А вообще, хостель Абраму нравился. Квартирка была маленькая, однокомнатная, но зато, со всеми удобствами. Туалет, душевая, кухонька такая аккуратненькая. В комнату проведено кабельное телевидение. Балкончик, опять же, хоть и крохотный, но солнечный, летом можно будет там даже ночевать. Соседи замечательные – такие же старички-одиночки, спокойные, музыку никто громко не включает, дискотеки до двух ночи не устраивает. В общем, жить можно. Жаль только, телевизор старый сломался. В мастерской сказали – чинить не имеет смысла. Дешевле новый купить. И вот, старик снял со счета тысячу шекелей и пошел в магазин. День был солнечный, но не жаркий. Впрочем, до полудня оставалось еще два часа. Абрам вышел на улицу и гордо глянул на красивое новое здание, в котором ему дали квартиру. Он чувствовал, что начинает еще больше любить Израиль, и был доволен этим чувством. Два последних года он маялся по съемным квартирам. Дети жили отдельно, своими семьями, и он не хотел им мешать. После смерти жены пришлось брать напарника – одному ему съем не потянуть. Теперь же он был сам себе хозяин. Его сосед получил жилье в том же доме, и они продолжали дружить, по вечерам играя в домино и карты за столиком в садике, что находился неподалеку. Вот и сейчас он пересекал этот тихий сквер, здороваясь с сидящими на скамейках и всматриваясь в их лица, пытаясь отыскать среди них своего приятеля.
     – Абрам, ты куда так торопишься? – услышал он знакомый голос за спиной.
     – А, это ты? А я как раз тебя ищу.
     – Это я тебя ищу. Тебе нужен телевизор?
     – Я вот за ним и иду.
     – Куда?
     – Как это – куда? В магазин, конечно!
     – Зачем тебе магазин? Пойдем со мной! Тут кто-то выбросил классный ящик! «Сони». Старый, но, похоже, в рабочем состоянии.
     – Чего же ты сразу не сказал? – оживился Абрам. Он уже стал прикидывать, что можно купить на сэкономленные деньги.
     Телевизор стоял рядом с мусорным баком. Модель была, и в самом деле, довольно древняя – деревянный коричневый корпус, зеленый экран и кнопки вместо пульта дистанционного управления. Самое интересное, что название японской фирмы «Сони» было написано почему-то по-русски. Правда, старички на такой пустяк внимания не обратили. Они подняли вдвоем ящик и потащили его в хостель. После этого Брыскин (так звали приятеля Абрама) сразу ушел – у него была очередь к глазному на полдвенадцатого, а наш герой подключил прибор к сети, вставил переходник от коробочки кабельного декодера в нужное гнездо... и телевизор заработал!
     По российскому каналу показывали утренний выпуск новостей.
     Когда речь зашла об Израиле, Абрам по привычке стал комментировать происходящее. По своим убеждениям он был ультраправым, и как всякий человек, ненавидящий своих врагов, довольно образно выражал свои мысли по поводу арабо-израильского конфликта.
     Весь день старик провел у новой игрушки. Он переключал каналы с одного на другой, смотрел передачи, высказывая свои мысли вслух. Теперь у него был постоянный собеседник. В отличие от других, его можно было в любой момент прервать или перевести на «другой разговор» – то есть, на другой канал. Телевизор не возражал. И в этом было его главное преимущество. С ним можно было посплетничать о жизни других людей – за сериалом, поругаться во время программы новостей и посмеяться на юмористической передаче. А можно было вспомнить детство вместе со старыми довоенными мультиками, время от времени транслируемыми в детских программах.
     Абрам так увлекся, что не вышел в столовую ни на обед, ни на ужин. В девять вечера он смотрел израильский «Мабат» по первому каналу и ругался таким отборным матом, что из-за стенки стали стучать соседи. Особенно его раздражали два Йоси – Бейлин и Сарид. Их он, иначе как проститутками, и не называл. За двенадцать лет, проведенных в Израиле, он уже довольно неплохо изучил иврит, и понимал почти все, о чем говорилось в передаче. Тем сильнее был его гнев. Человеку, полной чашей вкусившему антисемитизм и коммунистический террор, было непонятно, как люди ради карьеры и денег могут предавать собственный народ.
     А в одиннадцать вечера передавали матч «Зенит» – «Динамо» (Москва).
     Как бывший ленинградец, Абрам истово болел за свою команду, и когда «Зенит» все же проиграл, минут пятнадцать не мог прийти в себя.
     Заснул он далеко за полночь.
     На следующий день он проснулся перед самым обедом. Умывшись и приведя себя в порядок, Абрам спустился в столовую.
     В столовой царило необычное оживление. Все что-то обсуждали, многие плакали, правда, скорее, от радости, чем от горя, у других был на лицах испуг, а один дед бегал от столика к столику, потрясая над головой черной кипой, и громким шепотом бормотал: – Дождались! Дождались! Я же говорил, что он придет! Я же говорил!
     Абрам взял порцию супа, картошку с мясом, хлеб, салат, стакан с чаем и, отыскав глазами Брыскина, подсел к нему.
     – Добрый день! – сказал он.
     – А! Привет, привет! Слыхал новость?
     – Какую?
     – Говорят, Мессия пришел.
     – Ну, ну. «Свежо предание...»
     – А я думаю, это кто-то забавляется.
     – Ты можешь мне пояснить по-человечески? Что случилось?
     – Ты вчера телевизор смотрел?
     – Ну.
     – И... ничего такого не замечал?
     – Не понимаю, а что я должен был замечать?
     Брыскин отодвинул в сторону пустую тарелку.
     – Значит, ты еще не в курсе.
     – В курсе чего?
     – Наверное, ты смотрел не те передачи...
     – Хватит тянуть кота за хвост! Говори по существу!
     – Погоди, не кипятись. Дело в том, что кто-то вклинивается в трансляции и комментирует передачи. Причем, ругает гоев на чем свет стоит, призывает к трансферу... Ну и все такое.
     – Да?
     – Ну. Причем, самое интересное, что делает он это по-русски!
     – Подожди, ты что, меня разыгрываешь?
     – Да об этом с утра весь хостель говорит! Спроси любого!
     – Это правда? – обратился Абрам к старушке за соседним столиком, которая внимательно слушала разговор двух приятелей, однако, не вмешиваясь.
     – Он не врет. А мой сын мне сегодня звонил, и сказал, что ТОТ, – она указала пальцем вверх, – еще и за «Зенит» болеет. Вчера питерцы продули московскому «Динамо», так ОН потом долго еще судью на мыло посылал.
     – Чудеса! – Абрам пожал плечами.
     Они еще долго обсуждали это событие. Впрочем, ни в Бога, ни в Мессию, Абрам не верил. В конечном итоге, они сошлись на мнении, что это дело рук какого-нибудь хакера и пошли по комнатам спать.
     А вечером все новостные каналы передавали о необычном феномене. Выяснилось, что эти «комментарии» принимались во всем мире, причем, каждый из зрителей их слышал на том языке, который лучше всего знал. Впрочем, комментарии были не ко всем передачам. Чаще всего это встречалось на русских международных каналах, реже, на израильских, и еще реже на европейских, таких как ТВ5, АРТЭ, САТ-1, САТ-3 и РТЛ.
     Голос комментатора был старческий, но бодрый и даже, иногда, злой. Судя по характеру комментариев, он был евреем, причем, жителем Израиля. Жил на пенсию в каком-то хостеле. Родом новоявленный мессия был из Ленинграда, где в детстве пережил блокаду, поэтому ненавидел немцев, а также арабов, как врагов Израиля и еврейского народа. Мессия ругал также русских, французов и даже, почему-то, американцев. Последних он называл предателями и зажравшимися янки.
     Так продолжалось изо дня в день.
     Все спецслужбы «стояли на ушах». Никаких посторонних помех не регистрировалось, все частоты оставались на своих местах, и создавалось впечатление, что наложение голоса происходит непосредственно в мозгу тех, кто смотрит передачи.
     Единственным, кто не слышал ни разу «комментатора», был старый Абрам.
     Первым, кто догадался о личности «мессии», стал Саша Брыскин. Друг Абрама.
     Он пришел к нему в гости и сказал:
     – Это ты, Абрам!
     – Что – я? – не понял тот.
     – Ты и есть тот, кто заварил всю эту кашу!
     – Какую кашу?
     – Ты – «комментатор»!
     – Я?!
     От неожиданности Абрам сел на диван.
     – Я, наконец, узнал его – это твой голос! – продолжал Брыскин. – С самого начала он казался мне знакомым. Потом я проанализировал все факты и понял – это ты!
     – Но – почему?
     – Не знаю. Но я могу это доказать.
     – Как?
     – Ты сейчас включишь ОРТ, и будешь читать вслух, ну, хотя бы, Пушкина, а я пойду к себе и включу тот же канал. И посмотрим, что получится.
     – Ты спятил...
     – Боишься?
     – Ничего я не боюсь! Иди включай телевизор!
     Так они и сделали.
     А потом Саша позвонил Абраше и продекламировал:
     – «Онегин, добрый мой приятель, родился на брегах Невы, где, может быть, родились вы...»
     Закончить строчку из поэмы он не успел – в телефонной трубке что-то грохнуло, и связь прервалась. Когда он вбежал в комнату друга, Абрам лежал на полу и не дышал. Телевизор был включен на канале ОРТ.
     Старика похоронили на следующий день. Брыскина на похоронах не было – он лежал в больнице с сердечным приступом.
     В мире, между тем, происходили кое-какие изменения. За те три недели, которые длились «комментарии», многие политики пересмотрели свое отношение к Израилю и евреям. А стало это возможным благодаря многочисленным демонстрациям в поддержку страны, в которой живет «мессия». Тем более что доводы «пророка» были настолько убедительны, что многие резко поменяли свое мнение по поводу еврейской нации вообще, и арабо-израильского конфликта в частности. Все-таки Абрам был неглупым человеком. Сам того не подозревая, он стал рупором своей страны, и сделал для нее больше, чем все израильские премьер-министры вместе взятые.
     Когда «комментарии» по известной причине прекратились, пошли слухи, что мессия умер. С одной стороны, это было так. Но с другой...
     В комнату Абрама вселили другого старичка. Он выбросил прежний телевизор и поставил свой, более новый и современный.
     Но прибор пролежал на помойке не долго. Его нашел подросток по имени Ицик, и притащил его к себе домой.
     Вскоре планету облетела весть – «мессия» вернулся! Только теперь он был пацаном, и комментировал, в основном, порноканалы и МТВ. Всем музыкальным стилям предпочитал рок, и тащился от полногрудых блондинок.
     Старенький «Сони» продолжал работать.