Родился я в 1989 году в Неваде и до четырнадцати лет благополучно проживал в маленьком городке близ столицы нашего штата Карсон-Сити.
     Родителям моим принадлежала небольшая автозаправочная станция, доставшаяся папаше в наследство от его беспутного дяди. Отец целыми днями торчал в магазинчике или мастерской, если случались заказы на починку какой-нибудь древней развалюхи, непонятным образом добравшейся до нас и здесь отдавшей Богу свою механическую душу. Матушка же ведала небольшим мотелем на шесть комнат - довольно популярное место среди влюбленных парочек с томными взглядами и коммивояжеров с пыльными чемоданами. Эти сумки и свертки стали нашими постоянными спутниками спустя несколько лет. А пока жизнь моя была похожа на кисель - вязкий и мутный.
     Весь мой детский мир вращался вокруг нашего семейного бизнеса да школьного автобуса, желтым кошмаром врывавшегося в предрассветные сумерки каждую неделю, с понедельника по пятницу. Школа - мой ужас, моя боль, мой страх...
     Все началось с того момента, когда мы прошли обязательный тест на определение умственного развития. После этой процедуры ко мне намертво прикипело прозвище «Семьдесят первый». Всего один балл отделял меня от отправки в школу для дефективных. Этого не случилось, но мое личное дело на всю жизнь украсила литера «С» - «неспособный». Надо ли говорить, что все случившееся не осталось без внимания моих одноклассников. На долгие шесть лет я превратился в полное ничтожество, проводящее большую часть времени за горой гимнастических матов школьного спортзала в безуспешной попытке спрятаться от своих одноклассников, спрятаться от самого себя.
     Родители меня всячески старались поддержать, отец уверял, что для работы в нашем бизнесе моих мозгов более чем достаточно - с яйцеголовыми учеными мне общаться не придется. Как же он ошибался...
     В июне 2003 года впервые за много лет отец собрался в отпуск. Возможно, наша жизнь и дальше протекала бы в привычном русле, но у папы была страсть всей его жизни. До дрожи в коленях он обожал телевизионные викторины. Заветной мечтой моего предка стали - миллион долларов и фото на обложке журнала "Таймс". И если в прямом эфире звучал вопрос, отец, забросив все остальные дела, бросался к телефону в тщетной попытке проявить свои знания. Иногда ему это удавалось, чаще милый голос просил подождать или попробовать дозвониться в другой раз. Деньги лились рекой. Жаль только, что течение этого потока было направлено в противоположную от нашей семьи сторону. Если сложить вместе все счета телефонной компании, оплаченные нами, миллиона, конечно, не выйдет, но сумма все равно приличная. И все же однажды папе повезло. Нет, денег он не выиграл, ему досталась туристическая путевка. Десять дней отдыха в тропическом раю. К отъезду родителя готовилась вся семья. Мама несколько раз перекладывала чемодан, проверяя на месте ли носки и гавайские рубашки. Папа ходил важный и ежедневно за ужином считал своим долгом напомнить, что я остаюсь за старшего мужчину. А мне было обидно. Через несколько дней мой день рождения, и я первый раз в жизни буду встречать его без отца.
     Отец отправился в путешествие 18 июня, а через два дня, в день моего четырнадцатилетия, раздался телефонный звонок и суровый мужской голос сообщил, что яхта, на которой отец отправился на дайвинг, попала в шторм и не вернулась в порт. Отца искали десять дней...
     Примерно месяц мама ходила сама не своя, а в конце июля сообщила мне, что продала наш мотель вместе с заправочной станцией, магазином и мастерской, и теперь нам придется срочно уехать. Мы стали похожи на тех коммивояжеров, что останавливались у нас на ночь. Сумки, чемоданы, свертки, потухшие глаза. На несколько лет моя жизнь всячески пыталась уподобиться калейдоскопу - маленькие городки сменяли мегаполисы, придорожные гостиницы уступали место отелям средней руки. Школы перестали быть кошмаром - я даже не старался запоминать имена учителей. Ни в одном городе мы не задерживались больше чем на пару месяцев. Врагов у меня не было, я просто не успевал их себе нажить. Мы метались по всей стране, но никогда даже близко не приближались к побережью.
     С каждым годом мама все больше отдалялась от меня и всего остального мира. Часами она могла сидеть неподвижно перед фотографией отца, затем резко вскакивала и начинала метаться по комнате. Нет, она не кричала, не впадала в истерики, но от этого мне становилось лишь страшнее. Нередко я думал о том, что живу, словно в старом немом кино: быстрая сменно кадров, черно-белая реальность да уснувший тапер, забывший о своих обязанностях озвучить весь этот мелькающий бред.
     Поздним вечером 25 декабря 2007 года мамы не стало.
     Говорили, что водитель грузовика слишком спешил к рождественскому столу, не знаю. Мне кажется, мама намеренно шагнула под колеса. Она так и не научилась жить без отца. Я не хочу вспоминать о том дне, когда остался совсем один...
    
     ***
     Как ни странно, мне все же удалось окончить школу. Денег, полученных по страховке, при достаточно бережном отношении могло хватить на несколько лет, а я был очень экономным. В связи с тем, что мы словно полоумные скакали из города в город, во время учебы мне пришлось выбрать профессиональный профиль. Весь смысл таких занятий сводился к тому, что большую часть времени мы проводили в школьных мастерских, количество же академических часов при такой системе сокращалось до минимума. Все же, сдав необходимые зачеты по шестнадцати курсам, я стал счастливым обладателем диплома об окончании средней школы. Понятно, что при такой подготовке знаний, полученных мной, совершенно не хватало для поступления в колледж. Впрочем, я и не стремился учиться. Мне хотелось побывать в тех местах, где отец провел последние дни своей жизни. Я отправился на юго-восток штата Виржиния...
     Именно там, в Виржинии-Бич, среди лавок с мороженым и китайской едой я наткнулся на лоток характерной защитной раскраски украшенный надписью «US Army».
     Ко мне подошел офицер в форме ВМС США и молча сунул в руки листовку:
     «Люди начинают понимать, что свобода никогда не бывает бесплатной. Они привыкли к тому, что свобода - это их неотъемлемое и естественное право. И, к сожалению, только события, подобные тем, что поразили Америку, заставляют народ задуматься над тем, какова все-таки цена свободы!»
     Чуть ниже красовалась размашистая подпись - майор Марк Эпли.
     Я непонимающе уставился на офицера, возомнившего себя промоутером
     - О чем здесь речь, сэр?
     - Террористы сынок, они угроза, с которой должен бороться любой гражданин. Надеюсь, ты гражданин?
     - Конечно, сэр!
     - Замечательно, - офицер приблизился ко мне практически вплотную. - Кто твои родители?
     - Я сирота, сэр.
     - Сынок, поверь мне, ты не случайно появился здесь. Служба в армии словно создана для таких, как ты.
     Он принялся совать мне в руки красочные буклеты, описывающие прелести армейской жизни...
     Если вы меня спросите, почему в тот день я поставил свою подпись под заявлением о желании вступить в ряды Вооруженных сил США, я не смогу ответить. Наверное, офицер оказался опытным психологом - ведь это его работа тащить в армию таких оболтусов, как я, а может, он был очень похож на моего отца. Не знаю, точнее, не могу сказать определенно, а врать мне не хочется.
     Итак, я стал рядовым армии Соединенных Штатов. И самое смешное, мне понравилось служить. Кстати, до океана я все же добрался...
     ***
     Научная станция «Ингрид» уже несколько лет занималась выращиванием и обучением дельфинов для охраны военно-морской базы Китсап-Вангор, расположенной недалеко от Сиэтла. Станция была именно научная, назвать ее военной у меня язык не поворачивается. Несколько белых корпусов исследовательских лабораторий уютно разместились вдоль побережья небольшой бухты, огороженной от океана невысокой дамбой. Поистине райский уголок...
     Взяв ведро с рыбой, я направился к бассейну.
     - Майкл! - сержант высунулся из дверей казармы. - Подойди сюда.
     - Слушаю, сэр, - я вытянулся по стойке «смирно».
     - Сегодня должен приехать новый яйцеголовый, проследи за тем, чтобы был подготовлен карантинный бокс.
     - Сэр, разрешите спросить?
     - Я слушаю, рядовой, - сержант задумчиво смотрел поверх моей головы, выпуская ароматные клубы сигарного дыма.
     - Сэр, кого мы ждем?
     Сержант удивленно посмотрел на меня:
     - Какая тебе разница?
     - Просто интересно, сэр.
     - В общем-то, это не мое дело, но я слышал, как начальник лаборатории распинался, мол, эти русские уже и досюда добрались.
     - Сэр, так новый яйцеголовый русский?
     - Вроде того, - сержант смачно выругался. - Твою мать! То мы с ними воюем, то они лучшие друзья. Черт бы побрал этих политиков.
     - Еще вопрос, сэр. Для кого готовим бокс?
     Сержант снизошел до комментария:
     - Представляешь, этот русский медведь решил явиться к нам со своим собственным дельфином! - сержант расхохотался и запустил окурком в мусорный контейнер.
     Я молча побрел выполнять приказ...
     «Вот ведь дела - собственный дельфин. Этот русский и впрямь полный придурок».
     Накормив рыбой нашу «Великолепную шестерку», я, вооружившись шваброй, приступил к уборке огромной ванны, гордо именуемой карантинным боксом.
     Спустя сорок минут, глядя на почти наполненную водой емкость, я заметил стоящего рядом с центральным бассейном человека.
     Заинтересованный, я подошел поближе.
     Незнакомец неожиданно вскинул вверх руку и резко свистнул. Все шесть наших дельфинов, словно по команде, выпрыгнули из воды. Я восторженно зааплодировал. Мужчина обернулся и, улыбаясь во весь рот, поманил меня рукой:
     - Привет, кто такой? Служишь здесь?
     - Рядовой Майкл Стелпер, сэр.
     - Значится Степлер, - мужчина с интересом оглядел меня с ног до головы. - Наслышан, наслышан. Намучаешься ты с такой фамилией.
     - Прошу прощения, сэр. Не понял.
     - Да ладно, чего там. Шутка юмора это.
     - Понятно, сэр, - я растерянно огляделся, не зная, стоит ли продолжать разговор или уже пора звать охрану.
     Мой собеседник, казалось, несколько сконфузился, но затем, снова улыбнувшись, протянул мне руку:
     - Давай знакомиться, что ли? Игорь Сергеев, доктор наук, с сегодняшнего дня твой непосредственный начальник.
     - Док...
     - Да, кстати, я тебя очень прошу не называть меня доком. Понимаешь, у нас так принято обращаться только к врачам, а из меня врач - как из свиньи физик-ядерщик.
     - Где это у вас, сэр?
     - Есть такая страна, рядовой, Россия...
     Так, широко улыбаясь, в мою жизнь ворвался Игорь.
    
     ***
     Порез, заработанный мной сегодня утром, слегка побаливал. Глупо все это: перетягивал ограждение возле дамбы и случайно зацепился за «колючку», словно нарочно брошенную здесь же. Ладно, все это мелочи жизни, как говорит Игорь.
     - Сэр, разрешите вопрос?
     - Валяй, - Игорь, вальяжно развалившись в шезлонге, потягивал коктейль.
     - Что у него с головой?
     Игорь приподнялся и посмотрел на дельфина. Борька, вот уже полчаса нарезающий в бассейне бесконечные круги, остановился и, высунувшись из воды, поприветствовал хозяина радостным стрекотом.
     - А что не так?
     - Наросты, сэр.
     - Ах, это, - Игорь вытащил из ведра сардину и бросил в воду. - У него в голове электроники на десяток-другой тысяч долларов. Все не поместилось, вот и пришлось «раздвинуть границы».
     - Сэр, так вы занимаетесь не только дрессировкой?
     - Смешной ты, дрессура не дает полной гарантии, что в случае необходимости он выполнит любой приказ. А тебе известно, как командование относится к невыполнению приказа?
     - Известно, сэр.
     - Вот и приходится немного перестраховываться...
     Игорь, наконец, выбрался из пляжного кресла и подошел ко мне:
     - Ну-ка, покажи руку. Что случилось?
     - Порез, сэр. Ничего серьезного.
     Игорь размотал грязную повязку и внимательно осмотрел рану:
     - Знаешь что, давай-ка пойдем в медкорпус и хорошенько промоем, а то подхватишь какую-нибудь заразу...
     Спустя полчаса мы сидели на веранде главного корпуса.
     - Когда закончилась перестройка, в Севастополе все накрылось «медным тазом». Финансирование прекратилось, и весь наш центр разогнали. Животных ушлое руководство продало в дельфинарий. Мне пришлось несколько лет зарабатывать на жизнь, торгуя на местном рынке фруктами. Такие дела, - Игорь закурил. - Днем я продавал хурму, а вечерами писал письма всем своим старым знакомым по научной работе. Писал, надеялся и вот я здесь.
     - А Борька? - сержант кивнул в сторону карантинного блока.
     - Борька был моим единственным условием переезда. ВМС умудрилось выкупить его у дельфинария.
     - И что, - не унимался сержант, - никому даже в голову не пришло проверить, что у него в голове?
     - Ну, во-первых, мало кто знал, чего мы туда напихали, а потом, не до того всем было, каждый стремился заработать - ракетами торговали, а тут какой-то дельфин.
     Игорь докурил и осмотрелся по сторонам, выискивая, куда бросить сигарету. Не найдя, со вздохом засунул окурок в полупустую пачку:
     - У меня тут предложение есть, к вам двоим, - Игорь замялся, словно подбирая слова. - В общем так, я вроде как месяц отработал, у нас было принято с первой зарплаты проставляться.
     - Что делать? - не понял сержант.
     - Да я не знаю, как правильно сказать. Короче, я приглашаю вас на пикник. Возражения имеются?
     Я вопросительно глянул на сержанта:
     - Сэр?
     Сержант не возражал...
    
     ***
     Я очень старался не сбиться с ритма. Получалось у меня, скажем прямо, неважно. Зажатая между ног пластиковая канистра ежеминутно норовила выскочить. Игорь, стоя по колено в воде, размахивая пустым стаканом, громогласно распевал:
    
     Многие лета тем, кто поет во сне.
     Все части света могут лежать на дне.
     Все континенты могут гореть в огне,
     Только все это не по мне.
    
     Но, парус порвали, парус!
     Каюсь, каюсь, каюсь...
    
     Я не понимал ни слова, но песня просто завораживала. Я улыбался - мне было очень хорошо. Лишь изредка я боязливо косился на сержанта, но с этой стороны опасности не предвиделась. Развалившись прямо на песке, сержант спал в обнимку с полупустой бутылкой «Джони Уокера».
     Игорь наконец-то выбрался на берег:
     - А сержант-то у вас слабак оказался.
     - Он ночью дежурил на пирсе, не выспался, - я отложил в сторону канистру.
     Игорь склонился над сержантом и аккуратно освободил бутылку из пьяных объятий. Плеснул себе виски.
     - Будешь?
     - Нет, спасибо, я вообще очень редко пью.
     - Чего так? - Игорь резко, одним махом, справился с содержимым стакана. - Болеешь?
     - Вроде нет, - я удивленно пожал плечами. - Дельфины, сэр. Они не любят, когда к ним приходят после выпивки.
     - Это правильно. - Игорь отбросил в сторону пустой стакан. - Знаешь, мне нравится, как ты относишься к нашим подопечным. Скажи, ты их жалеешь?
     Я ненадолго задумался. В принципе, чего их жалеть? Нет, я, конечно, знаю, что дельфины никакие не рыбы, а наши младшие братья, почему-то решившие покинуть землю и вернуться обратно в океан. Знаю, что они очень смышленые, трюки разные умеют выполнять, обучаются неплохо. Можно, конечно, пожалеть наших подопечных за то, что они живут в неволе, но «Ингрид» тренируют только дельфинов второго поколения, то есть тех, которые родились и выросли точно в таких же бассейнах. Здесь их дом, так что жалость тут не причем. Поэтому мне оставалось лишь вновь пожать плечами:
     - Наверное, нет. Им тут хорошо. Кормежка, игры, дельфиний рай, короче.
     Игорь долго смотрел на звезды, а затем неожиданно резко спросил:
     - А ты задумывался, что становится с ними после того, как обучение закончено?
     - Да ничего с ними не происходит. Отправляются на военную базу, а там та же кормежка, тренировки...
     - Иногда наши подопечные гибнут. - Игорь внимательно следил за моей реакцией.
     - Сэр, я не знаю, что ответить, сержант говорит, что у нас на службе дельфины погибают значительно реже, чем в природе...
     - Сержант мудрый человек, - перебил меня Игорь. - Он знает, кому и что говорить. Впрочем, он не так далек от истины.
     Игорь покрутил в руках бутылку, раздумывая, выпить или нет, но, отставив ее в сторону, продолжил:
     - А ты задумывался, почему все работы по использованию дельфинов и морских львов постоянно заходят в тупик.
     - Нет, сэр, - по большому счету мне было не особенно интересно, но, похоже, моему другу необходимо выговориться, так что я готов потерпеть.
     - Знаешь, как-то произошел один любопытный случай, заставивший нас задуматься о том, что к проблеме мы подходим совсем не с той стороны, с которой следовало бы.
     Игорь поднялся на ноги и немного прошелся по пляжу, затем вновь уселся напротив догорающего костра.
     - В конце шестидесятых под Херсонесом, есть в Украине такой город, была оборудована секретная база, где и проводились опыты с дельфинами. Поначалу какой-то умник предложил использовать их в качестве камикадзе.
     - Как это - камикадзе? - я был шокирован такой новостью.
     Игорь, грустно улыбнувшись, продолжил:
     - А чему ты удивляешься? В советскую эпоху отношение к человеку как к расходному материалу было общим местом, а к дельфинам - тем более... Но эту программу пришлось быстро свернуть: после первого же испытания «в условиях, близких к боевым», то есть после первой же гибели дельфина, его сородичи в буквальном смысле послали своих инструкторов ко всем чертям и отказались исполнять их приказы. Даже за рыбу.
     - Молодцы!
     Я искренне порадовался за дельфинов, это надо такое удумать - дельфин-смертник.
     Игорь все же сделал из бутылки большой глоток.
     - Впрочем, если самоубийц из наших друзей сделать не удалось, стражами они стали отменными.
     - Еще из них получаются хорошие разведчики, - поддакнул я. - Помните ту программу по обнаружению вражеских субмарин?
     - Помню, конечно, - ответил Игорь, продолжая все так же печально улыбаться. - Ты прав, разведчиками они оказались «будь здоров». Теперь решено возобновить программу подготовки диверсантов, правда, несколько в ином ключе.
     - Придумали, как сделать так, чтобы животные оставались в живых?
     - Да нет, - Игорь задумчиво поглядел на мерцающий в лунном свете океан. - Кажется, нашли способ убедить братьев наших меньших с радостью выполнять любой приказ...
     В этот момент в районе дамбы прогремел взрыв.
    
     ***
     - Да кто ты такой, твою мать, - Игорь со всей силы пнул катающегося по земле налетчика.
     Пленный молчал, не иначе решил, что пришло время геройствовать. Я мысленно посмеялся над его потугами. Какой смысл? Возможно, этому горе террористу и удалось бы отмолчаться, участвуй в допросе только Игорь, но рядом стоял злой, как черт, сержант. Нет, ну согласитесь, кому понравиться проснуться оттого, что через тебя перепрыгивают два твоих недавних собутыльника, и уносятся в ночь один с криками «Тревога», а второй с малопонятными, но очень эмоциональными матюгами.
     Сержант склонился над лежащим на земле человеком и, чуть приподняв его с земли, крепко встряхнул.
     - Какая организация?
     Вопрос был подкреплен не сильным, но довольно болезненным ударом в челюсть.
     Налетчик жалобно заскулил:
     - Общество «Океан - без человека», не бейте! Прошу.
     - Тебя здесь никто бить не собирается. Я тебя сейчас пристрелю за попытку оказать сопротивление, а труп выброшу в море.
     - Правильно, - подтвердил Игорь. - Раз и концы в воду.
     - Не надо! - Пленник обвел нас обезумевшим от страха взглядом. - Я все расскажу. Это мое первое задание. Проверка. Мы хотим освободить дельфинов. Мне приказали заложить два заряда...
     Мне показалось, что сержант сейчас вытрясет из террориста душу.
     - Где второй заряд? Отвечай, дерьмо.
     - С левой стороны дамбы. Взрыв через пару минут. Мы очень боялись повредить дельфинам, поэтому первый заряд слабый.
     Я с ужасом посмотрел в указанном направлении.
     - Так там же...
     - Бегом, - сержант еще раз ударил пленного и тот затих, потеряв сознание.
     Я очень хорошо понимал, о чем сейчас думает сержант. С левой стороны дамбы располагалась подстанция, обеспечивающая электроэнергией осветительную вышку над главным бассейном и запас баллонов со сжатым воздухом. Если произойдет взрыв... Нет, об этом не хотелось думать.
     Остановившись возле подстанции, сержант скомандовал:
     - Ищи с правой стороны, я посмотрю возле входа и на крыше. И поторопись, время...
     Ко мне подбежал запыхавшийся Игорь - кабинетная работа не способствовала поддержанию хорошей спортивной формы.
     - Как оно?
     - Да никак.
     Над козырьком крыши показалась голова сержанта:
     - У меня чисто.
     Я остановился напротив мусорного контейнера.
     - По закону всемирного свинства заряд здесь, - Игорь приблизился ко мне. - Давай открывать, только осторожно.
     Дрожащими руками приподняв крышку, я заглянул внутрь.
     Небольшой сверток притаился среди обрывков шланга, старой ветоши и пустых банок из-под «Коки». На передней панели, намертво привязанный скотчем, располагался дисплей, освещающий контейнер изнутри кровавым сиянием.
     - Десять секунд до взрыва, - прошептал Игорь. - Все на землю.
     Я тупо смотрел на сменяющие друг друга цифры. Вот отец уезжает в свой первый и последний круиз, вот мама, закрыв глаза, шагает под колеса грузовика, наша «Великолепная шестерка» встречает меня радостным пощелкиванием, Игорь бинтует мою порезанную руку, сержант грязно ругается, но вместе со мной чистит бассейн - чтоб блестел, как у кота...
     Я схватил сверток и побежал, унося смерть от своих друзей, от места, ставшего мне домом...
    
     ***
     - Майкл, - голос Игоря, казалось, прорывался ко мне сквозь плотные слои ваты. - Майкл, ты слышишь меня?
     Язык, царапал небо, но не хотел повиноваться.
     - Майкл, постарайся открыть глаза.
     Я попытался, но нестерпимый свет, бьющий в лицо, заставил меня вновь зажмуриться.
     - Молодец, Майкл. Теперь слушай меня внимательно. Все хорошо, та нас всех спас: и людей, и дельфинов - всех.
     - Что со мной, сэр, - сил, затраченных на то, чтобы произнести эту нехитрую фразу, наверное, могло хватить на перенос Бруклинского моста.
     - Майкл, ты очень сильно пострадал, - Игорь помолчал некоторое время. - В наших условиях я не смогу тебе помочь. Майкл, послушай, я могу перенести твой разум в Борьку, но - это дорога в один конец. Короче, решать тебе...
     - Док, - я впервые назвал Игоря этим прозвищем, мне больно, очень больно. Пожалуйста, док, я хочу жить...
    
     ***
     О событиях той ночи никто, кроме меня, Игоря и сержанта, ничего не знает. Мы так решили. Сержант поначалу бросился доложиться начальству. Но Игорь сказал, что я заслуживаю спокойную жизнь. Сержант спорить не стал: как ни крути, а я им жизнь спас. Так что теперь мы, можно считать, в расчете.
     Примерно через неделю после переноса моей личности в мозг Борьки, Игорь провел целую кучу тестов. Результат ошеломил всех. Может, сказались прошлые попытки Игоря превратить Борьку в супердельфина, может еще что, не знаю. В ходе тестов выяснилась одна интересная особенность: я начал мыслить по-русски. Так, что читающие мои записки, надеюсь, простят меня за некоторую витиеватость речи.
     Жалко, но общаться я пока могу только с Игорем, ведь декодер существует только в двух экземплярах - один вживлен мне, второй моему создателю. Правда Игорь говорит, что в скором времени соберет еще один для сержанта.
     Недавно Игорь предложил мне написать о своей жизни. Задумка эта показалась мне довольно забавной, еще бы, я - первый на планете дельфин-писатель. Тем более Игорь согласился исполнять обязанности моего личного секретаря.
     Кстати, меня оставили на «Ингрид» в качестве тренера, Игорь как-то убедил руководство, что в случае, если в группе новичков будет обученный дельфин, тренировать подопечных станет намного проще.
     Как ни странно, начальство не возражало, так что воевать с людьми мне не придется...
     Наверное.
    
     Гриф «Top secret»
     ( из доклада командующему ВМС США)
     Согласно ранее утвержденному плану, объекту 71\\1 (кодовое имя «Борька») была имплантирована матрица личности N5 «рядовой Майкл Стелпер», вариация воспоминаний «несчастное детство - ученый друг – террористы». Процесс приживления сознания прошел удовлетворительно. Последующие тесты показали великолепные результаты - наблюдается резкий скачек индекса 28 и как следствие - повышение чувства долга и ответственности.
     В виду всего вышесказанного, считаю целесообразным продолжение исследований в рамках проекта «Фата-Моргана»...
     Матрица личности N5 рекомендуется к массовому применению.
    
     Начальник исследовательского центра «Ингрид» (Подпись).