудь интересное из книг. Это, конечно, и так моя работа, но скажу честно, что парень этот меня заинтересовал не только, как читатель... Он пришел на следующий день, принес книгу, которую я выдала ему накануне, мы обсудили ее, поговорили о литературе, о том, о сем... Потом он пригласил меня поужинать... Возвращались мы поздно, и в тот вечер разыгралась такая непогода: ветер ужасный, то ли дождь, то ли снег... Да, это было где-то в начале апреля... Мы никак не могли поймать такси, все промокли насквозь, я ужасно замерзла, и тогда Олег... его звали Олег, предложил мне переждать непогоду у него и согреться... Он снимал комнату недалеко от ресторана... Я, конечно, понимаю... Но я так замерзла, и Олег казался таким добрым, надежным... Он стал поить меня горячим чаем, с малиной... Но, видимо, там было что-то еще кроме малины... Я ничего больше не помню... Помню только, что проснулась утром в его постели, как была – одетая... Да, он даже не домогался меня, как женщины, что удивило меня, но уже потом, когда я вновь обрела способность что-либо соображать и анализировать. А в тот момент!.. Боже, как мне было плохо! Меня ломало и выворачивало наизнанку, казалось, каждая косточка в моем теле норовит повернуться вокруг своей оси... А Олег... Он холодно, даже как-то озлобленно наблюдал за моими мучениями, а когда я сумела выдавить из себя единственное слово: “Помоги!” он достал откуда-то уже наполненный шприц и злорадно произнес: “Я могу предложить тебе теперь только это!” Сама не знаю, как я кивнула на это предложение. Я была тогда готова на все что угодно, лишь бы закончились только мои мучения... Я даже не знаю, что он мне вколол тогда... И потом тоже... Я так понимаю, что в первый вечер он дал мне настолько сильный наркотик, что я “подсела” с первого же раза... А потом мне было уже все равно – как и чем... И Олег мне не отказывал в дозе, когда я прибегала к нему каждый день по утрам, а порой – и вечером тоже, хоть и не проявлял ко мне больше, казалось, никакого интереса... Что-то ему было нужно, видимо, от меня в тот, первый раз... А вот что? Не понимаю... Так продолжалось недели две, или даже чуть больше... Я понимала, конечно, весь ужас своего положения, видела, что погибаю, но остановиться просто уже не могла... Это было что-то страшное, как хорошо, что это так быстро кончилось! В одно ужасное для меня утро Олега не оказалось утром дома. Я еле дожила до вечера, но и вечером окно его комнаты оставалось темным... Тогда я решила покончить со своими мучениями раз и навсегда. Я добрела до набережной и в изнеможении присела на скамейку, чтобы перевести дух перед решающим шагом. Смешно, правда? Отдохнуть перед смертью! Но это-то как раз и спасло меня во всех отношениях! На скамейку рядом со мной опустилась девушка. Это была Катерина. Она обеспокоилась моим видом, да я еще, оказывается, и рыдала, не замечая этого... И я ей выложила все. Тогда она сказала мне, что она – это моя судьба, потому что ее муж – нарколог. И она прямо потащила меня к себе домой... Артур действительно вылечил меня, причем, буквально за пару сеансов! Сейчас-то я понимаю, что пользовался он при этом не земными знаниями и лекарствами, а тогда он показался мне просто Богом, Спасителем! Я ведь и знала вроде бы, умом понимала, что такое просто невозможно, что от наркомании никто так быстро и легко не излечивается, но меня-то Артур вылечил! Я пыталась себе внушить, что и он – замечательный врач, и я – не законченная наркоманка, поэтому все так и получилось... Теперь-то я все понимаю... и теперь ты, наверное, будешь меня презирать...
     Ирина замолчала, а Денис лежал, ошеломленный услышанным... Он ведь совсем не то ожидал услышать... А что? Он сам не мог себе в этом признаться, но ожидал он явно чего-то более гадкого, какой-нибудь низости со стороны Ирины, а поэтому он снова почувствовал омерзение к самому себе... “Подлец, подлец, подлец... – шептал про себя Денис. – Как хорошо, что я ничего не спросил у нее сам...”
     – Почему ты называешь себя подлецом? – спросила вдруг Ирина, и Денис с ужасом понял, что не отключил свой приемопередатчик во время своего самобичевания. И он, решившись, стал рассказывать Ире все: и про ее “болезнь” на Уйле, и про диагноз, поставленный Василием, и про свои терзания и сомнения... Рассказав Ире все, он почувствовал вдруг такое облегчение, словно сбросил с себя мешок с грузом булыжников. А совсем легко ему стало, когда Ира прошептала, причем не мысленно, а вслух:
     – Спасибо тебе за откровенность... Теперь я действительно верю, что ты меня любишь!
     – Но я ведь гадок и противен в своих мыслях! – почти закричал Денис.
     – Нет, ты не гадок, ты – живой, ты – человек... и я люблю тебя за это.
    
     * * * * *
    
     На следующее утро, когда Ирина вышла в сопровождении охранника по своим надобностям, Денис схватил Василия за хвост и злобно зашипел:
     – Ты что это, гад ползучий, подслушиваешь наши мысли? Шпионишь за нами?! Может, ты на Веуса работаешь?!
     И тут Василий оскорбился так, что цвет его стал темно-коричневым. Он, казалось, начнет сейчас вопить, но вместо этого он заговорил пронзительно-тихо, но так, что по коже Дениса побежали мурашки:
     – Тетриане не шпионят никогда, ни при каких обстоятельствах! А если тетрианин кому-нибудь признавался в дружбе, то этот кто-то – его друг навсегда! Тетрианин погибнет, но никогда не причинит вреда своему другу! Так что лучше убей меня сразу, если не доверяешь!
     Денис не знал, куда ему деваться со стыда. Но он все же пролепетал, оправдываясь:
     – Но ты же слушал наши мысли...
     Зеленый цвет постепенно возвращался в окраску кожи Василия, но как-то пятнами. Так что он казался сейчас змеей, одетой в камуфляж. И он сказал, уже спокойно, но гордо:
     – Да, слушал! Потому что мозг свой я отключить не могу, и закрыть его, как уши ладошками, тоже не могу! Правда, у меня нет ни ушей, ни ладошек... Когда вы вещали вчера через эти ваши передатчики, я думал: у меня лопнут мозги! Так в чем же я виноват?!
     – Василий, прости! – взмолился Денис. – Прости, родненький! И помоги ты вынуть из нас эти проклятые устройства!
     Василий оказался отходчивым. Денису даже на мгновение показалось, что все это недавнее возмущение было всего лишь сыграно тетрианином... Но нет, тут он вспомнил сразу, как поменял свой цвет Василий. Так не сыграешь!
     – Ладно уж, помогу я из вас эти штуковины выковырнуть, только будет немного больно! Да, и еще, пока не пришла Ирина: тот ее Олег и Артур – это одно и то же лицо! Можешь ей рассказать и выдать за собственную догадку.
     – Но откуда ты знаешь?!
     – А чего тут знать? Это же дважды два! Арк выслеживает Ирину, убеждается, что она ключница, принимает вид смазливого мужика, клеится к ней, подмешивает в чай сильный наркотик, допрашивает ее в наркотическом опьянении, убеждается, что она ничего не знает, а потом, чтобы рыбка уже с крючка не сорвалась, привязывает ее к себе наркотиками. Причем наркотики скорее всего были такие, что ни один самый сильнейший землянин не справился бы от зависимости к ним самостоятельно! А в это время Арк находит и тебя, знакомится с тобой и составляет план вашего похищения. Но для этого Ирину надо “вылечить”, что он и делает, превратившись для этого во врача-нарколога! А заодно и сам он, и его “жена” становятся лучшими друзьями Ирины и не вызывают в ней подозрения, приглашая на шашлыки с ночевкой! Ну как?
     – Да, все сходится, – согласился Денис.
     – Есть такая наука – логика! – гордо кивнул плоской головой Василий.
    
     * * * * *
    
     Ирина вернулась бодрая, посвежевшая, с влажными волосами.
     – Ой, ребята, тут даже есть душ! – весело сказала она, будто и впрямь не в плену у инопланетных террористов находилась, а в очередном отпуске. – Ну, чего вы такими сычами на меня смотрите?
     – Ира, он все слышал, – кивнул на Василия Порфирьевича Денис.
     – Ну и что, он же наш друг, – пожала плечами Ирина, сразу поняв, о чем идет речь.
     Василий после такого ответа, казалось, даже раздвинул плечи, хотя никаких плеч у него, разумеется, не было.
     – Все равно, я считаю, что нам надо избавиться от приемопередатчиков, – сказал Денис. – Нам просто повезло, что Веус забыл про них. Если он вспомнит...
     – Но ведь это очень удобный вид связи... – попыталась возразить Ирина.
     – Да, но очень рискованный и... не очень надежный, – покосился Денис на ужика.
     – Ну, ладно, – согласилась девушка. – А как мы от них избавимся?
     – Василий обещал помочь, но сказал, что будет немножко больно.
     – Ой! Больно – я боюсь! – призналась Ира.
     – Ничего, сначала на мне попробуем, – Денис шагнул к тетрианину. – Начинай!
     – Ложись на кровать лицом вниз! – приказал Василий. – И не дергайся!
     Денис послушно лег, внутренне приготовившись к боли. Ужик прополз по его спине вверх, к самой шее и стал копошиться у основания черепа. Ощущения были даже не столько болезненными, сколько не очень приятными, будто кто-то пытается залезть снизу в череп. Продолжалась операция, к счастью, недолго, и уже минут через пять Василий тоном врача в поликлинике пропел: “Следующий!”
     Ира забрала волосы вверх и держала их руками. Перед тем как лечь, она боязливо спросила:
     – Денисик, не больно?
     – Не бойся, Вася знает свое дело! – успокоил подругу Денис.
     Через пять минут и с Ириным приемопередатчиком все было закончено.
     – Я пока подержу их у себя, – подмигнув, сказал Василий, – если будет надо – снова поставлю!
    
    
     Глава 22.
    
     Следующий день в “гостях” у селуган не принес ничего нового, а тем более – интересного. Землян кормили, на тетрианина вообще не обращали внимания. Веус, казалось, потерял к своим пленникам всякий интерес. А может он просто выжидал, когда же произойдут те события, о которых говорилось в Инструкции, придуманной Денисом “на ходу”.
     В эту ночь и Денис, и Ирина уснули сразу, хотя прошедший день и был совершенно спокойным. А может как раз это непривычное внешнее спокойствие вкупе с внутренней тревогой неопределенности еще сильнее вымотали нервную систему?
     Денис спал без сновидений, во всяком случае – он ничего не помнил. Зато Ирине приснился необыкновенно красочный, почти реалистичный сон. Она увидела себя девочкой-подростком в деревне у бабушки. На самом деле она и была там последний раз двенадцать лет назад, на следующий год бабушка умерла и ездить в деревню стало не к кому.
     В своем сне Ира шла от реки, взбираясь на пригорок, на котором стояла церковь. Церковь была давно недействующей, но сохранилась на удивление хорошо, даже крест на куполе возвышался ровно. Она – эта церковь – хоть и не являлась какой-то уж очень большой архитектурной или исторической ценностью (всего-то – конец девятнадцатого века), являлась зато истинным украшением бабушкиного села, да и вообще всей округи. Возвышаясь на пригорке, она издали была видна, с какой бы стороны ни подходить к деревне, и душу сразу же обдавало уютным теплом спокойствия и умиротворенности.
     И вот к этой-то заброшенной церкви поднималась в своем сне Ирина. От реки на пригорок взбираться было трудно – уклон был довольно крутым. Поэтому частенько приходилось помогать себе руками, цепляясь за траву и редкий кустарник. Попутно Ирина бросала себе в рот бордовые ягоды земляники, которой был усыпан склон. Наконец она наверху. Теплый ласковый ветерок треплет подол ее ситцевого платьишка, а Ира смотрит завороженно сверху на открывающиеся просторы. Недалеко внизу виляет излучинами река, зеленеют луга, темнеет густой лес – все знакомо до боли с детства, и тем не менее каждый раз вызывает все новый и новый благоговейный восторг!
     Ира зашла в церковь. Внутри она выглядела куда менее презентабельно, чем снаружи. Еще лет пять-шесть назад, совсем маленькой девочкой, Ира помнила, что на стенах оставались какие-то изображения святых: то ли фрески, то ли иконы – она плохо в этом разбиралась. Но было очень красиво и немножечко страшно, даже не страшно, а как-то трепетно на душе. Сейчас же из внутреннего убранства не осталось уже ничего – стены были исковерканы выбоинами в штукатурке, “украшены” всевозможными рисунками и надписями – большей частью неприличными, закопчены дымом разжигаемых костров. Складывалось ощущение, что храм навестили вандалы-язычники, да так оно, собственно, и было на самом деле. Ирина поспешила покинуть оскверненное место. Выйдя наружу, она запрокинула голову вверх: луковка купола, покрытая проржавевшими насквозь железными листами гордо восседала на невысокой башенке с узкими глазницами окошек. Что-то ее безудержно тянуло туда, в эту круглую башенку.
     Ира осмотрелась, прикидывая, как она сможет забраться наверх. Задняя половина церковного строения частично обрушилась, уже так давно, что наверху ее успела вырасти довольно большая раздвоенная береза. По этим развалинам довольно легко можно было подняться на полукруглую крышу основного здания, а оттуда, при определенной сноровке, – до самой башенки. И Ира отважно полезла наверх.
     Сначала подъем был не труден, но на крыше передвигаться стало сложнее. Во-первых, она была довольно покатой, а во-вторых – наполовину разрушенной. Перебираясь почти что ползком по полусгнившим стропилам, Ира, тем не менее, довольно быстро добралась до основания башенки и лишь теперь перевела дух.
     Вид почти с самого верха старой церкви открывался еще более захватывающий, чем с вершины пригорка. Отсюда были видны, как на ладони, деревеньки на другой стороне реки, почти все уже заброшенные, с покосившимися, полуразвалившимися избами. Эти старые, согбенные домики с подслеповатыми глазницами пустых окон вызвали вдруг в душе Ирины такую острую жалость, словно они были живыми существами, брошенными на произвол судьбы своими хозяевами и умирающими теперь в глухой тоске по ним.
     Ира подобралась к узкому окошку башенки и заглянула внутрь. Внутри башенки были относительно чисто, и она поспешила залезть вовнутрь. Что здесь было раньше – оставалось только догадываться, потому что сейчас помещение башенки было совершенно пустым, а стены ее – голыми, даже без слоя штукатурки. И вдруг на красном щербатом кирпиче стены Ира увидела сверкающую золотым блеском точку. Эта точка становилась все ярче, увеличиваясь в размерах и принимая какие-то затейливые очертания. Наконец изменения прекратились, и Ирина увидела, что на кирпичной стене изображена, словно вдавлена в камне, золотая сияющая ладонь! Непонятное внутреннее чувство толкнуло Иру к стене, и она, подняв свою левую руку, приложила ладонь к золотому изображению.
     Руку окутало приятное успокаивающее тепло, ладонь лежала в углублении так удобно, словно именно с нее снимал лекало невидимый художник! Тут Ирина обвела взглядом стены и увидела, что по ее правую руку – на противоположной стороне башенки – красуется точно такое же изображение! Нет, не совсем такое же – оно было сделано для ладони правой руки! Ира протянула к золотой ладошке на стене свою правую руку, хотя было ясно и так, что она до нее ни за что не дотянется – до противоположной стены было не менее двух метров. Но Ира знала, была твердо уверена, что дотянуться обязательно надо! И она тянулась, тянулась к сверкающему знаку изо всех своих сил, пока... не проснулась.
    
     * * * * *
    
     Василий Порфирьевич был с утра хмурым и задумчивым. А еще он был в это утро молчаливым, что уж совсем не было для тетрианина характерно.
     – Что с тобой, Василий? – поинтересовалась наконец Ирина. – Ты не заболел?
     – Нет. – Односложно ответил Василий.
     – Ты и правда, Вась, чего-то сегодня не того... – поддержал Ирину Денис. – Давай, выкладывай, что случилось?
     – Я что-то чувствую... – выдавил из себя тетрианин через силу.
     – Что-то плохое? – встревожилась Ирина.
     – Не знаю... Я после этой Кору совсем не могу видеть будущее... Информационные поля как будто в тумане расплываются! – пожаловался Василий. – Но сегодня я что-то определенно чувствую: что-то должно скоро произойти и что-то очень важное – по крайней мере, для меня.
     – А может, Инструкция заработает? – сделал предположение Денис. – Что там у нас дальше следует? Свет вроде как уже есть, теперь остался мрак и Ирино видение.
     – Ой, мальчики! А ведь видение мне уже было! – встрепенулась Ирина. – Мне сегодня сон приснился...
     И тут наступил Мрак.
     Мрак был действительно настоящий, с большой буквы. Это даже нельзя было назвать темнотой – это было поистине Мраком, потому что если в темноте отсутствует только свет, то сейчас, казалось, отсутствовало вообще все! Сознание тоже затянуло пеленой небытия, но не простого беспамятства, а такого состояния, когда ощущения чего бы то ни было отсутствуют, отсутствует восприятие собственного “я”, но остается все же фиксация каких-то мозговых импульсов, будто и не связанных даже с органами чувств. Было только ощущение то ли бешеного полета, то ли сворачивания всего и вся в темный плотный свиток.
     А потом осталась тьма, но не было больше это страшного мрака. Сознание вернулось, но в каком-то зародышевом состоянии. Было, например, страшно, но не понятно почему, хотелось убежать, но непонятно от кого и куда. Но не было почему-то ощущения времени и себя в этом времени. Оно не то чтобы остановилось – его как будто вовсе не существовало более, и логика любой спонтанно возникающей в мозгу мысли тут же рассыпалась, не скрепленная в Безвременье причинно-следственным цементом. Видимо поэтому возврат назад, к Свету, не был ни коротким – ни длинным, ни быстрым – ни медленным. Был ли он вечностью, или только ничтожным мигом, но он состоялся. Два земных человека и тетрианин снова были в “гостиничной” комнате астероида.
    
     * * * * *
    
     Тетрианин Василий снова был не зеленым, а болотно-коричневым. Но теперь он изменил цвет не от гнева или возмущения, а от какого-то чудовищно радостного возбуждения. Он не сидел на месте, а вертелся ужом, кем он, по сути, и являлся.
     – Что?! – в один голос крикнули Денис и Ирина.
     – Это были они! Они!!! – завопил Василий.
     – Кто?! – снова слились вместе голоса землян.
     – Тетриане!!! Это были мои сородичи!
     Застывшая тишина была красноречивее любых вопросов, и Василий Порфирьевич принялся торопливо рассказывать.
     – Вы только что побывали сейчас в настоящем четырехмерном пространстве! Боюсь только, что вы там не много увидели! Мои соплеменники свернули, а точнее – развернули, весь этот астероид в свое – наше! – измерение. Они простили меня!!! Они посчитали, что я полностью искупил свою вину, впрочем, мой так называемый проступок они тоже пересмотрели в новом свете. Самое главное – и самое удивительное! – они знали о моем “побеге” с первого же мгновения, но решили не торопиться, а посмотреть, что из этого выйдет. И, что опять же удивительно, наблюдая за нами, они пришли к выводу, что напрасно игнорировали до этого трехмерный мир! Все оказалось взаимосвязанным гораздо глубже, чем они, то есть – чем мы, ну, – тетриане в общем, предполагали ранее. И трехмерный мир, то есть его обитатели, то есть вы... – тьфу! в общем, вы поняли, – оказались по уровню своего разума, своих чувств, по сложности своего поведения совсем не примитивными, как всегда считали тетриане... Вы – другие, но вы тоже – часть Вселенной, не второстепенная, а равная часть! Если до этого тетриане плевали с высокой колокольни на все ваши проблемы, то теперь они стали пытаться в них вникнуть... Нет, они не собирались ни во что огульно вмешиваться, но с нашим умением видеть некоторые вещи чуть глубже, четырехмернее – если можно так выразиться, они... то есть – мы, можем оказать вам посильную помощь... Собственно, даже не вам, а всем нам, потому что, как я уже сказал, мир един, сколькими бы измерениями он не исчислялся, и любое изменение частности приводит к неминуемому изменению целого. Иными словами, говоря проще: изменяя аргумент, мы изменим значение хоть функции возведения в куб, хоть в сорок четвертую степень, если этот аргумент для обеих функций одинаков... О, простите! Я забыл, что вы не любите мои научные объяснения! В общем, вы поняли все и так! Последней каплей для тетриан стали действия селуган на Кору. То, что они вытворяли с физической сутью основополагающих величин, пытаясь превратить трехмерный мир в четырехмерный, могло кончиться очень плохо для всех нас, для всей нашей Вселенной! Образно говоря, мир мог бы попросту “схлопнуться”! Вы заложили начало концу селуганским бесчинствам, и тетриане это оценили по заслугам, поверьте. Мой вклад, хоть и очень скромный по сравнению с вашим, тоже был ими заметен... Но Кору – это лишь маленький полигон в селуганских и вообще – экстремистских, так сказать, планах! Тут уж тетриане не вмешаться не могли... Они связались с прогрессивными силами трехмерного мира и, заручившись поддержкой большинства, подключились к наведению порядка... Взяв к себе наш астероид они решали несколько задач: взяли Веуса с его бандой – хоть и мелочь, но тоже пакостники – те еще; ну, и мы их тоже... интересовали, определенным образом...
     – Как? – раскрыл наконец рот Денис.
     – Ну, как я уже сказал, меня они простили и приняли снова в наше общество. Я теперь могу вернуться домой! – снова пришел в радостное возбуждение Василий.
     – А мы? – испуганно спросила Ира.
     – В том-то и дело, что вас тетриане с благодарностью хотели вернуть домой, на Землю, но я рассказал им о вашей миссии... Может, зря? – осекся вдруг Василий и виновато посмотрел на друзей.
     – Нет-нет, все правильно, продолжай! – нетерпеливо подтолкнул его Денис.
     – Так вот, тетриане очень удивились, потому что ни о каком Этом они никогда не слышали, но, тем не менее, уважая – а если честнее: зауважав – чужие убеждения и веру, они пообещали помочь вам по мере возможности. Точнее, не вам, а нам, потому что я отказался возвращаться на родину, пока не помогу вам до конца.
     У Ирины на глаза навернулись слезы. Денис тоже подозрительно заморгал. Он хотел было что-то сказать, но Василий быстро его перебил:
     – Только не надо всяких там слов благодарности и прочего... Я ведь не для этого... В общем, я ведь говорил уже вам: вы – мои друзья, самые настоящие! У меня таких никогда еще не было в жизни! Нет, это все слова... Короче, ребята, я вас люблю! И я с вами – до конца!
     И тут Денис вдруг хитро прищурился. Василий заметил это и опустил глаза, слегка покоричневев. Ира смотрела то на одного, то на другого, не в силах ничего понять.
     – Да, Денис, да, – еле слышно произнес тетрианин. – Не все тут оказалось так просто... В чистом виде, я и теперь так думаю, это не может существовать, но и не существовать вообще – это просто не имеет права... Любовь, во всяком случае, и дружба... А предательство и подлость... Наверное, такие понятия могут, к сожалению, жить и сами по себе, но они не так уж и страшны, если есть любовь и дружба... Я ведь тоже очень изменился, узнав вас ближе... Что-то есть в вас такое, что ломает, как спички, всю нашу тетрианскую гордыню и самовлюбленное превосходство. Если уж мои сородичи, глядя на вас, пересмотрели свои убеждения, то что говорить обо мне... Да, друзья мои, я вас действительно люблю, и я очень рад этому!
     Василий, снова став зеленым, поднял опущенную голову и открыто посмотрел прямо в глаза сначала Денису, потом Ирине.
     – Василий, мы тоже тебя очень любим, – сказала Ирина. – И ты знаешь, лучше не надо препарировать свои чувства. Зачем разводить теории в таких вещах, как любовь, дружба, трусость, предательство, подлость? Любовь от этого не станет слаще, а подлость – чище... Надо просто любить, безоглядно и трепетно, надо просто радоваться, когда рядом с тобой верный, преданный друг, надо просто жить, как велит тебе твое сердце... Вот видишь, я сама пытаюсь тебе объяснить это словами, а это ведь словами не нужно объяснять... Да и невозможно... Поэтому ты, наверное, прав – в чистом виде всего этого не существует, иначе бы давно ученые-теоретики любовь засушили, дружбу заспиртовали и формулу подлости вывели... Тьфу, гадость какая!
     – А что, заспиртованная дружба – это звучит красиво! – засмеялся Денис. – Проспиртованная – точно бывает!
     – Это не дружба, она как раз от спирта гибнет... От спирта только подлость расцветает и прочая мерзость...
     – А как же дезинфекция? – не унимался Денис.
     – Да ну тебя! – тоже рассмеялась Ирина. – Вы лучше про мой сон послушайте!
    
    
     Глава 23.
    
     Когда Ира закончила свой рассказ, Денис недоуменно уставился на нее.
     – Ты хочешь сказать, что Это – на Земле?! – ошарашенно спросил он.
     – Я не знаю, – пожала плечами Ирина. – Но если верить Инструкции...
     – Да, я чувствую, что вам нужно именно туда, где была Ира во сне, – уверенно сказал Василий.
     – Ты ведь разучился предсказывать! – засомневался Денис.
     – Я, во-первых, предсказательством никогда и не занимался, я не бабка какая-нибудь, – слегка обиделся тетрианин, – а во-вторых, меня чуток восстановили мои сородичи при встрече, так что предвидеть некоторые события, или, точнее, видеть суть некоторых вещей и событий я снова могу.
     – И что ты видишь в данном случае? – спросил Денис.
     – То и вижу, что вам надо на Землю, в эту церковь.
     – Как же мы туда попадем? – вздохнула Ирина.
     – Тетриане же обещали помочь! – гордо ответил Василий. – А если тетриане чего-то пообещали – они всегда выполняют!
     – Это что, нам опять в этот ваш Мрак лететь? – нахмурился Денис.
     – Спокойствие, друзья мои! – торжественно провозгласил вновь обретший тетрианское гражданство Василий. – Сейчас я отлучусь ненадолго домой и все узнаю.
     Он с такой нежностью, гордостью и любовью произнес это слово “домой”, что Денис с Ириной невольно заулыбались. А тетрианин уже исчезал в легком облачке возникшего из ниоткуда тумана.
     Денис и Ирина остались вдвоем – впервые за долгое-долгое время. Они нежно обнялись, но новость о том, что следующий – и скорее всего заключительный – этап их путешествия находится на Земле, не давал им возможности отдаться безоглядно чувствам.
     – Это что, выходит, все было зря? – с горечью прошептал Денис. – Тиуряне что – решили поиздеваться над нами, поиграть в “кошки-мышки”?
     – Ну почему же зря, Дениска, – так же шепотом ответила Ирина. – А Василий, а Зейма, а твой папа, наконец? Мы бы никого из них никогда не увидели, даже не знали бы ничего о их существовании... И потом, из-за нас Зейма вернулась на родину, Василий стал свободным, война на Кору кончилась, тетриане пробудились! Разве же это зря?
     – Да-да, ты права, конечно, – смущенно закивал Денис, – но я не это имел в виду... Я имел в виду Это! Если оно было все время на Земле – зачем тиурянам было все это затевать с нами? Какая-то бессмыслица получается, если не издевательство!
     – Денис, не надо навешивать ярлыки, не разобравшись в сути! Подожди еще чуть-чуть, и скоро мы все узнаем. А сейчас... поцелуй меня, пожалуйста...
    
     * * * * *
    
     Василий возник из очередного туманного облачка довольно скоро. Он был торжественно сосредоточен.
     – Мы можем отправляться, – гордо произнес он. И добавил: – Хоть сейчас!
     – На чем мы полетим? – поинтересовался Денис.
     – Обойдемся на сей раз без полетов, – нарочито небрежно, словно речь шла о каком-то пустяке, ответил тетрианин. – Помните, как мы покидали Кору: возьмитесь руками с “ключами” за меня, а обе другие руки сожмите между собой.
     – Так, замечательно, – сказал Василий, когда земляне сделали то, о чем он просил. – Теперь, с вашего позволения, я немножечко воспользуюсь вашей памятью для уточнения нужной координаты... Прекрасно! – удовлетворенно кивнул он головой через минуту. – Теперь ты, Ирина, постарайся сосредоточиться на нужном нам месте: вспомни еще раз свой сон в деталях!
     Еще через пару минут Василий объявил, что все готово и можно отправляться в путь.
     Дениса охватило вдруг сильное волнение: ведь буквально через несколько секунд они должны будут оказаться на Земле! Он в последнее время даже думал о своей родной планете, как о чем-то не очень реальном – настолько она была далека и недосягаема! И вот – заключительный этап их фантастической миссии должен состояться на Земле, и это будет так неожиданно скоро!
     Ирина переживала подобное волнение, и оно, кажется, передалось даже Василию.
     – Ну, посмотрим, что там у вас за Земля такая, – пробурчал он и сделал замысловатое, неуловимое глазом движение своим зеленым телом, отчего знакомая уже Ире с Денисом молния пронзила их, казалось бы, насквозь. И в следующее мгновение мир для землян покатился в тартарары!
     Космический мрак, звездный свет, то ослепительно-яркий, то рассыпающийся мелкой пылью далеких светил, перемешивались в бешено вращающемся калейдоскопе так, что становилось невообразимо страшно за судьбу Вселенной. Казалось, она рассыплется сейчас на субатомные осколки и прекратит свое существование во всепоглощающем вечном мраке. Но этого, конечно, не случилось, поскольку с самой Вселенной ничего и не происходило. Зато на Дениса, Ирину и Василия падали с голубого неба теплые лучи земного солнца.
     Василий “прицелился” столь точно, что они оказались стоящими перед самой церковью, той самой, наверху которой должно было открыться ключникам таинственное Это.
     Все было точно таким же, как привиделось Ирине в ее недавнем сне. Поэтому она взяла вновь ладонь Дениса в свою руку и уверенно повела его тем самым путем, каким поднималась во сне к башенке. Василий, как всегда, зеленым галстуком висел у Дениса на шее и вовсю вертел своей плоской маленькой головой, рассматривая пейзажи родины своих друзей. Казалось, даже ему, повидавшему на своем веку множество фантастических миров, русские просторы пришлись по вкусу.
    
     * * * * *
    
     В узкое окошко круглой кирпичной башенки пробивался солнечный луч. В нем, как крохотные звезды, вспыхивали, крутясь, пылинки, подчеркивая в очередной рад этой схожестью общность всего мироздания.
     Но Денису с Ириной было сейчас не до философского созерцания звездной пыли. Они напряженно озирались вокруг, стараясь увидеть на кирпичных стенах золотые отпечатки. Маленькое яркое пятнышко, появившееся наконец на стене, они приняли сначала за солнечный блик, и лишь когда пятнышко стало увеличиваться в размерах, искрясь и принимая очертания ладони, поняли, что это именно то, чего они ожидали.
     Точно такое же пятнышко, зеркальное первому, появилось на противоположной стене, и уже через пару минут на стенах сверкали две золотые ладони, словно вдавленные в красный кирпич. Ирина снова, как в своем сне, подняла левую руку и приложила ладонь с “ключом” к отпечатку. Денис встал напротив и сделал то же самое своей правой ладонью. Свои свободные руки они протянули навстречу друг другу и... не смогли дотянуться! Совсем чуть-чуть, буквально нескольких сантиметров не хватило для того, чтобы их пальцы смогли соприкоснуться! Это было несправедливо, нелепо, но ничего не могли поделать ключники, чтобы замкнуть живую цепь! А то, что ее обязательно нужно замкнуть – было очевидно. Они знали, они были просто уверены в этом!
     – Все напрасно... – прошептала Ирина, продолжая между тем безнадежно тянуться к руке своего друга, и по щекам ее потекли слезы бессилия и отчаянья.
     – Не реви! Ничего не напрасно! – раздался вдруг голос Василия, который наблюдал за всей сценой по-прежнему с шеи Дениса.
     – Нет, ну что бы вы все-таки делали без меня? – продекламировал он свою любимую фразу и пополз по руке Дениса навстречу к Ириной руке.
     – Хватайтесь за меня! – крикнул он остолбеневшим от неожиданности землянам, и когда Денис сжал наконец в своей левой ладони его хвост, перекинулся в раскрывшуюся уже к нему навстречу ладонь Ирины.
     И тут же золотой свет из отпечатков в стенах быстро заструился двумя огненными змейками сначала по рукам землян, затем по телу тетрианина и, встретившись на его середине, взметнулся ярким широким лучом вверх, к самому куполу церкви. И тогда оттуда, с самого основания креста, сошел ослепительно яркий золотой шар и медленно стал опускаться по лучу. Когда до живой лучащейся цепи осталось примерно полметра, шар остановил свое движение, и тогда резко, в одно мгновение, погасли и восходящий к куполу луч, и свечение тел, составляющих цепь, и сами отпечатки в кирпичной стене. Руки землян опустились и разжались, словно сами собой, а бедный маленький ужик брякнулся прямо на цементный пол, но не издал при этом даже малейшего писка.
     Золотой сияющий шар размером с крупный апельсин, похожий на маленькое солнце, не излучающий, впрочем, кроме ослепительного света, никакого тепла, висел в двух метрах от пола совершенно неподвижно. И из него раздался вдруг Голос. Впрочем, голос шел не из самого шара – он возникал будто в самих головах ключников, но они знали при этом, что источником Голоса является шар. И Голос сказал:
     – Мы, тиуряне, которых в нашем народе называют МУДРЕЙШИМИ, приветствуем вас, КЛЮЧНИКИ! Мы выражаем вам свою глубокую признательность, свою искреннюю благодарность и приносим вам свои извинения за наш вынужденный обман. Здесь нет того, что вы надеялись найти, хотя, впрочем, мы вам ничего и не обещали. Мы толкнули вас на трудный, наполненный лишениями и опасностями путь не по своей прихоти, а в силу величайших обстоятельств! Мир – не только наш, а весь наш общий мир – был на грани трагедии. Силы Зла и Мрака намеревались поглотить его в своей гибельной пучине. Они развязали войну, сначала в нашей Галактике, потом неминуемо перебросили бы ее всепожирающее пламя на всю Вселенную. Мы ни в коей мере не приписываем себе могущества и силы ТОГО, КТО СОЗДАЛ ВСЕЛЕННУЮ, – иначе мы смогли бы, вероятно, по-иному справиться с силами Зла – но мы обладаем все же некоторыми способностями и Знаниями, с помощью которых смогли увидеть возможный ход событий, способный предотвратить беду. Совершенно случайно частью нашего плана стали именно вы, но зато вы стали ключевой его частью. Недаром вы стали именно КЛЮЧНИКАМИ. Мы не напрасно доверили вам ключи от торжества созидательного Добра! Вы полностью оправдали наши надежды, которые мы возложили на вас! Вы, словно волшебный катализатор, пронесли с собой по мирам Добро, что само по себе имеет неоценимое значение, но самое главное – с вашей помощью мы получили себе в союзники могущественных тетриан, один из представителей которых стал вашим другом и находится сейчас здесь, с вами. Вы стали ключами к их сердцам и душам, так долго остававшихся для нас закрытыми! С силами Зла и Мрака предстоит еще долгая борьба. Но теперь мы полностью уверены в свои силы, в силу Добра и Любви. И неправда, что вы не нашли всемогущее Это! Вы нашли его! Имя ему – Любовь! Только истинная Любовь может творить Добро, только она может созидать Свет и разрушать Мрак! Даже ТОТ, КТО СОЗДАЛ ВСЕЛЕННУЮ не смог бы создать ее без Любви! Так берегите же великое Это, несите его по своей жизни, не закрывая никакими ключами, дарите его всем нуждающимся без опасения, что оно кончится – ведь Любовь бесконечна именно потому, что она раздается. А теперь мы оставляем вас. Мы забираем у вас ключи; теперь вашими ключами к любым замкам станут ваши сердца. А в память о нас и о вашей миссии мы оставляем этот шар. Пусть он освещает ваш путь на бесконечной дороге Добра и Любви!
     Солнечный шар медленно опустился в руки Дениса. Он был словно соткан из воздуха или из самого света – настолько он был невесом.
     – Спасибо! – прошептал Денис.
     – Спасибо! – словно эхо, повторила Ирина.
     Но никто им уже не ответил.
    
    
     ЭПИЛОГ.
    
     Ирина, Денис и Василий сидели на пригорке и смотрели на раскинувшиеся перед ними луга, сверкающую ленту реки, бескрайнее зеленое лесное море, уходящее за линию горизонта. Они долго сидели молча, пока наконец Денис не прервал это затянувшееся молчание:
     – Может, останешься с нами?
     Вопрос был, конечно, чисто риторическим, это понимали все, поэтому Василий даже не стал на него отвечать. Вместо этого он сказал:
     – Знаете что? Вы этот шар можете использовать в качестве вечного светильника, не потребляющего, причем, электроэнергии! Только уж больно он яркий! Я вам сейчас подарок сделаю! О-о-очень полезный подарок! – с этими словами Василий полез в свою невидимую четырехмерную “сумку” и вытащил оттуда прекрасный зеленый абажур.
     – Вот вам мой подарок! – торжественно сказал он. – Он ценен даже своим названием! Ведь слова “АБАЖУР” и “ДРУЖБА” только одной буквой отличаются! Я вам говорил, что слова имеют вообще очень большое значение, причем не только в качестве носителя информации? Вам, это, может, не настолько очевидно, а у нас, в четырехмерном мире, слова видятся несколько по-иному... Мне трудно вам это объяснить, поэтому поверьте мне на слово! И чтобы было все совершенно в порядке в этом смысле с моим подарком, я называю его “Абажур Д”, то есть как бы – “абажур дружбы”, а дружба наша пусть отныне носит название “Дружба А”, что подразумевает собой очень качественную, крепкую дружбу. Теперь эти два понятия стали состоять абсолютно из одинаковых букв, и я вижу в этом глубочайший смысл, друзья мои!
     Денис с Ириной слушали Василия, не зная, как им и реагировать на эту словесную галиматью. Но тут Василий не выдержал сам и весело рассмеялся. А потом, смахнув кончиком хвоста выкатившуюся от смеха из глаза слезинку, сказал:
     – Серьезно, кроме шуток, со словами не все так просто, как вы думаете! Так что особенно-то ими не разбрасывайтесь, не подумав! А мой “Абажур Д” вы берегите, я потом к вам как-нибудь заеду посмотреть, как вы к нему относитесь!
     – Ты правда к нам еще прилетишь? – радостно встрепенулась Ирина.
     – Ну так, как я теперь без вас! То есть, что я несу: как вы теперь без меня будете?! Надо ж мне будет хоть изредка оказывать вам помощь там всякую... Кстати, чем вы теперь собираетесь заниматься, с работы-то вас, небось, обоих за прогулы выгнали?
     – Что нам теперь из-за работы волноваться? – усмехнулся Денис. – Мы теперь с Ирой в переводчики пойдем: хоть с японского, хоть с китайского, хоть с суахили! Таких спецов с руками оторвут!
     – Да-а-а... – задумчиво протянул Василий. – Ну что, давайте прощаться? Или вас до дому подбросить?
     – Мы и так теперь дома! Не беспокойся за нас! И правда – прилетай к нам почаще!
     Денис, прощаясь, погладил Василия по голове, а Ира со слезами на глазах принялась целовать его зеленую мордочку. Наконец прощание закончилось, но видно было, что тетрианин так и порывается еще что-то сказать. И он все-таки не выдержал. Смущаясь и постепенно коричневея, он пробормотал, глядя куда-то в сторону:
     – Я тут подглядел немножко ваше будущее... У вас это... через год ребенок родится... Так вы его, это... может, Василием Порфирьевичем назовете? А?