     Вспоминая Илью Иосифовича Варшавского...

     Я уже не помню точно, когда всё произошло – видимо, в конце 50-х, либо в начале 60-х. Моим лучшим другом в то время был журналист Владилен Травинский, ответственный секретарь ленинградской «Звезды», человек, обладавший уникальным талантом организатора общественных сил: вокруг него непрерывно крутились интересные люди. И однажды Владька сказал мне:
     У нас в «Звезде» некоторое событие: открыли нового писателя. Представляешь, обыкновенный инженер писал рассказики «для дома, для семьи», кто-то догадался принести к нам – и мы печатаем. Абсолютно профессионально сделанные вещицы! Он скоро у меня будет в редакции, приходи – познакомлю.
     Так, в редакции «Звезды» на Моховой улице, я и познакомился с Ильей Иосифовичем Варшавским.
     Оказалось, в этом знакомстве он сам был заинтересован: в то время я пробовал себя в сценарном искусстве, пробовал сотрудничать с «Ленфильмом», а Илья Иосифович мечтал сделать фильм по какому-то своему рассказу (по какому именно – я забыл, все-таки полвека прошло!). И мы стали встречаться – я посетил его дом, познакомился с его женой, Луэллой Александровной, по-домашему Люлей, потом, узнав, что я интересуюсь совершенно новым тогда видом советской науки – электронно-вычислительными машинами, Илья Иосифович организовал для меня визит на место работы его сына, Виктора, где я впервые в жизни видел компьютеры – огромные, занимавшие все стены, когда они работали, по ним бегали огоньки, словом, это был последний писк научно-технической революции, и никому в голову тогда не приходило, что пройдут годы – и на компьютере я буду за домашним столом писать вот эту самую заметку…
     Варшавский сразу стал очень популярен в среде любителей фантастической литературы: он писал, по моему тогдашнему определению, «как инженер», т. е. сочинял сюжетную фантастическую идею и аккуратно вписывал её в новый сюжет. Это было как бы отдельным направлением в советской фантастике: не описание особой жизненной ситуации, как у Стругацких, не сказки на научный лад, как у многих других, а именно чистые игры ума! То есть, он выглядел таким западным человеком, попавшим в советскую литературную среду. Мы общались довольно регулярно на секции фантастики и приключений Союза писателей (он, естественно входил в число фантастов, я же числился приключенцем). Но, по правде сказать, о литературе мы разговаривали немного – не знаю, почему. Мне гораздо интереснее было узнавать от него какие-то страницы советской истории – ведь мы, молодые, реально её не знали, даже старые газеты выдавались в Публичной библиотеке только по спецразрешению. А Илья Иосифович оказался причастен к каким-то очень любопытным сюжетам. Например, он любил рассказывать о своей жизни в Баку, выглядевшей, на взгляд ленинградца, весьма экзотично:
     - Я поехал устраиваться на работу в Баку – меня как еврея никуда не брали, это естественно. А в Баку взяли в первое же место, куда подал заявление. Это поразило! Стал спрашивать, как такое может быть? Мне объяснили: тебя берут сразу, потому что ты – не русский. С одной стороны, не местный, заполняешь нужную графу в штате. С другой, не русский, т. е. не угрожаешь местному начальнику тем, что можешь занять его место. Еврея в начальники продвигать не будут! Значит, самый подходящий кадр. Так это выглядело удивительно…
     Как видите, некие особенности национальной политики в союзной республике возникали уже в те времена, которые считаются «торжеством интернационализма».
     Однажды он стал рассказывать о своем тесте, отце Луэллы, Александре Краснощёкове – я имени такого, естественно не слыхал, а Илья Иосифович, как выяснилось, и на этот раз имел в виду, что я напишу очерк на сей сюжет (что я и сделал – материал был напечатан в «Знание сила» под заголовком «Президент Дальнего Востока»).
     - Понимаете, он ведь вернулся в Россию из Чикаго, - рассказывал Илья Иосифович, - там был ректором созданного им Рабочего университета. Поехал пароходом через Тихий океан во Владивосток, а там – гражданская война разорвала Россию. Потом – японская оккупация Дальнего Востока. Победить японцев военным путем не было у Красной армии никакой возможности.. .Но он же из Америки, понимал всё растущие разногласия между Японией и США. Поэтому сообразил: создал демократическую Дальневосточную республику, добился победы большевиков на выборах (большевики символизировали тогда единство русских вокруг России, вокруг Москвы), потом потребовал вывода иностранных войск с территории независимого Дальнего Востока – и его поддержали американцы. Японцы ушли. Ну, а справиться с Белой гвардией, на это сил хватило… Так Союз вернул себе Хабаровский и Приморский края.
     Потом он стал замнаркома финансов у Сокольникова, вместе они создали золотой червонец – самую устойчивую валюту в Европе! Потом он создавал разные фирмы – Доброфлот, например, предшественник Аэрофлота, Промбанк…
     Как я понял, за растрату казенных денег в Промбанке тесть Ильи Иосифовича и сел в тюрьму.
     - Илюша, он что, действительно взял казенные деньги? – спросила Луэлла, присутствовавшая при разговоре.
     Илья Иосифович неопределённо пожал плечами. Он явно не хотел при жене высказываться на щекотливую тему. Только потом я от него узнал, что именно Краснощёков в эти годы «увёл» Лилю Брик от Маяковского (помните поэму «Про это») и, естественно, в деньгах весьма нуждался.
     Отсидел и вернулся в «номенклатуру»: возглавил трест по выведению новых лубяных культур. «Ужасно увлекался кенафом и кендырем», - заметил Илья Иосифович. Потом стали громить наркомат сельского хозяйства. «Три раза за год сажали всю коллегию наркомата! В третий раз он уже стал членом коллегии – ну и сел вместе с наркомом. И уже не вышел».
     - А Люлю на время его ареста удочерила Лиля Юрьевна, - рассказывал он. – Так я и стал вхож в тот дом. Я ведь был, наверно, последним человеком, который был у Маяковского в гостях в день его самоубийства…
     Вот примерно такими рассказами развлекал меня обычно мой покойный друг Илья Варшавский.

     Михаил Хейфец

     Биографическая справка

     Фотографии и произведения Ильи Варшавского публикуются с любезного разрешения Натальи Варшавской, невестки писателя.