Иду на мы! Дранг нах… — М., Яуза / Эксмо, 2009, 320 с., серия «Военно-историческая фантастика».
    
     Даже сегодняшняя эпоха воинствующего пацифизма не выглядит способной изменить основное предназначение войны. Война во все времена являлась мечом, рубящим гордиевы узлы противоречий. В войнах гибли страны и народы, рушились империи и идеологии. Нынешнее политкорректное время в очередной раз стремится отменить войну как таковую — но она была, есть и, похоже, будет. Такова суть человеческой природы.
     Для историка, равно как и для писателя-фантаста, война представляет особый интерес. Во всяком случае, до тех пор, пока они оба (как известно, первый в определенной степени является вторым, а второй первым) наблюдают за баталией с некоей виртуальной высоты, а не через бруствер взаправдашнего окопа, под шквальным огнем.
     Надо думать, сторонники альтернативной военной истории получаются из того, что осталось от историка вместе с фантастом после прямого попадания. Впрочем, без шуток: альтернативная история (причем как раз военная в первую очередь) — давно уже признанный, легитимный жанр. А попадания бывают и виртуальными. Они иногда отличаются высокой точностью — и если бы у тех, от кого «в реале» зависят войны, возникло обыкновение прислушиваться к таким прогнозам... Но это, конечно, фантастика.
     Войны — наиболее очевидные узлы на прямой исторического развития. Точки поворота, в которых «все могло быть иначе», когда исход противостояния висит на волоске, когда проигравшему, кажется, совсем чуть-чуть не хватило для победы…
     Особенно часто это кажется при поверхностном знакомстве с темой. Но и после более глубокого анализа такое впечатление пропадает не всегда.
     Издательство «Яуза», уже в течение нескольких лет осваивающее вышеозначенную нишу, недавно пополнило свою серию «Военно-историческая фантастика» сборником «Иду на мы! Дранг нах…», составленным Григорием Панченко.
     Хорошо это или плохо, но мы живем во времени, определенном в первую очередь результатами некого шестилетнего противостояния, интерес (то ли это слово?) к которому не утихает вот уже шесть с лишним десятилетий. Противостояние это называется Второй Мировой Войной. Вполне обоснованно, что первая половина сборника отведена альтернативным вариациям на тему «главной войны». Однако надо признать: именно пристальное внимание ко Второй Мировой успело сделать ее не самым благодарным объектом. Основные «альтернативки» (во всяком случае, те, которые не выглядят совсем уж надуманными — и при этом продолжают быть интересны широкому кругу читателей) уже рассмотрены в предыдущие годы, и сказать что-то новое очень сложно. Даже если перенестись на фэнтезийные пажити, которые применительно к ВМВ почти без исключений связаны с оккультно-демонологической некромантией. Конечно, главное не о чем написать, но как написать; однако естественный износ сюжетов тоже имеет значение, куда от этого деваться.
     Круг тем, представленных в антологии, подчас не блещет оригинальностью: оккультная сторона Второй Мировой, причем освещенная как с немецкого («Симпатическая угроза» Даниэля Клугера, «Со стороны» Федора Чешко), так и с советского ракурса («Приемная смена» Станислава Бескаравайного); живые мертвецы из СС («Все та же тьма» Валентина Леженды); нацисты и пришельцы на летающих тарелках («Торпедой пли!» Алексея Бессонова). К сожалению, вышеописанная тематика действительно набила оскомину, чувствующуюся при любом качестве исполнения. Интересен по манере подачи рассказ «Наследники Фауста» Дмитрия Андреева, но неожиданно обрушивающаяся на читателя оккультная подоплека событий во многом смазывает впечатление.
     Не чужды писателям и мелкие, но обидные фактические ошибки. В рассказе Клугера «Симпатическая угроза» фигурирует полк СС «Дас Райх» (стр. 6), хотя подразделение с таким названием с первого дня создания являлось дивизией. В этом же произведении «Дас Райх» снимается с Зееловских высот в апреле 1945-го, хотя там подразделение никак не могло оказаться, потому что в конце войны сражалось в Венгрии и Чехии. Да и для ритуала, представленного в «Симпатической угрозе», Гитлер скорее бы выбрал «Лейбштандарт»; а дата 28 апреля — это не «за несколько дней до начала штурма Берлина», но на три дня позже. Олег Кулагин в «Солнце над империей», рассказывая о 22 июня 1941-го, упоминает «летнее воскресенье» (стр. 97), хотя на самом деле день начала войны — суббота. У Алексея Бессонова в «Торпедой пли!» на подлодке возникает штурмбанфюрер войск СС (стр. 146), хотя в СС были лишь сухопутные войска…
     Это мы говорим лишь о ляпсусах, допущенных авторами, чье имя вынесено на обложку сборника: то есть, как заявлено в аннотации, «ведущих отечественных фантастов». Может, все перечисленное вовсе и не ошибки, а детали, подчеркивающие альтернативный характер миров, о которых идет повествование? Хотелось бы думать, что так…
     При всех обстоятельствах восхищает издательский образчик коммерческой хитрости: в числе вынесенных на обложку фамилий значится и... Никитин. Инициалы там не проставлены: наверняка специально для того, чтобы если не читатели, то хоть распространители-лоточники имели возможность подумать, будто речь идет о Ю. Никитине. Такой вот финт ушами. Притом что Дмитрий Никитин — автор по-настоящему интересный, а его коммерчески известного однофамильца мы бы не рискнули читать даже под дулом скорчера. Более того: лично нас эта фамилия чуть не оттолкнула от покупки сборника! Хорошо хоть в оглавление успели заглянуть.
     Однако даже в достаточно тривиальной тематике альтернативной Второй мировой сборник отмечен по меньшей мере двумя крайне занятными сюжетами. Первый, «Марш для маршала» Михаила Милогина, повествует о жизни под финской оккупацией. Действительно, почему авторы столь сосредоточены на демонических нацистских магах или ССовцах, нашедших шамбалу, когда буквально под носом столь интересная и, главное, не «изъюзанная» тема? Особенно в год выхода книги, совпадающий с семидесятилетним юбилеем Советско-финской (Зимней) войны! А второй сюжетный ход связан с композиционным трюком: альтернативная история как бы упакована в обертку реальной. Этот принцип лег в основу сразу двух текстов: уже упоминавшейся «Симпатической угрозы», где, правда, оригинальность чуть-чуть «подпорчена» легким намеком на классический оккультизм, — и рассказа «Глинники» Дитриха Эдгарта. Интересно, это и вправду автор с «той стороны»? Судя по имени и тематике — вполне возможно. Текст никоим образом не отмечен симпатией к гитлеризму — но от современного немца такой симпатии и в принципе трудно ожидать, это грехи скорее уж нашего сегодня.
     Сами рассказы, выполненные в новомодном жанре мокьюментари, умело маскируются один — под академическое исследование, а другой — под мемуары. Не удивимся, если эти мистификации будут кем-нибудь приняты за чистую монету…
     Вторая часть сборника отдана альтернативно-историческому многотемью, не связанному с Второй Мировой. Диапазон здесь очень широк: от лишь слегка затронутого альтернативностью современного боевика (Майк Гелприн «Кто спасает — доходит») до «АИ в квадрате» — совершенно неожиданного переложения «Войны миров» Уэллса (Дмитрий Никитин «Англо-марсианская война»). Что касается лучшего произведения этой части, то тут имеет место очередное «раздвоение»: у нас, во всяком случае, мнения не сошлись. Один склонен считать таковым рассказ А. Сивинских «На излете» (КРАЙНЕ странная война, да и мир с каждой строкой выглядит «все страньше и страньше», но главное — даже не уровень фантазии, а качество исполнения!), а другой — «В ущелье Ронзер-Лох»: рассказ, интересный не только тем, что принадлежит перу составителя, и актуальный не только в свете двухсотдесятилетнего юбилея перехода Суворова через Альпы. Впрочем, ведь и ранее упомянутый «Марш для маршала» отнюдь не требует привязки к «финской» дате…
     Довольно интересные «А вторая пуля…» Владимира Свержина и «Косой взгляд» Ника Средина выглядят первый — как отрывок из романа, а второй — как его краткий конспект, что несколько портит восприятие. А вот о «Милосердии» Льва Прозорова отдельный разговор. Контраст между основной частью повествования и концовкой обыгран, с чисто литературной точки зрения, вполне умело — однако сама картина описываемого мира, обусловленная религиозными предпочтениями автора, выглядит в сборнике достаточно инородной. Во всяком случае, при первом прочтении. Кроме того, после этого первого прочтения возникает вопрос «А где здесь, собственно, война?» Но, по-настоящему вчитавшись, замечаешь ее: причем даже не странную, а, пожалуй, главную. Некое альтернативное послевоенье (может быть, даже не «после-», просто вокруг — мирный быт глубокого тыла?), в финале осененное тенью печей Освенцима: тоже альтернативного, но не менее жуткого, чем реальный.
     Кажется, воинствующий язычник Прозоров осознанно наступил на горло собственным песням, со скрежетом зубовым признавая: конечно, вера в славянских богов крепит семейные ценности и милость к малым детям да пушистым зверюшкам — но одновременно и облегчает совесть тем, кто отправляет людей в газовые камеры.
     При такой переоценке благостной духовности языческого мира становится понятней, отчего этот составитель принял рассказ этого автора в этот сборник. Более того: впору задуматься, правильно ли мы понимали прежние произведения Прозорова-«Смелдинга». Уж не разыгрывал ли он тех своих поклонников, которые радостно — пожалуй, даже слишком радостно! — встречали любую апологию славяно-нордического пантеона? Перечитав новым взглядом ряд его наиболее вопиющих, как казалось ранее, текстов (включая и прошлые «яузовские» альтернативки: «Священная война», «Юбилей»), мы глубоко усомнились в том, что эти вещи написаны без издевки над сторонниками лобового прочтения, хронически отождествляющими мнение автора и персонажей. И вообще как-то трудно поверить, что умный и грамотный человек с хорошим литературным вкусом, очень уж всерьез отдающийся пропаганде древлеотеческих верований, при этом не держит в кармане метафорическую фигу. Вроде как гвардеец Мак Сим, распаленным тахоргом ревущий на плацу: «Алмазный панцирь не спасет тебя, о враг».
     Хотя, может быть, это только нам так кажется, не знаем… Вправе ли мы ожидать столь метафорической фиги от автора книг «Русь языческая. Сумерки русских богов», «Язычники крещеной Руси. Повести черных лет», «Боги и касты языческой Руси. Тайны Киевского Пятибожия», и т. д., и т. п., и увы?
     Составитель в принципе имеет право об этих книгах и не слышать: это антинаучно-популярная публицистика, гораздо менее удобочитаемая, чем «Милосердие». Также, наверно, имел составитель право спутать этого Прозорова с его однофамильцем, автором «Боярской сотни» etc. Но, ей-черт, следовало бы в подобных материях разобраться более внимательно, раз уж взялся за такой гуж, как составление антологии…
     В целом же следует признать: раздел, свободный от оков ГЛАВНОЙ войны, получился заметно крупнее, чем обычно бывает в сборниках этой серии. Что пошло книге только на пользу (ничего удивительного: оковы есть оковы). Извлечет ли из этого соответствующий урок издательство — поди угадай. Увидим по облику грядущих томиков. Есть у нас подозрение, что такие уроки в издательском бизнесе усваиваются с запозданием, после многократного повторения. Вон как все (ну, многие) с упорством птицы-долбоносика стремились втиснуться в гаррипоттеровскую нишу, даже когда рядовому читателю давно уже стало ясно, что этот родник вычерпан досуха…
     В третьей части сборника (слава Хроносу: она тоже не прикована цепями к альтернативкам WWII) наиболее интересно эссе «И в декабре не каждый декабрист», соображенное на троих Андреем Валентиновым, Николаем Ганжой и Григорием Панченко. Здесь вроде бы спокойно можно было обойтись без художественности, но авторы почему-то не обходятся: текст пребывает в хорошей литературной форме. Что до содержания — то налицо весьма серьезный и, насколько мы можем судить, научно обоснованный разбор возможных вариантов успеха декабристского восстания.
     Вообще же чувствуется, с какими сложностями связано формирование сборника, который, кровь из носу, все-таки нужно (специфика серии!) до предела наполнить альтернативками по Второй Мировой. Да еще и с явственными признаками Великой Отечественной. Кажется, дело не только в литературном уровне (хотя и в нем, родимом), даже не только в желательности хотя бы минимального разнообразия. Просто среди авторов, пишущих на данную тему, в последнее время развелось слишком много сталинистов и/или гитлерастов. Не всегда эта приверженность выказывается совсем уж откровенно, но и от косметически замаскированных опусов (к слову, временами просачивающихся в серию «Военно-историческая фантастика») тоже с души воротит. Поздравим себя и читателей: в «Иду на мы!» ничего подобного не обнаружено. Если уж патриотизм традиционного образца — то все-таки не с зажатыми ушами и зажмуренными глазами; если в качестве сюжетного хода выбран, так сказать, взгляд из-за вражеского бруствера (что ж, на то и АИ!) — то без преклонения перед альтернативным победителем; а уж если взят готически-фэнтезийный ракурс, тогда… Ну, что «тогда» — уже сказано.
     Литературный уровень, конечно, был помянут не зря. На наш взгляд, планку тут удалось удержать на должной высоте. Откровенно слабых произведений, пожалуй, нет: даже те, которые на сетературной стадии зарекомендовали себя не лучшим образом, перед бумажной публикацией оказались крепко очищены от блох. «Не сильных», по нашим представлениям, этак всего три. А прямо-таки отличных — от восьми до десяти, тут у нас опять мнения слегка разошлись.
     С позволения читателей, не станем поименно называть ни «вершки», ни «корешки». Так или иначе, для сборника из двух десятков текстов (мы осознанно не разделяли рассказы и эссе) — приятное соотношение. Обычно оно гораздо хуже…
     О чем бы еще пару слов сказать? Допустим, об оформлении обложки. Сюда бы ироничную картинку в стиле сборника «Первый удар», а не пафосные подражания обложкам «Ядерного лета…» или «Священной войны». Но оформитель, видимо, побоялся перенапрячься; а может, в цейтноте пребывал. Интересно, иллюстратор Н. Дихтяренко и Н. Дяхтиренко (те, кто пару лет следил за оформлением серии, поймут!) — это один человек или, как в старом чукотском анекдоте, совсем нет? Судя по контрасту между «Первым ударом» и всем остальным — скорее второе…
     Подведем итог: несмотря на ряд «провисающих» участков, сборник все-таки получился вполне стоящим. Пожалуй, он даже стал одним из заметных событий на рынке русскоязычной фантастики.
     К слову, уже после первого месяца продаж антология стала расходиться столь хорошо, что издательство приняло решение о допечатке. То есть судьба «Иду на мы!» в этом смысле оказалась противоположной участи «Ядерного лета…», хотя таинственный оформитель сделал все, чтобы при взгляде на обложку у покупателей создалось однотипное впечатление. Остается только развести руками: оказывается, на книжном рынке обитает не только покупатель, но и читатель. Кто бы мог подумать! Ведь многоголосый хор менеджеров-по-продажам дружно уверяет всех нас в обратном…
     Ян и Андрей Яшмаа