Его наконец пустили в кабинет генерала Джорджа Гарверза. Когда дверь за гостем захлопнулась, генерал вскочил со стула, чтобы поздороваться.
     – Макс! Наконец-то ты пришел!
     – Как только сумел… Боюсь, меня сильно задержали твои нескончаемые охранники. Ты тут прямо как в сейфе.
     – Да уж, похоже на то, – согласился генерал. – Садись, – предложил он.
     Макс с облегчением опустился на стул.
     – А теперь выкладывай, какая тут у вас жизненно важная проблема. Ты даже намека на это не сделал.
     – Да, – проговорил Гарверз, – это так. Дело в какой-то степени секретное. Нам жизненно необходимо получить техническую помощь. Ну, а мы с тобой друзья, вот меня и попросили обратиться к тебе.
     – Итак?
     – Боюсь, придется рассказать тебе всю историю.
     – Не возражаю. Но, уж извини, если буду иногда прерывать тебя и задавать вопросы. Ты не против, если я закурю?
     – Валяй. – Генерал достал зажигалку. – Только пепел на ковер не стряхивай…
     И, помолчав, начал рассказ.
     – Все началось третьего мая. Я здесь работал над совершенно секретными материалами. И вдруг почувствовал, что за мной кто-то наблюдает. Я понимаю, что это кажется глупым при такой-то охране, сквозь которую даже мышь не пройдет незамеченной. Но вот так мне показалось… Я несколько раз осматривал кабинет, но никого, разумеется, не обнаружил. Тогда я решил, что это просто нервы…
     – Да, ты всегда отличался мнительностью, – заметил гость.
     – Как бы там ни было, – продолжал генерал, – другого объяснения тогда у меня не нашлось. Либо кто-то за мной наблюдал, либо у меня от перегрузки ум за разум зашел… Ну ладно, значит, я отложил свои бумаги и сделал небольшой перерыв. Полез в ящик стола, где держу журналы, и тут, ты не поверишь, ко мне в кабинет прошел через стену какой-то человек…
     – Что?.. Мне показалось или ты в самом деле сказал, что какой-то парень вышел из стены?
     – Да, именно это я и сказал. Конечно, это кажется диким, но позволь мне закончить, ладно? Я не шучу и, если захочешь, представлю тебе доказательство этого… Словом, какой-то ловкач прошел через стену, как будто это была просто водяная завеса, причем стена осталась целехонькой. Единственным доказательством того, что он сделал это, был сам факт, что он очутился у меня в кабинете. Но этого вполне достаточно. Меня будто громом ударило! Я вскочил на ноги и застыл, как дурак. Меня это так ошеломило, что я онемел. И тут он заговорил. «Генерал Гарверз?» – спросил он совершенно спокойно, как будто случайно встретился со мной на вечеринке с коктейлями или просто на улице. Я подтвердил это и спросил, кто он и что ему надо. И как он попал сюда. Он представился как Генри Буш и объяснил, что действует по поручению своего покойного друга доктора Хайманна Дювалля. Макс, ты когда-нибудь слышал про Дювалля?
     Гость наморщил лоб в задумчивости.
     – Так вот сразу не припомню, но что-то знакомое в этой фамилии есть.
     – Так вот, пришелец пояснил, что Дювалль незадолго до смерти завершил работу над изобретением огромной государственной важности и попросил Буша, если с ним самим что-то случится, передать это изобретение правительству. А вскоре он умер от сердечного приступа.
     – И что это за изобретение?
     – А ты еще не догадался? Прибор, который позволяет человеку проходить сквозь стены. Сам Буш понятия не имеет, как эта штука работает. Дювалль объяснил ему это в общих чертах. Они вместе учились в колледже, но профессии у них разные. Кажется, они оба ухаживали там за одной и той же девчонкой… Дювалль был физиком, специализировался на ядерных и радиационных проблемах. Очень умный, но скрытный человек. Один из редкостных гениев, вроде Теслы. Такой застенчивый, что старался не привлекать к себе внимания. Только изредка публиковал свои статьи в малотиражных научных журналах. Вести исследования он мог только потому, что унаследовал хорошее состояние.
     – Г-м… Кажется, припоминаю статью о прохождении волн в одном из ежеквартальников. Очень интересную и новаторскую, по моему мнению, – заметил Макс.
     – Что ж, может быть… А вот кое-что о Буше. В колледже он специализировался на психологии, но потом получил звание магистра по английской филологии. Написал два романа и три сборника стихов под различными псевдонимами. В то время, когда умер Дювалль, он как раз писал либретто для оперы. Технической подготовки у него нет, если не считать ознакомительного курса в старших классах школы. Поэтому он не может толком объяснить, как работает прибор Дювалля. Вдобавок ко всему Дювалль не оставил никаких записей. У него были фотографическая память и ребяческий страх фиксировать на бумаге что-то не подтвержденное экспериментально.
     – А этот прибор… Он работает?
     Гарверз встал и принялся ходить по кабинету.
     – Как сообщил Буш, Дювалль изобрел это устройство после того, как вдруг открыл для себя совершенно новый раздел физики. И этот прибор является частным случаем новой теории о материи и энергии. Как известно, материя состоит из электронов, протонов и других частиц. Дювалль утверждает, что эти частицы, в свою очередь, образуются из еще более мелких частиц, которые группируются в своего рода облачка. По размеру такие частицы мельче, скажем, протона настолько же, насколько сам протон мельче крупной звезды. Дювалль называл такие мелкие частицы «лемами». По словам Буша, Дювалль утверждал, что можно создать особые поля, в которых отдельные «лемы» в ядерных частицах будут особым образом вращаться, образуя «поляризационное поле», как его называл Дювалль. Такое поле якобы как-то связано с гравитацией, но как именно, Буш объяснить не может. Само поле преобразует материю таким образом, что она способна свободно проходить через обычную материю…
     – Погоди, погоди, – прервал генерала Макс. – Если прибор может так подействовать на человека, то этот бедолага тут же провалится сквозь землю и отправится к центру нашей планеты.
     – Нет, это ты погоди, дай мне закончить. Измененный объект опирается на плоскость, состоящую из атомов. Эта плоскость обрабатывается не полностью, потому что находится ближе всего к центру «гравистатического поля», То есть, как я понимаю, к центру Земли. Эта «полуобработанная» плоскость может пройти через твердый объект, только если продвигается горизонтально. В то же время «неполная обработка» не позволяет тому, кто держит прибор, провалится сквозь землю. Буш, демонстрируя мне действие устройства, проходил через различные предметы у меня в кабинете. Ты только подумай! Солдата с такой штукой нельзя ни убить, ни взять в плен! И…
     – Стоп! Остановись! – снова прервал его Макс. – Давай не будем забегать вперед. Солдата можно убить не только пулей. Есть, к примеру, огнеметы. Конечно, горючие вещества пройдут сквозь человека, но сам-то он мигом поджарится. Или отравляющие вещества…
     – Гм. Думаю, для ОВ противогаза достаточно. Буш ничего не сказал о возможности дышать, упомянул только, что сам как-то дышал. Что касается огня или радиации, то человек от них защищен. Если, скажем, радиация сильна, то наведенное прибором поле просто отражает ее. Оно вообще отражает все. Вот почему нам понадобилась твоя помощь.
     Макс задумчиво почесал затылок.
     – Пока ничего не понимаю.
     Гарверз сморщился, словно от сильной боли.
     – Дело в том, что когда Буш закончил демонстрацию возможностей прибора, он выключил эту штуковину и небрежно бросил ее мне на стол. Она там стукнулась о пресс-папье и снова включилась. И вот теперь и к прибору, и к моему столу невозможно прикоснуться. Подойди к столу, – раздраженно добавил Гарверз, – и попробуй сам.
     Гость встал и неторопливо приблизился к столу. Там он увидел небольшую черную коробочку, лежащую рядом с пресс-папье. Тумблер на боковой стенке стоял в положении «вкл.». Макс попытался взять прибор, но его рука просто прошла сквозь коробочку, как сквозь пустое место.
     – Вот это да! – сказал Макс и сделал новую попытку. И снова неудачно. – Так-так… А ты уверен, что Буш тебе все рассказал?
     – Еще бы! Мы пропустили его через нашу мясорубку. Пентатол, скополамин и прочее. А еще гипноз и полиграф. Мы, можно сказать, вывернули его наизнанку. И убедились, что он честно старается нам помочь.
     – А сами вы проводили какие-нибудь эксперименты?
     – Конечно! Вот потому-то я и пришел в отчаяние. Мы попробовали рентгеновские лучи – никакого толку. Мы воздействовали на прибор всеми видами излучений, от радиоволн до гамма-лучей. Он все это отражает. На него не действует ни магнитное поле, ни жара, ни холод. На ядерные частицы он просто не обращает внимания. Сидит себе на столе и помалкивает. Вдобавок мы не можем надеяться даже на то, что у него кончится заряд. Как пояснил Буш, у прибора какая-то необычная система питания, и если его включили, он не нуждается в поступлении дополнительной энергии. Короче говоря, он будет работать неопределенно долго, пока его не выключат. А выключить его мы не можем. Ну, как тут не отчаяться! Мы не можем его изучать и использовать, пока не выключим. А выключить не можем, пока не изучим. Если бы он был живым, то я бы сказал, что он показывает нам язык… Ну, так что, – с надеждой спросил Гарверз, – у тебя появились какие-нибудь идеи?
     – Пока что никакого проблеска, – ответил Макс. – Впрочем, ты помнишь миф о Тантале?
     – Смутно. О чем он?
     – Ну-у… Если бы Тантал был здесь, – раздумчиво проговорил Макс, – он… Он бы нам посочувствовал.