П.Амнуэль

АБСОРБЦИЯ ЗАКОНЧЕНА, ЗАБУДЬТЕ!

Странную историю Полины Ратуш мне рассказал вчера мой сосед Роман Бутлер, комиссар уголовной полиции Тель-Авива. Впрочем, возможно кому-то эта история покажется вполне естественной - я имею в виду репатриантов последней волны, которые испытали на себе замечательную систему "виртуальной абсорбции". Мы-то, репатрианты и дети репатриантов девяностых годов прошлого века абсорбировались на Земле обетованной совершенно иначе. Мой отец, к примеру, знал на иврите только семнадцать слов, когда пошел к каблану наниматься в чернорабочие. Если вы помните, словарь Эллочки-людоедки состоял из тридцати слов, что не помешало ей выгодно обменять старинный стул на чайное ситечко. Мой отец обменивал свой труд на полторы тысячи шекелей в месяц и тоже был доволен.

Сейчас времена не те. Оле хадаш, не знающий языка, просто немыслим. Настолько, что мне как-то даже в голову не приходило поинтересоваться, где новый репатриант приобретает соответствующие знания.

*   *   *

Сохнут всегда любил эксперименты. Примеров приводить не буду, это дурной тон, поскольку все знают, чем любые сохнутовские эксперименты заканчивались. В 2021 году Сохнут решился на очередной эксперимент, выбрав в качестве "подопытных" потенциальных репатриантов из тихого российского города Клинцы, что расположен в Брянской области неподалеку от белорусской границы. Выбор пал на Клинцы не случайно. Дело в том, что в этом городе к началу 2021 года проживало шестнадцать евреев, объединенных в три семьи - Ратуш, Каганских и Лейбзонов. Все они не имели никаких гойских родственников - редчайший по нашим временам случай - и потому, подобно лабораторным мышам, были прекрасным экспериментальным материалом.

Правда, назревал скандал. Полина, девица восемнадцати лет, только что закончившая школу (естественно, с золотой медалью), влюбилась в Игоря Зверева, хорошего парня, но безнадежно русского. Надо сказать, что родители Полины не имели принципиальных возражений против кандидатуры Игоря - он не пил, не курил, не был наркоманом, не волочился за женщинами, единственным исключением была Полина, в которую Игорь был влюблен по уши, но ведь должен быть у идеального мужчины хотя бы один недостаток.

С точки зрения сохнутовского эмиссара Ноама Лахата, в Израиле Игорю делать было нечего. Лахат не был ни расистом, ни русофобом, он был всего лишь глуп, а это само по себе никогда не было помехой для продвижения по служебной лестнице.

Когда в феврале 2021 года Сохнут решил провести эксперимент по "виртуальной абсорбции", выбор пал на шестнадцать клинцовских евреев. Сначала предполагалась единственная "загвоздка" - семья Ратуш не собиралась репатриироваться. Но господин Лахат использовал все свое обаяние и все раздаточные материалы Сохнута, показал фильмы о процветании бизнеса в Израиле и развале бизнеса в России, и Аба Ратуш, который никогда бизнесом не занимался, а всю жизнь служил на ниве просвещения, поддался агитации и заявил "пора ехать" и "хуже, чем здесь, не будет".

- Ну и славно,- сказал господин Лахат на чистом русском языке, который он выучил за годы работы на просторах Российской Федерации.

Разговор происходил в присутствии Александра Каганского и Семена Лейбзона - все главы еврейских семейств были, таким образом, налицо.

- Видите ли,- продолжал господин Лахат,- в Израиле новым репатриантам поначалу приходится довольно туго. Нет языка, нет работы, нет квартиры, все кажется чужим, незнакомым. Отсюда - депрессии, некоторые даже кончают жизнь самоубийством.

Как видите, господин Лахат пользовался не одной только розовой краской. Аба, Саша и Сема кивнули, причем Аба подумал, что еще не поздно осадить назад - у него уже возникало желание покончить с собой, и он не понимал, почему для этого нужно отправляться к берегам Средиземного моря.

- Но Сохнут всегда заботился о репатриантах! - патетически воскликнул господин Лейбзон. - Вот и сейчас мы начинаем новую программу, и вы будете первыми ее участниками. У вас не будет никаких проблем ни с языком, ни с работой, ни с квартирой. У вас все будет хорошо!

- В чем заключается программа? - спросил недоверчивый Аба Ратуш, отец Полины, подумав при этом, что, если Сохнут потребует за услуги процент с будущих прибылей, то нужно будет отказаться. Не на такого напали.

- Все очень просто,- сказал господин Лахат.- Завтра в наше отделение в Брянске прибудет из Тель-Авива аппаратура, связанная с центральным компьютером Сохнута. Через неделю вы и все члены ваших семей приедете к нам, мы подключим вас к аппаратуре, и вы начнете вашу абсорбцию, не сходя с места.

- Непонятно,- сказал недоверчивый Абрам Ратуш.

- Все очень просто,- повторил господин Лахат, который не имел представления о сути эксперимента, а название "виртуальная абсорбция" ему ни о чем не говорило.- Приезжайте к нам в понедельник, и все будет в порядке.

*   *   *

В понедельник все 16 клинцовских евреев вошли в кабинет господина Лахата, расположенный в отделении Сохнута на брянской улице Деникина. Точнее, вошли пятнадцать, шестнадцатого внесли на руках, поскольку маленький Леня Каганский, восьми месяцев от роду, ходить еще не умел.

Игорь Зверев, сопровождавший любимую Полину, остался ждать на улице, поскольку в Сохнуте ему делать было нечего.

Господин Лахат оглядел будущих репатриантов и обернулся к молодому еврею в кипе, сидевшему у пульта компьютера:

- Шломо, объясни господам, что нужно делать.

Все объяснение Шломо, знавшего по русски только "спасибо" и "иди на...", заключалось в том, что израильтянин протянул каждому из присутствующих черные диски и показал жестами, что эти штуки нужно прилепить себе на виски. Нашлась пара датчиков и для маленького Лени, который сначала принялся махать ручками и сдирать мешающие присоски, но быстро успокоился и заснул, причмокивая от удовольствия.

Через минуту спало все еврейское население города Клинцы. Впрочем, то, что происходило с семьями Каганских, Лейбзонов и Ратуш, назвать сном мог только господин Лахат. Системный программист Шломо Абрахам, тоже нацепивший на виски черные диски датчиков, встретил шестнадцать евреев на пороге нового мира и сказал:

- Вот ваш дом.

Так началась программа "виртуальной абсорбции".

*   *   *

Вообще говоря, идея была простой: погрузить потенциального репатрианта в виртуальную реальность компьютера, заложить в этот компьютер все программы по активному изучению языка иврит, а также программы, обучающие сугубо израильскому взгляду на вещи, знакомящие с израильским рынком рабочей силы и недвижимости, программы с пейзажами Эрец Исраэль и записями концертов Дуду Топаза и Моше Захави, и много чего еще, что способно сделать из зеленого репатрианта коренного израильтянина.

Провел в компьютере день-другой, и ничто уже не страшно.

Замечательная программа. Правда, тель-авивские программисты не могли учесть, что Полина Ратуш и Игорь Зверев полюбят друг друга.

*   *   *

Игорь простоял у двери до самого вечера. За это время к нему дважды приставали местные бомжи, один раз его пытались ограбить, а под вечер стала предлагать свои услуги единственная на всей улице Деникина проститутка. Со всеми этими неприятностями Игорь справился, а проститутке Оле объяснил, что не может воспользоваться ее сексуальными услугами, потому что бережет себя для будущей жены Полины.

В восемь, когда стало темно и, следовательно, возвращаться в Клинцы стало попросту опасно, Игорь набрался храбрости, постучал в дверь и спросил у господина Лахата, что он сделал с клинцовскими евреями.

- Они проходят абсорбцию и привыкают к израильской действительности,- объяснил господин Лахат, после чего добавил, посмотрев на часы: - Через девяносто три часа они станут стопроцентными израильтянами.

И закрыл дверь.

*   *   *

Автобусы в Клинцы уже не ходили, а поезд из Москвы в Киев должен был последовать только в три часа ночи. Игорю пришлось позвонить своему дальнему родственнику и напроситься на ночлег, пообещав, что до самого утра не будет есть, чтобы не отягощать чужого семейного бюджета.

На голодный желудок, говорят, приходят самые гениальные мысли. Естественно, что уже к полуночи Игорь понял, что ему нужно сделать. Сам он был неплохим программистом, то есть - не хуже других школьников. Этого, конечно, было совершенно недостаточно для решения задачи, которую он себе поставил. Поэтому, вскочив в семь утра, Игорь отправился в родные Клинцы и вломился в квартиру к старому Алексею Сергеевичу Пригожину. А.С.Пригожин был единственным в Клинцах человеком, имевшим дома компьютер IBM-1486 и понимавшим толк в виртуальных реальностях. Игорь знал, что по ночам Пригожин промышляет тем, что влезает в файлы бродвейских театральных агентств и участвует в спектаклях, за просмотр которых простые американцы платят от ста до пятисот долларов.

- Спасите нас,- сказал Игорь, и А.С.Пригожин тут же отреагировал вполне однозначно:

- Сколько дашь?

Денег у Игоря не было, и он ответил:

- Пять лет.

Поглядев на отвисшую челюсть компьютерного пирата, он пояснил:

- Именно такой срок вы получите, если я вас заложу.

- И это молодежь! - с отвращением сказал А.С.Пригожин. Но деться было некуда, и он согласился.

- Кого спасать-то? - спросил он, надевая датчики.- И из какой программы?

*   *   *

Пройти сохнутовскую защиту оказалось достаточно просто. "Лед", которым окружили свои программы тель-авивские знатоки, крошился, едва Пригожин подступал к ним со своими вирусными файлами. Игорю, следовавшему за Пригожиным по пятам, файлы эти казались большими кнутами, щелкающими подобно дятлу, долбящему ствол дуба.

Когда во льду появилась трещина, Пригожин поманил Игоря пальцем и сказал:

- Иди вперед. Твой фейс антивирусным программам неизвестен, а меня каждая собака знает. Пойду за тобой.

Так они и вошли в виртуальный сохнутовский мир Израиля.

*   *   *

Полина Ратуш в это время жила в виртуальном кибуце Дгания-бет и изучала иврит в процессе общения с компьютерными аналогами первопоселенцев. Сознание ее испытывало некоторое смущение. С одной стороны, органы чувств подсказывали, что идет уже третий месяц пребывания на исторической родине. С другой стороны, она понимала, что на самом деле сидит в мягком кресле в кабинете господина Лахата, и с момента включения аппаратуры прошло максимум часов десять. Была как бы и третья сторона - Полина постоянно думала об Игоре, она знала, что он стоит на улице, ждет ее, но как же он может три месяца стоять на одном месте, не есть, не спать, он же, бедняга, умрет от истощения, и все из-за нее, а точнее, из-за ее родителей, а еще точнее - из-за господина сохнутовского чиновника. Ей почему-то в голову не приходило, что для Игоря прошли не три месяца, а все те же десять часов.

Отца и мать Полины сохнутовская программа отправила набираться знаний на трудовой фронт - сначала они работали на уборке улиц, потом на сборе цитрусовых, затем отец отправился строить тоннель между Эйлатом и Акабой, а мать - мыть шампунем скульптуры в музее. При этом программа подвергала их всем возможным унижениям, обучая в то же время, как отвечать обидчикам. И все это - без перерыва на сон, обед и интимную гигиену, включая выполнение супружеских обязанностей, поскольку в виртуальном мире подобные излишества, сами понимаете, ни к чему.

За три месяца (десять локальных часов) родители Полины успели овладеть языком не хуже сабры, восемнадцать раз они давали сдачи обидчикам, но, видимо, недостаточно активно, потому что программа наказала их лишением месячной зарплаты (каблан, у которого в последнее время работал Ратуш-старший, сделал вид, что никогда не нанимал этого оле и платить, естественно, не обязан).

Если бы не эти, навязываемые виртуальной реальностью, жизненные неурядицы, родители Полины, конечно, обратили бы внимание на то, что в районе кибуца Дгания-бет собираются тучи, в то время как на всей остальной территории Эрец Исраэль небо было неизменно безоблачным.

Тучи были грозовыми, тяжелыми, стояли мертво, будто на якоре - это антивирусная программа пыталась исторгнуть Игоря и выглядывавшего из-за его плеча Пригожина.

Игорь высматривал свою Полину, поскольку поисковая программа компьютерного пирата локализовала файл девушки в районе виртуального Кинерета. А Пригожин, размахивая обеими руками, пытался в это время разогнать сгущавшиеся нам ним тучи.

Цели своей они достигли одновременно.

*   *   *

Если бы Полина понимала в программировании столько же, сколько в любви, она время от времени посматривала бы на тучу, стоявшую в зените уже второй месяц. Любой программист, увидев эти четкие очертания и черный глянцевый блеск, естественно, узнал бы в туче антивирусную программу компании INTEL выпуска 2020 года.

Полина купалась на теплом пляже Кинерета, смотрела на восточный берег озера, не подозревая, что он уже десять лет принадлежит Сирии, и думала об Игоре. О том, что без него берега пусты, безжизненны и просто нелепы. От ее мыслей действительно рыба дохла в заводи, а деревья, корни которых питались от той же сохнутовской программы, чахли и склонялись к земле.

Больше всего Полину раздражал некий старичок, который попадался ей на глаза по десять раз в день. Старичок заступал дорогу и спрашивал, глядя в глаза:

- Ну что? Абсорбция проходит нормально?

- Нормально,- со злостью отвечала Полина, только что подравшаяся с группой семнадцатилетних сабр, кричавших во весь голос "Русия, русия! Зона, зона!"

Старичок был всего лишь опросным файлом из стандартной программы абсорбции, и обижаться на него не стоило. Интересно другое. Файл этот был настолько простым, что именно его взял на абордаж компьютерный пират Пригожин сразу после того, как разогнал черную антивирусную тучу.

- Эй! - позвал он Игоря,- залезай-ка, быстро!

И Игорь влез в шкуру старичка-сохнутовца, как пират влезает на борт захваченного галеона с сокровищами.

Как раз в этот момент включилась опросная программа, и старичок, встав перед Полиной, забубнил традиционное:

- Ну что? Абсорбция проходит...

- Нормально! - крикнула Полина, которая как раз перед этим задавала корм индюкам.

Вот, что значит - не знать азов программирования. Полина не узнала Игоря! Она увидела оболочку программы и не смогла разглядеть структуру.

- Это же я,- прошептал Игорь и попытался изнутри изменить программу-оболочку. Как я уже говорил, программистом он тоже был аховым, а Пригожин на минуту отвлекся, чтобы окончательно расправиться с антивирусной тучей, а заодно попытаться взломать главную абсорбционную программу.

Голос старичка неожиданно показался Полине знакомым, она опять подумала об Игоре, и разозлилась на сохнутовского эмиссара, присвоившего голос любимого человека. Старичок получил по уху, отчего файл попросту распался на отдельные подпрограммы, и Полина увидела лежащего на земле Игоря - сердце его не билось, пульс не прощупывался.

Умереть, кстати, можно и внутри виртуальной реальности, чтоб вы знали.

*   *   *

Абсорбция семей Каганских и Лейбзонов проходила не в столь экстремальных условиях. Программа сдала им очень дорогие квартиры в Яд-Элиягу, надув на десять тысяч шекелей каждого. Но главы семей быстро вернули эти деньги, подав в суд на программу-посредника. Поняв, с кем имеет дело, абсорбционная программа попыталась втравить Каганских и Лейбзонов в аферу с акциями "Таасия авирит", но в результате, играя на повышение и на понижение, старший Лейбзон уже через месяц (три часа локального времени) оказался владельцем контрольного пакета.

Естественно, вмешался главный компьютер министерства обороны, и сделка была аннулирована, но Каганский с Лейбзоном успели наладить многочисленные связи с деловым миром, а также с теневыми структурами, и в том, что они преуспеют, у абсорбционной программы не было уже никаких сомнений.

Я рассказываю об этом только потому, что для контроля была задействована программа help.com. Аба Ратуш, который в это время потерял работу, сказал жене:

- Почему бы не обратиться к Каганским? Земляки ведь, и им так повезло...

Обратились. Ответ был столь стремительным, что в файле Абы Ратуша были испорчены напрочь три первые строчки, и отец Полины оказался в больнице "Ихилов" как раз в то мгновение, когда Игорь Зверев упал замертво к ногам девушки.

Две трагедии могут подкосить кого угодно!

*   *   *

На самом деле трагедий было три. Как ни опытен был компьютерный пират Пригожин, но ему же тягаться с очистными программными сооружениями Сохнута!

Он был вычислен, выслежен и обезврежен, и даже файлом не мог пошевелить - его попросту отключили от компьютерной сети, и Пригожин неожиданно для самого себя обнаружил, что сидит перед пультом в своей клинцовской квартире. А рядом тяжело дышал Игорь - естественно, живой, но морально травмированный.

Мгновенно просчитав ситуацию, Пригожин понял: если немедленно не перехватить инициативу, абсорбционная программа завершит работу (оставалось всего пять минут локального времени!), и Полина, выйдя с родителями из отделения Сохнута, просто не узнает своего Игоря, пройдет мимо него, уверенная в его смерти, и тогда - все.

Выход был один, и Пригожин им воспользовался.

*   *   *

Полина попыталась сделать Игорю искусственное дыхание, не понимая, насколько это быссмысленно в виртуальном мире. И еще Полина услышала, как ее зовет отец из своей палаты в "Ихилове".

Она поняла, что ей остается только наложить на себя руки. Именно так она и поступила - ее программа зациклилась, что для внешнего наблюдателя выглядело как бесконечное повторение одной и той же фразы: "Абсорбция проходит нормально, абсорбция проходит нормально, абсорбция..."

Нет, господа, каждый человек, в обычном мире или в виртуальном, поступает исключительно так, как позволяет характер. Господину Лахату характер позволил наблюдать за трагедией новых репатриантов с холодным спокойствием, поскольку он считал, что на работе эмоции неуместны. Он и не подумал отключить абсорбционную программу и вернуть семью Ратуш в Брянск. Абсорбция должна быть доведена до конца.

А тут еще Пригожин неожиданно вломился в компьютерное воздушное пространство над Эрец Исраэль, пролетев с севера на юг и сбрасывая информационные бомбы через каждые пятьдесят километров. Он-то спасал Игоря, ему было все равно, что своими варварскими действиями начисто разрушает творчество десятка лучших сохнутовских программистов, создавших единственную в мире абсорбционную программу.

Как писал некогда писатель Булгаков, "пропал Ершалаим - великий город, как будто не существовал на свете. Все пожрала тьма..."

*   *   *

У Пригожина болела голова, и это естественно. Он заставил Игоря выпить рюмку водки и, когда тот оказался способен видеть окружающее не из глубины черного туннеля, сказал:

- Отправляйся за своей Полиной, и побыстрее, иначе она тебя не узнает. Я ведь не успел рассчитать, какое у этой программы последействие.

Полина пришла в себя в брянском отделении Сохнута, увидела родителей и все поняла. Каганским и Лейбзонам она сказала "фу" и бросилась вон из комнаты.

*   *   *

- Вот и все,- задумчиво сказал Роман Бутлер и поставил на стол пустую чашку.

- Что значит "все"? - возмутился я.- Где сейчас эти три семьи, и где Полина с Игорем?

- В Израиле, конечно,- пожал плечами Бутлер.- Прибыли они в Бен-Гурион с идеальным знанием иврита, израильской ментальности и деталей рынка. Собственно, когда этот Пригожин развалил программу, все шестнадцать клинцовских евреев могли уже считать себя коренными израильтянами - включая младенца, заговорившего на литературном иврите.

- Так они поженились? - нетерпеливо спросил я.

- Кто? - удивился комиссар.- А, Полина с Игорем? Конечно. Игорь сейчас учит язык в ульпане по старой непродуктивной методике. Его абсорбция только начинается. Нет, Песах, моя проблема - Пригожин. Он  уничтожил ценную программу, из-за него Сохнут терпит огромные убытки, а Министерство абсорбции вынуждено реанимировать ульпаны и курсы переподготовки. У меня готово обвинение, и суд может упечь этого пирата лет на пять. Но... Россия отказывается его выдать. Ценный кадр, видите ли. Он сейчас работает в Министерстве обороны.

- Ну так оставьте его в покое,- посоветовал я.- По сути, он совершил благородный поступок - спас чистую юношескую любовь.

Бутлер посмотрел на меня подозрительно - решил, видимо, что я издеваюсь.

- Ничего,- сказал он, подумав.- Есть и нас головы на плечах. Ты знаешь, как похищают людей по компьютерным цепям?

- Нет,- сказал я заинтересованно.- Расскажи.

- В другой раз,- отрезал Роман.

П.Амнуэль

АБСОРБЦИЯ ЗАКОНЧЕНА, ЗАБУДЬТЕ!

Странную историю Полины Ратуш мне рассказал вчера мой сосед Роман Бутлер, комиссар уголовной полиции Тель-Авива. Впрочем, возможно кому-то эта история покажется вполне естественной - я имею в виду репатриантов последней волны, которые испытали на себе замечательную систему "виртуальной абсорбции". Мы-то, репатрианты и дети репатриантов девяностых годов прошлого века абсорбировались на Земле обетованной совершенно иначе. Мой отец, к примеру, знал на иврите только семнадцать слов, когда пошел к каблану наниматься в чернорабочие. Если вы помните, словарь Эллочки-людоедки состоял из тридцати слов, что не помешало ей выгодно обменять старинный стул на чайное ситечко. Мой отец обменивал свой труд на полторы тысячи шекелей в месяц и тоже был доволен.

Сейчас времена не те. Оле хадаш, не знающий языка, просто немыслим. Настолько, что мне как-то даже в голову не приходило поинтересоваться, где новый репатриант приобретает соответствующие знания.

*   *   *

Сохнут всегда любил эксперименты. Примеров приводить не буду, это дурной тон, поскольку все знают, чем любые сохнутовские эксперименты заканчивались. В 2021 году Сохнут решился на очередной эксперимент, выбрав в качестве "подопытных" потенциальных репатриантов из тихого российского города Клинцы, что расположен в Брянской области неподалеку от белорусской границы. Выбор пал на Клинцы не случайно. Дело в том, что в этом городе к началу 2021 года проживало шестнадцать евреев, объединенных в три семьи - Ратуш, Каганских и Лейбзонов. Все они не имели никаких гойских родственников - редчайший по нашим временам случай - и потому, подобно лабораторным мышам, были прекрасным экспериментальным материалом.

Правда, назревал скандал. Полина, девица восемнадцати лет, только что закончившая школу (естественно, с золотой медалью), влюбилась в Игоря Зверева, хорошего парня, но безнадежно русского. Надо сказать, что родители Полины не имели принципиальных возражений против кандидатуры Игоря - он не пил, не курил, не был наркоманом, не волочился за женщинами, единственным исключением была Полина, в которую Игорь был влюблен по уши, но ведь должен быть у идеального мужчины хотя бы один недостаток.

С точки зрения сохнутовского эмиссара Ноама Лахата, в Израиле Игорю делать было нечего. Лахат не был ни расистом, ни русофобом, он был всего лишь глуп, а это само по себе никогда не было помехой для продвижения по служебной лестнице.

Когда в феврале 2021 года Сохнут решил провести эксперимент по "виртуальной абсорбции", выбор пал на шестнадцать клинцовских евреев. Сначала предполагалась единственная "загвоздка" - семья Ратуш не собиралась репатриироваться. Но господин Лахат использовал все свое обаяние и все раздаточные материалы Сохнута, показал фильмы о процветании бизнеса в Израиле и развале бизнеса в России, и Аба Ратуш, который никогда бизнесом не занимался, а всю жизнь служил на ниве просвещения, поддался агитации и заявил "пора ехать" и "хуже, чем здесь, не будет".

- Ну и славно,- сказал господин Лахат на чистом русском языке, который он выучил за годы работы на просторах Российской Федерации.

Разговор происходил в присутствии Александра Каганского и Семена Лейбзона - все главы еврейских семейств были, таким образом, налицо.

- Видите ли,- продолжал господин Лахат,- в Израиле новым репатриантам поначалу приходится довольно туго. Нет языка, нет работы, нет квартиры, все кажется чужим, незнакомым. Отсюда - депрессии, некоторые даже кончают жизнь самоубийством.

Как видите, господин Лахат пользовался не одной только розовой краской. Аба, Саша и Сема кивнули, причем Аба подумал, что еще не поздно осадить назад - у него уже возникало желание покончить с собой, и он не понимал, почему для этого нужно отправляться к берегам Средиземного моря.

- Но Сохнут всегда заботился о репатриантах! - патетически воскликнул господин Лейбзон. - Вот и сейчас мы начинаем новую программу, и вы будете первыми ее участниками. У вас не будет никаких проблем ни с языком, ни с работой, ни с квартирой. У вас все будет хорошо!

- В чем заключается программа? - спросил недоверчивый Аба Ратуш, отец Полины, подумав при этом, что, если Сохнут потребует за услуги процент с будущих прибылей, то нужно будет отказаться. Не на такого напали.

- Все очень просто,- сказал господин Лахат.- Завтра в наше отделение в Брянске прибудет из Тель-Авива аппаратура, связанная с центральным компьютером Сохнута. Через неделю вы и все члены ваших семей приедете к нам, мы подключим вас к аппаратуре, и вы начнете вашу абсорбцию, не сходя с места.

- Непонятно,- сказал недоверчивый Абрам Ратуш.

- Все очень просто,- повторил господин Лахат, который не имел представления о сути эксперимента, а название "виртуальная абсорбция" ему ни о чем не говорило.- Приезжайте к нам в понедельник, и все будет в порядке.

*   *   *

В понедельник все 16 клинцовских евреев вошли в кабинет господина Лахата, расположенный в отделении Сохнута на брянской улице Деникина. Точнее, вошли пятнадцать, шестнадцатого внесли на руках, поскольку маленький Леня Каганский, восьми месяцев от роду, ходить еще не умел.

Игорь Зверев, сопровождавший любимую Полину, остался ждать на улице, поскольку в Сохнуте ему делать было нечего.

Господин Лахат оглядел будущих репатриантов и обернулся к молодому еврею в кипе, сидевшему у пульта компьютера:

- Шломо, объясни господам, что нужно делать.

Все объяснение Шломо, знавшего по русски только "спасибо" и "иди на...", заключалось в том, что израильтянин протянул каждому из присутствующих черные диски и показал жестами, что эти штуки нужно прилепить себе на виски. Нашлась пара датчиков и для маленького Лени, который сначала принялся махать ручками и сдирать мешающие присоски, но быстро успокоился и заснул, причмокивая от удовольствия.

Через минуту спало все еврейское население города Клинцы. Впрочем, то, что происходило с семьями Каганских, Лейбзонов и Ратуш, назвать сном мог только господин Лахат. Системный программист Шломо Абрахам, тоже нацепивший на виски черные диски датчиков, встретил шестнадцать евреев на пороге нового мира и сказал:

- Вот ваш дом.

Так началась программа "виртуальной абсорбции".

*   *   *

Вообще говоря, идея была простой: погрузить потенциального репатрианта в виртуальную реальность компьютера, заложить в этот компьютер все программы по активному изучению языка иврит, а также программы, обучающие сугубо израильскому взгляду на вещи, знакомящие с израильским рынком рабочей силы и недвижимости, программы с пейзажами Эрец Исраэль и записями концертов Дуду Топаза и Моше Захави, и много чего еще, что способно сделать из зеленого репатрианта коренного израильтянина.

Провел в компьютере день-другой, и ничто уже не страшно.

Замечательная программа. Правда, тель-авивские программисты не могли учесть, что Полина Ратуш и Игорь Зверев полюбят друг друга.

*   *   *

Игорь простоял у двери до самого вечера. За это время к нему дважды приставали местные бомжи, один раз его пытались ограбить, а под вечер стала предлагать свои услуги единственная на всей улице Деникина проститутка. Со всеми этими неприятностями Игорь справился, а проститутке Оле объяснил, что не может воспользоваться ее сексуальными услугами, потому что бережет себя для будущей жены Полины.

В восемь, когда стало темно и, следовательно, возвращаться в Клинцы стало попросту опасно, Игорь набрался храбрости, постучал в дверь и спросил у господина Лахата, что он сделал с клинцовскими евреями.

- Они проходят абсорбцию и привыкают к израильской действительности,- объяснил господин Лахат, после чего добавил, посмотрев на часы: - Через девяносто три часа они станут стопроцентными израильтянами.

И закрыл дверь.

*   *   *

Автобусы в Клинцы уже не ходили, а поезд из Москвы в Киев должен был последовать только в три часа ночи. Игорю пришлось позвонить своему дальнему родственнику и напроситься на ночлег, пообещав, что до самого утра не будет есть, чтобы не отягощать чужого семейного бюджета.

На голодный желудок, говорят, приходят самые гениальные мысли. Естественно, что уже к полуночи Игорь понял, что ему нужно сделать. Сам он был неплохим программистом, то есть - не хуже других школьников. Этого, конечно, было совершенно недостаточно для решения задачи, которую он себе поставил. Поэтому, вскочив в семь утра, Игорь отправился в родные Клинцы и вломился в квартиру к старому Алексею Сергеевичу Пригожину. А.С.Пригожин был единственным в Клинцах человеком, имевшим дома компьютер IBM-1486 и понимавшим толк в виртуальных реальностях. Игорь знал, что по ночам Пригожин промышляет тем, что влезает в файлы бродвейских театральных агентств и участвует в спектаклях, за просмотр которых простые американцы платят от ста до пятисот долларов.

- Спасите нас,- сказал Игорь, и А.С.Пригожин тут же отреагировал вполне однозначно:

- Сколько дашь?

Денег у Игоря не было, и он ответил:

- Пять лет.

Поглядев на отвисшую челюсть компьютерного пирата, он пояснил:

- Именно такой срок вы получите, если я вас заложу.

- И это молодежь! - с отвращением сказал А.С.Пригожин. Но деться было некуда, и он согласился.

- Кого спасать-то? - спросил он, надевая датчики.- И из какой программы?

*   *   *

Пройти сохнутовскую защиту оказалось достаточно просто. "Лед", которым окружили свои программы тель-авивские знатоки, крошился, едва Пригожин подступал к ним со своими вирусными файлами. Игорю, следовавшему за Пригожиным по пятам, файлы эти казались большими кнутами, щелкающими подобно дятлу, долбящему ствол дуба.

Когда во льду появилась трещина, Пригожин поманил Игоря пальцем и сказал:

- Иди вперед. Твой фейс антивирусным программам неизвестен, а меня каждая собака знает. Пойду за тобой.

Так они и вошли в виртуальный сохнутовский мир Израиля.

*   *   *

Полина Ратуш в это время жила в виртуальном кибуце Дгания-бет и изучала иврит в процессе общения с компьютерными аналогами первопоселенцев. Сознание ее испытывало некоторое смущение. С одной стороны, органы чувств подсказывали, что идет уже третий месяц пребывания на исторической родине. С другой стороны, она понимала, что на самом деле сидит в мягком кресле в кабинете господина Лахата, и с момента включения аппаратуры прошло максимум часов десять. Была как бы и третья сторона - Полина постоянно думала об Игоре, она знала, что он стоит на улице, ждет ее, но как же он может три месяца стоять на одном месте, не есть, не спать, он же, бедняга, умрет от истощения, и все из-за нее, а точнее, из-за ее родителей, а еще точнее - из-за господина сохнутовского чиновника. Ей почему-то в голову не приходило, что для Игоря прошли не три месяца, а все те же десять часов.

Отца и мать Полины сохнутовская программа отправила набираться знаний на трудовой фронт - сначала они работали на уборке улиц, потом на сборе цитрусовых, затем отец отправился строить тоннель между Эйлатом и Акабой, а мать - мыть шампунем скульптуры в музее. При этом программа подвергала их всем возможным унижениям, обучая в то же время, как отвечать обидчикам. И все это - без перерыва на сон, обед и интимную гигиену, включая выполнение супружеских обязанностей, поскольку в виртуальном мире подобные излишества, сами понимаете, ни к чему.

За три месяца (десять локальных часов) родители Полины успели овладеть языком не хуже сабры, восемнадцать раз они давали сдачи обидчикам, но, видимо, недостаточно активно, потому что программа наказала их лишением месячной зарплаты (каблан, у которого в последнее время работал Ратуш-старший, сделал вид, что никогда не нанимал этого оле и платить, естественно, не обязан).

Если бы не эти, навязываемые виртуальной реальностью, жизненные неурядицы, родители Полины, конечно, обратили бы внимание на то, что в районе кибуца Дгания-бет собираются тучи, в то время как на всей остальной территории Эрец Исраэль небо было неизменно безоблачным.

Тучи были грозовыми, тяжелыми, стояли мертво, будто на якоре - это антивирусная программа пыталась исторгнуть Игоря и выглядывавшего из-за его плеча Пригожина.

Игорь высматривал свою Полину, поскольку поисковая программа компьютерного пирата локализовала файл девушки в районе виртуального Кинерета. А Пригожин, размахивая обеими руками, пытался в это время разогнать сгущавшиеся нам ним тучи.

Цели своей они достигли одновременно.

*   *   *

Если бы Полина понимала в программировании столько же, сколько в любви, она время от времени посматривала бы на тучу, стоявшую в зените уже второй месяц. Любой программист, увидев эти четкие очертания и черный глянцевый блеск, естественно, узнал бы в туче антивирусную программу компании INTEL выпуска 2020 года.

Полина купалась на теплом пляже Кинерета, смотрела на восточный берег озера, не подозревая, что он уже десять лет принадлежит Сирии, и думала об Игоре. О том, что без него берега пусты, безжизненны и просто нелепы. От ее мыслей действительно рыба дохла в заводи, а деревья, корни которых питались от той же сохнутовской программы, чахли и склонялись к земле.

Больше всего Полину раздражал некий старичок, который попадался ей на глаза по десять раз в день. Старичок заступал дорогу и спрашивал, глядя в глаза:

- Ну что? Абсорбция проходит нормально?

- Нормально,- со злостью отвечала Полина, только что подравшаяся с группой семнадцатилетних сабр, кричавших во весь голос "Русия, русия! Зона, зона!"

Старичок был всего лишь опросным файлом из стандартной программы абсорбции, и обижаться на него не стоило. Интересно другое. Файл этот был настолько простым, что именно его взял на абордаж компьютерный пират Пригожин сразу после того, как разогнал черную антивирусную тучу.

- Эй! - позвал он Игоря,- залезай-ка, быстро!

И Игорь влез в шкуру старичка-сохнутовца, как пират влезает на борт захваченного галеона с сокровищами.

Как раз в этот момент включилась опросная программа, и старичок, встав перед Полиной, забубнил традиционное:

- Ну что? Абсорбция проходит...

- Нормально! - крикнула Полина, которая как раз перед этим задавала корм индюкам.

Вот, что значит - не знать азов программирования. Полина не узнала Игоря! Она увидела оболочку программы и не смогла разглядеть структуру.

- Это же я,- прошептал Игорь и попытался изнутри изменить программу-оболочку. Как я уже говорил, программистом он тоже был аховым, а Пригожин на минуту отвлекся, чтобы окончательно расправиться с антивирусной тучей, а заодно попытаться взломать главную абсорбционную программу.

Голос старичка неожиданно показался Полине знакомым, она опять подумала об Игоре, и разозлилась на сохнутовского эмиссара, присвоившего голос любимого человека. Старичок получил по уху, отчего файл попросту распался на отдельные подпрограммы, и Полина увидела лежащего на земле Игоря - сердце его не билось, пульс не прощупывался.

Умереть, кстати, можно и внутри виртуальной реальности, чтоб вы знали.

*   *   *

Абсорбция семей Каганских и Лейбзонов проходила не в столь экстремальных условиях. Программа сдала им очень дорогие квартиры в Яд-Элиягу, надув на десять тысяч шекелей каждого. Но главы семей быстро вернули эти деньги, подав в суд на программу-посредника. Поняв, с кем имеет дело, абсорбционная программа попыталась втравить Каганских и Лейбзонов в аферу с акциями "Таасия авирит", но в результате, играя на повышение и на понижение, старший Лейбзон уже через месяц (три часа локального времени) оказался владельцем контрольного пакета.

Естественно, вмешался главный компьютер министерства обороны, и сделка была аннулирована, но Каганский с Лейбзоном успели наладить многочисленные связи с деловым миром, а также с теневыми структурами, и в том, что они преуспеют, у абсорбционной программы не было уже никаких сомнений.

Я рассказываю об этом только потому, что для контроля была задействована программа help.com. Аба Ратуш, который в это время потерял работу, сказал жене:

- Почему бы не обратиться к Каганским? Земляки ведь, и им так повезло...

Обратились. Ответ был столь стремительным, что в файле Абы Ратуша были испорчены напрочь три первые строчки, и отец Полины оказался в больнице "Ихилов" как раз в то мгновение, когда Игорь Зверев упал замертво к ногам девушки.

Две трагедии могут подкосить кого угодно!

*   *   *

На самом деле трагедий было три. Как ни опытен был компьютерный пират Пригожин, но ему же тягаться с очистными программными сооружениями Сохнута!

Он был вычислен, выслежен и обезврежен, и даже файлом не мог пошевелить - его попросту отключили от компьютерной сети, и Пригожин неожиданно для самого себя обнаружил, что сидит перед пультом в своей клинцовской квартире. А рядом тяжело дышал Игорь - естественно, живой, но морально травмированный.

Мгновенно просчитав ситуацию, Пригожин понял: если немедленно не перехватить инициативу, абсорбционная программа завершит работу (оставалось всего пять минут локального времени!), и Полина, выйдя с родителями из отделения Сохнута, просто не узнает своего Игоря, пройдет мимо него, уверенная в его смерти, и тогда - все.

Выход был один, и Пригожин им воспользовался.

*   *   *

Полина попыталась сделать Игорю искусственное дыхание, не понимая, насколько это быссмысленно в виртуальном мире. И еще Полина услышала, как ее зовет отец из своей палаты в "Ихилове".

Она поняла, что ей остается только наложить на себя руки. Именно так она и поступила - ее программа зациклилась, что для внешнего наблюдателя выглядело как бесконечное повторение одной и той же фразы: "Абсорбция проходит нормально, абсорбция проходит нормально, абсорбция..."

Нет, господа, каждый человек, в обычном мире или в виртуальном, поступает исключительно так, как позволяет характер. Господину Лахату характер позволил наблюдать за трагедией новых репатриантов с холодным спокойствием, поскольку он считал, что на работе эмоции неуместны. Он и не подумал отключить абсорбционную программу и вернуть семью Ратуш в Брянск. Абсорбция должна быть доведена до конца.

А тут еще Пригожин неожиданно вломился в компьютерное воздушное пространство над Эрец Исраэль, пролетев с севера на юг и сбрасывая информационные бомбы через каждые пятьдесят километров. Он-то спасал Игоря, ему было все равно, что своими варварскими действиями начисто разрушает творчество десятка лучших сохнутовских программистов, создавших единственную в мире абсорбционную программу.

Как писал некогда писатель Булгаков, "пропал Ершалаим - великий город, как будто не существовал на свете. Все пожрала тьма..."

*   *   *

У Пригожина болела голова, и это естественно. Он заставил Игоря выпить рюмку водки и, когда тот оказался способен видеть окружающее не из глубины черного туннеля, сказал:

- Отправляйся за своей Полиной, и побыстрее, иначе она тебя не узнает. Я ведь не успел рассчитать, какое у этой программы последействие.

Полина пришла в себя в брянском отделении Сохнута, увидела родителей и все поняла. Каганским и Лейбзонам она сказала "фу" и бросилась вон из комнаты.

*   *   *

- Вот и все,- задумчиво сказал Роман Бутлер и поставил на стол пустую чашку.

- Что значит "все"? - возмутился я.- Где сейчас эти три семьи, и где Полина с Игорем?

- В Израиле, конечно,- пожал плечами Бутлер.- Прибыли они в Бен-Гурион с идеальным знанием иврита, израильской ментальности и деталей рынка. Собственно, когда этот Пригожин развалил программу, все шестнадцать клинцовских евреев могли уже считать себя коренными израильтянами - включая младенца, заговорившего на литературном иврите.

- Так они поженились? - нетерпеливо спросил я.

- Кто? - удивился комиссар.- А, Полина с Игорем? Конечно. Игорь сейчас учит язык в ульпане по старой непродуктивной методике. Его абсорбция только начинается. Нет, Песах, моя проблема - Пригожин. Он  уничтожил ценную программу, из-за него Сохнут терпит огромные убытки, а Министерство абсорбции вынуждено реанимировать ульпаны и курсы переподготовки. У меня готово обвинение, и суд может упечь этого пирата лет на пять. Но... Россия отказывается его выдать. Ценный кадр, видите ли. Он сейчас работает в Министерстве обороны.

- Ну так оставьте его в покое,- посоветовал я.- По сути, он совершил благородный поступок - спас чистую юношескую любовь.

Бутлер посмотрел на меня подозрительно - решил, видимо, что я издеваюсь.

- Ничего,- сказал он, подумав.- Есть и нас головы на плечах. Ты знаешь, как похищают людей по компьютерным цепям?

- Нет,- сказал я заинтересованно.- Расскажи.

- В другой раз,- отрезал Роман.