Максима увлекал светящийся поток телепортации.
     Скоро он увидит будущее своими глазами!
    
     А все началось с военного института.
     В военный «закрытый» институт он попал случайно. Окончил биологический факультет. Выставил в Интернете на кадровые сайты резюме о поиске работы. Через недели две ему позвонили и пригласили на собеседование в военный институт. Заработная плата там была небольшая, но Макс и не рассчитывал сразу много получать.
     Больше месяца его «пробивали» по разным каналам и базам, но родословная оказалась «чистой»: предателей и шпионов среди ближайших родственников видимо не оказалось.
     Макс был парнем смышленым, и очень скоро его перевели в еще более «закрытую» спец. лабораторию, которая занималась проблемами человека во времени.
     Вообще телепортация это перемещение человека через архитектуру пространства во времени путем телепортационной техники.
     Телепортация, прежде чем стать наукой, прошла тернистый путь от объявления ее шарлатанской до «закрытого» признания.
     Ко времени прихода Максима лаборатория уже закончила изготовление первого промышленного образца телепортатора, умещающегося в пластмассовую черную коробочку размером с пачку сигарет.
     Прибор был готов раньше установленных министром сроков. Довольные исследователи решили обмыть победу. И уже пьяный Макс и сам не помнит, как включил прибор в розетку и пальцем завращал колесико – тумблер! Раздался свист, и сноп иск взметнулся в кабинете. И шутник в светящемся потоке исчез!
    
     Макс огляделся. Он сразу попал из зимы в весну. Скорее всего, был месяц май: тепло, снега на улице нет, деревья уже в цвету. Как символ возрождения света и тепла белеют акации. Густо плывет запах сирени. Прохожие жмурятся от солнца. По привычке кто-то еще одет по-зимнему, а кто уже без пальто. Толпа школьников смело и дружно уплетает мороженое на палочке. Весело, не умолкая, щебечут воробьи. Урчат важные голуби, и даже машины улыбаются светом стекол.
     «Надо тоже купить эскимо!» – решил Макс и смело шагнул к киоску с мороженым. Порывшись в кармане, он достал купюру в пятьдесят рублей и, с сомнением хватит ли этой суммы, дал продавщице.
     Она, смерив его тяжелым взглядом, вздохнула и ответила: «Сдачи не смогу сдать. Может рубль хоть есть?»
     Макс с готовностью протянул ей мелочь.
     В результате к нему вернулась пятидестирублевка и с рубля была отсыпано куча мелочи с эскимо в придачу.
     Ошарашенный, он подсчитал: эскимо стоило 20 копеек!
     Он попал в государство всеобщего благоденствия, словом – Рай!
     С интересом он обратил внимание, что изменилась сильно и мода. Женщин, одетых в брюки, совсем не было. Девушки в мини не встречались. Все были в платьях, закрывающих колени.
     «Все изменилось к лучшему, – размышлял Макс. – А то порой идет особь в брюках и гадаешь, кто это. Порой ведь не угадываешь. Словом, мода, напроказничавшись, логически вернулась к своим истокам».
     Он бросил взгляд на видневшуюся через деревья проезжую часть. Поток транспорта был небольшим, и в основном это были машины отечественного автопрома.
     «Видимо Собянин смог выполнить свои обещания и каким-то сказочным образом не только устранил дорожные “пробки”, но и снизил интенсивность движения. Возможно, выгодней или престижней стало ходить пешком или основную массу учреждений вывели за пределы города. И российский автопром поднялся с колен, дешевле и качественней иномарок стал выпускать продукцию, – с некоторым удивлением размышлял Макс, но с удовлетворением подытожил: – В любом случае, мне все тут нравится. Не думал, что так будет в будущем хорошо! Может, и Америки уже нет?»
     Прямо ему навстречу шел одетый в синюю форму мужчина с эмблемой: «Милиция».
     «Обратно полицию перевели в милицию! – обрадовался он, – И правильно! Изначально была ясна неправильность этой акции».
     Однако в желудке урчало, и Макс принялся глазами искать какое-нибудь кафе.
     Вот и кафе «Березка».
     И тут Максима понял, что это и есть коммунизм в полном его воплощении. О чем мечтали все коммунисты и наш народ десятилетиями.
     Порция винегрета – 5 копеек, суп с фрикадельками – 18 копеек. Сосиски с картошкой 26 – копеек. Компот – 4 копейки. Хлеб два кусочка – 2 копейки. Итого: 55 копеек.
     Но и это не самое главное: сосиски пахли мясом и вкус мясной!
     Максиму сразу вспомнилась передача по телевизору, в которой говорилось, что в настоящих сосисках мясо занимает пять процентов, а остальное соя, белок, красители и прочие ингредиенты.
     Максим еще раз принюхался, снова откусил и с наслаждением стал пережевать сосиску.
     – Да, молодой человек, – с сожалением сказал рядом сидящий за столом интеллигентного вида пожилой человек, – понимаю, решили взять что подороже, а именно – сосиску! А я вот взял подешевле, просто кусок мяса, но он и питательней и полезней. Я работаю на заводе Орджоникидзе, мы делаем эти сосиски и скажу, что в них только 95 процентов мяса!
     – Сколько процентов? – поперхнулся Максим.
     Мужчина сочувствующе улыбнулся.
     – Да всего 95 процентов!
     «Хм, – подумал Максим, – видимо уже на поток поставили производство искусственного мяса, которое в наше только изобрели. Интересно все же, какой сейчас год? 2030? Спросить время у мужчины? Посчитает меня полоумным и еще упечет в психушку. Лучше найти киоск и купить там газету. Печатная пресса не могла исчерпать себя, ибо читать бумажный носитель информации намного удобней и, главное, нет, как от компьютера, излучения».
     Киоск оказался рядом.
     Прямо на него смотрели газеты «Правда» и «Красная звезда».
     «Понятно, – улыбнулся Максим. – Коммунисты и тут выжили! Армия до сих пор нужна! Но, как и раньше, эти газеты пользуются самым небольшим спросом, хорошие уже раскупили».
     Газета «Правда» стоила три копейки.
     «В этом будущем можно на сто рублей беззаботно прожить», – хмыкнул Макс и посмотрел на страницу газеты.
     На него смотрел 1980 год!
     Он попал не в будущее, а в прошлое!
     Он в СССР!
     Максим от неожиданности присел.
     Но напротив него уже стоял постовой милиционер.
     – Пройдемте, – вежливо, но требовательно пробасил ему служивый.
     В кабинете районного отделения милиции с ним начали осторожную беседу два молодых офицера с погонами лейтенанта, один из которых щуплый, другой толстый, с носом пятачком, как у борова.
     – Милейший, по заявлению продавщицы мороженого Дарьи Ивановой именно вы покупали у нее мороженое и расплатились фальшивой денежной купюрой достоинством в один рубль, – начал осторожно щуплый лейтенант, впиваясь взглядом в Максима. – Вот эту монету вы дали продавщице мороженого. Она ввиду слабого зрения не сразу поняла, что монета поддельная. Плохая работа. Даже год перепутали. 2013-м годом штампанули. К этому времени, небось, наступит коммунизм и денег не будет».
     Максим молчал, соображая, как лучше все объяснить.
     – Вот сейчас все проверим, – ударил грозно по столу кулаком толстый лейтенант и хрюкнул: – Содержимое карманов на стол, а то применим силу!
     Нехотя повинуясь, Максим вытащил из карманов платок, документы, деньги, сигареты, зажигалку.
     Милиционеры с нескрываемым удивлением сгрудились и стали рассматривать приговаривая:
     – Да тут и десять, и пятьдесят, и сторублевые купюры поддельные. Иностранные сигареты «Вистон». Паспорт, выдан какой-то полицией и именно в России. Дата выдачи опять в будущем веке.
     – Все ясно с вами гражданин, – серьезно начал тощий. – Изготовление и сбыт фальшивых денег. Вам расстрел светит. Иностранные сигареты, поддельный паспорт. Тут шпионажем попахивает,
     – Будешь говорить? – угрожающе просипел толстый.
     – Согласно статье 51 Конституции России я имею права не свидетельствовать против себя и своих близких родственников, – автоматически выпалил Максим.
     – Что-о -?! – почти одновременно удивленно воскликнули милиционеры.
     – Такой статьи не было в конституции и никогда не будет. – Уже озадаченно поглядывал на задержанного тонкий.
     – В клетку его и вызываем КГБ, – принял решение толстый. – Они ему сразу язык развяжут.
     В камере задержанных находились еще двое мужчин, по повадкам и наколкам похожих на уголовников.
     «Влип, – уже со страхом подумал Макс. – Сначала уголовники “отпетушат”. Затем гебисты отбуцкают и напичкают какими-нибудь психотропными средствами. Надо что-то делать».
     Недолго думая, Максим закричал, что готов дать признательные показания и снова просится на допрос.
     Буквально через минуты две-три он снова сидел в знакомом кабинете.
     Толстый и тонкий усердно впились глазами в нарушителя.
     – Я хочу признаться, что действительно делал поддельные денежные знаки. Готов дать признательные показания. Вам галочка будет за раскрытое преступление. – Увидев подозрительные взгляды, которыми его одарили менты, Максим, чтобы развеять их сомнения, разъяснил: – Не люблю я гебистов. Да и кто их любит!
     Лейтенанты понимающе кивнули.
     Получив понимание, Максим «закинул наживку»:
     – Даже согласен на следственный эксперимент. Вот эта черная коробочка и есть печатная машинка. Я исправлю там данные и могу вам хоть сейчас выкатить купюры, которые не отличишь от настоящих. Это будем вам подарком от меня.
     В глазах милиционеров постепенно любопытство сменилось на огоньки корыстной заинтересованности.
     – Сначала покажи работу прибора, а показания потом оформим! – требовательно, сухим от волнения голосом, выпалил толстый.
     Максиму только это и надо было! Он вставил вилку от прибора в розетку.
    
     Светящийся поток телепортации подхватил его, перенося во времени.
     Он открыл глаза. Сбоку у самого потолка тускло выдавало свет серое от пыли окно. Между его стеклами с обреченной неистовостью билась о непроходимую твердь несчастная муха. С синей ободранной стены на него осуждающе смотрел потрет Сталина – вождя народов. Под портретом, свесив голову, спал грузный мужчина в темно-синей гимнастерке с двумя красными петлицами.
     «Так это НКВДшник. А я в его кабинете, – с ужасом подумал Максим. – Это еще хуже! Там бы меня просто расстреляли, а тут умирать будешь медленно и в муках: пока в пытках всю кожу не перекромсают и кости переломают – не успокоятся. Только когда станешь живым трупом, тогда пустят в расход».
     На полу под ногами что-то хлюпнуло. Максим побелел, прямо под ним была лужа бурого цвета, похожая на кровь.
     «Недавно тут мордовал человека, а потом спокойно заснул». – Он брезгливо посмотрел на спящего.
     Огляделся и радостно улыбнулся. Слева видна была электрическая розетка. Он бросил пытливый взгляд на НКВДшника, тот мирно посапывал, пуская изо рта слюни.
     «Плохо, что я не запомнил, в какую сторону крутанул колесико. В одну сторону – это депортация в будущее, а в другую в прошлое. А я пока путешествую, и довольно неудачно, только в прошлое, – размышлял Макс. – Запоминаю. Сейчас я кручу колесико в левую строну. Посмотрим, уйду я еще дальше в прошлое или передвинусь в будущее».
     Служитель закона не увидел снопа искр и не узнал, проспав, с каким чудом он волею судьбы соприкоснулся.
    
     Максим боялся открыть глаза и пока осваивался в новом времени во тьме. Было тихо и тепло. Уже хорошо.
     Максим открыл глаза и сразу невольно разинул рот.
     Перед ним висел потрет Дзержинского, а под ним сидел и смотрел на него, тоже раскрыв рот, сам Феликс Эдмундович.
     Сгорбившийся щуплый человек в заношенной гимнастерке. Болезненно-бледного цвета лицо. Острая, маленькая бородка, которую он легонько пощипывал. Длинные пальцы другой руки нервно выбивали барабанную дробь по столу. Прозрачные глаза остекленело впились в Макса.
     – Как вы сюда попали? – спросил глухим вкрадчивым голосом председатель ВЧК.
     – Этот ничуть не лучше, – подумал брезгливо Макс.
     Он вспомнил, как вычитал в одной из книг, как на одном из заседаний Совнаркома Ленин прислал Дзержинскому записку: «Сколько у нас в тюрьмах злостных контрреволюционеров?» В ответ от Дзержинского к Ленину вернулось: «Около 1500». Ленин прочел, что-то пробурчал, поставил возле цифры крест и передал ее обратно. Дзержинский сразу встал и ни на кого не глядя, вышел из заседания. В этот день были расстреляны все «около тысячи пятисот злостных контрреволюционеров». Так чекист понял крест Ленина. На самом деле вождь ставил на записке крест, как подтверждение прочитанному. Не больше и не меньше, а вышла маленькая ошибочка, стоявшая жизни полутора тысячи человек. За допущенную опрометчивость Ленин по-товарищески слегка пожурил Феликса Эдмундовича.
     «Говорить правду, что, мол, я из будущего, не стоит: не поверит, – размышлял Максим. – Заморачиваться не будет. Поставит к стенке и шлепнет, как контру. Надо придумать что-то правдоподобное и останется только воткнуть шнур прибора в розетку».
     Но тут у Максима внутри все похолодела от новой мысли: «А было ли в эти времена само электричество?»
     – Сюда смотреть! – зашипел Дзержинский, взял что-то со стола, и Максу в глаза ударил яркий сноп света. В руках у чекиста был настольный светильник.
     Видимо, у Макса был настолько счастливый вид, что Феликс Эдмундович вынужден был удивленно воскликнуть:
     – Чему вы радуетесь, дурень?
     – Феликс Эдмундович! – с жаром выпалил Макс. – Неужели вы думаете, что вот так легко и просто я миновал все посты и заслоны, чтобы попасть к вам? Я электрик. Проверяю исправную работу электричества. Вот и теперь дошло дело и до вашего кабинета. Вот сейчас проверю работу вашей розетки».
     Уверенно и быстро Макс подошел к розетке и воткнул вилку прибора в него.
     «Хорошо, что понял правила пользования прибором. А то бы сейчас крутанул колесико снова влево и попал бы в царскую Россию, когда света еще не было. И тогда хрен бы вернулся в свое светлое будущее!» – От последних слов у Максима выступил пот.
     Но он уже три раза крутанул колесико вправо и закрыл глаза.
     Что-то засвистело, и вихрь электромагнитных волн понес Макса.
    
     Максим распахнул глаза, желая с радостью увидеть всех своих коллег исследовательского института.
     Но перед его глазами предстал не стене портрет президента России, а под ним, а под ним сидел пьяный мужчина в синей полицейской форме с погонами майора и нашивкой «Полиция России». Взор его был туманен, а губы что-то мычали нечленораздельное. На столе стояла бутылка, стакан, рядом валялся недоеденный кусок хлеба и огрызок огурца.
     Макс окаменел, ничего не понимая.
     Он попал в настоящее, но опять в кабинет стражей порядка. Почему?
     И тут же ответ пришел сам собой: «Телепортируясь из 1980 года из милицейского кабинета, он тем самым изменил структуру и параметры самого процесса. А значит, попадая в будущее или в прошлое он будет телепортироваться в кабинеты карательных органов. А попадание к ним в любые времена как минимум ничего хорошего не сулило, а как максимум инвалидность или смерть! Поэтому для того чтобы снова иметь возможность вернуться в настоящее и в кабине исследовательского института он должен попасть снова в 1980 год и вернуть процесс в исходные параметры».
     Макс посмотрел на пьяного полицейского. Майор, раскачиваясь в кресле, продолжал вращать глазами, и вяло мычать.
     Розетка чернела рядом со столом. Осторожно, на цыпочках, он стал подкрадываться к заветному месту. Качнулся. Задел стол. Заскрипел ящик стола и полуоткрылся. Полицейский со стеклянными глазами продолжал несвязно крутить головою.
     Раз уж ящик приоткрылся, то Максим посмотрел в него. Его пространство аккуратно наполняли пухлые стопочки долларовых купюр, с надписями «от Соленого», из «казино» и так далее.
     «Взятки, – мелькнуло в голове у Макса, и расстроился: – Жаль зажигалка осталась ментам в восьмидесятых.
     Колесико прибора крутанулось влево.
     Вперед в СССР!
    
     Перед Максом сидели толстый и тонкий милиционеры.
     Они с раскрытыми ртами, хлопали глазами.
     – Появился, – выдохнул толстый.
     – А мы думали, что вы вновь улетели на свою планету, – пропел тонкий.
     Макс понял, что ему сами милиционеры подкинули идею.
     – Вы угадали, – начал серьезным тоном Максим, стараясь не улыбаться. – Мы инопланетяне и прибыли на планету Земля из созвездия Кассиопея. Мы пришли с миром. Привезли много подарков землянам. Единственное, рассчитывали, что будем лететь до вас пятнадцать световых лет и заготовили для этих лет денежные знаки, а уложились в пять, вот и получилось недоразумение. Кстати, от меня вам подарок. Электрические спички.
     Макс подошел к столу, на котором так и лежали его вещи. Взял зажигалку и продемонстрировал ее работу.
     Оба зрителя восхищенно улыбались.
     Макс подарил зажигалку полицейским.
     Пользуясь замешательством милиционеров, Максим собрал все свои вещи и непререкаемым тоном заявил:
     – Мне пора идти. Сегодня все приехавшие инопланетяне приглашены к первому секретарю ЦК КПСС лично Леониду Ильичу Брежневу. Но пока вы должны об этом молчать!
     Толстый и тонкий преданно кивнули.
     Макс удалился.
     По пути он увидел библиотеку и, не долго думая, зашел в нее. К библиотекарю стояло в очереди человек десять.
     «Да в те времена мы были самой читающей страной в мире!» – с гордостью подумал Максим и хотел подойти к библиотекарше, но его остановил грозное восклицание:
     – Товарищ, соблюдайте очередь!
     Максим виновато извинился.
     Вот и электрическая розетка выглядывает рядом со столом.
    
     – Похоже, Макс никогда теперь не вернется. Помянем его! – услышал он хриплый голос Константиновича.
     И перед ним сразу предстал весь коллектив лаборатории военного института.
     – Не дождетесь! – радостно выпалил Максим и вдохновенно продолжил: – Я вам так скажу, что много где побывал. В наше время лучше всего жить, ибо это наше время! Начну по порядку. Слушайте!
     Все, раскрыв рты, замерли, ловя каждое слово Максима.