Третий час Рита находилась в ледяном, вернее - снежном, плену. Она пыталась руками (хорошо, что перчатки были крепкими!) разгребать и утрамбовывать по сторонам снег, освобождая выход из пещерки, давшей ей убежище. Но, похоже, лавина оказалась нешуточной. Силы кончились быстро. Разве что согрелась от усилий…
     Она села на рюкзачок и стала обдумывать, что бы ещё предпринять. Искать её начнут не скоро. На турбазе Рита и не сообщала о преждевременном отбытии, благо что прилетела туда на самой арендованном аэроботе. В лаборатории её ждали не ранее, чем через неделю: Иван был в длительной командировке и предположить даже не мог бы, что ей так быстро наскучит отдыхать…
     Когда бот завертело в воздушном потоке и швырнуло на склон горы, она, отстегнув ремни, выбралась - к счастью, благополучно, - осмотрела сломанное крыло и решила двигаться дальше пешком, прикинув, что к вечеру спокойно доберётся до метеостанции, купол которой виднелся вдали. Следовало лишь спуститься до дороги по каменистому склону, слегка присыпанному снегом, а там уж проблем не будет. Но, похоже, удар бота о гранитные глыбы, вызвавший легкий камнепад, стал той самой последней каплей, которая переполняет стакан, и масса снега с вершины ринулась вниз. А может, катализатором лавины оказался невесть откуда взявшийся шквалистый ветер, прервавший Ритин полёт.
     Услышав гул, она, уже на пути вниз, прижалась к каменной громаде и словно бы провалилась в спасительную пещерку. Что теперь? Ждать. Возможно, кто-нибудь спохватится и засечёт маячок на боте. Найдут его, увидят лавину… Или, отдохнув, стоит снова попробовать выбраться собственными силами.
     Рита обхватила колени, натянула поглубже на лоб оранжевый капюшон комбинезона и задремала. Сначала перед внутренним взором появилась цепочка из кабинок фуникулёра, поднимающего лыжников от турбазы к стартовой площадке. Потом они вдруг превратились в ряд прозрачных кювет, где подрастали почти полностью сформированные эмбрионы. Им, похоже, скоро предстояло переселяться из пренатального инкубатора в детское отделение. Спокойные, чуть колышущиеся тельца маленьких человечков… Вдруг один из них распахнул веки и внимательно посмотрел на Риту. Серые глаза. Если вглядываться, то не серые, а словно бы состоящие из светлых, тёмно-синих и голубоватых искорок – как на полотнах пуантилистов. Очень знакомые, даже болезненно знакомые глаза.
     Рита встряхнула головой, выныривая из дремоты. Она вспомнила ощущение дежа-вю, кольнувшее её в момент, когда бот потерял управление. То же она испытала, будучи подростком. Совпадение, случайность? Лесь как-то обмолвился, что случайность – это псевдоним Бога, а заметив вздёрнувшийся Ритин подбородок, поправился: ну… не Бога – судьбы, провидения…
    
     ***
     Впервые Рита воочию увидела людей, которых в интернате слегка пренебрежительно называли «те», когда ей исполнилось четырнадцать лет. Дату она помнила точно. Как раз перед этим девочкам её класса читали лекцию о репродуктивном здоровье женщин. Отдельные моменты видеоряда они вечером обсуждали в спальне возбуждённым шёпотом. До времени инициации оставалось ещё два года, но программа обучения освещала эту тему, дабы исключить ненужные домыслы и недоразумения.
     Особенно жутко впечатляющим выглядел видеоряд, запечатлевший процесс родов, когда бедные женщины прошлых веков орали, корчась от боли. Ребёнок страдал тоже, продираясь родовыми путями, и появлялся склизкий, с кровавыми пятнами… А сколько детей и женщин погибало! А перед этим – девять месяцев недомоганий, огромные животы… А ещё – малоприятно ведь, когда в твоём теле подрастает другое существо, шевелится там. Бр-р!..
     Лектор продолжал:
     - В древней книге - Библии – написано, что Бог, в наказание за ослушание, сказал первоженщине: «…Умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рождать детей…» Действительно, тягостный репродуктивный процесс у человечества имел место быть. Ну да - издержки генома, неуспевающего за развитием мозга и интеллекта. Но именно интеллектом мы родовые муки и преодолели! Так что учитесь получше и вносите свой вклад в прогресс нашей цивилизации!..
     А потом им рассказали, что произойдёт во время инициации. Главное, что больно не будет совсем, ни капельки! Легкий укол, как при прививке; девочка просто уснёт, а потом проснётся женщиной - после небольшой операции, всё – лазером, максимально щадящее: вскрытие девственной плевы, забор яйцеклеток с последующим их мгновенным замораживанием, и сжимание маточных труб. Всё. И будет обеспечено главное - воспроизведение людских ресурсов. И, параллельно, организм подготовлен к сосуществованию с мужчинами без опасной возможности забеременеть и травмирующего первого соития.
     После лекции осталось ощущение благодарности к тем, кто позаботился о них, кто избавил… Но до взрослой жизни было ещё не скоро, и девочки быстро вернулись к своим девчачьим проблемкам.
    
     ***
    
     Итак, в то время Рита была совсем несмышлёнышем. Погода стояла тёплая, спокойная, ещё летняя, и она отпросилась у куратора полетать на дельтаплане. Сначала всё шло хорошо, но в какой-то момент не она поймала нужный воздушный поток, а ветер, резко взвихрившийся, заловил её и понёс туда, куда хотел, а не к прекрасно знакомой травянистой тренировочной площадке. Он направил бабочку планера к обрыву, и далее - вниз, в долину, к лесу, туда, где среди деревьев виднелись красные черепичные крыши ТЕХ людей и поднимался белый дымок.
     Нельзя сказать, что Рита очень испугалась. Подумала сразу: не пройдет и получаса, как за ней прилетят из интерна, обнаружив по маячку, и доставят обратно в корпус. Только бы благополучно приземлиться.
     Но такого не получилось - планер скользнул по-над кронами, зацепился крылом за большую ветку и уткнулся в густую зелёную с рыжими проблесками листву. Рита помнила направление к жилью, оставалось соскочить с дерева и прогуляться до домов. А там она наверняка увидит кого-нибудь из ТЕХ. Не прогонят ведь! Кстати, будет, что подружкам рассказать! Но, к несчастью, прыжок оказался неудачным – нога попала в ямку и больно скривилась. Рита, охая, присела на мшистую кочку – придётся, видно, здесь помощи дожидаться.
     Не очень многое знала она о странных людях, обитающих довольно замкнуто в редких поселениях долины. Их женщины рожают детей сами – бедняжки! Не отдают их учиться в интернат. Они не производят важной и нужной продукции, не принимают участия в научных разработках, не стремятся побывать на других планетах… Поживают себе незаметно, тускло, привозят в города «дары природы», обменивают лечебные травы и ароматические масла, орехи и мёд на высокотехнологическое оборудование, вроде средств связи, мобилей и солнечных батарей. Ну и ещё какому-то Богу поклоняются.
     До своих четырнадцати Рита выезжала с обширной и самодостаточной территории интерната лишь на экскурсии – в заводские цеха, на плантации планктона, да к морю - в летний лагерь. И вот нежданное приключение!
    
     Прошло минут двадцать, прежде чем она услышала звонкий голосок:
     - Лесь, я вижу дельтаплан на дереве! Мы нашли её!
     И перед Ритой возникло дивное существо – девочка немного младше её. Серые распахнутые глаза, ореол волос особенно светлых, поскольку она стояла в солнечном луче. Девочка повернулась к приближающемуся человеку, и Рита удивлённо отметила две длинные косы, стекающие ниже пояса. Сама Рита и все её одноклассницы были коротко пострижены – рационально и удобно! Только потом Рита перевела взгляд на улыбающегося подростка, спешащего к ней.
     - Отлично, - откликнулся он, и Рите: – Ты в порядке?
     - Не совсем. Кажется, связку растянула…
     - Ну-ка, дай посмотрю…
     Он ловко стянул носок с Ритиной ноги, на минуту обхватил ладонями уже вспухающую стопу – Рита успела уловить странное для себя ощущение надёжного тепла, исходящее от рук паренька.
     - Марьяша, дай мне свой пояс, он должен подойти, - сказал он девочке.
     И верно, синей в белый горошек полоски ткани как раз хватило, чтобы перебинтовать стопу. Ни палки, ни ровной ветки, чтобы исполнить роль клюшки, рядом не оказалось.
     - Сможешь идти потихоньку? Здесь недалеко… Или позвать ещё кого?..
     - Смогу! - ответила Рита, наступая на уже лишь слегка ноющую ногу.
     - Ну, тогда двинулись! Ой, забыл представиться… Я - Александр, можно – Лесь, а это моя сестрёнка Марьяша. – Он посмотрел Рите прямо в глаза, и у неё дыхание перехватило на мгновение от такого же, как у девочки, распахнутого серого взора. – А про тебя мы знаем. Из вашего интерната позвонили, попросили найти и помочь, если что… В лесу посадочной площадки нет. За тобой на мобиле выехали, но дорога - вокруг долины. Часа два им понадобится.
     Он протянул руку Рите. Марьяша уже убежала вперёд – сообщить о «находке».
     От дома, сложенного из брёвен, к ним шла женщина. Из-под куста вынырнула большая коричневая с подпалинами собака. Рита невольно сжала поддерживающую ладонь. Лесь заслонил её от весело лающей псинки:
     - Не бойся, она тебя не обидит!
     - А я и не боюсь! - дернула плечом Рита.
     - А это наша ма!
     - Вот и хорошо! – сказала женщина, топнула на собаку и вдруг, подойдя совсем близко, крепко обняла Риту. Та от неожиданности охнула и напряглась, почувствовав тепло и запах, и упругую мягкость чуждого тела. Такой тесный контакт был доселе неиспытан и вообще немыслим в её жизни.
     - Извини! Я так уж сразу!.. Ножку долечим, тебя покормим, а там и твои прибудут.
    
     Лесь провёл Риту в дом, усадил в уютное кресло. Ей было видно в окно, как Марьяша помогала матери резать хлеб. Та ей тихонько что-то объясняла. «Про меня, наверное, говорит», - подумала Рита. Две птички подлетели к столу, склевали несколько крошек. Третья, черноголовая, с красным оперением вокруг клюва, села прямо на плечо девочки и защебетала, и словно колокольчиком зазвенела. «Однако, всё страннее и страннее!..»
     - Это моя комната.
     - Да? – вежливо откликнулась Рита, велев себе больше не выказывать удивления. Хотя, конечно, оно появилось – в её жизни собственное жилое помещение могло быть только у работающих взрослых.
     Внимание привлекла картина на стене, где был изображён сероглазый и белоголовый старец с длинной бородой - в просторной серой одежде, со старинной книгой в руке.
     - Это Бог, которому вы поклоняетесь? – спросила Рита.
     - Нет. – Лесь смутился. – Это мой дедушка. В его честь меня и назвали.
     - А дедушка – это как? Это родственник?.. – Рита словно на вкус попробовала странное для себя слово.
     - Ну да. Мамин папа. Он был очень добрым, мудрым, всем помогал, а после смерти перешёл в небесный мир и с тех пор помогает, и мне тоже, уже оттуда.
     - Извини, я не очень поняла. Так он умер или не умер? Он прямо на небесах сидит, на облаке? Но нас учили…
     - Нет-нет, это только так называется - «небесный», а на самом деле мир тот просто невидим нами, но связь с ним есть.
     - То есть ты просто можешь прийти в аппаратную и позвонить?..
     - Нет, даже этого не нужно. Нужно просто подумать, обращаясь к нему. Он услышит, он знает всё, что я делаю, о чём думаю.
     «Мифы неучёных людей, - снисходительно констатировала Рита, однако обижать Леся ей не хотелось, – пусть фантазирует и думает, как хочет. Но все же, допустим, что так и есть, - она поёжилась, совсем не хочется, чтобы кто-то знал ВСЁ, что приходит в голову!»
     - И что, тебя это устраивает? То, что кто-то читает твои мысли?
     - Вполне. Да мне и нечего скрывать. Вот мама тоже знает…
     - Да? – недоверчиво произнесла Рита.
     - Ну, каждую мою мысль она, пожалуй, не разберёт, однако, в общем - настроение, желания. Всегда знает, где мы с Марьяшей находимся…
     - А кто же Бог? И где он живет?
     - Бог – это другое, это не человек, это чистый свет, любовь, энергия добра…
     - Ну, а как же он тогда повелел, чтобы женщины рожали в муках?
     - Ничего подобного он не повелевал! Я знаю, о чём ты говоришь, но в истории и в древних книгах слишком много перепутано, и многое понято неправильно.
     Тут мама позвала Леся - сходить за водой к роднику.
     - Сейчас вернусь, - сказал он гостье.
     Рита кивнула и снова внимательно посмотрела на дедушку: у Леся с сестрёнкой глаза такие же…
     - А чего ты загрустила? - услышала она заботливый материнский голос, обращенный к дочке, и подошла к окну.
     - Жалко её! – Марьяша кивнула в сторону комнаты брата.
     - Но почему? Ногу мы ей поправили, не болит уже.
     Рита поняла, что речь о ней, повертела ступнёй, нога и вправду не болела совсем. Однако, действительно, почему же – «жалко»?
     Марьяша всхлипнула:
     - У неё нет мамы с папой, у неё нет собаки и ручного щегла, у неё никогда не будет своего ребёночка!..
     Рита опешила – вот так раз! Её жалеет поселковая девчонка, которая и носа дальше своего леса не высовывала. Пойти и объяснить ИМ, кто есть кто? Она шагнула к двери. Но тогда хозяева подумают, что Рита подслушивала. И она в растерянности остановилась.
     - Марьяша, ты зря расстраиваешься. Рите там совсем не так плохо, как тебе кажется. Ей привычно, нормально. Каждому своё! Они просто другие. - И позвала гостью к столу.
     Больше ничего странного не происходило. Обед был вкусным, но тоже – ничего особенного. Разве что еда дымком припахивала, а чай был настоян на травах, подслащен мёдом и напомнил Рите лазарет - похожим напитком поили её, когда горло болело.
    
     В интернате подружки, естественно, сразу стали расспрашивать про ТЕХ людей, что там, мол, и как. Но Рите совсем не хотелось описывать в красках свое приключение, как этого ждали девочки. Рассказала только, чем кормили и как, в общем, дома выглядят, однако ни слова про дедушку Александра, да и про Леся – тоже.
     Сама же, особенно в первое время, не раз мысленно возвращалась к диалогу с Лесем. И всё получалось – словно она защищалась сама, и защищала своё окружение. И сравнивала.
     Даже выбирала, хотя выбора у неё не было: что она предпочла бы - быть всегда открытой для посторонних глаз, или для ушей?
     Имелось в виду следующее. В интернате каждый ребёнок, и особенно - подросток, всегда находился под пристальным вниманием дежурных воспитателей, которое обеспечивали объективы многочисленных камер, установленных не только в жилых корпусах и учебных помещениях, но и в санузлах, и на спортплощадках… К тому же стены спален и классов были уютно-матовыми изнутри, но прозрачными с внешней стороны. И дети знали, что каждое их движение может быть отмечено, одобрено или осуждено любым из проходящих мимо по коридору или любым из специально наблюдающих взрослых. Дети привыкли к постоянному контролю – а как же иначе? Они ведь несмышлёные. Вот подрастут, поумнеют, научатся всегда вести себя правильно, будут гарантированно избавлены от ошибок, тогда-то и получат самостоятельность вкупе с собственным жильём.
     А вот думать у них можно было обо всём, о чём угодно, если, конечно, дело было не на уроке. И если, к примеру, ты представляла, как занудный учитель химии спотыкается, падает в ледяной бассейн и заболевает так, что неделю ты не слышишь его скрипучего голоса, или зазнайка Лиана, проиграв тебе партию в теннис, рыдает от расстройства, этого никто никогда не узнает. Или вот… Рите иногда хотелось пригладить кудрявящиеся каштановые вихры Ивана, который так и норовил устроиться возле неё в видеозале или на семинаре. В последнем желании вроде бы ничего криминального не было, а всё равно не хотелось, чтобы о нём кто-то знал. Может, каждому подобные мысли лезут, а может, только Рита такая «неправильная», но спрашивать об этом у одноклассниц она ни за что бы не стала. Неужели у Леся нет никаких «плохих» мыслей, а если есть – как же он оправдывается тогда перед своим «небесным» дедушкой? И наказывают ли его? Вот поговорить бы ещё!..
     Но время проходило, неудавшийся (а может, как раз - редкостно удавшийся?) полёт подзабывался, отодвинутый массой событий: приближающейся инициацией, углубленным изучением предметов по специальности – Рита выбрала усовершенствование аккумуляторов. Однако иногда (о, ведь и сны не могут быть проконтролированы воспитателями!) серые глаза с цветными искорками, добрые и спокойные, словно озёра в безветренный день, грезились ей по ночам. А вот ещё спросить бы, как у Леся обстоят дела со снами? Ведь если негодные мысли мы можем хоть как-то отодвинуть, то что делать с неподвластными воле сновидениями?
    
     ***
    
     Инициация прошла как-то незаметно. Рита явилась в клинику в назначенное время, переоделась в просторную зелёную юбку и рубаху, пахнущую одновременно хлоркой и ароматизатором «зелёное яблоко». Легла на подогретую зелёную же лежанку, развернув руку для легкого укола. Проснулась через полчаса в белой палате. Посмотрела гармонизирующий сеанс – с морем, рыбками и пальмами – на экране, висящим напротив койки. И вечером ушла в свой корпус, когда уже и остаточной лёгкой ноющей боли в животе не ощущалось.
     Теоретически она стала «женщиной», то есть ей дозволялось теперь вступать в интимные отношения с мужчинами. Однако практически целый год ничего не менялось – тот же надзор бдительных камер, те же спальные и учебные помещения, стадион, развлекательный центр… Рита не знала, как другие девушки – может, втайне горячо мечтали о бесконтрольной жизни. А она, к счастью, любила учиться и почти всё свободное время, оставшееся от обязательных тонизирующих прогулок с последующим плаванием в прохладном бассейне и расслабляющих музыкальных сеансов, проводила в библиотеке. Отнюдь не за чтением мелодрам - таковых здесь просто не было. Понятно, большая часть фонда –учебные и научно-популярные издания, но были и полки с трудами по истории и музыке, книгами о путешествиях, стояли альбомы с избранными репродукциями, томики отредактированных стихов – для воспитания чувства прекрасного. Разумеется, всё это собрание развивающих материалов существовало и в электронном виде, и могло быть изучаемо хоть в спальне, но Рите нравилось находиться среди словно бы живых свидетелей развития цивилизации, касаться глянцево-нарядных или давно пожелтевших от времени страниц.
    
     Взрослая жизнь наступила почти внезапно. Договоренность о её работе в лаборатории научного городка существовала давно. Рита знала и своего будущего руководителя. О жилье она и не думала, оно предоставлялось автоматически. Но как-то во время прогулки перед ужином её окликнул Иван. Сам этот факт примечательным не был, они частенько совершали вместе километровые марш-броски по выделенной для этого прямой аллее, обсаженной ёлочками. Но вид у юноши был озабоченный и одновременно слегка смущённый.
     - Что-то случилось? – спросила его Рита.
     - Да нет, ничего. Хотя, да… Мы будем жить в одном районе.
     - Я знаю. Хорошо ведь, когда знакомые рядом?..
     - Да, конечно. Я узнавал про свободные места. Нашлось два блока почти рядом в одном из жилых корпусов.
     - И что? – спросила она, хотя уже догадалась, что имел в виду Иван.
     - Вот адрес. Если ты не против, оформи свою заявку на этот блок.
     - Ладно.
     Не было повода отказываться – он хотел стать её мужчиной. Пора. Иван всегда был ей приятен более других ребят. Они понимали друг друга, выросли «в одной песочнице». Так почему бы и нет?
     Рита передала дизайнерам заявку с описанием желаемого оформления первой в жизни своей комнаты.
     Три стены, включая ту, что с окном, окрасят в салатный, а на четвертой будут изображены горы со снежными вершинами и цветущими холмами у подножия.
     А потолок пусть покрасят в тон неба над горами. И по нему станут пролетать птицы и плыть лёгкие облака, запускаемые проектором… Такая вот фантазия!
     Спасибо дизайнерам – всё выполнили отлично. И на одной из одинаковых дверей галереи появилась табличка с её именем.
     Рита заглянула в санузел, подошла к окну – за сквериком виднелся серебристый куб здания с её лабораторией. Она разложила по полкам самый минимум собственных вещей, купленных на стандартные «подъёмные», накрыла диван уютным пледом, с удовольствием приобретенным накануне. Прошла в конец застеклённой галереи, где располагалась общая кухня. Там было стерильно чисто и пусто. Зачем тратить время и силы на приготовление пищи, если проще спуститься на этаж и вкусно отобедать среди соседей и знакомых…
     Она собралась уж было отметиться у Ивана, но вспомнила, что тот ушёл с документами в офис. Постояла у сквозного, во всю галерею, подоконника. С этой стороны дома раскинулся стадион с разбегающимися вдаль велотреками.
     Тут взгляд её упал на надпись, нанесённую, а затем зачищенную – у самого стекла. Вроде бы там проглядывали буквы, составляющие слово «удача». И у Риты впервые появился вопрос: а чьим это жильё было раньше? Куда исчез этот человек? Наиболее реальными были два варианта. Первый, простой: ему исполнилось сто лет, и его переселили в городок ветеранов, где он мог в любой выбранный им самим момент добровольно уйти из жизни. Второй: он погиб - или случайно, или рискуя жизнью во имя прогресса, выполняя свой долг, может, даже в далёком космосе. Может, он, в последний раз закрыв за собой дверь, шагнул к окну галереи и начертал несколько букв, пожелав удачи самому себе - больше некому было это сделать… Стоп! Не было проблем узнать, кто, что и как. Но она не станет этого делать – пусть её комната будет как белый лист, словно бы изначально чистой, девственной.
     Ага, девственность… Это, как и полагалось, конечно, произошло. И, как и предполагалось, без особого психического и эмоционального напряжения. До определенного момента они с Иваном вообще только посмеивались… Со стороны физиологии никаких неожиданностей не было. Известно ведь, что процесс интимной близости, как и занятия спортом, необходим для правильного функционирования организма, для улучшения гормонального фона, для повышения иммунитета… С первого раза Рита и не особо поняла, понравилось ей или нет. Она была захвачена другим - общетелесным контактом. До того, до совершеннолетия, она могла припомнить прикосновения всего лишь совершенно чужих рук – медицинского персонала, тренеров, случайные касания друзей… Было и ещё – крепкие объятия мамы Леся и Марьяши. Рита прекрасно помнила, как погрузилась, будто в горячую ванну, в ауру добра и защищённости. И помнила ощущение, исходящее от рук Леся, когда он занимался её ногой и помогал дойти до дома - тоже ощущение тепла и надёжности.
     Вот так, она лежала возле Ивана и думала о ТЕХ людях.
     - Что-то не так? – спросил он.
     - Нет-нет, всё хорошо. Спасибо! Только глаза закрываются, спать хочу…
     - И тебе спасибо! Спи тогда, а я пойду. Спокойной ночи и приятных снов!
    
     ***
    
     Рита с увлечением включилась в работу. Её лаборатория занималась созданием нового класса миниатюрных аккумуляторов. Они должны были не просто собирать энергию, которая подводилась извне тем или иным способом, или – в случае солнечного освещения – концентрировалась в них с помощью экранов. Аккумуляторы следовало «научить» при необходимости вытягивать и собирать энергию из любого окружающего пространства заданного объёма. А в дальнейшем их можно было бы использовать не только в качестве собственно аккумуляторов общего профиля, но и как точечные, и при этом мощные, охлаждающие элементы.
     Теперь, правда, на несколько ином уровне, жизнь снова утряслась, вошла в наезженную колею, подчиняясь установленному распорядку дня.
     Разве что один эмоциональный шквал имел место быть. Впрочем, для соседей и коллег он остался незамеченным.
     Стояла поздняя весна. Ночь. Воздух был напоен яркими и свежими ароматами. Спать Рите не хотелось. Читать устала. В гости наведаться к Ивану, или к бывшей однокласснице Лиане или приятной ей коллеге - Марте? Поздно, наверное. Она, подальше вытянувшись, выглянула из окна своего блока – посмотреть, у кого горит свет. Везде было темно. Только куб института оставался ярко освещеннным, даже слишком ярко. Рита вышла в галерею и села на подоконник возле распахнутого окна. Луна, не видная за козырьком крыши, и редкие фонарики подсвечивали далеко убегающие велотреки. Цепочка слабых огней сливалась со звёздами. Рита попыталась мысленно восстановить линию горизонта. И тут услышала тихий стук двери. Оглянулась. Кто-то выскользнул из Лианиного блока. Ну, понятно… Она уж снова почти повернулась к окну, но боковым зрением отметила, что этот «кто-то» тихо скользнул в дверь Ивана.
     Как же так? Почему? Он был с Лианой? Так же, как и с Ритой? Вернулась в комнату. Уснуть она смогла уже только на рассвете, с трудом заставив себя успокоиться. Часа три прокручивала в голове разные мысли.
     Никакими клятвами и обещаниями она с Иваном не обменивалась. Каждый сам себе хозяин. Среди окружения были и пары, состоящие в длительных отношениях, и одиночки, гуляющие сами по себе. Это уж кому как нравилось. И почему, собственно, случившееся так её задело? Неужели она всё-таки привязалась к Ивану? Про любовь Рита и не думала. Слово это, конечно, было ей известно. Однако оно практически не применялось. Тем более в сфере отношений. Разве что в смысле «люблю печенье с корицей, а ещё – морские купанья».
     «Не привязывайся ни к чему, если не хочешь ощутить боль утраты. Ты ведь не желаешь страдать?» А кто же желает? Так ее учили.
     В шесть лет дети посетили с программной экскурсией зоологический сад. Рите очень понравилась мышка, такая милая, маленькая, почти белая с чёрными пуговичными глазками. Рита спросила воспитательницу, можно ли забрать мышку с собой. Она места мало займёт, спать будет в коробке под кроватью. «Дело не в месте и не в еде для зверька, - получила она ответ опытного взрослого человека, - мышка совсем мало живёт, она быстро вырастает и умирает, а ты привыкнешь к ней и будешь расстраиваться, плакать». Не надо ни к кому и ни к чему привязываться - взрослые заботились о душевном спокойствии малышей.
     Про смерть-то им к этому времени уже объясняли: будете, мол, жить долго-долго, до ста лет, и только, когда вам надоест, когда захотите, тогда и умрёте… Как облачко – появилось на небе, летело-летело, а потом растаяло, или дождём вылилось. И не стало его.
     А ещё учили: если видишь, что кому-то плохо, позови старших, или сам помоги, если сможешь. А если нет – иди своей дорогой. Жалость, в том числе и к себе, непродуктивна, а значит - вредна.
     Рита подумала ещё и решила, что огорчилась она не от разрыва этой самой привязки к Ивану, которой, похоже, и не было… Ведь, когда он уезжал в очередную командировку, она и не вспоминала про него, и не жаждала так уж сильно его ночных визитов. Хотела удержать? Даже и не думала об этом. А если б хотела, наверное, обозначала бы как-то свою радость при его появлении. Или она была уверена, что он никуда не денется? А он делся.
     Что ли Лиана, как и в детстве, её переиграла? Так, может, именно это задело? Или расстроилась она от чувства потерянной собственности… Но как вести себя дальше?
     Рита решила пойти по линии наименьшей энерготраты – сделать вид, что ничего не произошло, а потом, может, так и будет восприниматься случившееся.
     Утром она постаралась зайти в столовую на завтрак пораньше и быстренько убежала в лабораторию. До вечера удалось настроить себя настолько благополучно, что она спокойно и с улыбкой поздоровалась с Иваном, поинтересовалась ходом его работы.
     А как-то вечерком, недели через две, Рита услышала знакомый специфический стук в дверь. Она не успела открыть - в проёме появилась вихрастая, как и в детстве, голова Ивана:
     - А я к тебе пришёл! – проговорил он многозначительно.
     - Что так? Ты же с Лианой нынче…
     - Да ну её! Ей бы только командовать! С тобой лучше! – объяснил он, обезоруживающе улыбаясь.
     Даже не удивился, откуда она знает про Лиану. Может, подумал, что та сама Рите о нём рассказала, хоть и не особо близки они были. А может, привык за предыдущий отрезок жизни, что ни один его поступок не остается тайным, и относился к этому спокойно.
     Ну, и всё вернулось на круги своя.
    
     ***
    
     Руководитель проекта оказал доверие Рите, и она отправилась в первую командировку, на выставку-биржу, представлять аккумуляторы, в разработке которых и сама принимала участие.
     Она уже повстречалась с несколькими потенциальными заказчиками, показала им техническую документацию, обстоятельно ответила на вопросы и теперь возвращалась в гостиницу.
     Вдруг хлынул ливень. Взбежав по широким белым ступеням, Рита в дверях столкнулась с выходившим мужчиной.
     Оба одновременно сказали:
     - Извините!
     Рита вскинула на него взгляд. Сердце на мгновение замерло и стукнуло с удвоенной силой – она увидела серые с синими искорками глаза, похожих на которые с тех пор встречать не доводилось.
     Она, по инерции дойдя до середины вестибюля, остановилась, обернулась, увидела, как человек за автоматически сомкнувшимися полупрозрачными створками тоже оглянулся ей вслед.
     На следующий день Рите не составило большого труда выяснить, что – да! – это он. Приехал за разным оборудованием, предлагая в обмен редкие натуральные продукты и обработанную древесину ценных сортов. Рите очень хотелось с ним встретиться, поговорить, спросить кое о чём. Она знала, что такой шанс вряд ли представится когда-либо ещё. А Александр вряд ли станет сам её разыскивать. Скорее всего, и не помнит вовсе. Хотя… Оглянулся ведь!
    
     Рита, слегка волнуясь, постучала в дверь указанного ей номера, услышала: «Заходите, открыто!», шагнула в комнату - навстречу серым глазам, подсвеченным улыбкой.
     - О, это ты!..
     - Ну да, я, здравствуй!
     - Чудно! А я вот собираюсь уже… Про тебя думаю и переживаю, что не успел поприветствовать, пообщаться…
     Рита отметила, что он стоит перед распахнутой дорожной сумкой.
     - Как? Почему? Ведь закрытие выставки только завтра!
     - Да, но у меня срочное задание по работе. Никак не отложить!.. Я тебе у администратора письмо хотел оставить - со своими координатами. Вот. – Он помахал листком бумаги с несколькими строками текста.
     Рита потянулась за ним.
     - Теперь в этом официозе нет смысла. – Лесь спрятал лист в карман. – Мы ведь увиделись. И встретимся ещё. Ты теперь знаешь, где меня найти. И про себя сейчас расскажешь, да? Где ты, чем занимаешься?.. Устраивайся вот в этом кресле. У меня ещё с полчаса времени свободного есть. Будешь травяной чай, теплый? - Разлил ароматный напиток в две чашки. - Вот печенье.
     Рита стала описывать свой институт, лабораторию. Сама по ходу заметила, что старается представить свои научные изыскания как нечто очень важное, как результат её отличной учебы и устремлений. В её речи словно фоном звучало: «ВЫ нам не чета! Вот какие мы умные да учёные!».
     Лесь внимательно посмотрел на Риту, не переставая улыбаться, придвинул своё кресло так, что их колени соприкоснулись.
     - Дай-ка мне руки. Расслабься. – Взял Ритины ладони в свои, стал тихонько поглаживать её пальцы. - Тебе хочется доказать своё превосходство, превосходство вашего образа жизни? Но эта тема не стоит отдельных обсуждений. Хватит того, что столетие люди «наши» и «ваши» отстаивают свои позиции. Давай-ка остановимся на том, что преимущества и достижения есть у обеих сторон?
     - Но что у вас?.. Вы ведь не можете обходиться без нашей техники. – Рита понимала, что разговор не туда сворачивает, не этого она ждала и желала, но стремление хоть чуть возвыситься в его глазах не оставляло её.
     - Отчего же. Прекрасно можем, но почему бы не воспользоваться тем, что уже существует. Мы могли бы строить дома из глины, камней и древесины. Ею же отапливать помещения в холодное время. Хотя некоторые наши мастера могут и сами генерировать тепло, как хорошие батареи! Однако растить малых детей без обогревателей неудобно. Да и жалко переводить лес на дрова, когда есть аккумуляторы…
     - Которые мы совершенствуем!..
     - И спасибо тебе! Но наши специалисты помогают адресно находить нужные руды для производства тех же батарей.
     - Как так?
     - Просто воспринимают информацию о месторождениях, видят их, передают вам координаты.
     - Я не знала!
     - А до сих пор ты была уверена, что знаешь всё? – он усмехнулся.
     - Нет, но…
     - Есть структуры, которые занимаются контактами, организуют выставки, подобные этой, обращаются к нам за помощью и консультациями, в том числе и в сфере медицины, климата…
     Рита чувствовала, как теплое спокойствие перетекает от Леся к ней, смывает даже легкий налёт проявившейся так некстати и, в общем, не свойственной ей ершистости. Желала, чтобы эти прикосновения, вспоминаемые по столь давнему полудетскому приключению в лесной долине, длились как можно дольше. И даже хорошо бы вообще ничего не говорить, только ощущать его тепло, только смотреть в его глаза – бесконечно. Но вот-вот он скажет «Пора!», а ей столько ещё хотелось спросить!
     - И ты тоже можешь находить руды? И согреваться без огня?
     - Могу, в принципе, но у меня пока недостаточно опыта. Надо работать – над собой. Со временем…
     - У меня столько вопросов! Скажи, твой дедушка, Александр… Он ведь умер давно? Но где-то всё же есть, и помогает тебе… Советами?
     - Да, И советами тоже. Со временем я научился лучше его слышать.
     Рита отметила последнюю фразу, но решила вернуться к ней позже - другое было важнее.
     - И он как бы живой?
     - Почему «как бы»? Более чем живой!
     - Как же так? Разве можно быть живым, когда уже умер? Нам говорили, что умрёшь и исчезнешь, «как облачко в небе».
     - И вы послушно верили?
     - А как иначе? Ладно, допустим, твой дедушка необыкновенный. А что по поводу других - тебя, меня, например… Что будет с нами?
     - Извини, так сразу, в двух словах и не ответишь. Сложно и неоднозначно это в отношении многих. Надо знать, что конкретно представляет каждый человек. Некоторые, действительно, «как облачко растают». Но вот про тебя и себя я знаю точно – мы знакомы, ты не представляешь, как давно, и будем пересекаться очень долго.
     Лесь стал рассказывать ей то, что объясняла ему мама в детстве. Нельзя сказать, что Рита принимала его слова за безоговорочную истину, но противоречить и прерывать его не хотелось. Потом она станет тщательно взвешивать всю информацию, кажущуюся пока странноватой, размышлять о связи случая и судьбы, это потом…
     В коридоре послышались голоса. Лёгкий стук в дверь.
     - Александр, за вами уже прилетели. Ждут.
     Вот и всё!
     Лесь поднялся, Рита – тоже. Он приобнял её, поправил темную чёлку, заглянул в зеленовато-карие глаза:
     - Всё будет хорошо!
    
     ***
    
     Возвратившись, Рита узнала, что Иван уехал на неделю отдыхать с друзьями к морю. Очень кстати! Ей нужно было привести в равновесие чувства и мысли.
     Однако, потом он довольно быстро заметил, что что-то с подругой не так, как обычно.
     - Есть проблемы?.. – без особой озабоченности поинтересовался Иван.
     - Нет-нет, всё нормально.
     Рита старалась быть ласковой с ним, не отказывала в близости, интересовалась его исследованиями, отношениями с коллегами.
     Ей была вполне ясна бесперспективность даже мечтаний о встречах с Александром. Хочется продолжать общение? Нравится? Влечёт к себе?.. Видится во сне? Но даже, если бы он испытывал к ней такие же чувства… Они есть и будут на разных полюсах.
     Однако подсознание обмануть сложно – то она спотыкалась о взгляд чьих-то чужих серых глаз, то отмечала у малознакомого человека легкие светлые волосы, от ветра превращающиеся в ореол, то словно бы устремлялась за фигурой, напоминающей Александра, и через секунды спохватывалась – нет, не он, и быть не может. А однажды у Риты появились мысли не только странные, но даже крамольные: подумалось, что вот, если бы в ней зародился крохотный мальчишечка, ставший продолжением Леся, или девуля, похожая на Марьяшу, это было бы дивно, прекрасно! А потом она и он, и их дети пили бы чай в саду, и ручной щегол прилетал бы, чтобы спеть им свою песенку…
    
     Потом Рита ещё немножко – в чисто теоретическом ключе - поразмышляла на тему: а можно ли вернуть её репродуктивные органы в прежнее, «рабочее», состояние. Решила, что – скорее всего, можно. Хотя вряд ли кому ранее приходило в голову такое желание и перед медиками ставилась подобная задача. Ну… в крайнем случае, можно было бы использовать её же яйцеклетки, извлечённые при инициации… Однако, она не была уверена, что этот материал хранился под её именем. А, может, вообще он уже был использован. И где-то подрастают в кюветах или делают первые шаги маленькие человечки с её генами.
     Рита встряхнула головой. Следовало думать о работе, а не предаваться совершенно пустым фантазиям.
    
     ***
    
     Рита встряхнула головой. Поёжилась. Холод давал о себе знать. Оказывается, задремала. И снилось что-то хорошее: Лесь… Улыбался.
    
     Александр в это время уже подлетал к месту крушения аэробота на вертолёте МЧС. Три часа назад он почувствовал, что с Ритой случилось несчастье. Некоторое время было потрачено на определение координат. Собственно, Александр сразу «увидел» маленькую тёмную и холодную пещерку, сжавшийся силуэт девушки…
     Но где? Забил тревогу, связался со спасателями. Те позвонили в Ритину лабораторию, потом - на турбазу, запросили информацию от спутников аэрокосмической связи. С трудом углядели рыжий проблеск полузасыпанной снегом кабины – основная масса лавины сошла чуть в стороне. Направили вертолёт к ботику. Но Александр потребовал, чтобы его высадили ниже, ближе к метеостанции, к концу снежного языка - именно оттуда он ощущал ясный сигнал.
     И вот теперь он держал в руках самый нужный сейчас предмет - тепловую пушечку. Только бы не ошибиться с направлением! Он закрыл глаза и стал медленно поворачиваться, вытянув перед собой руку с ладонью-экраном. В середине головы менял свою силу внутренний звук-зуммер. Там! Точно! Сделав несколько шагов вправо и ещё раз сориентировавшись, он включил пушечку, и спрессовавшийся под собственной тяжестью снег стал превращаться в ручейки, стекающие вниз и обнажающие каменистый склон.
     - Ри-и-та! – прокричал он, и от скалы отразилось эхо, в которое вплёлся слабый девичий голос.
     Пронеслась мысль, что кричать-то так громко не следовало бы в лавиноопасном районе, но, к счастью, горы и снега оставались спокойными.
     Ещё несколько метров…
     Ура! Свет ворвался в пещеру. А с ним – Лесь!
     Ему осталось только перевести пушечку в согревающий режим и успокоить Риту, обнять её, поцеловать мокрые глаза:
     - Я же сказал, всё будет хорошо!