Архив Штейнберговского института альтернативной истории - небольшая комнатка на первом этаже с одним-единственным компьютером и широким диваном у окна. Попасть туда достаточно сложно, даже директор института доктор Рувинский каждый раз, входя в помещение архива, заполняет три бланка, в одном из которых гарантирует соблюдение тайны, в другом - удостоверяет, что он именно тот, за кого себя выдает, а в третьем кратко, но, по возможности, полно объясняет службе безопасности, за каким, собственно, чертом ему понадобилось в рабочее время входить в охраняемое помещение.

Мне, поскольку я вообще не являюсь официальным сотрудником института, пришлось заполнить еще два бланка, при этом я не только сообщил о себе массу сведений, но, как ни странно, узнал о себе много нового. Я не знал, к примеру, что мой прадед по материнской линии был раввином и погиб во время знаменитого кишиневского погрома. Контрольному компьютеру, конечно, виднее, если только он не черпал эти сведения все из той же альтернативной истории, в которой, как вы понимаете, жил не я, а некий Песах Амнуэль, отпочковавшийся в процессе принятия какого-то, позабытого мною, решения.

- Садись здесь,- сказал мне директор Рувинский, придвигая жесткий стул к терминалу компьютера.- А если впадешь в шоковое состояние, перемещайся на диван и приходи в себя.

- А что, случается...

- Все может быть,- уклончиво сказал Рувинский.- Обычно мы не пускаем в архив людей со стороны. Для тебя, Песах, делаем исключение.

- Уважаете историков,- понимающе кивнул я.

- Историков мы не уважаем,- отрезал директор.- Альтернативных историй более чем достаточно, а ваш брат-историк норовит еще и присочинить, или, как вы говорите, интерпретировать. Кроме хаоса, от этого ничего не случается.

- Я не таков,- гордо сказал я.- Я только описываю факты, а интерпретирует пусть читатель.

Директор вздохнул и пробормотал что-то нелестное в адрес читателей исторических хроник.

- Запомни, Песах,- сказал он, покидая комнату,- твоя цель - Израиль номер 13652/в, середина девяностых годов ХХ века. Рекомендую обратиться к тамошней исторической литературе - так будет проще. И предупреждаю: ни шагу в сторону.

- Знаем,- сказал я.- Шаг влево, шаг вправо приравниваются побегу и караются смертью.

- Вечно ты шутишь,- недовольно сказал Рувинский и закрыл дверь снаружи. Щелкнул замок.

*   *   *
Раскрою секрет. Я начал писать исторический роман. По-моему, каждый историк в конце концов приходит к идее написать роман, поскольку иначе не выразить переполнивших его ассоциаций. Я решил написать роман из жизни олим хадашим алии-90 - славная тема, полная конфликтов на самых разных уровнях, включая государственный. Решено - сделано. Однако, написав три главы и отправив своего героя, профессора русской словесности, подметать улицу Шломо а-мелех в Тель-Авиве, я подумал, что в каком-нибудь из множества альтернативных Израилей судьба моего Иосифа Кугеля могла сложиться иначе. И попросил директора Штейнберговского института предоставить мне данные об Израиле под номером 13652/в, получив это число с помощью генератора случайных чисел. Какая, действительно, разница? Дирекция института пошла мне навстречу, и 12 апреля 2031 года я в сопровождении Рувинского проник в заветное помещение архива.
Компьютер, стул и диван. Я сел на стул, включил компьютер, нацепил на виски рожки коммуникатора и отправился.

*   *   *
Нет, к сожалению, отправился я не в альтернативную реальность, поскольку архивный компьютер такой возможности не предусматривает. Да этого я и не хотел - ведь я мог бы побывать только в той альтернативной реальности, которую сам же и создал одним из своих неисполненных решений. Мне не это было нужно, и я начал искать в компьютерном каталоге книг ту, которая была бы написана в Израиле номер 13652/в.
Это оказался довольно внушительных размеров том с названием "Мой Израиль периода перемен, 1990-1999." Автор - Сэмюэль Нордау. Издано в Тель-Авиве в 2010 году.

Усевшись поудобнее, я принялся за чтение. Господа, я неплохо провел время. Поскольку очевидно, что никому из читателей "Полигона F" не доведется попасть в архив Штейнберговского института, беру на себя смелость пересказать содержание книги - возможно, это послужит кому-нибудь пищей для размышлений.
Прошу только не забывать - книга издана в Израиле номер 13652/в и к нашей реальности не имеет ни малейшего отношения. Где-то кто-то когда-то повернул руль истории не туда. Ну, и поплыли...

*   *   *
Сэм Нордау начинает свое исследование с того момента, когда в 1988 году к власти пришла партия Труда. Я так понял (ведь более раннего периода в книге не было), что правые проиграли потому, что не захотели прислушаться к мировому общественному мнению. Мнение это складывалось из истошных воплей Саддама Хусейна, ворчания президента Мубарака, молчания диктатора Асада и льстивых уговоров президента Рейгана. "Ну, господа,- говорили они хором,- да отдайте вы палестинцам все, что они хотят." Правые отдавать не хотели, а народ устал от интифады, которая тянулась с самого аж шестьдесят пятого года, то есть - с девятидневной войны.

Сэм Нордау, кстати, был историком, так сказать, беллетризованного толка. То есть, он не просто излагал последовательность событий, но ввел в повествование некоего персонажа по имени Арон Московиц. Этот господин прибыл в Израиль с алией восьмидесятых годов - его глазами и смотрел автор на описываемые события.

У себя в России Арон Московиц был физиком, жил, невзирая на фамилию, в Вильнюсе, а когда в 1981 году Прибалтика отошла от Союза, понял, что до распада империи недалеко, и подал заявление на выезд, как и многие сотни тысяч евреев, столь же оперативно оценившие сложившуюся ситуацию. Они оказались правы: СССР приказал долго жить в 1982 году - сразу после того, как посадили в Лефортово престарелого генсека Брежнева.

На выборах 1988 года Московиц голосовал за "Аводу", поскольку сочетание букв на бюллетенях этой партии показалось ему более приятным. Так же поступили остальные олим, и благодаря этой лингвистической процедуре левые пришли к власти. Так, по крайней мере, объясняли свое поражение правые силы во главе с непотопляемым Ицхаком Шамиром.

Теперь смотрите. Не знаю, как остальные, а Московиц, будучи по образованию физиком, и потому умея анализировать выводы, построенные на песке (разве не так строятся физические теории?), прекрасно понимал, что нельзя требовать от политиков выполнения предвыборных обещаний. Да что вы, действительно, господа? Если сказать профессиональному политику "что же ты, паря, говорил одно, а делаешь другое?", он моментально теряется, начинает елозить руками - будучи профессионалом, он сначала даже не может понять, чего от него хотят.

Всем своим знакомым олим Московиц говорил: раз Перес говорит, что отдаст территории в обмен на мир, значит, шиш он сдвинется хоть на сантиметр, а если он утверждает, что станет любить алию из России, то, значит, светит олим только работа дворниками и  сторожами.

Удивительно не то, что Московиц оказался прав, а то, что все олим, судя по тексту Нордау, так и не смогли примириться с общепринятыми в нормальной политике правилами. У них, мол, в СССР, ежели кто из политиков что обещал, то именно это и делал. Обещал, например, Хрущев коммунизм в восьмидесятых годах, и ведь построил! Не он, правда, а его последователи, но это означает преемственность политической линии - замечательно! Что должно быть при коммунизме? От каждого по способностям - каждому по потребностям, так? Способностей у народа к началу восьмидесятых никаких не осталось - пишем нуль. А потребности исчезли еще в середине семидесятых, когда даже старики забыли, что означает слово "масло". Значит, потребностей тоже нуль. Нуль способностей соответствует нулю потребностей. Полный коммунизм.
Но я отвлекся. Точнее, не я, а Сэми Нордау, который, видимо, пытался втолковать читателю из Израиля номер 13652/в, почему именно Арон Московиц встал в 1992 году во главе олимовского движения.

Чтобы было понятно дальнейшее, я приведу несколько дат из истории Израиля 13652/в, на которых Нордау не акцентирует внимания. Естественно, ведь его читатель все это знал не по книгам.

Итак, 1991 год - Ирак пытается оттяпать Кувейт, походя угрожая Израилю. Премьер Перес, недолго думая, наносит превентивный удар по Багдаду трофейными советскими ракетами системы "Скад", захваченными у Египта в ходе Синайской кампании 1981 года. Саддам убит, Тарик Азиз бежит, народ безмолвствует.
Осень того же года. Министр иностранных дел Рабин прерывает мирные переговоры с Сирией и возвращается в Тель-Авив, возмущенно заявляя: "Он хочет, чтобы мы ушли с Голан, вы только подумайте!" Демонстранты в Бен-Гурионе демонстрируют министру его же предвыборные высказывания о предстоящем отступлении в обмен на мир, но Рабин делает вид, что не умеет читать, особенно если текст написан на плакате, да еще справа налево.

1992 год. Из России прибыл миллионный репатриант. В аэропорту его встречает тюремный автобус, куда и погружают новоприбывшего. Под улюлюкание толпы группу везут в сторону Негева, где и расселяют в караванах, закупленных у той же России по цене три рубля за штуку. "У каждого оле есть крыша над головой,"- радостно утверждает премьер Перес. "И никто не умирает от голода",- дополняет министр абсорбции рав Овадия Йосеф, сидя у постели репатрианта из Могилева Саши Петрова, которого только что спасли от голодной смерти.

И вот на этом фоне некий репатриант из России, физик и дворник Арон Московиц публикует в газете "Время" статью - "Мы не можем ждать милостей от правительства; взять их у него - наша задача."

*   *   *
Здесь я хочу сделать небольшое отступление. Когда я дошел до соответствующей главы в книге Нордау, мне пришлось впасть в состояние шока и пересесть, по совету директора Рувинского, на диван, чтобы придти в себя.

В нашем Израиле под номером 1 оказалось совершенно невозможным объединить в одну организацию хотя бы пяток тысяч олим из бывшего СССР. Кто только ни пробовал! На любого лидера смотрели как на потенциального рвача и самозванного претендента на кресло премьера. К 2010 году, по официальной статистике, в Израиле насчитывалось 239 олимовских организаций и партий, каждая из которых считала себя единственной представительницей и выразительницей. Неудивительно, что ни один из "русских" так и не попал в кнесет.

Так вот, если верить Нордау, когда Арон Московиц в 1992 году объявил свой мичуринский лозунг, сваливать правительство записались за одну неделю семьсот тридцать девять тысяч восемьсот тринадцать человек! Я специально записал это число буквами, а не цифрами, чтобы не возникло никаких сомнений. Именно столько, и на человека меньше.

Похоже, что альтернативная история, в которой существовал Израиль номер 13652/в, возникла задолго до описываемого периода - иначе откуда ж такое единомыслие? Позволю себе оставить до лучших времен исследование этого интереснейшего феномена, а пока продолжу рассказ о Московице и его победе, следуя тексту книги Сэмюэля Нордау.

*   *   *
"Ах,- сказал господин Московиц,- вы утверждаете, что в Израиле нет бездомных? Их будет у вас!"

И ранним утром 24 февраля 1992 года сто семьдесят тысяч семей новых репатриантов покинули свои съемные квартиры и вместе со скарбом переселились в сады и на площади около муниципалитетов соответствующих городов. Повод был очевиден даже премьер-министру.

- Трехкомнатная квартира - за пятьсот долларов в месяц? - возмущенно сказал Московиц, выступая на митинге в Саду роз.- А жить на что? Не в смысле "зачем", прошу понять меня правильно!

В трехстах восьмидесяти городах, городках и поселениях возникли цыганские таборы, и новые репатрианты из бывшего СССР, переняв опыт эфиопских родственников, начали жечь костры и готовить на них пищу из полуфабрикатов, купленных на распродаже в супермаркетах.

И что могло сделать правительство? Вот когда господа министры поняли известный закон диалектического материализма о переходе количества в качество! Разогнать можно демонстрацию в тысячу и даже десять тысяч голов. Но полмиллиона!

Трагичность ситуации (для правительства, конечно, а не для олим) усилилась, когда демонстранты скинулись по шекелю и командировали в Нью-Йорк делегацию из десяти самых умных и горластых олим для выступления в подкомиссиях ООН по правам человека, на съездах американских еврейских организаций и даже в американском Сенате, который как раз в эти дни рассматривал вопрос об американских гарантиях для израильских займов.

В Тель-Авиве пошел дождь, и новые репатрианты, спрятавшиеся под зонтиками и плащами, выглядели на экранах телевизоров какими-то несчастными и готовыми на любые жертвы. Я имею в виду, что они были готовы на любые жертвы со стороны правительства.

А до выборов, господа, - прошу учесть,- оставалось чуть больше четырех месяцев.

*   *   *
- Перед лицом своих товарищей,- сказал премьер Перес на экстренном заседании кнесета,- торжественно обещаю, что после выборов буду верен делу построения ста тысяч новых государственных квартир для олим, и клянусь отдать все мои силы и весь партийный задор...

Все это было слишком похоже на Торжественное обещание пионера и школьника и потому произвело на олим из бывшего СССР соответствующее впечатление. Ну, надо же было учитывать ментальность потенциальных избирателей!

- Если бы он пообещал сидеть сложа руки, я бы еще поверила,- сказала в интервью программе "Мабат" Галя Никифорова, новая репатриантка из Воронежа.- Но ежели политик говорит "а", то ежу ясно, что он хочет сказать "б". Еще наш великий режиссер Станиславский в таких случаях говорил "не верю!"

Насколько я знаю, Станиславский никогда не жил в Воронеже, но это в нашем мире, а в мире Израиля 13652/в, возможно, было не так. Впрочем, это деталь. К тому же, напрасно Галя апеллирована к букве "б". Это возбудило у определенной части алии очевидные ассоциации, вследствие чего к акции протеста бездомных присоединились все женщины и девушки в возрасте от 16 до 35 лет.

Ранним вечером 1 марта десятки тысяч северных красавиц вышли на улицы Тель-Авива, Хайфы, Иерусалима, Беер-Шевы и даже самого Бней-Брака и, облокотившись о витрины супермаркетов, выставили на обозрение прохожих свои белые ножки.

А их мужья, друзья и просто знакомые мужчины в это время прогуливались вокруг и предлагали всем прохожим сабрам и заезжим туристам:

- Русские девушки! Алия проституток из России вышла на работу! Бери - не хочу.

Сабры, не привыкшие к подобному обращению, шарахались в стороны, а один турист из Франции, не знакомый с последними публикациями о русских проститутках в газетах "Едиот ахронот" и "Маарив", сдуру подошел и спросил:

- Сколько стоит вон та?

Бедняга был тут же окружен десятком мужиков, изображавших из себя сутенеров, и, хотя представление было разыграно в высшей степени непрофессионально (Станиславский повесился бы от отчаяния!), турист поверил и сбежал на родину первым же рейсом компании "Эр Франс", предпочтя не связываться с "Эль-Аль".

Не прошло и двух часов после начала акции "Проститутки - за эрец Исраэль", а в программе "Мабат" обозреватель Дан Коэн уже приносил всем репатриантам извинения от имени пишущей братии и уверял, что отдельные незначительные случаи еще не означают... И так далее.

Утром 2 марта состоялось экстренное заседание ЦК партии "Авода", причем одновременно в соседнем здании заседали активисты "Ликуда".

- Мы ничего не обещаем,- сказал премьер Перес на последовавшем брифинге для русскоязычных журналистов.- Мы больше вообще ничего обещать не будем. А будем только делать, делать и делать.

После чего сошел с трибуны и отправился в свой кабинет, очевидно, с целью начать делать.

Надо сказать, что "Ликуд" оказался менее динамичен. Непотопляемый господин Шамир сказал израильским журналистам (русскоязычные в это время слушали господина Переса):

- Когда мы вернем себе власть, то непременно прервем все переговоры о мире. Негоже нам, победителям в девятидневной войне, освободителям Дамаска и Аммана, показывать свою слабость. Западный берег наш, и говорить тут не о чем!

- А что вы собираетесь делать с репатриантами? - естественно, спросили правого лидера, поскольку журналисты полагали, что именно эта проблема обсуждалась на закрытом заседании.
- А что репатрианты? - пожал плечами лидер.- Они уехали от развала, приехали на историческую родину и должны понимать, что на первом месте - безопасность страны. Если не будет эрец Исраэль, у кого репатрианты станут требовать квартиры? У Арафата?

Журналисты, которые едва прорвались на пресс-конференцию сквозь строй бездомных, безработных и голодных олим, уже успели приобщиться к иной системе приоритетов и потому восприняли слова господина Шамира скептически.

*   *   *
На следующий день президент Новой России господин Борис Ельцин выступил в Думе с заявлением:

- Мы отпустили на родину миллион евреев, а им там плохо, я даже прослезился, когда вчера смотрел программу "Вести". Вы, господин Жириновский, молчите, как вы можете говорить такое, если российские еврейские женщины вынуждены продавать себя на улицах Тель-Авива?

- Кончайте говорильню! - между тем кричал господин Жириновский.- Предлагаю ввести в Израиль войска, чтобы защитить интересы россиян!

По идее-то он был прав, поскольку у большинства новых репатриантов, согласно новому закону, сохранялось российское гражданство со всеми благами и льготами.

*   *   *
Вернувшись из Нью-Йорка, господин Московиц попросил аудиенции у премьера Переса.

- Может, для начала встретитесь с министром абсорбции равом Овадией? - спросил референт.

- Никогда! - воскликнул господин Московиц.- Министр, который утверждает, что половина евреев из России не обрезаны, а другая половина - не евреи, недостоин, чтобы я с ним встречался.

Надо сказать, что к трем часам дня 5 марта 1992 года все военные базы ЦАХАЛа были осаждены "русскими" детьми, которые, вместо того, чтобы учить в школах иврит и выяснять отношения с одноклассиниками, пришли поглазеть на трофейные советские Т-70 и новенькие израильские "Меркавы". Процесс боевой подготовки был сорван, и солдаты "Гивати" показывали малышам, как производится марш-бросок.

Неудивительно, что премьер предпочел встретиться с олимовским лидером.

- Мне была предложена почетная должность в центральном комитете,- сказал тем же вечером господин Московиц.- Но я отказался. Ибо я всегда был со своим народом, там, где мой народ, к несчастью, был.

И объявил о создании партии репатриантов "Нет" с тремя главными задачами:

- нет правому и левому правительствам, поскольку приоритеты их никуда не годятся;

- нет израильской бюрократии, которая ведет делопроизводство на непонятном для репатриантов языке, именуемом иврит;

- и нет вообще всему, что мешает олим занять подобающее место в израильском обществе.

Чтоб вы знали: "нет" сплачивает людей гораздо сильнее, чем "да".

*   *   *
Здесь мне опять пришлось прервать чтение и пересесть на диван, чтобы выйти из очередного шокового состояния. Ибо из книги Нордау оказались вырваны полсотни страниц. Самое интересное!

А очередная глава начиналась уже с того, как новый премьер-министр Израиля Арон Московиц был в августе 1992 года приведен к присяге. Речь свою в кнесете он традиционно начал на иврите, но потом перешел на русский, поскольку тридцать один депутат нового кнесета понимал только великий и могучий язык.

Дальше, как вы понимаете, было хорошо. Землю раздали крестьянам, а фабрики рабочим... Нет, не так. Землю бесплатно раздали кабланам, чтобы те построили дешевые дома. И кнесет принял закон о том, что владельцы фабрик не имеют права платить олим меньше средней зарплаты в 3500 шекелей. Машканту отвязали от индекса, а индекс привязали, чтобы не дергался, и установили правительственным указом на уровне трех процентов в год. Как в Англии.

Дальнейшее изложение в книге Нордау носило, к сожалению, какой-то отрывочный характер. Складывалось впечатление, что автор хотел сказать нечто хотя бы между строк, но не мог, бедняга, не научился, поскольку рожден был не в России. Глава как-то чересчур быстро скатилась к финалу, и мне опять пришлось пересесть на диван.

Ибо к следующим выборам Израиль 13652/в подошел как никогда сильным и богатым. Каждый репатриант из бывшего СССР жил в собственной вилле, ездил на работу в собственной машине и управлял рабочими-сабрами с пониманием их левантийской ментальности и безалаберности. Арабские соседи проклинали Израиль и готовились к новым войнам, но это никого не беспокоило, поскольку премьер Московиц сказал:

- Арабы воевать не умеют и соваться не будут. Пусть сначала между собой разберутся, кто из них главный.

В иных обстоятельствах ему бы, конечно, никто не поверил, как не верил никто ни Пересу, ни Рабину, ни Шамиру, ни даже Кахане, хотя он-то вообще никогда не делал политических заявлений, возглавляя самую тихую из всех партий "Савланут", что в переводе означало "жди, и воздастся тебе".

На этом глава "Репатриация из России в девяностых годах ХХ века" кончалась.

*   *   *
- А выводы? - спросил я директора Рувинского, когда к вечеру он явился вызволять меня из заточения.

- Ты хотел факты,- сказал директор,- ты их получил. История - это факты, а не выводы. Кто ж делает выводы из истории?

- Но этот Нордау, - сказал я,- он даже факты не изложил полностью! Чем все кончилось-то?

- Да ничем,- посуровел Рувинский.- Мы специально интересовались. Израиль 13652/в прекратил существование в 2003 году. Египтяне заняли Беер-Шеву, а сирийцы дошли до Тель-Авива.

- Не понимаю,- растерянно сказал я,- так все хорошо шло...

- А еще историк,- сказал директор Рувинский и попросил очистить помещение.

*   *   *
Самое интересное, что и у нас, в Израиле-1, существовал этот Сэмюэль Нордау. Он жил в Петах-Тикве и писал детские сказки, которые издавал за свой счет. И Арон Московиц жил тоже. Он репатриировался из Брянска (а вовсе даже не из Воронежа) в девяносто первом году, долгое время подметал улицы, ругал правительства независимо от их партийной принадлежности и мечтал, судя по словам друзей, создать единый олимовский кулак и перевернуть страну. Он даже собрал группу единомышленников и сколотил общество "Алия - за переустройство Израиля".

Карьера нашего Московица закончилась плохо. Его обвинили в ограблении кассы и попытке пройти в городской совет Петах-Тиквы. Кстати, в момент ограбления в кассе было восемнадцать шекелей и пять конвертов.

А вы говорите - выводы...