Гершеле Острополлер проснулся после полудня. Голова его гудела как паровой котел, во рту, казалось, с десяток кошек опорожнили свой кишечник, и главной мыслью, терзавшей несчастные мозги Гершеле, была мысль о капусте. Именно, квашеная капуста могла бы спасти исстрадавшийся организм старого еврея, женившего вчера своего младшего сына Абрашу на первой красавице местечка Двойре Хаймович. Да, он здорово перебрал вчера на свадьбе…
     Острополлер вышел на крыльцо, приспустил штаны, и длинная желтая струя ударила в ближайший куст папоротника. Сощурив глаза, Гершеле посмотрел в сторону солнца. До наступления субботы было еще часов пять, так что он мог вполне успеть опохмелиться, сходить в баньку, в синагогу и встретить шабес, как и подобает хорошему еврею.
     Подойдя к умывальнику, Гершеле набрал в ладонь пригоршню воды, плеснул в лицо, набрал еще, прополоскал рот… Эх! Хорошо! Теперь бы еще капустки…
     Он взял зажженную свечу, спустился в погреб и потянулся к полке с соленьями.
     – Эй, Гершеле, осторожней! Не раздави моих слуг!
     Голос был тонюсенький, как писк мышонка, но Острополлер все же его расслышал.
     Замерев на секунду, он оглянулся по сторонам. В тусклом сиянии свечи ничего не возможно было разглядеть. Он нашарил в углу старую керосиновую лампу и зажег ее. Стало светлее, и он увидел на полу какое-то движение.
     «Мыши, – подумал он. – Надо будет снова мышеловки поставить». Он собрался, было, шагнуть вперед, как снова услышал:
     – Да, осторожней, тебе говорят!
     – Первый раз слышу, чтобы мыши разговаривали… – пробормотал старик, вглядываясь в темноту.
     – Это не мыши…
     – А кто? Кто здесь?
     – Разрешите представиться: Великий Трезвивател, купец Второй Гильдии, Личный Поставщик Двора Его Величества Азазелла Четырнадцатого.
     – Оччень пп-приятно, – промямлил еврей, – Гершеле Острополлер.
     – Да, да. Я знаю. Я тебя давно знаю. Ты у меня первый в списке, старый алкаш…
     – В каком списке? – насторожился Гершеле.
     – Не важно. Ты, главное, не задави кого-нибудь, из моих…
     И тут Гирш разглядел у себя под ногами длинную вереницу. Начиналась она как раз возле кадки с квашеной капустой. На полу лежала куча золотых монет, каждая размером с большое блюдо. Рядом с ней стоял… черт. Да, да! Настоящий черт! С рогами, хвостом, копытами, покрытый черной шерстью. Только, черт был маленький. С вершок. Он-то, как раз, и разговаривал со стариком. Дальше была куча из монет, размером с ладонь. И рядом с ней стоял чертяка. Ростом в два раза меньше Трезвиватела. Дальше – еще кучка монет, тоже золотых, на этот раз, размером с обычный рубль. В ней копался черт совсем маленький. Потом – малюсенькая кучка совсем маленьких монеток, золотых копеек, и там чертик. И так далее. Цепочка все уменьшающихся кучек золотых монет вилась длинной вереницей по всему погребу, постепенно сходя «на нет», теряясь у самых ног старика. У каждой кучки золота стоял чертик и что-то считал, перекладывая монеты.
     Старый еврей не на шутку испугался.
     – Допился, – зашептал, – до чертиков напился…
     Тут он вспомнил молитву. Как известно, молитва выручает еврея всегда. Во всяком случае, ему так кажется.
     – «Барух ата адонай…» – начал бормотать Гирш.
     – Замолчи сейчас же! – завизжал черт. – Замолчи, или сейчас же твоя душа отправится со мной!..
     Разумеется, Великий Трезвивател лукавил, как и положено Лукавому. Если бы Гершеле дочитал молитву до конца, может, она бы и подействовала на эту нечисть. Но он поверил черту и замолчал в страхе. Ведь Бог-то там, далеко, а черти – все тут, рукой подать! Пока Он прилетит со своим войском архангелов, черти душу старого Гирша уже уволокут в преисподнюю…
     – Что вы здесь делаете? – в ужасе спросил Острополлер у чертей.
     – Не видишь? Считаем! – ответил ему Трезвивател. Остальные черти закивали своими рогатыми головами в знак согласия.
     – Что считаете?
     – Шестую часть…
     – Часть чего? – не понял старик.
     – Понимаешь, – сказал черт, подходя к Гиршу, аккуратно переступая через цепочку монет и чертей, – понимаешь, дружище, я продал Его Величеству Азазеллу Четырнадцатому сотню душ. У нас, как и везде, все покупается и продается. Души алкоголиков поступают непосредственно ко мне, а я их потом уже перепродаю, кому захочу. На этот раз я продал их самому Азазеллу. Очень уж хорошие были души. Качественные. И получил я за них сотню талантов. По таланту за душу. Талант – это самая крупная денежная единица у нас в Аду. В одном таланте – сто динаров. Да, так вот…
     Великий Трезвивател указал на кучу огромных монет.
     – Видишь? Это и есть таланты. Сто штук. Но все сто я забрать не могу. Шестую часть я должен отдать в казну в качестве налога. НДС, так сказать.
     – Но сто на шесть, ведь, не делится! – сказал Гирш.
     – Именно! – воскликнул черт. – В том-то все и дело!
     Шестая часть, это, примерно, шестнадцать с половиной процентов. То есть, шестнадцать талантов, шестьдесят шесть динаров, шестьдесят шесть гульденов (в одном динаре – сто гульденов), шестьдесят шесть долларов, шестьдесят шесть центов, шестьдесят шесть злотых, шестьдесят шесть иен…
     – Понятно, понятно, – перебил его Острополлер. – Так все эти черти заняты подсчетом денег?
     – Ну, да! И каждый за это берет пять процентов. А от них – опять шестую часть надо откладывать в казну! Мы уже, без малого, сто лет, подсчитываем эти деньги, и никак не можем подсчитать. Черти со всего Ада подключились к этому занятию, я уже сбился со счета, сколько на меня работает счетоводов… А ведь каждому надо платить! А от того – опять НДС, и опять нацело не делится!
     – Ага, – быстро подсчитал Гирш (что-что, а деньги каждый еврей считать умеет), – пять процентов от ста – пять монет, от них шестая часть – ноль целых, восемьдесят три сотых, и там дальше тройки до бесконечности…
     – Я объявил, – сказал Трезвивател, – кто найдет решение этого вопроса, получит от меня десять талантов.
     Гершеле почесал в затылке.
     – А почему я вас всех тут раньше не замечал? – спросил он.
     – Дык, если бы ты вчера выпил бы на одну бутылку меньше, – усмехнулся Трезвивател, – то и сейчас бы ничего не заметил! Водка, она обостряет чувства. Так что, и чертей начинаешь видеть…
     Гирш крякнул. Опять почесал «репу»…
     – А на чем вы сейчас остановились? – спросил он черта.
     – Галюнтренчики считаем, – ответил тот, глянув себе под ноги. Гирш проследил за его взглядом, но ничего не увидел. Конечно, у черта зрение было абсолютное, и он мог разглядеть горстку золотых монет, размером с песчинку и рядом с ней маленького чертика, размером с комара.
     – А галюнтренчик – это сколько? – спросил Острополлер.
     – Ну, – сказал черт-купец, – сто галюнтренчиков – один пригридон, сто пригридонов – один разлихвон, сто разлихвонов…
     – Я понял, – снова перебил его еврей. – А на наши, российские деньги, это сколько?
     – Рубль, – ответил черт.
     – Как, всего рубль?
     – Да, всего рубль. Один галюнтренчик – один рубль.
     – Ясно.
     Гершеле полез в свой карман и достал оттуда трешку.
     – На! – сказал он, протягивая ее Трезвивателу. – Отдай это в казну. Пусть эти деньги покроют разницу.
     Личный Поставщик Его Величества уставился на зеленую мятую бумажку. Благоговейно он перенял ее из рук Гирша, после чего с криком упал на колени перед ним.
     – О великий, о мудрейший, о щедрейший и благороднейший еврей! Ты избавил меня от этого страшного проклятия! Спасибо тебе, я навеки твой должник!
     – Хе-хе… – улыбнулся Гершеле. – Спасибо в карман не положишь. Ты, кажется, говорил что-то о десяти золотых талантах?
     – Да! Да! Да! – воскликнул черт. – Распред! – позвал он помощника. – Десять талантов Гиршу Острополлеру!
     – Слушаюсь, господин! – отозвался Распред.
     Тут же он взял огромный золотой диск и понес его Гиршу. Потом принес еще один. И так все десять штук!
     При свете керосиновой лампы, Гершеле смог разглядеть на золоте чеканку – на одной стороне – огонь и подпись: «Элохим». На другой стороне – тоже огонь, и подпись: «Сатан». Бог и Дьявол, две стороны одной монеты. Золотой монеты. Таланта.
     Монеты были очень тяжелые. С трудом подняв одну, Гирш сказал:
     – Ну, вот и замечательно! Теперь вычеркни меня из своего списка, и считай – мы в расчете.
     Последняя фраза относилась к Трезвивателу.
     – Ладно, – сказал Трезвивател. – Черт с тобой! Вычеркну. Тем более что я, и в самом деле, всегда при тебе. Особенно тогда, когда ты пьешь горькую.
     Гирш сплюнул и потащил монету вверх по лестнице из погреба. Про капусту он так и не вспомнил.
     – Эй! – крикнул ему вдогонку бес. – А НДС? Кто будет платить шестую часть?! – И плотоядно улыбнулся.
     Гирш остановился. Он уловил подвох. Десять тоже на шесть нацело не делилось.
     – Пятая часть больше шестой? – спросил он черта.
     – Больше…
     – Ну, вот и возьми в казну две монеты! И мы в расчете! – И потащил золотой талант дальше.