Вихрова Валентина Александровна находилась в мрачном настроении. Придя в офис к восьми утра, она сообщила своему коллеге Ганечкину, что у нее болит голова, что работы - вагон, что из-за постоянной пасмурной погоды и недосыпания у нее развивается депрессия. Против обыкновения она жаловалась. Ганечкин подивился, но сочувствовать он не умел и сразу же сообщил, что его жена уехала в Самару к сестре, что дома - шаром покати, в смысле есть нечего, что он об какой-то гвоздь порвал единственные приличные джинсы и ему к трем часам ехать в Нехаевский район на следствие. Тем самым он хотел показать, что проблемы есть не только у Вихровой. Но Вихрова, как видно, тоже была не способна на жалость, она не прониклась грустью о судьбе Ганечкина и ответила ему, что его проблемы - временные, а ее - системообразующие. Такого слова «системообразующие» Ганечкин явно не знал. Он сконфузился и пошел заваривать кофе.
     Валентина решила почитать судебную практику по спорам о порядке воспитания детей, потому что назавтра у нее был запланирован скандальный судебный процесс. Совершенно некстати зазвонил телефон. Вихрова взяла трубку.
     - Адвокатская контора, Вихрова слушает.
     - Здравствуйте! Валентина Александровна, вас беспокоит начальник следственного отдела Калачеевского РОВД - Попрыгаев, - знакомый голос официально прозвучал в трубке. Валентина удивилась. Попрыгаев был ее кумом, она крестила его сына, отношения между семьями Вихровых и Попрыгаевых были очень теплыми.
     - Миша, что-то случилось? - встревожилась Вихрова.
     - Требуется Ваша помощь, Валентина Александровна, - продолжал строгим голосом Попрыгаев. - К нам из Воронежа этапировали подследственного, он сейчас в моем кабинете. Отказывается работать с другими адвокатами. Просит, чтобы вас пригласили, - сообщил Попрыгаев. Валентина поняла, что у Попрыгаева в кабинете тьма народу и официальный тон вызван именно этим.
     - Разумеется, я приду, - согласилась она.
     Валентина сунула в карман адвокатское удостоверение, отрезала из ордерной книжки ордер, взяла блокнот и ручку.
     - Я в отдел, - крикнула она в дверь Ганечкину. Тот в ответ что-то пробурчал, из его кабинета доносился букет утренних запахов - свежезаваренного асфальта, дешевого мужского одеколона и ванильных вафель.
     В отделе МВД ее всегда страшно долго и придирчиво рассматривал дежурный милиционер. Всякий раз на посту ее встречали разные пареньки, в лицо которых Вихрова запомнить никак не могла. Они ее, видимо, тоже не опознавали. Иногда дежурный просил предъявить сумочку к досмотру. Устав объяснять, что адвокатов не досматривают, Вихрова предпочла в дискуссии более не вступать и сумочку с собой не брала. В руках у нее всегда был веер вещей. Сегодняшний дежурный был похож на всех и каждого - бритый затылок, редкая челочка до бровей и оттопыренные уши. Его худая цыплячья шея сиротливо торчала из-под широкого ворота форменной гимнастерки. Казалось, что плечи сгибаются от тяжести по-бутафорски выглядящего автомата. Ожидая, что со второго этажа за ней спустятся, Вихрова скучала. Она стояла неестественно прямо, ни к чему не прислоняясь и не прикасаясь руками. Еще с детства она полагала, что в милиции все пропитано палочками Коха и испражнениями. Годы работы не переубедили ее в этом. Всякий раз, приходя из отдела, она мыла на работе руки, брезгливо оттирая их мочалкой. Наконец за ней спустился оперуполномоченный, который выразительно прошипел в адрес постового: «Ну Вихрову-то можно пропускать!» На это ему постовой ответил: «Работа у меня такая!»
     Валентина поднялась в кабинет Попрыгаева. Там было накурено, в сизом дыму сидели угрюмые конвойные, охранявшие какого-то шибздика, и сам шибздик, как-то ссутулившись на краешке стула. Попрыгаев расхаживал по кабинету.
     - Снова здрасьте! - обратился к ней Попрыгаев и кивнул в сторону шибздика. - Вот, сидит, изображает из себя казанскую сироту.
     Валентина без приглашения села напротив парня в наручниках. Он хмуро смотрел в пол.
     - Это - господин Лопатников. Возглавил местных гопников и бомбил квартиры предпринимателей. Наконец-то поймали, - гордо сообщил Попрыгаев. Лопатников исподлобья посмотрел в его сторону, а потом бросил косой взгляд на Вихрову.
     - А это - адвокат Вихрова Валентина Александровна, - продолжал представлять их друг другу Попрыгаев. - Ты настаивал на ее приглашении, вот она, перед тобой.
     - Ты мне не тычь, - озлобленно выкрикнул шибздик, - я тебе не Хрен Кузьмич.
     - Ишь, ты! - Попрыгаев наклонил свой тучный корпус к шибздику и навис над ним, упирая ладони в согнутые колени. - Фольклорист! Ты кончай умничать. У меня тут не Воронеж. Где я тебе напасусь адвокатов? У нас их всего десять человек. И все работают по твоему делу, - обращаясь к Вихровой, Попрыгаев добавил: - Извините, Валентина Александровна! Но мы вас по назначению следствия привлекаем к делу, - и, предупреждая возмущение Вихровой, которая ненавидела работать бесплатно на горячо любимое государство, продолжил: - Мы вас и так в графики обязательной работы по назначению не включали в последний год.
     Но Вихрова не стала сопротивляться, покорно кивнула и сказала:
     - Понимаю. Ничего страшного, поработаем. Предлагаю для начала обеспечить мне беседу с Лопатниковым наедине. Без конвоя и без вас. Это не надолго. Освободите мне, пожалуйста, десятую камеру.
     - Да ладно, Валентина Александровна, - обрадовался ее согласию Попрыгаев. - Я вам свой кабинет ненадолго освобожу, - и приказал конвойным удалиться за дверь, сам также вышел.
     Вихрова рассматривала шибздика без особого интереса. Утреннее ее плохое настроение стало еще мрачнее. Попрыгаев ее втягивал в многомесячное следствие, это было понятно. Вихрова, решила не миндальничать, а по-свойски попить чайку в кабинете Миши. Распоряжаясь как у себя дома, она приготовила себе чаю, вытащила из тумбочки печенье. Шибздик уже с интересом наблюдал за ней, так как было явно видно, что в кабинете Попрыгаева ничего от нее не скрыто.
     - Ты че, маруха его, што ли? - ехидно поинтересовался шибздик.
     - Типа того, - в тон ему усмехнулась Вихрова.
     - Ну, не ожидал от тебя такого, батя мой говорил, что ты - нормальная баба. А сама спишь с ментом, - укорил ее шибздик.
     - Скажи мне лучше, откуда твой батя меня знает, - спросила шибздика Вихрова.
     - А твой батя когда-то моего батю защищал, вот он тебя и знает, - сообщили ей шибздик.
     - Значит, ты - потомственный вор? - уточнила Вихрова, прихлебывая чай.
     - Ну, да, только я без специализации, - смущенно ответил ей Лопатников.
     - Ничего, успеешь еще, вся жизнь впереди, - успокоила его адвокат. Продолжая пить чай, она рассматривала Лопатникова. - И фамилия у тебя для вора подходящая - на блатной музыке «лопатник» - значит кошелек.
     Шибздик засмеялся, обнажая свои гнилые зубы. Ему было на вид лет не больше двадцати - двадцати двух. Хлипкий, юркий, вертлявый. Голова сплюснута сверху, уши лопушками. Настоящий Горлум.
     - В доверие мне втираетесь, - смеялся Лопатников, - не выйдет. Я в полной несознанке и ментовскому адвокату ничего не скажу.
     - Да и не надо, - равнодушно сказала Вихрова. - На фиг ты мне нужен. Скажи только, есть ли у тебя какие-то жалобы, вот и все.
     - Да все нормально, я уже привык. - Лопатников отвернулся к окну, помолчал а потом сказал сквозь зубы: - Вот, я не хотел местного адвоката. Все вы с ментами повязаны. Вот, я бате поверил зря, выходит.
     - Еще не поздно отказаться от моих услуг, - резонно сказала Вихрова.
     - Ага! - озлобился Лопатников. - Опять меня по этапам будут кидать. Хрен вам. Буду уж тут сидеть да ездить по маршруту Воронеж - Калач. А то я уже по всей области поколесил.
     Вихрова ему протянула печенье.
     - На, слопай печеник, - сказала она.
     Лопатников без благодарности молча стал грызть печенье. В кабинет вернулся Попрыгаев и конвойные.
     - Ну что, наладили контакт? - поинтересовался он.
     - Да, все в порядке, - сообщила ему Вихрова и, уточнив когда планируется очередное следственное действие с ее подзащитным, оставила ордер на участие в деле и царственно удалилась.
     Через два дня, сидя в кабинете следователя, Вихрова ожидала первого допроса. Она рассматривала своего подзащитного, как клопа на предметном столике микроскопа. Лопатников был весьма колоритным типом вора. Такие встречаются в уголовной прозе, а в реальной жизни вымерли как мамонты еще в доисторическую эпоху. Он скитался по колониям с раннего детства, набил руку на квартирных кражах, ловко пролезая туда, где и мышь не поместится. Специализация у него уже была, просто он скромничал, старался казаться более безобидным. При этом Лопатников Коля чтил воровской кодекс, то есть ни дня не работал, не совершал насильственных преступлений, пытался быть благородным по отношению к своим подельникам. Свои воровские принципы Лопатников Коля сразу изложил Вихровой перед первым же допросом.
     - Я никогда не сотрудничаю со следствием. Своих не сдаю. Боли я не боюсь, пусть бьют, хоть убьют. Чужих дел на себя брать не буду. - Лопатников закинул ногу на ногу и начал курить, не спросив у Вихровой разрешения.
     - Мне, Коля, все равно, - ответила ему Вихрова. - Я с тобой цацкаться не буду. Хочешь молчать - молчи, хочешь кричать - кричи.
     - Вот и ладушки, испекла бабка оладушки. Пригласила есть, а негде сесть, - прихохотнул Лопатников.
     - Обиды не страшась, не требуя венца, хвалу и клевету приемли равнодушно, и не оспаривай глупца, - процитировала ему адвокат. - Это тоже мои принципы. Так что будем знакомы.
     - Надо эти стихи запомнить. Пушкин небось, - задумчиво сказал шибздик.
     - Угадал, - удивилась Вихрова.
     - А я других не знаю. Мы институтов не кончали, - так же задумчиво сообщил щибздик.
     Следователь Храмых придвинул к себе бланк протокола и начал писать. Вихрова возмутилась, что протокол допроса не печатается, на что Храмых ей пожаловался на отсутствие заправки картриджа.
     - Лопатников Николай Николаевич, ты подозреваешься в совершении десяти краж из домовладений по следующим адресам … - Храмых уныло стал перечислять даты краж и фамилии потерпевших. - Ну, рассказывай, признаешь ли ты вину и так далее.
     - Прошу прощения, Дмитрий Павлович! Обвинение Лопатникову еще не предъявляли. Так что признавать пока нечего, - вмешалась Вихрова.
     Храмых поморщился. Он не любил Вихрову и терпел ее присутствие только из осознанной необходимости. Все другие адвокаты были заняты, защищая подельников Лопатникова. Так что деваться Храмых было некуда.
     - Так, Лопатников, поясни мне тогда, участвовал ли ты в кражах и раскаиваешься ли ты, - занудно продолжил Храмых.
     - Да, раскаиваюсь, - паясничал шибздик, - что мало взял, да не тому продал.
     - Ты, давай, не наглей, - начал его воспитывать Храмых. - Давай по порядку все излагай. Где ты познакомился с Дрыкиным Олегом Петровичем по кличке Клещ, как приехал в Калач и где жил.
     - Не для тебя, червя, я, роза, расцветала, - сообщил ему нагло Лопатников.
     Предваряя ответный взрыв злобы Храмых, Вихрова сказала:
     - Дмитрий Павлович, запишите так: «Показания по существу подозрений я давать отказываюсь, пользуюсь статьей пятьдесят первой Конституции Эр Эф».
     Храмых быстро заполнил протокол, все участники расписались, и Лопатникова увели конвойные. Вихрова собралась уходить, а Храмых ей сказал вдогонку:
     - Зря вы так с ним цацкаетесь. Эти твари дома подчистую обворовали, даже памперсы детские украли у одной разведенной мамаши. Крупу и то крали из кухонь. Как термиты. Видели бы вы потерпевших, они в ужасе.
     Вихрова, не отреагировав на слова Храмых, попрощалась и пошла в свою контору.
     Возле офиса ее ждала молодящаяся дамочка лет тридцати. По ее виду было сразу опытным взглядом видно: из «этих».
     - Я Аля Краснова, - представилась она Вихровой. - Как там Коля Малой?
     - В смысле Лопатников? - уточнила Вихрова. - А вы ему кто?
     - Я его девушка, - замялась Краснова. - Что ему светит, много?
     - Думаю, что дела его плохи. Наверное, его друзья его и сдали, - сообщила сквозь зубы Вихрова, отпирая дверь.
     Когда они вошли в офис, Краснова стала показушно плакать, вытирая слезы специально припасенным платком. Вихрова не обращала на нее внимания, разбирая папки на столе, сортируя бумаги. Часть бумаг она рвала в клочья, выплескивая дневную агрессию. Когда дамочке плакать надоело, корзина для бумаг уже наполнилась.
     - Я к вам по делу пришла, - сообщила Краснова. - Я прошу, чтобы меня допустили общественным защитником к Коле. Я знаю, что по закону это можно.
     - Послушайте, Краснова, - проникновенно произнесла Вихрова. - Если вы надеетесь, что вам будут давать с ним свидания без ограничений наедине, то ничего у вас не выйдет. Маскимум, что будет возможно, - участие в следственных действиях в моем присутствии и свидания опять же в моем присутствии.
     Краснова попыталась протестовать, но Вихрова сослалась на отсутствие времени и ловко выставила дамочку за дверь. Ганечкин прихихикивал, наблюдая за комедией, которую разыгрывала посетительница.
     - Иося, у нас все бланки закончились, - роясь в столе, сообщила Вихрова своему коллеге.
     - Ага! - радостно подхватил он. И без зазрения совести добавил - Это я растратил. Представь, какой последний запрос я посылал. Чуть со смеху не помер. Пришла ко мне на прием бабуся, такая лет девяносто. После мужа наследство принимает. Детей у нее нет. И зачем ей, я думаю, это наследство. А бабуся настаивает. Выясняю, что в браке с дедом она не состояла, но можно установить факт иждивения.
     - Ну, и чего тут особенного? - сердито спросила Вихрова, укладывая портфель.
     - Документов у бабки нет, свидетельство о смерти дедуси ей не выдают. Ну, думаю, надо запрос послать для получения копии свидетельства о рождении деда. Спрашиваю бабусю, как деда звали. А она мне - «Салыхвон». Какой тебе, бабка, Салыхвон?! Начинаю перебирать - Симеон, Селиван, Стефан. Она твердит - «Ни, Салыхвон».
     - Может Соломон? - поинтересовалась Вихрова.
     - Нет! Потом я догадался позвонить главе Дубровинской сельской администрации. И тот мне говорит, что деда звали Ксенофонт.
     - Вот черт! - восхитилась Вихрова.
     - Что там у тебя с Лопатниковым? - без логичного перехода на другую тему начал допытываться Иося.
     - Дружба, переходящая не то в любовь, не то в ненависть, - пояснила Вихрова.
     - Я Дрыкина защищаю. Он смотрящим был по Калачеевскому району. Шесть краж с Лопатниковым совершил. А все краденое заграбастал и даже не поделился с твоим Колей.
     - Может на общак все пошло? - предположила Вихрова.
     - Бог его знает. Только валит он все на Лопатникова. - Ганечкин присел на краешек стола Вихровой и доверительно сказал. - Мне ребята из конвоя рассказывали, что в камере у Дрыкина «крыса» сидит и постукивает ментам. А Клещ будто не знает и как на духу все выкладывает.
     - Перевелись воры настоящие, - посетовала притворно Вихрова. - Уже олигофренов в смотрящие назначают.
     На следующий день Вихрова пришла в камеру к Лопатникову. Коля был в нетерпении, когда конвойные ввели его в десятую камеру, он даже шел как-то с прискоком. Еле дождавшись, когда конвой вышел, Коля, поблескивая глазами, спросил:
     - Аля у вас была?
     - Лопатников, - строго сказала Вихрова. - Я - адвокат, а не сводня. Я не собираюсь сидеть в камере, отвернувшись к стене, пока вы справляете с ней естественные половые надобности.
     - Зачем же так грубо? - осклабился шибздик.
     - Лучше поругаться один раз, чем ругаться каждый раз, - уже мягче сказала Валентина.
     - Это правильно. От своих принципов отступать нельзя. Уважаю. У меня есть к вам просьба. Принесите мне, пожалуйста, псалтирь.
     - Хорошо. - Валентина пыталась не показывать удивление.
     - Я его читать буду, а то в камере скучно.
     - Может еще что-то почитать, повеселее? Могу детектив принести.
     - Это бы хорошо, только книжки я вам не верну, - сразу же поспешил обрадовать ее Коля.
     - Я понимаю, не надо возвращать. Лишь бы в дело, - поморщилась Вихрова, представляя, как бы она принесла домой прочитанные в камере книжки.
     - И еще вот что. Если батя мой к вам приедет, примите его. Он, конечно, в розыске, а вы ментам не сообщайте о нем.
     - Разумеется.
     Вихрова выходила из отдела на свежий воздух. Месяц май был в разгаре. Утренний холодок сменился дневной жарой. Все цвело одновременно: и вишни, и яблони, и черемуха, чего не было никогда раньше. Природа торопилась взять свое, словно впереди была у нее слишком длинная старость. Лопатников сидел в душной камере, пил густой чай, курил и дышал смрадом человеческих тел. Ежедневная прогулка в милицейском огороженном дворике давала легким только запах свежей краски, которой красили в отделе панели и лестницы, а также в нос бил запах бензина заправленных милицейских уазиков.
     Вихрова свернула к рынку, подошла к лотку, на котором были разложены подержанные книги. Купила Евангелие с Псалтырем под одной обложкой, Акунина «Статский советник» и передала потом эти книги через дежурную часть Лопатникову.
     По дороге домой она позвонила сыну, который отдыхал в санатории, бессовестно пропуская последние дни четвертой учебной четверти.
     - Андрюша, тебя домой забрать на выходные? - поинтересовалась она.
     - Не, тут так весело! Мама, тут нереально красивые девочки! - выпалил ей двенадцатилетний оболтус. Засмеявшись, мать ответила ему:
     - Велик и могуч русский язык. Знаешь - нереально красивые девочки и реально красивые девочки означает одно и то же.
     Сын ответил ей смехом и повесил трубку.
     На следующий день проводилась очная ставка между Дрыкиным и Лопатниковым. Вихрова и Ганечкин двинулись в отдел милиции одновременно. У Вихровой было хорошее настроение: погода была прекрасной, все вокруг цвело, к тому же рядом с Ганечкиным располневшая Вихрова смотрелась дюймовочкой.
     - Иося, у тебя такая тень могущественная, что мне за тобой не жарко топать, - сделала комплимент коллеге Вихрова.
     - Знаешь, а ведь я нерегулярно и малокалорийно питаюсь. Галюня еще в Самаре, я доел все запасы домашних консервов. Вместо того чтобы ржать надо мной, организовала бы шефскую помощь, - начал канючить Ганечкин.
     - Ты мне лучше скажи, зачем сейчас будут очную ставку проводить. Лопатников ведь не дает показаний. А очная ставка проводится при наличии противоречий в показаниях участников следствия, - перевела разговор на серьезную тему Валя.
     - Думаю, как фактор давления на Лопатникова. Он увидит, как его друг его валит, язык у него развяжется. Он-то полон юношеской романтики, верит своим друзьям. Сломается, будет давать показания.
     В кабинете Храмых в присутствии конвойных уже сидели Дрыкин и Лопатников. При виде адвокатов они оживились. Храмых разъяснил порядок проведения очной ставки и предупредил, что подозреваемые должны вести себя вежливо, иначе он примет к ним меры. В ответ на это Лопатников задрал трико как можно выше и на его худых ляжках Вихрова увидела несколько свежих багровых шрамов.
     - Не пугай, я пуганый, - уведомил шибздик следователя.
     - Коля, откуда эти шрамы? - потребовала объяснений Вихрова. В ответ и Дрыкин и Лопатников заухмылялись. - И все-таки, откуда? - повторила Вихрова.
     - Это я был в четвертой оперчасти ГУВД, меня там пытали, хотели дубинкой резиновой изнасиловать, - уже без ухмылок, обыденным тоном сказал Лопатников, - а я не дался - схватил со стола нож для резки бумаги и полоснул себя несколько раз. Кровищи было... - Лопатников даже зажмурился от удовольствия показать, что его голыми руками не возьмешь.
     Следователь скучающим голосом сообщил:
     - Врет он все. Была проверка, факты не подтвердились.
     - Че ты знаешь? Ну, че ты знаешь? - взвился Лопатников. - Не подтвердились! Конечно, кто же вора станет слушать в ментовской стране. Пока вся страна отмечает день милиции как народный праздник, нас, воров, будут убивать. - У Лопатникова перехватило дыхание и он взвизгнул: - Вы тоже передохнете. На хитрую жопу найдется хрущ с винтом.
     Конечно, очная ставка была сорвана. Следователь не мог успокоиться сам и успокоить подследственных, Лопатникова и Дрыкина увел конвой. Вихрова вернулась в свой кабинет и стала писать заявление в прокуратуру для повторной проверки факта истязания подследственного Лопатникова. Ганечкин, страдавший одышкой, пыхтел за соседним столом, возмущаясь и негодуя. После обеда очную ставку продолжил уже сам Попрыгаев. Подследственные вели себя спокойно. Вихрова сообщила Лопатникову, что отнесла жалобу в прокуратуру. Лопатников безразлично кивнул.
     - Ну, рассказывай, Дрыкин, где и как ты познакомился с Лопатниковым, - начал очную ставку Попрыгаев.
     - Батя у Лопатникова был смотрящим по Эртилю. В знак уважения я организовал Малому освобождение из зоны. Он на детской зоне чалился. Малого я раньше не знал. Когда его привезли в Бутурлиновку, то он жил у моей тетки. Ни в чем таком не был замечен. Потом он мне сказал по телефону, что будет отдавать долги, потому что батя его с нами не расплатился. Я пригласил его в свою компанию. Он был там на вторых ролях, ничего толком не знал и не умел. Я даже удивился, мать с отцом такие... а сын - сразу видно, никто не воспитывал, - пояснил Дрыкин.
     - Чего не умел-то? - поинтересовался Попрыгаев.
     - Ну, не умел воровать. Чуйка зато у него была хорошая. Всегда знал, у кого и где взять можно. Наблюдательный был, - словно восхищался Дрыкин.
     - Лопатников, подтверждаешь показания Дрыкина? - спросил Попрыгаев.
     - Не, врет он все. Я его вообще не знаю, мы с ним в оперчасти познакомились. Ссученный он... Мы, Лопатниковы, с такими не мараемся, - презрительно процедил шибздик. А Дрыкин укоризненно покачал головой.
     - С кем же ты воровать ходил в Калаче? - не унимался Попрыгаев.
     - А ни с кем, я сюда вообще не приезжал. У меня алиби. Я жил в Подколодновке у Красновых. Можете спросить, жил я у них все лето, а также половину сентября. Меня вся деревня видела.
     - Спросим, - кивнул Попрыгаев и продолжил допрос Дрыкина. Дрыкин уныло и заученно повторял истории краж из квартир и домов. Он перечислял, кто где был наводчиком, кто стоял на стреме, что брали, куда сбывали.
     - Ты еще расскажи, падла, как ты у ветерана орден попятил, - возмутился вдруг Лопатников.
     - Ну-ка, ну-ка... - засмеялся Попрыгаев, а Вихрова закрыла глаза рукой. Похоже Лопатников решил изменить сценарий очной ставки, не ставя ее в известность.
     - Да! Этот дебил, - делая ударение на первый слог «де», продолжал Лопатников, - спер орден у ветерана. Влез к нему в дом, а воровать у деда нечего. Этот дебил и попятил пиджак с орденом, не мог орден от пиджака открутить.
     - Спасибо, Коля, - продолжал смеяться Попрыгаев, - эту информацию мы проверим. Я, кажется, знаю, кто потерпевший - Крутских его фамилия. Это дело в «висунах» у нас.
     - Коля, так ты знаешь Дрыкина или нет, - толкая под столом ногой Лопатникова, спросила Вихрова.
     - Не, не знаю. Вернее раньше не знал, - глумился Лопатников. - Это он мне рассказал про орден, когда нас по этапу везли. А раньше я эту падлу вообще не знал.
     Дрыкин сидел, насупившись. Его выставили посмешищем, и он мучительно соображал, как отомстить дружку. Попрыгаев быстро печатал протокол. Переведя дух, он обратился с вопросом к Лопатникову.
     - Дрыкин указывает, что участвовал с тобой вместе и с Холодковым в трех кражах в селе Заброды. Две кражи у пенсионерок, а одна - у предпринимательницы Казюриной. Кроме того, еще указывает на твое соучастие в кражах с Дрыкиным, Бессменных и Голубевым в Калаче. Что можешь по данному поводу пояснить? - Попрыгаев изобразил вежливое внимание.
     - Не, это все брешет Дрыкин. Оговаривает меня. Ему моя чува нравится, а она его отшила. Вот он на меня волну и гонит. Чтоб я у бабушек воровал - да не может такого быть. Я у богатых только воровал. У предпринимателей. Спекулянты они, вот кто. Они вон какие цены на товары дуют, не подступишься. Джинсы путевые - три косаря. Это ж сдохнуть можно! И вообще воровство - это своего рода перераспределение денег из их кармана - в мой, - обстоятельно пояснял Лопатников.
     - Ну, а в селе ты был в этом? - спросил Попрыгаев.
     - Не, в селе Заброды я никогда не был. Че там делать? - наивно хлопая глазами врал и не краснел Лопатников.
     Очная ставка закончилась. Подписывая протокол, Лопатников попросил Вихрову зайти к нему на свидание. Вихрова ответила, что сильно занята и сможет только после шести вечера. На том и расстались. Возвращаясь в контору, Вихрова сказала Ганечкину, что тот никудышний предсказатель, а Лопатников оказался покрепче, чем о нем думали. Доделав мелкую адвокатскую работу, которая, впрочем, никогда не кончается, Вихрова направилась на свидание в камеру с подзащитным.
     - Привет, Коля, давай быстро и по существу, - присела брезгливо на краешек стула Вихрова.
     Лопатников был задумчив и, казалось, смущен.
     - Сколько мне дадут лет? - поинтересовался он у Вихровой.
     - Сколько заслужил. А ты думал тебе премию дадут в размере должностного оклада ответственного работника? - также вопросом на вопрос ответила Вихрова.
     - Я вам конкретно говорю, сколько мне дадут? - настаивал Лопатников.
     - Не могу сказать, я даже объем обвинения не знаю. Ты пока подозреваемый.
     - Я вам дам один номерок телефона. Вы туда позвоните, скажете, что от меня, назовете сумму. Когда деньги придут, эту сумму ополовиньте. И вы будете в шоколаде, и судья, - доверительно сообщил ей Лопатников.
     - Вот что, роза, - памятуя, как назвал себя Лопатников следователю, сказала ему Вихрова. - Во-первых, я такой ерундой заниматься не собираюсь. Во-вторых, если бы у твоих друзей были деньги, то ты бы тут не сидел.
     - Вы меня очень разочаровали, - сообщил ей по-хамски Лопатников.
     - А ты меня. Я-то думала, что ты умнее. - Вихрова поднялась и сообщила, что свидание окончено.
    
     ***
    
     На семейной вечеринке Попрыгаев подсел к Вале и, дружески дыша в лицо винными парами, спросил ее: - Тебе Лопатников деньги предлагал?
     - Предлагал, - спокойно ответила ему Валя.
     - Денег у него нет. Смотри, не подставляйся, - предупредил ее Попрыгаев.
     - Глупое подозрение. Ты меня знаешь. А как же папа - смотрящий по Эртилю, - улыбнулась Валя.
     - В бегах его папа, только освободился, так сразу же с грабежом и загремел. Самому деньги нужнее. А Малому даже передачек никто не носит. Бабка у него умерла, мы говорить Коле не стали. Так что Малому даже выходить некуда из колонии.
     - Погоди ты выходить, еще не скоро, - Вихрова кормила крестника окрошкой, а тот вертел головой и разбрызгивал ее вокруг себя в радиусе трех метров. - Попрыгаев, отвали. Ты - как лесник. В лесу о бабах, с бабами - о лесе. Хорош про работу.
     - Я ж не просто так, - скорчил умильную рожу ребенку Попрыгаев. - Я ж с умыслом. У нас на Лопатникова кроме показаний Дрыкина ничего нет. Следов Коля не оставлял, возле квартир или домов его никто не видел. На вещах нет его отпечатков пальцев. Остальные подельники показаний Дрыкина не подтверждают.
     - Спасибо, Миша, - удивилась Вихрова, - но почему ты мне все это рассказываешь?
     - Да жалко этого дурака. Представь - просидел всю жизнь. Сначала с мамашей, еще будучи ребенком - в интернате при зоне. Затем уже и сам. Он другой жизни не знает и не представляет, - ответил ей честно Попрыгаев, - может, это тебе чем-то поможет.
     Вихрова на следующий день пришла в камеру на свидание к Лопатникову. Он только что получил письмо от своей «чувы» и пребывал в приподнятом настроении. Вихрова не стала лезть за словом в дальний карман и спросила напрямик:
     - Коля! Скажи мне, пожалуйста, ты участвовал в кражах в Калачеевском районе? В тех кражах, которые расследуются нашим РОВД.
     - Ну, да, участвовал, - также спокойно и прямо ответил ей Лопатников. - А вам-то зачем?
     - Во всех кражах? - уточнила Вихрова, не отвечая на вопрос шибздика.
     - Во всех, только к деду за орденом я не лазил. - сказал Лопатников.
     - Почему же подельники тебя не сдают? - поинтересовалась Вихрова.
     - Жить хотят, наверное, - лениво потянулся Лопатников. - А я ничего не признаю, потому что мне свой воровской статус повысить надо. Я уже в малолетнюю зону не попаду, а в другую зону мне, потомственному вору, идти с тремя кражами стыдно.
     - Так ты не участвовал в кражах? - снова спросила Вихрова.
     - Участвовал, но не во всех, - уклончиво ответил шибздик.
     - Ты понимаешь, что тебя могут на шесть или восемь лет лишить свободы? - сердито осведомилась адвокат.
     - Что-то много, - с сомнением в голосе произнес шибздик и, откинувшись на спинку стула, закурил.
     - Вот, что, роза, - строго произнесла Вихрова, - ты посиди и подумай до завтра, сколько тебе краж для статуса нужно. Если не надумаешь, я попрошу, чтобы тебя на психиатрическую экспертизу направили. Вот там и будешь свой статус повышать. Среди дебилов, - Вихрова особенно произнесла последнее слово, с ударением на «де».
     - Вот, блин, стерва! - с восхищением произнес шибздик. Но Вихрова вышла из камеры, сделав вид, что не услышала его.
     После этого разговора Лопатников стал давать подробные показания относительно шести краж. Его пояснения совпадали с пояснениями Дрыкина и Голубева. Следствие подходило к концу. Понимая, что без внушения Вихровой тут не обошлось, следователь указал в качестве смягчающих вину обстоятельств активное способствование раскрытию преступления, явку с повинной по двум эпизодам. Остальные эпизоды краж, которые Лопатников не признавал как совершенные им с участием Дрыкина и его компании, в вину следствие вменять не стало. Участь шибздика была не такой печальной, как казалась прежде. В очередное посещение камеры Лопатников поблагодарил адвоката за принесенные книжки.
     - «Статский советник» понравился? - искренне поинтересовалась Вихрова.
     - Чумовая книжка! - восхищенно покачал головой Лопатников.
     - А еще фильм сняли по ней, с Михалковым и Меньшиковым в главных ролях.
     - Не, я не смотрел. Я же сидел тогда, - удрученно сообщил шибздик.
     - А, ну сиди тогда дальше, вся жизнь мимо пройдет, как товарный поезд мимо бабки с пирожками, - усмехнулась жестоко Вихрова.
     - Не, я передумал. Отсижу - уеду на Север. Никто там меня не знает. Начну жизнь с нуля, - убежденно сказал Коля.
     - Свежо предание, да верится с трудом - подытожила Вихрова.
     Лопатникову вынесли обвинительный приговор, его направили на четыре года отбывать наказание в колонию общего режима. Вихрова написала дежурную жалобу-слезницу, которая почему-то «сыграла» в пользу осужденного, и ему уменьшили наказание еще на полгода. Лопатников нелегально звонил ей из зоны, регулярно поздравляя с праздниками. Больше никак отблагодарить ее он не мог. А Вихрова часто цитировала его присказки, среди которой любимой была: «У меня по краже алиби, я в этот день на грабеже был».