Загонная охота – древнее изобретение человека. Многие звери испытали на себе – каково это, когда охотники идут густой цепью, и страх гонит от них в сети, или к ловчей яме…
     Меня тоже однажды загоняли. Странное это чувство – ощущать себя отчаявшимся мамонтом над обрывом. Только страха почему-то не было – скорее тупая покорность и второе, третье, а, возможно, и четвёртое дыхание – просто чтобы выжить.
     И цели у моих загонщиков были другие: спасти жизнь глупого сухопутного животного, забравшегося в опасную и непредсказуемую морскую стихию. Что же делать, если они, эти сухопутные, не понимают разумных увещеваний?
     Это случилось в Феодосии, в пасмурный июльский день, с четырнадцатилетним подростком: чрезвычайно нескладной, длинноногой, дочерна загорелой и влюблённой была я тогда. Именно последнее обстоятельство подвигло меня на идиотскую выходку. Объект любви, сверстник, был, как водится в этом возрасте, на полголовы ниже меня – но блондин и художник! И он меня чем-то обидел. Как добиваются любви в этом возрасте? – Совершенством. Значит, я поплыву на дальность со всеми ребятами. И – выиграю заплыв!
     Выиграла. Постепенно отставали слабые пловцы, потом повернул к берегу последний мальчик… А я, злобная и обиженная, могла ещё плыть и плыть! И я поплыла дальше, к центру залива, к военным кораблям. Вот уже с гребня волны люди на пляже стали казаться муравьями, вот и сам пляж стал узкой жёлтой полоской, а людей и не рассмотреть, но злость не убывала, сила тоже – я плыла.
     Неожиданно рядом возникло тёмное гладкое тело. Дельфин! Не крутолобый, а с вытянутым рылом – морская свинья. Я, конечно, читала Лилли и заранее любила дельфинов, но этот был… злой. Трудно сказать, на основании чего я сделала такой вывод – однако сердце моё ушло в пятки, и я как-то сразу устала. Волны в середине залива высокие, я прянула от дельфина на волну – и увидела ещё четверых, плывущих ко мне полукругом. Никакой доброжелательности! Путь вперёд перекрыли крупные и свирепые звери, плывущие прямо на меня, как торпеды. А как плыть дальше, если силы сразу покинули меня? Первый дельфин продолжал держаться невдалеке.
     Что делать? Повернуться спиной к животным? Опасно. Вот тут и помог Лилли: я решила, что дельфины просто выгоняют меня с места своей охоты, и рискнула повернуть к берегу, оставив дельфинов за спиной. Так и плыли: главный преследователь в двух метрах справа от меня, остальные полукругом, метрах в пяти за спиной. Они гнали меня к берегу! И были явно недовольны моим методом плавания и черепашьей скоростью…
     Сил уже не было, но пока берег был едва виден. Пришлось перевернуться на спину – отдышаться. Но, проплыв так некоторое время, я обнаружила, что меня сносит на скалы сильнейшим течением. Я не продвигалась к пляжу – течение уносило меня в открытое море. Начинался отлив.
     «Ладно! – подумала я. – Дельфины помогут». Ох, Лилли, Лилли! Ты ввёл меня в заблуждение: именно в этот момент дельфины сочли свою миссию выполненной и удалились, даже не попрощавшись.
     Дальше была битва: сначала с течением, потом с волнами и мечущимся ветром, который сменил сумрачный штиль и швырял в лицо горсти тёплого дождя. На пляже меня ждала подруга и… разъярённая Фанни, обучавшая меня английскому языку и одновременно "выпасавшая" меня в тот отпуск. Объект любви не видел моих подвигов: ушёл домой ещё до конца заплыва. А не умеющая плавать Фанни видела всё, в том числе и уходящих дельфинов, и рыдала, по колено забравшись воду.
     На трясущихся ногах, под дождём, виноватая, я ползла вслед за Фанни по скалам к дому, почему-то совсем забыв о любви – тот суровый дельфин занимал моё воображение. Может быть, я плохая? Меня, и только меня, не любят дельфины (и ещё блондины…)? Но, взглянув на море со скал, я всё поняла: залив покрылся волнами, заливавшими пляж, несмотря на отлив. То, уже побеждённое мной, течение жёлтой мутной рекой тянулось прямо к острым камням, разделяющим залив и море. Ещё десять минут задержки, или чуть меньше моей воли к жизни, или чуть слабее мышцы – и дельфины бы меня не спасли. Где уж им было улыбаться?
     Много лет спустя я отдала долг. Вернее, надеюсь, что отдала. Когда в Бискайском заливе мать-дельфиниха никак не могла угомонить своего отпрыска, который так и лез под винты нашего судна, я обнаружила средство общения: когда младенец в очередной раз кинулся к винту, обманув мать, и сунулся слишком близко, я очень испугалась. Видимо, мой страх был услышан: дельфин прянул от кормы и покорно уплыл за матерью. Теперь они играли у бортов судна вместе с другими взрослыми дельфинами, и бояться было нечего. Но спустя несколько часов мы увидели вдалеке клин касаток – злейших врагов дельфинов. Хищно изогнутый острый плавник, огромное тело, высокая скорость – есть, чего бояться. Касатки быстро нагоняли судно, а дельфины всё резвились! Видимо, и у их локации есть предел. Вот тогда я намеренно «испугалась», заставив сердце уйти в пятки и задребезжать в груди - и всё стадо дельфинов в страхе ринулось от корабля. Когда касатки приблизились, дельфинов уже и след простыл…
     Так же, наверное, тот «злой» феодосийский спасатель и вызвал у меня страх и сердцебиение. Спасибо, научил. Теперь и мне пришлось пугать его сородичей.
     Ах! Так хочется быть хорошей, а выглядишь…злой.