8 февраля 1837
    
     — Mon cher ami, вы слышали новость?
     — Какую?
     — Дантес женится!
     — Неужели на вас?
     — Фи, Мишель, какой же вы грубый! Ну конечно же, не на мне! На Натали Гончаровой! Вы представляете...
     — А вам какое дело?
     — Но это же так романтично! Француз-кавалергард, бежавший от ужасов французской...
     — Да уж, ужасов...
     — ... революции и русская девушка!
     — Не первой свежести.
     — Почему вы такой злой сегодня, Мишель?
     — Не знаю даже. А разве я бываю добрый?
    
     12 сентября 2005 года
    
     — Итак, тема сегодняшней лекции — Михаил Юрьевич Лермонтов, создатель русского литературного языка и русской литературы — такой, какой мы ее знаем. Одиноким гигантом он высится среди писателей девятнадцатого века. Да и в веке двадцатом, говоря по совести, фигур такого же масштаба наберется не больше дюжины.
     Сегодня обзорная лекция жизни и творчества поэта, прозаика и историка. Разные грани таланта мы изучим подробнее в течение шести недель, восемнадцати лекций, хотя этого времени явно не хватит для серьезного исследования. Вот раньше, когда часы не сокращали, на Лермонтова отводили лекций пятьдесят как минимум... Тогда мы готовили настоящих филологов, а что будете знать вы? Одни только вершки.
     Ладно.
     Приступаем к теме лекции. Да, Саша, что вы хотели сказать?
     — Есть мнение, что Лермонтову просто повезло. Что идея создания русского литературного языка носилась в воздухе, многие писатели начинали ее прорабатывать...
     — Да, но никто не работал так, как Лермонтов.
     — А, например, Пушкин?
     — Александр Сергеевич? Вы имеете в виду его Болдинский цикл?
     — Так называемая «Последняя осень». А еще «Руслан и Людмила».
     — Где вы учились? В лицее?
     — Да.
     — Заметно воспитание Апраксина... Да, есть мнение, что Пушкин мог бы сравниться с Михаилом Юрьевичем. Его лицейские стихи обещали очень сильного поэта, и цикл «Последняя осень» только подтверждает это. Но, к сожалению, вы же знаете... Вы не знаете? Ах да, конечно, этого нет в обычной школьной программе. Александр Сергеевич Пушкин, несомненный талант, в тысяча восемьсот двадцатом году был сослан на Соловки по глупому обвинению в антиправительственных стихах. Жуковский и Карамзин добились помилования только летом тысяча восемьсот двадцать четвертого, когда Пушкин уже был безнадежно болен. В начале двадцать пятого он умер, оставив неподражаемый по накалу чувств цикл стихов, написанный им в последние месяцы жизни, в Болдино, имении отца.
     — А «Руслан и Людмила», на которой Жуковский написал «Победителю ученику от побежденного учителя»?! А Державин, признавший его своим наследником в литературе?!
     — Да, это интересная гипотеза, но, к сожалению, Саша, история не терпит сослагательного наклонения. Если уж говорить о предшественниках Лермонтова, то это Батюшков и Жуковский, бесспорно. А также... Ладно. Вернемся к теме лекции.
     Михаил Юрьевич Лермонтов родился второго октября тысяча восемьсот четырнадцатого года.
     Русская ветвь рода Лермонтовых ведет свое начало от Георга Лермонта, выходца из Шотландии, взятого в плен при осаде крепости Белой и в начале семнадцатого века уже числившегося на «Государевой службе». В конце семнадцатого века внуки его подают в Разрядный Приказ «Поколенную роспись», в которой они называют своим предком того шотландского вельможу Лермонта, который, принадлежа к «породным людям Английской земли», принимал деятельное участие в борьбе Малькольма, сына короля Дункана, с Макбетом. Фамилию Лермонт носит также легендарный шотландский поэт-пророк тринадцатого века; ему посвящена баллада Вальтера Скотта: «Thomas the Rymer», рассказывающая о том, как Томас был похищен в царство фей и там получил вещий свой дар.
     Юная фантазия Лермонтова колеблется между этим чарующим преданием о родоначальнике-шотландце и другой, также пленительной для него мечтой — о родстве с испанским герцогом Лерма. Он называет Шотландию «своей», считает себя «последним потомком отважных бойцов», но в то же время охотно подписывается в письмах Эм Лерма, увлекается сюжетами из испанской жизни и истории и даже рисует портрет своего воображаемого испанского предка. В поколениях, ближайших ко времени поэта, род Лермонтовых считался уже захудалым; отец его, Юрий Петрович, был пехотный капитан в отставке...
    
     15 июля 1841
    
     — Миша, помнишь Мартынова?
     — Конечно! Мартышку! Кто ж его забудет! Мы же с ним вместе в юнкерской школе учились! Подожди, как там было?
    
     Царю небесный!
     Спаси меня
     От куртки тесной,
     Как от огня.
     От маршировки
     Меня избавь,
     В парадировки
     Меня не ставь...
    
     Как он, мартышка, старый черт?
     — Убит.
     — Как?
     — На дуэли, в Пятигорске. Глупый повод, никто так ничего и не понял. Кто-то глупо пошутил, Мартын вспылил, вызвал его на дуэль, ну и...
     — Черт... Помянем душу раба Божьего. Чтоб ему земля пухом была...
    
     12 сентября 2005 года
    
     В тридцать седьмом году Лермонтов, по собственной просьбе, переведен на Кавказ, участвует в делах против горцев, имеет отличия и медаль за проявленную храбрость. Там же, в конце тридцать девятого, Михаил Юрьевич был первый раз серьезно ранен.
     После выздоровления, в тысяча восемьсот сороковом году, Лермонтов подает в отставку, и стараниями бабушки отставка принимается. Писатель решает полностью посвятить себя литературе...
     Что вы сказали, Иннокентий? Лучше бы его убили на Кавказе, тогда нам не надо было бы читать столько макулатуры? Извольте выйти за дверь, Иннокентий. Да, а на следующей лекции я жду от вас реферат с обзором творчества Михаила Юрьевича, с подробной хронологической таблицей его произведений. Не меньше чем на пять страниц, и будьте готовы его защитить.
     Да, можете воспользоваться интернетом, благо сайтов про Лермонтова хватает.
     Продолжим, господа.
     Сороковые года условно называются «стихотворным периодом» в творчестве Михаила Юрьевича. Именно в эти годы, с сорокового и до начала Крымской войны, были заложены основы стихосложения в России. Нет такого жанра, который бы не был проработан Лермонтовым, более того, им были созданы жанры до него неведомые — например, роман в стихах «Евгений Гранде». Помимо жанров, поэт разрабатывает все возможные формы стихосложения. Есть мнение, что, не будь у начала русской литературы Михаила Юрьевича, русская поэзия во многом бы состояла из одних простеньких четверостиший с перекрестной рифмовкой а-бэ-а-бэ, писанных ямбом. Почему вы фыркаете, Виссарион? Я не отстаиваю это мнение, и сегодня спорить на эту тему я не намерен. Подробнее формы и жанры мы рассмотрим на следующих лекциях, а также на практических занятиях.
     В середине сороковых Лермонтов совершил длительную поезду за границу, в Париже познакомился с Виктором Гюго, и дружба эта сохранялась до самой смерти французского писателя и принесла много пользы обоим друзьям.
     Что вы хотите сказать, Саша?
     — Почему вы не скажете о том, что незадолго до поездки состоялось знакомство Лермонтова и цесаревича?
     Я полагаю, что это не имеет большого интереса, поскольку почти не повлияло на творчество писателя. Но извольте. В самом деле, перед поездкой Жуковский познакомил Лермонтова с будущим императором Александром Николаевичем, и эта дружба также оказалась прочной; правда, император так и не пришел на похороны Михаила Юрьевича, но это совсем другая история...
    
     22 июня 1835 года
    
     — Дайте мне какую-нибудь свежую идею! И я сделаю вам комедию! Я чувствую в себе силы написать что-то значительное, что останется в истории!
     — Полноте, Николай Васильевич, ваши «Вечера...» и так уже останутся...
     — Что «Вечера...!» Я говорю о чем-то действительно стоящем! Значительном! Потрясающем! Что заставит всех смеяться и плакать!
     — Ищите сами, Николай Васильевич. Право, я не знаю, кто бы стал делиться с вами своими замыслами. Вот разве Дельвиг... Но он умер уже четыре года как... Ищите сами — и найдете!
     — Нет, сам я не найду...
    
     12 сентября 2005
    
     Необычайный успех имела комедия Лермонтова «Обознались», повествующая, как вы все знаете, о приезжем, принятом жителями города за ревизора... Да, Саша?
     — Есть мнение, что эта комедия гораздо лучше могла бы получиться у Гоголя.
     — Николая Васильевича? Полноте! «Вечера на хуторе», согласен, очаровательны. Некоторые рассказы заслуживают внимания, но не более того. Нет, Саша, Гоголю стоило пойти в проповедники — возможно, на этом поприще он бы снискал себе гораздо большую известность. Вам не нравится «Обознались»?
     — Нет, почему же...
     — Если не нравится — это не преступление, Саша. Вы имеете право на свое мнение. И ваше мнение вполне может не совпадать с мнением большинства критиков, считающих, что Лермонтов положил начало так называемой «новой драматургии», предтечей которой был Грибоедов со своим «Горем от ума». Безусловно, у Лермонтова лучше получались трагедии. Но и комедии снискали ничуть не меньший успех. Да, Саша, вы, наверное, хотите сказать, что никто не ожидал столь легкого и светлого юмора от мрачного байрониста, и только? Нет, я с вами не согласен. Разумеется, вы правы тоже. В литературе не может быть неправильного мнения, запомните это, господа. И никогда не пытайтесь угадать мое отношение к автору и плясать от этой печки. Запомните это хорошенько, господа!
    
     22 декабря 1854
    
     — Уймитесь, граф!
     — Прекратите заботиться обо мне как о маленьком мальчике, Михаил Юрьевич! Мне уже, слава Богу, двадцать шесть!
     — Лев Николаевич, перестаньте подставлять свою голову под глупые ядра, и я успокоюсь. Зачем вам это?
     — А вам зачем? Писатель с мировым именем — и здесь, на бастионах!
     — Во-первых, я прежде всего офицер!
     — Вот и я офицер!
     — Во-вторых, я не рискую без надобности, в отличие от вас!
     — Ну вы же наше светило! Наше «все»!
     — Да знаете ли вы, что ваши рассказы читал император?
     — Да хоть папа Римский! Мой долг стоять здесь — и я отсюда...
     — Ложись!..
     — Врача! Врача! Лермонтов ранен!
     — А...
     — Молчите, Михаил Юрьевич.
     — Лева...
     — Толстой, Лев Николаевич? Простите, убит.
    
     12 сентября 2005
    
     После тяжелейшего ранения во время обороны Севастополя Лермонтов уезжает лечиться в свое имение. Известие о падении города тяжело подействовало на писателя. Несколько лет он не выезжает в свет, произведения этого периода почти неизвестны — но они были, судя по тому, что сумел создать писатель в последующие годы. В это же время он снова встретил свою давнюю любовь, Сушкову, отношения завершились свадьбой, и, к удивлению света, брак оставался счастливым до самой смерти писателя.
     В январе пятьдесят седьмого, по личной просьбе воцарившегося в пятьдесят пятом императора Александра Николаевича, Лермонтов входит в состав секретной комиссии, готовившей реформу крепостного права и общего устройства Российской империи.
     В то же время возрастает интерес к декабристам, возвращавшимся из ссылки. Замысел нового произведения созревал долго; от простого рассказа о декабристе, снова посетившем свой дом после почти тридцатилетнего отсутствия, от повести о восстании, Лермонтов наконец пришел к условно называемой тетралогии Пьера Безухова. Не стоните, Светлана, объем не говорит ни о чем. Да, она охватывает огромный промежуток времени. Первая часть, дилогия «Аустрелиц», повествует о наших войнах с Наполеоном и наших поражениях — как говорил Лермонтов, ему стыдно было писать только о наших победах, не написав и о том, как выигрывали французы. Вторая часть, самая объемная, четырехтомная «Тысяча восемьсот двенадцатом году», — считается центральной частью тетралогии, это возрожденный жанр гомеровской эпопеи, охватывающий все слои общества, все грани жизни, все черты войны и мира. Следующая часть, «Сенатская площадь», посвящена созданию обществ декабристов и восстанию, описанному очень талантливо, а завершается судом и казнью пятерых предводителей. Стоит сказать, что «Сенатская площадь» сумела выйти без цензурных купюр только по повелению самого Императора. Последняя часть, «Возвращение домой», самая светлая, по мнению ряда критиков, книга Лермонтова, охватывает двадцатилетний промежуток шестидесятых-восьмидесятых годов. Как вы знаете, сначала был написан «Восемьсот двенадцатый» в шестьдесят пятом, потом «Аустерлиц», через три года, еще через два года вышла в свет «Сенатская площадь». Интерес к декабристам уже угас, и «Возвращение...» Лермонтов написал только в девяносто восьмом году. Без этой эпопеи, господа, не было бы жанра русского исторического романа как такового. Все остальное бледнеет на его фоне. Какая огромная работа была проделана Лермонтовым по историческим изысканиям! А герои! Ни одного похожего, ни одной схемы! Ни одного — из более чем пяти тысяч образов. Учитесь, господа.
     — А как же Безухов-ноль?
     Вы имеете в виду «Гибель Короля» тысяча семьсот восемьдесят четвертого, дилогию о Французской революции? О, она была написана в семидесятых, когда среди интеллигенции начали бродить идеи революции. Нет, Игорь, она не была написана по заказу. Вы больше ничего не представляете в моих глазах, Игорь, очень жаль. Обвинять мертвого в бесчестных делах — бесчестье вдвойне. Нет, Лермонтов искренне был против русской революции. Он принимал участие в подавлении восстания в Польше тысяча восемьсот шестьдесят третьего года, а потом на личных аудиенциях сумел убедить Государя не сворачивать реформ. Этот роман написан в тесном сотрудничестве с Виктором Гюго, если вы помните его романы «Девяносто третий год» и особенно...
     — А «Русский бунт»?
     — Авторство Лермонтова так и не было доказано. Строго говоря, это нагромождение ужасов, чистая публицистика и антипропаганда революции, написанная, безусловно, в талантливой форме. «Русский бунт, бессмысленный и беспощадный»... Но слишком уж кровожадная чернь описана в «Бунте»... Нет, господа, чтобы людей ссылали в Сибирь целыми семьями и селениями фактически без причин, чтобы интеллигенцию «резали за очки», а дворянство — «за белую кость», и никто во всем мире не возмутился... В это я поверить не могу никак. Где вы нашли эту книгу, Саша? Насколько я знаю, она была издана ограниченным тиражом...
     — Она входит в состав «Полного собрания сочинений», с пометой «Авторство сомнительно».
     — Ясно. В любом случае, эта книга скорее страшная сказочка на ночь, чем серьезное произведение.
     — Но чем «Гибель Короля»...
     — «Гибель Короля» основана на реальных фактах, Саша, очень жестоких, ужасных, но все описанное в романе происходило в действительности — Лермонтов и здесь собрал богатейший исторический материал и не позволил себе отойти от правды ни в чем, кроме образов главных героев, в конце концов погибших... Простите, господа... Эта книга всегда на меня так действует... Слишком она...
     — Правдивая?
     Да. Вся романтика революции и борьбы за свободу вывернута наружу. А «Русский бунт», скорее всего, написан неизвестным подражателем — многие места буквально повторяют «Гибель Короля».
     Простите, господа...
     Продолжим.
    
     1 марта 1881
    
     — Что значит, ты отказываешься? Гриня, уже поздно, ты понял? Билеты распроданы, зрители ждут!
     — Пусть ждут. Я не пойду. Ты читал Лермонтова?
     — Какой дурак его не читал?
     — А «Гибель Короля»?
     — Это поклеп, и ты знаешь не хуже меня, по чьему заказу она написана!
     — Но там на каждую казнь приводится документ...
     — Игнат, я тебе напишу книгу, где каждый чих героев будет якобы задокументирован! Что с тобой?
     — Нет. Я не могу бросить бомбу в государя.
     — Не можешь, да? А если я тебя пристрелю как бешеную собаку, а, сволочь? А?!
     — Стреляй.
     — Вась, тут еще «Русский бунт» в сумке.
     — Ох, Гриня, какой же ты дурак.
     — Это вы, господа, дураки. Революции никогда не приносят облегчения. Только страдание и кровь. Всегда одно и то же. Развитие всегда должно быть эволюционно...
     — Потому что это сказал Игнат Гриневицкий! Карл Маркс доказал, что смена экономических формаций всегда происходит с помощью революций...
     — К черту Маркса. К черту вас. Я уезжаю домой.
    
     22 января 1851
    
     — Миша, помнишь Достоевского?
     — Достоевского? Подожди. Федор Михайлович? Тот, что «Двойника» написал? Как же, помню, в позапрошлом году сам хлопотал о помиловании...
     — Не помогло наше помилование, Миша.
     — Что значит, не помогло? Я помню, была дурацкая смена с заменой смертной казни в последний момент, когда они уже стояли...
     — Я не о том, Миша. Умер Достоевский.
     — Как умер?!
     — А как умирают на каторге? От переедания... Не спасли мы его, Миша.
     — Черт. Что ж так... Черт.
     — А ведь тоже талантом мог бы стать.
     — Мог бы — не мог бы... Надо было тогда просить полного помилования. Черт!
    
     12 сентября 2005
    
     Лермонтов был основоположником психологического романа, причем не только русского, но и мирового.
     Самым известным психологическим романом писателя является, пожалуй, «Сверхчеловек», о Родионе Раскольникове, последователе Ницше, убившего старушку не столько ради денег, сколько из-за проверки своей негуманной теории.
     Также стоит упомянуть роман «Волконский», о взаимоотношениях полов. Очень поучительная книга, о доведении влюбленного человека до самоубийства...
     — А говорят, что лучше было бы Каренину убить.
     — Под поезд ее! Под поезд!
     Господа, Лермонтов создавал своих героев слишком живыми, чтобы они, следуя голой схеме, ложились на рельсы. Истеричка так сделать не могла — и не сделала. А вот Волконский вполне реалистично пустил себе пулю в лоб.
     Мы уже заканчиваем, господа. Как вы знаете, с пятидесятилетием творческой деятельности Лермонтова поздравлял лично император.
     Последние десять лет Лермонтов посвящает по большей части личной жизни, он мало пишет, мало выступает на публике. Созданное в этот период в основном глубоко лирично, как, например, уже упоминавшаяся четвертая часть о Пьере Безухове, «Возвращение». Очень много значат написанные в этот же период воспоминания писателя. Очень много не только в литературном, но и историческом отношении. Основанные на дневниках, без следа вымысла, они написаны таким замечательным слогом, что создать что-то лучшее в жанре мемуаров едва ли представляется возможным.
     Умер Лермонтов четырнадцатого декабря тысяча восемьсот девяносто девятого года.
     Итак, Михаил Юрьевич Лермонтов является создателем русского литературного языка, основоположником «новой драматургии», исторического и психологического романов, романа в стихах, романа-эпопеи, мемуаров, проработки всех видов стихотворений.
     Да, господа, всего хорошего, встретимся в среду. Граф Деникин, извольте напомнить Иннокентию про реферат. Игорь, вы что-то хотите сказать? А почему вы думаете, что я буду вас слушать после вашей глупейшей выходки? Мне ваши извинения не нужны — сходите на могилу Лермонтова, если он пожмет вам руку, я вас с удовольствием выслушаю. Маркиза! Александра Колчак! Саша! Ну наконец-то отозвалась. Разрешите старику поспрашивать вас... Что лицей? Все так же ежедневно протираете золотую доску с именами выпускников? Да, я знаю, Пушкин был в первом выпуске. Да. Что делать. Такая судьба у него. А Лермонтов вот прожил восемьдесят пять. Я, право, не знаю, что было бы лучше.
    
     12 июля 1887, Симбирск
    
     — Володя! Володя! Саша приехал!
     — Здравствуй, брат! Как же здорово, что ты вернулся. Мне надо с тобой серьезно поговорить.
     — О чем, Володя?
     — О самодержавии. О Революции. О...
     — Ясно. Я этим тоже увлекался. Ты Лермонтова читал? «Гибель Короля» хотя бы? Прочитай, потом переговорим. Отец где?
     — В гимназии, где ему еще быть? Что ты со мной как с маленьким...
     — Ты почитай, Володя, поумнеешь. Стой! Володя! Просто... Просто боюсь я революции, Володя. А Император... Он либерален, может, введет монархическую республику...
     — Как же! Введет...
     — Слухи давно ходят.
     — Во-во! Слухи...
     — Теперь, говорят, уже готовить документы начали.
     — При Первом Сане тоже было!
     — Не смей так называть Государя!
     — Прости, брат.
    
     22 февраля 1900
    
     — Я уже очень стар.
     — Ваше величество...
     — Да замолкни ты. Я с Лермонтовым так и не пришел прощаться. Зря, наверное. Мы с ним почти одного года. Он умер — наверное, и мне скоро пора. Давай-ка побыстрее закончим с делами.
     — Вы уверены, Ваше величество?
     — Сколько раз ты меня еще спросишь?
     — Столько, сколько потребуется, ваше величество. Смена государственного устройства, предоставление автономии Финляндии и Польше, принятие Конституции и выборы в Думу — слишком много всего нового, Ваше Величество, чтобы не переспросить лишний раз.
     — Вот именно что лишний. Давай, что там надо подписывать на сегодня. И хватит меня величать.
     — Хорошо, Александр Николаевич. Вот здесь проекты, которые планировали утвердить сегодня. Но, Александр Николаевич!
     — Ничего. Вон в Англии так уже давно живут. И мы будем жить.
    
     31 октября 1918
    
     — Мы победили! Правда! Правда?!
     — Да, Петька, да! Все! Мир! Германия разбита!
     — Василь Иваныч, так все?! По домам?!
     — По домам, Петька! Давно пора!
     — Ой, а хто это?
     — Дурак! Это же Государь! Слава Императору!
     — Слава Императору Константину! Слава!
    
     12 апреля 1961 года
    
     — Сегодня, в Светлый праздник Пасхи, первый космический корабль осуществил посадку на естественном спутнике Земли — Луне! Космонавт Юрий Гагарин первым из людей ступил на поверхность другого небесного тела! Поздравляем, господа!
     Христос воскрес!