Юрий Беспалов

ИСПЫТАНИЕ ЭРНЕСТА ГАРДАННЫ

    В серокаменном колодце небольшого внутреннего дворика, посверкивая лезвиями двух огромных мечей, кружилась в фантасмагорическом танце золотая, саженного роста , механическая кукла. Из окна второго этажа наблюдал за танцем Золотого Палладина невысокий худощавый офицер. Временами, видать по давно укоренившейся привычке, начинал бормотать себе что-то под нос. Происхождение Палладина - сугубая тайна даже для Генерального Инквизитора, сэра Роберта Гендальфа. Придворные хронисты утверждают, что Золотой Палладин был приведен из очередного судьбоносного похода в подземку Араторном Великим - основоположником царствующего дома Каллингов. И придворным хронистам случается писать правду, но ... С их же, придворных хронистов, легкой руки принято считать, что пляшущая внизу зловещая золотая кукла является подобием первого венценосного Каллинга. Статьей девятьсот девяносто седьмой Положения о Недреманном Попечении определено, что Золотой Палладин является воплощением Славы Каллингов. Соответственно, благородные кавалеры, обвиненные в оскорблении величества, исполняют свою последнюю волю в поединке с Палладином. (У каждого из них имелся мизерный шанс выйти из этого поединка победителем - отключив маленький тумблер на плече смертоносной механической куклы. Но использовать этот шанс до сих пор не удавалось никому).
    - «Так ведь девяносто седьмой и близко не было». - бормотал офицер наверху. - «Была бы, я бы знал. Да все бы знали и дело бы не довели до ... Не во времена Джозефа Железного живем. Сам же, по собственному почину .... И устроил все так, что никто этому помешать не смог. И - не мог. Сложить голову в поединке с Палладином нашему брату благородному запретить не может даже государь-император. По статье девятьсот девяносто восьмой. Эрнест! ... Почему?! Неужто? ... Офелию надо найти. Или - не надо, лучше не искать? ...
    - Интересуетесь, господин маг-ротмистр? - из-за траченных молью портьер явился восково-бледный щуплый старичок. Подошел к окну, глянул вниз, облизнул бескровные, тонкие губы, сказал безо всякого выражения:
    - Квелый он, Палладин, сегодня, скучный. А тогда - был веселенький. Чуял кровушку. Крови было ... Вжик, вжик и покатилась голова героического господина Эрнеста Гарданны. А кому сию голову и всю прочую натуру от крови отмывать? Мне - старому Ромми Дустеру. Кому обряжать покойника? Опять же - ... (Виноват - обмолвился: исполнившго свою последнюю волю обряжать. Вам, благородным, покойниками, как людям, называться не положено). Выдающийся был инквизитор. Имперская Служба Испытания Тьмы понесла в нем тяжелую утрату. А Вы, видать, ему не просто знакомый будете. Премного благодарен! Он тоже, бывало, скажет: «Возьмите, любезный Дустер, золотой и никому не рассказывайте, о чем мы с Вами беседовали». Обходительный был господин. Меньше золотого сроду не давал, не то что иные-прочие. Ну, мне пора. Это, по всему видать, за вашей милостью.
    Старичок юркнул за портьеру. Брякая шпорами, подошел полковник Финвэ, старший адъютант Гендальфа. Дернул щекой. Со второй попытки сподобился изобразить некое подобие любезной улыбки. Сказал отрывисто:
    - Добрый день Гаук ! Генеральный ждет Вас.
    
    ***
     На перекрестке сумрачных тоннелей дико скачет изломанная болью, охваченная чадным пламенем нелепая человекообразная фигура. Не везет сегодня морлокам. Надо же - вот так, на ровном месте нарваться на батарею гвардейских огнеметов.
     Лязг спущенной арбалетной тетивы. Короткая стрела торчит из шеи скачущего морлока. Он валится набок, сучит на каменном полу ногами, дергается в конвульсиях, затихает. Огонь с шипением лижет растекающуюся под мертвым рабом Тьмы лужу. Шум шагов, звон шпор, на перекресток выходят двое - в лакированной коже и черном, подбитом стальной сеткой, шелке. Кровяно отсвечивают на их погонах пляшущие на трупе языки пламени. Старший отдает младшему разряженный арбалет, гадливо морщась, говорит:
     - Кончился, отмучился. Нет с нами Эрнеста Гарданны ... Полюбоваться ... И понюхать горелой морлочатины. Он, Гарданна, и морлочье исхитрялся жалеть. Правда - службе не во вред. А сам вот ... С чего?! Добро бы политика, статья девяносто седьмая! Так нет - государь и Генеральный его отличали, самый был молодой у нас генерал. Молодой да ранний. Про барышень в Цветничке и говорить нечего. И вот ... Не иначе как рехнулся на почве жалости к чему-то или к кому-то сущему. Может - ко всему?... Так ведь всех не пережалеешь.
     - Зачем так много об Эрнесте Гарданне ! - смешливо с гортанным южным акцентом отзывается младший. - Вы, господин штандарт-командор, тоже морлока немножко пожалели. Стрелу не пожалели, морлока - хорошо пожалели.
     - Должно быть от Гарданны жалости к сущему набрался. - усмехается штандарт-командор. - О! Нас созывают. Трубят сбор.
     Победно звучат горны в сумраке Подземного Мира.
    ***
     - Благородный Каспар Гаук ! - Гендальф улыбнулся многообещающе. - Я намерен посвятить Вас в некую тайну. Быть может, важнейшую из тайн ведомства, вверенного мне Его Величеством.
     С этими словами Генеральный извлек из ящика своего письменного стола папку. Ничем не примечательного вида папку: картонную, синюю, без каких либо штампов и надписей, с завязочками из тесьмы - той, что употребляется для шнуровки солдатских башмаков. Протянул ее через стол Гауку.
     Гаук взял папку на правую ладонь, покачал, как бы взвешивая. Весьма легкой оказалась легендарная эта Синяя Папка. Легко соскользнула с гауковой ладони на стол. Выкатился из нее с легким шелестом окостенелый сухой трупик рыжего таракана.
     - Должно быть, приполз ко мне в кабинет умирать. - Генеральный посмотрел на таракана сожалеюще. - Откушавши какого-нибудь снадобья от щедрот нашего мэтра Дустера.
     - Для такого дела место - в самый раз. - заметил вскользь Гаук.
     - Сие мертвое тело по рассматриваемому нами ныне делу не проходит. - отвечал на это сэр Роберт. Взял из стопки на столе четвертушку веленевой, с золотым обрезом, бумаги, соорудил нечто вроде совка, подцепил таракана, выбросил вместе с импровизированным совком в мусорную корзину. С прежней улыбкой взглянул на собеседника, сказал:
     - Синяя Папка содержит все мало-мальски достоверные сведения о Черном Зеркале, которыми мы располагаем. Раскройте, прошу Вас.
     Гаук развязал тесемочки, раскрыл папку, глянул мельком в нее, кивнул, закрыл папку. Заговорил не без некоторой торжественности:
     - Не могу выразить в полной мере своих чувств! Я не мог даже надеяться получить от Вашего Превосходительства по сему предмету столь полные и исчерпывающие сведения.
     - Только человек Вашего ума, Каспар, может в полной мере оценить полноту этих сведений. Но - хотелось бы получить что-нибудь сверх этого. Такова высочайшая воля, выраженная в товарищеской просьбе Его Величества. Сия товарищеская просьба адресована мне и всем, с кем я сочту нужным поделиться означенной головной болью. Для начала, - Гендальф посмотрел на Гаука уже без улыбки, - поговорим об Эрнесте Гарданне. О том где, когда и как он овладел заклятьями, позволяющими управлять самоходными истуканами.
     - Где? В подземке, разумеется. В Подземном Мире. Где ж еще таким овладевают. - теперь улыбался Гаук. Тоже - многообещающе. - Когда? Во время похода к Сердцу Тьмы.
     - Злосчастного похода. - быстро сказал Гендальф. - Из коего, не считая Эрнеста Гарданну, вернулись только двое - Артур Феанор и этот, не могу припомнить имени, оруженосец , которого Феанор тащил у себя на спине.
     - Похода, в котором я не смог принять участие, вкушая гостеприимство ведомства, вверенного Вашему Превосходительству. - с прежней улыбкой заметил Гаук. - Весьма признателен Вашему Превосходительству за предоставленный мне казенный кров, но должен заметить, что ежели бы ...
     - Перейдем к третьему, самому главному вопросу: «Как?». Не отвлекайтесь, благородный Гаук, прошу Вас. Весьма рад, что Вы столь высоко оцениваете гостеприимство вверенного мне ведомства. Готов и впредь ... Но - не будем об этом. Вернемся к вопросу «Как?», не с помощью ли Черного Зеркала?
     - Полагаю, что предположение Вашего Превосходительства весьма близко к истине. Эрнест Гарданна, в силу неких деликатных обстоятельств, избегал со мной разговоров о Черном Зеркале. Поэтому утверждать что либо определенно не могу. Но не могу каким-либо иным образом и объяснить легкость, с которой Эрнест овладел заклятьями самоходных истуканов. Искусство в управлении ими он, как то известно Вашему Превосходительству, неоднократно показал в обстоятельствах ...
     - Некто древний сказал, что лишь практика критерий истины. - кивнул Генеральный. - Я желал бы, с Вашей помощью, узнать обо всем этом побольше. Любое содействие со стороны ... Деньги? Сколько? Ваша скромность, ротмистр, сравнима лишь с содержимым Синей Папки. Но, как говорил какой-то другой мудрец древности: «Торг здесь неуместен». Соблаговолите сегодня к вечеру зайти на сей предмет к полковнику Финвэ. Полная свобода рук ? Как говорил тот, первый, мудрец : «Свобода есть осознанная необходимость». Я? Осознаю. В полной мере осознаю. Чего и Вам, ротмистр, желаю. Не смею более задерживать. Папку оставьте, пусть полежит, покамест, у меня. Всякая бумага должна вылежаться.
    ***
     В недрах Подземного Мира, на перекрестке тоннелей, пронизывающих застывшую рукотворную лаву, бессменным часовым возле бронированной двери стоит бронзовое изваяние. Впрочем нет, это - скорее циклопический человекоподобный механизм. Вместо головы, на высоте второго этажа обычного городского дома, огражденный перилами мостик с железным креслом и пюпитром - из того же материала. Надо полагать - ходовой мостик. Стопы ног и кисти рук непропорционально велики. Под броневыми щитками видны гофрированные трубки, еле заметно пульсирующие. Самоходными истуканами называют эти морлочьи машины коллеги Эрнеста Гарданны. Захваченный с бою у рабов Тьмы истукан - трофей почетный и завидный. Особенно - ежели пленен и его водитель-морлок. Но такое везенье бывает не часто. Потому то высочайшим рескриптом и поставлена задача Корпусу Магов - овладеть системой команд (заклятий), управляющих самоходными истуканами. Эрнест Гарданна в этом преуспел. С помощью Черного Зеркала? Возможно, очень даже возможно - сэр Роберт Гендальф своих гипотез на песке не строит. Да и маг-ротмистр Гаук к пустопорожним разговорам не склонен. Не будем понапрасну томить читателя - да, Черное Зеркало действительно существует, имеет место быть. Такой себе терминал для некоей сокровенной прямой связи. Для связи с их разумными творениями демиургов - творцов реальности, в которой маются сэр Роберт, ротмистр Гаук и многие другие, наделенные разумом - до морлоков включительно. Там оно Зеркало - за охраняемой истуканом бронированной дверью, в бункере, вырубленном в плавленом черном камне. Стоит себе на столе. Такой знаете полированный деревянный ящик с экраном на боковой стенке. На экране в золотистой, узорчатой, на манер оклада православной иконы, рамке образ немолодого, лысоватого, похожего на колхозного бухгалтера мужчины. Это - профессор, доктор философских наук Борис Исаевич Толстов, руководитель темы 1-17-91 «Разработка системы моральных ценностей для всего, что потребуется впредь». Под образом профессора-демиурга надпись: «Черное Зеркало приветствует Вас! Задайте Ваш вопрос. Ждите ответа. Ищите и обрящете». В рамках темы 1-17-91 в чреве компьютера создана реальность «Валгалла-85» . В ней, этой виртуальной реальности и ломают головы над загадкой Черного Зеркала Генеральный Инквизитор сэр Роберт Гендальф и перспективный офицер Корпуса Магов ротмистр Каспар Гаук. Они, как и все их единоплеменники, являются далекими потомками элоев, описанных Гербертом Уэллсом в «Машине Времени». Потомки эти сумели вырваться из заколдованного круга вырождения, обрекавшего их предков на жалкую участь мясного скота, выпасаемого морлоками. Решающую роль в этом сыграла новая религия, созданная Уиной - подругой Путешественника-во-Времени. Уцелев, волею судьбы, в горящем лесу, Уина понесла сородичам благую весть о появлении чудесного Странника (так окрестила она Путешественника-во-Времени). Странника, спасшего ее из стремнины ради высокого служения. Верным Уины Купальщицы надлежало: благородным Меченосцам, по примеру Странника, защищать сородичей от морлоков - исчадий Подземного Мира (для чего неустанно овладевать не только искусством пролития своей и вражьей крови, но и оружием знания - в залах древнего Фарфорового Дворца); прекрасным дамам - Соперницам Вечности в Цветнике Леопарда (в просторечии - Цветничок) вознаграждать благородных кавалеров за службу; смиренномудрым Созидателям Насущного - созидать насущное. Да, так оно было. Именно так. Кто не верит - может почитать промежуточный отчет за первый этап темы 1-17-91. (Допуск, разумеется, надо выправить по всей форме. А как иначе - информация архисерьезнейшая. И степень секретности - наивысшая. Спросите кого угодно. Вам скажут: « Ничего такого не знаю. Ни о чем таком даже не слыхивал. Жил честно-благородно - книг Беспалова Ю. Г. в руках отродясь не держал, не то, чтоб - читать !...).
     Смутные догадки о существовании каких-то творцов их реальности, воплощены элоями в концепции Всеблагого Всевышнего (на жаргоне военных - Всеблагой Верховный). Впрочем, большинству гораздо ближе и понятнее обожествленная Уина Купальщица. Образ ее, созданный элойскими художниками, очень даже не лишен приятности.
     Борис Исаевич, временно исполняющий обязанности Всеблагого Всевышнего, сидит у себя в лаборатории на десятом этаже университетской башни, поглядывает на дисплей. На дисплее надпись: «Черное Зеркало активировано для озарения Пути». Уже несколько недель только эта информация и поступает с директории Черного Зеркала. А в плане более конкретном, грубом, зримом? ... Что вам сказать ? ... Черное Зеркало - безмолвствует. Впрочем, может так оно и лучше. Взять того же Эрнеста Гарданну ... Сколько усилий было затрачено, чтобы довести до его сознания непростую диалектику концепции всеблагости Всевышнего, творчески развитую и дополненную теорией естественного отбора как повивальной бабки мирового эволюционного процесса! ... А в результате ... Желательно ему было, видите ли, понять свое место в «этой оставленной без присмотра вселенской мясорубке». Вот так и сказанул - «вселенской мясорубке» ... Поаккуратнее надо со словами обращаться, благородный Эрнест Гарданна! Вопросы, опять же, на засыпку... Вот скажем - почему я , всемогущий и всеблагой ... То есть не я, а ... Коллектив демиургов темы 1-17-91. Всемогущий и всеблагой, а допускает существование в мире Зла. В их мире ... А в своем?... Да, тоже не знаем другого средства против зверства морлочьего, кроме зверства элойского. То-есть не элойского, а ... Наша банда к Богу ближе. А товарищ Гарданна - не понимает. А надо понимать! Когда говоришь, что думаешь, думай о том, что говоришь. И вопросы бестактные вышестоящим инстанциям задавать - не надо. Не надо! На вопросы эти бестактные не отвечаю, принимая во внимание Вашу ... Да, чего уж там теперь!... Проявили о нем заботу, по совету господина Логвинова - представителя заказчика. Выдали откровение - с обещанием долгих лет благополучия, процветания и побед. Все - по истинной правде, как в директории ERNEST Книги Судеб записано. Но - операторы рэндомизации не отключили, оставили этому психу свободу воли. И вот - результат. Да, совершили ошибку. Лес рубят - щепки летят. Щепки ... Хорошо Каспару Гауку, «морлочьему лекарю» ... Семья ему человеческим (элойским то есть) доктором становиться категорически не порекомендовала. Хоть и прямой потомок в тридесятом колене великого Гаука Брабантского. Ему и горюшка мало, ставит свои эксперименты на морлоках. А мы ? ... Эксперимент есть эксперимент. Откуда это ? Откуда-то из классиков. Из каких-то классиков ...
     Размышляя таким образом, включил профессор программу поиска Роберта Гендальфа, гвардии маг-генерал-командора, Генерального Инквизитора Имперской Службы Испытания Тьмы. Нашел сэра Роберта в его кабинете, читающим срочное донесение из Форноста, крепости, сторожащей тоннель под Ла-Маншем.
     - Инквизитор, читающий письмо ... - на пороге появился Андрей Кириллович Логвинов (тот самый - с его подачи Эрнесту Гарданне через Черное Зеркало передано пророчество с обещанием долгой счастливой жизни, сплошного процветания и побед).
     - Что-то, видимо, судьбоносное. - профессор прочитал в высветившемся окне комментарий, сказал озабоченно:
     - Что-то взорвалось в районе тоннеля, ведущего из Британии на континент. Весь район накрыло каким-то Слепящим Облаком, препятствующим военным действиям против морлоков. Морлоки воспользовались ситуацией и эмигрировали, депортировались из Британии на континент.
     - Все?
     - Все.
     - Так это ж! - Логвинов воздел очи горе. - Это ж - полная и окончательная историческая победа Света над Тьмой, о необходимости которой все время ... Почему не видно восторга в лице?! Выше голову Ваше Превосходительство! Будьте готовы ... Ага - а это у нас будет старший адъютант и верный товарищ, благородный Гладиус Финвэ. Намечается товарищеский ужин. С беседой о политической ситуации. Слушаем Вас, товарищ Генеральный Инквизитор.
     - Что с делом Эрнеста Гарданны ? Ну - по первой. За победу Света над Тьмой! - Генеральный чокнулся со своим адъютантом, выпили, зажевали акульим балычком.
     - Есть несколько версий, Ваше Превосходительство. - прожевав балычок, начал доклад Финвэ.
     - Чушь, дорогой Гладиус! Чушь! Какие еще «превосходительства» за товарищеским ужином?! Зовите меня просто: «сэр Роберт». Несколько версий это - хорошо. Больше версий хороших и разных. По человечески понятных. И пусть они лопаются одна за другой, уступая место чему-то жуткому, нечеловеческому, чуждому всему человеческому, непостижимому, непонятному. Непонятному - как темные речения генерала Мерлина и его сотоварищей по «Пурпурной Бабочке». Совершилось нечто жутко непостижимое, и первые подозреваемые кто? А вот они - эти, с их темными речениями. Ну и другие ... Все - говорящие непонятное и желающие непонятного. Все у нас будут - вот где. - Генеральный сжимает костистый свой кулак. - Ну-с, начнем по порядку. Версия первая? Женщина? Тривиально, но ... Конечно, в Цветнике Леопарда, попечением Ее Императорского Высочества принцессы Орхидеи, лечение ран сердечных ...
     В этом месте своей речи сэр Роберт примолк, с некоторой опаской поглядел на открывающуюся дверь. В кабинете появилась миниатюрная, легкая как солнечный зайчик, блондинка с фарфоровой супницей в руках.
     - Какие люди! Сама прекрасная Линда, домоправительница Гендальфа, великого и ужасного. Говорят, с тех пор как эта малышка появилась в апартаментах Его Превосходительства, сэр Роберт посещает Цветничок исключительно для того, чтобы дать достойный подражания пример своим офицерам. - позволяет себе немного посплетничать Андрей Кириллович.
     - Вчера я подписал циркуляр, предписывающий брать под негласный надзор кавалеров, пренебрегающих Цветничком. Учтите, благородный Финвэ! - Линдочка удалилась и Генеральный получил возможность вернуться к делу. - Ну, за них! За силу и славу элойского оружия - за дам! Итак, женщина? ...
     - Офелия Гаук. В девичестве - Ламмерс.
     - А ... Супруга Каспара Гаука. Лучший друг, и - жена друга ... - Гендальф поскреб подбородок. - Ну.. Да, пожалуй ...Раздуть слухи, сплетни, разговоры в свете. Раздуть - не вопрос. Как будем эту версию потом дезавуировать в глазах света?... Ладно, дело диспозицию укажет. Принцесса Орхидея нам поможет. Еще версии?
     - Долг чести. Карты, сэр Роберт.
     - Карты ? ... Эрнест Гарданна был азартен, но - в играх покрупнее.
     - Твердо установленный факт, сэр Роберт. Гарданна проиграл некоему Джослину Камбрэ десять тысяч в «железку». В офицерском собрании Тангодрима. Десять тысяч - на мелок...
     - Камбрэ, Джослин ? Младший брат графа Каталаунского ? Замешан в некое тайное сообщество, озабоченных тяжкой долей народа ... (Мы сами их подкармливаем. На случай, ежели у Его Величества возникнут осложнения с благородным первенствующим сословием. Как, во время оно, у Джозефа Железного). Долг оплачен?
     - Да, сэр Роберт, но мало кто об этом знает. А вот о проигрыше Гарданны, много в свое время говорили. Можно бы ...
     - Да, первое время. Потом пойдет в дело версия о том, что проигрыш Гарданны - замаскированная форма пожертвования на нужды этого самого тайного сообщества. Готовящего мятеж и - кое-что похуже. Что-то связанное с Черным Зеркалом. Или Владыкой Тьмы. Хорошо бы - и с тем и с другим. Соорудить эдакую, знаете ли, амальгаму. Эта версия лопнуть не должна. Напротив ... Что у нас есть еще? Хотелось бы что-нибудь, связанное с походом Эрнеста Гарданны к Сердцу Тьмы.
     - Здесь очень скудно, сэр Роберт. Несколько побогаче в версиях, связанных с маркизом Арнорским, братом Эрнеста. Но тоже ...
     - До милейшего Арагорна Гарданны пока не доходят руки. И ... Уж больно ловок, и в фаворе у государя. Так что связанные с сэром Арагорном Гарданной, девятнадцатым маркизом Арнорским версии положим покамест в долгий ящик. А вот поход брата его Эрнеста к Сердцу Тьмы... Да, знаю, показания всех оставшихся в живых его участников во всем согласуются друг с другом. Но, увы, касаются обстоятельств, для нас малоинтересных. А про весьма интересные для нас обстоятельства неизвестно, по сути, ничего. Ничего ... Из ничего можно сшить такое дело, что ... Раскрыть некую жуткую тайну ... Сфабрикованную ? ... Не это, не это, друг мой Гладиус, важно. Важно, что эта, сфабрикованная нами и нами же раскрытая тайна ... Она позволит держать в секрете то, что произошло ныне под Форностом. Держать в секрете известие о том, что морлоки покинули Британию. Весть о кончине Великого Страха, о победе Света над Тьмой. Ибо эта победа, друг мой Финвэ, сделала бессмысленными доблесть благородных кавалеров, прелесть и нежность вознаграждающих их за службу дам и даже пронырство наших достопочтенных Созидателей Насущного. А когда люди теряют смысл своего бытия!... На место исчезнувшего морлочьего Великого Страха, родится такой элойский Ужас, что... Враг внешний умер, грядет враг внутренний. Мерлин и маркиз Арнорский уповают на то, что морлоков заменит нам комета, хвостатая звезда, что скоро уж станет грозить нам с небес. Комета ... Для ее отражения, возможно, потребуется весь арсенал Знания, которым за последние два столетия успели овладеть чины Корпуса Магов. Но когда она, эта хвостатая звезда, прорежется во всем своем грозном великолепии? Этого пока никто не знает. Я, во всяком случае, не знаю. А мне по службе положено знать все. Установить наблюдение за Каспаром Гауком? Изволите пороть чушь, полковник. Отведайте лучше драконьего окорока от папаши Наркисса. Да, он самый, мэтр Лавр Наркисс, «Пиво и драконы». Тоже замешан? Что ж - и это пойдет в дело. Но сначала - извольте отведать драконьего окорока. Под темное пиво? Это для наших, недорезанных морлоками, гвардейцев. Налейте себе мордордарского. Мне? Да, пожалуй, тоже. Тридцатилетнее, из моих собственных подвалов. Гостеприимство Генерального Инквизитора должно оставлять в памяти ощущения незабываемые. А касательно наблюдения за Гауком ... Не обижайтесь, Гладиус, но вы действительно морлочню спороли. Ибо сие есть вещь невозможная даже для нас. Не таков мальчик уродился. Не таковы служат офицеры в Корпусе Магов. Зачем наблюдение? Окружить заботой. Друзей, сослуживцев, любящих, преданных женщин. Просить их не оставить своим попечением лучшего, близкого друга Эрнеста Гарданны. Столь рано ушедшего от нас Эрнеста Гарданны. Да, не забыть эрнестова отчима Бенджамена Балу, славного нашего просветителя и книгопродавца. Поручите это Берену. Знаю, что состоит под гласным надзором. Тем удобнее ему будет войти в некоторые круги общества. Да и кто у нас не состоит под надзором ?... О себе самом узнаю порой - интересные вещи. Бывает полезно. Знание - сила! За это - пьем!
    ***
     В гигантской каменной трубе мертво-лениво течет поток зеленовато опалесцирующей воды. На картах Подземного Мира он обозначен как 3-ий Билдингамский канал. Ходко идет каналом «Муравей», двадцативесельная галера Его Величества. Скромный облик судна имени его подстать: на трех сигаровидных поплавках утвержден дощатый кузов, прорезанный гребными и артиллерийскими портами. Телескопическая мачта парусом не окрылена, сложена - ток воздуха в трубе «Муравью» навстречу. Под вьюжное пение флейты размеренно движутся окованные медью весла. Глядят из раскрытых портов жерла орудий. На верхней палубе, на полубаке собрана абордажная команда - подобная хищному сгустку мрака. Приглушенное бряцанье стали. Бледные пятна лиц под козырьками вороненых касок. Чуть поодаль, у правого борта беседуют двое офицеров:
     - Чушь и морлочня все это - про Черное Зеркало. Гаук и гендальфовы парни от большого ума морочат друг дружке головы. Всем ведь прекрасно известно: Эрнеста заклятиям истуканов научил один его приятель из морлоков. За бочонок спирта. Черного, того что гонят из эбеновых опилок где-то на Барыжных островах. Морлочье падко на горячительное. Тоска у них, понимаешь. Тоска. Тоска зеленая.
     - Приятель из морлоков ? ...
     - Были у него и такие. Он вообще - от Мерлина набрался этого ... Ну - про равновесие Света и Тьмы, про компромисс сил Добра и Зла, Владыки Тьмы и Всеблагого Верховного. Гендальф даже дело об этом на него завел. Чтоб сначала - Эрнеста, а потом и к Мерлину подобраться. Тогда обошлось. Орхидея выручила. Как раз тогда у нее в Гимназии, на музыкальном вечере кто-то из парней Гендальфа наблевал в клавесин. Скандал - сам понимаешь: Гимназия Пламенных Лилий, любимая кузина государя и все такое прочее ... Гендальф тогда в силу еще только входил. Поладили на нулевом варианте, спустили оба дела на тормозах. Слушай, чего это нас подняли во всей сбруе? Морлочье ж вроде бы все на континент слиняло?
     - Все, да - не все. Остались, немного их, такие себе, морлоки-патриоты. Надо полагать, вкус нашего огонька им, в их подземном отечестве, сладок и приятен. Таких, разведка донесла, надо ждать впереди, в Истуканьей заводи.
    
    ***
    Фиалы под куполом Чертогов Предков роскошно льют свой свет вниз, на сверкающий серебром заупокойных панцырей амфитеатр кресел, на арену, где уж без малого два столетия вершится, непрерывный, днем и ночью, водевиль. Сменяя друг друга, поют и танцуют там прелестные Соперницы Вечности, дабы вечно царили красота и радость бытия в пристанище исполнивших свою последнюю волю Прекрасных и Доблестных Носителей и Повелителей Мечей. Ибо такова была воля Араторна Великого, основоположника царствующего дома Каллингов, императора Британии, Арморика и всех элойских стран.
    Да, так вот. Что? Заупокойные панцыри ? Да ничего в них, большей частью, нет - ветошь только для объема. Согласно преданиям многих благородных фамилий ненужное уже исполнившему свою последнюю волю кавалеру тело оставляют в подземке на поживу морлокам . «Дабы и эта белесая мразь восчувствовала щедрость благородного Меченосца». Так что в большинстве серебряных панцырей - одна лишь ветошь. В иных - несколько горстей серого пепла. Иногда - прядь волос, присланная некоей дамой. Где-то здесь и панцырь Эрнеста Гарданна. Да вот он - ярусом ниже ложи патронессы Гимназии Пламенных Лилий, можно сказать - у ног прекрасной Орхидеи Каллинг-Тангор. Рядом с заупокойным панцырем друга сидит Каспар Гаук, вслушивается в разговор в ложе наверху. Говорят о нем - об Эрнесте Гарданне. Не забыт Эрнест. Ох - не забыт !
    - Офелия?... Оставьте в покое нашу милую кошечку Фели. Она, вне сомнения, достойна ... Прелестно, не правда ли? - Орхидея громко хлопает в ладоши, несколько даже подпрыгивая в кресле.
    Внизу разворачивается подготовленный гимназистками, питомицами принцессы спектакль: назидательный водевиль о раскаянии и обращении некоего маг-штандарт-кавалера, пренебрегавшего дамским обществом ради служебных занятий.
    - Да, Фели завела легкую интрижку с Эрнестом. Но только чтобы наказать Гаука за холодность. Адюльтер?... - принцесса недоуменно смотрит на собеседника, смуглого, диковато раскосого юнца в дурно сидящем кирасирском мундире, отворачивается от него, вздернув божественный носик, бросает в пространство:
     - Какой еще адюльтер?! Реванш !!!
    На арене излучают озорное лукавство хорошенькие девичьи мордашки с нарисованными жженой пробкой усами, туго натянутые гвардейские лосины обрисовывают волшебные линии прелестных ножек. Сцену вахт-парада сменяет другая - куртуазная: мелькают подвязки и кружевные юбки обойденных вниманием бессердечного службиста дам, цветут миндальным румянцем стыдливого томления лица вошедших в образ юных артисток. В последнем акте коленопреклоненный маг-штандарт-кавалер умоляет патронессу Гимназии Пламенных Лилий поручить ему службу пугала для птиц в гимназическом саду: “дабы милые девицы...”
     - По правде сказать, оба они того не стоили. Оба из этой породы ... Как этот ... Джордж Элронд, который назначил свидание сразу двум моим девочкам - в одно время и даже, кажется, в одном месте, а сам в это время копался во внутренностях самоходного истукана. Бр-р-р! А вы, благородный Берен, уж простите за такое вот чистосердечное признание, просто глупы. - в больших зеленых глазах Орхидеи материнская строгость, в голосе - снисхождение. - Впрочем, не глупее того, кто Вас послал. Вас, по крайности, извиняет молодость, а его ... С ним я еще сама поговорю ...
    ***
     - Господин дракар-командор ! Прямо по курсу, по правому борту сорокатонный самоходный истукан.
     - Что ж, вот вам случай, портупей-кавалер, испытать свое искусство. Вы, помнится, ходили в учениках у Эрнеста Гарданны. Для начала заставьте истукана стать на колени. Не тот случай? Да, вижу - на мостике истукана морлоки. Видать, из этих ... Из патриотов. Истуканом движет их свободная воля? В ручном режиме? И заклятьям он не подвластен? Тогда - правым бортом огонь ...
    ***
     - Никакой политики?
     - Решительно никакой, Ваше Превосходительство. Эрнест Гарданна проиграл десять тысяч Джослину Камбрэ по просьбе брата последнего, графа Каталаунского. Точнее - симулировал проигрыш. Граф же и дал требуемую сумму. Дабы выручить брата, завязшего в долгах по уши. Не уязвляя при этом чрезвычайно болезненного его самолюбия. Джослин Камбрэ непостижимым образом сочетает аскетический образ жизни, приличный радетелю о благе народа, с ...
     - С какими-нибудь секретными, известного сорта, страстишками. Подумайте над тем, какие именно страстишки владеют душой Джослина Камбрэ. Отчего бы благородному кавалеру, вздумавшему опроститься, пойти в народные вожаки, и не перенять вкусы и привычки у известного сорта людишек. Подумайте, у кого именно. Значит и светлейший граф Каталаунский к делам брата своего причастен ... Подшивайте все это к делу. Что там за пение? - Гендальф повернулся к окну. Из-за окна слышна была хмельная разноголосица:
    
    Нас собрался миллион,
    Скажем мы крамоле - Вон !!!
    
    
     - Старая песня. Времен еще Джозефа Железного. Содержание - самое, что ни на есть верноподданическое. - Генеральный побарабанил пальцами по столу. - Певунов разогнать. Песню - включить в список рекомендованных к хоровому исполнению на народных гуляньях.
    
    ***
     - Госпожа Офелия у меня в доме более не квартирует. - схожий с большим плюшевым медведем знаменитый столичный книготорговец Балу смотрел виновато. - Съехала с месяц назад. Уговаривал. Других средств, чтоб удержать, не имею. Выражала желание поступить сиделкой в приют для убогих. Да, согласен, на нее похоже. О ее местонахождении сведений ныне, увы, не имею. Господин Гаук, супруг Офелии не заходил. Так встречаемся иногда, он еще в нежном возрасте к книжному чтению имел пристрастие. Желаете опросить прислугу? Буду рад помочь, чем смогу. Когда Вам благоугодно? ... Милости прошу. Я, с Вашего позволения, приду часиком попозже, а сам сегодня же распоряжусь, чтобы Вас, благородный Берен, встретили как должно. Часика хватит?
    ***
     Всевидящее компьтерное око озирает реальность «Валгалла-85». Начинает с британского региона Подземного Мира. Пусто там. Воздушные потоки, именуемые в просторечии Большим Сквозняком, морщат чернозеркальную либо светящуюся мертвецкой зеленью поверхность каналов, бассейнов и луж, играют прахом, скопившимся за столетия в выбоинах на каменном полу, клочьями белесой шерсти, какими-то рваными черными мешками, еще какой-то дрянью. Текут вдоль тоннелей тихо журчащие ручейки. Несут тоже какую-то дрянь. Разливаются, запруженные брошенными в беспорядке ящиками, бочками, мешками, порой - морлочьими трупами или останками самоходных истуканов и других каких-то механизмов. Неторопливо шествуют стаи разъевшихся крыс.
     В подземке за Ла-Маншем не так. Вот разъезд конных егерей в закопченном тоннеле - здесь вчера колонна морлоков нарвалась на минное заграждение. Командир разъезда, сыто щурясь, смотрит на обгорелые, растерзанные рукотворной адской стихией человекообразные тела. Эрнесту Гарданне это зрелище не доставило бы удовольствия. А вот другие егеря, пешие, на опоясывающей огромный подземный зал галерее. Наблюдают происходящее внизу. Внизу режутся между собой рабы Тьмы. Надо полагать - выясняют между собой отношения аборигены и эмигранты из британского региона Подземного Мира.
     Профессор Толстов вздыхает, переносит действие наверх, в Британию, в город Камелот, столицу Империи. Ясный майский полудень. У парадного подъезда столичного штаба Имперской Службы Испытания Тьмы свежесколоченный дощатый помост. Возле помоста небольшая толпа. Панцер-пажи боевой свиты Генерального Инквизитора выносят и расставляют на помосте стеклянные банки с заспиртованными морлочьими головами. Сэр Роберт печется о том, чтобы образ Великого Страха не умирал в душе народной. Это зрелище тоже не пролило бы бальзам на страждущую душу Эрнеста Гарданны. Борис Исаевич вздыхает опять. И при свете солнечного полудня нет покоя душе демиурга. Но вот сюжет утешительный - сад Гимназии Пламенных Лилий. На берегу журчащего по пестромраморной гальке ручейка гимназистки собрались в кружок вокруг принцессы Орхидеи. Девизом проводимого принцессой урока является четверостишие:
    
    Мы дарим незабвенные мгновенья,
    
    Невинно, невзначай открывши,
    
    То, что изысканно-простым нарядом
    
    Скрывать велит стыдливость.
    
    (Поэтические достоинства сих виршей обсуждению не подлежат, ибо авторство их традиция приписывает самой Божественной Уине Купальщице). Увы - и здесь прорезаются симптомы судьбоносного времени. К принцессе Орхидее заявился Джослин Камбрэ (он давно на заметке у Генерального Инквизитора). Ныне унаследовал от исполнившего свою последнюю волю брата титул графа Каталаунского. Да-с, граф, но перешел на сторону народа в полном соответствии с положениями, содержащимися в работах В. И. Ленина и А. Тойнби. Касательно того, что вожди пролетариата все больше - перебежчики из правящей элиты. Граф пришел просить за Сэма Наркисса - поставщика двора, вышедшего из широких народных масс (этот тоже у Генерального на заметке). Мэтр Наркисс изволил на людях высказаться в том смысле, что, если бы не деньжата смиренных созидателишек, господа Меченосцы ходили бы не только без мечей, но и без...
    - Но и без штанов. - выводя Джослина из затруднения принцесса Орхидея сама договорила концовку наркиссовской сентенции. - Милейший Наркисс за словом в карман никогда не лазил. К несчастью, остроумие такого сорта непозволительно для представителя славного своим смиренномудрием сословия Созидателей Насущного. Подобные наглые выходки не могут оставаться без примерного наказания. Увы... - Орхидея отвернулась от Джослина и ободряюще улыбнулась миниатюрной, зеленоглазой брюнетке остановившейся на берегу ручья в грациозном замешательстве. Гимназистка, опустив глазки и придерживая пальчиками юбку, вошла в воду, сделала несколько шагов и снова остановилась, глядя через плечо на патронессу и ее собеседника.
    - По милости Всеблагого Всевышнего все люди равно наделены даром речи и право распоряжаться этим даром не может быть... - начал было Джослин, хмуровато поглядывая в сторону питомиц Орхидеи, отрабатывающих тактику дарования незабвенных мгновений при форсировании водной преграды.
    - Тем не менее вы, граф, и ваши товарищи по оружию прошли через Испытание Тьмой, дабы получить право на вольнодумные высказывания. - перебила принцесса. - По просьбе, моей и маркиза Арнорского, Вашему протеже была предоставлена возможность, так сказать, задним числом завоевать это право. К сожалению, первый же, пажеский, этап Испытания завершился для мэтра Наркисса плачевно. И теперь у этой истории может быть лишь одна концовка - весьма для мэтра Наркисса печальная, но притом отчасти и забавная.
    - Вам кажется забавным, принцесса, публично уложить под палки почтенного человека, солидного негоцианта, который нам с вами по возрасту в отцы годится? - Джослин стоял перед Орхидеей, положив руку на эфес палаша.
    - Ну, я думаю, что достойнейший Наркисс сумеет договориться с экзекутором, дабы не подвергать чересчур суровому испытанию свои бока. - отвечала Орхидея. - Кажется, испытание это должно произойти в Дувре, на коленях мраморного изваяния Божественной Уины Купальщицы. В Дувре сейчас как раз собрались почтенные негоцианты - коллеги мэтра Наркисса, члены правления Компании Сены и Луары. Им будет полезно посмотреть на сию экзекуцию. Надеюсь, благоразумие подскажет им, что означенное зрелище надлежит воспринимать исключительно как забавное.
    Джослин дернул головой в поклоне, резко повернувшись, пошел прочь из сада.
    - Бедняжка окончательно рехнулся на почве любви к народу. - с сожалеющей улыбкой произнесла Орхидея. - Боюсь, что у нас с вами, девочки, нет лекарства от этой болезни. Запущенной болезни. Изрядно запущенной.
    
     ***
     - Не получалось ничего у Офелии с Эрнестом. Она мне частенько, по нашему, по женски, задушевно жаловалась. Не за что ей было его пожалеть. А без этого у нашей сестры со всей душой любить не получается. Еще коньячку? Кофейку? Сейчас сделаю. - туго наполняющая цветущим телом новое персиковое шелковое платье сдобная черноглазая блондинка, экономка Балу ласково улыбнулась Берену. Поднялась, вьющейся походкой вышла из гостиной. Да-с, доложу я вам, экономка у мэтра Балу ... Не книгами единственно он ... Губа не дура у старого греховодника.
    ***
    
     Толпа рабочих камелотского арсенала текла из его краснокирпичных ворот, торопясь после окончания трудового дня: кто - к семейному очагу, а кто - к незатейливому дружескому застолью в какой-нибудь пивнушке. Шли разговоры.
    - Арбалетные мастерские прикрыли - будут их теперь делать в Жасмингарде, пружинные, в тех местах нашли целые горы пружин, знаешь такие, вроде как каучуковые, а сила в них... И литейщикам тоже велено собираться в заготовительный, в какую-то дыру на Верхней Темзе - валить и сплавлять саговник. Подполковник этот, язви его...
     -. Эпронд?
    - Ну да, он самый. Раскумекал заклятье сундука фей. Того, что стоит под цейхгаузом. Теперь литейный без надобности. Народишко спервоначалу на саговнике покантуется, а потом...
    - Переучивать вроде будут.
    - Переучивать! Я им что - мальчонка сопливый, в ученье идти.
     - Камаргские стрелки, которые - жандармерия, не за народ, дурья твоя башка. Они сами, как есть в натуре, народом и будут. Это благородные - считается, что за народ - гоняют морлока в подземке.
    - Есть ли еще эти морлоки в подземке или извели их давно, как иные болтают? То-то же государь, как давеча прибымши из Форноста, не въехал в Камелот с триумфом, чин-чинарем, как Гендальф ему все сварганил, а так только - с горушки сделал народу ручкой и ускакал, как скажи в какое место ужаленный. Потом, конечно, господин квартальный цензор все растолковали - дескать государь опечален раной престолонаследника, то да се... - Проверить бы, насчет морлока в подземке.
    - Проверяли, как же, такие вот. Почище тебя. Про мэтра Сногдраса слыхал?
    - Колбасник? Поставщик двора, вроде Сэма Наркисса?
    - То-то же: вроде Сэма Наркисса... Подрядил он, Сногдрас то-есть, двоих - сказались отставными панцер-пажами. Чтоб, значит, показали как есть, в натуре, подземку, как нынче морлоки в ней все вчистую давно изведены. Взяли они задаток, ударили по рукам.
    -Ну?
    - Бананы гну! Завели они его в какой-то подвал на Кокосовой, начистили рыло, как заведено: забрали кошелек, часы, всякие там перстни-кольца, раздели до исподнего. Спасибо хоть назад, на свет, вывели.
    - Отчего ж не вывести. Жаловаться он не пойдет - себе дороже.
    - Кому жаловаться? Им же и на них.
    - Думаешь, это с ним как с Наркиссом, только попроще.
    - Думаешь... Индюк думал... Чего изволите спрашивать, господин капрал? Об чем у нас разговор? Да так, ни об чем - треплем языками от скудости умишек. Не побрезгуйте принять, господин капрал, от мастерового человека на пивко. Что вы, господин капрал?! Да как можно, чтоб мы эдакое... Мы и в мыслях держать не смеем, чтоб, значит, жандармерию нашу неподкупную... Мы от чистого сердца, потому как: "Моя жандармерия меня же и бережет". Само собой - камаргская жандармерия, как есть в натуре, за народ. Помнишь, Томми, я тебе про это самое, когда еще говорил, что наша жандармерия, нас никак не выдаст - потому, как она, как есть в натуре, за народ. А на пивко все ж возьмите, господин капрал, пивко - оно и в Камарге пивко.
    ***
     - Добрый наш народ - стихия гораздо более опасная, чем, то видится из иных кабинетов. Я пытался предупредить Генерального Инквизитора и маркиза Арнорского об опасности народного возмущения. Мятежа кровавого, бессмысленного и беспощадного. Но им не было благоугодно к моим предостережениям прислушаться. Генерал Мерлин, разделявший мои опасения, вкушает ныне гостеприимство ведомства, вверенного сэру Роберту Гендальфу.
     - О Мерлине я поговорю с Гендальфом, он просил меня узнать касательно хвостатой звезды и вообще - будет меня слушать. А кое в чем и - слушаться. - Орхидея ободряюще улыбнулась Гауку. - Маркиз Арнорский внимал Вам, Каспар, гораздо внимательнее, чем то Вам представляется. Даже взял кое-какие меры, с моей, разумеется, помощью. Но потом отбыл в изгнание, по видимости - совершенно добровольное, на некий райский островок. А Гендальф сам знает о сем предмете гораздо более Вашего, благородный Гаук. Много такого, чего Вам лучше не знать. Съездили бы Вы лучше, Каспар, в Жасмингард, поискали бы в тех краях Офелию. Как никак она Вам ... Да, не повезло ей и с Вами и с Эрнестом. Он ей как-то сказал такое: «Суть не в том, чтобы пожалеть ближнего, а в том, чтобы от жалости этой не рехнуться, не сдвинуться умом, не натворить чего ...». Вот и я боюсь - за Офелию. Года два назад одна из моих гимназисток тоже - ушла сиделкой в приют для убогих, безнадежно больных. А потом брошена была за решетку - по обвинению в отравлении своих подопечных. Сама призналась - травила, чтобы избавить от мучений. Совершила злодейство от жалости, от рвущей сердце жалости ...
    
     ***
     - Ну и пекло сегодня! Куда этот Джонни запропастился. За смертью его посылать, а не за водой. - пожилой, куцеватой складки, рабочий косолапо перевалился в тень тяжелого восьмиствольного ракетомета, нашарил под лафетом тыквенную флягу, встряхнул. Обливая пегую подпаленную бороду, выцедил из фляжки остатки тепловатой воды, сплюнул, заговорил благодушно:
     - Так это здесь, на вольных воздухах. А каково было бы нынче в литейке. Еще на Элронда обижаемся, что прикрыл литейный.
     - Вот как в заготовительный пошлют, саговник валить, поглядим, чего ты запоешь. - угрюмо отозвался его товарищ - долговязый, мосластый, плешиво-бритоголовый.
     - Нас уже не пошлют. Элронд отпросил. А хоть и пошлют. Как я был молодой, - пегобородый ухмыльнулся ностальгически, - мы там все больше не саговник, а пастбищных девок по кустам... Вон он, Джонни, плетется, как, скажи, в казенную часть раненый. Молодежь пошла. Все бурчите. Чем вам вот хоть тот же Элронд не угодил? Перевел на полигон, переучил. И опять мы при огневом деле. Спервоначалу боязно было, конечно, - он тронул свою подпаленную бороду.
     - Чего там боязно. - пренебрежительно бросил бритоголовый. - Пускай нас боятся.
    ***
    Под длинным прозрачным колпаком на пунцовом бархате лежал покрытый окалиной и ржавчиной рифленый железный прут. С одного конца прут был заострен, с другого - обмотан полуистлевшей, выцветшей от древности шелковой лентой: по преданию Божественная Уина Купальщица, развязав свой поясок для Оркона Первомеченосца, обернула потом этим пояском рукоять первого элойского меча.
     Гендальф поднял взгляд от меча Оркона на занимающий всю стену черный, из грубо оббитого вулканического стекла, квадрат. В центре квадрата, солнечным бликом на бездонно темной воде, сверкала элатокованная лилия. Гендальф смотрел на нее с минуту, затем глянул через плечо назад. Мягкий, ровный свет лился с потолка высокого беломраморного зала, вдоль стен которого стояли изваяния прославленных в веках элойских героев и их дам. Впереди - бронзовый Оркон и мраморная Уина застыли в вечном порыве друг к другу. Гендальф улыбнулся им как давним добрым знакомым, вновь повернулся к цветку, торжествующе-радостно сияющему на черной стене. Стал смотреть на цветок, отгоняя ощущение неостановимо наползающей тьмы; развернул плечи, положил руку на эфес палаша, вспомнилось где-то читанное: "Похоже, что чаша мировых весов клонится к торжеству мрака и хаоса, но именно потому человеку свободному и благородному надлежит поклоняться красоте, добру, недостижимым в этом безумном мире идеалам. Ибо так повелевают законы чести - лишь они суть законы истинно вечные".
    - Позволено ли будет мне, чьи помыслы направлены лишь на бренное и земное, оторвать Его Высокопревосходительство Генерального Инквизитора от созерцания вечного и нетленного. - томно-лукавый голосок Орхидеи вернул Гендальфа к действительности.
    Гендальф преклонил колено перед Орхидеей, на мгновение зарылся лицом в зеленый бархат ее платья, стал целовать руки. Она, не отнимая рук, заговорила тоном деловым:
    - Я узнала, Бобби, то, о чем ты просил. По мнению Крола комета станет хорошо видна уже через год, и потом в течении десяти лет ее приближение будет для всех, имеющих глаза, все очевиднее и очевиднее.
    - Год. - глухо проговорил Гендальф. - Целый год !
    - Да, еще целый год Империя будет держаться лишь на засиженных мухами страшных сказках с картинками, сказках, живописующих исчадия Тьмы, таящиеся в подземке. За этот год Лиловое Братство через народные школы и странствующих учителей мудрости сумеет подготовить народ к появлению кометы. Я и мои девчонки, мы держим в своей паутине капитул Братства, тут ты можешь быть спокоен. Все они уловлены и жужжат любовно. Но... Зачем ты снял с шахматной доски Мерлина? И если бы только его. Гарданна ведь не без усилий с твоей стороны завяз на некоем райском островке в объятиях этой смазливой дурехи... Впрочем, дурехи, особенно дурехи юные, с такими делами частенько управляются лучше всего. Да, и все же... Ты собираешься один вытянуть этот воз с... как бишь это называл Мерлин? Собираешся в одиночку принять вызов Неведомого - вроде бы, так это следует именовать.
    - Я собираюсь в одиночку принять ответственность за те ошибки, быть может - страшные, которые неизбежны. Да, неизбежны для всякого, кто стоит у кормила власти, во времена, подобные нынешним. - Гендальф поднялся с колен, смотрел на Орхидею с высокой важностью. - Те, кто придет мне на смену...
     - Я поняла, Бобби, - Орхидея пристально, неотрывно смотрела на Гендальфа потемневшими глазами. - Ты хочешь дать возможность Мерлину и Гарданне умыть руки и начать все с чистого листа. В глубине души они будут очень благодарны тебе, часто будут навещать тебя в Чертогах, где всяческие Орхидеи, Линды и прочие, им подобные, из Цветничка, спляшут, повертят юбчонками... - Орхидея, не договорив, резко повернулась, застучала каблучками к выходу, мимо бронзовых Меченосцев и мраморных Соперниц Вечности.
    ***
     - Теперь вот еще какое дельце, мэтр. Дельце, вроде как, пустяковое, но мешкать с ним нежелательно. Шепните вашим друзьям-приятелям из судейских, чтоб месячишко, другой подержали в каталажке этого, коновала, который лошадей поил эликсишкой. Ну, вы наслышаны, мэтр, про это дело, шум был большой. - бульдогообразный субъект в панцер-пажеском мундире без погон глянул вприщур на собеседника.
    - Наслышан. - кивнул названный «мэтром» исключительно благовидной внешности пожилой мужчина. - Благодарю вас, Розалия, теперь мы управимся сами - по-холостяцки. - Он подошел к двери кабинета, взял из рук домоправительницы поднос, на коем наличествовали: откупоренная бутылка коньяку, пара вызолоченных рюмок, миниатюрные фарфоровые кадочки с соленьями, тарелка с кружевными ломтиками драконьего окорока, золотистые ломтики поджаренного хлеба, ну и прочее - до хорошего этого дела относящееся. Поставил поднос на стол, налил гостю и себе. - Прошу вас, благородный Эдмунд. Прозит!
    Бульдогообразный потеплел взглядом, с поклоном взял свою рюмку. Выпили, зажевали. Хозяин заговорил с аффектированной небрежностью:
     - Да, я наслышан о сем казусе. Но, признаться, так и не уразумел, на какой предмет, сей элосчастный пользовал лошадей Эликсиром Молодости. Ведь Эликсир сей законоположениями предназначен исключительно для дам, вошедших в года... Как бы половчее выразиться? - он не без изящества пошевелил в воздухе пальцами. - Для Соперниц Вечности, коим означенная Вечность...
     - Уже пишет прогулы. - пришел на помощь собеседник. - А касательно того, зачем этот коновал поил лошадей эликсишкой... Тут все просто до безобразия. Он, коновал этот, еще и лошадиный барышник. Продавал списанных кирасирских коней желающим пофорсигь толстосумам из созидателишек. Виноват, мэтр, - он осклабился с любезно-ернической миной. - В смысле - достойнейшим сочленам сословия Созидателей Насущного, возымевшим понятное и законное желание с честью поддержать свое положение. Ну, и чтоб показать товар лицом, откармливал их, лошадей то-есть, подкрашивал, а чтоб видны были во всей стати и натуре прыть, кураж и задор, держал денька три, перед тем, как вывести на продажу, на эликсишке. Загребли его, а какую ему статью шить...
     - Я всегда восхищался, благородный Тофелла, широтой вашего ума. Но для чего вы, и так обремененый...
     - К нему, к коновалу этому, ходят лечиться камаргские жандармы. - перебил излияния хозяина гость. - Им, уже третьего штаб-лекаря поменяли и все едино, все их лечат на один манер - в мокрую простыню закатали, к койке примотали покрепче и лежи эдак, пока дурь, похмелье, а с ними и прочая хворь не выйдут.
     - Для детей Камарга, по всей видимости, такое лечение есть панацея, ибо все их недуги проистекают единственно от неумеренности по части горячительных напитков.
     - Всяко бывает. - хмыкнул Тофелла. - Одного такого вот, с простудной горячкой, совсем было залечили. Хорошо, Гаук там случился: лекаришке пригрозил рапортом, а камаргца забрал к себе, вроде как для служебной надобности, и выходил. Камаргцы теперь за Гаука кому хошь глотку перервут, он еще, когда ехал под конвоем по Каледонии, сумел охмурить кой-кого из их братии. Гаук - та еще штучка, вы бы как-нибудь свели нас, мэтр.
    - Всему свое время, друг мой. Все же поясните мне ...
     - Без коновала нынешний штаб-лекарь камаргской бригады, рано, поздно ли чего-нибудь да напортачит так, что камаргцы взовьются на дыбы. - обстоятельно стал объяснять Тофелла. - Тогда и мастеровщина в арсенале не утерпит, взбунтуется. Наши, из отставных панцер-пажей, кто не сумел к жизни пристроиться, вроде Ромми Бонса, захотят рыбку половить в мутной воде. Ну и пойдет потеха. Побуянят они, дров наломают, но против гвардии им не устоять. Подгадаем так, чтоб, кроме как в подземку, им после этого деваться было некуда. В подземке камаргцы и пенсион-пажи быстренько раскумекают, что морлока в Британии давно уж и след простыл, растолкуют это прочим. Гендальф государю вкручивает, что народ мол должен думать, что морлок затаился в подземке и надобно его стеречь - иначе для чего благородные, опять же - за что с народа налоги дерут, чего ради простой человек в заготовительных отрядах горбит. Зачем три рода одной жандармерии, не считая камаргцев ? А эти, выходя помалу из подземки, разнесут по всему свету, что благородные понапрасну народ пугают морлоками, чтоб при власти остаться и налоги драть, на тех же девок своих расфуфыренных. Вот тогда, мэтр, вам, - бульдогообразный Тофелла строго глянул на собеседника, - достойнейшему представителю сословия Созидателей Насущного настанет черед сказать свое слово.
    ***
     Британская глубинка. Теплая синяя ночь. На берегу шумящей по камням речки темнеет громада древней ступенчатой пирамиды. Кое-где светят на ее уступах бессонные огни небольшого, но симпатичного городка Жасмингарда. На островке посреди реки тоже - бессонные огни: размещенной там богадельни и берегущей ее кордегардии. Горит полночная звезда на жале алебарды прогуливающегося туда-сюда часового. Про морлоков давненько уж не слыхать. Но, служба - службой. Поглядывает молодой часовой на подсвеченные изнутри кротким светом ночников окна богадельни. На застиранных занавесках - тени. Вот склонилась сиделка над зашедшемся в кашле страдальцем. Поит его чем-то болеутоляющим из ложечки.
    ***
     - Поезжайте как, друг мой Гладиус, на континент, в графство Сюрморийсое, в нем сейчас графом - сам государь, и многие наши офицеры туда просятся. Работы там хватает. Нормальной работы для благородного человека. А здесь ... Дела о Черном Зеркале и Эрнесте Гарданне передайте Брэкете. Да, портупей-кавалеру Брэкете. Молод, зелен и глуп? И при том - безмерно высокого мнения о собственной персоне? Молодость - недостаток, который со временем неизбежно проходит. Время это, вообще, решатель всех решительно проблем. Решения, правда, бывают большей частью печальные. Подстать общему состоянию дел в нашей юдоли печали. Ну а Брэкете ... В общем и целом букет его качеств - в самый раз для таких дел. Да, скажите ему, что при следующем появлении Каспара Гаука в наших гостеприимных стенах надлежит дать ему для ознакомления Синюю Папку. Там теперь лежит некий пакет. Это - для Гаука. Пусть заберет с собой. Соответсвующее письменное распоряжение за моей подписью на пакете имеется. Все. Отправляйтесь, полковник Финвэ. С первым же пакетботом. Отоспитесь только перед дорогой. Солнце уж встает. Все, благородный Финвэ. Все. Что? Нет! Об этом мы уже говорили, больше не хочу. Благодарю за службу. И - за дружбу. Все, Гладиус, все! - Гендальф провожает верного своего Финвэ до дверей, с рукопожатием отпускает. Подходит к окну. Светает. Безумной красоты утренняя заря встает над Камелотом.
    ***
     Виртуальная реальность «Валгалла-85». Средний Арморик, континетальные владения Империи. Глушь. Дичь. Хмурое утро. Красавица Луара величественно катит свои воды в виду зеленокудрых берегов. Из буйной зелени издревле одичалого райского сада торчат обглоданными великаньими костями седые руины. Лучше других сохранившийся, оплетенный толстенными корявыми лианами четырехэтажный краснокирпичный дом на невысоком пригорке, шагах в ста от берега. Напротив дома у причальной стенки - огромный смоляно-черный военный транспорт и белое госпитальное судно поменьше.
     Пригорок оцеплен тройным оцеплением - панцер-пажи Камелотского гренадерского полка в полной боевой сбруе. Парадные, с шитьем, мундиры цвета грозовой тучи. Хмуро сосредоточенные лица под козырьками вороненых, с золотой розой на левом виске, касок. Хищные жала алебард уставлены в сторону дома. Оттуда слышны звон стали, ярый боевой рык, вопли боли и ужаса - почти человеческие. На рассвете гренадеры штандарт-командора Геторига, экстренно снятые со смотра в Лугдуме, накрыли здесь, в подвале этого дома дневное логово морлоков-мясников.
     Треск отдираемых досок. Из захламленного подвального приямка очумело выткнулась белесо-лохматая морлочья харя. Глаза зажмурены, из правого сочится кровь. Вылазь, мразь белесая, вылазь! Добро пожаловать на солнышко! Здесь тебя ждут.
    ***
     Камелот, столица Империи. Ясный полудень. Тихая, пустынная, чистенькая улочка. Добродушного вида усач в голубом мундире муниципальной полиции конвоирует длинноволосого, щуплого, пестро, но бедновато одетого паренька. На шее у паренька белая доска с многословной какой-то надписью. Конвоир и подконвойный мирно калякают меж собой: о погоде, подскочивших ценах на бакалейные товары, в общем - на всякие простые, житейские темы. Ясный полудень в Камелоте. Над Камелотом безоблачное небо.
    ***
     Быстро кончено дело у Красного Дома. На истоптанной, замаранной морлочьей кровью траве валяются с полсотни лохматых, неопрятно белесых тел. Пажи брезгливо пинают их сапогами, переворачивая так и сяк. Иногда наклоняются, подымают что-то с земли, разглядывают. Когда отшвыривают, вытирая пальцы о голенища сапог, когда заворачивают в носовые платки, прячут найденное в карманы. Не пофартило сегодня морлокам-мясникам, рабам Тьмы. Уцелевшие их жертвы, все еще во власти смертной тоски и леденящего ужаса, выходят из дома, поддерживаемые гренадерами. Спасенных элоев ведут на госпитальное судно. Из подвала выносят бачки со страшным варевом, какие-то, совершенно кухонного вида, длинные металлические ящики. Несут к темнеющей неподалеку кипарисовой роще. Там уж копают саперные пажи неглубокую братскую могилу.
     Борис Исаевич неотрывно смотрит на дисплей. Усилием воли заставляет себя смотреть. Понимает, ох как понимает он Эрнеста Гарданну! Почему ж не понять?! Демиург Толстов человек, ничто человеческое ему не чуждо. Некому вот только ему задать, на манер беспокойного Эрнеста, неудобные вопросы. Разве что - себе самому? ...
    ***
     Снова Камелот, накрытый куполом безоблачного неба. Шум народного ликования, музыка. На площади - танцы. В столице танцуют. В выходящем к площади проулке пробирается понад стеночкой давешний усатый полицейский чин. Мундира на себе не имеет. Форменные бриджи изорваны в клочья - одно название что штаны. Треугольной шляпой с пышным плюмажем - прикрывается: там, где срамно, совсем уж донельзя. Танцует народ в столице. На площади. В Камелоте - танцы.
    ***
    На дисплее - поросшая вереском серопесчаная пустошь. По ней там и сям разбросаны замшелые каменные блоки, металлические конструкции, прикрытые брезентом ящики. Вересковая пустошь круто обрывается к мертво лежащей до линии горизонта бурой, с ржавыми разводами трясине. Где-то далеко за линией горизонта из этой бескрайней топи вздымается ввысь, вонзаясь в хмурое небо, конус изумрудно-зеленого света. Далекий, раскатистый гул. С острия Изумрудного Рога срывается и устремляется в небо ослепительная точка. Исчезает в небе. Еще одна патрульная звезда отправилась в свое небесное странствие. Дабы оберегать Средний Мир от комет, камней с неба и иных грозных сюрпризов Верхнего Мира. Велика была мудрость перволюдей. ( Это про нас с вами, уважаемые читатели, про нашу цивилизацию, породившую не только фильм «Армагеддон», но и реальных прототипов его, этого фантастического фильма, персонажей). До сих пор хранит она, Сила Знания перволюдей, элойский, человеческий мир от беды, грозящей с небес.
    По направлению к Рогу от ближнего берега прочерчена линия строящейся дамбы. Эта, кажущаяся черной на буром фоне, линия завершается пунктиром вереницы понтонов. Генерал Мерлин сумел убедить Его Величество в необходимости продолжения прожекта «Аваллон-мост». Сего прожекта цель - достижение подножия Изумрудного Рога, овладение силой Знания, управляющего патрульными звездами. На перволюдей надейся, а сам не плошай.
    Низкое небо сеет мелкий дождик. На дальнем понтоне, нахохлившись под клеенчатым плащом, мокнет часовой. В свете серенького утра жидко блестит жало его алебарды. Маленькие липкие волны лениво лижут понтон. Но вот одна из них превращается в длинный язык, затем - в извивающееся щупальце. Щупальце тянется к часовому. Тот отступает, делает выпад алебардой. Натолкнувшись на стальное жало, щупальце отдергивается, но десятки других тянутся из топи к человеку на понтоне. Хлопок выстрела. Бронзовый стволик, привинченный к алебарде, выплевывает в топь сгусток белого огня. Тревожное пенье горнов на берегу. Басовито гудит металл понтонов под сапогами спешащего на выручку товарищу гренадерского караула. Расчехлены орудия береговой батареи.
    Сколько кровных, заработанных в поте лица народных денежек идет в эту прорву, на такие вот игры господ благородных! ...
    
    * * *
    На дне краснокирпичного колодца казарменного двора вокруг колонны, увенчаной изваянием Уины Заступницы, сидят на корточках камаргские стрелки. У подножия колонны лежит закутанное в тигровую шкуру тело. Над чернеющей в вечернем небе головой изваяния нежно мерцает зеленая звезда. Обратив к ней лица поют дети Камарга о шуме дождя в сельве, о реве зверей-великанов на вечерней заре, о шорохе невидимых существ, поспешно уползающих в заросли, прочь с троп, по которым идет к своей подруге молодой охотник.
     Запеленутому в тигровую шкуру стрелку уже не суждено топтать эти тропы. Он навсегда покинул реальность «Валгалла-85», выпив спирт из банок с пресмыкающимися - экспонатами домашнего музея генерала Мерлина. (Почивший сын Камарга стоял на часах у дверей этого музея во время обыска в доме взятого под стражу генерала). Штаб-лекарь камаргской стрелковой бригады в сем случае оказался ,увы, бессилен. И, хуже того, не сумел даже выполнить как должно необходимых ритуалов, прежде чем объявить, что элойская медицина не знает средств против настойки на гадах. Коновал, пользовавший обыкновенно детей Камарга, пребывал в ту пору в узилище. Притом, отбывал пустяковый свой срок за мошенничество при перепродаже лошадей в местах, от столицы весьма отдаленных. Все шло - по плану.
    
     ***
    - Герои не умирают. Рукописи - не горят. Эта музыка будет вечной, если я - заменю батарейки. - бормотал такое вот, непонятное профессор Толстов. Бормотал он сие, глядя на дисплей, на коем светилось лишь сообщение о готовности Черного Зеркало озарять Путь. Призывал демиург свои создания идти Путем этим самым, озаренным. А как идти - не объяснил. Может - и сам не знал?... Вообще - желал непонятного. А бормотал еще непонятнее. Темно что-то он излагал. Ох - темно! Нет на него, демиурга Толстова, сэра Роберта Гендальфа, Генерального Инквизитора Имперской Службы испытания Тьмы.
     ***
    Солнечные зайчики от колеблемой ветерком листвы играют на закаменелой глине ухабистой лесной дороги. Облезлый злой голенастый страус вихлючей рысью катит по дороге легкую двуколку. Черноглазый смуглый мальчик, покрикивая гортанно, длинной хворостиной направляет бег страуса. Сидящий рядом в плетеном бамбуковом кузове Джослин Камбрэ подскакивает на ухабах синхронно со стоящим у него в ногах заполненным доверху, завязанным под горло мешком. Что в мешке? Это нам не известно. Похоже - что-то легковесное. Ну, не труха, разумеется. И не ветошь. Не будет же светлейший граф Каталаунский возить с собой какой-нибудь хлам?... А может и ... В фигуральном каком-нибудь смысле. Торопится куда-то перешедший на сторону народа благородный граф Каталаунский. Спешит. На добро ли? ...
    
     * * *
     Пусто в рабочем кабинете демиурга Толстова. Вообще пусто в университетском здании. Все ушли домой. Ночь уже на дворе. Зимняя ночь. Пусто и в старом парке, начинавшемся как университетский аптекарский огород. Ветер крутит на его аллеях белые, подобные призракам вихри. В пустом профессорском кабинете горит забытый включенным дисплей. На дисплее стоп-кадр. Картинка, пейзаж какого то уголка британского дикого рая, освобожденного от векового Морлочьего Ужаса. На вершине возвышающегося над кудрявыми кронами кургана ясной чистотой белеет мраморная скульптурная группа: три юные девушки, похоже сестры, освобождаются, должно быть для купания, от легкой одежды; переполняющая девушек радость бытия прорывается сквозь пелену их природной застенчивости и стыдливой сдержанности; самая юная хочет поцеловать свою старшую сестру, та сопротивляется, третья склоняет ее к согласию, хорошенькой своей ручкой ласково пригибая голову упрямицы; в позах сестер, в их лицах чувствуется свобода, непринужденность, несколько ребячливая нежная наивность. Хорошо! Для души отрадно. Светло становится на душе. Ясно. И - все всем понятно.
    ***
     - Что там у Вас, Брэкете?! Надеюсь, не новая гениальная версия по делу о Черном Зеркале? ... Не до версий нынче. В Арсенале взрыв и пожары, в городе народное возмущение. Камаргская жандармерия, согласно только что доставленным донесениям, готова выступить на стороне возмутившейся черни. Я сейчас еду в жандармские казармы и уделить Вам времени решительно не могу.
     - Ваше Высокопревосходительство! Разрешите Вас сопровождать. По дороге мы могли бы ...
     - Я поеду один. Один я эту кашу заварил. Одному мне ее и расхлебывать. Вам, Брэкете ... - Гендальф положил руку на плечо нахального, не в меру ретивого мальчишки. - Для Вас, портупей-кавалер, особое задание. Как только у нас здесь окажется маг-ротмистр Каспар Гаук ...
     - Ваше Высокопревосходительство ! Каспар Гаук ныне ...
     - Знаю. Как это ни покажется Вам странным, господин младший инквизитор, я тоже наслышан о том, что Гаук в стане мятежников. Тем более появление его здесь неизбежно. Арестовать? Да, ежели он прежде не арестует Вас. Рад, что Вы не забыли сказанное Вам полковником Финвэ. В любом случае ознакомить Гаука с содержимым Синей Папки и передать ... Нет, не под расписку. Просто - отдать. Содержащийся в Папке пакет. Он там один. Кроме этого пакета, там собственно ... На пакете моя своеручная запись, предписывающая отдать его Каспару Гауку. Ну хорошо, возьмите с Гаука расписку. Но расписку, по ее получении, немедля сжечь. Это - приказ. Разрешаю. Исполняйте.
     Избавившись от настырного Брэкете, Генеральный прошелся туда-сюда по своему кабинету, вынул из секретера пачку перевязанных розовой ленточкой писем. Бросил ее в камин - заблаговременно для такой надобности растопленный. Сел к столу, стал что-то торопливо писать. Дописал, положил в конверт - черный, с золотой инквизиторской совой в верхнем левом углу. Позвонил. Спросил у явившегося дежурного адъютанта: заседлана ли лошадь - ехать в казармы. Кивнул, поблагодарил. Кратко, но категорично отказался от сопровождения и охраны. Приказал срочно доставить черный конверт во дворец, лично государю-императору. На замечание адъютанта о том, что конверт не запечатан, сказал: «Ныне единственно законы чести, но отнюдь не скрепы, замки и печати ...». Оборвал себя на полуслове. С усмешкой глянул на свой, стоящий в углу кабинета, заупокойный панцырь. Зарево недалекого пожара бросало алые блики на полированное серебро опущенного забрала. Черно смотрели глазные прорези.
     Внизу, в колодце внутреннего дворика невозмутимо вершил свой танец Золотой Палладин.
    ***
     Реальность «Валгалла-85». Подземный Мир. Бункер Черного Зеркала. Маленький мышонок, блестя глазами-бусинками, без особого интереса смотрит на образ демиурга Толстова Бориса Исаевича. Прискуча этим занятием, начинает бегать по столу в поисках чего-нибудь съестного. Понятно. Почтенно. Желает снискать, некоторым образом, хлеб насущный. Не нами, и с достаточными для того основанием, сказано: «Материя - первична». А говорят: «Глупый мышонок» ... Поучиться бы кой кому житейской мудрости у этого, отнюдь не апокалипсического, зверя ...
    ***
     - Господа! Штурм лагеря мятежников на полигоне в Ард-Галене дело решенное.
     - Ваше Величество! На ард-галенском полигоне весь этот месяц проводились испытательные стрельбы из тяжелых восьмиствольных ракетометов. Программа стрельб не исчерпана и орудия оставались на полигоне. Где находятся и ныне. Ежели мятежная мастеровщина сумеет с ними управиться ...
     - Это - вряд ли. И даже - если ... Созидателишки по природе своей трусливы. Лобовой атаки гвардейской пехоты им не выдержать. Кишка тонка. Стоявщему в Ард-Галенском округе на отдыхе полуэскадрону Алых Кирасир и сводному кавалерийскому дивизиону, который собрал по камелотским салонам и тавернам генерал Мерлин, работы, боюсь, не предвидится. Разве что - отлов этой сволочи, после того как пехота сделает свое дело. Все, господа. Все. Диспозиция не может уже быть изменена. Время работает не на нас. За дело, господа. Да исполнит каждый свой долг.
    ***
    Островок на быстроструйной речке у подножия древней пирамиды, приютившей на своих уступах милый городок Жасмингард. Ясное раннее утро красит нежным цветом аккуратно выбеленные глинобитные стены отправленной на островок, с глаз подальше, богадельни. Флигель для персонала. Комнатка сиделки Офелии Гаук (“кошечка Фели” называли ее в Гимназии Пламенных Лилий). За окошком палисадник с томительно чарующими израненное сердце розовыми мальвами. За застеленным простой белой клеенкой столом сидит хозяйка комнаты, серое форменное платье сиделки ей очень к лицу. Да и что может быть не лицу Кошечке Фели?! Мила, очень мила - мелкие изящные черты, завитые белокурые кудряшки на лбу, чуть заметные морщинки в уголках рта, озабоченно-ласковое выражение ясных зеленовато-серых глаз. Смотрит в окно, встает, начинает застилать постель. Глядящему из другой реальности профессору Толстову кажется, будто от ее порхающих над белоснежными простынками маленьких ручек исходит некий теплый, нежный, лукаво-чувственный аромат.
    ***
    
     - Красиво идут. Одно слово - благородные... с-сволочи ! - плешиво-бритоголовый мосластый развесистый детина вприщур глядел на черный квадрат сводного гвардейского батальона, марширующего по зеленой лощине.
     - Гляди, Додсон, алебарды уставили. - испитой малый в сером замасленом халате сглотнул слюну. - Они чего? Это... Убивать будут?
     - А ты думал - по головке гладить. - рыдающе хохотнул Додсон. - Ладно, хватит разговоры разговаривать. Давай, ребята, к орудиям. Поднесем благородным горяченького.
     На дисплее вдруг стал и стоял нерушимо, никак не реагируя на движения мышки, красный прямоугольник. Из динамика слышны были тяжелое людское дыхание, приглушенная, сквозь зубы, брань, скрип каких-то тяжелых, плохо смазанных колес, скрежет железных ободьев по гальке. И - неостановимо приближающийся рокот барабанов. И, сквозь него, размеренный топот сапог, и - в такт ему лязг и бряцанье стали.
     Толстов беспомощно оглянулся на стоящего за его стулом медвежковатого, круглолицего молодого человека. Тот побегал пальцами по клавиатуре, пожал плечами, нажал кнопку перезагрузки. Побежали по дисплею строки каких-то поясняющих надписей. Потом явился плешиво-бритоголовый додсоновский лик.
     - Готовсь ! - Додсон поднял четырехпалую руку, изуродованную еще в молодости гидравлическим молотом системы Мерлина - старшего.
     - Отставить! - Джослин Камбрэ осадил захрапевшего рыжего жеребца у крайнего орудия. - Батарея ! Слушай мою команду! Разряжай...
     Рев ракетометного залпа заглушил его голос. На месте гвардейского пехотного каре выросли десятки черных, прорезанных пламенем столбов. Ударил еще залп. Затем еще один. Меж медленно оседающих багрово-дымных столбов завертелись огненные волчки. Дав коню шпоры, Джослин Камбрэ бросил его в самое сердце этого пекла.
     Справа, из устья разлогой балки вынеслась оскаленная оголенной сталью конница. По речному руслу ворвалась на полигон, растеклась по нему лавой, неумолимо настигая спасающихся бегством защитников Ард-Галена. Началась рубка бегущих. Конная лавина ураганом неслась по зеленой лощине, оставляя за собой мешками лежащие в окровавленной, истоптанной траве человеческие тела. Следом за конницей ринулась сильно поредевшая, обгорело-чумазая, осатанелая пехота. Выбравшийся из вдрызг расплесканного болотца Джослин Камбрэ кричал что-то, воздев руки к небу. Его ткнули тупым концом алебарды между лопаток, он упал на четвереньки, мучительно закашлявшись, поднялся было на колени, пинок подкованым сапогом бросил его лицом в жидкую грязь...
     Дисплей снова заволокло красным. А из динамика кто-то затянул, будто по нарошному: «А-а-а-а !».
     Борис Исаевич отошел от дисплея, пошел в другую комнату к книжной полке, снял с нее и стал нервно листать старорежимный, еще советских времен, Уголовный Кодекс (Хорошо там, во вступительной части изъясняется касательно того, что преступным деянием является не токмо действие, а и бездействие, повлекшее за собой тяжелые последствия. Так кажется. Автор, вообще-то, УК не читал. Только листал однажды, коротая время. В гостях у однокурсника, сына генерала КГБ. Вкушал, да-с вкушал ваш покорный слуга гостеприимство ... Исключительно в хорошем смысле вкушал. От иного - Бог спас и оборонил).
     Дисплей прояснился. Конница гнала мятежников к дальнему концу полигона, где пустыми глазницами чернели в меловом обрыве два тоннеля. Тяжкий грохот потряс землю. В воздух полетели руки, ноги, головы. Вход в правый тоннель заволокло пылью. Вырвавшийся вперед бездоспешный, с непокрытой окровяненой головой алый кирасир с бранью натянул поводья, взвившаяся на дыбы лошадь злобно с визгом заржала.
     От сгрудившейся возле левого тоннеля толпы неспешно шел к простоволосому кирасиру Каспар Гаук. Подошел, погладил по холке сразу присмиревшую лошадь, взял ее под уздцы, улыбнулся всаднику, как старший младшему.
     - Дайте нам уйти. Иначе ... - Гаук мотнул головой в сторону правого тоннеля. - Прощай, Артур. Лучше нам больше не встречаться. Хотя... - Гаук отпустил поводья , пошел, не оборачиваясь , к уцелевшему тоннелю , первым вошел в его разверстый зев. Толпящиеся возле тоннеля мятежники потянулись за ним, озираясь на остановившихся у некоей незримой черты кавалеристов.
    
     * * *
     - Конечно же - грация и красота суть неотьемлимые качества Соперницы Вечности. Но не менее важны и качества иные. - Орхидея расправила складки до хруста накрахмаленой простыни, взбила подушки, глянула на стоящих у стеночки госпитальной палаты гимназисток: внимательны ли к занятиям, с жалостной улыбкой заговорила снова:
     - Вспомните, девочки, в каком состоянии благородный кавалер возвращается обычно из Подземного Мира. А теперь... - на ее лицо набежала тень - Наши мальчики в деле при Ард-Галене выкупаются с головы до пят в элойской крови. В крови и ... Как не хватает мне сейчас нашей милой Кошечки Фели!
    ***
     - Мятеж подавлен. Цена за сие заплачена немалая. Сэр Роберт Гендальф, генерал Мерлин и с ними многие благородные кавалеры исполнили свою последнюю волю. Добровольная явка с повинной, дает Вам основания надеяться на снисхождение. Тем не менее ...
     Белобрысый, розовощекий, непоправимо схожий с молочным поросенком младший инквизитор Брэкете затянул паузу. На манер удава, гипнотизирующего кролика, вперил взор в Гаука, который сидел напротив в позе непринужденной и свободной .
     - Явка с повинной? ... Гаук вскинул брови. - Я просто счел необходимым зайти, чтобы переговорить с Гендальфом о наших делах. Не знал, что он ... Такого рода сведения у нас умеют хранить в секрете. Притом - именно от тех, кому они должны были быть сообщены в первую очередь. Не передавал ли мне чего нибудь Гендальф ?
     - Здесь вопросы задаю я!
     - Почему собственно? Ах да, конечно же ... А кстати ... Я что - арестован ?
     - Да. - поспешно сказал Брэкете. - Вы, в числе первых, были включены в реестр персон, подлежащих немедленному взятию под стражу. Генерал Манкац подписал его два дня назад. Необходимые формальности не были соблюдены в силу Вашего, столь неожиданного, появления у меня.
     - Я поспешил к Вам, сразу из кабинета Гендальфа. - кивнул Гаук. - Берен сказал мне, что у Вас есть что-то для меня. От Гендальфа. Да, Берен сейчас распоряжается в кабинете Генерального. Опечатывает, распечатывает. Вообще - вяжет и разрешает. По именному повелению. Манкац? Разве Вы не осведомлены?! Нельзя, нельзя, дорогой Брэкете, быть кабинетным затворником в такое время. Генерал Манкац по именному повелению отрешен от должности. Полчаса назад. И в экстренном порядке откоммандирован в Вологдорн на розыск по делу о заговоре среди ломовых извозчиков. Сии злодеи скопом отказались почтить вставанием особу графа Молдванкского. Когда Его Светлость входил в пивную. Знаменитую пивную папаши Гомбера в Перцовом тупике. Знаете пивную папаши Гомбера? Бывали в Вологдорне и не знаете пивной папаши Гомбера в Перцовом тупике?! Ну, друг мой ... А Константин Роксон, двадцать первый граф Молдванкский Вам знаком? Да, тот самый, министр двора в прошлое царствование. Впрочем, вернемся к Вашим вопросам? Вы, помнится, дали понять, что намерены задавать вопросы. Слушаю Вас, господин младший инквизитор. И всегда готов ... Что? Я, видите ли, не инквизитор, а ествествоиспытатель. Как то и прилично морлочьему лекарю. Тайны природы держать под грифом сугубой секретности не получается. Они - у всех перед глазами, надо только увидеть. Да, не всем это дано. Наследие перволюдей, тот же Изумрудный Рог или - заклятия самоходных истуканов, тайнам природы сродни. Открываются пытливому разыскателю, умеющему видеть и мыслить. Достаточно свободно мыслить. Ну, в конце концов, перволюди тоже - часть великой Природы. Пусть так, согласен - природы, сотворенной Всеблагим Верховным, виноват - Всеблагим Всевышним. Кем бы оно все не было сотворено, а разгадывать его тайны - нам.
    Черное Зеркало? Это уже, некоторым образом, приватный секрет Всеблагого Всевышнего. Вам желательно, господин младший инквизитор, чтобы я стал Вашим осведомителем на ступенях трона Всеблагого Всевышнего? Да я - с величайшей радостью. Вот только - не опасаетесь ли Вы, господин младший инквизитор, узнать что-нибудь эдакое ... Что-нибудь такое... На манер того, что подвигло Эрнеста Гарданну выйти на поединок с Золотым Палладином. Мои комплименты Вашей отваге! И высоте Ваших помыслов. Быть может Вам и про содержимое Синей Папки желательно ...
     - Синюю Папку сэр Роберт приказал дать Вам для ознакомления. - прервал подследственного как-то сразу вдруг заскучавший Брэкете. - Он встал, отпер стоящий в углу железный шкаф, достал из него ту самую синюю картонную папку с ботиночными тесемочками. Положил папку на дальний столик у окна. С приглашающим жестом сказал:
     - Прошу Вас, здесь Вам будет удобно. По ознакомлении возьмите находящийся в Синей Папке, предназначенный Вам лично пакет. А я покину Вас ненадолго, дабы получить инструкции касательно ...
     - Не тревожьте себя. - с любезной улыбкой отвечал Гаук. - По дороге сюда я видел, как восторженная толпа стащила с седла флигель-адъютанта, который вез сюда к вам всемилостивейший манифест об амнистии и даровании вольностей. Понесла его на руках. Они, манифест и флигель-адъютант при нем, будут здесь с минуты на минуту. И - никуда не ходите. За Вами - придут. А вот собственно и ...
     За окном послышался гул толпы. Брэкете сидел недвижимо, уставясь на дверь. Она отворилась, на пороге стоял ясно-синемундирный дворцовый жандарм: очень даже крупный мужчина, кулаки - что твои кувалды, ангельски голубоглазый и чудовищно усатый, на медной, ослепительно начищенной, каске - роскошный конский хвост, на левой скуле, пристойно запудренные, полосы от острых женских ногтей, на скуле правой - явственные следы губной помады. Постоял немного молча, во всей красе. Затем возгласил:
     - Прибывший по именному повелению флигель-адъютант требует сей же час всех офицеров в канцелярию.
     Брэкете последовал за жандармом. Гаук раскрыл папку вынул из нее тонкий, серый пакет со сделанной аккуратным почерком Гендальфа надписью: «Передать при первой же оказии Каспару Гауку», с подписью, но без даты. Заглянул в папку. Папка была пуста. По прежнему - пуста. Гаук кивнул, завязал папку, отложил в сторону. Вскрыл пакет. Вынул из него серый сложенный вдвое листок бумаги, развернул, стал вглядываться в дерзко лезущие вверх строчки:
    
     Сэр Роберт!
    
    С прискорбием душевным вынужден побеспокоить Ваше Высокопревосходительство. Что поделаешь - “Свобода - это осознанная необходимость”. Так полагает некто мудрый и всеблагой, скрывающий свой лик за Черным Зеркалом. Означенная персона осчастливила Вашего покорного слугу неким пророчеством - скорее гаданьем, на манер гаданья уличной ворожеи. По смыслу сего гаданья покорнейший слуга Ваш доживет до лет столь преклонных, что вряд ли такое долголетие прилично истинному Меченосцу. Но гаданье сие дает случай, подобного коему не зафиксировано в анналах нашего ведомства. А именно - узнать истинную цену слову Всеблагого Всевышнего. Для чего покорнейший слуга Ваш вознамерился, как то прилично инквизитору, провести некое испытание. Испытание Всеблагого Всевышнего на предмет правдивости его, Всеблагого Всевышнего, слов. Я разумею прорчество-гаданье касательно моего долголетия. Означенное испытание я намерен провести посредством поединка с Золотым Палладином. Поединка, из коего, как известно Вашему Высокопревосходительству, никто еще не вышел живым. Но не может же железка в руках свихнувшейся механической куклы оказаться сильнее слова Всеблагого Всевышнего. А ежели означенная железка все ж окажется сильнее поименованного слова, то тогда какие же мы с вами, сэр Роберт, инквизиторы. Впрочем, при любых обстоятельствах, мыслимых и немыслимых, полагаю себя, инквизитором до мозга костей, способным, ежели того требует служебный долг, и у Всеблагого Верховного спросить ответа по всей строгости . А не спросить, сэр Роберт, не имею душевных сил. Ибо оправдать Всеблагого Верховного возможно, лишь получив доказательства того, что он не всесилен, что он не полновластный владыка людской судьбы, что порой железо и воля свихнувшегося на почве служебного рвения инквизитора могут оказаться сильнее Слова Его. Каковые доказательства, - за или против, надеюсь представить Вашему Высокопревосходительству, посредством поединка, начинающегося в дворике Золотого Палладина, в ту самую минуту, когда Вы, Ваше Высокопревосходительство, читаете эти строки. Поспешите, Ваше Высокопревосходительство! Зрелище того стоит.
    
    Честь имею быть слугой
     Вашего Высокопревосходительства
    
     Эрнест Гарданна
    
     - Вот так значит ... - Гаук вложил листок в конверт, положил предсмертное письмо друга в левый внутренний карман мундира. - Вследствие розыскного испытания, проведенного благородным Эрнестом Гарданной, в деле обнаружились новые обстоятельства. Оправдывающие Всеблагого Всевышнего обстоятельства.
     - Вы свободны, благородный Каспар Гаук. Сей минут выпишу Вам пропуск на выход. - появившийся в кабинете Брэкете прошел к своему столу. - Пакет можете взять себе. А Синюю Папку оставьте. Дело о Черном Зеркале отнюдь не закрыто.
    Харьков, сентябрь 2009 г.