Молодой рыцарь Хуан д’Альвадо сидел, пригорюнившись, в уголочке. Перед ним медленно выдыхалась пинта пива, но юноша как будто и не видел глиняной кружки со стенками почти столь же толстыми, как стены донжона Кастель Бласко. Таверна шумела, как всегда: пьяницы орали скабрезную песенку, несколько студиозусов в углу яростно спорили о различиях между вервием и веревкой, парочка купцов ругалась до хрипоты, хозяйка драла за косы нерадивую служанку, молодой вор в компании приятелей обмывал успешную кражу, у окна веселились трое рыцарей… Словом, никому не было никакого дела до несчастья Хуана д’Альвадо, третьего сына идальго Гвидо, пятого отпрыска графа Исидора д’Альвадо.
     По столу пробежала крыса, и тут-то Хуан наконец очнулся. Смахнул наглого грызуна на пол, тоскливым взором обвел таверну. Увидел свою пинту, равнодушно отхлебнул, не почувствовав вкуса. Да, тяжко жить на свете, если ты всего лишь третий сын пятого сына… Наследства никакого не предвидится – Хуан и без того мог бы считать себя счастливцем (по сравнению с другими младшими потомками знатных родов): став рыцарем, он получил протекцию в гвардию короля, новенький, почти не помятый полный доспех, оружие, коня – правда, не батюшкина и не дедова в том заслуга, а герцога Бальдро, у которого Хуан с тринадцати лет был оруженосцем.
     Мог бы, конечно, считать себя счастливцем… Но Хуан был несчастен, потому что хотел большего.
     Тусклый свет, падавший на стол от факела на стене, на миг пропал, закрытый могучими плечами, скрипнула скамья и перед страдальцем уселся Педро д’Умберто – гордость гвардии, богатырь и рубака.
     – Хозяин!!! – взревел Педро. – Пива!!! И много! Живей поворачивайся, толстомясый! – и, уже намного тише: – Хуан, что приуныл? Брось, вот пива хлебнем от души, потом можно к путанкам пойти, я тут в заведении сеньоры Молерто знаю таких душечек! Умц! – Педро поцеловал щепоть, закатив враз ставшие маслеными глазки.
     Хуан только вздохнул. Возле стола возник хозяин с подносом, где истекали пеной четыре кружки пива. Педро ловко подцепил все одной рукой, бухнул на стол, затем опрокинул одну в рот. Темная жидкость, булькая, полилась в бездонное Педрово брюхо. Хуан опять вздохнул.
     Отставив кружку, Педро вытер усы и сказал:
     – Так что там у тебя стряслось, д’Альвадо? Опять продулся в зернь?
     Хуан вздохнул, отпил выдохшегося пива:
     – Педро, а ты ведь женат?
     – Ну да, – удивился такому вопросу богатырь и насторожился: а вдруг этот зеленый паренек начнет вещать ему что-нибудь на тему греха и недопустимости похода к сеньоре Молерто…
     Паренек не начал. Точнее, начал, но о другом:
     – А как ты женился?
     Педро прищурился:
     – А, понял. Тебе что, жениться приспичило? Не мог подождать лет десять, король бы пожаловал поместье, титулок какой-нибудь, тогда невесты сами бы на тебя вешались.
     Хуан снова вздохнул:
     – Не могу… Ждать не могу, надо сейчас…
     Педро засмеялся:
     – Так пошли к сеньоре Молерто! Раз уж так невтерпеж! Там девки вмиг твою тоску развеют.
     Молодой рыцарь отмахнулся:
     – Какие еще девки? Через месяц Катарину отдадут замуж, если я не добьюсь ее руки!
     – Какая Катарина? Дочка герцога Бласко, что ли? Ну, ты, парень, дерево-то не по себе клонишь. Забудь. Таким, как мы, младшим сыновьям, не стоит мечтать о герцогинях. Наша доля – наша ровня.
     Юноша опять тяжко вздохнул:
     – Ну почему? Почему жизнь так несправедлива? Катарина меня любит, я люблю ее, а жениться нельзя.
     Собеседник хмыкнул:
     – Так ты укради ее. Всего-то делов.
     – Пробовал… – вздохнул Хуан, совсем помрачнев. – Отбили ее, а я ноги еле унес. Один только путь остался….
     – Какой? – здоровяк глотнул пива.
     – Помнишь старый закон?
     – Какой закон? Про дракона, что ли? «Если рыцарь добудет голову дракона»… и так далее? Что, и вправду так все плохо? – в голосе Педро проскочило сочувствие, и от этого Хуан неожиданно совсем поник.
     – Ага… мне ничего другого не остается. Разве что добыть голову дракона, тогда я имею полное право жениться на даме, которой я эту голову принесу. И родители отказать не посмеют! Только где же взять его? Последний раз дракона видели триста лет назад, когда он спалил пригород Касабланки, ну и рыцари его истребили… Больше в летописях ничего про драконов не сказано. Я уж думаю, может, купить голову сушеного крокодила у алхимика? Авось старый дурень Бласко не разглядит, а Катарине эта мерзость и вовсе ни к чему…
     Педро допил кружку и ухмыльнулся:
     – Хуанчик, посмотри вокруг.
     Молодой человек послушно огляделся и, недоумевая, уставился на старшего товарища:
     – Ты это к чему?
     – Ну, – Педро отхлебнул из третьей кружки, зачем-то посмотрел на ее донышко, показал кружкой на компанию у окна:
     – Рыцарь Диего де Куна такой же поскребыш, как и ты. И ничего, отхватил себе графиню Кальядо и ее земли, с титулом вместе. А вон бастард Гито д’Эстро. Бастард-то он бастард, а женат на баронессе Павано. Да я тебе еще кучу народу в пример приведу. Как ты думаешь, каким образом они все женились на столь знатных особах?
     – Ты хочешь сказать, они все приносили своим дамам головы сушеных крокодилов?
     – Сам ты сушеный крокодил. Стал бы им кто за крокодила дочку с приданым отдавать! – фыркнул Педро, приканчивая третью кружку. – Ты что думаешь, отцы – дураки и не знают, как крокодил выглядит? Драконов им приносили, дра-ко-нов.
     – Так где ж их взять, драконов этих?
     Педро оглянулся, наклонился ближе к Хуану:
     – Есть два пути: добыть башку самому, то есть отсечь ее у дракона или выкупить у кого-нибудь из недавно женившихся счастливцев башку посвежее.
     Хуан непонимающе мигнул:
     – То есть как?
     – Да так. Видишь ли, драконы еще существуют. Ну, по крайней мере, уж один-то точно остался. Не летает он, правда, где попало, все больше в пещере своей сидит и сокровища стережет.
     – А где эта пещера?
     – Я все расскажу, если хочешь. Только это будет стоить больших денег. Если, конечно, ты не решишь пойти самым простым путем и выкупить уже использованную голову…
     – Нет, лучше я сам добуду – тогда уж точно никто не подкопается. А то на старую голову герцог, может, и клюнет, а вот казначей – нет. За голову дракона ведь награда полагается. А мне денежки лишними не будут, сам понимаешь. Вдруг старик Бласко даже после головы передумает.
     Педро с уважением посмотрел на младшего товарища:
     – Ишь ты, практичный какой. То горевал, что драконов нет, а теперь ему награду за дракона подавай.
     – Так ведь еще один старый закон не отменял никто, – хмыкнул Хуан. – «Рыцарь, главу дракона усекший, награду получить должен, и будет оная награда по весу той главы золотом червонным».
     Гвардеец заржал не хуже ретивого жеребца:
     – Ну ты, парень, хитер. Зачем ты в рыцари пошел, коли у тебя талант к другому есть? Стал бы законником – на золоте б ел, золотом укрывался… Ладно. Сколько у тебя сейчас денег?
     Хуан пошарил в кошеле и в поясе.
     – Точно не скажу, но десять золотых найдется. Вчера выиграл в зернь.
     Педро расцвел:
     – Должно хватить. Ну, идем.
     – Куда?
     – На дракона записываться, – непонятно сказал Педро и встал.
    
     Записывались на дракона, оказывается, в буквальном смысле: Педро привел молодого рыцаря в подозрительную мрачную башню, к какому-то шустрому монаху, а тот провел их в келейку, где сидел за большим столом пожилой, но ушлый даже на вид тамплиер. Перед ним лежали кипы бумаги, большой абак и огромная пергаментная книга. За спиной рыцаря высился большой железный шкаф с завитушками.
     – Кто такие? А, Педро. Что, снова жениться удумал? Дважды услугу не оказываем – такой договор, увы.
     – Дон Себастьян, я жениться не собираюсь, а вот он – очень даже.
     Рыцарь оценивающе оглядел Хуана, шевеля пальцами левой руки так, как будто передвигал камешки на абаке. Хуан старательно выглядел идиотом, как велел ему по пути сюда Педро. Видимо, получилось, потому что дон Себастьян вздохнул:
     – Что же, садись, будем думать, что с тобой делать. Видишь ли, мой мальчик…
     – Хуан д’Альвадо, дон Себастьян.
     –Хуан. Так вот, дракон остался один. Но, как известно, старого закона никто не отменял, и потому охотников отсечь ему голову очень много. Известно также, что у дракона, если отсечь голову и не присыпать его шею тотчас пеплом мандрагоры, отрастает новая голова. А поскольку у нашего дракона их целых три, а золото и самоцветы он трепетно любит, то решил зарабатывать на этом деньги.
     Хуан уже все понял, но виду не подавал. Дон Себастьян тем временем продолжал:
     – Очередь большая за драконьими головами – мы, вообще-то, жаждущих жениться бесплатно туда тоже ставим, но в самый-самый конец. Это будет…– дон Себастьян пошуршал бумагами – двадцать восьмой. Рубить голову можно раз в два месяца, так что…
     – Я ждать не могу, дон Себастьян. Ее через месяц замуж за другого отдадут! – подпрыгнул на месте Хуан, забыв, что ему надо изображать идиота. Впрочем, тамплиер, видимо, принял это за признак идиотизма и широко усмехнулся.
     – Десять золотых и можешь завтра ехать за драконом, только возьми ему что-нибудь ценное в подарок. Да, и двадцать процентов от награды в казну Ордена Храма, – дон Себастьян хищно уставился на висящий у пояса кошель Хуана. Тот даже передернулся, но выложил все деньги:
     – Вот деньги, только поставьте вперед.
     Выйдя от дона Себастьяна, Хуан пошел в казармы – собираться в дорогу. Ехать надо было дня три, в горы, до перевала Пасо дель Агилас, а там, у заброшенного монастыря Сан-Доминго, дракон сам выходил встречать «гостей».
     Хуан немного боялся… то есть немного не боялся. Поджилки здорово тряслись, но в седле сидеть мог.
     Дракон, правда, оказался совсем нестрашным: золотисто-зеленый ящер, в холке всего восемь футов, с тремя головами, средняя из которых больше других и на вид намного умнее – видимо, остальные две «рабочие». В правой передней лапе ящер держал телячью ногу, изрядно надкусанную.
     – Чего надо, опять голову? – несколько недовольно спросил дракон, пустив из ноздрей главной головы тонкие струйки пламени. Остальные две только посопели, пуская слюни, а у левой вообще из носу выскочила темная, похожая на мазут сопля, и повисла ниже подбородка.
     – Простите, но да, мне нужна ваша голова, – совладав с дрожью, Хуан спешился и учтиво поклонился.
     Дракон вздохнул:
     – Что, жениться мешают?
     – Увы, – Хуан ухватился за меч. Дракон куснул телятину, почесал задней лапой затылок большой головы и сказал:
     – Ладно. Что дашь за голову-то?
     – А давайте в кредит, я не обману, вот клянусь святым Себастьяном! – перекрестился Хуан. Ящер ухмыльнулся:
     – Знаю, за мои башки вы там награду в казне получаете. Только я в долг еще ни разу башку рубить не давал – еще обманете, знаю я вас, людишек. Деньги вперед!
     Хуан достал из седельной сумки какой-то мешочек:
     – Уважаемый дракон, я прихватил с собой пепел мандрагоры. Так что, возможно, я применю его по назначению и вы больше не сможете торговать своими головами.
     Дракон выронил телячью ногу и попятился, выставив перед собой передние аккуратные маленькие лапки:
     – Эй, эй, ты чего! Уж и пошутить нельзя. Ладно, деньги после. Только если обманешь, не побоюсь, найду, прилечу и сожру!
     – Клянусь! – Хуан перекрестился: – Клянусь, через неделю принесу сюда десять процентов награды!
     – Ага, знаем мы такие клятвы! – недовольно проворчал дракон, подняв мясо и критически его разглядывая глазами правой головы. – Лазейку себе оставляешь? А ну, клянись, как положено, не то подпалю коняшку под тобой, мало не покажется! – и змей дохнул пламенем на телятину. Правая голова зажмурилась. Запахло жарким. Обнюхав мясо, дракон с урчанием впился в него двумя недоразвитыми головами. Умная же продолжала смотреть на рыцаря.
     Хуан вздохнул, снял шлем и достал оттуда бумажку.
     – Хорошо, – он стал читать с бумажки:
     – Клянусь отрубить вам только одну голову, клянусь через неделю после отрубания вашей головы принести вам ваши десять процентов, и пусть меня разразит на месте молния, если я вас обману! – рыцарь снова перекрестился.
     Дракон прослушал клятву, остался доволен. Спросил деловито:
     – Мех с уксусом взял? Голову замариновать, чтоб не протухла?
     – Взял, – Хуан показал большой булькающий мех. – А вам не будет больно?
     – Драконы боли не чувствуют, – ящер развернул правое крыло, выпрямил его и неторопливо сложил – потянулся. Дернул было сложенным левым, но расправлять и потягиваться не стал.
     – А зачем вы этим занимаетесь?
     – Ну, ты странный, – искренне изумился дракон. – Надо же в наше трудное время каким-то путем зарабатывать деньги!
     Хуан вздохнул – с этим он поспорить не мог. Да и кто бы вообще спорил-то?
     –Тебе какую – правую или левую? – поинтересовался дракон, разглядывая умной головой две недоразвитых, увлеченных пожиранием мяса. Хуан пожал плечами, громыхнув доспехом:
     –Мне без разницы. Давайте, какую не жалко.
     Дракон протянул к нему левую – она была меньше всех и совсем на вид глупая. Хуан, спешившись, достал свой меч и с одного удара отрубил голову. Дракон совершенно спокойно поднял обрубок шеи кверху, подошел к какой-то бочке, стоявшей возле нагромождения камней, и окунул шею туда. Сказал:
     – Ну, иди уже. И не забудь наш уговор! – ящер вынул шею из бочки, откуда-то из-за камней извлек большой моток полотна и ловко обмотал рану. Правая голова продолжала трескать телятину. Хуан помялся:
     – Э-э…
     – Ты еще здесь? – недовольно зыркнул на него дракон.
     – Вам помощь не нужна?
     – Благодарю, но нет. Давай иди. Жду через неделю с моими процентами!
     Хуан быстро приторочил мех с головой к седлу, вскочил на коня и ускакал. Дракон, дождавшись, когда утихнет стук лошадиных подков, с облегчением расправил левое крыло, лишенное двух костей, отчего перепонка провисала, как парус в штиль, осторожно потянулся им и аккуратно сложил.
    
     ...Надо ли говорить, что благородный и воспитанный рыцарь Хуан честно выполнил условия сделки? Сокровищница королевства опустела в очередной раз на определенную сумму, сокровищница дракона пополнилась мешком золота, дон Себастьян отщелкал на абаке новое поступление и вписал в приходно-расходной книге в графу «мзда за дракона» круглую цифру; герцога Бласко при виде драконьей башки хватил кондратий, и по истечении траура Хуан благополучно женился на его дочке, а злосчастную драконью голову его супруга тайком от мужа продала очередному соискателю руки прекрасной дамы. Соискатель за протухшую голову от казны не получил ни гроша, но все-таки женился. Недовольным был только лишившийся из-за этой коммерции очередных процентов дракон, который промышлял так уже триста лет на все окрестные королевства. Погрустив, ящер все-таки продолжил свое предприятие, ибо единственная цель жизни каждого порядочного дракона – это накопление материальных ценностей…