I
    
     Я бы и сам не поверил в эту историю, если бы не был её случайным героем. Представьте сами, какая это нелепая несправедливость – застрять в лифте многоэтажного дома за два часа до Нового года. Все в это время занимаются финальными приготовлениями: перемешивают оливье, прячут подарки, ждут гостей, бегают, суетятся вокруг праздничного стола. А ты, печальный узник судьбы, с бутылкой шампанского и мандаринами из ближайшего супермаркета, героически пытаешься дозвониться до диспетчерской.
     Представили? Вот-вот! Ужасная несправедливость! А теперь смело делите её на двоих. Поскольку в этой маленькой коробке умудрились застрять одновременно два человека: я всё так же продолжаю нажимать на кнопку вызова диспетчера, а она громко разговаривает с кем-то по мобильному телефону, изредка поглядывая на меня.
     – Ваш вызов принят, – наконец-то сквозь гул ответил механический голос.
     – Бесполезное это занятие! Сидеть нам здесь до утра! – тяжело вздохнув, девушка прервала свой эмоциональный разговор по телефону.
     Она быстро открыла маленькую блестящую чёрную сумку и начала искать там свободное место, куда можно было бы пристроить мобильный, но тот всё время норовил выпрыгнуть, чем изрядно злил хозяйку: “Чёрт бы тебя подрал!”
     Меня бы вполне мог заинтересовать извечный вопрос, касающийся максимальной вместимости дамских сумок, но в ту секунду почему-то думалось о другом: “Мало того что наметилась волшебная перспектива встретить Новый год, законсервированным в лифте; так ещё придётся всё это время провести с истеричкой!”
     – Ну, и чего вы так на меня уставились? – вдруг подтвердила мои размышления она.
     – А давайте познакомимся? – я как будто не услышал её вопроса. – Ведь вы же сами сказали, по-видимому, эту новогоднюю ночь мы будем встречать вместе... Константин! – я первым протянул руку.
     – Эмилия.
     Её ладонь была мягкой и лёгкой как весеннее облако. И несмотря на крутой нрав собеседницы, от её короткого прикосновения на секунду я почувствовал спокойствие, нахлынувшее откуда-то издалека, откуда-то из детства, которое сейчас как вирус заражало всё моё тело. Вдруг я почувствовал какое-то непривычное спокойствие, к которому был абсолютно не готов. Мне первым пришлось нарушить затянувшееся неловкое молчание:
     – Красивое имя. Это псевдоним?
     – Вы на что намекаете? – она резко отдёрнула руку.
     – Я просто интересуюсь. Знаете ли, часто Изабеллы, Эмилии, Каролины, Аделины на проверку оказываются Ленами, Юлями, Машами…
     – Вам просто не везло с женщинами, – она попыталась дотянуться до кнопки вызова диспетчера, но я зачем-то её остановил.
     – А давайте выпьем? Новый год как-никак?!
     Я достал из сумки бутылку сухого шампанского и с серьёзным видом прочитал информацию с этикетки. Эмилия удивлённо посмотрела на меня:
     – Вы за кого меня принимаете? Кто празднику рад, тот накануне пьян?! Нет, я не буду.
     – Зря. А я выпью.
     Пробка с громким глухим хлопком вылетела из бутылки и ударилась о закрытые двери лифта. Звук начинающегося праздника весело подхватила шахта лифта и молниеносно пронесла по всем этажам. Эмилия смерила меня неодобрительным взглядом:
     – Ну, а помимо алкоголизма, чем вы ещё занимаетесь, Константин? – отыгралась моя незнакомая знакомая.
     – Пишу стихи.
     – А, одно из другого вытекает! Понятно. И как я сама не догадалась… – не унималась она.
     – Слушайте, перестаньте издеваться! Такой праздник! Вы просто невыносимы!
     – Это я-то невыносима?! Я сейчас так вынесу, что мало не покажется! И никто не просил вас садиться со мной в один лифт!
     – Ну, перестаньте уже… мандаринку?
     – Нет, оставьте себе! Вам же надо чем-то закусывать!
     – Хорошо, а чем вы занимаетесь? Хотя… секунду, попробую угадать… – я намеренно выдержал паузу и издевательским тоном добавил, – вы укрощаете тигров?
     – Если только оказываюсь в одной клетке с такими как вы! Вам бы не стихи писать, а юмористические монологи! – с наигранной обидой в голосе произнесла Эмилия. – В сарказме вам нет равных, за что вас можно ненавидеть ещё? Что вы там читаете своим Ленам, Юлиям и Машам?
     – Должен заметить, что по части сарказма вы себе льстите, ¬– продолжил я, – без тени надежды достучаться до вашей колокольни:
     Тебя понять невозможно.
     Смеёшься, когда тебе больно.
     В губы целую – ты плачешь.
     И голос дрожит: “Довольно!”
     Тебя понять нереально:
     То звонкая песня сегодня,
     То тихая гавань морская.
     Смеёшься, когда тебе больно.
     Тебя понять очень сложно,
     Но в сердце моём ты значишь.
     Ненормальная для кого-то.
     Целую тебя, а ты плачешь.
     По правде говоря, выбор стихотворения был абсолютно случайным. Почему-то вдруг оно. И почему-то вдруг мне очень захотелось, чтобы это стихотворение ей по-настоящему понравилось. На грязной площадке величиной не более двух шагов, где-то на уровне нескольких взмахов крыльев, на фоне облезлых и изрисованных декораций, я холодно смотрел в её бездонные глаза, в то время как моё сердце заходилось в бешеном ритме где-то в районе горла, пытаясь выскочить наружу.
     – Пожалуй, я тоже выпью! – задумчиво произнесла Эмилия и потянулась к открытой бутылке с игристым.
     Она сделала несколько глотков, отдала мне бутылку, пристально посмотрела на меня и добавила:
     – А в моей жизни уже несколько лет всё стабильно.
     – Это ведь просто замечательно! – я попытался уловить мысль собеседницы.
     – В смысле, что ничего не происходит. Один вечер похож на другой. А каждый новый год неизбежно похож на старый. У всех моих подруг постоянно что-то меняется: у одной – ремонт, у другой – подготовка к свадьбе, у третьей – какие-то любовные передряги. Как раз с последней я и разговаривала по телефону, пытаясь найти выход из её треугольников, прямоугольников и кубов. А у самой не меньший бардак!
     – Может, вам тоже затеять ремонт? Могу помочь с выбором строительных материалов…
     Она грустно улыбнулась.
     – Спасибо, вы очень добры. Но меня пугают не старые обои в квартире и иногда капающий кран, а густая, всепоглощающая тишина. Как можно среди миллионов людей быть такой одинокой? Представляете, порой даже соседей за бетонной стеной не слышно.
     – В этом плане вам точно повезло больше, чем мне.
     – Хотя бы в этом! Ночью я часто смотрю в окно на город с высоты двенадцатого этажа… Удивительно, но даже в это время улица не спит: кто-то еле-еле тащит огромные сумки с продуктами, кто-то осторожно паркуется у подъезда, кто-то устало возвращается домой. Жизнь идёт! А у меня всё стабильно!
     Она вновь потянулась к бутылке с шампанским, а затем передала её мне. Кислый привкус игристого вина смешался со сладким запахом мандаринов. После паузы она добавила:
     – Вы знаете, я полюбила смотреть ночью на город с высоты двенадцатого этажа.
     – Должно быть, прекрасный вид! – мечтательно произнёс я.
     – Удивительный! А вы, кстати, на каком этаже живёте?
     – На девятом.
     – Странно, что мы ни разу раньше не встречались.
     – Действительно, очень странно.
     – Можно вас попросить прочитать что-нибудь ещё?
     Я выдохнул:
     Мы тоже с тобою когда-то, родная, состаримся.
     И в скулах расплавится молодость прожитых лет.
     Вся жизнь паутиной в ладонях навечно останется
     И пепел укроет волос узнаваемый цвет.
     Мы тоже с тобою когда-то, родная, состаримся.
     Вырастут дети, дома поклонятся земле.
     Когда от законной любви ничего не останется,
     Мы будем вместе! Клянусь. Обещаю тебе.
     Просочатся года, когда мы с тобою состаримся,
     (И пусть не тогда, когда надо сказать было “нет”)
     С тобой никогда ни за что мы уже не расстанемся
     Сквозь сотни дорог и горы прожитых лет.
     – Та, которой это посвящено… она знает?
     – Она чувствует. Это было последнее, что я ей успел сказать.
     – Ой, мне так жаль… она… – вдруг замешкалась Эмилия.
     – Нет, что вы, – улыбнулся я, – она не умерла. Она вполне счастлива. У неё муж, двое детей, маленькая собака и… новогодняя ёлка! А у меня только обрывки ярких воспоминаний, которые всё никак не тускнеют.
     Початая бутылка шампанского вновь проделала привычный маршрут.
     – Какие всё-таки мы, бабы, – дуры! Сами не знаем, чего хотим! Вот если бы мне писали такие стихи… я бы…
     – А вам никогда не писали?
     – Никогда-никогда! – она отрицательно покачала головой.
     – Таким девушкам как вы просто обязаны посвящать стихи! Я обязательно что-нибудь напишу для вас!
     – Правда?..
     – Тише… – я резко оборвал наш разговор и прислушался.
     Эмилия посмотрела на меня с испугом:
     – Что?
     – Эмилия, вы не слышите? – шёпотом спросил я.
     – Что я должна слышать? – быстро ответила мне она.
     – Музыку!
     – Какую ещё музыку?
     Эмилия с непонимающим видом смотрела то на меня, то на сомкнутые двери лифта, то на меня, то на двери лифта.
     – Ну, вот эту…
     Улыбнувшись, я тихо стал напевать какую-то дурацкую мелодию из своей любимой песни. Согласен, ситуация абсолютно нелепая. Она могла бы принять меня за маньяка или сумасшедшего. Она могла бы испугаться! Но она засмеялась:
     – Вы – сумасшедший!
     Поскольку эта музыкальная пауза ничуть не смутила мою новую знакомую, я взял её за руку и пригласил на медленный танец:
     – Нет, вы действительно сумасшедший!
     – Отчасти.
     – Какой её частью?
     – Отчасти все мы сумасшедшие, только боимся себе в этом признаться… – я был так близок к ней, что чувствовал её запах, который мне показался очень знакомым, как будто когда-то он был в моей прошлой жизни.
     – Я каждый день работаю над собой, преодолеваю себя, но это похоже на замкнутый круг. Я встречаюсь с мужчинами, которые никогда не станут мужьями; я живу на работе, забывая о жизни, которая неумолимо проходит; я провожу время с друзьями, которые абсолютно не ценят это время; я так устала… мне так хочется что-то изменить – она задыхалась от слов, её переполняли эмоции, она так бы говорила, и говорила, и говорила… если бы в этот самый момент я её не поцеловал.
     Да, вот так просто. Взял и поцеловал.
     Я прижимал её к себе, а пол уходил из-под ног. Мне казалось, я куда-то лечу, проваливаюсь, теряю контроль. В моей голове непрерывно играла какая-то музыка. Нет, не гимн победе вроде “We are the champions”, а какая-то ненавязчивая, спокойная, лёгкая мелодия. Как будто про нас снимают кино. Как будто это музыка нашего фильма. А это именно тот кадр, который с замиранием сердца и с нетерпением ждёт впечатлительный зритель, прижавшись к любимому спутнику, вместе с которым он пришёл на этот киносеанс. А потом ещё долго по пути домой она (или он) будет пересказывать ему (или ей) этот момент (из всего фильма именно этот!), немного жалея о том, что у них-то всё было по-другому…
     Я прижимал её к себе, а пол проваливался под ногами. Сердце танцевало под оглушительный грохот и металлический скрежет танго.
     – О, голубчики! С Новым годом, с Новым счастьем! – в открытых дверях лифта показалось неестественно довольное, красное, щетинистое лицо в ярко-жёлтой каске. – Я вас спасать приехал, а спасать-то и некого.
     – С Новым годом… – Эмилия отстранилась от меня и, опустив глаза, как провинившийся школьник, добавила: «А мы вас ждали».
     – Все бы так меня ждали! – не унимался человек в каске.
     – С Новым годом! И спасибо. – любезно ответив нашему спасителю, я легко дотронулся до её локтя, чтобы помочь Эмилии выйти из лифта и из всей этой нелепой ситуации.
     На лестничной площадке она вдруг посмотрела мне в глаза и спросила:
     – Костя, а какой это этаж?
     – Пятый, – не унимался человек в жёлтой каске.
     – Но мне надо на двенадцатый?! – она всё также вопросительно смотрела мне в глаза.
     – Вы можете доехать на лифте, он снова работает! – с торжеством в голосе протянул мастер.
     После недолгой паузы она медленно перевела взгляд на него и добавила:
     – Нет уж, спасибо.
     Я протянул ему сумку с мандаринами и недопитой бутылкой шампанского. Он с недоумением посмотрел на меня, но отказываться не стал. Мы поблагодарили его за помощь и поспешили в сторону плохо освещённой лестницы, чтобы вновь разбежаться по своим привычным квартирам, чтобы встретить этот Новый год. Каждый по-своему.
    
     II
    
     Когда деваться уже было некуда, на уровне моего девятого этажа, набрав полные лёгкие воздуха, я сбивчиво произнёс:
     – Может, встретим этот Новый год вместе, Эмилия?
     И выдохнул.
     – Костя, я думала, ты уже никогда об этом не спросишь!
     – Если честно, я тоже об этом подумывал, – быстро признался я.
     – Буду ждать тебя через час у себя в квартире на двенадцатом этаже. Мне бы очень хотелось показать тебе, каким каждую ночь я вижу этот город…
     – Я приду, я обязательно приду! – моей радости не было предела, я собрался было уже расстаться с ней на короткий промежуток времени, чтобы поскорее увидеть её вновь…
     – А квартира? – вслед крикнула мне белокурая девушка в маленьком чёрном пальто.
     – О чём ты? – непонимающе уставился на Эмилию я.
     – Прежде чем мы расстанемся, ты не хочешь узнать номер моей квартиры? – повторила свой вопрос она.
     – А зачем? Я обязательно найду тебя, даже если на твоём этаже будет тысяча одинаковых квартир.
     Она улыбнулась.