— Да чтоб ты сдох!
     Хомячок посмотрел на меня, как на идиота, и продолжил сосредоточенно набивать щеки. У, жЫвотное.
     А чего ему, спрашивается, вздрагивать — на него каждый день так орут. Два часа в сутки, если нет дополнительных занятий. Привык, сволочь.
     Все они сволочи. Вокруг одни сволочи. Возлюбишь их, как же...
     — ...следует возлюбить, — бубнит тем временем препод. — Если чувства ваши будут неискренни, если хоть малейшая, крошечная искра нелюбви или, не приведи Господь, ненависти будет омрачать ваше пожелание — ничего не получится. Вот, например, у вас... послушник Иванов!
     Стук! Грюк! Щелк!
     — Я!
     Стук — это локтем о парту. Грюк — это стулом о соседнюю. Щелк — это каблуками. Ну а «Я!» — это по уставу.
     — Послушник Иванов! Сколько раз в течение часа вам удалось возлюбить объект?
     — Два раза, товарищ архимандрит!
     — А сколько раз, согласно нормативу, должно было получиться?
     — Э...
     — Быстрее, послушник Иванов! Ну!
     — Шестьдесят пять раз, товарищ архимандрит!
     — Совершенно с вами, послушник Иванов. И как же вы объясните несоответствие?
     — Э... потренироваться бы надо, товарищ архимандрит!
     — И в этом я с вами согласен, послушник Иванов... Соответственно, сейчас ваши товарищи выйдут на перерыв, а вы с другими отстающими послушниками останетесь и будете пытаться повысить ваши личные показатели хотя бы до половины норматива... Дежурный!
     Стук! Грюк! Щелк!
     — Я!
     — Объявить перерыв!
     Хомячок на меня косится, но щеки важнее. Куда ты, дурень, мешки натаптываешь? Норы-то поблизости нет, и выкопать ее в пластмассовой клетке тоже не выйдет, хоть как ты старайся.
     И у меня не выйдет, тоже хоть старайся, хоть волком вой. Может, даже завыть будет эффективнее. Ау-у-у-у-у!..
     Завоешь тут. Кто хочешь завоет. А ведь только второй месяц пошел, и осталось 685 из 730. Некоторые еще и часы считают, но, по-моему, это уже излишество.
     — Раз, два, три... х-х-х-ху-у-у-у-у!
     «Х-х-х-х-ху-у-у-у» — это выдох, а не то, о чем вы подумали. Почему-то когда выдыхаешь под счет — оно легче.
     То, о чем вы подумали, мы тоже как-то раз проорали. Если честно, то могу даже признаться, кто начал. Я, кто ж еще. И момент выбрал удачный, как раз так, чтобы товарищ епископ с епископихой были недалеко. Думал смутить. Был неправ.
     После дополнительных трех кругов понял, что был неправ очень сильно. После разъясняющей работы комода понял, что степень неправоты может в мирное время достигать бесконечности, а в военное — еще больше.
     Вот комода бы возлюбить! Да и епископа с епископихой, и архимандрита с архимандрой, и дьякона Митюлю с дьяконихой мандюлей — редкая сволочь. С послушника три рубля содрать за якобы не сданный на склад молоток. При зарплате в четыре тридцать. У-у-у-у, гад... тараканов ему в каптерку!
    
     — Что, не выходит?
     — Не выходит, брат старший монах!
     Старший монах Куров — он же замкомвзвода, то есть «замок», — у нас интеллигент. К послушникам обращается только на «вы», по уставу, и в наряд ставит по уставу. «Комод» — то есть зам замка и командир отделения — тот боксер. Тоже плохо.
     — Два наряда вне очереди помогут вам возлюбить ближнего, брат послушник!
     Да уж.
     «Чтоб ты сдох!»
     Нихрена.
     Политзанятия ведет лично поп-замполит... то есть, пардон, священнослужитель. За попа можно огрести в широком диапазоне — от в лоб до дисциплинарного монастыря. Это в мирное время. В военное — больше, но при этом у любого из этих самых попов сильно возрастает шанс в свою очередь тоже огрести... причем в спину. От благодарных подчиненных, естественно. Вот и задумаешься иногда — а не лучше было бы случиться маленькой победоносной войне...
     — ...империалисты делают ставку на технику. Они собираются воевать бездушными механизмами, бомбами и ракетами, пулями и снарядами. Сами понимаете, откуда это идет. Бог, даже разгневавшись на людей, не станет рвать их на части раскаленным металлом. А взять, например, идею прятать ракеты под землю! Что у нас под землей?.. рядовой Макаров!
     Стук! Грюк! Щелк!
     — Спите, рядовой Макаров? Молчать! Я вас спрашиваю — что у нас под землей!
     — Империалистические ракеты, бра...
     — Молчать! Я еще раз спрашиваю — что у нас под землей!
     «Ад!» — хочется прошипеть ему, прикрыв рот ладонью. «Ад!» — показать жестом, хотя даже не представляю, как это будет выглядеть.
     — Не знаете, брат послушник! Садитесь! Атста-а-а-а-авить... Садись! Атста-а-а-авить! Садись!
     Стук! Грюк! Ох...
     — так вот, братья послушники, под землей у нас находится ад. Новейшие исследования — сами понимаете, я не могу говорить об этом подробно, но точно знаю! — так вот, они подтверждают, что ад находится даже ближе, чем мы раньше предполагали. Сверхглубокая скважина на Кольском полуострове уже достигла одного из форпостов ада, и когтистая крылатая тварь, вырвавшаяся оттуда, успела... впрочем, вам лучше об этом не знать. Империалисты, судя по всему, сумели договориться с воинством Тьмы и образовать с ним альянс. Это не первое предательство с их стороны... им не привыкать! Вы сами прекрасно знаете, что в годы Великой войны так называемые «союзники» вели сепаратные переговоры с противником и в случае их успеха планировали развернуть оружие против нас.
     «А мы вели переговоры с Финляндией... — уныло крутится у меня в голове. — Которая была союзником нашего противника... И которая в конце концов повернула оружие против бывшего союзника...»
     Только не спрашивайте, откуда я это узнал.
     — Их президент Фолсмен открыто заявлял, что в случае, если будем побеждать мы, они поддержат противника, а в случае противоположном — они будут поддерживать нас. А когда была взорвана первая бомба — он расхохотался и заявил, что у него есть большая дубинка против наших парней! Против вас, братья послушники!
     «Да-да... именно против нас... против конкретно тебя, балабола, и меня, засыпающего... Не спать! А ведь хочется...»
     — ...асимметричный ответ. На их триаду носителей ядерного оружия... кстати, из чего состоит империалистическая триада носителей ядерного оружия... брат Машков!
     Стук! Грюк! Щ-щ-щ-щ-щелк!
     Да, не получается у брата Машкова с каблучками-то. Ляжки мешают.
     — Я! Стратегическая триада империалистов состоит из... первое. Стратегической авиации.
     — Правильно. Дальше.
     — Стратегических ракет наземного базирования.
     — Правильно. Дальше.
     — Стратегических... э-э-э... военно-морских сил.
     — Не совсем правильно, ну да ладно. Садитесь.
     Стук! Грюк!
     — Последний компонент стратегической триады империалистов — подводные лодки стратегического назначения. Каждая лодка несет до шестнадцати ракет, а каждая ракета — до шестнадцати боеголовок! Обратите внимание на цифру шесть, которая рефреном звучит в каждом числе. Сами знаете, что она означает...
     «Да-да... а шестнадцать умножить на шестнадцать будет двести пятьдесят шесть».
     — А шестнадцать на шестнадцать будет двести пятьдесят шесть! Снова шестерка. Вы думаете, я просто так упомянул об это числе? Я ничего не делаю просто так. Двести пятьдесят шесть — это число, на котором базируется вся система империалистических компьютеров. И чего можно ожидать от нее, если цифра «шесть» занимает в ней ключевую позицию?
     «Да-да... а вот интересные часики у вас на руке, брат иерей. С циферками. И есть у меня нехорошее подозрение, что циферки эти возникают не сами по себе, но с помощью мелкосхемки, которая тоже любит цифры 2, 4, 8, 16... а может, даже и 256».
     — ...достойный ответ империалистам! Система местной противоракетной обороны «Благодать-4», которую вы изучаете на занятиях по техподготовке...
     «Вот лучше б молчал, ей-богу! Или бы заглянул в ТТХ этой само «Благобля...» пардон, «Благодати». Впрочем, первый вариант названия употребляют все, и, наверное, братан иерей тоже, особенно когда выпимши. То есть каждый вечер, а иногда и сразу после обеда. Хреновая твоя благодать, прости господи...»
     Тем не менее занятия по техподготовке я люблю. Особенно те, на которые брат-мандрит не является и которые старший монах, хочешь не хочешь, объявляет самоподготовкой. И не потому, что там можно поспать, как делают все нормальные люди. А потому, что злобное империалистическое изобретение под названием «радиоволны» каким-то образом сотрясает и модулирует поле истинной вселенской любви, на котором основана четвертая благобля... ну, вы поняли, и опытный оператор после минимальной перенастройки может...
     Вы не поверите! Но богомерзкую мелодию дамбалу я впервые услышал именно с помощью благодатовского приемника.
     Богомерзкие мелодии сопровождались, естественно, богомерзкими же выпусками новостей.
     «...поставок хомячков в монастыри. За счет фальсификации стоимости каждого хомячка непомерный военный бюджет Союза снижается почти на двадцать процентов. Но кого обманывают эти цифры? Вдумайтесь, уважаемые радиослушатели, присмотритесь, кого они хотят обмануть! Нашу военную разведку? Смешно! Официальные цифры военного бюджета Союза мы рассматриваем только как один из инструментов фальсификаций. Кто остается? Остаетесь вы, уважаемые радиослушатели из Союза Православных Истинных Держав. Но благодаря нам вы узнаете правду. Слушайте передачи «Голоса Империи» на всех языках. Мы работаем вечером на коротких волнах длиной...»
     Да-да, только вечером вас и слушать. Странная штука радиоволны, днем они уходят куда-то вверх и теряются. Одно время говорили, что проклятые империалисты с помощью своего богомерзкого изобретения пытаются связаться с существами иных миров... Патриарх долго думал, затем принял решение, и буквально на следующий же день наш балабол объявил:
     «Хитрые и коварные бесы маскируются, приходя к так называемым контактерам под видом загадочных пришельцев якобы с других планет.
     Никаких инопланетян нет! Это все бесовская выдумка. Как пишут святые отцы, самый главный фантазер — это дьявол. Вся фантастика от него. Именно дьявол подготовил человека к встрече с «инопланетянами». Когда люди перестают верить в Бога, тогда они начинают верить в подобную ересь. Вот почему, когда все эти контактеры говорят, что они якобы общались с представителями иных цивилизаций, это сущая правда. То есть они вас не обманывают. Потому что и впрямь видели и «инопланетян», и «тарелки». Ведь коварные бесы что хотят, то им и показывают.
     Вы спросите, откуда же у бесов такая большая сила?
     Так это ведь падшие ангелы. А значит, и сила у них ангельская. Даже самый мелкий бес может запросто испепелить весь земной шар. Если только Господь попустит. Бес может явиться кем угодно. И в образе человека, и как ангел, блестящий и сияющий. Есть специальные молитвы против беса. Как только молитвой призовешь Бога, так этот «человек» тут же мгновенно сворачивается в виде облака и тает. Все — исчез бес!
     Но я дам вам совет, как отличить божеское от демонического.
     Для этого надо иметь духовное рассуждение. Однако им обладает только человек, изучивший Священное Писание и Священное Предание. Либо следует обратиться к человеку, знающему Священное Писание, чтобы узнать, как следует поступать в той или иной ситуации. То есть к священнику. Достаточно просто ему рассказать, что случилось, и тот все точно расставит по полочкам: что у человека от Бога, а что ему устроили бесы, чтобы его прельстить».
     Как будто в пику нашему балаболу «Голос Империи» рассказал о проекте SETI. Было обидно. Очень. Даже не знал, что так обидно бывает.
     Но через неделю понял, что все резервы еще не исчерпаны.
    
     — И как вы думаете, для чего вас здесь собрали?
     Препод был целый архимандрит, не хрен собачий. От такого добра не жди. Наверняка пакость задумал, вот только какую?
     — Вы — отстающие. Ни у кого из вас не достаточно любви к ближнему. Не хватает у вас любви даже для маленького хомячка! А вам — Родину защищать! Православная партия и светское правительство дали вам...
     И так примерно на полчаса. Профессионал, что тут скажешь.
     — ...дополнительные занятия. В специальном учебном классе. Проводить их будет старший диакон Кононов, и чтобы слушались его, как меня! Все поняли?
     — ТАК ТОЧНО, БРАТ АРХИМАНДРИТ!
     Спецкласс — это плохо.
     Во-первых, дышится там тяжело. Мерзко там и воняет. Затхло там и влажно. Темно тут и страшно. И цепи свисают со стен, и уродливая перекладина закреплена прямо по центру — спрашивается, зачем? Отвечать даже не хочется.
     А диакон — он и в подземелье диакон, сволочи они, и не зря про них анекдоты рассказывают. Хотя анекдоты — в основном о каптерщиках, а этот...
     — Спецодежды вам не полагается, так что держитесь от объектов подальше...
     И голос его мерзкий и дребезжащий, и сплетни о нем ходят мерзейшие. Будто бы сидит он в своем подвале уже лет пятьдесят (врут!), и объектами раньше были не хомячки, и тренировались на них не мы, послушники, а иеромонахи специального назначения. Понятно, на ком.
     — Берем «робинзона»... тьху, черт, прости господи, хомячка...
     Хомячок — животное в общем-то мелкое и безобидно, потешное даже. Однако если прописаны в инструкции меры безопасности — значит, так надо. Перчатку — так перчатку. Скажут кольчугу — одену кольчугу.
     — ...и делаем так.
     Да-да. Именно так. Именно крючком. Именно в перчатке.
     Вот теперь понятно, что инструкции действительно написаны кровью. Да-да, такую перчатку зверьку, конечно, не прокусить.
     Остается визжать.
     Господи, никогда не думал, что хомяки так орут!
     — Видишь, как ему больно? — то ли меня оглушило, то ли старая сволочь умеет подкрадываться под самое ухо. Научился, зараза. Даже думать не хочется, где и когда.
     — Тебе его жалко, правда?
     Хомяк уже не кричит, а стонет — тяжко и жалостливо, как умирающий, Собственно, почему «как»... Вот только бы побыстрее.
     — Ты же любишь животных, правда? — это тоже вкрадчивым шепотом. — Тебе ведь его жаль, правда? Ты же меня, гада старого, ненавидишь, правда? А зверенышу хочешь помочь, правда? Ты же хочешь...
     — ДА!!!
     Вот так. Как все просто, оказывается.
     — Научился? — старший монах неискренне улыбается. — Ну-ка, изобрази.
     — На ком? Объекта же...
     — А на мне.
     — Так ведь нельзя, брат старший мона...
     — А я тебе приказываю — давай! Или у тебя недостаточно любви к ближнему? Так я тебе нарядов добавлю...
     Тьма.
     — Вставай! — старший монах трясет меня за плечо. — Иди, на хомячках тренируйся. Защитник, блин, Родины...
     — Как он тебя, — то ли сочувственно, то ли, наоборот, издевательски говори Иванов. — Как хомячка!
     Ржет.
     Дурак.
     На трибуне у них присобачена иерихонка, и голос его звучит, будто с неба. Звучит? какой там хрен, громыхает!
     — ...поздравляю с присвоением церковного звания «монах»!
     — Па-а-а-а-а-аки! — растекается над плацем. — Паки, паки и паки...
     Ору, а что делать. Попробуй не поорать.
     Странно — но сколько я не старался, так и не смог ощутить себя человеком толпы. Топал, орал, маршировал — нихрена. Чувствовал себя не винтиком единого могучего механизма, а дураком в куче.
     Куприна перечитывал — «Какая-то бодрая, смелая волна вдруг подхватила Ромашова, легко и сладко подняв его на себе. С проникновенной и веселой ясностью он сразу увидел и бледную от зноя голубизну неба, и золотой свет солнца, дрожавший в воздухе, и теплую зелень дальнего поля, — точно он не замечал их раньше, — и вдруг почувствовал себя молодым, сильным, ловким, гордым от сознания, что и он принадлежит к этой стройной, неподвижной могучей массе людей, таинственно скованных одной незримой волей...»
     Нихрена.
     Достижения наши припоминал — вот, «Мечом Господним» в Луну ударили, спектральный анализ выбитой пыли произвели, нахрен нам всякие империалистические «Аполло», нефиг там человеку делать... Первый в мире эфирный реактор для мирных целей, самую высокую колокольню, самый большой колокол и собор, кучу народу, на чьих костях этот самый собор... пардон, это уже из другой оперы.
     Нихрена.
     Дурак дураком, топ-топ-топ-топ...
     На выпуск из монастыря диаконы попрятались в алтарях, а поповский состав разъехался по командировкам. Хитрые, сволочи, не первый выпуск. Из всех наших задуманных актов проявления любви к ближнему только один и удался — дьяк Митюля спрятался не в алтарь, а в каптерку, так в двери дырку проделали и ладанное довольствие всей первой роты в дырке сожгли. Пусть его благодатит!
     Очень хотелось отловить старшего монаха Курова, но тот дембельнулся раньше. Уходя, посмотрел насмешливо и пожелал долго и настойчиво тренироваться.
     — Так, чтобы всю Империю одним махом смог возлюбить!
     Ага, одним махом. Вместе с ракетами, бомбами, подводными лодками, авианосцами и чудовищным военным бюджетом. Возлюбишь их, как же. Да хоть бы и возлюбил — в чем это проявить? Компьютер не хомячок, он и в мертвом состоянии ракету запустит. То есть надо долбить по тому, кто этот компьютер производит, по экономике, промышленности...
     Ну, по крайней мере, они свой военный бюджет за хомячками не прячут.
     От монастыря на Тихом океане мне удалось свинтить, но от Уральского — не уберегся. Загнали, сволочи, в лес, под землю, на «Благодать-7». Сгонял в самоход, притащил из деревни котенка — сдох. Сгонял еще раз, угостили «кваском», сдуру и сгоряча пару ковшиков выпил — а потом врезался в деревья и с трудом в дверь попал. Попытки примерно с шестой.
     Холодно. Клещи. Уральской окающой окцент. Водка. Много водки. Самоход. Лычку долой. Дежурить некому. Лычку назад. Неуставщина. Лычку долой. Дежурить некому — лычку назад. «Голос Империи» — как, на рабочем месте? На боевой аппаратуре? Губа. Холодно. Дежурить некому — с губы на дежурство, потом назад. Холодно. Камуфляжные рясы дали, потом забрали — «в старых доходите!». Потом опять дали, а проверяющий не приехал. Кто виноват? Конечно, монахи. Два наряда вне очереди. Опять неуставщина? Лычку долой... а, хрен с тобой, донашивай. 104, 103, 102, 100!..
     — Монах Сидоридзе!
     — Здесь!
     — Что, уже сто дней?
     — Так точно, брат иерей!
     — Ну, значит, два наряда вне очереди. Монах Ованесов!
     — Здесь!
     — И тебе два наряда...
     Снег. Много снега. Не бывает столько снега. Подснежник. Не тот, который цветок, а который труп. Да-да, а мы думали, дезертировал человек, а он в самоход шел да заблудился. Дурак.
     Весна. Вода. Много воды. В сапогах вода, в портянках, в рясах и в бункере. В бункере, кроме того, холодно и туберкулез. Насос не трогать, ведрами черпать, я сказал!
     Сволочь.
     «Кампания повального очернительства и клеветы на наши доблестные православные силы вынудили командование принять меры для защиты личного состава»... — короче. поняли? Увольнений у вас и так нет, а отпусков и не жалко, что вам там делать, в отпуске? Лучше Родине любимой послужить!
     Что любимая — то любимая, это замполит... пардон, вот уже три дня как отец-воспитатель правду сказал.
     Сволочь.
     На момент «минус четыре дня шесть часов сорок восемь минут» чувство любви к этой Родине меня просто переполняло.
     На момент «плюс два часа», то есть по пути на вокзал, нас перехватил патруль. Значки, понимаете ли, не те. А где мы в лесу найдем те, сами сделаем? Пререкаемся? Да нет, что вы...
     В общем, Родину я все-таки возлюбил. Вместе с партией и правительством, экономикой и промышленностью, техническими достижениями и высокой наукой, равенством, братством и территориальной целостностью.
     Результат налицо.