Коля Бертлинг сунул руку в карман и наощупь пересчитал наличные. Так, на двойные пельмени в «Завтраке Студента» хватит.
     Это скромное, уютное кафе появилось неподалеку от пединститута год назад. Внутри оно напоминало учебную аудиторию с настоящей учебной доской (на ней официанты записывали заказы) и с кафедрой-баром. На полках бара выстроились тома книг. Справа учебники, в центре классика, слева – детская литература. Удивить эта картина могла только новичка. Постоянные посетители знали: под красной обложкой тома с надписью «Психология» прячется классическая «беленькая». Студентам, правда, водку не отпускали. Ученая братия довольствовалась, в основном, «Высшей математикой» – светлым пивом, «Зарубежной литературой» – фруктовым напитком и «Политэкономией» – банальным квасом. «Приключения Буратино» обозначали газированный напиток «Буратино», «Сказки братьев Гримм» скрывали под своей обложкой разнообразные морсы и соки. Перекус в кафешке стоил недорого. Но вот обслуживание было на высоте – хозяева дорожили репутацией заведения – по залу сновали подтянутые официанты в шапочках бакалавров. У Бертлинга не так давно завязались приятельские отношения с одним из них – деликатным молодым человеком Матвеем. Тот всегда оставлял для нового приятеля уютное местечко под фикусом, а, бывало, отпускал в долг котлеты «аспирантские» или окрошку «переэкзаменовка». Николай решил заказать «Двойной коллоквиум» – пельмени с маслом и сметаной и стакан кофе «Черный интеграл».
     Привычно поздоровавшись с загорелым лысым барменом, Николай прошел в зал и присел за любимый столик. Матвея в зале не было, а когда он, наконец, появился, Бертлинг заметил, что его знакомый чем-то здорово расстроен. Очки – непременный аксессуар всех официантов – постоянно запотевали, и Матвей каждую минуту снимал их и протирал салфеткой.
     Увидев Николая, официант привычно кивнул, рассеянно положил на край стола меню и метнулся на кухню.
     – Должно быть, серьезные неприятности у человека, – подумал Николай, взяв в руки меню.
     – Ух ты, дизайн поменяли, – удивился он, с любопытством разглядывая и ощупывая большой прохладный прямоугольник из желтого металла. Обычно меню имело вид потрепанного журнала синего цвета с надписью: Кафе «Завтрак Студента». На обложке же этого - была выбита витиеватая надпись: «Кафе “Галактическая гильдия”».
     Николай озадаченно ущипнул себя за мочку уха и раскрыл книжицу.
     «Фривуте из кусяся в собственном яде», – значилось в графе «горячие закуски».
     – Прикольно. Это что розыгрыш? – Николай изумленно покрутил головой, пытаясь вычислить замаскированные видеокамеры и персонал съемочной группы, но таковых не обнаружил и снова уткнулся в меню.
     «Рожки партавца длиннопупого».
     – Вероятно, гадость невообразимая, – хмыкнул он, и заинтересованно пробежал глазами по списку необычных блюд. В разделе «холодные закуски» стояли «кукивини по альдебарански» и «бекака с прослойками по бетадиански». Последняя заинтересовала Николая больше всего, тем более что рядом с ней стояла цифра двадцать пять.
     – Бекаку надо попробовать. Непременно!!! – подумал он и, решил заказать «пыкырь свежевыжатый», который был обозначен в графе «напитки», и «шамшрутки марсианские» – по всей видимости, десерт.
     Через минуту возле столика появился Матвей. Мысли его все так же блуждали неведомо где. Галстук скрюченно топорщился в районе плеча. Шнурок правого ботинка развязался и зеленым червяком тащился за официантом. Глядя мимо приятеля, Матвей выслушал заказ, рассеянно черкнул что-то в блокноте и исчез.
     Николай огляделся по сторонам. За столиками сидело несколько парочек. Сизоносый глуховатый педагог по мировой литературе, мрачно потягивал мартини, прыщавый аспирант с непроизносимой фамилией Повертайребейло брезгливо ковырял вилкой пельмень, несколько однокурсников Николая уплетали традиционную картошку с сосисками.
     – Странно, странно, – покачал головой Бертлинг, – а что, если…да нет, не может быть… придет же в голову такая нелепость…
     Он украдкой вытер вспотевшие ладони о скатерть. В желудке отчетливо булькнуло. Матвей появился минут через пять. С отрешенным видом он поставил тарелки с едой на стол и вновь пропал.
     – Человек-невидимка какой-то, – обиделся Николай, пододвигая к себе тарелку с бекакой. Больше всего эта штука напоминала разрезанную вдоль гигантскую гусеницу оранжевого цвета с черными перепонками. Внутренности гусеницы были заполнены зернистой фиолетовой субстанцией. Николай прикрыл глаза и понюхал блюдо. Пахло аппетитно.
     – Ну, что ж, попробуем вашу бекаку, – подумал Николай и, подцепив вилкой кусочек «гусеницы», положил его в рот. Бекака таяла во рту, как мороженое, напоминая вкусом креветки, краковскую колбасу, гусиную печень, охотничий сыр и маринованный чеснок одновременно. Расправившись с первым блюдом, Николай придвинул к себе пыкырь свежевыжатый – тягучую жидкость ярко-зеленого цвета и блюдце с шрамшрутками. Вторые были похожи на черных бабочек в сахарной пудре… Земных вкусовых аналогов Николай так и не нашел. Покончив с шрамшрутками, он приготовил деньги и постучал по тарелке вилкой. Обычно он этого не делал, но сегодня Матвей был совершенно невменяемым.
     Через минуту официант, подошел к его столику.
     – Шестьдесят пять лемов, – сказал Матвей, беспрестанно вздыхая и протягивая Николаю золотой прямоугольник с выдавленной на нем цифрой шестьдесят пять.
     – Ладно, Матвей, хорош прикалываться, – хлопнул Николай официанта по плечу. – Это ведь розыгрыш? Учти, я догадался сразу, как только сел. Ну, где операторы, девушки, цветы?
     – Цветы, розыгрыш? – очнулся официант. Он ошалело посмотрел на своего визави. Затем взгляд его упал на меню, раскрытое на первой странице, на тарелки с остатками бекаки и шрамшруток… Побелев, Матвей плюхнулся на стул рядом с приятелем.
     – Вот. Так и знал. Теперь точно отчислят! – трагично выпалил он и, уронив голову на скатерть, заплакал.
     – Э-э-э, Матвей, ты что? Хорош рыдать. Мало ли что случается в жизни. Меня вон в прошлом году вытурили за то, что из огнетушителя ректора окатил, и то потом восстановили.
     – Восстановили? – с надеждой уставился на Николая Матвей.
     – Точняк. Их же тоже не гладят по головке за отчисленных будущих специалистов.
     – Меня точно отчислят, это ужас. Два таких ляпа!
     – Расскажи, может, полегчает.
     – Что ты! – замахал руками тот, – а, впрочем, что теперь терять… В общем, я учусь в пищевом на официанта. Третий курс. Межгалактический факультет. Бета Диана.
     – Как?!!
     – Я у вас инкогнито на исторической кулинарной практике. Параллельно прохожу практику у себя в кафе …
     – «Галактическая гильдия»!
     – Ага, а откуда ты….Ах да, меню… Ну, словом, сегодня утром у меня был экзамен по обслуживанию тарменков из созвездия Лебедя. Все шло нормально. А в конце завтрака я им в качестве десерта вместо кульпурия тасского принес ассемплюху тухликанскую… представляешь??!
     – Представляю, – сочувственно покивал головой Николай, – ассемплюха это ужасно.
     – Вот. И я говорю. Тарменки впали в комуссию, ректор в ярости, а мне и осталось-то учиться всего пару симплеков. И куда теперь?
     – А если пересдать?
     – Не удастся. Если бы хотя бы я их хотя бы камплюками иплимскими накормил – еще туда-сюда, а то ведь они холоднокровные сам понимаешь.
     – М-да, влип ты.
     – Дважды влип. Тебе вот бекаку…
     – Ну я-то могила. Только вот откуда ты в нашей столовой эту бекаку взял?
     – Перемещался к себе. Транскоммутация. Поверишь, в таком ауте с утра был, что ничего не соображал. Меню оттуда в рассеянности прихватил, а заказы твои тоже тупо коммутировал.
     – Ладно, замнем. Твои не догадаются. Там что, блюда считают?
     – Ага, а твой метаболизм? Ладно бекака и пыкырь, а вот шрамшрутки…
     – Э-э-э, так что, я тоже… того, в комуссию??
     – Нет, в комуссию нет, а вот биологической жидкостью твоей теперь прожечь любой металл можно.
     – М-да-а! Ну, что ж теперь! Поздно пить «Боржоми», когда легкие отклеились…
     – Ой, – Матвей сморщился, вытащил из-под языка маленькую позолоченную пластину размером с ластик и уставился на нее. – Вызывают. Декан сейчас долбасить и тумасить будет. Спасибо что выслушал. Ты – реальный пацан.
     – Ты тоже. Удачи. Увидимся.
     – Вряд ли! Будь.
    
     Николай посмотрел на место, где только что стоял официант. Затем перевел взгляд на стол. На серой льняной скатерти стояла ваза с цветами, сухарница с недоеденным кусочком черного хлеба и все. Никаких тарелок с остатками экзотических блюд.
     – Порядок, – кивнул сам себе Бертлинг. Затем переместил заполненный желудочный мешок подмышку, заменив его новым. Украдкой почесав запасной клешней пупок, Бертлинг спрятал ее обратно в брюшную складку.
     – Сдам зарубежку и махну домой на Альдебаран, а потом к бетадианцам. Хорошую они там бекаку готовят, даже моя бабушка не могла бы приготовить ее лучше, а этими жуткими пельменями все три желудка испортить можно. Кошмар. – Николай огляделся и незаметно поковырял щупальцем в преджелудочном зобу. Затем откинулся на стул и побарабанил пальцами по столу.
     – Вам меню принести? – к столу метнулся незнакомый коротышка с полотенцем наперевес.
     – Спасибо, А у вас ассемплюха тухликанская есть?
     – Я не знаю…я только сегодня заступил. Я спрошу у поваров?
     – Ладно, не парься, – покачал головой Николай и, попрощавшись с барменом, направился в туалет. Через секунду он переместился на на Альдебаран и отправился сдавать психологию руконогих тирпемплеков, коим, собственно и являлся. Сегодня еще нужно было дописать курсовую «Субъективные особенности метаболизма у теплокровных особей планеты Земля» и пообщаться с любимой бабушкой, которая просто обожала своего внука-обормота.