Она
    
     Короткий гудок. Ты ставишь машину на сигнализацию, несколько уверенных шагов - и останавливаешься. Поднимаешь голову вверх, ищешь мое лицо в одном из тусклых окон, уставших от зимы, пыли и старых царапин. Солнце нежно прикасается к твоим ресницам. Ты щуришься, и в уголках глаз появляются маленькие лучики. Обычно так бывает, когда ты улыбаешься.
     Осенний ветер играет твоей челкой. Взъерошит и отбросит назад, снова отпустит на лоб, скрывая две глубокие линии, хранящие мои поцелуи.
     Переводишь взгляд на цветы. Белые розы. Без золотой пыли, давящего целлофана, бумажных лент.
     Медленно заходишь в здание, предварительно посмотрев на часы. Стрелки послушно ускоряют ритм – с тобой невозможно спорить. Поднимаешься по бесконечной лестнице, игнорируя трещины на стенах, отвратительный желтый цвет и боль пустых коридоров.
     Чувствую твое приближение, различаю шаги, даже запах. Чуть терпкий, с нотками сигаретного дыма, кофе и шоколада.
     Твой голос за дверью, глубокий, с дурманящей хрипотцой, которая заставляет звенеть душу, переливаться радугой, тянуться навстречу. Мне и сейчас ужасно хочется распахнуть дверь и, обняв тебя, прошептать:
     - Смотри, они ошибались.
     Но ты ведь обязательно спросишь:
     - Вот как? Ты абсолютно уверена?
     А я устала доказывать. Быть может, просто устала. От тестов, осмотров, сочувственных взглядов врачей, насмешливых – молодых медсестер… Недоверия.
     Устала от громкого шепота за дверью:
     - Когда же она осознает?
     От колкости заглаза:
     - Шикарный мужик и слепая!
     От благожелательности:
     - Какая трагедия, а ведь еще молодая.
     От жалости:
     - Ничего, он тебя не оставит.
     От лицемерия:
     - Хочешь – поможем? Ну, приготовить там, убраться в квартире. Вы ведь по-прежнему будете жить вместе? Или?..
     Или. Ты, наконец-то, свободен.
     Врач передает тебе мое письмо, просьбу не беспокоить.
     Сейчас ты немного растерян и хмуришь лоб, отчего лицо делается строгим. Губы сжаты в тонкую линию, взгляд не из самых нежных. Те, кто тебя не знают, легко перепутают гнев и ранимость. Быть может, даже подумают: «Господи, как она его терпит?» Смешные. Наивные. Странные.
     Ведь это ты меня терпишь, а я люблю.
     Дыши! Лети! Ангел мой, отпускаю.
    
    
     Он
    
     Ты все еще меня удивляешь. Значит, мы оба живы. Странно. Ты. Я. Живы. Мне казалось, мы давно разлетелись осколками, как хрустальный шар, в котором ты видела будущее.
     Или врала, что видела, ведь он оказался обычной стекляшкой и не выдержал испытания Марсиком.
     Твой кот – и для меня испытание. Пять лет ежедневного мяуканья и горящих зеленых глаз, многозначительного хмыканья в седые усы, удивительной прожорливости и подозрительной забывчивости.
     Пять лет с ним в одной квартире - это десяток испорченных тапок, целая кипа пропавших галстуков и невинная рыжая морда, целующая по утрам после рыбного Вискаса.
     Но есть обратная сторона.
     Пять лет – это огненный кофе с рассветом, плитка швейцарского шоколада и сигарета, безмерная грусть твоих глаз, когда ты думаешь, что я занят и не обращаю внимания, тягость возможного расставания.
     Тяга к возможному расставанию.
     Расставание.
     Короткая записка «Не скучай без меня», звонок лучшего друга «Она со мной, и ты знаешь...» Смех и гудки. Нет, не знаю.
     Да. Ты меня удивляешь. Уйти, оставив своего кота – точка наивысшей жестокости. Тем более, оставить его в таком состоянии. Уже несколько дней он почти не ест, не усмехается в усы, не мяукает. Только крутится у двери или сидит часами на подоконнике.
     Дни переходят в месяцы.
     Ждать бессмысленно. Ты не вернешься. Хотя бы потому, что замки на двери другие. Да, я не Ангел, хотя ты утверждала обратное. Прощать не могу, не умею. Лети. Я тебя отпускаю.
    
     Кот
    
     Они думают, я ничего не знаю. Эх, детей по ночам делают без стеснения, а поговорить друг с другом духу не хватает. Так и хочется нарушить обет молчания и одной промяукать:
     - Поворчи, устрой ему головомойку, разбей посуду. Давай! Что-нибудь! А то у вас как-то лениво. Вот эти его возвращения под утро – неужели тебе безразлично? Ноги об коврик не вытирает, а между прочим, сегодня дождь, а ты полы в доме вымыла. Ну! Да не гладь ты мне пузико, я так добрею и мысли… мур… путаются…
     Второму мяукнуть:
     - Несет от тебя духами, парень. Плохой вкус у твоей новой пассии. Чхи! Тьфу! Как ты с ней только лижешься? Твое спешное бегство в ванную уже замечено – не старайся. Эй! Чего развалился? О чем задумался? Иди, смой с себя этот запах… чхи… Я ее отвлеку. Но запомни: будешь мне должен. Я считаю глупостью охотиться за бумажным фантиком.
     Вот. Не послушали вы меня. Не поговорили. Проще изобразить из себя жертву. Она оставила тебе записку и меня в придачу, а ты… Ты забываешь поесть и меня голодать заставляешь.
     Сбегу от тебя. Точно. Вон сколько птичек на дереве. Пузик у меня уже куда-то спрятался, так что подпрыгну как бабочка. Эй! Есть давай! А то точно один останешься! Развалюсь на подоконнике трупиком – совсем заскучаешь.
     А она не звонит. Долго. Обещала к нам с тобой вернуться. Сказала, если все нормально закончится…
     Рассказать тебе, что ли? Да я молчать обещал. Это мое испытание. Болтун я. И однолюб.
     Был когда-то. Вот если выдержу… Нет, весенний марафон мне уже нравится, а вот поговорить… Мур… По душам не с кем. Не с кошками же? У них только одно на уме. Мур. Пошлое.
     А, к черту все! Проболтаюсь! Только не тебе – ты сейчас только телевизор и водку слушаешь. Есть, знаешь ли, у ее матери домашняя кошечка…
     Вот! Сработало! Вот как я постарался. А ведь ее мать видеть тебя не хотела. Думала, ты ее дочь бросил и потому в больнице не появляешься.
     Плачет. Рассказывает. Слушай.
     Я-то уже давно догадывался.
     Эй! Куда? Цветы купить не забудь! Белые!
     Вот елки! Проболтался. Это ж как гипноз подействует. Снова меня накажут. Хотя… Если еще разок котом переродиться… Ангелы не унывают.
    
     Они
    
     Дверь в палату открылась.
     - С чего ты взяла, что имеешь право указывать?
     Он разжал пальцы, и десяток бумажных кусочков упали на пол.
     - Так будет лучше.
     Она смотрела ему в глаза, будто, действительно, видела. Или видела? Он проглотил комок в горле и так же холодно, как начал, продолжил:
     - В нашей семье решения я принимаю. И ты это прекрасно знала, когда меня выбирала. Спорить не станешь? Сама не раз мне внушала: женщина выбирает мужчину. И что же? Выбрала, приручила, вильнула хвостом и бросила? Как своего Марсика? Кстати, кот по тебе соскучился.
     - Марсик?
     - Еще одного кота я не вынесу.
     Он приблизился.
     - Если ты не вернешься, я выгоню его на улицу.
     - Ты никогда так не сделаешь.
     - Вот как? Ты абсолютно уверена? Уходя, я запер его в коридоре. Оттуда до выхода ближе.
     - Не смеши меня!
     Он задержал дыхание, впитывая ее улыбку, взгляд теплых глаз, их сияние.
     - На разговоры, а тем более, юморину, просто нет времени. Собирайся, я тебя сегодня выписываю.
     - Ты не спросишь...
     - Что надо, я знаю.
     Она уткнулась ему в плечо. Вот как бывает. Пытаешься удержать – ускользает, отпускаешь на волю – о крыльях не вспоминает.
     Она заметила маленькое черное перышко на его белоснежной рубашке.
     Ангел. Сердце ее не обманывало. И какая разница, что не из Рая?