Летом 20ХХ года американская компания ТЕМПОРА объявила о создании машины времени и начале операции "Эксодус" по спасению жертв исторической несправедливости. Среди участников операции была и Россия.
     * * *
    
     Какие бы катаклизмы ни сокрушали мир, в селе Калиновка Смоленской области время словно застыло. Конечно, технический прогресс наложил свой отпечаток и на это село: деревянные избы сменились кирпичными домами с центральным отоплением, люди обзавелись бытовой техникой, автомобилями, а чуть позже и компьютерами. Однако дороги по-прежнему оставляли желать лучшего, во всяком случае, после дождя местные жители не спешили без повода на улицу, предпочитая лавочку у крыльца или уютное кресло рядом с окном. Поэтому неизвестный юноша, вышедший из автобуса на остановке "Калиновка" сразу после очередного дождика, в нерешительности застывший среди небольших, но многочисленных луж, немедленно привлёк внимание местных обитателей.
     Молодому человеку можно было дать на вид не более двадцати лет. Он был чуть выше среднего роста, худощав. О цвете его волос судить было невозможно - они скрывались под вязаной чёрной шапочкой с надписью "Johnny". Помимо упомянутого головного убора, юноша был одет в синюю курточку, которая вполне могла защитить как от лёгкого дождика, так и от сырой прохлады, а также в тёмно-синие джинсы и ботинки армейского типа. Как одежда, так и неуверенное поведение паренька выдавали в нём чужака. Примерно минуту спустя у остановки затормозил, дребезжа внутренностями, старенький милицейский "УАЗик". Из машины, пыхтя и поглядывая на затянутое тучами небо, вышел, местный участковый Трофим Сергеевич - полноватый, но крепкий мужчина лет сорока.
     - Приветствую вас, гражданин хороший! Попрошу предъявить документики! - обратился милиционер к незнакомцу, стараясь выглядеть строгим и решительным.
     Неизвестный послушно кивнул и, сунув руку за отворот куртки, достал паспорт, который и протянул своему неожиданному собеседнику.
     - Так, посмотрим, - проворчал участковый.
     Он взял в руки книжечку, однако при виде текста на незнакомом языке смущённо заморгал и почесал подбородок. Повертев и полистав паспорт, убедившись, что фотография соответствует стоящему перед ним оригиналу, Трофим Сергеевич растерялся и начал озираться вокруг, словно ища, к кому бы обратиться за помощью. На его счастье, с очередного автобуса только что сошёл светловолосый мальчик лет семи. Милиционер воспрянул духом и сразу обратился к нему:
     - Эй, Стёпка, ты же отличник в вашей английской спецшколе? Ну-ка, прочти вот это! - И начальственным жестом, не допускающим споров, сунул паспорт незнакомца под нос ребёнку.
     Тот похлопал ресницами, посмотрел на неизвестного и начал медленно, запинаясь, читать:
     - Гражданство: США. Имя: Джордж Зингер. Место рождения: село Калиновка Смоленской области... - тут Стёпка забыл про паспорт и недоумённо обратился к неизвестному:
     - Дядя, так вы нашенский?
     - Ты дальше читай, дальше! - недовольно проворчал милиционер, окидывая Джорджа Зингера взглядом, полным подозрений. Мальчик послушно заглянул в паспорт.
     - Год рождения: тысяча девятьсот двадцать третий...
     Произнеся эти слова, Стёпка раскрыл рот и уставился на Зингера, будто на инопланетянина. Впрочем, не он один. Не веря своим глазам, смотрел на юного американца тысяча девятьсот двадцать третьего года рождения Трофим Сергеевич. Точно так же реагировала небольшая толпа, успевшая уже собраться вокруг. Там были толстая тётя Даша с бидоном молока, высокий мужчина в длинном, чуть не до земли, пальто и огромных тёмных очках, местная пенсионерка и сплетница, беззубая баба Варя, а также невысокая худенькая большеглазая девушка в цветастом платке, чёрных полусапожках и коричневом плащике с поднятым воротником, закрывавшим от холодного ветра шею и нижнюю часть лица.
     - Вы что же это, гражданин хороший, - неуверенно выговорил милиционер, - шутить изволите, что ли? Вы, извините, совсем не выглядите стариком, да и не помню я вас прежде в наших местах. Может, в паспорте ошибка?
     - Нет, там всё правильно, - недовольно ответил американец, забирая паспорт у Стёпки. - Я действительно родился в 1923 году. Вы же видите - в скобках указано: "Возраст на момент выдачи паспорта - 18 лет". Просто я участвую в проекте "Эксодус". Надеюсь, вы про него слышали?
     - Дядь Трофим! Это же те, которые из машины времени! - утирая нос, подал голос Стёпка.
     - Из машины времени? Слышал, конечно. Телевизор смотрю, - дрогнувшим голосом пробормотал милиционер. - Только вы, гражданин хороший, тогда уж объясните, как всё это с вами произошло, почему вы попали в эту самую машину. Порядок, знаете ли, есть порядок.
     Джордж Зингер недовольно вздохнул, однако по виду собравшихся было ясно, что без объяснений его не отпустят. Вот уж действительно - приехал американец в русскую глубинку, где он родился много лет тому назад...
     * * *
    
     Ничто не предвещало, что встреча с Владом приведёт к неприятностям. Влад уже не раз менял для Жоры Зингера разные вещи, которые собирали для партизан сочувствующие им жители окрестностей, на продукты и лекарства. Георгий знал, что мать Влада работает в немецком госпитале в Смоленске. Оттуда, по всей видимости, и поступали медикаменты. Несмотря на давнюю дружбу с Владом, Жора не решался раскрывать ему секреты партизан, а говорил, что медикаменты нужны для больной матери, которая прячется в Смоленске от эсэсовцев. О том, что семья Зингер уже эвакуирована, никто в селе как будто не знал.
     "Жора, встречался бы ты с этим Владом в каком-нибудь другом месте, не у него дома!" - звучал в голове Георгия голос командира. И его собственный ответ: "Нет, всё нормально. Сейчас всюду одинаково опасно. И потом, не предаст же меня друг детства!"
     Подойдя к дому, Жора бросил короткий взгляд на окно Влада. Занавески задёрнуты с правой стороны, значит, всё нормально. Он постучал в дверь... Влад открыл, подмигнул... Жора вошёл внутрь... И в тот же миг на него накинулись трое, он даже не успел их рассмотреть.
     Когда Зингера уводили, он успел бросить взгляд на Влада. Тот выглядел очень гордым своим поступком, широко улыбался. А рядом с ним стоял немец в форме офицера СС, отечески похлопывавший Влада по плечу...
     Фельдфебель, который допрашивал Жору, ничего не знал о его связи с партизанами, но был убеждён, что все евреи работают "на этих бандитов". После нескольких часов допроса Зингер не выдержал и, опасаясь, что от боли утратит контроль над собой, назвал немцам месторасположение партизанского отряда. Вернее, назвал ложное месторасположение. Просто в надежде на перерыв в пытках.
     Карательный отряд, явившийся в указанное им место, оказался в зоне, заминированной Красной Армией при отступлении. Почти сразу по гитлеровцам открыли огонь партизаны. После недолгого боя каратели были почти полностью уничтожены. Немногие уцелевшие принесли в Смоленск весть о партизанской засаде, в которую их заманил Зингер. После этого начальник местного отдела гестапо в порыве ярости лично расстрелял обманщика.
     О случившемся Георгий Зингер узнал только когда очнулся в лечебном комплексе ТЕМПОРА и немного пришёл в норму.
     * * *
    
     После рассказа Джорджа Зингера наступило гробовое молчание. Георгий мысленно спрашивал себя, стоило ли углубляться в такие подробности... но ведь иначе, скорее всего, не поверили бы, потащили в отделение милиции, а это совершенно ни к чему. Что же, сказал он себе, в конце концов, пусть люди знают, как всё это произошло, беды в этом нет. Не мемуары же писать.
     - Ну... это... расходитесь, товарищи, - избегая смотреть в лицо Зингеру, виноватым голосом обратился милиционер к собравшимся. Скользнул мутным взглядом по девушке в цветастом платке и добавил:
     - Вот оно как выходит. Товарищ Джордж, то есть Георгий Зингер, получается, герой. Слышал я эту историю, без имён, правда. Дед рассказывал. Он тоже был в партизанах. Хорошо, американцы с этой своей машиной вовремя подоспели. Жаль, мы не так встретили героя, как следовало. Вы, товарищ Зингер, - смущённо обратился он к Георгию, - не сердитесь, пожалуйста. Работа, понимаете ли, такая, что всех незнакомых проверять нужно. Если захотите переночевать у нас, милости прошу ко мне: Лесная, пять. Буду очень рад.
     Георгий рассеянно кивнул. Оставаться в Калиновке на ночлег он не собирался, но мало ли, как сложатся обстоятельства. К тому же милиционер говорил очень искренне, не хотелось его огорчать отказом.
     Толпа не спешила рассасываться, люди вполголоса обсуждали между собой услышанное, то и дело с интересом поглядывая на американца. Трофим Сергеевич отдал Зингеру честь, но тоже не ушёл, а встал рядом со своим "УАЗиком" и в задумчивости уставился на небо. Георгий отошёл в сторону, чтобы отыскать название ближайшей улицы, и не сразу заметил, что к нему направляется девушка в цветастом платке. Она зябко куталась в коричневый плащ, закрывая шею высоким воротником.
     - Простите, Георгий... Джордж. То, что вы рассказали, ужасно. То есть, конечно, очень хорошо, что вы остались живы, но предательство - это отвратительно... А тот человек, Влад, он живёт здесь, в Калиновке? - и девушка как-то странно взглянула на Георгия. Тот вздрогнул.
     - Простите, не знаю, как вас зовут...
     - Маша, - поспешно ответила девушка и выжидательно посмотрела в глаза Зингеру.
     - Понимаете, Маша... Мне бы не хотелось так говорить о друге детства. Мне до сих пор неясно, почему он так поступил. Как знать, может, его немцы запугали.
     - Простите, вы не ответили на мой вопрос, - Маша недовольно поджала губы, а затем, после паузы, произнесла: - Так этот Влад живёт здесь? Его зовут случайно не Владлен Петрович Сорокин?
     Зингер изменился в лице.
     - Да... А как вы догадались? Я сам только вчера узнал, что он ещё жив.
     - Не имеет значения, как догадалась - пробормотала Маша, опустив глаза. - Это он. Вы хотели бы с ним встретиться?
     - Не знаю. Возможно. Просто интересно знать, почему он так поступил со мной.
     - "Почему поступил". Многие тогда так поступали, вот и он тоже. А вам не кажется, что его преступление заслуживает самого сурового наказания?
     Георгий поморщился.
     - Что вы хотите этим сказать, Маша? Мне девятнадцать, а он уже совсем пожилой человек. Вы предлагаете мне поднять руку на старика?
     Девушка пожала плечами.
     - Я ничего не предлагаю, просто спросила. Вы знаете, что он работал в КГБ до 1993 года? Что его сын и внук - работники ФСБ? Его сын был как-то причастен к убийству известной журналистки и умер три года назад при странных обстоятельствах. После выхода на пенсию Сорокин-старший поселился здесь, хотя вполне мог остаться в Смоленске, а то и переехать в Москву. Его внук живёт в Смоленске.
     Зингер поморщился.
     - Сын за отца не отвечает, а внук за деда - подавно. Я бы, конечно, не доверил ему работу в органах, но мало ли, почему его приняли туда.
     - Ясно. Извините, Георгий, что отвлекла вас.
     Маша резко развернулась и, не оглядываясь, пошла прочь. Георгий задумчиво посмотрел ей вслед и вдруг хлопнул себя по лбу:
     - Ах ты, неужели это она...
     И, не теряя из виду удаляющуюся девушку, Зингер последовал за ней. Памятуя навыки подполья, он двигался так, чтобы Маше было трудно его заметить, если бы она вдруг неожиданно обернулась.
     * * *
    
     Георгий Зингер ушёл вслед за девушкой в коричневом плаще. Слушатели удивительного рассказа молодого человека тысяча девятьсот двадцать третьего года рождения тоже разошлись, но Трофим Сергеевич по-прежнему стоял рядом с "УАЗиком", словно о чём-то размышляя. Рядом остался только Стёпа, который ждал автобус.
     - Дядя Трофим, - обратился мальчик к милиционеру, - а как работает эта самая машина времени? То, что по телевизору рассказывали, я не понял.
     Участковый вздрогнул, посмотрел на ребёнка и заметно смутился.
     - Ну, это... как работает. Забирает вот людей из прошлого. А как она это делает, э-э... рано тебе пока знать, в десятом классе проходить будешь.
     Стёпа посмотрел вверх:
     - Забирает людей, да? А как же этот самый Георгий говорил, что его вроде как расстреляли? Кого же расстреляли, если его забрали?
     - Ну, понятно, не его самого расстреляли. Они там всех людей заменяют на какие-то штуковины, матрицы называются, вот, которые совсем как люди. И все подумали, что Георгия убили, а он уже был в машине, понимаешь.
     Оба немного помолчали.
     - Знаете, Трофим Сергеевич, - серьёзно сказал мальчик, - а мне этот Георгий понравился. Глаза у него такие... честные.
     Милиционер рассеянно кивнул.
     - Как думаете, зачем он приехал? Может, у него здесь родственники?
     Участковый покачал головой.
     - Нет у него тут родственников. Во время войны уехали. Я про всех знаю.
     Мальчик помялся.
     - Трофим Сергеевич! А как вы думаете, кто этот самый Влад, который его предал? Он уже умер давно, наверное, да? Или из села уехал? Хотя вот старик Сорокин тоже Влад... А вдруг это про него дядя Жора говорил? О Владлене Петровиче! Ну, том старике, что на мальчишек палкой грозится.
     - И правильно делает, что грозится, - заметил милиционер. - Небось вишню у него обрываете. Подожди. При чём тут Сорокин?
     - Ну, сами посудите! - всё более волнуясь, стал объяснять мальчик. - Георгий сказал, что друга его звали Владом. Так? Так. А в Калиновке нашей Владов всего два - Сорокин, да мой друг Владик, который на лето к бабушке приезжает. Друга моего этот Жора знать никак не может, а вот старика...
     - Фантазируешь ты много! - укоризненно ответил было милиционер и внезапно вздрогнул. - Хотя постой... А вдруг верно? - пробормотал Трофим Сергеевич и притопнул ногой. - Владлен Петрович как раз примерно того возраста, что и Зингер. То есть, Зингер был бы такого возраста, как Сорокин. То есть...
     - Да понял я. Понял. Как думаете, - спросил мальчик. - Он его убивать приехал? Сорокин-то не просто противный старикашка, а самый настоящий предатель!
     Милиционер нахмурился и проверил портупею. Табельное оружие было на месте.
     - Вот что, Стёпка. Ты не спеши. Тебя фантазии не туда заносят. Товарищ Сорокин воевал, имеет орден Боевого Красного Знамени. А воевал он... - тут вдруг милиционер запнулся, челюсть у него отвисла, но он быстро пришёл в себя: - Давай-ка ты домой. А я по селу пройдусь. Заодно, - добавил он, будто размышляя вслух, - к Сорокину наведаюсь. Может, этот Георгий и не собирается делать ничего плохого, но кто знает эту машину времени? Она вполне могла ему мозги повредить. Предатель Владлен Петрович или нет, но если Зингер и правда к нему собрался, самосуд я допустить не могу.
     - А мне кажется, Георгий добрый, - пробормотал Стёпа. И никого убивать не будет. Может, он вовсе не к Владлену Петровичу собрался, - противореча самому себе, Стёпка умоляюще посмотрел на участкового. - А можно мне с вами к старику Сорокину?
     Милиционер сурово сдвинул брови.
     - Нечего тебе там делать. И вообще, кто тебе сказал, что я иду к Владлену Петровичу? Я просто собираюсь пройтись по селу.
     - Ну, пожалуйста! Между прочим, если бы не я, вы бы и не догадались ни о чём.
     - Догадался, - строго ответил Трофим Сергеевич. - Но тебе бы точно не сказал. Ладно, садись в машину, я тебя домой подвезу. И чтоб я тебя больше на улице сегодня не видел.
     Мальчик недовольно вздохнул и забрался в машину. Участковый сел за руль и включил зажигание. Мотор чихнул, но не более того. Трофим Сергеевич обескураженно снял фуражку и потёр затылок.
     - М-да... Экая незадача. Надо теперь с машиной разбираться. Придётся тебе, Стёпка, своим ходом домой двигать. Смотри у меня, к Сорокину чтоб носа не показывал!
     Мальчик с готовностью слез с сиденья.
     - Конечно, дядя Трофим! Я ни-ни! До свиданья!
     То и дело посматривая вверх - не грозит ли очередной дождик - Стёпа направился в сторону, противоположную той, куда ушли Жора и Маша.
     * * *
    
     Каждый день Владлен Петрович Сорокин совершал один и тот же ритуал - выглядывал в окно, выходил в коридор, спускался к входной двери и проверял замок. Сорокин, хитро улыбаясь, называл это "старческими причудами", однако это не было капризом. После того, как Владлен Петрович убеждался, что ни на улице, ни у двери никого нет, и никто не сможет его побеспокоить, а тем более без приглашения войти в дом, он направлялся в подсобку. Там, в полутёмном помещении, тускло освещённом засиженной мухами лампочкой, была его жизнь.
     Этим утром у Сорокина жутко болела спина - перед переменой погоды давала о себе знать старая рана, но настроение было приподнятым. Он неспеша выполнил ритуал проверки, стараясь не делать резких движений, чтобы не вызвать новую вспышку боли, и пошёл в подсобку. К старости глаза стали видеть плохо - без яркого освещения всё вокруг расплывалось, однако он хорошо знал расположение предметов и мог найти нужную вещь с закрытыми глазами.
     Секретер был единственным предметом, поверхность которого была очищена от пыли. При каждом посещении подсобки старик заботливо вытирал его рукавом рубашки, гладил шероховатую древесину сморщенной ладонью, а уж затем открывал.
     Сорокин сделал два шага вперёд и улыбнулся. Старый шкаф встретил своего хозяина запахом бумажной пыли. Содержимое секретера, в отличие от его поверхности, никогда не чистилось. Лишь изредка Владлен Петрович выдвигал ящики, но тут же задвигал обратно. Ему мерещились голоса, будто в секретере живут не бумаги, а люди. Они не пугали его, но лишний раз слышать их было неприятно.
     Сорокин закашлялся, в поясницу тотчас вступило. Из коридора донеслись осторожные шаги. Старик напрягся, по вибрации досок пола он понял, что в подсобку вошёл посторонний.
     - Привет, Владик. Давно не виделись, - услышал он позади себя девичий голос.
     Владлен Петрович обернулся. Девушка держала пистолет. Она целила ему в сердце.
     Сорокин улыбнулся. Хоть зрение и подводило его, эту девушку он узнал почти сразу. В глубине его души всегда жила уверенность, что каким-то чудом она не умерла. Год назад, когда он узнал о ТЕМПОРА, полностью уверился, что Маша вернётся с того света. И вот теперь это предположение подтвердилось. Сейчас перед стариком стояло живое напоминание о его молодости.
     - Здравствуй, Маша, - старческий голос дребезжал, словно ржавый чайник, упавший на пол. - Ты приехала, чтобы убить меня?
     Владлен Петрович не шевелился. Не потому, что в руке девушки был пистолет, и даже не потому, что у него болела спина. Маша никогда в него не выстрелит. Эта дурёха никогда не выстрелит в человека. Тем более в человека, которого любила когда-то. Должно быть, для неё эти годы были мгновением....Возможно, она до сих пор его любит... несмотря на пистолет.
     Губы девушки побледнели от ненависти, она заговорила с такой злостью, что Сорокин невольно отступил на шаг назад, прижавшись спиной к секретеру.
     - Ты сволочь! Ухаживал за мной, чтобы выйти на нашу группу и предать нас всех гестаповцам. Тебя убить мало. Жаль, не могу вернуться в сорок второй, чтобы сделать это тогда.
     Улыбка, не сходившая с лица Владлена Петровича, стала ещё шире. Он понял, что девушка никогда не сможет нажать на курок. Несмотря на самую настоящую злость, выстрелить Маша не в состоянии.
     Вдруг старик вздрогнул - в дверях появился ещё один человек, молодой парень в чёрной вязаной шапочке с надписью "Johnny". Сорокин прищурился и впервые пожалел, что не сделал в подсобке нормального освещения, однако узнал незнакомца. Сердце Владлена Петровича испуганно ёкнуло.
     - Маша! Не делайте этого! - сказал молодой человек и мягко дотронулся до плеча девушки.
     Маша вздрогнула и перевела взгляд на Зингера.
     - Георгий! Зачем вы пришли сюда? Вы следили за мной?
     - Да... Простите, Маша, когда мы расстались, я вдруг вспомнил, что видел вас однажды в лечебном комплексе ТЕМПОРА. У вас такие глаза, что трудно забыть...
     - Ах, Георгий, опоздали бы вы на пару минут...
     Сорокин улыбнулся. Судя по всему, жизнь его оборвётся не сегодня. Жора Зингер не станет убивать бывшего друга. Так же как Маша не стала стрелять в бывшего жениха.
     - Маша, ни к чему вам убивать его. - Георгий бросил в сторону Владлена Петровича холодный презрительный взгляд. - Пусть его задушит собственная злоба.
     Сорокин удовлетворённо наблюдал за тем, как Зингер взял из руки девушки пистолет и положил в карман куртки. Дурочка Маша не сопротивлялась.
     - Вы правы, - так тихо, что старик едва расслышал её слова, произнесла она. - Этот мерзавец не сегодня-завтра сам концы отдаст, да и не похож он на того Владика, который клялся мне в любви, чтобы проникнуть в смоленское подполье и раскрыть его немцам...
     Но вот заговорил и сам Сорокин, приободренный неожиданным заступничеством:
     - Верно, Маша. Ты не можешь вернуться в прошлое. Да и не стоит. Что было - быльём поросло. Столько лет ведь прошло. И потом, зачем? Все вы опять живы, по-прежнему молоды и красивы, а я старик. Что с меня взять? Эх, Машка, знала бы ты, как хороша - с пистолетом в руке. Хотя и без него...
     - Обойдусь без твоих комплиментов. Слишком хорошо их помню - всего лишь год назад слышала. Сволочь, как же я тебе поверила...
     - Не суди себя строго, Маша, - Владлен Петрович слабо усмехнулся. - Ваш командир группы не должен был так халатно относиться к вербовке новых членов. "Приводите своих друзей и родственников" - что это за глупость? Если бы не я, всё равно вас кто-нибудь да выдал бы. А так, благодаря мне, ты и теперь молодая и красивая, живёшь в Америке, зарабатываешь доллары, катаешься по Бродвею. А не хочешь ли взглянуть вот на это?
     Секретер скрипнул, когда Сорокин достал оттуда запылённую зелёную папку.
     - Прочти!
     Он протянул бумаги девушке, но та брезгливо отстранилась.
     - Убери эту гадость. Сам расскажи, что это за откровение. Постараюсь тебе поверить.
     - Это, дорогие мои Маша и Жора, одно из расстрельных дел Смоленского областного отдела НКВД. В этом секретере их сотни. Здесь, в комнате - тысячи. Вы ведь воевали за Родину, за Сталина, не так ли? Чтобы дорогой товарищ Сталин по-прежнему расстреливал ваших сограждан? Вот и объясните: почему Мария Карецкая и Георгий Зингер, помогавшие Сталину убивать советских граждан, белые и пушистые, а старый Владлен Сорокин, помешавший им в этом, предатель и негодяй?
     Владлен Петрович наблюдал за реакцией незваных гостей. Георгий ничего не отвечал, только губы его сжались и слегка побледнели. Маша немного смутилась, но тут же взяла себя в руки:
     - Лжёшь ты, гад. Не за то мы сражались, чтобы Сталин расстреливал советских людей. И не для того ты нас предал, чтобы их спасти. Не наша вина, что выбор такой был - то ли одна гадина, то ли другая. Верно, не понимала я, что один другого стоит. Но вот ты точно знал, что Гитлер сверхубийца, и старался для него изо всех сил. А впрочем... Ты ведь не только для Гитлера старался. Слышала я, ты после войны в КГБ работал. Как же это так, а? Борец против советского тоталитаризма - и вдруг... А как это тебе удалось устроиться туда, в альма-матер заплечных дел? О, знаю! - после короткой паузы воскликнула девушка. Благодаря как раз этому! - она указала на секретер.
     Сорокин усмехнулся, но ничего не ответил. Праведный гнев всегда вызывал у него приступ смеха. Тем более гнев слабой девушки, неспособной даже выстрелить из пистолета в старика.
     - Ну да, разумеется. С таким багажом ты мог многих прижать, особенно после 1953 года. Как же ты его раздобыл, а? Неужели немцев ограбил?
     - Что там было грабить? Сами бросили его, когда драпали от красных, я просто аккуратно всё собрал да перевёз сюда. - Владлен Петрович гордо улыбался.
     - О, теперь понятно, почему тебе так дорога Калиновка. Я-то думала - любовь к малой родине. Как же! Не можешь ты, Сорокин, любить никого и ничего. И ненавидеть не можешь. А способен только предавать. Предал меня, нашу группу, Георгия, многих других ребят из подполья. Потом предал своих немецких благодетелей.
     Маша замолчала. Пришёл черёд высказаться Георгию. Владлен Петрович посмотрел на часы. Он не боялся.
     - Что же, друг детства, - вздохнул Зингер. - Я-то приехал сюда, чтобы спросить, почему ты меня предал, а оказывается - я всего лишь один из многих. Что же, и это ответ.
     Сорокин мрачно усмехнулся, дряблые щёки его заколыхались.
     - Глуп ты, бывший друг. Многих я сдал немцам, но ты был первым. Знаешь почему? Нам обоим нравилась одна и та же девчонка. Ты был старше, красивее, сильнее. У меня рядом с тобой шансов не было. С помощью немцев я их получил. Хотя, сказать по правде, когда остался с ней наедине, то понял, что не так уж хотел её, а просто завидовал тебе, но отступать было неохота. И ничего, вот жизнь и прожита. Да ещё и вас повидал на прощание.
     Он вздохнул, перестал улыбаться и обратился к девушке:
     - А насчёт того, как мне удалось попасть на работу в КГБ, ты, Машуня, правильно угадала. Очень мне помогли эти самые бумажки, которые ты тут видишь. Можно сказать, накормили, одели и обогрели. Ну ещё и повезло маленько: когда немцы готовились отступать, я как раз внедрился в очередную группу в Смоленске. В последний момент передумал сдавать её гестаповцам. А её командир вообразил, что я заправский подпольщик, да так и отрекомендовал меня красным, когда те пришли.
     Он посмотрел на часы и снова улыбнулся. - А у меня для вас сюрприз. Познакомьтесь: мой внучек Саша. - И посмотрел куда-то за спину Георгия и Маши.
     * * *
    
     Георгий вздрогнул и резко обернулся, но было уже поздно: на него и Машу смотрело дуло пистолета, который держал в правой руке улыбавшийся мужчина лет тридцати. Это был тот самый человек в длинном пальто, которого оба они уже видели на автобусной остановке. Правда, на этот раз он был без очков. Георгий машинально рванул из кармана пистолет, который он забрал у Маши. Внук предателя громко захохотал:
     - Можешь выбросить эту железку! Машке её продал мой человек в Смоленске, эта болванка не выстрелит - боёк подпилен.
     Георгий чуть помедлил и опустил негодное оружие обратно в карман. Саша хмыкнул:
     - Выходит, подпольщики, жизнь вас ничему не научила. Даже оружие проверять не научились. А запор на входной двери, думаете, случайно был оставлен открытым? Ждали мы вас, ждали со дня на день, от самого аэропорта за вами наблюдали. Дед, - он посмотрел на Владлена Петровича, - здесь-то, наверное, кончать их не стоит? Свяжем и вывезем в лес?
     Владлен Сорокин кивнул, хотел было что-то ответить, но из коридора донёсся чих. Александр вздрогнул и посмотрел на дверь.
     - Это ничего. Просто с улицы звуки сюда хорошо доносятся, - благодушно ответил дедушка.
     - А, понятно. Значит, стрелять без нужды не стоит, чтоб не услышали, - словно размышляя вслух, произнёс внук.
     - Погоди, Саша. Может, стрелять вообще не понадобится. Вы мне вот что скажите, - обратился старик к Георгию и Маше. - Если мы вас сейчас прикончим, американцы смогут опять воскресить или нет?
     - Разумеется, смогут, - уверенным тоном ответил Георгий. - Для машины времени нет ничего невозможного.
     На самом деле, он отнюдь не был в этом убеждён. Уж хотя бы потому, что перед ними была слишком длинная очередь. Второй раз потерять свой шанс на жизнь, да ещё так глупо... Однако блеф мог сработать.
     - Дед, тогда, может, свяжем и запрём их где-нибудь у тебя? В погребе можно?
     - Да, пожалуй, так и сделаем, - задумчиво проговорил Сорокин-старший. - Я вот о чём думаю: если завтра новые гости нагрянут, куда их денем? Погреб-то не резиновый. Ну да ладно, сперва давай с этими разберёмся.
     - Вот и отлично. Эй, вы, оба, ложитесь на пол лицом вниз, руки назад!
     Георгий заколебался. Маша сделала шаг назад, словно подчиняясь, но вдруг прыгнула к секретеру, быстрым движением выхватила оттуда несколько пыльных папок и, бросившись на пол, запустила ими в Сашу. Раздался выстрел - пуля ударила в стену. Старые трухлявые папки попали в голову Сорокина-младшего и, хотя не причинили вреда, подняли вокруг него облако пыли. Саша выстрелил наугад ещё раз, но больше ничего сделать не смог: метким движением Георгий бросил ему в голову негодный пистолет. Послышался стук, железка попала прямо в лоб, и Саша тяжело рухнул на пол.
     - Всем оставаться на местах! Бросить оружие! - раздался зычный властный голос.
     В дверях появился никто иной как хороший знакомый Георгия - участковый Трофим Сергеевич с пистолетом в руке. Среди клубов пыли в полумраке подсобки он не сразу разобрался, что герои войны уже взяли верх. Владлен Петрович, опирающийся на край секретера, тяжело кашлял, чуть не задыхаясь в бумажной пыли, держась рукой за поясницу. Сорокин-младший лежал без движения. Георгий, протирая глаза от пыли, пытался найти, куда же упал Сашин пистолет. Маша подошла к окну и распахнула его, впуская свежий летний ветер в затхлое помещение. Трофим Сергеевич опустил оружие в кобуру:
     - Ай да молодцы вы оба! Выходит, сами сладили! А я опоздал. Эх, прибежал бы Стёпка чуть раньше - и я бы не сплоховал.
     - А вы и так не сплоховали, - улыбнулась Маша. - Очень здорово, что вы пришли к нам на помощь. Так это Стёпка чихнул пять минут назад? Молодец, отвлёк внимание этих двоих, тоже помог нам. А где он сейчас?
     - В коридоре. Я велел ему подождать. Надо же, пришёл потихоньку сюда, увидел, что вы в опасности и помчался за мной - предупредить. Ох и мальчишка! Эй, Стёпка, можешь входить!
     В дверях появилась взъерошенная голова мальчика, опасливо заглядывавшего в комнату. Маша подошла к нему и, не в силах сдержать улыбку, погладила по волосам. Затем снова обратилась к милиционеру:
     - А что с этим, Сашей?
     - Да не двигается он, - задумчиво ответил Георгий. - Кажется, упал виском на железный выступ
     - Не двигается, и не надо. Несчастный случай. Видел я его на автобусной остановке, но не сразу понял, что он задумал. Стёпка, выйди-ка пока назад в коридор, тебе на это смотреть не следует, - проговорил Трофим Сергеевич, холодно взглянул на мертвеца и негромко, будто про себя, добавил: - Собаке - собачья смерть. А вас, гражданин Сорокин, - обратился он к оправившемуся уже старику, - я вынужден задержать. Что там решат насчёт ваших военных подвигов - не моё дело, но угроза убийством, знаете ли...
     * * *
    
     Уже вечерело, когда Георгий, Маша, Стёпка и Трофим Сергеевич подошли к автобусной остановке. Милиционер грустно вздохнул:
     - Только познакомились, и на тебе - уже прощаемся. Ладно уж, счастливо вам добраться до Америки. Решите жить там - что же, ваш выбор. Хорошая страна, спору нет. Но, может, всё-таки надумаете к нам переселиться? Такие молодые, красивые, смелые, огонь-ребята ой как здесь нужны. А со всякой нечистью сладим. Вот только с вами вместе оно быстрее получилось бы. Мы бы вам здесь жильё дали. Глядишь, и до свадьбы недалеко...
     Молодые люди смущённо переглянулись.
     - Переселяйтесь к нам! - закрыв один глаз и озорно глядя на американцев, обратился к ним мальчик. - Э! Да вот и автобус ваш подъезжает! - добавил он со вздохом.
     Маша и Георгий пожали руку Трофиму Сергеевичу, девушка наклонилась и поцеловала ребёнка в лоб. Затем молодые люди поднялись в салон автобуса.
     ... А спустя три минуты Стёпка и участковый задумчиво улыбались вслед автобусу, который увозил к Смоленску двух юных героев Второй Мировой войны.