Глава 8
    
     - А это что? Посмотри, какая коробочка...
     - Нет, не так. Поверни ее...
     - Как это открыть?
     - Дай я попробую...
     Принцессы щебетали у столика с загадочными для них миниатюрными баночками, тюбиками и кисточками.
     Я же, выбитая воспоминаниями и из этой комнаты, и из этого дворца, и вообще из этого времени вглядывалась в незамеченное прежде простенькое, но элегантное колечко, покоившееся на дне косметички.
    
     Огромный зал аэропорта. Заваленные дорожными сумками коляски. Невысокого роста мужчина с начи-нающими седеть волосами, собранными сзади в короткий хвостик, оборачивается, улыбаясь. У него мелкие, но приятные черты лица:
     - Летисия, тебя ждет сюрприз.
     Мы подходим к стойке регистрации. Багаж – объем-ная красно-коричневая сумка благополучно отправ-ляется в путь.
     - Ну, что? По кофе с сигаретой?
     Он, поддерживая меня под локоть, ведет к столику кафешки. Рядом расположилась многодетная семья. Судя по одежде – кипа на голове у мужчины с пейса-ми и черный костюм, длинная до пят юбка и наглухо прикрывающая все видимые части тела блузка у женщины с закрученным платком на голове – догады-ваюсь о пункте их полета.
     Женщина пытается успокоить расшалившихся де-тей:
     - Мойше..., - дальше следует загадочный для меня язык иврит.
     - Хани...
     - Сигаль...
     Она что-то им наставительно внушает, но при этом гордо оглядывает соседние столики, взглядом при-глашая присутствующих полюбоваться на ее малы-шей.
     - Я думаю, тебе это понравится, - он протягивает мне бархатную черную коробочку.
     Я открываю ее, зная, что там увижу. Кольцо. Изящное, с маленькой бриллиантовой капелькой.
     - Патрик!
     - Молчи. Вернешься из Мадрида, поговорим. А это, - он кладет на столик тоненькую книжечку, - для расширения кругозора, чтобы не скучно было в полете.
     "Тайна чисел" меня не особенно интересует.
     - Шарона...
     Мне нравятся имена этих кукольно одетых деток.
    
     - Сестра Лаура, а это для чего?
     Я, замороженная возникшей картинкой, не сразу вникла в суть обращенного ко мне вопроса и непонимающе уста-вилась на протянутый Каталиной тюбик.
     - М-м-м... это маска для лица.
     - Маска? Что это значит?
     Я, наконец, с трудом и с сожалением расставшись с видением прошлого, продемонстрировавшего и перекатывающуюся картавость родного мне английского языка, отвинтила крышечку тюбика.
     - Для кожи лица. Чтоб не старилась.
     - А такое разве возможно? – Каталина недоверчиво на-хмурилась.
     - К сожалению, все возможно в этом мире.
    
    
    
     Глава 9
    
     Я подарила девочкам и косметичку, предварительно вынув из нее кольцо.
     Изабелла вертела ее, открывая и снова защелкивая.
     - А это у вас откуда, сестра Лаура? Никогда не видела ничего подобного. Очень удобный мешочек, не правда ли, Ката?
     - И мешочек, и все эти коробочки. А особенно мне по-нравилась кисточка для ресниц. И, посмотри, Бель, этот ящичек для белил гораздо удобнее, чем твои...
     Тут она прикусила язычок, чуть не проговорившись. Ага, мои принцессы втихую от папеньки, борющегося за чистоту рядов, балуются изобретениями местных парфюмеров. Весьма полезное для меня открытие.
     Сестры не были похожи. Если Изабелла блистала яркой броской и совершенной красотой, то Каталину можно было бы назвать "серенькой мышкой" по сравнению с ней, если бы не частая смена настроения - то смешливо-озорного, разбивающего чопорную холодность, то вдруг задумчиво-меланхоличного, от чего она походила на полевой цветок - незаметный, но ужасно милый.
     Принцессы ожидали ответа.
     - Ну... , - я растерялась. Ответ не приходил. Вот к чему может привести одна маленькая оплошность, но опрометчивость Каталины подсказала мне выход.
     - ... я приготовила все это вам в подарок, Ваши Высоче-ства. По моим эскизам (мысленно я еще раз попросила прощения, но теперь уже у дизайнеров семейства Диор) изготовили формочки и кисточки, - я понимала, что, чем дальше буду завираться, тем больше вопросов мне зададут, поэтому закруглила тираду, как бы невзначай проговорив, - и я рада, что вам понравилось.
     - М-да, - Изабелла моментально сообразила, ЧТО ей понравилось, особенно в свете приколов Инквизиции, и тут же вошла в роль, в одну секунду модифицировавшись из просто девушки в наследницу престола, - мне понравился... портрет... э-э-э...
     - Сестры Бениты, - быстро подсказала я, восхитившись ее смекалкой, и поймала удивленный взгляд Каталины, тоже вспомнившей свой сан и показавшей мне взглядом, что по этикету прерывать речь особ королевской крови нежела-тельно.
     - Хм, да, Бениты. А... кто твой учитель? Манера письма не напоминает ни одну из известных мне живописцев. Где ты училась? И у кого?
     " Если я скажу, что училась в Школе Искусств в Сан-Франциско штат Калифорния, вряд ли это, милая девушка, тебе что-то напомнит. Америка еще не открыта", - подумала и тут же поймала себя на мысли.
    
     Школа Искусств? Калифорния?
    
     Ну, вот и еще крупицы моей исчезнувшей жизни. Я – Летисия, и, предположительно, мой родной город Сан-Франциско, то есть мой родной язык, как ни крути, английский. Откуда тогда я знаю испанский? Моя семья из Испании? Очень интересно. И летела я в Мадрид. Зачем?
     Я слишком надолго задумалась.
     - Простите, Ваше Высочество, но... у меня нет учителя. Как-то само собой получилось.
     - Хм, - Изабелла недоверчиво хмыкнула, - само собой?
     Она откинула занавесь черной ткани, опавшей к изно-жию подрамника и обнажившей мое творение.
     - Здесь необычная для наших (она сделала акцент на этом слове) художников движение света и тени.
     Она так и сказала "движение", тем самым поймав мой секрет письма.
     - Подойди сюда, - повелительно произнесла девушка, - вот здесь. И здесь..., и везде.
     Она указала на те детали портрета, где я использовала прием "наполненности" мазка, что создавало эффект живой ткани. Картина дышала.
     - Кажется, дотронешься и, правда, коснешься кожи… м-м-м… Бениты.
    
     Ну, еще бы. Это был мой "конек". Я, единственная на курсе, владела этим секретом.
    
     Мысль пробежала и так же благополучно убежала, оставив мне материал для размышления.
     - Ты напишешь мой портрет, сестра Лаура, - без перехода продолжила Изабелла.
     Надо было бы быть круглой идиоткой, чтобы не согла-ситься на столь лестное предложение. Кроме того, у меня в голове зародился совершенно фантастический план, который я намеревалась реализовать именно в процессе работы над портретом самой красивой принцессы шестнадцатого века.
     Не то, чтобы я хотела примазаться к ее славе, но найти себя, благодаря ей.
    
    
    
     Глава 10
    
     Моя первая ночь во дворце. Комната, та самая, куда меня привели, одновременно служила мне и спальней, и столовой, и мастерской.
     Изабелла по каким-то причинам не расположена была афишировать меня как личную портретистку, поэтому моя "три в одной" комната находилась так близко к ее апартаментам.
     Урсулу приставили ко мне в качестве исполняющей мои желания и требования, что явно не доставило ей удоволь-ствия.
     Когда ей это сообщили, она умело скрыла одолевающие эмоции, но по сжавшимся в узкую полоску губам можно было догадаться, что ее злость превысила точку кипения.
     Я нежилась в необыкновенно мягкой постели, ощутимо другой в сравнении с моей девичьей кроваткой в келье. Воздушное одеяло из невесомого пуха, белье из тончайшего полотна, прозрачно-струящийся балдахин быстро сделали свое дело, погрузив меня в сон. Надо сказать, я без сопротивления отдалась ему, устав от событий дня.
     И, все бы ничего, если бы не настойчиво преследующий меня страх, сопровождающий загадочные цифры в моем сне.
    
     Их ряд бесконечен. Рука неустанно выводит одну цифру за другой. Я пытаюсь их запомнить. Спешу. Сбиваюсь. Начинаю сначала. И опять сбиваюсь.
    
     Проснулась в холодном поту. В голове билась мысль: " Не успею". Куда не успею? Что не успею? Откуда этот страх что-то не успеть?
     Я буквально тряслась от ужаса, пережитого во сне. От-бросив одеяло, подбежала к кувшину с водой и, захлебываясь и проливая на себя жидкость, жадно припала к горлышку.
     Обессилено опустившись в кресло, попыталась взять себя в руки. Что означают эти цифры? Почему они нагоняют на меня такой несусветный ужас?
     Цифры…, цифры…, числа…, чис…
     И, вдруг, меня как озарило. Та книга, призванная, по рекомендации Патрика, расширить мой кругозор. Она называлась... что-то, связанное с числами. Ах, да. "Тайна чисел". Мысли лихорадочно запрыгали. Может, это как-то связано с моим сном? Вероятно, я все-таки взяла ее с собой. А, если так, вполне возможно, что и прочла. И... что дальше? А то, что меня чем-то заинтересовали именно те цифры, которые я фиксирую на бумаге в моем сне. Это не может быть совпадением. И что? При чем тут страх? Какая тайна скрывалась в этих цифрах?
     Я зашла в тупик. Опять нырнув в постель, попробовала заснуть, но, боясь возвращения сотрясающего тело и душу страха, вздрагивала и просыпалась, уставившись в потолок и изучая тень оконной решетки.
     Я чувствовала, что стояла у порога разгадки некой тай-ны. И от того, насколько быстро сумею ее разгадать, зависело… что?
     Зная уже, что не засну, закуталась в пух и перья королевского одеяла и вооружилась карандашом.
     Так.
     … 2 … 5 … 7 …
     Нет.
     … 2 … 5 … 3 … 7 …
     Все не то.
     Я задумалась. Этот сон не случайность. Кто-то давал мне еще одну попытку, и еще одну, запомнить цепочку цифр.
     Вопрос - зачем?
    
    
     Глава 11
    
     - Чуть поверните голову влево, Ваше Высочество. Еще чуть-чуть… , да, вот так.
     Я делала зарисовки сидящей напротив Изабеллы, когда в комнату буквально влетела запыхавшаяся Каталина.
     - Бель… , - она запнулась, увидев меня, - выйди, сестра Лаура.
     Ее изменчивое личико приняло высокомерно-холодное выражение, хотя ровно секунду назад оно пылало от воз-буждения и нетерпения.
     Я неспешно собрала разбросанные вокруг листы с Иза-беллой в профиль, Изабеллой улыбающейся, Изабеллой вполоборота… .
     Каталина все это время, едва сдерживаясь, постукиванием пальчиков по спинке кресла поторапливала меня.
     Наконец, я затворила за собой дверь, успев услышать то, из-за чего вышла:
     - Он здесь.
     Ну, конечно. Тайны Мадридского двора. По-видимому, на сегодня сеанс закончен. Если такими темпами мы будем продвигаться, то к появлению меня на свет в двадцатом веке, наверняка, успеем.
     Не задерживаясь, я прошла в свое жилище и… обнару-жила здесь Урсулу, испуганно отпрянувшую от стены с гобеленом, весьма реалистично передающего сценку охоты на оленей.
     - Вы заинтересовались искусством гобелена, Урсула? И именно в моей комнате и в мое отсутствие?
     Урсула, проигнорировав мое возмущение, просверлила меня ненавидящим взглядом и прошествовала к двери, причем, если бы я не посторонилась, она бы точно смела меня со своего пути.
     Чем же все-таки я ей не угодила? Странно.
     Сложив листы с набросками на мраморном с позолотой столе, как раз у той самой стены, где я застала " удава", я уже хотела было примерить платье, подаренное мне вышестоящим руководством, как вдруг услышала голоса… за той самой стеной, от которой отскочила Урсула.
     Не испытывая каких-либо угрызений совести (надо же выяснить источник чревовещания), приложила ухо к стене, но, кроме невнятного бормотания, не смогла что-либо понять.
     Да, но до сегодняшнего дня никто не нарушал мой покой внешними раздражителями. Звукоизоляция здесь была от-менная. Интересно, с чем соседствует эта стена? Я провела рукой по шелковой ткани гобелена и... нащупала выступ. Ровный квадратик. Присмотревшись, поняла, почему поймала Урсулу именно здесь. Кончик рога одного из несчастных оленей, вечно стремящегося удрать от погони, едва заметно отделился от его ветвистой части, и я, зацепив ногтем чуть виднеющуюся трещинку, сдвинула квадратик выступа в сторону, от чего олень и вовсе лишился своей царственности.
     Рог камуфлировал аккуратно выдолбленную дырочку, приложившись к которой, я совершенно отчетливо услы-шала:
     - … знала, что ей осталось недолго.
     Я узнала этот голос. Глуховатый, с хрипотцой.
     - Мне очень жаль.
     А это Изабелла. Так это ее кабинет. Вот это сюрприз.
     - И она попросила передать Вам позаботиться о Лауре.
     Снова некто. И картавит.
     Это он! Точно! Тот самый Пекарь, внедривший меня в подземные кулуары Мадрида.
    
    
    
     Глава 12
    
     Так вот почему я впала в немилость у Урсулы. Она просто-напросто с моим вторжением в эти хоромы лиши-лась возможности узнавать горячие новости прямо, можно сказать, с места событий. Оказывается "удав" – обыкновенная шпионка. Вопрос только в том, кому она передавала подслушанную информацию? Или еще проще – кому насолила Изабелла? И чем ей это грозит?
     Я задвинула заслонку, и олень вновь приобрел потерян-ную собственность.
     Вернувшись к прерванной неожиданным открытием примерке тяжелого парчового платья с миллионом каких-то добавок в виде корсета, нижних юбок, воротника и накладных рукавов, я раздумывала об увиденном и услы-шанном.
     Надо ли мне сообщать Изабелле о найденном "жучке"? Или сделать вид, что я ничего не знаю, и понаблюдать за Урсулой? Или "потрясти" шпионку и выудить из нее сведения? Все эти варианты страдали одним недостатком - я поневоле ввязывалась в придворные интриги, чего меньше всего желала. Мало мне своей проблемы, так я влезала еще и в другую, масштабом покруче.
     Подойдя к зеркалу, усмехнулась, рассматривая себя. Типаж Веласкеса.
     О ком, кстати, говорил Пекарь? Кто препоручил меня заботам Изабеллы ?
     Как ответ на мой вопрос на пороге появилась все та же Урсула, метнувшая взгляд на злополучную стену:
     - Ее Высочество инфанта Изабелла требует вас к себе.
     Я, предчувствуя, что пребывание у принцессы обяза-тельно будет "законспектировано" вездесущей Урсулой, улыбнулась ей:
     - Не могли бы вы подсказать мне, к кому я могу обра-титься с просьбой передать мне ключ от моей комнаты? Если вы не в курсе, я поговорю об этом с Ее Высочеством.
     Урсула на миг застыла, вперив в меня неподвижный взгляд (ну, чисто анаконда), и, правильно оценив ситуацию, процедила:
     - К вечеру ключ будет.
     - Ну, тогда передайте, пожалуйста, Ее Высочеству, что я зайду к ней к вечеру, после того, как получу ключ.
     Урсула от ярости покрылась пятнами и, помедлив, выудила откуда-то из складок ее громоздкого платья требуемое, швырнув ключ к моим ногам.
     Я не поленилась нагнуться.
     Перед кабинетом Изабеллы я остановилась, испытывая непонятное волнение. Мне казалось, что выйду я оттуда уже другая. Приструнив шестое чувство, потянула на себя дверь.
     Они сидели за столом, напротив друг друга. Взволнованная Изабелла, нервно перебирающая длинную ниточку жемчужных бус, и мужчина, приблизительно сорока пяти лет, высокий, худощавый ("Не мешало бы подкормить", - отметила про себя), с тонкими изящными запястьями рук, выглядывающих из узких рукавов.
     Гость принцессы обернулся ко мне, и я вынуждена была констатировать, что... влюбилась. Окончательно и беспо-воротно.
    
    
     Глава 13
    
     Серые внимательные глаза, две глубокие морщинки, обрамляющие упрямый рот с ямочкой на подбородке, се-деющие волнистые волосы – он встал, приветствуя меня.
     - А вот и сестра Лаура.
     Голос Изабеллы звучал где-то так далеко и был таким лишним, что я никак не отреагировала на ее возглас, продолжая тонуть в его серых глазах.
     Он чуть склонил голову, тем самым прервав мое погружение, которое вполне могло закончиться кессонной болезнью.
     Инфанта знаком пригласила меня приблизиться:
     - Дон Керрадо принес нам печальное известие о кончине сестры Френсис.
     "Мне недолго осталось", - я помнила ее слова и свое предчувствие, что не увижу ее больше. Мне искренне было жаль мою аббатису, на время укрывшую меня от сует и проблем этого мира.
     - Но... я не смогу отпустить тебя, сестра Лаура, с ней проститься. Ты нужна мне здесь. Это, - инфанта придвинула ко мне запечатанное письмо, - ее послание тебе. Возьми и можешь идти.
     Последнее обращение Френсис ко мне неожиданно для меня ушло на второй план. Первый заполнил Керрадо.
     - Я могла бы поговорить с вами?
     Изабелла изумленно вскинула брови:
     - Сестра Лаура, я же сказала, ты свободна.
     - У меня всего один вопрос.
     Я шла ва банк. Еще секунда, и меня бы вышвырнули без сожаления. И никакие Диор или "наполненности" мазков не помогли бы. Перечить принцессе? Но эта встреча могла оказаться последней. Где бы я его еще увидела?
     Меня спас Керрадо:
     - Я слышал, у Вас завтра охота, Ваше Высочество?
     Инфанта переключилась на предмет, более достойный ее внимания, чем присутствие какой-то рисовальщицы. Она подхватила столь животрепещущую для нее тему, дав мне возможность с миром удалиться восвояси.
     Но, в любом случае, я дала ему понять, что мне есть о чем с ним поговорить, хотя особой надежды на то, что он поддержит мою инициативу, не было.
     Вернувшись к себе, я вскрыла печать. Письмо, поместившееся всего лишь на одной страничке, заставило меня призадуматься:
    
     Сестра Лаура,
     Бог призывает меня к себе, но, прежде чем уйти, я хотела бы открыться тебе и предупредить.
     Ты была спасена Алехандро Керрадо, моим братом. Он с детства был отмечен Богом. Его Божественный дар в предугадывании событий. Но для всех он еретик , за-ключивший союз с дьяволом. .Узнав, что он помог тебе скрыться от наших братьев по ордену, я пришла в него-дование. Я сама, да и он, подвергались опасности расследования обстоятельств твоего появления в монастыре. Но он ведь мой горячо любимый брат, невинное создание, проклятый людьми за его дар. Я не могла ему отказать. Да и ты была в таком состоянии, что я не хотела взять на себя грех не помочь тебе.
     Я не знаю, откуда ты пришла к нам, и кто ты на самом деле. Но я поняла, что ты просто запутавшееся дитя. Не знаю, в чем и почему. Но ты нуждалась в приюте, и наш монастырь его тебе дал.
     Доверяя тайну о моем брате, Господом нашим умоляю тебя, сестра Лаура, никому не открываться. Я вынуждена была тебе все поведать, чтобы предостеречь упоминать где-либо обстоятельства твоего появления в монастыре и его имя.
     Ведь его некому будет теперь защитить, что я и делала все эти годы.
     В свой последний час я молюсь за тебя сестра Лаура, и за моего Алехито.
    
     Padre Nuestro,
     No nos metas en tentasion,
     Mas libranos del mal,
     Por todos los siglos.
     Amen.
    
     Кроме письма, в пакете я нашла и аккуратно сложенный шелковый платочек с монограммой "К".
    
    
    
     Глава 14
    
     - Я же предупреждал вас идти только прямо, никуда не сворачивать. Как случилось, что вы заблудились?
     Я, вся во впечатлениях от письма Френсис, отстраненно подняла глаза на источник прозвучавшего вопроса. Але-хандро, не переступая порог комнаты, улыбался, ожидая, пока я дочитаю письмо его сестры. И он мало соответство-вал моим представлениям о зрительных и слуховых гал-люцинациях.
     - Я помешал вам, сестра... Лаура?
     Опешив от неожиданности, я молча взирала на него, понимая, что количество его вопросов ко мне накапливается, и я рискую показаться невоспитанной, оставив их без ответа.
     - Вовсе нет, - придушенный сомкнувшимися голосовыми связками ответ, тем не менее, удовлетворил моего неожиданного гостя, и он, посчитав его, видимо, приглашением войти, аккуратно прикрыл за собой дверь.
     И тут я засуетилась.
     - Прошу вас.
     Зашуршав юбками, я заметалась по комнате, не зная, где усадить дорогого гостя, но он, невозмутимо проследив за моими "восьмерками в воздухе", решительно остановил потуги на гостеприимство:
     - Вам не кажется, что во-он то кресло именно то, где я могу присесть?
     - Да, да, конечно, - я вслед за ним оценивающе взглянула на указанный предмет.
     - Странно, но кресло рядом тоже довольно удобно, - Алехандро похлопал по сиденью, как бы проверяя его прочность, - ну, вот, полдела сделано. Место для беседы найдено.
     Он, явно, подтрунивал надо мной, при этом оставаясь абсолютно серьезным.
     Я послушно села напротив него, несколько ошарашенная таким быстрым развитием событий - мое желание с ним поговорить не просто поддержалось, а осуществилось почти без промедления.
     - М-может вы хотите... (чуть не ляпнула "кофе", но вовремя сообразила, что и это слово, и тем более сам напиток пока пребывают каждый на своем месте, то есть далеко за пределами этого места, а главное, времени) ... что-нибудь выпить?
     - Да, но не здесь, и не сейчас. Так, какой у вас ко мне вопрос?
     Мне было весьма неудобно признаться моему спасителю, что все вопросы улетучились в тот же момент, когда до меня, с небольшим запозданием, наконец, дошло, кто мой гость, поэтому мне стоило немалых усилий их восстано-вить.
     - М-м..., спасибо.
     - Не понял, - Алехандро усмехнулся.
     - Спасибо вам. Если бы не вы, не представляю, что бы случилось, если бы эти монахи схватили меня.
     - Зато я представляю, поэтому вы сейчас здесь.
     - А как вы оказались в том тупике?
     - Я думаю, что разочарую вас, но совершенно случайно. Я собирался как раз из него выйти.
     - А почему вы решили, что меня надо спасать? Может, я просто заблудилась в незнакомом мне городе?
     - Хм, ваше стремление во что бы то ни стало просочиться сквозь стену, к которой вы приросли, странные предметы, которые вы так нежно прижимали к себе, не желая с ними расстаться ни при каких обстоятельствах. Наконец, увесистый булыжник, который вы, вероятно, хотели использовать не для забивания гвоздей. Этого вполне достаточно, чтобы понять, что тупик не являлся целью вашего пути. Скорее наоборот, вы страстно искали из него выход. Я вам помог его найти.
     - Исчерпывающе, - я рассмеялась.
     - Френсис поведала мне о ваших приключениях, - его лицо омрачилось.
     - Расскажите мне о ней, - моя просьба не была праздной, я, действительно, знала о ней очень мало.
     Алехандро задумался, и неожиданно улыбнулся.
     - Она моя сестра. И старше меня намного. Наши родите-ли уже и не предполагали, что я могу появиться на свет. Их я почти не помню. Френсис... заменила мне всех.
     Алехандро подошел к окну, и его худощавая высокая фигура контурно обозначилась в ореоле рассеивающегося солнечного света. Он чуть горбился.
     И я почувствовала к нему вдруг такой прилив нежности, что мне пришлось себя безжалостно ущипнуть, чтобы вы-звать отлив, более уместный в данной ситуации.
     Он повернулся ко мне:
     - Откуда вы?
     - П-простите? – вопрос застал меня врасплох.
     - Я пытался собрать о вас сведения, но такое впечатле-ние, что вы свалились с неба.
    
     Голос стюардессы:
     - Чай, кофе, сок?
     Я качаю головой. Пережженный кофе, принятый в аэропорту, до сих напоминал о себе горьким прив-кусом.
     Я роюсь в сумочке в поисках снотворного. Не от страха высоты, просто чтобы время прошло быстрее. Это я сама себя так успокаиваю. Да подумаешь, пропасть под моими кроссовками. В любом случае - земля, не бездонное же пространство.
     Вот и таблетка. Так, а теперь посмотрим книжечку Патрика.
     Я раскрываю ее на странице, где автор уговаривает меня узнать цифровой аналог моего имени.
     Снова ныряю в глубины сумочки. Найдя ручку, открываю записную книжку и ... 3 ... 22 ...
    
     Ряд прервался вопросом Керрадо:
     - Вы в порядке, сестра Лаура? – будто издалека слышу его голос.
     Кажется, я близка к разгадке.
     - Да. Просто вы правы, дон Керрадо. Свалилась с неба.
    
    
    
     Глава 15
    
     Алехандро вдруг прислушался и заторопился:
     - Я должен идти. Но мы еще увидимся, если вы... не против, сестра Лаура.
     Я, мысленно еще находясь в "Боинге" , несущего меня в Мадрид, слабо махнула рукой:
     - Идите, идите, - до любовей ли тут, если я почти на пути к распутыванию загадочного клубка.
     Дон Керрадо задержался с уходом, видимо, ожидая другой вариант прощания, но время, вероятно, действительно поджимало.
     Он кинул на меня взгляд, исполненный сожаления, и вышел.
     Я же продолжала упрашивать память повторить эпизод в самолете, и именно ту его часть, когда ручка заскользила по страничке записной книжки. Но... как раз-то этот дубль и засветился.
     Несмотря на это, все склеилось.
     "Тайна чисел". Спасибо Патрику! Расширила кругозор, да настолько, что, разогнавшись, экспансировала и временные просторы – да чего там четыре столетия! Какая ерунда!
     Мое глупое желание побаловаться нумерологией завер-шилось совершеннейшим бредом. Я все-таки провалилась в пропасть, но в пропасть времени.
     Сетовать на случившееся не имело никакого смысла. С тем, как это произошло и почему я, кажется, разобралась. Теперь необходимо было подключить мозги к более акту-альной задаче выхода из ситуации.
     Передо мной маячила совершенно конкретная цель - я должна была во что бы то ни стало вспомнить эти дурац-кие цифры, это заветное теперь для меня число моего имени, сыгравшее со мной такую страшную шутку.
     И помочь в этом мог… мой повторяющийся сон. И тут меня снова пробил страх. Все тот же страх. Но теперь я понимала его причину.
     СОН МОГ НЕ ПОВТОРИТЬСЯ.
     Я бросилась к сумке, благоразумно припрятанной под ворохом подаренных платьев, за которые я, конечно, была безумно благодарна моим благодетельницам, но ни к од-ному из них я не испытывала такого чувства привязанно-сти, как к моим джинсам.
     Зная, что ничего похожего на записную книжку я там не обнаружу, вновь протрясла ее сверху донизу.
     Вывалив все на кровать, я с тоской смотрела на такие родные мне безделушки. На глаза попалась пачка сигарет, не тронутая за эти два года. Но сейчас дико захотелось за-курить. Чувства – жалость к себе, злость на Патрика - трепыхались во мне со страшной силой и требовали выхода.
     Вытянув сигарету из почти полной пачки, поискала за-жигалку. Надо же, все как-будто куплено вчера.
     С непривычки закружилась голова. Да, чашечка кофе, ну, совсем бы не помешала.
     Меня охватила, видимо, под влиянием никотиновых паров, жуткая ностальгия по таким привычным когда-то для меня предметам, как простая чашечка кофе. Не ценила я прелести быта начала двадцать первого века. Да даже та-кая мелочь, как душ. Это же супердостижение человече-ского разума.
     Я зажмурилась, представив душевую кабинку со свер-кающими кранами с – о, чудо! - горячей и холодной водой, полочку с набором душистых шампуней, бальзамов, кремов... м-м-м…
     Господи, как я хотела домой!
     Звук чего-то с грохотом упавшего вывел меня из при-зрачных миражей будущего и напомнил о материальности настоящего-прошлого. У двери обмякла (сейчас она боль-ше напоминала курицу, запутавшуюся в собственных перьях) с выпученными глазами обомлевшая Урсула. Судя по всему, она здесь просидела ровно столько, сколько я пыталась успокоиться с помощью сигареты. Маскировать-ся было бессмысленно.
     Урсула уже натренированным взглядом проводила оче-редное колечко дыма, плавно устремившееся вверх к по-толку и идеально вписавшееся в кучерявые облака с пор-хающими легкомысленными ангелочками.
     - Урсула, мне кажется, это не совсем удобная для вас поза, - я демонстративно продолжала вдыхать и, соответственно, выдыхать "пар преисподней". В конце концов, я и так вызывала у "удава" одни отрицательные эмоции. Ну, одной эмоцией больше. Кроме того, заветная дырочка в стене держала ситуацию под контролем.
     Урсула поднялась, цепляясь за стену и исступленно шепча:
     - Я знала..., и эта Френсис..., я все знала..., и я предупреждала...
     Она, шумно хлопнув дверью, умчалась в неизвестном направлении.
     Ну, вот, доигралась. Ярлык "ведьмы" вновь приклеился ко мне.
    
    
     Глава 16
    
     Грунтовка холста - работа, которую не все художники, к сожалению, воспринимают как часть творческого про-цесса. Я же и сюда вкладывала все свое вдохновение. От того, как ляжет масляный грунт, зависело практически все: и качество мазка, и тональность красок, а главное – ощущение внутреннего тепла, излучаемого картиной.
     Все мои требования, связанные с техническими вопросами – холст обязательно льняной, кисти с волосом из белки - выполнялись без лишних вопросов и быстро. Но непредвиденная заминка случилась с красками.
     Я бы предпочла те, в состав которых входило бы опять-таки льняное масло и пчелиный воск. Но в силу трудоем-кости их производства по "моей" технологии, пришлось удовлетвориться инструментом Куэльо, из мастерской которого было вынесено достаточное их количество.
     Я выпросила у Изабеллы несколько дней одиночества для подготовки к основной работе, но не потому, что терпеть не могла, когда мне мешали на столь ответственном этапе моего творчества.
     Под грунт я намеревалась занести информацию о себе в случае провала возвращения домой. Я старалась не допус-кать эту мысль, напротив, в голове постоянно жужжало одно и то же : "Банзай!". Не совсем к месту, но отвечающее моему настроению.
     Идея напомнить потомкам о себе в далеком будущем возникла сразу после того, как Изабелла изъявила желание стать моей натурой, поэтому, вооружившись терпением и кистью, я, прежде чем покрыть холст первым слоем грунта, занялась сочинительством.
     Задача, надо сказать, не из легких. В короткое послание вместить максимум информации, но в весьма сжатой и скупой форме, хотя хотелось бы поделиться с будущими исследователями моего творчества (я очень надеялась, что таковые найдутся) cвоими впечатлениями о временах мра-кобесия и "охоты на ведьм", в число которых я удостоилась чести войти.
     Это были, наверное, самые краткие мемуары в мире.
     Перечитав еще раз очерк о моих скитаниях, я с сожале-нием поставила заключительную точку, будто прощаясь с теми, кто когда-то это прочтет.
     Вздохнув, набросила на холст тряпку.
     Тихий стук в дверь вторгся в созерцательную меланхо-лию относительно потомков.
     Кого еще принесло?
     - Вероятно, я помешал вам, сестра Лаура, но я вынужден это сделать. Вы пригласите меня войти?
     Я отступила, удивленная и одновременно обрадованная неожиданным визитом Керрадо.
     - Я запру дверь. Никто не должен знать, что я здесь.
     - Что-то случилось?
     - Пока, - Алехандро повернул ключ в замке, - ничего не случилось. И не случится, если вы будете благоразумны.
     Его резкий тон не очень мне понравился, но моя так и не высказанная точка зрения по этому поводу, видимо, его мало бы заинтересовала, судя по нахмурившемуся взгляду.
     - Откуда вы, сестра Лаура?
     Сердце на минутку замерло, но, быстро вспомнив о последствиях, застучало снова, и, я бы сказала, с удвоенный силой.
     - Не понимаю, о чем вы?
     - О вас, сестра Лаура, о вас.
     Керрадо, определенно чем-то озабоченный, вдруг, совсем не вежливо притянул меня к себе, и так близко, что не надо было бы особенно стараться, чтобы поймать его губы для поцелуя. Но я решила пока подождать со столь откро-венным проявлением моего чувства к нему. Ситуация на-калялась, к сожалению, по другой причине, пока мне не известной.
     - Вы можете мне довериться. Для этого у вас есть доста-точно оснований. Нет? Чтобы помочь вам, я должен знать о вас хоть что-то. Итак?
     Взглядом, исключающим сопротивление с моей стороны, он требовал ответ, буквально впиваясь в мои глаза и про-никая все дальше вглубь, в самую душу, от чего в голове вдруг зашумело и что-то явственно щелкнуло.
     Я, словно марионетка, ведомая искусным кукловодом, двинулась к подрамнику и вяло стянула с холста тряпку, представив Керрадо мою летопись.
     Алехандро читал, а я безучастно следила за его реакцией. Мне почему-то было абсолютно все равно, что за этим последует.
     - Ну, что же, это многое разъясняет.
     Он обернулся, и на этот раз в его глазах я прочла, как ни странно, облегчение, будто он опасался получить другие, худшие, подтверждения моей исключительности.
     Наваждение отступило, оповестив меня об этом прояс-нением в голове, и, как следствие, ко мне вернулась незамутненная помехами способность осмысливать ситуацию адекватно. А, точнее, я пыталась найти объяснение почему-то сорванной с подрамника тряпки и в результате бесстыдно обнажившемуся холсту.
     Дар предсказания, о котором поведала Френсис, видимо, был не единственным, подаренным Керрадо Богом.
    
    
    
     Глава 17
    
     Я не могла усидеть на месте.
     Пересказывая Алехандро мою невероятную историю, я носилась по комнате (благо размеры позволяли) и время от времени поглядывала на него, проверяя, насколько серьезно он ее воспринимает. И, надо отдать ему должное, он был великолепен. Наконец-то, я дождалась своего слушателя.
     За эти годы я не смогла смириться со случившимся. Тос-ка по дому, пусть и забытому, по всему тому, что осталось там, в моем времени, включая такие незначительные для нас, тамошних, мелочи как обыкновенная микроволновка или утренняя газета, иногда так душила, что я, проплакав всю ночь, с трудом выстаивала утреннюю мессу.
     Керрадо с пониманием отнесся к моим суматошным пе-ремещениям, не произнося ни слова и не задавая вопросов.
     Наконец, выговорившись, я застыла у окна, бездумно уставившись на ровные дорожки идеально распланированного паркового ансамбля перед дворцом. Все бы отдала, только бы оказаться на пусть и неказистой, маленькой улочке моего города (я не сомневалась, что там таковая существует), знакомой своими занюханными уже запахами семейного ужина, несущимися из открытых нараспашку окон.
     Я повернулась к затихшему Керрадо.
     - Я хочу домой. Все, что здесь, и… вы все, для меня далекое прошлое. Вы верите мне?
     Он опустил глаза, до того не отпускавшие меня, и глухо произнес:
     - Мне было бы трудно в это поверить, если бы не обстоятельства нашей с вами встречи и дальнейшие события. Уже тогда - помните? - когда я вас почти силой затащил в эти подземные лабиринты, я знал, что столкнулся с чем-то... не нашим.
     Перехватив мой удивленный взгляд, он пояснил:
     - Каждый знает, кто такие "черные". Это во-первых. А сопротивление им означало признание вами, что вы... ведьма. Это во-вторых. Иначе, зачем и от кого защищаться? Но вы не знали ни о первом, ни о втором. Значит, вы не из наших мест. И, вообще, ни из каких других, особенно не отличающихся от наших по этим пунктам.
     - А почему вы решили тогда, что эти ваши "черные" причина моих волнений?
     - Да весь ваш вид, - он усмехнулся, видимо, вспомнив ту, загнанную, меня, - одежда, более подходящая для пятнадцатилетней девочки. Вы по какой-то причине переоделись во что попало. Торчащие из под юбки странные туфли. Кстати, а что это у вас было на руке?
     Я, без лишних слов разворошила ворох платьев, законспирировавших то, что у меня было не только на руке.
     - Вот это? – я протянула ему часы.
     Керрадо с любопытством постучал по корпусу:
     - Что это?
     - А вот еще, - я по очереди выложила перед ним плеер, зажигалку, сигареты, коробочку с рабочими инструментами, фотоаппарат, которым он более всего заинтересовался.
     - Я не уверена, сработает ли, но попробуем, и вы все поймете без объяснений.
     Последний раз – где-то с месяц назад – я сфотографиро-вала свою келью. На память, так сказать.
     К моему удивлению, он не просто сработал, а вспышкой (Керрадо дернулся, взмахнув руками и пытаясь защититься от яркого слепящего света блеснувшей "молнии") доказал состоятельность фирмы "Panasoniс", можно сказать, на века.
     - Ну, полюбуйтесь на себя, - я поднесла к Алехандро экранчик фотоаппарата.
     Он, что называется, спал с лица, рассматривая снимок.
     Я прыснула, не сдержавшись.
     Наконец, Керрадо перешел к словесной форме пережи-тых впечатлений:
     - В ваше время наша церковь не осталась бы без работы. Как же это? Без красок? И в одну секунду! – он рассматривал, чуть ли не обнюхивая, цифровик со всех сторон, потом возвращался к фотке, разглядывая свою испуганно отпрянувшую физиономию в момент вспышки, - в это трудно поверить. Теперь я понимаю бедную Урсулу, - он поднял голову, - вы же ей тоже что-то продемонстрировали.
     - Откуда вы знаете? – я насторожилась.
     - К сожалению, знаю не только я. И поэтому я здесь.
    
    
    
     Глава 18
    
     Алехандро помолчал, собираясь с мыслями:
     - Ваше появление в монастыре... Летисия, не у всех вы-звало чувство радости. Одна из сестер ("Анна", - пронеслось в голове) поспешила сообщить собратьям по ордену о невесть откуда появившейся особе, по всем приметам – ведьмы. Френсис оказалась под угрозой обвинения сокрытия вас, а, поскольку монастырь, с самого начала служил приютом для знатных лиц, как вы знаете...
     Он запнулся, ища подтверждения моей осведомленности о населении монастыря. Я согласно кивнула, после чего он продолжил:
     - ... то он находится под неусыпным вниманием со сто-роны основавших его..., - здесь он вновь остановился, раздумывая, расшифровывать ли сказанное, но решил продолжить без уточнений, - ... и все, что может показаться опасным для жизни монахинь, немедленно устраняется.
     - Зачем же вы, зная обо всем об этом, направили меня туда?
     - Да кто же знал, что вы решите выбрать более длинный путь, чем те сто метров, которые вам надо было пройти до выхода оттуда? – Керрадо недовольно поморщился, - я никак не предполагал, что вы заблудитесь. Вы должны были попасть в библиотеку, где в этот час находилась Френсис. Обычно послеобеденное время она проводит там. А она уж придумала бы, что делать дальше. Ну, что случилось, то случилось.
     Он потер лоб:
     - Я догадывался, что в монастыре есть некто, кто докладывает обо всем, что там происходит, следующему звену цепочки... охраны, и вынужден был принять меры.
     Я поежилась, представив, что за меры принял Керрадо, дабы спасти уже не только меня, но и свою сестру.
     - Зачем вы все это мне рассказываете?
     Я понимала, что он осторожно, избегая подробностей, выдает мне информацию, известную не многим. Но я бы не хотела войти в число посвященных. По многим причи-нам. И прежде всего потому, что я совершенно не была заинтересована в моем участии в каких-либо дворцовых интригах. Не хватало еще оказаться замешанной в мясорубке истории. Честь, конечно, велика, но я не тщеславна. Уж как нибудь обойдутся без меня, тем более, что я тешила себя надеждой на восстановление порядка в этой самой истории, уже частично нарушенного, после моего исчезновения отсюда.
     - Затем, что доносчица успела поделиться своими опасениями с Урсулой, нянькой и поверенной Изабеллы.
     - Поверенной? – я усмехнулась, - как вы тогда объясните это?
     Я подбежала к стене с "подзорной трубой", и, отодвинув заслонку, пригласила Керрадо понаблюдать за тем, что происходит в покоях инфанты.
     Он изменился в лице.
     Приникнув к потайному глазку, Керрадо убедился не только в отличном обзоре явившейся перед ним картинки, но и стопроцентной ее слышимости.
     Вернув рог оленя на положенное ему место, Алехандро прощупал всю стену и, убедившись в отсутствии еще ка-ких-либо неожиданностей, наконец, повернулся ко мне.
     Сказать, что он возбудился до крайности, это значит, ничего не сказать. Я даже на минуточку испугалась, как бы он не перепутал меня сейчас с Урсулой.
     - Как вы узнали об этом? – его взгляд расчленял меня.
     - Случайно. Вернулась раньше времени и застала Урсулу в моей комнате.
     - Значит, она знает и обо мне.
     На этот раз я, действительно, испугалась за ничего не подозревающую "поверенную", что окончательно утвердило меня в мысли не ввязываться в исторические драмы.
    
    
     Глава 19
    
     Свечи догорали, и я решила на сегодня прерваться. Отступив, еще раз всмотрелась в Изабеллу на полотне. Мне нравилось. Три недели пролетели как один день. Я настолько была увлечена работой, что продолжала писать и в сумерках, выпросив у инфанты с десяток свечей. Она, подумав (не слишком ли накладно для бюджета государст-ва?), согласилась, предупредив меня об экономном их использовании.
     Ночью меня разбудил скрипучий шорох в углу спальни-мастерской. Первая мысль (и, признаться, без порицания желаемого) была – Керрадо. Я сжалась под одеялом, смутно представляя себе последовательность моих действий - вскочить и грозно-целомудренно потребовать объяснений или подождать с изъявлениями протеста против незаконного вторжения на мою территорию?
     Пока я раздумывала, некто, крадучись, приблизился к постели и, придержав дыхание, прислушался к моему, срочно восстановленному, безмятежно-тихому, дабы не обнаружить себя. Почему-то я решила, что этот маневр более приемлемый в данной ситуации, пока я не узнаю, с кем имею дело. Алехандро – это одно, ну, а, если не он – это совершенно другое.
     Нарушивший мое уединение, стараясь никак не проявить себя, неслышно ступая, проскользнул в сторону зеркала, что мне удалось подсмотреть сквозь щелку ресниц. И этот некто оказался вовсе не Керрадо, а… женщиной, попавшей в поле зрения лунного лучика.
     Урсула? Что ей надо в моей комнате? Как она сюда попала? Дверь-то заперта.
     Женщина обернулась, и я инстинктивно зажмурилась, забыв дышать. В ничем не нарушаемой тишине совершен-но отчетливо услышала звук, будто шелестели бумагой.
     Но, когда я, наконец, осмелилась открыть глаза, то, к своему удивлению, никого в комнате не обнаружила. Сердце заколотилось. Может, привидение? Я не трусиха, но предпочла бы избежать встреч с непонятными мне мис-тическими штучками, во всяком случае до тех пор, пока они не будут достаточно изучены.
     Прождав с трепещущимся сердцем еще пару минут и убедившись в моем полном одиночестве, я занялась рас-следованием происшествия.
     Дырка-прослушка в стене, видимо, была не единственным отверстием в этой комнате. Ведь женщина испарилась где-то в том углу, прямо противоположному двери.
     Зажигалкой опалив огарочек свечи, подошла к зеркалу. Ничего особенного, если не восхититься в очередной раз отделанной разноцветным мрамором рамой, инкрустиро-ванной вдобавок драгоценными камнями и обрамлявшей чистейшее венецианское стекло, скопировавшее мою со-средоточенную в поисках потайной двери физиономию.
     Я дотошно исследовала загадочный угол, а, заодно, и прилагающийся к нему шкаф, где свободно могла бы по-меститься небольшая кондитерская, но в данный момент служившего убежищем для моего постепенно пополняв-шегося, благодаря покровительницам, гардероба.
     Не найдя и намека на что-либо, откуда могла проникнуть ко мне незваная гостья, я уже хотела было завершить на сегодня ночные бдения, когда обратила внимание на тем-ную узкую полоску, скорее, едва заметную щелку между зеркалом и стеной. Если бы не события этой ночи, я бы, скорее всего, не придала бы этому никакого значения. Но азарт поиска обострил зрение, и я бы добавила и нюх, если бы он мог мне помочь.
     Полоска означала не что иное, как подвижность зеркала.
     Слегка надавив на раму, я не удивилась, как плавно она развернулась во внутрь... узкого каменного коридора, куда я, конечно же, и вошла.
     Тайный ход уводил вправо, где свет свечи терялся, съеденный мрачной чернотой. Я оглянулась назад, боясь расстаться с безопасностью моей комнаты, но любопытство пересилило.
     За поворотом последовал следующий, а за ним еще один. А за этим, вероятно, были и другие, потому что коридор ветвился дальше.
     Но и того, что я увидела, мне хватило сполна - из глубоко выдолбленной ниши на меня плотоядно посматривал череп.
    
    
     Глава 20
    
     Отпрянув от неожиданности, едва не выронила свечу. Какое интересное соседство!
     Не без содрогания протянув огарочек ближе к несчаст-ному, облегченно выдохнула – это вовсе и не череп. Обман зрения.
     На ткани, перекрывающей нишу, пламенело нарисованное сердце, увенчанное терновой короной.
     И что там, за ней?
     Хлипкий огонек догоревшей свечи, предупреждая об агонии, заколебался и, посомневавшись, оставил вместо себя мерцающий хвостик. Я погрузилась в полную темно-ту. История, судя по всему, повторяется.
     Беззвучно прикрикнув на расшалившиеся нервы, я как можно хладнокровнее ощупала чернильное пространство вокруг в поисках стены-ориентира. Все на месте. Вернуть-ся в спальню дело пяти минут.
     Но… что за этой занавесью?
     Опять же ощупью откинула ее, тут же наткнувшись на некое подобие дверного засова.
     Уже отодвинув его, подумала, может, хватит? Но, не додумав столь трезвую мысль, очутилась нос к носу, вернее, нос к спинам множества выстроившихся в ряд... безголовых фигур в женских платьях.
     Первая реакция была бы, естественно, в ужасе возопить, но, обесточенная увиденным, я всего лишь что-то промычала.
     Вместо того, чтобы нырнуть обратно, туда, к занавеси, я, напротив, потерялась, загипнотизированная кошмаром.
     Так мы и хранили бы торжественное молчание, если бы, таращась на "трупы," я, наконец, не распознала среди них обыкновенные… подставки. Обнаженные. Без платьев.
     Так это гардеробная!
     Меня вспугнули загудевшие сбоку голоса. И вовремя. Я не заинтересована была познакомиться сейчас с кем-либо. И не потому, что не успела переодеться к этому событию, а потому, что пока не была готова ответить на вопрос: "А, что вы здесь потеряли, девушка? ".
     Неслышно отступив, юркнула обратно в коридор и, как можно бережнее, втянула засов в гнездо.
     Вдоль стены, не отклоняясь ни на градус, благополучно добрела до спальни, где и расслабилась.
     Вылазка прошла успешно. Но у меня возникла куча во-просов. Кто же все-таки влез ко мне? С какой целью? И, самое главное – я перестала чувствовать себя в безопасно-сти. Все, кому не лень, могли проникнуть в мое жилище, и это меня совершенно не устраивало.
     Поразмыслив, я приняла решение. Правда, без уверенности, что план осуществится на сто процентов, но попробовать стоило, хотя при этом я теряла возможность что-либо еще сфотографировать в этом царстве-государстве.
     С этой мыслью (о коварстве моего замысла против ниче-го не подозревающих противников) я забралась под одея-ло.
     ... 3 ... 22 ...7...
     Бегущая строка мелькающих цифр. "Помедленней, пожалуйста", - я опять беспомощно пытаюсь заце-питься за этот ряд. И, вдруг, кто-то, будто прислушавшись к моей мольбе, приостанавливает суетящееся мелькание.
     ... 3 ... 22 ... 7...
    
     Я проснулась от собственного шепота: "Три. Двадцать два. Семь… ".
     Меня сотрясало мелкой дрожью. Не так, когда шпарит температура и от озноба зуб на зуб не попадает. А будто меня всунули в банку и безостановочно ее встряхивают.
     Уставившись на одного из ангелочков на потолке прямо надо мной, я заставила себя прекратить возвращаться на заклинание из трех цифр. И тут же выскочила из "банки".
     Что это? А если возобновить повтор?
     Опасения подтвердились – вибрация вернулась, возрас-тая от цифры к цифре. Словно во мне поселился камертон, подстраивающий мое тело, все до единой клеточки, на один гудящий резонирующий звук, все более усиливаю-щийся.
     Зажала рот рукой, но цифры зазвучали в голове. Хотя вибрация прекратилась.
     Проделав тот же опыт еще раз, убедилась в своих пред-положениях – трясучка появлялась при озвучивании тех же трех цифр.
     А если проговорить их в другом порядке? Я прислуша-лась к себе. Ничего.
     Подбежав к сложенным стопкой наброскам Изабеллы и схватив карандаш, записала запомнившиеся цифры на об-ратной стороне одного из листов.
     Что дальше? Я не имела представления, но была абсолютно уверена, что нашла ключ к разгадке. Если я запомню весь ряд, то выберусь отсюда. Усиление вибрации означало не что иное, как правильную последовательность цифр. И когда я дойду до последней...
     Неужели я нашла путь домой?
    
    
     Глава 21
    
     Перед тем, как отправиться на очередное двухчасовое общение с Изабеллой, я подготовилась к задуманной опе-рации под кодовым названием "Кошки-мышки".
     Еще раз проверив состояние фотоаппарата и установив таймер, спрятала его среди подушек, направив точнехонько на зеркало, но при этом в фокусе видеокамеры должна была отразиться значительная часть комнаты. Через полчаса начнется видеосъемка на пятнадцать минут. Я не особенно надеялась, что именно в эти пятнадцать минут получу незабываемые кадры, запечатлившие моих непрошенных гостей, но, поскольку зарядить батарейку не было никакой возможности в силу объективных причин, а именно, отсутствия источника подзарядки, необходимо было как можно экономнее использовать имеющиеся резервы. Шанс, прямо говоря, ничтожный, но не использовать его было бы не разумно.
     Обойдя кровать со всех сторон, перепроверила маски-ровку и, довольная собой, прихватила холст, батарею красок и устремилась на встречу с инфантой.
     Изабелле нравилось позировать. Она не только послушно высиживала определенные ею два часа, но и согласилась на мои пожелания о количестве драгоценностей и выборе платья.
     Мне хотелось оставить память о ней не как о возможной наследнице престола с сопутствующими этому статусу торжественно-претенциозным выражением лица или позы и нагромождением деталей, указывающих на ее Высочайшее происхождение, а, прежде всего, как одной из красивейших женщин Европы этого времени. И просто как человека, интересного и умного.
     - Сестра Лаура, не слишком ли мрачен цвет платья? – Изабелла смирно стояла напротив меня.
     - Черный цвет очень выгодно оттеняет цвет Вашей кожи, Ваше Высочество.
     Я не любила разговаривать за работой. Голова в этот мо-мент была занята исключительно обдумыванием многих деталей, связанных с этой самой работой.
     Принцесса помолчала и задала мне следующий вопрос:
     - Как долго ты знаешь дона Керрадо, сестра Лаура?
     Кисть в моей руке дрогнула. Хитра, девушка! В этом одном вопросе, на самом деле, было несколько - знакома ли я с Керрадо? откуда я его знаю? кто он для меня?
     Вспомнив предостережения Френсис, я удивленно при-подняла брови:
     - Я не знакома с ним.
     - А о чем же ты хотела его спросить? – Изабелла не сво-дила с меня глаз.
     - Я? Спросить? – я оттягивала ответ, - ах, да..., но ведь именно он сообщил о кончине аббатисы. А сестра Френсис была для меня больше чем аббатиса.
     Изабелла недоверчиво прищурилась:
     - Ну, и что?
     - Я хотела бы узнать подробнее о ее последних днях.
     - Но ведь ты получила от нее письмо.
     Я не понимала, почему ее так заинтересовала эта тема – что связывает меня с Алехандро.
     - Но согласно Вашему Высочайшему пожеланию, я не была отпущена проститься с ней. И поскольку он явился посыльным сестры Френсис, а не одна из монахинь, мне пришлось обратиться к нему. Вам кажется это странным, Ваше Высочество? Головку, чуть вправо, пожалуйста.
     Хочешь защищаться – нападай. Я вызывала какие-то по-дозрения у Ее Высочества, и Керрадо не должен был быть замешан здесь ни в коем случае. Ответ инфанте, наверняка, был известен, но моя, якобы, неосведомленность о нем, отводила от Алехандро все подозрения о его участии в мо-ей судьбе. Я предпочитала отправиться в пекло без него.
     Изабелла усмехнулась:
     - Я скоро вернусь. Будь здесь.
     Она, махнув подолом платья, скрылась за дверью.
     Я отложила кисть. Рука дрожала. Хорошо, что она дала мне передышку, иначе...
     - Ты не настолько невинна, сестра Лаура, как хочешь показаться, - я не услышала, как она вошла, - ну, хорошо, я хотела бы, чтобы ты на портрете изобразила меня с этим.
     Изабелла, вновь пристроившись у кресла, словно фокусник, потянула из рукава что-то. И я узнала тот самый шелковый платочек, вложенный в письмо Френсис.
    
    
    
     Глава 22
    
     Вернувшись к себе, я прокрутила видеозапись. На пятнадцатой минуте, последней, зеркало медленно отъехало назад и... съемка закончилась. Я чертыхнулась. Но какую-то информацию все-таки получила - некто побывал в моей комнате еще раз. Некто, кто знал, что меня не будет здесь эти два часа.
     Я чувствовала, что вокруг меня начинается какая-то за-варушка. Неужели все это из-за того случая с помадой? Но мне тогда показалось, что сумела сгладить оплошность.
     Теперь эта история с платочком. Кстати, а где письмо? Я ринулась к бюро, в нижнем ящичке которого заперла по-слание Френсис. Миниатюрный ключик, наконец, нашел пружинку тихо щелкнувшего замка.
     Пусто. Ни письма, ни платочка. Ну, а как же иначе? Если он у Изабеллы, то и письмо, наверняка, там же.
     Я растерялась. Вокруг меня что-то происходило, и я была совершенно бессильна что-то изменить или хотя бы по-нять. Если меня принимают за злостную еретичку, то по-чему до сих пор я на свободе? И что теперь будет с Керрадо?
     Я подышала на пальцы, пытаясь их согреть. За окном июль, а меня просто сковало от колющего холода, продирающего изнутри.
     Надо как-то предупредить Алехандро. Но как? Я ничего о нем не знала - ни где он живет, ни как с ним связаться.
     Мои метания прервал шорох, и в ту же секунду белый треугольничек проскользнул в узкую щелку под дверью. Чьи-то быстрые шаги затихли, удаляясь.
     Я молча уставилась на тайное послание, призывно бе-леющее в сгущающихся сумерках. А это еще что за "голубиная почта"?
     Развернув листочек, прочла:
    
     Изабелла уезжает. Этим воспользуются ее недру-ги. Готовьтесь к побегу. Утром я извещу вас о плане вашего спасения.
    
     Я тупо перечитывала строчки. Какой побег? Куда? Что за чертовщина происходит? Или меня кто-то пытается под-ставить?
     В любом случае, впереди ночь. Кроме того, я не получила пока ответ – кто меня домогается по ночам.
     Раздевшись, зарылась в перину, предварительно настроив видеокамеру на запись уже протяженностью в полтора часа - с двух ночи до половины четвертого утра. Спать я, естественно, не собиралась.
     Посматривая в сторону зеркала, каждый раз убеждалась, что в нем, как и прежде, отражается все та же роскошная кровать. Со мной, утонувшей в ее недрах.
     У стены напротив отдыхал холст с портретом Изабеллы. Работа почти закончена. Осталось добавить тот самый пла-точек с буквой "К" и поработать немного мастихином. А потом уже и залачить. С этим мне придется повозиться, чтобы и через века сохранились первозданные свежесть и насыщенность красок…
    
     …как когда-то, реставрируя полотна... старых... мастеров...
    
     - Летисия, хочешь новость?
     Я только приняла душ, поистине возродившего меня к жизни после двенадцати часов работы над одним из полотен семнадцатого века из богатейшей коллекции Рейла.
     Жаль, что я не успела отключить сотовый, прежде чем провалиться в не менее исцеляющий сон.
     - Самой хорошей новостью для меня, Патрик, было бы твое молчание хотя бы часов на пять, пока я не буду в состоянии отвечать на твои звонки.
     Я уже засыпаю с телефоном у уха, когда слышу его протестующее рычание, заставляющее меня вздрог-нуть и мобилизоваться еще на пару минут.
     - "Прадо"! Ты слышишь? Тебя приглашают в музей "Прадо"! Ты летишь в Испанию!
     Какой "Прадо" ? Какая Испания? Кто летит? Летит... летит...
     Я улетаю в сон.
    
     Я, не отрываясь, всматривалась в Изабеллу, боясь малейшим движением разрушить воспоминание.
     Кусочки мозаики сбежались в кучку.
     Не доставало лишь одного элемента – кода чисел моего имени.
    
    
     Часть третья
    
     Код числа
    
     Глава 1
    
     Спала я беспокойно и чутко, но, видимо, не настолько, чтобы уловить присутствие посторонних. Факт, в очередной раз убедивший меня в том, что вряд ли я представляю какой-либо интерес для разведорганизаций в силу полной профнепригодности.
     Утром, сидя среди вздымающихся постельных принад-лежностей и скорбя об упущенной роли зрителя первого ряда, я просматривала улики, зафиксированные ночью умничкой (не в пример мне) фотоаппаратом. Фильм получился захватывающий. Ей-Богу, не хуже, чем у Тарантино. А, может, и лучше, если учесть отсутствие затрат на декорации и трудоемкой работы визажистов по максимальной подгонке героини к образу, воплощаемому ею на экране. В моем фильме я гарантировала стопроцентную натуру - настоящий шестнадцатый век и еще более настоящую... инфанту Изабеллу.
     Тем не менее, я не верила своим глазам.
     Принцесса бесшумно скользила по комнате. Заглянула в шкаф. Покружила у бюро. Она, определенно, не удовлетворилась прежде присвоенными с королевской непринужденностью письмом Френсис и ее же платочком. Моя постель тоже удостоилась ее Высочайшего внимания – поправив сползшее одеяло, она прикрыла мою высунувшуюся пятку. Трогательная забота, но не за этим же она проникла в мою спальню, чтобы проверить, насколько тепло я укрыта. Я, конечно, была очень признательна, но не хотела бы, что Ее Высочество не спала по ночам, волнуясь за мою пятку.
     Вот она сдвинулась в зону, не охваченную объективом камеры. В сторону камина, внутри которого покоились мои вещи - одежда и сумка. Может, это она и ищет?
     Запись закончилась.
     Оторвавшись от экранчика, я перевела взгляд на камин. Дверцы вроде плотно закрыты. Или нет? Соскочив с кро-вати, подбежала к "сейфу", незакодированному к сожалению, и вскрыла его. Аккуратный квадратик незапыленного днища камина сообщил мне о безуспешности поисков здесь чего-либо, кроме вчерашних холодных углей.
     Я держалась за дверцы камина и тупо рассматривала пустоту, будто от моего взгляда все исчезнувшее материализовалось бы обратно.
     Ну, что же, меня вынуждали признать, что обстановка накаляется. Видимо, я все-таки недооценила степень опасности, настойчиво совершая непростительные ошибки и не учитывая по достоинству причуды этого века, специализирующегося на ретивой "охоте на ведьм" рвущих "удила" служителей церкви. Мой прокол с помадой плюс письмо Френсис, где аббатиса теряется в догадках относительно моего происхождения, и, вдобавок, моя жалкая попытка объяснить наличие у меня таких, прямо скажем, странных предметов для этой эпохи, как косметичка с ее содержимым, наверняка, вынудили Изабеллу призадуматься – а, кого она, собственно, пригрела на своей царственной груди, и как это отразится на ней самой?
     Добытые ею этой ночью дополнительные доказательства моей "виновности" укрепят ее в мысли, что метла - предмет довольно многофункциональный.
     И, если учесть, что Урсула тоже подложила свое поленце в разгорающийся костер, то я должна была бы немедленно собрать свои пожитки и исчезнуть отсюда. Правда, на-правление исчезновения я не совсем себе представляла. Вернуться в монастырь я уже не смогу – им ничего не бу-дет стоить уговорить Маргариту выдать меня. Безопас-ность особ королевской крови превыше всего, и она ни секунды не засомневается в поставленном мне диагнозе "ведьма" , вспомнив о подаренном ей снимке.
     Без денег, без друзей, и, наконец, без связей, я затеряюсь во тьме веков с весьма неутешительной мыслью о буду-щем рождении в двадцатом столетии.
     Захлопнув опустевший камин, я с тяжелыми мыслями в голове отправилась на последний сеанс с Изабеллой.
    
    
    
     Глава 2
    
     - Как долго ты будешь работать над портретом, сестра Лаура?
     Как ни в чем не бывало принцесса оперлась правой ру-кой о спинку кресла.
     На одной из встреч мы решили, что она предстанет перед лицезреющими ее во всем своем великолепии, то есть, во весь рост, а, не сидя в кресле, как было задумано прежде. Но на этом полотне, она, в отличие от неизвестно кем принятых правил изображения коронованных лиц, предполагающих напыщенно-недоступный вид с наличием какого-либо предмета власти в руках, чтобы, видимо, никто не перепутал, кто перед ними, выглядела просто, тепло и одновременно изысканно-обворожительно. Каждая деталь продумывалась нами до мелочей. Я настояла на минимуме драгоценностей, но в этом пункте Изабелла все-таки заупрямилась, и жемчужные бусы дополнились поясом и колье из великолепно обработанных алмазов, довольно скромных в лучах огромного, затмевающего их, сверкающего рубина.
     Мне пришлось одобрить выбор инфанты. Благородный камень, действительно, пришелся к месту. Он вносил в тональную коричнево-бежево-черную цветовую гамму значительную капельку оживляющего контраста.
     - Ровно один день, Ваше Высочество. Если бы не эта де-таль, - я кивнула на платочек, небрежно удерживаемый пальчиками Изабеллы, - портрет уже был бы готов. Потом некоторое время на подсушку, после этого я покрою его лаком, и он в Вашем распоряжении.
     Я старалась не встречаться с ней взглядом. Мой бы меня выдал.
     - Что ты предполагаешь делать дальше, сестра Лаура?
     - Вернусь в монастырь, - я старательно выписывала ноготок мизинчика инфанты.
     - Ничего не предпринимай до моего возвращения. Сего-дня я уезжаю. Но ненадолго. Из своей комнаты не выходи.
     Кисть зависла над кружевом платочка.
     - Почему я не могу покинуть дворец?
     - Потому что я так хочу.
     Я закусила губу. Итак, я пленница.
     - Но сестра Френсис...
     - Сестры Френсис уже нет, и тебя некому будет... защи-тить.
     Наконец, я подняла на нее глаза. Она, не мигая, встретила мой взгляд. И в нем я, вдруг, прочла столько понимания и сочувствия ко мне, что едва сдержала желание выложить ей все начистоту. Изабелла же, видимо, ждала откровения с моей стороны, напряженно сжав платочек.
     Я молчала. И инфанта, отведя глаза в сторону, заключила:
     - Возможно, ты останешься здесь, сестра Лаура, но об этом мы поговорим позже. Я могу взглянуть на портрет?
     Заметив мои колебания, Изабелла вдруг из принцессы на выданье превратилась в маленькую девочку, с любопытством и нетерпением ждущей сюрприз:
     - Ну..., пожалуйста, сестра Лаура.
     Эти переходы от холодного величия к подкупающей простоте немножко выбивали меня из колеи. Только я на-страивалась на дружеский лад с едва брезжущей надеждой на приобретение Изабеллы в подруги (а, почему бы и нет? И принцессам надо кому-то поплакаться в жилетку), как она тут же воздвигала между нами неприступную стену отчуждения. Мол, знай свое место.
     Я не любила демонстрировать работу до тех пор, пока не ляжет последний штрих. И Изабелла не стала исключени-ем. Это была одна из моих просьб, с которой она нехотя согласилась.
     Но поскольку портрет почти закончен, и, кто знает, как все закрутится дальше, я отступила от правила и развернула мольберт к ней.
     Платочек выпал из ее рук.
    
    
    
     Глава 3
    
     Меня раздирали противоречия. Кому поверить? Автору записки, вполне возможно выстраивающему некую комби-нацию по уличению меня в преступных деяниях? А, иначе, зачем мне куда-то бежать? Или Изабелле? То есть, поступить прямо наоборот - остаться и ждать Ее Высочайшего решения о моей дальнейшей судьбе.
     Я уже где-то с час мучила зеркало своим отражением, будто спрашивая у него совета – что делать?
     Эти два года, несмотря на количество истерик и нервных срывов, не тронули мою внешность. Только лишь в выражении глаз осела колючая настороженность, от которой я не скоро избавлюсь. И, не мудрено, пережитое мной у любого другого человека не ограничилось бы столь незначительным изменением, а, возможно, коснулось бы более серьезных сфер его данности как разумного мыслящего существа.
     Придя к выводу, что мое отражение, как его не пытай, пока не готово подсказать верное решение, я подмигнула ему, подумав: " As you brew, so must you drink. There is nothing to nod on a mirror" .*
     Паучок, непонятно как обосновавшийся в моем, скажем так, даже не президентском, а классом чуть повыше, люк-се, и загадочным образом увернувшийся от каждодневных уборок и чисток, секунду покачался на только что спле-тенной нити, искусно прикрепленной к угловому выступу комода, и, видимо, решив не искушать судьбу, прытко вскарабкался по ней и нырнул в только ему известную щелку.
     Я проводила его взглядом, точно так же боясь потерять свою щелку, пусть пока и узкую : "Господи, я вспомнила! "
     Сбиваясь и путаясь, скорее от волнения, чем от двухго-дичного перерыва в практике общения на английском, я проговорила детскую считалку, успешно восстановив все ее "one, two, threе, four"..., не забыв и о "Buckle My Shoe" **.
     Щеки горели, во рту пересохло, а воспоминания лавиной нахлынули на меня, словно лопнула долго сдерживаемая заслонка, и все, что прежде складировалось где-то в закромах памяти, спешило выбраться оттуда, толкаясь и теснясь.
     Да, я Летисия Мануэла Кристин..., Боже, восемь имен,...
    
     *Сама влипла, сама и расхлебывай, Нечего на зеркало кивать )англ.(
     ** Раз, два, три, четыре
     Скрепите пряжкой мою обувь (англ.)
     мне тридцать три года..., я из Сан-Франциско..., у меня любимая работа – я реставратор, хотя по окончании Ака-демии мне пророчили славу живописца..., долгожданный заказ из "Прадо"..., книжка Патрика..., пошутившее со мной число судьбы... - 3... 22... 7...
     Вот он, заветный ряд цифр.
     Я не услышала тихого царапанья в дверь.
     - Летисия...
     Нарастающий вибрирующий гул замер и... исчез.
     Передо мной замаячил Керрадо, что-то беззвучно спра-шивая:
     - Вы прочли мое... что с вами?
     Я невидяще проткнула его взглядом, устремившимся за убегающими в далекое отсюда измерение цифровыми символами.
     Алехандро осторожно приобнял меня за плечи и легонь-ко встряхнул:
     - Летисия, вы слышите меня?
     Вдруг всхлипнув, я обхватила его, и, захлебываясь в сле-зах и словах, затараторила, перебивая саму себя:
     - ... я знаю..., я уезжаю..., нет, не уезжаю, уле... и не улетаю..., я возвращаюсь..., я почти вернулась, если бы не вы..., но не важно..., я знаю, как вернуться..., нет, вы ничего не понимаете...
     Его руки все крепче сжимали меня, будто боясь отпус-тить.
     - Мне нужны мои вещи. Изабелла была у меня сегодня ночью. Она забрала сумку с документами, мою одежду. И предупредила меня не покидать дворец и дождаться ее. Что это значит? Хотя меня это теперь мало волнует. Помогите мне, Алехандро. Где могут быть мои вещи? …
     Меня било словно в лихорадке, и я то пыталась вырваться из сковавших меня объятий, то в отчаянии припадала к нему, ища защиты.
     Керрадо, наконец, прервал мою сбивчивую скороговорку:
     - Но у нас почти нет времени.
     - Времени на что? – я не понимала его. О чем он?
     - Времени на поиски.
     - Но там мой паспорт, билеты, виза. Наконец, мои джинсы и...
     Он нетерпеливо мотнул головой, как бы отгоняя рой непонятных ему слов:
     - Вы уверены, что это была она?
     - Да, да, да. Господи! Да!
     Керрадо колебался, думая, что предпринять. Наконец, он решился:
     - Хорошо. Пойдемте. Я не представляю, где все это ис-кать, но попробуем.
     Нас остановили разноголосые выкрики за дверью.
    
    
    
     Глава 4
    
     - Ну, вот, началось, - Керрадо затравлено огляделся, - боюсь, что вам придется исчезнуть без ваших документов.
     - Что началось?
     Только сейчас я поняла, что все это время была занята исключительно собой, своими страхами, переживаниями, забыв о не менее тревожной ситуации, в которую попал Алехандро из-за моей же беспечности.
     Он заторопился к двери, на ходу вводя меня в курс дела:
     - Все это время вы находились под защитой Изабеллы. Френсис открылась ей, рассказав о вас почти все, включая то, с чем вас нашли. Ваши вещи. Вероятно, чтобы обезопасить вас на время отсутствия, Изабелла и искала их, чтобы оградить от любопытства ее свиты, а, заодно, и что-то узнать о вас. Одно она не учла - за вами уже давно наблюдают, и как только инфанта покинет дворец, что, вероятно, уже случилось, за вами придут.
     Он замер у двери, прислушиваясь. Шум клокотал совсем рядом, усиленный топотом множества ног.
     Керрадо подхватил стоящий рядом стул и, задвинув его ножку в витую ручку двери, обернулся ко мне:
     - Я задержу их. Давайте, приступайте к вашему... колдовству, - он усмехнулся, - даже интересно, как все это случится. Ну, начинайте. У вас немного времени... . Если они сюда ворвутся, даже я не смогу вам помочь.
     Я беспомощно смотрела на него. Вот, наконец, я близка к тому, о чем грезила все это время. Достаточно проговорить восемь цифр, и я дома. Хотя, вполне возможно, я окажусь и не дома, а где-нибудь на Северном Полюсе среди глыб льда и снежных гор, но, тем не менее, и это был мой дом.
     И только сейчас я вдруг поняла, как многим обязана этому человеку. Он всегда появлялся именно тогда, когда мне нужна была помощь. Немедленная, спасающая мою жизнь, помощь.
     В голове проскочили слова Френсис: "Его Божественный дар в предугадывании событий". Неужели это, действи-тельно, так, и он знал наперед, что произойдет?
     - Ну? Что же вы? – он вцепился в стул, не давая ножке выскочить из пазуха дверной ручки, - торопитесь.
     По ту сторону уже требовательно толкались в забаррика-дированную стулом и телом Керрадо дверь.
     - Сестра Лаура, открой. Мы знаем, что ты здесь. Немедленно открой.
     - Я не оставлю вас, - решение пришло само собой, - вся эта заварушка из-за меня, а я не хочу видеть вас в роли жертвы.
     - Вы с ума сошли! Сейчас же убирайтесь отсюда в это ваше... чертово будущее…
     - Если ты не откроешь, сестра Лаура, мы взломаем дверь, - разъяренный рев сдерживаемой толпы заглушал его го-лос.
     - У вас почти нет времени. Летисия, ради всего святого, уходите!
     Но, видя мою непреклонность, он вдруг заорал:
     - Глупая девчонка! Чем у тебя голова набита? Мозгами или соломой? Ты что, не понимаешь, что тебя ждет? Вон отсюда, я сказал!
     - Сестра Лаура, именем Господа, открой дверь, - та уже тряслась под напором многих тел.
     Вдруг кто-то взвизгнул:
     - Ведьма! Она ведьма! Не забывайте! – кажется, я узнала голос Урсулы.
     Толпа отхлынула, судя по внезапно наступившему мол-чанию и переставшей дергаться двери.
     И тут меня осенило. Как же я забыла? Наступившее за-тишье спасет нас.
     Я подскочила к Керрадо и, дернув его за руку, потянула за собой в сторону зеркала. Он не сразу отпустил эфемер-ную преграду против взбесившейся толпы:
     - Что? Куда? – его глаза метали уже даже не молнии. Он превратился в некое подобие ядерной установки, из кото-рой вот-вот должно было выскочить смертельное оружие.
     Я приложила палец к губам, памятуя о воцарившейся с обратной стороны тишине, и поманила его за собой.
     Он колебался, но все-таки отпустил измученный стул, вполне возможно изготовившийся уже треснуть, и двинулся следом за мной.
     Зеркало бесшумно разверзлось.
    
    
     Глава 5
    
     Последнее, что я услышала, это взорвавшийся и мгновенно затихнувший вопль внедрившихся в комнату первых рядов атакующих несчастную дверь, взломанную почти сразу после нашего сокрытия в тайном переходе.
     Я бесшумно рассмеялась, представив их огорошенные физиономии. А, и правда – ведьма! Исчезла, испарилась, улетучилась...
     Керрадо сопел где-то рядом. Нащупав его руку, я уко-ризненно прошептала:
     - Сейчас я вас поведу, как когда-то вы меня. Правда, с маленькой разницей - я вас не брошу.
     Он попытался что-то возразить, но я на него шикнула:
     - И без оправданий, пожалуйста. Сами видите, к чему все это привело.
     Но мне вдруг стало его жаль. Ну, зачем я ему выговари-ваю? Он же хотел как лучше. И я, приостановившись в порыве сожаления, обернулась к нему. Керрадо, не предполагая заминки, шагнул навстречу, одновременно нанеся мне несколько видов ущерба - наступил мне на подол платья, от чего нижний корсет больно уперся в мои коленки, столкнулся с моим носом, весьма ощутимо ткнувшемуся в его грудь, и, плюс ко всему, я, кажется, оцарапалась о его медальон.
     Но, несмотря на все эти мелочи, теряющие какую-либо значимость в сравнении со ждущим нас костром, я при-поднялась на цыпочки (подол платья недовольно заскри-пел) и чмокнула его в щеку, попав в ухо. Было же темно.
     Алехандро замер, даже дыхание не прослушивалось, и глухо прошептал:
     - Обещаю написать балладу в твою честь. "Песнь о поцелуях в подземельях". Как предостережение не промахнуться.
     Я оттолкнула его, освободив подол вновь заскрипевшей (но уже благодарно) парчовой брони.
     Ощупью мы добрались до ниши, зачехленной занавесью, в которой я, конечно же, тут же и запуталась.
     Керрадо терпеливо отделял "зерна от плевел" , то есть, меня от занавеси, нравоучительно приговаривая, вновь перейдя на "Вы" :
     - Иногда мне кажется, что вы найдете лужу даже в палящий знойный день.
     - Ошибаетесь, - я засмеялась, - не я их нахожу. Это они меня поджидают.
     - Где мы? – Керрадо стоял совсем близко. Его дыхание согревало мой лоб.
     - У гардеробной с тысячей нарядов ваших принцесс.
     Я чуть отклонилась, пропуская его вперед:
     - Дальше я не ориентируюсь. Вперед, конкистадоры!
     - А откуда вы узнали об этом переходе? – Керрадо про-тиснулся к двери.
     - Проснулась не вовремя. Я даже засняла его на камеру... ой!
     - Что опять? – Алехандро обреченно вздохнул.
     - Я фотик забыла. Ну, то, что я вам показывала. С вашей картинкой. Какая жалость! Подарок Патрика.
     - Патрика? – Керрадо хмыкнул, - а, это еще кто?
     - Это тот, кто виноват во всем, что со мной произошло.
     - Ах, так это ему я должен сказать "спасибо" за мое теперь весьма шаткое положение?
     - А я подумала, вы скажете, за то, что познакомились со мной. Эх, вы, рыцарь! – я сердито подтолкнула его к двери, - пошевеливайтесь. Нас как бы ищут. Ничего, скоро вы от меня отделае...
     Керрадо прервал меня поцелуем.
     Он не промахнулся.
    
     Глава 6
    
     В гардеробную, несмотря на задернутые шторы, кое-где просочился лунный свет, играя с металлическим отливом парчовых платьев.
     Керрадо осмотрелся. Убедившись, что мы здесь одни, он, едва слышно, прошептал:
     - Вы ждете меня здесь. Ни с места отсюда. Я попробую добраться до ее кабинета и найти ваши вещи. Они, скорее всего, там.
     - Я хочу, чтобы вы вернулись. Слышите, Керрадо? - я боялась за него.
     - На всякий случай, если что-то помешает мне, - он будто угадал мои мысли, - выбирайтесь из дворца. Помните тот закуток, где вы попали в ловушку? Недалеко от часовни. С обратной стороны этого дома есть вход в пекарню. Приглашаю вас отведать свежего хлеба.
     Он улыбнулся на мой удивленный взгляд.
     - Я, действительно, пекарь. Люблю душистый горячий хлеб.
     - А, Изабелла? Какая связь? – хвостик мелькнувшей ревности задел мое вдруг сжавшееся сердце.
     - Я ее прорицатель и доктор. И это я порекомендовал Изабелле вас. Портрет Бениты, а, потом, и ваша работа в монастырской часовне подсказали, что делать. Кроме того, я хотел... чаще вас видеть.
     Он еще раз оглядел огромный зал, уставленный подпор-ками с платьями, просмотрев, как я зарделась.
     - Мне надо идти. Ваш – как вы сказали? – фо...
     - Фотоаппарат.
     - Слишком длинно. Где он?
     - Зарыт в куче золы. В камине.
     - Сегодня вы его точно не получите. Наверняка, комната обыскивается, - он торопился досказать последние инст-рукции, - а дня через два, когда все более-менее успокоятся, поищу там. Если мы… уже не увидимся, я спрячу его в пекарне. Левая стена от входа. Третий камень внизу от угла вынимается. Все. Удачи.
     - Тебе тоже... любимый, - но это Керрадо уже не услы-шал, ловко лавируя между рядами платьев, как хорошо обученный десантник.
     Я осталась одна. Меня так и подмывало проговорить код возврата, но я понимала, что еще не время. Можно было бы и без документов провернуть всю эту операцию, но мне хотелось избежать процедуры опознания и дознания - а, где это я пропадала два года, на каком маскараде? В какой бы точке земного шара я не окажусь, при наличии денег (а их было достаточно в кошельке), кредитной карточки и документов, удостоверяющих мою личность, я без помех и лишнего шума доберусь домой. А там что-нибудь приду-маю.
     Прошло не меньше получаса. Я начала уже нервничать, хотя и без того мое состояние спокойным трудно было на-звать. Если точнее, я не находила себе места, прохаживаясь между рядами бездушных парчовых оберток.
     Голоса. Или мне показалось? Я привстала на цыпочки. Да. Где-то в глубине этого безразмерного зала.
     И еще. Но уже с другой стороны.
     И сразу же зал осветился потрескивающими факелами, беспорядочно разбросанными то тут, то там.
     Словно загнанная мышь, я прижалась к зеркалу-двери. Что стоит улизнуть? Но… . Каждую минуту мог появиться Алехандро. Хороша я буду, оставив его одного на растер-зание этому зоопарку с ворохом доказательств ереси. С меня, правда, толку было как с остриженной овцы, в случае нападения на него, но я не хотела, чтобы Керрадо во мне разочаровался, поняв, что я спряталась, подло перекинув на него мои проблемы. Я догадывалась, что у него и своих было выше крыши. Виданное ли дело, в разгул гонений за любой признак бесовщины его услугами прорицателя пользовалась не кто нибудь, а сама, возможно, наследница престола. Здесь уже попахивало политическим переворотом.
     Факелы подплывали ко мне. Голоса неуклонно прибли-жались. И то, что я услышала, ввергло меня в панику.
     - Вот дьявольское отродье. Да, она поди уж с нечистым в обнимку танцует качучу.
     Меня продолжали искать... в десяти метрах от меня.
    
    
    
     Глава 7
    
     Мысль работала со скоростью света. Еще чуть-чуть, и я буду обнаружена. Громоздкая тяжелая экипировка сковы-вала движения, снижая мобильность. Так еще от напряжения я вдруг вспотела, от чего мое одеяние превратилось в естественно созданную сауну, из которой появилось желание выскочить.
     Да. Именно выскочить. Вот оно – решение.
     Быстро оценив обстановку, я подумала, а, почему бы не обогатить представленную здесь коллекцию еще одним образчиком здешней моды. Тем более, что ряд платьев прореживался пустовавшими подпорками. Трясущимися пальцами отстегнула воротник, стащила рукава, от волнения путаясь в средневековом снаряжении: "Господи, бедные женщины. Захочешь раздеться, и тут проблема. Это кто ж будет столько ждать? ".
     Наконец, с успехом справившись с довольно сложной задачей стриптиза перед ничего не подозревающими лов-цами черной кошки в темной комнате, я, постоянно выглядывая из колонны скрывающих меня нарядов, дабы проверить расстояние, нас разделяющее и, к сожалению, все более сокращающееся, натянула сопротивляющуюся юбку вместе с корсетом на крестообразную подпорку.
     Вся процедура борьбы с реквизитом сопровождалась пе-рекличкой странствующей по залу поисковой бригадой, что подстегивало меня ускориться.
     Вот они уже где-то за четыре ряда от меня.
     Задача усложнялась еще и тем, что шуршащая ткань не позволяла проделать все бесшумно, поэтому мне приходилось подстраиваться под аккомпанемент комментариев ищущих меня. Весьма не лестных, надо сказать.
     Два ряда.
     Я натянула рукава на безголовый манекен.
     - Да нет ее здесь. Надо было сначала обыскать коридоры.
     - А как она могла выскочить из запертой комнаты?
     - Олух! Ведьма же!
     - Лазаем тут среди бабских платьев как жуки в навозе.
     - Моей бы такое одно.
     - И на рынок. Помидоры продавать. Знаешь, какой спрос будет? Смотри-ка..., воротник. Да вот он, у твоей ножищи, посвети.
     Я сжалась под душной юбкой.
     Кто-то сопел совсем рядом. Я задержала дыхание, хотя и так нечем было дышать. Если этот кто-то приподнимет по-дол, он определенно изумится, обнаружив под ним скрюченную в три погибели почти голую девицу, прикрытую лишь бикини, сшитыми мной из нижней рубашки монахини, и того же качества бюстгальтером.
     - Ну, не платье, так эту хреновину. Пусть порадуется.
     Голоса удалялись.
     "Ну, что? Пронесло? " - я прислушалась, - "Надо как-то предупредить Алехандро. Он выскочит прямо к ним в се-ти".
     Выждав, высунула нос наружу. Рядом никого. Припод-няв корсет с подолом юбки, уже выползла было из своего укрытия, когда услышала его:
     - Не вынуждайте меня, Урсула. Однажды я предупредил вас. Пропустите меня, - Алехандро, видимо, едва сдерживался, чтобы не придушить "поверенную".
     - А я уже и не надеялась тебя увидеть. Какая удача! Тебе уже никто не поможет. И пока инфанты нет, мы уничто-жим это гнездо разврата и ереси, - в голосе Урсулы звучала торжествующая уверенность, - я спасу Изабеллу. И от тебя, грязный колдун, и от этой... блудницы (ого! неужели это обо мне?) и ведьмы, которую ты привел, чтобы развратить мою девочку.
     И вдруг она визгливо закричала:
     - Сюда, слуги Божьи! Он здесь! Хватайте его!
    
    
    
     Глава 8
    
     Меня будто током пронзил этот полный ненависти (и откуда столько?) голос.
     Я в чем была (ну, чем не блудница?) выскочила из тряпок, укрывших меня от преследователей, и рванулась сквозь несметные ряды застывших манекенов:
     - Оставьте его! Керрадо, уходите! Урсула, я здесь!
     Взбесившаяся Урсула кулем повисла на руке Алехандро, оттаскивая его к окнам. Как раз на той руке, которая сжи-мала мой долгожданный мешок.
     - Оглянись, Урсула. Вот я. Отпусти его, - воззвала я к ней замогильным голосом (Хотите ведьму? Получайте!), в противовес ее воплям прозвучавшим довольно впечат-ляюще.
     Поверенная Изабеллы мгновенно утихла и обернулась. Но лучше бы она этого не делала.
     То, что предстало перед ней, и близко не соответствовало общественному мнению о типаже смиренной монахини. Напротив, подтверждало мою причастность к нечестивой скверне во всем ее великолепии.
     Урсула отлепилась от рукава Керрадо, и, спотыкаясь, попятилась, разевая рот в немом крике. Но, выбрав неверное направление отступления, вскоре уперлась спиной в стену, безостановочно замолотив по ней и пытаясь одновременно все-таки высказаться.
     Алехандро тоже подвергся ряду трансформаций. Вероят-но, поначалу он вознамерился выразить недовольство моей инициативой, о чем говорил его хмурый взгляд. Но некое подобие Венеры, выплывшей из волн кружевных воротничков и многоцветья пышных юбок, настолько его ослепило, что от потрясения он запнулся на полуслове, зажмурился, а, убедившись, что зрение его не обманывает, восхищенно заулыбался.
     Жаль, что продлить это мгновение не было, ну, никакой возможности.
     Урсула буквально вросла в стену, но, вовремя сообразив, что ей не удастся ее пробить, и встреча со мной неминуема, ринулась куда-то в сторону, зайдясь в крике:
     - Убивают! Спасите! Исчадие ада!
     Навстречу ей, а, соответственно, и нам уже спешили стражи порядка. Я поняла, что не успеваю добежать до Керрадо. Речь шла о секундах. И он, быстро все просчитав, размахнулся и швырнул мне мешок, удачно приземлив-шийся у моих ног.
     - Уходи! Возвращайся! Я задержу их. За меня не волнуй-ся.
     Со скоростью, которой позавидовали бы служащие элитных армейских подразделений, я натянула джинсы, въехала в кроссовки, не упуская из виду Керрадо, развернувшегося к служителям церкви и, таким образом, прикрывшего меня.
     Урсула, уже на безопасном для нее расстоянии, не успокаиваясь, надрывно взывала о помощи, таращась на мои превращения. Джинсы ввергли ее в новую волну истерии. Теперь она просто без перерыва, как заклинившая сирена, подвывала и взвизгивала.
     Часть преследователей отделилась от основной массы и, вопя вразнобой, окружала нас.
     - Летисия, быстрей…
     И я вдруг догадалась, что он задумал.
     Каких-то два метра отделяли его от входа в потайной ко-ридор. И, когда я начну "колдовать", Керрадо, воспользовавшись массовым гипнозом, туда спокойненько улизнет.
     Мне отводилась коронная роль - отвлечь на себя внима-ние любителей зрелищ, даже и отдаленно не предпола-гающих, чему они станут свидетелями.
     Подобный спектакль они, точно, вряд ли когда-либо еще увидят. Зрителям в первом ряду особенно повезло.
     Лишь бы мои цифры не подвели.
     Я начала отсчет:
     - ... 3 ... 22 ... 7 ... ...
     Мелкая дрожь охватила тело. В голове загудело. И с ка-ждой следующей цифрой меня штормило все сильнее.
     - ... 5 ...
     Все вокруг подернулось зыбким туманом, через который я едва различала персонажей этой исторической драмы. Воздух, казалось, тоже вибрировал.
     Кто-то истуканом застыл не далеко от меня, широко ра-зинув рот от изумления. Где Керрадо?
     - ... 12 ...
     Он толкнул дверь в переход, не отпуская меня взглядом. Видимо, хотел быть до конца уверен, что опыт удался, и медлил до последнего, боясь оставить меня одну.
     - ... 9 ...
     Пространство скрутилось в спираль, сжавшись до точки, в центре которой вращалась я.
     Последнее, что до меня донеслось сквозь пласт веков, это слова Алехандро, уже исчезающего за дверью:
     - Прощай, любимая.
    
    
     Часть четвертая
    
     Автограф
    
     Глава 1
    
     Все спали, убаюканные монотонной колыбельной шелестящих двигателей и неярким светом лампы над входом в салон.
     Летисия потянувшись, попробовала устроиться поудоб-нее. Но заснуть снова не удалось, что-то мешало. Некий раздражающий дискомфорт – как ни повернись, жестко. Она, недовольно приподнявшись, нащупала на сиденье кресла причину неудобства – какая-то книжка, ручка и… ежедневник.
     Хм, это еще что? Странно. Раскрыв сумку, все забросила во внутрь. Наверное, перед сном она зачем-то встала, а, вернувшись, упала спать – снотворное превзошло все ожи-дания.
     Вот и соседка рядом, милая старушка, спит, что называется, без задних ног. Даже рот приоткрыла. Ее голова периодически сваливалась набок, и она, вздрагивая, сонно что-то бормотала, вновь засыпая.
     Летисия привычно взглянула на часики…, которых на запястье непривычно не обнаружилось. Забыла? В той спешке, что она собиралась, вполне возможно.
     Поправив сползший с плеча старушки плед, Летисия встала и прошла в туалет.
     Как-то неважно она выглядит. Темные круги под глаза-ми. Опухшие веки. Надо потрясти косметичку. Восстано-вить красоту.
     Вымыв руки, она еще раз взглянула на себя в зеркало, задержавшись на застегнутой невпопад блузке. А это как объяснить? Тоже "торопилась"? Ну, не до такой же степени.
     На всякий случай, дернула замочек "змейки" на гульфике джинсов. Хоть здесь все в норме.
     Перестегнув блузку, Летисия смочила ладони и, приглаживая взлохмаченные волосы, поморщилась – проволока и то мягче. С чего бы это они так свалялись?
     Придерживаясь за спинки кресел, дошла до своей "спальни".
     Смешные люди, когда спят. И трогательные. Вот, например, этот мужчина. Судя по дорогому пиджаку и золотой булавке в галстуке, он из тех, кто руководит. И в жизни он, наверняка, представительный и суровый. Но сейчас, во сне, его нижняя губа чуть оттопырилась, пузырясь в уголке слюной, крупный нос слегка сморщился, что придало лицу плаксиво-капризное выражение топающего ножкой ребенка.
     А эта девушка. Пирсинг где только возможно, засиненные коротко остриженные волосы, иголочками усеявшие голову, ассиметрично наложенная косметика – все говорило о вздорном, самолюбивом характере. Но расслабленные сном черты лица и порозовевшая нежная кожа срывали маску, обнажая беззащитность и ранимость.
     Летисия опустилась в кресло и закрыла глаза. Еще летим. Есть время вздремнуть. И, может, увидеть продолжение ее необычного сна. На чем там остановилось? Ей что-то ска-зал... этот... Александр? Нет..., Алехандро.
     Она вновь погрузилась в сон, но уже без сновидений.
    
    
     Глава 2
    
     - Да. Это здесь. Проходите пожалуйста.
     Пожилая дама, с зачесанными назад прядями еще тем-ных, без седины волос, схваченными на макушке заколкой, шла впереди, провожая Летисию в хранилище.
     - Это полотно неизвестного художника предположитель-но конца шестнадцатого века. Возможно, испанского ху-дожника. Проблема в том, что краски в свое время не за-крепили лаком, что очень странно. Это первый случай в моей практике, когда автор не заинтересован в сохранно-сти своей работы. Картина пострадала от времени.
     Они бесшумно ступали по ковровому покрытию пола в одном из многочисленных подземных коридоров музея.
     - Налево, пожалуйста. Есть еще несколько странностей. Ну, вы увидите сами.
     Синьора Эдита остановилась перед одной из металличе-ских дверей с узкой щелкой по центру, куда служительница ввела закодированную магнитную карточку.
     Дверь бесшумно отъехала в сторону.
     Довольно большое помещение. Прохладная ровная тем-пература воздуха, не яркое, но достаточное для осмотра рабочего материала освещение, спокойный светло-бежевый тон стен, несколько подрамников в углу, в центре стеллажи с выдвижными стенами – все идеально подогна-но под хранение и сохранение работ великих мастеров.
     Летисия почувствовала всегдашнее состояние легкого возбуждения перед началом очередной интересной работы.
     Синьора Эдита подошла к одному из стеллажей и выдви-нула подвижный, на колесиках, стенд с одной единственной картиной - портрет девушки лет двадцати в простом и одновременно дорогом бархатном черном платье, выгодно подчеркивающего ее безукоризненно матовый цвет лица. Она стояла у кресла, опершись правой рукой о его спинку. В левой слегка сжимала платочек, отделанный кружевом.
     Картина, несмотря на многочисленные "ранения"- отслоение красочного слоя, наличие многочисленных трещин и сколов - производила сильное впечатление теплотой красок, естественностью и простотой композиции, покоем безмятежной красоты и благородства.
     Летисия присмотрелась:
     - Вы говорите конец шестнадцатого века?
     - Да. По возрасту холста и красок, - синьора Эдита от-ступила, давая возможность ей более тщательно осмотреть полотно.
     - Но по технике это гораздо моложе, Вы не находите, синьора Эдита? Вот, посмотрите, - Летисия указала на одну из деталей портрета, - художник не боится экспериментировать.
     - Об этом я вам и говорила. Много странного в этой кар-тине. Обратите внимание на позу девушки, выражение ее лица. Нет ни одного символа королевской власти. Если бы я не знала, кто это, я бы подумала, что перед нами просто необыкновенно красивая и чувственная девушка. Без со-мнения, знатного происхождения – посмотрите на этот королевский рубин. Он принадлежал испанской инфанте Изабелле Кларе Евгении.
    
    
    
     Глава 3
    
     Приступая к работе, Летисия сравнивала себя с хирургом. Та же тщательность при подготовке к "операции", продуманность и отточенность действий, но, самое главное, итог - восстановление, возрождение "больного".
     Она разложила на столике инструменты - скальпель, шприц, зажимы, тампоны. Хмыкнула: "Даже инструменты те же".
     Да-а, работа предстоит не легкая. Почему было не зала-чить картину? Хотя бы один раз? Что ему помешало?
     Она задумчиво рассматривала загадочное творение жи-вописца, подвергшееся из-за пренебрежительного отношения к нему его создателя таким практически необратимым процессам разрушения, что вернуть к жизни его мог только реставратор-Мастер. И то, изрядно потрудившись.
     Пропитав обратную сторону холста смесью пинена и во-ды, что растянуло его и размягчило закостенелость, Летисия приступила к пробной расчистке наиболее пострадавших участков картины.
     В левом нижнем углу ей пришлось снять почти весь кра-сочный слой, настолько он истрепался и раскрошился, что не было никакой возможности его закрепить.
     Промокая еще раз тампоном разрушенный участок, она обратила внимание на непонятный темный завиток, едва проступающий сквозь грунт.
     Без лупы не обойтись. Странно. Похоже на деталь... бук-вы. Да, буквы. Латинской S.
     От волнения дрогнула рука.
     "Неужели автограф? " – Летисия откинулась на спинку стула, - "Надо отдохнуть, а то мерещится черт знает что".
     Помассировав веки, она проделала комплекс упражнений для снятия переутомления глаз. Поморгав, протерла их влажной салфеткой, восстановив работоспособность.
     Но, склонившись над обрабатываемым кусочком холста, Летисия охнула, все больше приходя в возбуждение - та-инственная закорючка, скрывавшаяся под грунтом, ни больше, ни меньше, была частью… текста.
     Она вскрыла уже его почти полностью, с досадой обна-ружив, что до конца прочитать не удастся из-за сколов, уничтоживших несколько строчек.
     "Невероятно! Это же открытие!" – Летисия вынуждена была прерваться, чтобы успокоиться и дать передышку сердцу, незаметно перешедшему на кросс и готовому, кажется, освоить и более быстрый темп, который вряд ли бы выдержало.
     Глубоко подышав по инструкции, выданной ей когда-то все тем же Патриком, Летисия твердо обхватила лупу.
     Текст был написан на испанском с примесью кастильско-го наречия, что позволило ей прочесть его без особых за-труднений, наступивших потом, когда она дочитала до конца.
    
     Mi nombre - letisija Manuela...
     El autor de este cuadro. A mí son aproximados 32 años. Mí del siglo 21. Se encontraba en el siglo 16 por la casualidad trágica - ha calculado el número del destino de mis nombres y se ha despertado aquí..
     Gracias a la ayuda Alejandro Kerrado, dos años ha pasado en el monas-terio a la abadesa de la hermana Frensis, después de que era invitada en Eskorial al infante a Isabel como de ella la pintora.
     A todos, quien leerá esta carta quiero decir:
     Le echo de menos, mis contemporáneos y descendientes.*
    
     *Я – Летисия Мануэла...
     Автор этой картины. Мне приблизительно 32 года. Я из 21 века. Оказалась в 16 веке по трагической случайности - подсчитала число судьбы моих имен и проснулась здесь.
     Благодаря помощи Алехандро Керрадо, два года провела в монастыре у абба-тисы сестры Френсис, после чего была приглашена в Эскориал к инфанте Иза-белле, став ее портретисткой.
     Всем, кто прочтет это письмо, хочу сказать:
     я тоскую по вам, мои современники и потомки. И…
     Строчки прыгали, скакали, рябили от многократного перечитывания. Но Летисия упорно возвращалась еще и еще раз на свое же послание, затесавшееся в средневековье.
     Она очень-очень медленно встала, опершись о стол, чтобы не упасть. Ноги будто отсутствовали.
     Сон. Тот сон, что ей снился в "Боинге" . Так это был не сон?
     Она еще раз бросила взгляд на напоминание о себе со жгучей надеждой, что не увидит его.
     Но...
    
    
     Глава 4
    
     Летисия сидела в номере отеля, опорожняя бокал за бокалом довольно крепкого для ее хрупкого организма бренди. В голове хороводом кружились Изабелла, вытаскивающая платочек из рукава…, синьора Эдита, проводящая магнитную карточку…, Керрадо, бросающий ей сверток…, Патрик, подсовывающий книжку…, сестра Долорес с колышущимся подбородком… , " ... как долго ты будешь работать над портретом? ... я ее прорицатель..., постарайтесь не опоздать к вечерней мессе..., а ты, Урсула, будь здесь... ".
     - К-как же это? Б-бред, бред, бред... . Керрадо..., уг-гораздило же тебя там родиться..., н-не мог подождать к-каких-то ч-четыреста лет..., н-е-ет, это мне в-все приснилось..., к-конечно п-приснилось..., к-кто это мне поверит?... эт-то под-делка..., кто-то м-меня разыграл…, к-кому я не рассказывала этот сон?… н-нет, н-не то…, к-кому я рассказывала?… так это Па-атрик…, он же подсунул мне эту к-книженцию…, а к-косметичку я где-то посеяла..., и ф-фот...
     Вдруг стало жарко, и Летисия принялась стаскивать с себя блузку, на пол-пути застрявшую в запутавшихся ру-ках:
     - А я п-проверю. Т-третья стена слева от угла..., н-нет..., левая стена с-снизу..., или к-камень снизу?...
     Она резко опустила руки, попав головой в вырез блузки только с третьего раза.
     - Пекарня… и часовня…, платереско…, да, да, да…
     Летисия попыталась подняться с кресла-качалки, но это ей плохо удалось по причине упорства кресла сохранить положение лежа. Она чертыхнулась, и, сгруппировавшись, заставила его качнуться вперед. Улучив угол градуса, достаточный для ее приземления, Летисия вывалилась из ловушки и… так и заснула на мягком пушисто-ворсистом ковре номера.
     Во сне она чему-то улыбалась.
    
    
    
     Глава 5
    
     Мадрид заполонили туристы. Город готовился к еже-годному карнавалу. Разноцветные банты, гроздья воздушных шаров, подмигивающие гирлянды бросали вызов хмурому небу и мелко сеющему дождику.
     Летисия прихрамывала. Купленные сегодня утром стильные сапожки не выдержали проверки двухчасовой прогулкой по мостовым города, начав жать уже где-то в середине первого часа. Надо было все-таки взять машину.
     Поиски пока не увенчались успехом. Она пересмотрела несколько соборов и часовен, но ничто не напоминало строение из ее сна.
     Проснувшись утром в весьма интересном положении – калачиком на ковре – Летисия совершила все возможные процедуры по приведению себя в порядок, и, подсев к компьютеру, пролистала не один десяток сайтов об архи-тектуре Мадрида.
     Ее часовня либо не представляла особой архитектурной ценности, что маловероятно, либо она исчезла вовсе во время перестроек города, и на этом месте, возможно, заложили супермаркет.
     Но Летисия "закусила удила". Она обязана была распутать этот узел. Соскоблив скальпелем немного краски, коей был зафиксирован автограф, отправила ее в лабораторию при музее для определения срока давности.
     Можно было бы дождаться результатов и не мокнуть сейчас под чем-то, напоминающим поливальную установку, но находка настолько была неординарна, что ей не терпелось проверить свои предположения.
     И проверила. Никакой часовни она не обнаружила, а, соответственно, и тайника, содержащего доказательства ее телепортации.
     С одной стороны, это успокаивало. Значит, она пока вполне в норме. И Патрик получит по заслугам и за испор-ченное произведение искусства, и за ее вчерашний запой.
     Но, с другой стороны (и в этом она не хотела себе при-знаваться), было немножко жаль, что некий Алехандро Керрадо ни что иное, как плод ее воображения или сна.
     Летисия устало опустилась на мокрую скамейку в не-большом, поникшем от дождя скверике, расстегнула замочки до смерти надоевших сапог и дала ногам отдох-нуть.
     "Надо бы что-то перекусить, обед пропустила из-за этих гонок непонятно за чем. И за это Патрик ответит", - она готова была обвинить его уже и за этот дождик, и за эти сапожки, и вообще за все.
     - Простите, где здесь есть поблизости кафе или конди-терская?
     Девушка, колесившая мимо на спортивном велосипеде махнула в куда-то за спиной Летисии.
     - Вот за этой церквушкой. Там самые вкусные в городе булочки, - и умчалась по своим делам.
     Летисия обернулась.
     Часовня в стиле платереско возвышалась прямо перед ней.
    
    
     Глава 6
    
     Кондитерская укутала теплом и уютом.
     Летисия заприметила пустующий столик в углу у стены с узким, умытым дождем, окном.
     В центре зала кружились витрины холодильников, откуда десятки сортов пирожных зазывно приглашали ну, если не попробовать, то хотя бы полюбоваться их соблазнительной искушающей красотой.
     Вдоль стен из грубого потемневшего камня выстроились высокие стеллажи с многочисленными, только что испе-ченными, булочками, круассанами и хлебцами причудливой формы.
     Летисия заказала чашечку кофе и булочку со смородино-вым джемом.
     Она безмерно удивилась вдруг нашедшейся часовне, но кондитерская-пекарня на первом этаже четырехэтажного средневекового дома напротив нее, сотворила в ее голове, в добавку к издержкам от вчерашней "вечеринки", совершеннейшую путаницу.
     А знакомый проулок между этим домом и соседним, напомнивший о том самом тупике с подземным ходом, и вовсе доконал. Летисия потерялась.
     Перед тем, как войти в кондитерскую, она оглянулась на знакомый мираж из сна в тлеющей надежде на ошибку и тут же погребла эту самую надежду под грузом неопро-вержимых фактов… ее помешательства. Другого объясне-ния не могло быть. Летисия обреченно перешагнула через порог.
     Ее подташнивало, и зуб на зуб не попадал от… страха.
     Официантка, девушка лет двадцати пяти с чуть раскосыми глазами проводила ее к столику.
     - Я в Мадриде на несколько дней, - Летисия нарочито четко, чтобы не запутаться, излагала мысль, - меня заинтересовала ваша кондитерская. Очень стильное место.
     - Еще бы, - усмехнулась девушка, - ей больше четырехсот лет. Но прежде это была пекарня.
     Летисия закашлялась, запив приступ водой, услужливо поданой официанткой.
     - А... кто владелец этой пекарни?
     Фамилия абсолютно ничего для нее не значила, и надежда на здравомыслие вновь возродилась.
     - Вам еще что-нибудь? – девушка нетерпеливо посматривала в сторону вошедших посетителей, супружескую пару, растерянно ищущих свободный столик.
     - Нет-нет, спасибо, - Летисия криво улыбнулась.
     " Левая стена от входа, третий камень снизу от угла", - она закусила губу, чтобы хоть как-то унять дрожь.
     Выбранный ею столик примостился как раз у нужной стены.
     "Сейчас я получу еще одно доказательство моего слабоумия… или не получу".
     Якобы уронив ложечку, Летисия наклонилась, быстро заскользив пальцами по нижнему ряду камней, не трону-тых ни временем, ни сменой многочисленных владельцев кондитерской, единогласно решивших не нарушать ви-тающий здесь дух средневековья.
     Ни выступа, ни хоть какого-то намека на тайник она не нащупала.
     - Я прошу прощения. Не могли бы вы заменить мне ло-жечку? – Летисия неожиданно успокоилась, - и еще вопрос, если можно.
     - Да, конечно, - официантка присела рядом.
     - А почему и часовня, и пекарня не обозначены в про-спектах исторических памятников Мадрида?
     - У нас много таких мест. Может, потому, что здесь не происходило ничего особенного, ну, там, венчание знатных особ, например. Все обычно.
     - Скажите, здесь что-то перестраивалось или ремонтировалось? Ведь столько лет!
     - Конечно. Но не перестраивалось. Все, что вы видите, ну, за исключением, конечно, оборудования, - она засмеялась, - осталось в том виде, как и было с самого начала. Ремонт да, делали. Что-то подправляли, укрепляли, но не изменяли.
     Летисия поблагодарила девушку за пространную справ-ку.
     Ну, что? Сделать вторую попытку?
     На этот раз третий камень снизу от угла слегка сдвинул-ся.
     Рука ходила ходуном, а сама она превратилась в один натянутый нерв, готовый взорваться от малейшего звука, движения или просто дуновения воздуха.
     - Вы что-то опять уронили? – предупредительная официантка остановилась у столика Летисии.
     - Да, мой цифровик, - сдавленно проговорила она, зажав в руках фотоаппарат с распадающейся на глазах замшелой тряпкой, оборачивающей его почти пять веков.
     Позже, в номере, она перечитывала строчки знакомого ей почерка Керрадо:
    
     В своих несчастьях мы повинны сами,
     Любовь, напротив, служит нам всегда опорой –
     И в печали, и в разлуке.*
    
     *Хуан Боскан (исп. поэт 16 века)
    
     Эпилог
    
    
     Лайнер набирал высоту.
     Летисия все просчитала. И место, где это должно слу-читься. И час, до минуты, когда она начнет отсчет кода возврата. Но теперь уже возврата домой, к Керрадо.
     Она не знала, что ее ждет там, в далеком от нее Средневековье, но почему-то была уверена, что тот, кто ей был нужен, наверняка ее ждет.
     И, теперь, она точно знала, кто та далекая испанская прабабушка, от которой начнется ее родословная.
     - А я что-то сейчас видел, - пятилетний малыш тормо-шил задремавшую молодую маму, - тетенька рядом с то-бой растаяла. Как мороженое.
     - Перестань выдумывать. Вечно ты со своими фантазия-ми. Вышла, наверное, в туалет.
     - А ты говорила фей не бывает, - он счастливо засмеялся.