— Стой! Стой, подлец! Негодяй, душегуб, горлохват!
     Робин замедлил шаг, перенаправил полпроцента энергии с двигательных нервов на периферийные датчики. Пробежал взглядом выкладки анализатора, мгновенно отстучал исходящее сообщение, на лету подправил две опечатки и послал сигнал в легкие, гортань и ротовую полость. Сложная машина организма залязгала шестеренками и исторгла несколько звуков:
     — Вы… это мне?
     Обработчик событий зафиксировал в голосе незапланированную эмоцию — неуверенность. Планировщик задач со скрипом развернул штатное расписание на день и втиснул между приемом пищи и техосмотром девятисекундный тест речевого аппарата с пометкой «важно». Датчики, тем временем, продолжали принимать информацию.
     — Тебе, свинтус жестяной! Ну-ка, замри! Замри и повернись ко мне лицом, черт тебя дери!
     Робин продолжал движение с постоянной — и весьма приличной — скоростью, однако источник звуков стремительно приближался. Тревожно замигала система защиты, предлагая уничтожить угрозу превентивным ударом. Робин поморщился и перевел ползунок брони на одно деление вверх, одновременно замыкая контур управления на спинной мозг. По позвоночнику пробежал бодрящий разряд тока, мышцы резко сократились и расслабились, переходя под контроль набора инстинктов «О2: Охотник».
     — Извините, но я тороплюсь. Это не может подождать?
     — Нет, не может! Остановись, или тебя остановлю я!
     Пришла расшифровка голоса. Мужчина, около шестидесяти лет, крупный, высокий. Изображение с камер только начало поступать — из-за усиления защиты восприятие подтормаживало.
     — Я бы не советовал…
     — Да клал я на твои советы! Получай!
     Картинка, наконец, сложилась: здоровенный костлявый старик в снежно-белом хитоне мчался за Робином с такой скоростью, что асфальт дымился. За спиной развевались длинные седые волосы, трепетали на ветру роскошные усы и какие-то непонятного назначения тряпки. За рукоять странный старик волочил огромный — больше своего роста — меч, лезвие колотило по земле, высекало искры и взрезало слой битума, как пластилин. Вот старик резко тормозит — позади остается кривая, нарисованная жженой резиной подошв — перехватывает свое нелепое оружие, как ружье — рукоятью вперед — сжимает крестовину и… навершие рукояти взрывается короткой — на три пули — очередью. Анализатор панически вопит и отключается, но звериные рефлексы уже приводят нафаршированное техникой тело в движение. Первая пуля летит слишком высоко, от второй Робин уходит, сместившись в сторону на пару миллиметров, третью сбивает на лету легким хлопком. Смятый кусочек свинца врезается в землю в шаге от киборга. Воцаряется тишина.
     — Кристофер? — ровным голосом спросил Робин. На бесстрастном лице не отразилось ни тени беспокойства, но мысли судорожно заметались, переключая все системы в боевой режим.
     — Узнал? — насмешливо спросил старик, опираясь на рукоять. Из ствола тонкой струйкой вился дымок, клинок на локоть погрузился в асфальт. — Дедуля?
     — Ты изменился, парень.
     — Как и ты, как и ты. Похудел, помолодел, костюмчик новый… Ну что, каково оно — быть вампиром? Нравится кровушку людскую сосать?
     — Я не пью крови, — осторожно ответил Робин, сканируя окрестности. По левую руку пустырь, поросший жесткой травой, по правую — сплошная стена серых зданий. Людей нет. Тем лучше — случайных жертв не будет. — Я бизнесмен.
     — Да какая разница? — отмахнулся Кристофер. — Это одно и то же. Ты заставлял их вкалывать по восемь часов в день, тянул последние соки, наживался на их страданиях! Лучше бы кровь пил по старинке!
     — Я очень неплохо платил…
     — Оно того не стоит. Ничто в мире того не стоит, чтобы работать на паразита! А ты и есть банальный паразит — ничего не производишь, только жрешь, жрешь!..
     — Бизнесмены создают добавленную стоимость…
     — Вот-вот! Ишь ты, даже не стесняется!
     — А чего мне стесняться? — удивился Робин, отдавая приказ наноботам.
     — Быть паразитом, например! — рявкнул Кристофер и взвалил меч на плечо. — На что ты потратил заработанные деньги, дедушка Робин? А? Не тобой заработанные, между прочим. Может, построил детский дом? Или отдал их старикам? Или?..
     — Да, я поступил довольно эгоистично, — развел руками Робин. На предплечьях сверкнул металл. — А ты, Кристофер… эти одежды, оружие… ты-то теперь кто?
     — Я? Кхм, — смутился старик, — ну, некоторые считают, что я — ангел.
     — Ангел? — позволил себе усмехнуться киборг. — Ты сам-то в это веришь?
     — Да! А сейчас поверишь и ты!.. Если успеешь, — взревел Кристофер, крутанул меч и бросился в атаку.
     Рукоять злобно плюнула раскаленным кусочком металла, лезвие сверкнуло, и едва не развалило Робина пополам. Тот отпрыгнул, увернулся, еще раз, но опомнился, мотнул головой и принял очередной удар на защищенное наноброней предплечье. Прочные наручи звякнули, но выдержали, на матовой поверхности осталась глубокая зарубка, быстро, впрочем, затянувшаяся.
     — Прячься, прячься в скорлупу, кровопийца! Неплохо он платил! Да топ-менеджер в столице пообедать может на большую сумму…
     — Кристофер, мы не в столице, если ты не заметил…
     Робин пустил корни — экзоскелет выстрелил во все стороны тысячами тонких прочных нитей, цепляясь за стены, землю и самый воздух, чтобы удержать киборга на месте — и встретил новый шквал ударов жесткими блоками. Умные доспехи забурлили, пошли волнами, стараясь как можно лучше защитить хозяина. Мощные пластины на груди зазвенели под градом пуль, затрещали под лавиной ударов, Кристофер ликующее заорал, и тут Робин контратаковал. Небрежно отвел клинок в сторону, пробил короткую серию в корпус ангела и завершил ее прямым ударом в челюсть. Полтонны наномассы, помноженные на приличную скорость отшвырнули старика на несколько метров, бросили наземь бесформенной горой тряпья. Вампир одернул плащ и застыл, ожидая продолжения.
     И оно последовало — Кристофер закряхтел, забарахтался, засучил ногами, лапнул оброненный меч и медленно встал на ноги.
     — А ты крепкий, старик, — похвалил Робин с ехидной усмешкой. — Во сколько обошлось налогоплательщикам это тело?
     — Проект «Ангел» целиком и полностью оплачен добровольными пожертвованиями, — огрызнулся Кристофер, страдальчески морщась и ощупывая голову. — И средствами благотворительного фонда «За настоящую старость».
     — Ну, конечно же! Не смею сомневаться — особенно, когда вспоминаю, кто у вас главный по финансам… как там Генрих, кстати?
     — Не жалуется. С тех пор, как ты вбухал все средства в это богопротивное бессмертие, он подмял под себя три четверти рынка…
     — Вот молодец! Я всегда в него верил! Только зря он сам не пришел — с ним бы мы договорились. А ты молод, горяч… эх!
     — Генрих Максимович нужен Сопротивлению! А я готов отдать свою жизнь ради победы над нелюдью!
     — Ну, готов — значит, отдашь, — вздохнул Робин и выбросил вперед моментально удлинившуюся до пары метров руку. Но ангел взвился в воздух мгновением раньше, оттолкнулся от стены и спланировал на киборга, расправив крылья. Тяжело обрушился, паля из всех стволов и колотя клинком по подставленной руке.
     — И вообще, — приговаривал Кристофер, — все состояния добыты кровью и воровством! Откуда у Питера столько денег? Украл. Откуда у Марии джип? Известно, откуда! Честный человек богатым быть не может!
     — Ну конечно, — согласился Робин, вяло покалывая нападающего в бок длинным острым пальцем, — нельзя же признать, что Питер работает с утра до вечера, а Мария — талантливый руководитель…
     Кристофер начал выдыхаться — все реже махал крыльями, все дольше замахивался и все слабее бил, и даже воздух из модифицированных легких стал вырываться с хрипами и присвистом. Киборг улучил момент, цапнул ангела за ногу и шарахнул о землю, подняв тучу пыли и мелкой каменной крошки. Затем выпустил костлявую конечность, отступил и сложил руки на груди.
     — Бессмертие… аморально, — слабо простонал старик. — Бог создал нас смертными!
     — Сначала Бог создал нас умными. Чтобы мы перестали быть смертными.
     — Нет! — лязгнул Кристофер, взмывая в воздух прямо из положения «лежа». — Какими Господь нас создал, такими нам должно оставаться!
     Раздался грохот, из-под хитона вырвался сноп пламени, и ангела бросило вперед. Громадные стопы в грубых деревянных сандалиях врезались в живот Робину, противники переплелись конечностями и боевыми отростками, и покатились по земле, беспорядочно молотя друг друга чем попало. Киборг оказался сверху, крепко ухватил внука за горло, и ласково спросил:
     — Кристофер, дружок, ты же в галошах был! Когда переобуться успел? Что за полиморфизм, право слово?
     — На себя посмотри, — прохрипел старик, роясь одной рукой в складках мантии, — щупалец, как у Ктулху!
     — Мне-то можно… ау!
     Ангел, наконец, нащупал искомое, с радостным воплем рванул его на свет и, недолго думая, засветил вампиру в лоб. Лоб задымился, на броне остался ожог, Робин машинально отдернул голову и самую малость ослабил хватку, но Кристоферу хватило — он будто взорвался, отшвыривая деда прочь, вскочил на ноги и бросился добивать. Подскочил к Робину, с разгону пнул в ребра, и приставил к горлу острие меча. На левой руке тускло поблескивал кастет, изукрашенный крохотными распятиями.
     — Хочешь что-то сказать перед смертью, отродье?
     — Да, — пробормотал вампир, — есть кое-что… вопрос…
     — Да-а-а! — покачал головой Кристофер. — В тебе и крови-то человеческой не осталось, а все равно — еврей евреем. Ну, давай свой вопрос, и покончим с этим.
     — Так… сейчас… не думал, что умру так глупо… все-все, уже задаю! Вопрос… я знаю, что ты хотел умереть в назначенный срок…
     — Это так. И? К чему ты клонишь?
     — Так как ты решился влезть в бессмертное тело?
     — Ах, это, — поморщился ангел, и отвел глаза. — Послушай, вампи… Робин, я — камикадзе, и должен умереть при любом раскладе. Сейчас прикончу тебя, отправлю отчет в главный офис и… вытащу батарейки. Ибо каждая секунда существования сверх отмеренного причиняет мне немыслимые страдания. Я давно устал от этой жизни, и хочу просто отдохнуть… эх, дед, я ведь тебя любил и уважал, кумиром считал! А теперь вынужден отправить к Богу собственной рукой. О-хо-хо. Ну, ладно, давай прощаться. Боюсь, не свидимся — тебе на другой этаж…
     — Нет, — помотал головой киборг, собирая всю доступную энергию в подвздошном резервуаре, и оставляя в управляющих контурах лишь жалкие крохи для производства речи, — до встречи, Крис, до встречи.
     Ангел недоуменно скривился, и отвел руку для последнего удара, когда вся собранная энергия выплеснулась разом, огненной волной пронеслась по телу киборга, снося предохранители, и вырвалась наружу тысячей игольчато-тонких шипов. На мгновение Робин превратился в чудовищного металлического дикобраза, а затем шипы стали втягиваться обратно, исчезать, и вместе с ними растворялся дико вопящий Кристофер, пожираемый ненасытными наноботами изнутри.
     — Душа! Моя душа! Пощади хотя бы ее, демон!
     — Нет, — прошептал Робин, — Богу я тебя не отдам. Сначала научу жить, а потом сам разберешься.
     Боты поглощали модифицированное ангельское тело, используя колоссальную энергию распада для решения поистине титанической задачи — за пару минут скопировать всю личность старика — шестьдесят с лишком лет воспоминаний в мельчайших деталях, хранимую в дальних закоулках души светлую грусть, и черную подсердечную ненависть, все полезные навыки и вредные привычки, таблицу умножения и сто пятьдесят псалмов на все случаи жизни — все то, что одни зовут личностью, а другие кличут душой. И им удалось.
     Едва затих последний крик сожранного ангела, менеджер задач отрапортовал о завершении архивации. Вампир облегченно вздохнул, но тут же снова напрягся — еще многое предстояло сделать. Сохраненный Кристофер занял почти восемнадцать процентов казавшейся ранее бесконечной памяти, и с ним срочно нужно было что-то решать. Но что?
     Мысли заметались внутри черепа, почти ощутимо гудя и сталкиваясь — а может и не мысли вовсе, а плохо закрученные болты выпали из пазов, и перекатываются внутри головы. Внезапно взгляд натолкнулся на рубильник «женской логики» — встроенного генератора бреда. На миг Робину показалось, что виртуальная ручка пошла вниз раньше, чем он послал сигнал, но времени разбираться не было. Он напряженно следил за мелькающими перед глазами строчками — анализатор автоматически отметал все даже теоретически неосуществимые варианты, но «логика» предлагала новые миллионами. Наконец, вампир вынужден был дернуть рубильник вверх — число вариантов для интеллектуального разбора перевалило за две сотни. Заранее поморщившись, Робин врубил акселератор — модифицированные надпочечники выдавили в кровь какую-то хитрую смесь, серьезно ускоряющую мышление на пару часов, но равно и гарантирующую треск в контактах на пару суток. За пятьдесят четыре секунды разогнанные мозги оценили восемьдесят восемь процентов решений, и киборг воскликнул:
     — Вот это может сработать!
     Еще сто двадцать секунд скриптописания, щелчок кнопки «выполнить» и Робин замер, настороженно прислушиваясь к себе. Внутри кибер-тела что-то происходило — энергия стремительно перераспределялась, утекала из одних участков и под завязку наполняла другие, менялся сам узор системы энергоснабжения, каналы извивались, сплетались и ветвились, а одновременно с этим на задворках сознания возникло что-то новое, невиданное, стало стремительно расти, расширяться, занимая ранее пустующие области. Киборга колотило и трясло, внешние датчики сигнализировали, что тело неиллюзорно корежит — тут и там вспухали странные наросты, прятались на мгновение, чтобы появиться вновь в совсем другом месте, титановые кости трещали и выгибались, стремясь принять некую причудливо-стабильную форму, а перед глазами мелькали странные картины…
     Наконец, все закончилось. Робин осторожно запустил сканер на низких оборотах. На полпути сигналы натолкнулись на непробиваемо-темную скорлупу, часть понеслась обратно с обиженным воем, другие метнулись в стороны, стараясь нащупать брешь. Вот один обнаружил что-то вроде смотрового окошка, прильнул, подзывая товарищей. Робин сосредоточился.
     Там, под надежной защитой фаервола, опоясавшего добрую половину сознания киборга, притаился карманный мирок, размером с небольшую комнату. Он залит теплым желтым светом, не имеет четких границ, и почти пуст. Лишь в самом центре на маленькой подушечке спит белый пушистый котенок. Внутри пульсирует незримая искорка души. Из взбаламученного болота лексической базы поднимаются слова «неко» и «кавай». Несколько мгновений Робин вертит их так и эдак, затем, вслед за словами приходят образы.
     — Да, действительно неко. Отдыхай, Кристофер. Когда проснешься, в этом мире появится мама, еда, друзья и братья… все, чего захочешь, все, на что способны твоя фантазия и мои процессоры. Он будет развиваться вместе с тобой. А когда ты поймешь, что хочешь большего, чем я могу дать, я выпущу тебя, и мы поговорим еще раз. И тогда, возможно, мы продолжим осваивать вечность вместе.