Фатальная ошибка
    
     Нас никто не встречал. А когда мы добрались до базового лагеря, то царящие там разруха и запустение заставили мое сердце похолодеть. Я машинально щелкнуть предохранителем до упора, переводя двухнитевик в режим максимального поражения. Медленно бредя среди развалин, я понимал, что последняя надежда человечества на спасение потеряна практически бесповоротно. Чувство отчаяния, охватившее меня в первые секунды, заставило рассердиться. Я, Стив Страйкер, подготовка по классу А-ноль, капитан-командор второго Ковчега, готов. Готов ко всему, даже к такому повороту событий.
     Сделав три глубоких вдоха, я обернулся назад. Следующие за мной по пятам Майтоза с Волошиным тут же остановились.
     - Боб, Николай, возвращайтесь к джамперу и внимательно, миллиметр за миллиметром обследуйте округу, - голос мой был совершенно спокоен, - найдите хотя бы одного человека. Мы, хоть тресни, должны понять, что тут произошло.
    
     Остывающее Солнце скоро должно было превратиться в красного гиганта, который поглотит собой близлежащие планеты. И хотя это «скоро» было лишь по астрономическим меркам, большинство населяющих Землю людей, наконец-то всерьез озаботилось своим будущим. Все ложные ценности отошли на второй план. Ничего не напоминало тот пир во время чумы двенадцатого года двадцать первого столетия, когда темная планета, пролетев поблизости от Земли, унесла с собой жизни двух третей населения, или то безразличие, которое царило в умах в канун последующих планетарных катастроф.
     На Земле всерьез готовились к переселению. Этой цели была подчинена вся экономика. Впервые объединившееся человечество работало, как одна команда. И это дало результат. Пять десятилетий поисков увенчались успехом, все-таки нашли пригодный для жизни шарик около молодой звезды. Просто поражало то, насколько планета подходила землянам по условиям. Отличие было лишь в меньшем количестве суши. Большая часть поверхности представляла собой заросшее тростником мелководье, прямо из которого то здесь, то там поднимались к голубому небу гигантские деревья со стволами толщиной в хоккейную площадку. Всю сушу покрывали дремучие леса. Памятуя свою историю, Назвали новую землю Ковчегом, а транспортные корабли, не мудрствуя, Ковчегами один, два, три и так далее.
     Первый транспортник десять лет назад доставил партию из трех тысяч переселенцев. Проведя годы полета в криокамерах, люди наконец-то ступили на землю обетованную. Им предстояло расчистить участок леса и соорудить временный город – будущий плацдарм для освоения Ковчега. И вот теперь, для ста тысяч человек со всех уголков обреченной Земли, прибывших на корабле, ведомым Стивом Страйкером, ничего не готово. Все придется начинать с нуля. Но если бы только это. Стив не может отдать команду на пробуждение до тех пор, пока не выяснит степень угрозы. Пустой заброшенный лагерь наводил на нехорошие мысли. Главный вопрос – где люди? Живы ли?
    
     Пока Коля с Бобом обследовали окрестности на джампере, резко взмывая вверх, затем планируя с легким снижением, отсюда и название машины, я осторожно, резко оборачиваясь на каждый шорох, бродил по развалинам поселка, ожидая, когда прибудут на помощь еще четверо из команды. Обычно бодрствующая смена состояла из трех человек, но теперь, по тревоге, я поднял всех. Лишь пятеро останутся в резерве на орбите.
     В самом дальнем краю городка несколько домов сохранились совершенно нетронутыми. Лишь на одной из белых пластиковых стен темнело уродливое пятно. Подойдя ближе, я замер, пораженный увиденным. Пятно оказалось рисунком. Да что там рисунком, целой картиной, с мастерски сделанными деталями. Изображение на стене, запечатлевшее огромных уродливых жаб около бревенчатого дома на сваях, создавало гнетущее впечатление. Снизу располагался короткий ряд непонятных символов.
     От созерцания черно-белого шедевра меня оторвал гул двигателей опускающегося на противоположной окраине поселка джампера. Я поспешил туда. Навстречу мне бегом летели парни, по возбужденным лицам которых я понял, есть новости. И они были. Да такие, что у меня голова пошла кругом. Планета оказалась населена. Известие было настолько неожиданным, что вначале я не поверил. Первоначальная разведка нового мира никакой разумной жизни здесь не обнаружила. Куда же они смотрели, эти разведчики? Но Николай с Бобом наперебой уверяли меня, вокруг полно крупных, размером с человека амфибий. Темнокожие и светлые, взрослые и детеныши, копошатся в зарослях тростника на мелководье. Живут, очевидно, в этих, испещренных полостями, гигантских деревьях.
     - Эти? – Я махнул рукой в сторону картины, когда мы подошли к ней поближе.
     - Да. – Выдавил из себя пораженный Майтоза и замолчал.
     - Значит, они вполне разумны, и нам придется начинать поиски пригодной планеты заново. – Говоря это, я думал о впустую потраченных на подготовку переселения годах.
     Коля, вдруг, неожиданно громко засмеялся.
     - Да это же мы. Они, это мы. Никто тут ничего не рушил. Люди просто бросили все это никчемное строительство. Видите, эти дома полностью готовы. Но потом переселенцы поняли, что им этого не надо. Срочно будите ученых, лишь они смогут прояснить, что здесь произошло.
     Боб подмигнул мне из-за спины улыбающегося Волошина и тихо достал из кармашка на груди шприц-тюбик. Я, мгновенно оценив ситуацию, отвлек внимание Николая ничего не значащим вопросом, а Майтоза мгновенно всадил в плечо свихнувшегося товарища дозу мощного транквилизатора. Все было ясно, психика Волошина не выдержала крушения надежд.
    
     Корабль готовился к старту. Пришедший в себя, надежно запертый в каюте Волошин, требовал срочной встречи со мной. Он твердил, что мы совершаем фатальную ошибку. Улетать нельзя. Я, как капитан-командор обязан был его выслушать, так гласила инструкция. Хотя надеяться на вразумительные мысли больного не приходилось.
     - Покажите голограмму картины русским, - умолял Николай, - разбудите несколько человек, в конце концов. Что вы теряете?
     - Почему именно русским?
     - Только они могут понять смысл послания.
     - Послания? Это изображение послание? От кого же?
     - От людей с первого Ковчега. Поверьте мне.
    
     - И что вы на это скажете? Что здесь изображено?
     - Тридцать три богатыря, - мельком взглянув на картину, улыбаясь ответил первый из разбуженных, Правел Требин.
     - Какие еще богатыри?
     - Обыкновенные, это же Лукоморье, вон снизу написано.
     - Спасибо, пусть зайдет следующий.
     Все остальные русские в один голос повторяли то же самое. Я понимал, что они не могли скопом лишиться разума, лишь взглянув на изображение. Пришлось поднимать ученых. Как потом выяснилось, это было правильным решением. Хорошая вещь – выверенные предыдущими ошибками инструкции.
    
     В атмосфере планеты присутствовал газ-мутаген, под действием которого происходила быстрая перестройка организма. В результате, внешность человека кардинально менялась. Волосы исчезали полностью, появлялись перепонки между пальцами, глаза увеличивались в два раза, нос уменьшался. Такая форма тела, вкупе с внутренними изменениями, позволяла прекрасно существовать в местных условиях. Но, главное, менялся внутренний мир человека. Свободная жизнь в полной гармонии с природой стала основной моральной ценностью, не имеющей ничего схожего с обществом потребления. Богатый растительный мир обеспечивал новых поселенцев пищей с избытком. Товарно-денежные отношения отмерли сами собой.
     Лишь несколько десятков миллионов из всего населения Земли согласились на переселение, остальные так и не смогли понять прелести нового образа жизни. Для них поиски подходящего дома продолжились.
    
     Сейчас тот первый поселок полностью уничтожен. Лишь одно здание стоит в густых зарослях, природа быстро отвоевала расчищенный от леса участок. Дом этот оставили, как памятник первопоселенцам. Легкая улыбка озаряет лица амфибий, изредка проходящих по своим делам мимо, когда они смотрят на картину с изображением строем выходящих из моря сородичей. Над их головами летит такое же существо с длинной бородой, уцепившись за которую, висит тот, кого давным-давно капитан-командор Стив Страйкер назвал жабой. Выходящая из моря процессия направляется к избушке на курьих ножках. Внизу крупными буквами написано «Лукоморье». А еще ниже, почти не заметным с расстояния в три шага, мелким шрифтом шло продолжение надписи.
    
     Там о заре прихлынут волны
     На брег песчаный и пустой,
     И тридцать витязей прекрасных
     Чредой из вод выходят ясных,
     И с ними дядька их морской.