Мой сосед, комиссар тель-авивской уголовной полиции, Роман Бутлер время
от времени приходит ко мне на чашку кофе. Если это случается по моему приглашению,
то чашкой кофе да приятной беседой все и ограничивается. Но когда Роман
является сам, с задумчивым видом усаживается в кресло и спрашивает "Не
помешал?", я понимаю, что пришел он по делу, а не для того, чтобы дегустировать
новое произведение фирмы "Элит". От кофе, впрочем, он все равно не отказывается.
В тот вечер (как сейчас помню: было это 17 февраля 2027 года, лил дождь
и даже урчал вдалеке гром) Бутлер пришел, когда мы с женой смотрели по
стерео новый американский боевик "Ночь вепря" с Ники Фарези в главной роли.
- Я не во-время,- констатировал Роман и, поскольку ответа не последовало
(в это время тень таинственного убийцы целилась главному герою в затылок),
отправился заваривать кофе сам. Плохие люди отрезали Фарези правую руку,
но он, сидя в жутком подвале, отрастил новую руку за три ночи, после чего
перебил всех, кто еще оставался в живых; до режиссера он добраться не успел
- фильм кончился.
- Что скажешь? - спросил я, поворачиваясь к Роману.
- Этот Ники - круглый дурак. С самого начала было ясно, что хватать нужно
толстого, а не худого.
- Я не о том. Ты пришел не фильм обсуждать, верно?
- Было бы что обсуждать...
- Вы не будете смотреть новости? - сказала Лея.- Тогда отправляйтесь в
кабинет.
Что мы и сделали.
Расположившись в привычной обстановке, Роман выудил из бокового кармана
сложенный вчетверо лист плотной бумаги и положил передо мной. По правде
говоря, в наши дни не часто увидишь текст, написанный от руки, а разбирать
чужие каракули я не умел никогда. Попробуйте отличить "тав" от "хет", если
перо носится по бумаге со скоростью сто знаков в минуту.
Все же я разобрал примерно следующее:
"...расположен на берегу Яркона, если пропустить первый налево поворот
от вертолетной станции и спуститься со второго уровня шоссе Аялон по грузовому
эскалатору номер семь до уровня пересечения с транспортной развязкой "Цемах".
Бомбу заложили боевики "Всемирного джихада"."
- Что это? - спросил я.
- Тебе ничего не бросается в глаза?
- Отвратный почерк. Это, к примеру, "самех" или "пе"?
- У тебя почерк не лучше. Ты когда-нибудь был на этой развязке? Там всего
два грузовых эскалатора.
- Ну и что? - удивился я.
- Видишь ли,- сказал Роман, пряча бумагу в карман,- это собственноручное
свидетельское показание Йосефа Крукса.
- А...- сказал я разочарованно.
Йосеф Крукс был в то время самым известным в Израиле экстрасенсом. Славный
малый лет тридцати, если не говорить с ним о высших силах и энергетических
зонах. Год назад он определил у моей сестры рак желудка, чем поверг бедную
женщину в шоковое состояние. Врачи, потратив уйму времени, сочли Дину совершенно
здоровой, а, когда она предъявила Круксу претензии со всей своей нерастраченной
энергией, тот сказал философски: "Значит, все впереди".
- Я понимаю,- сказал Роман, прекрасно знавший эту историю,- что ты относишься
к Круксу с предубеждением. Поэтому послушай не как мужчина, а как историк.
И он рассказал мне, как историку, содержание начатого им дела.
* * *
Восемь дней назад исчез некий Барух Эяль, 43 лет, начальник отдела баллистической
экспертизы Управления криминальной полиции. По сути - коллега Бутлера.
Он вышел из дома в восемь утра, чтобы ехать на работу. Но в вертолет не
сел и на службе не появился. До полудня никто из коллег не проявлял беспокойства,
потом позвонили Эялю домой, и началась паника.
Искали сутки - без всякого толка. Объявлений в прессе не давали, поскольку
были уверены - Эяля похитили, и теперь жди ультиматума от какого-нибудь
"Исламского возрождения". По сути, полиция занималась не поисками пропавшего,
а выяснением, каким образом террористы сумели осуществить акцию в центре
Тель-Авива, причем ШАБАК даже не почесался.
Через сутки стали очевидны два обстоятельства. Первое: если Эяля похитили,
то не террористы, ибо никаких ультиматумов или требований не было в помине.
И второе: граница государства Палестина не была нарушена, как показал анализ
данных электронной защиты, и следовательно, искать Эяля нужно в пределах
Израиля.
Когда пошли четвертые сутки, были проверены все свалки, канавы и заброшенные
здания, а результат продолжал оставаться нулевым, Ноам Сокер, заместитель
пропавшего Эяля, предложил обратиться к господину Йосефу Круксу.
- Честно говоря, Песах,- с некоторым смущением сказал Роман,- это не афишируется,
но полиция изредка пользуется услугами экстрасенсов, если случай из ряда
вон выходящий, и нет никаких зацепок. В суде эти показания не используешь,
а в оперативной работе иногда помогает. Семь лет назад, например, Соня
Мильштейн точно сказала, где искать тело убитого маклера. В девяти случаях
из десятки, правда, они попадают пальцем в небо, но, если другие варианты
вообще бесперспективны, то...
- Не оправдывайся,- сказал я.- Что сказал Крукс?
- Он прибег к автоматическому письму. Видишь ли, он утверждает, что имеет
мысленный контакт с каким-то своим предком, жившим лет триста назад. И
предок дает ему советы и подсказывает выходы из разных жизненных ситуаций.
Предок, якобы, знает все и обо всех... А чтобы получить совет, Крукс садится
за стол, кладет перед собой лист бумаги, берет карандаш и расслабляется
до такой степени, что перестает контролировать движения пальцев. При этом
мысленно обращается к предку с вопросом. Обычно проходит минута-другая,
и рука Крукса начинает быстро водить карандашом. Появляется текст, о содержании
которого Крукс даже не догадывается. Читает он текст вместе со всеми, когда
выводит себя из транса. Почерк предка, кстати, совершенно не похож на почерк
самого Крукса.
- Я знаю, что такое автоматическое письмо,- сказал я.- Не теряй времени.
- Так вот,- продолжал Бутлер.- Предок, по словам Крукса, не ошибается никогда.
- Дай ему Бог здоровья на том свете,- пробормотал я.- Когда он жил, ты
говоришь?
- В восемнадцатом веке.
- Откуда он мог знать о том, что на шоссе Аялон будет семь грузовых эскалаторов?
- Песах,- рассердился Бутлер.- Не изображай из себя дурака! Совершенно
очевидно, что бомбу он увидел в том времени, когда на шоссе будет именно
семь эскалаторов. Я знаю проект - систему только начали строить, пуск намечен
на конец тридцать первого года, а сейчас у нас...
- Двадцать седьмой. Чего же ты хочешь от меня? Я, как ты изволил выразиться,
историк. У тебя пропал человек - сегодня. В ходе расследования ты узнал,
что через четыре года террористы подложат очередную бомбу. Запиши в своем
дневнике, через четыре года посмотришь и совершишь полезный поступок.
Бутлер долго смотрел на меня изучающим взглядом и, наконец, изволил разлепить
губы:
- Ты уверен, что не хочешь ввязываться в это дело?
- Если ты объяснишь мне задачу...- я тянул время, поняв уже, что от комиссара
мне не отвязаться, но еще не понимая, откуда ему стало известно о моем
прошлогоднем визите к достопамятному Круксу. Сам экстрасенс расколоться
не мог - профессиональная этика. Неужели Лея? Ну, я ей покажу, вот только
выпутаюсь из этой истории...
* * *
Было так. Ко мне из Москвы приехал в гости родственник по имени Петя Рубашкин.
Нет ничего странного в том, что у чистокровного еврея двоюродным братом
оказался чистокровный русский. Не папуас, в конце концов. Петя - славный
парень, но они в России все сейчас малость сдвинутые на парапсихологических
науках. Психологи находят этому естественное объяснение в том, что во время
переходного периода обостряются всякие социальные болезни, а парапсихология
и оккультизм суть, как известно, болезни общественного сознания, и поэтому...
Переходный период в России продолжается уже почти полвека, так что можете
себе представить, какой стадии запущенности достигла там парапсихологическая
болезнь. Пример, который у всех на виду: когда президент Луконин планировал
операцию умиротворения в Якутии, за советом он обратился не в Совет безопасности,
а к личному астрологу Капице.
На третий день пребывания Пети Рубашкина в Иерусалиме, какой-то псих спер
у него пелефон. Петя посыпал голову пеплом и заявил, что подобный прибор
в России насчитывается в количестве всего восьми экземпляров, жутко дорогая
штука, и как же он теперь будет ходить по ночным московским улицам, не
имея возможности вызвать полицию в случае нападения? Я предложил родственнику
купить в подарок другой аппарат, благо в Израиле они не продаются разве
только в общественных туалетах, но, как я понял, украденный пелефон обладал
и другими достоинствами, о которых я не должен был даже подозревать.
Я предложил обратиться в полицию, но Петя сухо ответил, что ему еще дорога
жизнь. Возможно, он спутал израильскую полицию с московской, хотя я не
знаю, почему встреча с московской полицией опасна для жизни. Как бы то
ни было, единственным человеком, к которому Петр Рубашкин согласился обратиться
за помощью, стал экстрасенс Йосеф Крукс, номер телефона которого мы обнаружили
методом тыка в файлах Безека.
Отправились. Выслушав в моем переводе мрачный рассказ Пети, Крукс сказал:
- Нет проблем. Сеанс - триста шекелей.
За эту сумму я мог купить Пете новый аппарат, но родственник и слушать
не хотел. Крукс усадил нас на мягком диване, сам сел перед нами на журнальный
столик, положил перед собой лист бумаги и остро отточенный карандаш (какая
кустарщина!), после чего закрыл глаза и, впав в транс, начал быстро-быстро
писать. Я подумал, что писать с закрытыми глазами неудобно, и Крукс наверняка
подглдядывает. Но не в этом дело. Через минуту экстрасенс открыл глаза
и, не читая написанного, протянул бумагу Пете. Вот, что мы прочитали:
"Иерусалимская роща, второй ряд масличных деревьев, третье растение слева.
Под выступающим из-под земли корнем."
Написано было по-русски замечательным каллиграфическим почерком.
- Знаешь, где это? - спросил меня Крукс.
- Д-да,- ответил я и не удержался: - Ты, оказывается, знаешь русский?
- А что, написано по-русски? - спросил Крукс.- Нет, я не знаю русского.
Но это ведь и не я писал. Предок. Он знает.
Петя в предвкушении находки бросился было к выходу, но Крукс задержал нас
в холле, почему-то помахал перед моими глазами обеими ладонями и заявил:
- Ты тоже обладаешь способностью к автоматическому письму. Только ты, он
- нет. Попробуй. Должно получиться.
И мы ушли. Свой пелефон Петя нашел на месте, указанном предком-полиглотом.
Восторг родственника был неописуем.
В тот же вечер, когда все улеглись спать, я из чистого любопытства открыл
"Спутник экстрасенса" Аркадия Шумахера и попробовал войти в контакт с самим
собой. Я ожидал всего, чего угодно, но не того, что получилось на самом
деле. Мне показалось, что я посидел с минуту, закрыв глаза, и что руки
мои лежали на коленях совершенно неподвижно. Когда мне надоело, и я решил
выйти из транса, то обнаружил, что карандаш со сломанным грифелем валяется
на полу, а на листе бумаги странными, явно не моими, каракулями написано
по-английски:
"Не нужно в воскресенье, шестнадцатого мая, выходить из дома между девятью
и десятью часами утра. Уличная пробка и авария."
До шестнадцатого оставалась неделя, а Петя Рубашкин покидал нас в пятницу,
и я забыл о предупреждении. Проводив Петра в Россию и придя себя во время
шабата, утром в воскресенье, причем именно в девять сорок, я вышел из дома,
чтобы отправиться в редакцию газеты "Время". И представьте: именно в этот
момент какая-то авиетка сверзилась с высоты десятиэтажного дома и рухнула
на проезжую часть буквально в трех метрах от моего носа. Крики, пожар,
пробка, да что рассказывать. Пилот погиб, а в редакцию я не попал.
Вот так-то. Больше я с предком не общался - не люблю я эти штучки, хватит
с меня альтернативных и виртуальных миров.
* * *
- Ты, конечно, можешь отказаться,- сказал Бутлер.- Но тогда жизнь Баруха
Эяля окажется под угрозой.
- Да? - сказал я.- Полиция расписалась в бессилии, а виноват некий историк?
Впрочем, спорил я вяло.
* * *
Текст, который вылез, скрипя, из-под моего пера, оказался на непонятном
языке.
- Что это? - недоуменно спросил Бутлер.
- Не знаю,- сказал я раздраженно.- Спроси у своих экспертов. Может, это
испанский. Я знаю, что кто-то из моих предков жил в Мадриде.
Это оказался португальский. Видимо, когда евреев погнали из Испании, какой-то
мой предок остался в Лиссабоне.
Текст гласил:
"Улица Бен-Иегуда, номер семь, второй этаж, налево. Звонить долго. Если
начнется тайфун - переждать. Спросить: где Сара?"
- В Израиле,- сказал Роман, связавшись со мной по стерео на следующее утро,-
сто семнадцать улиц носят славное имя Бен-Иегуды. И ни на одной из них,
я уверен, не бывает тайфунов.
Похоже было, что он не спал ночь.
- Наверное, речь об Иерусалиме или Тель-Авиве,- предположил я.- Иначе предок
дал бы какой-то намек.
- Попробуй еще,- сказал Роман,- и попроси, чтобы без намеков. Я еду к тебе.
У меня не было желания общаться с предком наедине, и я дождался Бутлера.
Новый текст оказался французским - по-видимому, писал его уже другой предок,
когда моя семья перебралась из Лиссабона в Марсель:
"Сказано же - Бен-Иегуда, семь. Конец связи".
- Злые у тебя предки,- сказал Бутлер,- все в тебя.
И отправился разрабатывать операцию.
А я, закончив главу "Истории Израиля", учинил жене допрос и выудил-таки
у нее признание в том, что именно она рассказала комиссару о случае с Петей
и о моей странной способности общения с собственными покойными родственниками.
- Я не думала, что он это воспримет серьезно,- оправдывалась Лея.
Каково? Собственного мужа она, видите ли, серьезно не воспринимает!
По моим расчетам, Бутлер должен был появиться не раньше следующего вечера
- знаю я расторопность нашей полиции.
Он пришел через двое суток, без звонка.
По-моему, он за все это время так и не заснул.
- Это в Кармиеле,- сказал Роман, когда я налил ему кофе в большую поллитровую
кружку.- И насчет тайфуна твой предок оказался прав.
- Сильно досталось? - поинтересовался я.
- Полицейский, попытавшийся войти в квартиру, получил в ухо при исполнении.
Его напарник едва не лишился глаза. Но они ее все-таки уняли.
- Кого - ее?
- Старуху. Это, действительно, тайфун, скажу я тебе. У твоего предка образное
мышление.
- А что Эяль?
- Нашли. Он, видишь ли, сбежал от своей Брахи, влюбившись в некую Сару
Звили, манекенщицу. Любовники отправились в Кармиель, где жила мать Сары,
а оттуда собирались сваливать за границу. Эяль понимал, что Браха не даст
развода и хотел провернуть дело в Европе - там с этим проще.
- Мой предок получит переходный вымпел или почетную грамоту? - поинтересовался
я.
- Ты сможешь передать ему наше полицейское спасибо?
- С большим удовольствием,- заявил я.- Значит, дело закрыто?
- Нет... Мы не знаем, как быть с первым письмом - о бомбе. Какое отношение
имеет будущая бомба к любовному приключению Эяля?
- Спрашивай об этом у предка господина Крукса,- предупредил я.- В эти игры
я больше не играю.
- Почему? - моментально обиделся Роман.- Ты уже показал себя, ты это умеешь.
Почему я должен общаться с каким-то Круксом, если есть ты?
- Только не сейчас,- сказал я.- Бомба - дело будущего. Есть еще пять лет.
Дай отдохнуть.
- Хорошо,- сказал Роман.- Ты прав. Время есть. Но, занимаясь своими историческими
изысканиями, Песах, не забывай смотреть в будущее.
Выдав эту банально-пошлую фразу, явное следствие бессонницы, Бутлер удалился,
засыпая на ходу.
* * *
- Послушай, - сказал я экстрасенсу на следующий день, напросившись на сеанс,-
ты своим безответственным заявлением сильно усложнил мне жизнь. Не поняв
твоего намека на бомбу, полиция обратилась за помощью по делу Эяля ко мне.
- Нашли? - спросил Крукс.
- Это было элементарно. Но теперь они хотят, чтобы я рассказал, при чем
здесь бомба!
- А действительно, при чем здесь бомба? - задумчиво сказал Крукс и окинул
меня оценивающим взглядом. Он вообразил, наверно, что я тут же выложу триста
шекелей, чтобы узнать ответ.
Ответ я знал и без него, меня интересовало совсем другое.
- Твой предок,- начал я издалека,- тот, что из восемнадцатого столетия,
как его звали и чем он занимался?
- Звали его Мордехай Ласков, и был он раввином,- мгновенно ответил Крукс.-
Он был умный человек и знал семь языков, в том числе русский.
- А...- протянул я.- Мне почему-то казалось, что его должны были звать
Игаль Горен.
- Как? - переспросил Крукс, сделав вид, что не расслышал имени.
Отвечать я не стал, реакция Крукса меня вполне удовлетворила.
* * *
В Институт стратегических исследований Тель-Авивского университета я приезжаю
обычно один раз в месяц - на семинары по общей и альтернативной истории.
Несколько раз и сам выступал там с докладом, хорошо знаю многих системных
программистов, заправляющих бал в этом заведении. Игаль Горен - один из
самых талантливых, но, как говорится, без царя в голове. Когда-то кто-то
убедил этого молодого гения в том, что гениям дозволена любая причуда.
И потому Горен способен был доклад о предстоящей эволюции индекса потребительских
цен на 2030-2045 годы построить в виде компьютерной игры, в которой каждый
слушатель выступал в виде точки на координатной оси. Горен воображал, что
это приятное ощущение. Однажды он составил прогнозное поле для министерства
сельского хозяйства, перенеся пользователя на Марс и заставив его посеять
кубические помидоры, продукцию киббуца Ха-Поэль, на каменистых склонах
Никс Олимпика. Результат, кстати, оказался ровно таким же, какой получился
впоследствии на полях самого киббуца в Исраэльской долине, так что придираться
к прогнозу не было никаких формальных оснований.
Играть в прятки с Игалем - дело безнадежное, и потому, вызвав его по стерео,
я сказал сразу:
- Бутлер не спал три ночи, а тебе хоть бы хны.
Игаль посмотрел на меня своим проницательным взглядом, и я понял, что он
возьмет на себя лишь ту часть вины, которая ему действительно принадлежит
- ни на грамм больше.
- Не я,- сказал он,- посылал комиссара по улицам имени славного Бен-Иегуды.
- Договорились,- согласился я.- Сыграли поровну. И часто ты помогаешь Круксу?
- Изредка,- хмыкнул Горен.- Когда удается войти с ним в телепатический
контакт. По стерео разговаривать он не хочет, а в гости не хочу я.
- Ага, телепатический, значит,- сказал я.- Почему не через автоматическое
письмо?
Не хочет рассказывать - не надо.
* * *
Я пригласил Бутлера на чашку кофе, когда он проспался. Усевшись в свое
кресло, Роман сказал, что пить не будет, от кофе его клонит в сон. А вот
мою версию событий выслушает обязательно, поскольку невооруженным глазом
видно, что мне есть что сказать.
- Видишь ли,- начал я.- Вас, полицейских, иногда подводит рутина. Образ
врага. Это наша общая беда, не спорю, привыкли за столько лет войн, интифад
и мирных переговоров. Если пропадает солдат, ищут террористов. Если убивают
каблана, вы прежде всего думаете - а не убил ли тот араб, который работал
на стройке и со вчерашнего дня исчез напрочь... Не спорь! Вы, конечно,
отрабатываете и другие версии, но эти - в первую очередь.
- Когда пропал Эяль,- продолжал я,- хоть кому-то пришло в голову, что он
просто сбежал с любовницей? Если бы пришло, вы легко вышли бы на его бывшую
секретаршу, от нее на Сару Звили, а через нее - на улицу в Кармиеле...
Но нет, это было слишком для вас просто и неинтересно. Вы зашли в такой
тупик, что обратились к экстрасенсу! И тот вам выдал историю с бомбой,
поскольку об Эяле не знал ровным счетом ничего. А о бомбе ему рассказал
Игаль Горен из Института стратегических исследований - тот просчитал этот
теракт и определил для него очень большую вероятность. У Горена свои причуды
- он почему-то считает, что любая ассоциативная идея запоминается лучше,
чем прямое указание на некоторое событие. И он прав - об этой будущей бомбе
теперь известно всему ШАБАКу, и они уж примут меры...
Бутлер подавленно молчал, и я продолжил свой анализ:
- Не связав бомбу с Эялем (и действительно, какая уж тут связь!), ты явился
ко мне. Но я-то человек без предрассудков и рассуждаю здраво, у меня нет
образа врага. Я историк, а не полицейский. Короче говоря, мне не составило
труда просчитать ближайших знакомых Эяля и сделать за вас вашу работу.
Кстати, что сказал Барух, когда его вытащили из постели?
Бутлер ничего не ответил, и я похлопал его по руке. Рука безвольно дернулась.
Комиссар спал.
Мне ничего не оставалось, как врубить на полную мощность увертюру к "Мейстерзингерам"
известного антисемита Рихарда Вагнера. Бутлер проснулся мгновенно и начал
шарить вокруг себя в поисках клавиши выключения.
- Изверг ты, Песах,- сказал он, когда стало тихо.
- Ты так и не дослушал моих объяснений!
- А ты - моих,- отпарировал Бутлер.- То, что ты знаешь португальский, мне
известно давным-давно. То, что Крукс жулик и пишет тексты от имени предков,
мы тоже знали. То, что Эяль сбежал с бабой, мы раскопали за сутки, ты нас,
действительно, за дилетантов принимаешь?
- Пардон,- сказал я.- Тогда изволь объясниться.
- Трое суток, - сказал он,- мы лазили в недрах главного компьютера Института
стратегических исследований, чтобы разобраться, каким образом происходит
утечка информации. Эти компьютерные гении вроде твоего Игаля Горена - сущий
бич для служб безопасности. Полная безответственность. Теперь понял?
- Н-нет,- сказал я.- Меня-то ты зачем разыграл?
- А... Твоя Лея на прошлой неделе мне заявила, что у тебя есть предок,
который общается с тобой. Захотелось посмотреть, то ли ты такой же жулик,
как Крукс, то ли честно заблуждаешься.
- Ну и что?
- Такой же жулик.
- И я еще поил тебя кофе,- с горечью сказал я.
- Не поил, а спаивал,- поправил Бутлер.
* * *
Все-таки я остаюсь при своем мнении. Без образа врага полиция не может
работать. И потому не верит в очевидные вещи. Да, я надул его с улицей
Бен-Иегуды, а он надул меня. Но кто, черт возьми, подсказал мне не выходить
на улицу в воскресенье? А моему родственнику Пете - место, где он потерял
свой пелефон?