«Таинственный лес» - это название завораживало, кружило голову. От него пахло ветром и опасностью, травами и приключениями, всем тем, чего так не хватало в скучной Кириной жизни.
     Зато нудной работы, тоскливых вечеров, длинных нотаций, а главное, мамы - всего этого было в избытке, словно при раздаче интересных событий там, на небе, мальчишки-чертята запихнули ее в темный чулан, где хранились пыльные архивы человеческих судеб, и ангел-библиотекарь с уставшими глазами поручил ей нести картотеку «самых скучных жизней». С тех пор так и несет.
     «Таинственным лесом» называлась картина, которая откуда-то появилась в их доме. Маме она ужасно не нравилась, поэтому Кира с радостью забрала картину на работу. Здесь, в сером хай-тек офисе на двадцатом этаже делового здания она отлично вписывалась в интерьер. «Лес» висел напротив рабочего стола Киры, поэтому так получалось, что каждое утро перед началом работы, словно настраиваясь на грядущий день, Кира подпирала рукой еще сонную голову и подолгу всматривалась в изображение. Картина была необычной, похожей на фотографию, только с чересчур яркими красками и слишком размытыми контурами фигур. Наверное, это была какая-то особая модная техника написания. Кира в живописи не разбиралась, но картина ей очень нравилась. Каждое утро она смотрела, как трое людей - двое мужчин и одна женщина, одетые в плотные темные костюмы, словно водолазы - направляются по узкой, изогнутой, как створка морской раковины, тропинке к лесу. Лес выглядел невероятно: фантастических окрасок деревья, похожие на высокие свечи, насквозь пробивали узкими кронами облака. Казалось, еще секунда, и чудесный лес оживет, шагнет с картины в серый, унылый кабинет и наполнит его красками. Кира попыталась представить себя в роли путницы, бредущей по тропинке... Только она почувствовала свежее, наполненное мятой дуновение ветерка, как в мечту визгливо ворвался телефонный звонок:
     - Кира, дорогая, как ты добралась?
     - Хорошо, мама. - Она старалась четко проговаривать слова. - Мама, извини, но мы с тобой расстались всего два часа назад. Что-то случилось?
     - Я, что, не могу позвонить родной дочери просто, чтобы узнать, как у нее дела?
     Кира устало закрыла глаза. Сколько раз они разыгрывали эту сцену, как в заезженном провинциальном спектакле, который годами ставят в одном и том же исполнении.
     - Конечно, можешь, мама. Не обращай внимания на то, что у твоей дочери в разгаре рабочий день! Хотя такие пустяки тебя обычно не смущают. Ах да, ты спрашивала, что новенького произошло со мной за час! Докладываю: в метро никто не осмелился на меня напасть, мой жених Антон не успел разорвать нашу помолвку, марсиане не высадились на моем рабочем столе, начальница еще не приходила и не сообщала о том, что решила повысить мне зарплату в пять раз. Чем бы еще тебя удивить, мама?
     - Кира! Ты становишься занудной, как старая дева. Может быть, тебе стоит проверить гормональный фон перед свадьбой? - Мама была неумолима. - У меня есть хорошая знакомая в частной клинике...
     - Мама! - Кира сдерживалась из последних сил. - Умоляю тебя!
     - Не надо меня умолять. Дорогая, я просто волнуюсь за тебя! Послушала сейчас сводку новостей, в Зеленом заповеднике опять пропали люди. Ищут двоих мужчин!
     - Таинственный лес... - пробормотала Кира и взглянула на картину.
     - Что ты сказала? - переполошилась мама и учащенно задышала в трубку.
     - Мама, я не хожу в Зеленый заповедник. Во-первых, до него не меньше получаса ходьбы, во-вторых, я работаю, понимаешь? А в обеденный перерыв я обедаю. Не на лесной полянке, а в офисе! А вечером за мной заезжает жених, и мы едем не в лес, а в кино или в ресторан.
     - Ну хорошо, можешь смеяться надо мной, но когда у тебя будут свои дети...
     - Я не буду звонить им каждые пять минут и доводить до белого каления, - уверенно пообещала Кира и не сдержалась, резко нажала отбой. Бросила мобильник на стол и судорожно вздохнула. Как раз вовремя. Высокий, жеманный голос начальницы забежал в кабинет раньше, чем сама начальница, которая еще цокала шпильками в дальнем конце коридора:
     - Кира-а-а, где план присоединения компании «Арт-снег»? Вы позвонили юриста-а-ам?
     Работа закипела.
    
     На небольшой полянке двое мужчин и женщина остановились. Узкая тропинка змеилась среди кустарников, расширялась в дорожку и убегала в густой лес. Лес был удивительный, деревья в нем походили на свечи, высокие, остроконечные, они задевали верхушками облака. Некоторые напоминали березы самых удивительных расцветок. Лиловые, голубые, розовые стволы гулко пружинили под порывами ветра, бархатно-бордовые узкие кроны сидели на стволах туго, как перчатки. Это разноцветное великолепие ослепило путников. Прикрыв глаза руками, они почти упали на странную синюю траву, которая собиралась в плотные синие кустики и на ощупь была, как замшевая.
     - Дальше двигаемся осторожно, - предупредил старший. – Старайтесь не касаться растений, вообще, не трогайте ничего руками! Особенно берегитесь вон тех, похожих на березы. Они называются «пьюлиусы», очень опасны для человека. И ни в коем случае не касайтесь визгусов…
     - Чего не касаться? – лениво протянул второй мужчина. Он устало пошарил рукой в кармане в поисках сигарет. Пусто. Рука беспокойно нащупала синюю травинку. Срывая стебель, он не заметил, как коснулся невзрачного темно-зеленого кустика с плотными листьями, с кончиков которых свисала какая-то бурая травяная бахрома.
     - Черт! – Старший вскочил на ноги, но было поздно. Растение, до которого дотронулся второй, мгновенно поменяло окраску. Бахрома стала оранжевой, словно кто-то поджег ее, сам куст заалел. Как по команде, рядом заалели и другие кусты. Когда вся поляна покрылась ярким пламенем, раздался звон. Шум был ужасный, словно кто-то выбил стекла в гигантском небоскребе. Звон нарастал. Старший инстинктивно закрыл уши, его спутники сделали то же самое.
     - Это визгус! – пытался докричаться старший. - Дай рюкзак! Скорее!
     Кричать было бесполезно, поэтому старший просто подскочил к спутнику и вытащил у того из рюкзака плитку шоколада в необычной фиолетовой фольге. Взял плитку обеими руками и разломил. Плитка треснула так громко, что на мгновение перекрыла звон стекла. Вдруг все смолкло.
     Мужчина и женщина отняли руки от ушей и испуганно уставились на старшего. Тот глубоко вздохнул:
     - Я же говорил… визгусы… Они повторяют услышанный последним звук… У нас есть несколько минут, пока они не попытаются воспроизвести треск плитки. Скорее!
     Уже вбегая в раскрашенный, словно детский рисунок, лес, они услышали, как сзади волнами нарастает сухой треск, будто кто-то разламывал одновременно тысячи шоколадных плиток.
     - Ничего себе, - пробормотал мужчина, который искал сигарету. - Все, бросаю на хрен курить!
     - То-то же, Макс, - наставительно сказал старший и недовольно посмотрел на женщину, которая прыснула со смеху, - все-то вам шуточки! Посмотрю я на вас, когда мы дойдем до Липкого Вражка.
    
     К обеденному перерыву Кира чувствовала себя выжатой, как лимон. Начальница юридического отдела, того самого, который с давних пор конкурировал с Кириным департаментом, обрадовалась возможности прилюдно унизить врага. Кире всего-то требовалась одна-единственная подпись на документе, но за эту кривую закорючку ей пришлось выдержать битву, по масштабам сопоставимую с Ледовым побоищем. Исчерпав все аргументы, начальница юридического отдела перешла к женскому оружию, то есть попросту завизжала.
     - Вы не компетентны! Не собираюсь ставить подпись на этой... туалетной бумажке! Это не план, а фашистская листовка!
     - Что вы предлагаете? - С трудом сдерживая себя, спросила Кира.
     - Убирайтесь! - Начальница швырнула план присоединения Кире в лицо и нагло усмехнулась. Стоявшие рядом сотрудники похабно осклабились, секретарша с ехидной улыбочкой открыла дверь. Красная Кира летела по коридорам и расстреливала юридический отдел гранатометом. Мысленно, к сожалению. Она как раз решала, каким оружием уничтожить начальницу юристов, когда в коридоре ее перехватила сотрудница бухгалтерии с требованием срочно отдать заявки на финансирование. Пришлось расстрелять и бухгалтерию - этот отдел Кира уложила с помощью миномета. Потом зашла Кирина собственная начальница с просьбой объяснить, почему Кира провалила миссию. Начальницу Кира укокошила с первого же выстрела из винтовки. Все же шефиня была не самой плохой, иногда разрешала уйти пораньше и на праздники выписывала премии. Нет, Кира передумала и пальнула мимо.
     К обеду запас патронов весь вышел, и она отправилась подкрепляться в столовую. После трапезы из плохо пропеченной запеканки и похотливых взглядов бухгалтера-ловеласа она вышла на крыльцо позвонить Антону. Странно, куда он пропал. Обычно звонит с самого утра первым. Длинные гудки лениво тонули в гуле машин и криках дворовых ворон. Вернувшись в офис, Кира махнула рукой на любопытных коллег и позвонила Антону на рабочий. Секретарша Галочка напряженным голосом сообщила, что Антон Сергеевич задерживается и неизвестно, когда появится на работе. Кира повесила трубку и недоуменно уставилась на картину. Длинные красные стволы деревьев теперь напомнили ей поминальные свечи. Сердце тяжело стучало в груди: куда делся самый обязательный мужчина из всех, которых она знала? За эту обязательность Кира и полюбила аспиранта Антона, выгодно выделявшегося на фоне ее безалаберных сокурсников. И вот извольте, исчез, как сквозь землю провалился. Окошко мобильного моргнуло оповещением: «звонит мама». «Только не это!» - почти вслух простонала Кира и побежала с заявками в бухгалтерию. По пути она заминировала весь второй этаж, на котором заседали суровые счетоводы. Мысленно, к сожалению.
    
     Теперь они разделились иначе. Старший и женщина шли впереди. Макс шагал чуть сзади, в руке он держал странный прибор из блестящего металла, похожий на большого жука с растопыренными усиками. Эти металлические усики находились в непрерывном движении, то поднимались, то резко вздрагивали, падали на правый бок и опять вставали дыбом. Макс водил прибором-жуком в разные стороны, как будто что-то измерял.
     - Сейчас начнется, - предупредил он.
     Женщина молча вытащила из кармана защитного костюма яркий пакетик, вытряхнула на ладонь три тонкие пластинки ярко-розового цвета. Каждый из спутников взял по одной, и все трое усердно принялись жевать.
     В этой части леса растительность была другой. Ярких деревьев стало меньше, зато со всех сторон теснились тонкие серебристые травинки высотой в человеческий рост, на конце каждой, словно хвостики, торчали пучки легких голубых перышек. Перышки смешно щекотали лица путников. Если бы сторонний наблюдатель увидел сейчас эту троицу, он бы подумал, что они пьяны. Походка стала неровной, глаза полузакрыты, словно люди засыпали на ходу.
     - Вязкодремы, - медленно, словно спросонья, пояснил старший. - Если не жевать, они в считанные секунды высосут из нас всю энергию.
     - Уже почти высосали, - вяло отозвалась Лариса, она сильно отстала от мужчин. Заметив это, старший вернулся назад и взял ее за руку.
     - Ты в порядке? - взволнованно шепнул он. - Хочешь, сделаем передышку?
     - Все хорошо, - женщина нежно сжала его ладонь холодными, как зимний ветер, пальцами. - Сейчас пройдет. Никак не привыкну...
     - Еще бы, - молодой Макс, по-прежнему напряженно следя за прибором, качнул вихрастой головой. - К этому нереально привыкнуть! Ну ладно на окраинах... Откуда, блин, эта дыра взялась здесь, практически в центре Москвы?
     - Спецотдел с этим разберется, - откликнулся старший и предупредил: - Сейчас пойдет полоса панолеев. Вон, уже торчат из травы. Макс, Лара, активируйте пояса!
     Парень и женщина послушно щелкнули застежками тяжелых, на вид кожаных поясов с длинными тупыми шипами. Походка их стала более ровной, но тяжелой, словно они несли невидимый неподъемный груз.
     Там, куда указал старший, из серебристой травы вязкодремов высовывались панолеи, аккуратные розовые цветы, похожие на гигантские ромашки. На длинных розовых лепестках виднелись черные точки, словно глазенки на детском личике. Панолеи поворачивали личики-цветы вслед путникам. По лицу Макса катились бисеринки пота, так жутко было ощущать, как в звенящем безмолвии умные розовые личики цветов следят за ними. Лариса закусила губу, ей тоже было не по себе. Только старший шел впереди с безмятежным выражением лица, насвистывая какую-то арию. Он увлекался классической музыкой, над этой страстью всегда подшучивали в отделе. Но сейчас было не до шуток.
     Краем глаза Макс заметил, как ближайший к нему панолей, почти вывернувший стебель-шею, чтобы проследить за чужаком, вдруг вздрогнул пушистыми лепестками. Это словно стало сигналом для других. Все панолеи точно так же вздрогнули лепестками, потом еще раз и еще.
     - Они проснулись! - крикнул Макс. Но и без того было понятно, что ничего хорошего эта поляна не сулит. От каждого панолея встрепенулся, взлетел крошечный вихрь. Вихри встречались, сбивались в кучу и, наконец, путники оказались в центре сильнейшего урагана.
     - Кольцо! - крикнул старший, и все трое схватились за руки. Они не в первый раз совершали вылазки, понимание между ними было доведено до автоматизма. Так, если один начинал фразу, другой мог ее закончить. Только это гарантировало безопасность, поэтому они и работали втроем. Правда, осечки случались, как на поляне с визгусами. Макс в таких случаях говорил: «Слишком много здесь всякой чертовщины! Разве все учтешь!» - «Нужно учитывать!» - неизменно исправлял старший, сердито хмуря брови.
     Утяжеляющие пояса позволяли оставаться на месте. Двигаться вперед сейчас было бессмысленно. Прошло минут двадцать, может быть, больше, и панолеи стали реже вздрагивать лепестками, словно устали порождать смертоносные вихри.
     - Идем, - мотнул головой старший, и снова они направились вглубь, под густую цветную сень деревьев. Даже «пьюлиусы», способные, по слухам, высасывать из человека кровь тоненькими побегами-присосками, казались сейчас не такими страшными. Все лучше, чем разгуливать по открытой местности.
     - Уф, - Макс вытер рукавом рубашки влажные ручейки. - Нет, все равно не понимаю, откуда эта зараза берется?
     - Ну, - старший деловито кашлянул, - ребята из спецовки говорят, что пока не выработали официальной версии в том, что касается апертур или временных дыр. Но если хочешь знать неофициальную... Говорят, временное пространство истончается, от этого и возникают провалы.
     - А от чего истончается-то? - допытывался Макс. - Столько лет не истончалось, и на тебе!
     - Говорят, будто бы от негатива. Чем больше агрессии накапливается в среде, тем больше она впитывает. После войны много апертур находили, люди постоянно пропадали. Бесследно, понятное дело. Нескольких, правда, нашли, но лучше бы не находили – не люди, а картошка. Это сейчас есть технологии, - старший уважительно глянул на Ларису. Та потупилась, сделала вид, что не заметила, но тихо улыбнулась в сторону.
     Глазастый Макс, однако, этот обмен взглядами заметил и хитро подытожил:
     - Ларис Евгеньевна, вы уж проследите, чтобы негатив не накапливался. Вся судьба человечества, считай, в ваших женских руках!
    
     К пяти часам дня Кира места себе не находила от беспокойства. Из растерянной Галочки она выудила все, что только можно выудить из бестолковой двадцатилетней девицы, и результаты не утешали. Антон Сергеевич - Тоша, Тошенька - канул в бездну.
     От отчаяния, не иначе, она позвонила маме.
     - С ума схожу, куда он мог подеваться? - взывала она в трубку, закрывшись в женском туалете, подальше от ушей коллег.
     Здесь мамина рассудительность и любвеобильность пришлась как нельзя кстати.
     - Не волнуйся, дорогая, - ласково уговаривала трубка, - я сейчас подниму нужные связи, постараемся отследить все возможные варианты, куда он мог подеваться. Ты, главное, успокойся! Уверена, что еще до вечера эта загадка разрешится, причем самым невинным образом.
     Кира не верила, причитала, возмущалась, но с каждым маминым словом комок в горле становился все меньше, пока не превратился в еле ощутимую горошину.
     - Ладно, - выдохнула она, - спасибо, мам! Ты сейчас на работе?
     - Нет, дорогая, я же тебе говорила, у нас на сегодня запланировано культурное мероприятие.
     - С Михаилом Семенычем? - Кира хихикнула, на секунду забыв о своем горе. Михаил Семенович был забавным маминым ухажером, который покорял маму по всем правилам галантного старомодного девятнадцатого века с его «пожалуйте ручку-с» и «премного благодарен». Кира с нетерпением ждала, когда же медлительный поклонник решится попросить не только ручку, но и другой, более важный орган в придачу.
     - Да, с ним, - в мамином голосе прозвучал упрек, - Кира, только не воображай ничего!
     - Попробую! И куда вы собрались? В театр?
     - Михаил Семенович пригласил меня на прогулку в ботанический сад.
     Кира закатила глаза. Нежели в нашем веке есть чудики, которые еще ходят в ботанические сады!
     - Удачи, мама!
    
     Они остановились на развилке лесной тропинки. Старший достал предмет, похожий на компас, но с какими-то непонятными значками, которые беспрестанно вращались по кругу.
     - Мы рядом! - ликующе выдохнул он. - Они за тем поворотом. Их двое. Мужчины. Без сознания, конечно.
     Лариса сосредоточенно кивнула и достала из сумочки на поясе набор шприцов и несколько прозрачно-голубых ампул.
     - Я готова!
     Слабый звук, скорее, шорох, сзади заставил ее обернуться. Но прежде, чем она что-то рассмотрела в цветных зарослях, старший уже спокойно определил:
     - Миригры! Оставаться на месте. Они не опасны, если их не трогать!
     Макс, который впервые сталкивался с мириграми, с интересом уставился туда, откуда доносился шорох. Приглядевшись, он рассмотрел еле заметное колебание воздуха, словно цветные полосы зарослей вдруг ожили и начали двигаться.
     Миригр, который там стоял, видимо, понял, что опасаться нечего, и передвинулся влево, туда, где возвышался ярко-фиолетовый муравейник. Теперь в воздухе завис, колеблясь, еле заметный фиолетовый сгусток.
     - Ух, как они мимикрируют! - восхищенно выдохнул Макс. - Он меняет окраску под обстановку?
     Старший кивнул.
     - Да, как хамелеон. Только если хамелеона можно погладить без всяких последствий, этого попробуй коснись! Сразу станешь таким же изменчивым сгустком энергии.
     Сменив окраску еще два раза — нежно-голубую под цвет «пьюлиусов» и солнечно-желтую под цвет мха, миригр издал недовольный рык и удалился. Разноцветные полосы плыли за ним, как шлейф.
     - Быстрее! - скомандовал старший. Они бегом обогнули деревья. Там, в неглубоком овраге что-то чернело. Подбежав ближе, Лариса увидела двух мужчин с серыми, восковыми, как у старых кукол, лицами. Казалось, жизнь ушла из этих двоих.
     - Лара, подожди! - Старший приобнял ее за плечи. - Не забывай о липовых чарах. Этот Липкий Вражек опаснее всего остального. Лучше бы эти парни наткнулись на миригров или визгусов.
     С этими словами он начал разматывать комок длинной прозрачной проволоки. Отмотав достаточно, он перерезал проволоку прозрачно-белыми ножницами и кинул моток с ножницами Максу. Сам же начал вить из проволоки плотную нить, которую, как боа, накинул себе на плечи. Макс проделал то же самое.
     - Лара, приготовься! Макс, на счет три! Один. Два. Три!
     Они синхронно нырнули в овраг. Макс, пыхтя, тряс головой. Старший прекрасно понимал, от чего он пытается отмахнуться. Его самого терзали странные видения, которые, как сцены в фильме, вспыхивали и гасли в пустоте Липкого Вражка. Сцены из его собственной жизни, все самые плохие воспоминания, гадкие сны свились в шипящий клубок, так что и не разберешь, где ложь, а где правда. Проволока на шее, как локатор, ловила и принимала на себя основной удар мерзостей, но все равно старший видел столько, что его начало подташнивать.
     Макс взвалил на себя парня в деловом костюме, с широченными плечами и наметившимся плотным животиком. Старшему достался худенький парнишка в джинсах. И все равно показался непосильной ношей. Эх, возраст... Он тяжело, с усилием выполз из оврага, скинул с себя неподъемное чужое тело. Хорошо, что Лариса уже суетилась вовсю. Она и ему сунула ватку, смоченную пахучей красной жидкостью. Старший приложил ватку к носу, и сразу стало легче, отпустило.
     Здоровяк в костюме, которому Лара ловко всадила шприц с прозрачно-голубой жидкостью прямо в вену, испуганно хлопал глазами. Лицо его из серого становилось розовым, как у только что вытащенного из ванны младенца. Он осоловело уставился на спасительницу:
     - Лариса Евгеньевна, вы? Но как? Где Кира? А я?.. Что вы делаете со мной?
     Прежде, чем старший сообразил, что случился форс-мажор, и одного из самых ценных его сотрудников сейчас рассекретят, Лариса, прикусив губу, быстро поднесла к носу здоровяка открытый флакончик ежевичного цвета. Хоп, голова бизнесмена дернулась, и все тело снова безвольно обмякло на траве.
     - Надо слегка подкорректировать воспоминания, - беспомощно сказала Лариса. - Я хорошо знаю этого мальчика.
     - Я уже понял, - проворчал старший. - Займись вторым. Я тогда подкорректирую неглубоко, на уровне сновидений.
     - Как скажешь, Мишенька, - ласковая рука Ларисы опустилась на плечо старшего и своим теплом словно растопила замершую в нем энергию. Пока Макс с Ларисой возились с хлюпиком, Михаил Семеныч занялся здоровяком.
    
     Счастливая и взволнованная Кира отпросилась пораньше с работы. Начальница, выслушав рассказ о пропавшем и вернувшемся женихе, милостиво отпустила Киру. Она, как и все незамужние дамы, всегда была готова посочувствовать страданиям влюбленных. На радостях Кира закопала гранатометы и выкопала мины, объявив амнистию всем отделам, включая противный юридический. Она на крыльях неслась к своему Тошеньке.
     Антон лежал дома с влажным полотенцем на лбу. При виде Киры он принял еще более страдальческий вид и начал в красках живописать приключившийся с ним в парке солнечный удар.
     - Ты даже не представляешь, какая чертовщина мне мерещилась, пока я валялся на земле без сознания, - говорил он важным баском, пока Кира бережно растирала ему руки, меняла полотенце, кормила с ложечки почти домашним (спасибо рабочей столовке!) бульоном. – Какие-то деревья, овраги, все такое яркое… Мне даже твоя мама привиделась в защитном костюме. Она будто меня спасла во сне.
     - О да, - хохотала счастливая Кира, - нашей доблестной Ларисе Евгеньевне только врачом и быть! Она как-то рассказывала, что увидела в своем НИИ мышь и полдня просидела на столе, пока доблестный Михаил Семеныч ее не спас. Кстати, надо ей позвонить, она тоже волнуется.
     Выйдя на кухню, чтобы снова смочить полотенце для многострадального жениховьего лба, Кира набрала мамин номер и радостно закричала в трубку:
     - Мам, представляешь, Антоша нашелся! Да, удар случился по пути на работу. В парке упал и лежал, пока прохожие случайно не нашли, представляешь? Ага, в том самом Зеленом заповеднике. Вот так люди и пропадают… Ой, не говори, легко отделался. Работать надо меньше, конечно, он же у меня по ночам над проектами сидит. А что говорить-то, мам, все без толку! Вы там с Михаил Семенычем в парке? Привет ему от нас передавай. Эх, старички вы мои! Ведь вы даже не представляете, сколько в нашем мире разных опасностей! Ужас какой-то, а не мир!