Преодолев немалый период семейной жизни сроком аж в десять лет, она вдруг словно остановилась и впервые начала о чем-то задумываться. Целых три дня и три ночи выбиралась из сковавшей ее мозг иллюзии полнейшего благополучия семейных отношений. В процессе напряженной работы мозга родилась новая истина - от этого самого пресловутого благополучия осталась лишь внешняя оболочка. Как оказалось, произнесенная в пылу страстей клятва «Я буду любить тебя вечно» является, скорее, лишь атрибутом свадебной церемонии и не стоит ставить ее во главу угла семейных отношений, так как «все течет и все меняется»...
     Она, наконец, призналась самой себе, что любит уже не так пылко, не так страстно, не так феерично как хотелось бы, и как это было вначале. Чувства, словно некогда сорванные с клумбы цветы, медленно увядали. Осознавать это было даже страшнее, чем переживать. Несомненно, то же самое происходило и с ее мужем, она слишком явственно это ощущала, особенно в минуты близости. Хотя каждый раз по окончании «процесса» он не забывал произнести дежурную фразу, которая и вводила ее в заблуждение столько лет: «Я тебя обожаю!» Слова подконтрольны мозгу, ими легче апеллировать, чем чувствами. Чувства исходят из души, которая, к сожалению (или, к счастью) не имеет такой четкой организации – она свободна и потому лишена притворства… ее не обманешь.
     Следуя аналогии истины, что «все тайное некогда становится явным», можно сказать, что и неопределенное со временем определяется, сама жизнь расставляет все по своим местам.
     Переломный момент наступил, как того и следовало ожидать.
     Это случилось на дне рождения ближайшей подруги. Выпито гостями было немало, и незабвенный супруг нашей героини вдруг начал открыто любезничать с одной из присутствующих незамужних дам. Он то и дело приглашал ее на танец, неважно какого ритма была музыка, они танцевали неизменно медленный. На первых порах мужчина удерживал свою партнершу на приличествующем расстоянии, но в конце вечера совершенно потерял контроль над собственными ощущениями и, несмотря на присутствие «обожаемой» супруги, уже не ограничивал себя в рвущихся из нетрезвой сущности наружу желаниях.
     Его руки беспрерывно соскальзывали с талии на бедра красотки, и в конце концов, не встретив возражений, очень уютно упокоились практически на ягодицах жизнерадостной энергичной партнерши по нескончаемому танцу. Время от времени руки смыкались теснее, и тогда по его лицу пробегала волна вожделения, зрачки словно расширялись и становились ярче. Партнерша делала вид, что его явные знаки внимания – всего лишь игра, дурачилась, умудрялась даже крутить захваченными в плен бедрами и при этом, словно в полнейшем смущении закатывала глаза и беспрерывно кокетничала. Своим поведением окружающим она словно говорила: «Мы ведь старые друзья, и ничего между нами быть не может!» Хотя даже невооруженным взглядом было заметно, какое удовольствие доставляет ей эта «игра». Иногда он склонялся к ее уху и что-то нашептывал, после чего танцоры дружно и громко смеялись (ржали), запрокидывали головы и при этом еще теснее прижимались друг к другу.
     Жена, оставаясь за столом, также притворялась, что с большим интересом слушает очередную сплетню подруги, и даже вполне естественно реагировала на слова: возмущалась, качала головой. На самом же деле все ее внимание было приковано к танцевальной площадке, где в полумраке зала, под эротические стоны саксофона, извлекаемые из инструмента вошедшим в раж музыкантом, ее давняя знакомая, щедро (и вполне заслуженно) одаренная комплементами мужа, окрыленная мимолетным успехом у довольно симпатичного мужчины и подогретая изнутри алкоголем не меньше его самого, сомкнула руки на его аккуратно остриженном крепком затылке и, словно разомлевшая школьница, склонила свою всклокоченную головку к мужскому плечу.
     Больше лицемерить партнеры не могли, на глазах у всех сгорали во всепожирающем огне плотского желания – их затуманенные взгляды впивались друг к другу, и было ясно, что в это мгновение земля со всеми ее несущественными законами миротечения и глупыми принципами людского бытия давно ушла из-под ног. Они медленно воспаряли к небесам, куда их влекла страсть и взаимное желание вместе и немедленно постичь неземное блаженство. Как вполне логическое, последовательное завершение поставленной самой матушкой Природой задачи – за соединением душ мужчины и женщины естественным образом следует природный зов соединения плоти…
     Чудесным образом сохранившаяся в море алкоголя капля разума тормозила развитие событий – они еще отдавали себе отчет в том, что танцплощадка, даже погруженная в полумрак, не совсем подходящее место для немедленного осуществления обоюдного желания.
     «Пора!» - скомандовала себе не на шутку встревоженная законная супруга и поспешила на помощь к мужу.
     - Дорогой, - она улыбалась и говорила с ним как со шкодливым ребенком, - гости расходятся, может, пойдем, мы еще хотели прогуляться по набережной?
     - А что, уже пора? – спросил он довольно грубо, не выпуская из рук трепетную длань своей наяды. Та, смутившись под насмешливым пристальным взглядом его жены, высвободила, наконец, собственную ущемленную конечность.
     - У тебя такой любвеобильный муж! - попыталась она превратить все в шутку. – Он мне все ноги обтоптал! – женщина рассмеялась, некрасиво кривя рот с наполовину съеденной помадой, и кокетливо тряхнула головой, растрепав окончательно измученную беспрестанным движением прическу. Теперешний ее облик совершенно разнился с первоначальным, когда на тщательно отдекорированном по случаю торжества личике остановился нетрезвый взгляд чужого мужа. Правда, теперь мужчина уже не замечал явных перемен и по-прежнему не сводил с нее жадного восхищенного взгляда.
     - Ребята, я вас так люблю! – она слегка коснулась щекой щеки подруги и смачно (шутя) расцеловала своего партнера по танцу, что вызвало в нем новый прилив нежности. Он опять завладел ее рукой. - А поехали ко мне кофе пить?! – предложила «партнерша», словно не замечая его многозначительного взгляда.
     - С удовольствием! – радостно отозвался мужчина, даже не взглянув на свою жену.
     Почему наша героиня не возразила, ведь по сравнению с этой «сладкой парочкой» была трезва как стеклышко? Вероятно, вдруг взыграл в ней былой авантюризм, запрятанный с годами очень глубоко, на место которого со временем заступили лицемерие и ханжество и, по сути, превратили ее в солидную и пресную матрону. Не мудрено, что ее мужу, обладателю такого морально устойчивого «сокровища», захотелось немного «пошалить», хоть на миг ощутить себя вновь молодым и, самое главное, востребованным в столь респектабельном женском обществе. Захотелось, так сказать, глотка чистого воздуха – какой-то интрижки, маленького приключения, бури в пустыне давно остывших, переродившихся чувств. Она поняла это интуитивно и решила пойти на поводу у случая, который, как считала, непременно должен был помочь разобраться в ситуации.
     «Он меня больше не любит», - мысль промчалась телетайпной лентой, которая словно запутавшись в лабиринтах воспаленного мозга, начала проворачиваться раз за разом: «не любит, не любит…» - обида коварной змеей вползла в душу, оставив там незаживающие, зудящие раны от своих болезненных укусов.
    
     * * *
     …Втроем они пили австрийский кофе «по-турецки» в исполнении гостеприимной симпатичной хозяйки – обладательницы шикарных апартаментов и «диванной» комнаты, располагающей к продолжению задушевной беседы, начатой в ресторане, но уже в горизонтальном положении. В какой-то момент наша героиня почувствовала себя лишней фигурой в захватывающей чужой игре.
     Был второй час ночи, а она, словно мазохистка, продолжала провоцировать, проверять и переживать по поводу происходящего. Например, зашла в ванную – помыть руки. Звук громко бьющегося раненного сердца заглушал и без того затихшие звуки в комнате, где она неосторожно (или намеренно) оставила двоих.
     Ей было больно, странно и вместе с тем довольно любопытно наблюдать за собственным мужем, подобного адюльтера на глазах жены он никогда не затевал. После дополнительных рюмок коньяку (к кофе) мужчина распоясался вконец, уже неотступно бродил по пятам хозяйки по квартире, без конца пытался тискать ее, заманивая в соседние комнаты, подальше от законной жены, до ушей которой то и дело доносились сдавленный смех и горячий шепот возбужденных, доведенных «до кондиции» мужчины и женщины. Эти шипяще-свистящие таинственные звуки, само довольно необычное, шокирующее действо, которое стремительно разворачивалось на глазах, и в которое ей никак не хотелось верить, атмосфера, разбавленная страхом и чужим желанием, вдруг странным образом подействовали на нашу героиню.
     Она еще раз взглянула на своего мужа, его раскрасневшиеся в пылу любовной охоты щеки и повлажневшие губы, и по ее коже пробежала давно не испытываемая дрожь. «Боже, как я люблю его!» - понеслось по «телетайпу». Наконец ее мысли определились. Ей хотелось плакать, кричать от обиды и внезапного бессилия, но больше всего ей хотелось почувствовать прикосновение его самых сильных, нежных и родных рук… на собственных бедрах.
     Муж стоял к ней лицом. Хозяйка, все еще вынужденная играть в присутствии «третьего лишнего», в это время отворила окно и демонстрировала чудесный вид на бухту с пятнадцатого этажа. Внезапно мужчина встретился глазами с женой. Он замер на месте как завороженный. «Возьми меня!» - они давно научились читать по глазам друг друга, впрочем, ничего другого он и не смог бы прочесть в эту минуту в молящем, пылающем взгляде женщины.
     Хозяйка не переставала щебетать, расхваливая панораму за окном, не заметив, как в одно мгновение потеряла всю свою значимость для присутствующих.
     - Нам действительно пора, - вдруг довольно сурово произнес ее, возможно, самый желанный за последние несколько месяцев гость. Неожиданно мужчина оставил в покое чужую талию, подошел к своей жене и, подхватив ту под руку, поспешно повел к входной двери. – Извини, что побеспокоили в столь позднее время. Пока! – дверь громко захлопнулась, и некоторое время обе женщины не могли собраться с мыслями: что означал сей неожиданный финал столь непредсказуемо развивающегося сценария?
     - Как?! – только и смогла произнести потрясенная женщина – хозяйка шикарной квартиры. – Почему?!.. – она в полной растерянности подошла к зеркальной витрине шкафа-купе и стала с беспокойством рассматривать свое отражение. Через мгновение ей стало грустно, а еще через несколько минут очень одиноко в огромной квартире, в царстве уюта, невесть для чего наведенного искусными дизайнерами…
     В ожидании лифта мужчина не утерпел - начал целовать волосы, шею жены, слишком бурно разыгралась фантазия, и очень уж велико было едва сдерживаемое напряжение в отдельных членах.
     А у нее подкашивались ноги от счастья: неужели любима, и он вновь принадлежит ей целиком и полностью? Женщина на миг почувствовала себя молоденькой девушкой, словно обратилась в прошлое (укромные поцелуи, тесные объятия), хотя даже в давнем прошлом он всегда был с нею предельно корректен. Было странно, но ей сейчас нравилось все: его по-мальчишечьи жадные губы, странные поцелуи и ощутимые укусы, его откровенное хамство (он пытался залезть ей под юбку) и даже некогда ненавистный смешанный запах алкоголя и табака, который настойчиво перебивал запах изысканного, выбранного ею, одеколона. Но особенно горячило кровь и возбуждало именно это, совершенно неподходящее для супружеских ласк место под прицелом дверных глазков.
     Едва закрылись двери лифта, мужчина буквально набросился на свою жену. Он сжимал ее в объятиях так, что ей действительно хотелось кричать, кусал губы и рвал на ней ее дорогое выходное платье. Но в ответ не получил ни единого замечания, ни одного упрека, ни малейшего привычного проявления недовольства. Он решительно и упрямо двигался к своей цели, и этот его непривычно наглый напор «без сантиментов» доводил ее до исступления, настоящего умопомрачения. Она была на грани обморока, совершенно расслабленная и безответная, лишь растерянно шарила по кнопкам вызова, с трудом контролируя безостановочный ход скоростного лифта.
     Вскоре кабина в очередной раз остановилась на последнем этаже, и она без сожаления бросила промеж раскрывшихся дверей свою драгоценную сумочку «от кутюр»…
     Эхо, вырвавшись из замкнутого пространства, предательски разносило по подъезду ужасные звуки, похожие на рычание, стоны и мольбы о пощаде, которыми чаще всего сопровождается известный всепоглощающий природный процесс.
     - Да, да… люблю, люблю… - бессильно шептала женщина со слезами счастья на глазах, впервые с восторгом отдаваясь во власть мужского бешеного безудержного желания…
     Утром они вместе позавтракали, стараясь не касаться за разговором «больной» темы. Муж, несмотря на перебор со спиртным, многое из вчерашнего вечера, особенно его заключительной части, помнил очень хорошо. Еще бы – в такой экзотической обстановке с собственной женой ему бывать не приходилось. Попивая аспирин и морщась от головной боли, он изредка бросал на жену виноватые взгляды – слишком хорошо был знаком с ее моральным кодексом, осуждающим отклонения от норм, в сексуальной жизни особенно. Несмотря ни на что, он боготворил свою жену и дорожил ее мнением. Не обиделась ли она за его вчерашнее пьяное домогательство в лифте, практически сексуальное насилие, странные, навязанные обстоятельствами, телосплетения, позаимствованные (впервые в их практике) из древних трактатов замысловатой «Кама-сутры».
     Это было первое утро их другой, новой жизни, окрашенной буйными красками и странными ощущениями вновь проснувшейся, хотя и значительно видоизмененной любви. Они были жизнерадостны, жизнелюбивы и… похотливы, как все, кого когда-либо посещало сие настоящее чувство. Ведь жажда обладания – это и есть, по большому счету, любовь в ее истинном, природном смысле.
     - Дорогой, ты ничего не забыл?! – Он почти дошел до двери, но интонация, с которой обычно строгая жена произнесла свой вопрос, заставила его вернуться. Она кокетливо распахнула и запахнула вновь шелковый халатик, много лет мирно покоившийся на дальней полке в шкафу, распахнула ровно на один миг, достаточный для того, чтобы взгляд любимого мужчины смог правильно оценить фривольный жест. Боже, чего она лишила себя из-за своих глупых нравственных принципов, теперь ей хотелось как можно скорее наверстать упущенное.
     Жизнь – это любовь! В прямом и переносном смыслах…
     Из ее глаз струился все тот же притягательный свет, родной и самый желанный, способный в одночасье затмить весь остальной мир и разжечь плоть несчетное число раз, - свет истинной любви.