Глава I
    
     Дело, которое газеты назвали «Тайной уединенного дома», не украсило мой послужной список. Но я уже довольно давно служу в полиции и знаю, что человек, громко трубящий о своих заслугах, никогда не станет хорошим членом слаженного оркестра. Так что, если кто-то скажет вам, что суперинтендант Минтер из Скотланд-Ярда спит и видит, как завоевать популярность, плюньте ему в глаза от моего имени.
     Слово «суперинтендант» не только выговорить трудно, оно еще и слишком уж официальное. Конечно, я не требую, чтобы молодые констебли в лицо обращались ко мне «Супер». Да им это и в голову не придет. Предпочитаю, чтобы и они, и все другие чины называли меня просто «сэр». Но, честно говоря, мне нравится, когда я ненароком слышу, как подчиненные и коллеги между собой упоминают «старину Супера», не имея в виду при этом соответствующего словарного значения.
     А вот мистер Джон К. Филд всегда называл меня именно так – суперинтендант. И каждый раз я невольно думал, как же много слогов в этом слове.
     Никто не любит признаваться, что дал маху, однако и на старуху бывает проруха. Вопреки моей всегдашней осторожности, Филд полюбился мне с первого взгляда. Потерять голову при первой же встрече с девушкой вполне естественно, но вот оценивать мужчину по первому впечатлению очень даже рискованно. Потому что мужчина, которому сразу же удается вызвать у вас симпатию, наверняка лезет из кожи вон, чтобы этого добиться. Обычные мужчины так себя не ведут. Конечно, коммивояжеры или артисты только этим и занимаются, но их-то обычными мужчинами не назовешь.
     Джон К. Филд был из тех людей, которыми все восхищаются. Высокий и широкоплечий, он, несмотря на свои пятьдесят с хвостиком и седину, выглядел очень достойно. Обладая манерами джентльмена, он не лез за словом в карман и отличался гостеприимством. Да вдобавок и не уставал направо и налево раздавать дорогие сигары.
     Познакомились мы с Филдом при странных обстоятельствах. Он жил в крохотном домишке на берегу Линдера. Сомневаюсь, что это название вам известно. Так называется ручеек, который выдает себя за реку, и впадает в Темзу между Редингом и Хенли. Напротив дома Филда, на другом берегу реки, стоит Хэйнторп, дом, принадлежащий мистеру Максу Воссу. Он его построил и протянул к нему электрическую линию из Рединга. Как раз этой линией я и заинтересовался в связи со своим расследованием.
     В то время я служил в специальном отделе Скотланд-Ярда и вел множество дел, о которых полиция графства даже понятия не имела. Конечно, пользоваться электричеством не возбраняется, но примерно тогда же братья Флэк и Джонни Мак-Гарт вместе с двумя или тремя крупными бандами фальшивомонетчиков на полную катушку использовали частные печатные машины. Поэтому когда нам стало известно о хозяине дома, где потреблялось много тока, мы насторожились.
     Словом, я отправился в Хэйнторп и встретился с Воссом. Это был коренастый мужчина с маленькими седыми усиками и ярким румянцем на щеках, который так отморозил обе ноги в России, что потерял возможность ходить. Из-за этого его дом и был битком набит всякими электрическими штуковинами. Для передвижения из комнаты в комнату он пользовался электрическим креслом и электрическим лифтом. Даже в ванной комнате у него стоял особый электрический подъемник, который переносил его из кресла в ванну и обратно.
     – Ага, – произнес Восс, слегка подмигнув, – значит, вы хотели бы взглянуть на печатную машину, где я делаю липовые купюры?
     Заметив, что попал в яблочко, он хихикнул. Короче говоря, я зашел туда на часок, а задержался на три дня.
     – Останьтесь хотя бы на ночь, – сразу предложил мне хозяин. – Мой слуга Веддл обеспечит вас всем необходимым для ночлега.
     Восс оказался очень интересным человеком. В России он работал инженером. Совсем уж беспомощным он не был и даже мог с грехом пополам передвигаться на костылях, но зрелище это было не из приятных.
     В дом к Воссу я попал уже под вечер, поэтому охотно согласился остаться на обед, особенно когда узнал, что хозяин ждет в гости молодого Гарри Терстона. Гарри я знал, мы несколько раз встречались с ним на Мальборо-стрит, Бау-стрит и в других полицейских судах. У него отбирали водительские права чаще, чем у любого другого из известных мне богатых молодчиков. Такое уж у него было хобби: на скорости прорываться через полицейский кордон и парковаться в неразрешенных местах. Прыткий парень – один из тех нарушителей закона, которые появились в результате введения правил движения для автомобилистов.
     Он жил в огромном собственном доме по соседству и сдружился с Воссом. Не знаю, наверно, это глупо с моей стороны, но мне почему-то по душе такие беззаботные сорвиголовы, которых тысячами выпускают частные школы и университеты.
     Увидев меня в курительной комнате, Терстон остолбенел.
     – О Господи! – воскликнул он. – И что я в этот раз натворил?
     Когда я объяснил, что всего лишь ищу обычных фальшивомонетчиков, он, похоже, даже расстроился. В общем, парень он был хоть куда, и если бы я имел несчастье жениться и завести сына, то как раз с таким мы бы поладили лучше всего. Никогда не мог понять, что имеют в виду романисты, когда пишут «внешность у него была привлекательная». Но, полагаю, к такому, как Терстон, это определение подошло бы как нельзя лучше.
     Именно тогда в самый разгар обеда я впервые услышал имя мистера Филда. Разговор зашел о браконьерстве, и Восс заметил, что полицейским Филда лучше бы оставаться на своем берегу реки. Так я впервые узнал, что Филд находится под защитой полиции, и тут же поинтересовался почему. Неожиданно вмешался молодой Терстон.
     – Чтобы уследить за ним, если что-то случится, а скорее всего, уже случилось, не хватит целого полка солдат! – заявил он.
     Он произнес это таким тоном, что заставил меня насторожиться. Если можно кого-то ненавидеть всей душой, то именно такое чувство я прочел во взгляде Гарри Терстона.
     Восс, как я заметил, тут же сменил тему. После ухода Терстона он объяснил почему.
     – Терстон не может даже слышать про этого Филда, – сообщил он. – Причина банальная: девушка, секретарь Филда. Милое создание, и, насколько мне известно, Филд относится к ней доброжелательно и с уважением. Но Гарри вбил себе в упрямую голову, что в этом уединенном доме творится что-то грязное. На мой взгляд, причина тут в психологии: просто парню трудно понять, почему этот бедняга Филд живет на отшибе.
     Теперь мне многое стало ясно. Влюбленные молодые люди вообще похожи на хищников. Мне трудно сказать, нормально или ненормально жаждать крови человека, который взял за руку молодую леди, в которую вы влюблены. Возможно, это вполне в рамках нормы. Если говорить о себе, то я никогда не впадал в горячечный бред, разве что по медицинским причинам.
     Меня еще позабавило выражение «полицейские Филда». Но Восс мне все объяснил. По тем или иным причинам Филд опасался за свою жизнь и поэтому ежегодно платил приличную сумму за персональную опеку полиции. Обычно у его дома всегда находились два дежурных детектива.
     Чтобы узнать все местные новости, я не мог выбрать лучшего источника, чем Макс Восс. Думаю, мне в жизни не приходилось встречать большего любителя посплетничать, чем этот румяный пожилой джентльмен. Он знал подноготную всех соседей в радиусе двадцати миль и мог рассказать вам все об их личных делах: и почему помолвка была расторгнута, и что заставило миссис Имярек в прошедшем марте так поспешно уехать на Ривьеру, и по какой причине лорд Такой-то продал свои картины.
     Между прочим, он многое рассказал и о Филде. Тот жил в полном одиночестве, если не считать нескольких слуг, и к нему никто не заглядывал, за исключением хорошо одетого молодого негра, появлявшегося там раз в месяц, и довольно красивой метиски, которая временами тоже туда наведывалась.
     – Об этом известно немногим. Она приезжает на катере по реке, иногда вместе с негром, иногда без него. Обычно они появляются ближе к вечеру, задерживаются на часок-другой и исчезают. Перед их приездом Филд всех своих слуг отсылает.
     Я хмыкнул.
     – Похоже на какие-то тайны…
     Восс улыбнулся.
     – А вот в путешествии леди Кингфезер в Северную Африку нет ничего таинственного, – заметил он и стал рассказывать мне какую-то длинную историю.
     Наверно, история была весьма любопытной: во всяком случае, каждый раз, когда я просыпался, там что-то происходило.
     За день я устал, спать лег поздно, однако на следующий день встал в шесть часов утра, оделся и вышел в сад. Восс сказал, что его слуга Веддл позаботится обо мне, однако этот Веддл как сквозь землю провалился. Не видел я его и накануне вечером. А почему – стало понятно, когда я случайно наткнулся на него, когда он вышел из своего маленького домишки на задворках. Он попытался улизнуть, но зрение у меня для человека, которому уже за шестьдесят, вполне приличное. Всякий, кто хоть раз видел Веддла, уже не мог его запамятовать. Круглое лицо, отталкивающий вид и бегающие глазки – я бы узнал его даже на расстоянии мили. Когда Восс назвал фамилию «Веддл», я и подумать не мог, что это тот самый Веддл, который три раза попадался мне в руки. Ведь обычно, получив приличную работу, преступники тут же становятся Смитами.
     Конечно, он тоже меня узнал.
     – Ох, мистер Минтер! – произнес он своим хорошо мне знакомым елейным голоском. – Какой сюрприз!
     – А ты вроде и не знал, что я здесь, да?
     Он закашлялся.
     – Ну, если честно, то знал, – признался он. – Но подумал, что лучше держаться от вас подальше… Но мистер Восс все знает, – торопливо добавил он.
     – О твоих судимостях?
     Он кивнул.
     – А ему известно, что две из них за шантаж? – спросил я.
     Он криво ухмыльнулся.
     – Это дела давние, мистер Минтер. Все это я давно уже бросил. Да, мистер Восс это знает. Замечательный джентльмен! Какая жалость, что Господь Бог так с ним обошелся!
     Я не стал больше тратить время на этого человека. Шантаж – это такое преступление, которое приводит меня в бешенство. Я скорее полезу в гадючник, чем буду иметь дело с людьми такого сорта. Разумеется, я не стал сообщать об этом разговоре Воссу, потому что полиция никогда не выдает своих клиентов. Однако Восс сам поднял этот вопрос за ленчем.
     – Этот мой Веддл – бывший уголовник, – сказал он. – Интересно, вы его знали? Он, вообще-то, неплохой парень, да и плачу я ему достаточно, чтобы он не сворачивал на кривую дорожку.
     Мне не хотелось разочаровывать его, поэтому я не стал говорить, что, сколько волка ни корми, он все равно в лес смотрит, и что всех денег мира не хватит, чтобы уголовник не захотел их еще больше.
     Вновь я увидел Веддла уже после обеда при весьма примечательных обстоятельствах. Он всегда был франтом и пользовался успехом у женщин всех социальных слоев. Трудно понять, почему определенный сорт мужчин так очаровывает определенный сорт женщин. Внешность и возраст здесь ни при чем, речь идет скорее о чем-то вроде гипноза.
     Я зашел довольно далеко, прогуливаясь в одиночестве по берегу реки, отделявшей поместье Восса от квадратного белого здания, известного здесь как Лоун-хаус . Оно стояло на гребне лужайки, поднимавшейся от реки, которая в этом месте широко разлилась и походила скорее на озеро. Местные жители называли ее просто «Пруд».
     Из-за растущего на стороне Восса небольшого леска сам Лоун-хаус был плохо виден. Пройдя мимо рощи, я увидел у кромки воды Веддла, который явно кого-то ждал. Между тем, Пруд пересекала лодка. Девушка, сидевшая в ней, гребла, повернувшись спиной к Веддлу, и заметила его, только когда причалила и стала привязывать свое суденышко. Слуга подошел к ней. Меня это заинтересовало, и я замедлил шаги. Если девушка не замечала Веддла, то он не замечал меня. Я был от них в дюжине ярдов, когда он приблизился к ней, снимая шляпу.
     Должен признаться, что вряд ли когда-нибудь раньше встречал девушку такой редкостной красоты, как Марджори Венн. Можно было понять Гарри Терстона, который влюбился в нее без памяти. К сожалению, описывать женщин я не умею, разве что это требуется для полицейского протокола. Могу отметить цвет их волос и глаз, черты лица и рост, но определить, почему они красивы, не в состоянии. Я только чувствую, прекрасны они или нет. Эта была прекрасна.
     При виде Веддла девушка повернулась и быстро пошла прочь. Он последовал за ней, что-то говоря на ходу. Потом я увидел, как он схватил ее за руку и развернул к себе. Тут она увидела меня и что-то сказала ему. Веддл обернулся и выпустил ее руку. Девушка даже не пыталась поблагодарить меня, она стремительно двинулась прочь, оставив мужчину в дурацком положении. Но пройдоху, трижды побывавшего за решеткой, трудно чем-то смутить. Веддл приветствовал меня хитрой улыбочкой.
     – Симпатичная крошка, – сказал он. – Моя подружка.
     – Вижу, вижу, – заметил я. – То-то она так по-дружески с тобой обошлась.
     Его улыбка стала еще более мерзкой.
     – Женщины часто так ведут себя с теми, кто им нравится, – возразил он.
     – Напомни-ка мне, кем была последняя женщина, которую ты шантажировал, – повысил я голос. Но он, черт бы его побрал, был на редкость непрошибаем. Он только улыбнулся и пошел прочь.
     Я продолжал наблюдать за ним, опасаясь, что Веддл попытается перехватить девушку. Но не прошел он и дюжины шагов, как из-за деревьев размашистой походкой вышел мужчина, который, по-видимому, был самим Филдом. Уже по походке можно было понять, что у мужчины на уме. Если бы Веддл обладал даром ясновидения, то наверняка бросился бы бежать. Однако он продолжал шагать дальше.
     Филд решительно встал у него на пути. Он что-то спросил у Веддла, а в следующий миг в воздухе мелькнул его кулак. Удар был такой силы, что Веддл оказался на земле. К моему удивлению он не сдался и вступил в драку. Поднявшись, он получил свинг слева в челюсть, который обычного человека отправил бы в глубокий нокаут.
     Конечно, меня их дела не касались, но я был стражем порядка и решил, что пора вмешаться. Когда я подошел к Филду, Веддл уже спасался бегством. Филд так резко протянул мне руку, что я даже чуть отступил назад.
     – Суперинтендант Минтер? Я слышал, что вы остановились тут по соседству, – сказал он. – Надеюсь, вы не станете предъявлять мне обвинение за то, что я вторгся в чужие владения. Это самый короткий путь к станции Хэйнторп, и я часто им пользуюсь. Думаю, мистер Восс не станет возражать.
     Не успел я заметить, что мнение Восса относительно вторжения мне неизвестно, как Филд продолжал:
     – Вы, конечно, видели нашу небольшую стычку? Боюсь, этот парень вывел меня из себя. Но он уже не в первый раз пристает к молодой леди.
     Он пригласил меня к себе в дом пропустить по рюмочке. Мы вернулись к привязанной лодке, и он перевез меня на свой берег. Причалив к небольшим мосткам, Филд повел меня по лужайке к открытым французским окнам своего кабинета. Как я заметил, трава под ними была вытоптана так, что виднелась голая земля. Забавно, но полицейский офицер автоматически подмечает такие детали.
     Небольшой кабинет был прекрасно обставлен. Похоже, Филд много путешествовал, так как на всех стенах красовались различные экзотические вещицы, например, африканские копья и ассагаи , а на полках размещалась коллекция туземной керамики. Он заметил, что я разглядываю комнату, и, подойдя к стене, снял с полки меч с широким лезвием.
     – Если вам что-нибудь известно об Африке, это вас заинтересует, – сказал он. – Этот меч принадлежал вождю племени тунов. Человеку, доставившему мне массу хлопот. Да еще и пригрозившему, что вложит меч в ножны только после того, как проткнет насквозь мое мерзкое тело.
     Он улыбнулся.
     – Я вынул меч из его бессильной руки после схватки в лесу, так что его угроза вряд ли сбудется.
     Лезвие меча излучало ослепительное сияние, и я заметил, что ему, наверно, пришлось потрудиться при его полировке. Однако Филд, к моему удивлению, сообщил, что оружие изготовлено из особого сплава, местного варианта нержавеющей стали, так что никогда не теряет блеска.
     Он положил меч на полку, и минут пятнадцать мы толковали об Африке, где, по его словам, он заработал свое состояние, а также о местных делах. Только к концу разговора Филд обмолвился, что его дом охраняют два детектива.
     – За свою жизнь я приобрел множество врагов, – сказал он, но как это случилось, объяснять не стал.
     Филд перевез меня на лодке обратно через Пруд и пригласил к себе на обед завтра вечером. Правда, назавтра я уже собирался уезжать. Но мне нравятся люди, которые курят хорошие сигары. И не только сами курят, но и угощают ими подходящих людей.
     По дороге обратно в Хэйнторп я столкнулся с Воссом. Точнее, это он едва не столкнулся со мной. Дорожки у него в усадьбы были ровные, как бильярдный стол, и широкие, как обычное шоссе. Да иначе и быть не могло, потому что он раскатывал там в своем электрическом кресле со скоростью тридцати миль в час. Это кресло превосходило по размерам кресло для ванны и работало на батареях. Если бы я в последний момент не отпрыгнул с дороги в кусты, то на собственной шкуре испытал, какое оно тяжелое.
     Я решил, что не стоит скрывать от хозяина, как ведет себя Веддл, и рассказал ему, что видел недавно. Восс буквально позеленел от ярости.
     – Ну и тварь! – воскликнул он. – Я дал этому человеку шанс исправиться и простил бы ему мелкие грешки, но такое насилие не заслуживает прощения.
     По обыкновению, Восс каждый день ближе к вечеру ездил на вершину холма Джоллибой, откуда любовался окружающими ландшафтами. Он переключил кресло на малый ход, и я пошел с ним рядом, хотя шагать пришлось в гору. С вершины холма открывался вид на реку, простершуюся на много миль, и Лоун-хаус казался слишком скромным для жилища владельца усадьбы в тысячу акров.
     По другую сторону я увидел Доби-Мэнор, старинный дом в елизаветинском стиле, где сотни лет проживали предки Гарри Терстона.
     – Славный он парень, этот Гарри, – задумчиво произнес Восс. – Не говорите ему про Веддла: мне только убийства здесь не хватает.
     В этот вечер я обедал с ним, хотя и должен был уже возвращаться в Лондон. Восс предложил, чтобы его машина забрала меня в уединенном доме после обеда с Филдом и отвезла куда надо.
     – А вы ему понравились, – заметил он. – Я слышал, что Филд мало кого приглашает в гости. Как видно, он затворник. За все время, что я здесь, он ни разу не заглянул ко мне и не пригласил наведаться к нему.
     Веддла я увидел вечером. Его лицо украшал великолепный «фонарь» под глазом, но, конечно, ему не доставило бы удовольствия упоминание об утренней стычке, так что я проявил деликатность и промолчал.
     Надо сказать, что меня немного беспокоило то обстоятельство, что Веддл числился в полицейских реестрах как опасный преступник. Он дважды вступал в драку с полицейскими, которые выполняли приказ о его аресте, а однажды даже направил на них револьвер. Я знал об этом, потому что сам был одним из этих детективов.
     На следующее утро я прогуливался в саду, когда увидел, как Веддл выходит из своего домишки. Мне показалось разумным кое-что ему посоветовать.
     – Ты получил по заслугам, – сказал я. – И если ты не дурак, то просто забудешь то, что вчера случилось.
     Он взглянул на меня исподлобья. Могу поклясться, что это был тот редкий случай, когда он смотрел человеку прямо в глаза.
     – Он свое получит… – бросил он мне и тут же направился прочь.
     После полудня я решил посидеть на террасе в Хэйнторпе. День был теплый, недавно прошел дождь, и меня уже стало клонить в сон, когда я вдруг увидел, как Восс едет на своем электрическом кресле по дорожке перед террасой. Он двигался очень быстро. Я проследил, как он скрылся в небольшой рощице у берега реки, потом снова показался уже за рощей и торопливо направился по извилистой дорожке к холму Джоллибой.
     Восс всегда носил белую шляпу-котелок и серый костюм, а зрение у меня, как я уже говорил, отличное, поэтому даже на расстоянии в полторы мили следить за ним было легко и просто.
     Он провел на холме больше времени, чем обычно. Он мне уже сообщил, что опасается оставаться там больше десяти минут, так как легко простужается. Пока Восс находился там, я перевел взгляд на рощу и обратил внимание на поднимающуюся оттуда слабую струйку дыма. Это меня удивило: неужели кто-то разжег там костер? День стоял жаркий, в такую погоду лесные пожары вспыхивают мгновенно. Но дымок вскоре исчез, и тут же я увидел, как кресло Восса спускается с холма и исчезает в роще. Спустя пару минут он уже помахал мне рукой и направил кресло на пологий косогор, ведущий к фасаду дома. Вскоре его транспортер подъехал вплотную к широкой, выложенной каменными плитами террасе.
     – Вы заметили дым над деревьями? Я решил, что горит подлесок.
     Я сказал, что видел. Он покачал головой.
     – Там ничего нет. Но меня это немного тревожит. В прошлом году у меня сгорело отличное поле. Цыгане разожгли там костры, а уезжая, забыли потушить.
     Мы еще немного побеседовали о том, о сем, а потом он сообщил, что уже распорядился насчет своего «Ролса», который заберет меня в Лоун-хаусе в десять.
     – Надеюсь, вы все же не расскажете Гарри про Веддла, – сказал он. – Я думаю избавиться от него. От Веддла, конечно. Я уже наслышался в деревне много всяких историй об этом парне и не хочу, чтобы такой человек жил у меня.
     Он поинтересовался прошлым Веддла, но я, разумеется, отвечал очень сдержанно. Даже если речь идет о закоренелом рецидивисте, полиция все равно не вправе раскрывать его подноготную. Тем не менее, Восс знал, что Веддл был осужден за шантаж, и я решил предупредить его, что в наших реестрах этот бывший заключенный числится очень опасным.
     Восс попросил меня проводить его в дом, так как Веддл после полудня ушел, и я помог ему подняться туда на лифте и устроиться в маленьком кресле, хранившемся на первом этаже. Словом, к тому моменту, как я вернулся на террасу, сна у меня уже не было ни в одном глазу. Усевшись там, я решил прочесть в утренней прессе подробные репортажи об интересовавшем меня деле. Однако едва я раскрыл газету, как пришла одна из служанок и сообщила, что меня просят к телефону. Я не знал позвонившего мне человека, но он представился одним из детективов, охранявших Филда. Его голос мне был незнаком.
     – Это суперинтендант Минтер?.. Вы не сможете приехать в Лоун-хаус? Мистер Филд убит…
     Я был так удивлен, что какое-то время не мог вымолвить ни слова.
     – Убит!.. – наконец произнес я. – Убит?
     Повесив трубку, я выскочил из дома и помчался по дорожке через рощу к берегу напротив Лоун-хауса. Детектив уже ждал меня в лодке. Он был так возбужден и расстроен, что не сумел ничего толком мне объяснить. Мы побежали по лужайке к дому.
     Французские окна были широко распахнуты, и, еще не зайдя в комнату, я заметил на сырой бурой земле отчетливый след босой ноги. Детектив не обратил на него внимания, и я отодвинул его в сторону, когда он уже собирался наступить на это место.
     Я зашел в кабинет первым и увидел там Филда. Он неподвижно лежал на полу в самом центре комнаты, а в спине у него торчал эфес африканского меча.
    
     Глава II
    
     Мне не требовалось быть врачом, чтобы понять: Филд мертв. Крови на полу было очень мало, если учесть размеры лезвия меча, и особого беспорядка я тогда не заметил, кроме разбитой кофейной чашки в камине и перевернутого столика для сервировки кофе. Вторая чашка осталась целой, а содержимое кофейника вылилось на ковер. Я заметил детективу, которого звали Уиллс, что, видимо, столик перевернул Филд, когда падал на пол.
     Обычно в таких делах детективам мешает работать толпа кричащих и плачущих слуг. Они сбегаются отовсюду и затаптывают улики, которые могут помочь в расследовании. Поэтому первое, что меня поразило, это полная тишина в доме и отсутствие слуг. Я спросил об этом Уиллса.
     – Слуг в доме нет, они ушли сразу после ленча, – доложил он. – Мистер Филд отправил их в город на благотворительный утренний спектакль, на который он приобрел билеты.
     Он вышел в холл, и я услышал, как он зовет мисс Венн по имени. Вернувшись, он сообщил:
     – Она, должно быть, тоже ушла. Хотя мог бы поклясться, что час назад видел ее на лужайке.
     Я отправил его доложить по телефону о случившемся своему начальнику. Не люблю искать неприятности на свою голову, а вмешательство в дела полиции графства обычно этим и кончается. Не хочу сказать, что они так уж ревниво относятся к Скотланд-Ярду, но в местных проблемах, конечно, разбираются гораздо лучше. Они сами не раз мне об этом говорили.
     Пока он звонил, я осмотрел Филда. На щеке у него была царапина или, скорее, порез длиной около двух дюймов. Но, возможно, он поранился еще до гибели, так как в кармане у него я нашел носовой платок с пятнами крови. Я не обнаружил ничего, что могло бы причинить такую ранку, кроме маленького ножа для разрезания бумаги, лежащего на столе у стены. Его лезвие на первый взгляд выглядело чистым, но я все-таки отложил его в сторону для исследования под микроскопом, если сообразительные местные детективы сочтут это необходимым. Я решил, что полиции графства надо помочь, тем более что они все равно попросят прислать кого-нибудь из Ярда. Вот только время будет потеряно, и убийца успеет уехать из страны.
     В кабинете было две двери, одна в коридор, а другая в комнату на тыльной стороне дома. По другую сторону коридора были что-то вроде гостиной и столовая. Я сказал «что-то вроде гостиной» потому, для обычной гостиной помещение было обставлено слишком уж комфортабельно.
     Я проверил дверь в заднюю комнату: она оказалась запертой. Разумеется, туда вела и вторая дверь из коридора, но и она была на замке.
     Вернувшийся Уиллс, который сообразил позвонить еще и врачу, рассказал, как обнаружил произошедшее. Он оставался на посту в одиночестве, так как второй детектив тоже уехал на машине Филда в город на благотворительный спектакль. Уиллсу было велено ходить вокруг, но не приближаться к дому слишком близко и не обращать внимания на все увиденное и услышанное. Такие указания не показались ему необычными.
     – Иногда, – пояснил Уиллс, – к нему приезжали цветная женщина и негритянский парень. В таких случаях он всегда давал нам такой инструктаж. В общем, я наблюдал за рекой, ожидая их появления. Обычно они прибывали на моторной лодке с низовьев реки и причаливали там, где начинается лужайка.
     – Вы видели их сегодня? – спросил я.
     Он покачал головой.
     – Нет. Но вот сегодняшние указания были точно такими же, как всегда в случае их приезда, и всех слуг, а также мисс Венн, всегда отсылали куда-нибудь.
     Я наскоро осмотрел весь дом. Должен признать за собой такой грешок, как любопытство, так что мне хотелось узнать о произошедшем как можно больше, прежде чем сюда появится полиция графства Суррей в своих кованых ботинках и наложит на все отпечатки пальцев свои здоровенные ручищи. Во всяком случае, именно такое чувство владело мною тогда.
     Уиллс позвал меня вниз, как раз когда я осматривал спальню Филда.
     – Вас просит заместитель начальника полиции, – сообщил он.
     Я не стал говорить ему, что думаю о заместителе начальника полиции, потому что всегда строго соблюдаю дисциплину и не позволяю себе в разговоре с молодыми офицерами критиковать их руководителей. Кроме того, с этим заместителем начальника полиции я никогда не встречался. Впрочем, я встречался со многими другими.
     – Это вы, Минтер? Говорит заместитель начальника полиции.
     – Слушаю, сэр, – ответил я, ожидая каких-нибудь дурацких указаний.
     – Уиллс представил нам подробный рапорт об этом убийстве, и я связался со Скотланд-Ярдом. Вы можете взять на себя расследование этого дела? Ваш начальник полиции не возражает.
     Естественно, я был доволен таким поворотом событий, о чем ему и сообщил. Он пообещал, что немного позднее приедет и встретится со мной. Должен признать, что полиция Суррея считается в Англии самой толковой и сообразительной. Организация и порядок там на очень высоком уровне, а ищейки такие проницательные, что лучших и желать нельзя. Если кто-то упрекнет в чем-то полицию Суррея, я буду стоять за них горой.
     Основательное расследование я начал с письменного стола в кабинете. Там оказались пачка писем, запертая на замок стальная коробка, ключа от которой нигде не было, заряженный револьвер и конверт с картами и планами «Алмазного синдиката Кванга». Вообще-то, мне было известно, что Филд чрезвычайно интересовался алмазами и владел очень солидной собственностью в Африке.
     В другом ящике я обнаружил его пропуск и банковскую депозитную книжку, а с ними и небольшой реестр с перечнем его инвестиций. Насколько я сумел прикинуть, его состояние доходило до полумиллиона. Я как разбирался с этими бумагами, когда Уиллс сообщил мне, что на другом берегу находится мистер Восс, который спрашивает, нельзя ли ему встретиться со мной. Я спустился к лодке и переплыл на другой берег. Восс сидел в своем кресле и держал в руке что-то похожее на большой ружейный заряд.
     – Я узнал об убийстве, – сказал он, – и подумал: может, эта штука имеет какое-то отношение к делу.
     Я взял у него заряд. Он попахивал серой. А Восс достал из-под пледа, накинутого на колени, огромный пистолет.
     – Я нашел их рядом в роще, – объяснил он. – Вернее, мои слуги нашли их под моим руководством. Помните дымок? Тот дымок, который поднимался над деревьями?
     Я совсем забыл об этом происшествии, но тотчас все припомнил.
     – Это небольшая дымовая ракета. В ходе боевых действий ее используют для подачи сигналов, – продолжал Восс.
     Его худое лицо побледнело от возбуждения.
     – Едва я узнал о том, что случилось в Лоун-хаусе, как вспомнил про дымок. Конечно, это был сигнал! Я тут же сел кресло и с парой слуг отправился в рощу. Мы там все тщательно обыскали и нашли эти две штуковины в кустах. И не только их…
     Он снова сунул руку под плед и достал второй заряд, который, как я понял, остался целым.
     – Кто-то там сидел, чтобы подать сигнал. Так что в этом деле замешаны по крайней мере два человека, – произнес он. И добавил: – Полагаю, он мертв?
     Я кивнул. Он покачал головой и нахмурился.
     – Странно. Я всегда так и думал, что с ним случится что-то подобное. Сам не знаю почему. Что-то было таинственное в этом человеке.
     – А где Веддл? – спросил я.
     Он пристально взглянул на меня.
     – Веддл? По-моему, в доме.
     Он обернулся и подозвал двух слуг, которые держались чуть поодаль. Они не видели Веддла. Он отправил их искать его.
     Веддл не выходил у меня из головы с того самого момента, как я увидел тело Филда с вонзенным в спину африканским мечом. Я помнил его угрозу и его криминальный реестр, так что, если в мире и был человек, которому следовало отчитаться за каждую минуту своего времени, то этим человеком был мистер Веддл.
     – Веддл… – медленно произнес Восс. – Я не думал о нем.
     Он снова нахмурился, а потом рассмеялся.
     – Нет, Веддл здесь ни при чем. Я видел его… Погодите-ка, когда же я его видел? – он ненадолго задумался. – А знаете, я сейчас прикинул, что не видел его все утро. Но он наверняка сумеет отчитаться, где был и что делал. Обычно он околачивается в помещении для слуг, пытаясь соблазнить мою горничную.
     В нескольких ярдах за рощей стоял дом для отдыха, обращенный к реке. Там был телефон, и слуга, видимо, воспользовался им, потому что как раз в этот момент вернулся и доложил, что Веддла в доме нет и его никто не видел. Восс тут же развернул свое кресло, и мы вместе направились к роще.
     Местные жители дали роще название Тэдпоул . И не зря: по форме она напоминала головастика, представляя собой большую группу деревьев, которая, постепенно сужаясь, образовывала длинный хвост, идущий параллельно реке вниз по ее течению. Насаждения заканчивались на границе усадьбы, где узкая тропа вела к главной дороге. Мне вдруг пришло в голову, что спрятавшийся в роще человек вполне может убраться оттуда, не привлекая к себе внимания, даже если на другом берегу соберется толпа полицейских.
     Восс отправился в дом, чтобы разузнать о своем слуге. Он пообещал, что позвонит мне по телефону, как только разберется с этим, и я вернулся к лодке и снова пересек реку, направляясь к Лоун-хаусу.
     Когда я там появился, в доме уже работали два врача. Мне они сообщили только то, что обычно и говорят доктора в таких случаях: что смерть Филда была мгновенной, что убить его мог только очень сильный человек и что случай, без сомнения, ужасный. С ними пришла санитарная машина, и я отправил Уиллса отвезти тело, а сам продолжил осмотр письменного стола.
     В первую очередь меня интересовали ключи. В доме оставались запертыми две комнаты, и до возвращения слуг я не считал себя вправе взламывать двери.
     Я обошел дом, чтобы попасть на тыльную сторону. Окно запертой комнаты располагалось высоковато, да и голубая штора была опущена, так что заглянуть туда я не мог. Более того, окно было заперто изнутри. При сложившихся обстоятельствах я решил подождать, пока не отыщутся ключи или группа из управления полиции графства, которая уже выехала, не привезет отмычку.
     Почему покойный отослал сегодня после полудня всех своих слуг? Что мне сообщит Марджори Венн, когда наконец вернется? Честно говоря, я больше рассчитывал на секретаршу, чем на слуг: она, несомненно, намного больше знала о личной жизни своего начальника.
     Я снова вернулся к письменному столу и возобновил разборку бумаг. Только я начал перелистывать страницы технического отчета, касающегося копей Кванга, как услышал странные звуки. Кто-то стучал. Медленно и размеренно. Клянусь, нервы у меня крепкие. Суперинтенданты полиции редко бывают нервными. Если у вас не в порядке с нервами, то вы не доживете и до чина сержанта. Но на этот раз я почувствовал, как волосы у меня стали потихоньку подниматься дыбом. Дело в том, что стук долетал из-за двери запертой комнаты.
    
     Глава III
    
     Сомнений быть не могло: стук раздавался за запертой дверью. Я подошел к ней и подергал за ручку. Убежден, что чудеса иногда случаются, и решил, что стучавшему, возможно, удалось открыть дверь изнутри. Но она не поддавалась.
     Потом я услышал голос – голос девушки. Она крикнула «Помогите!» – и решение загадки сразу же пришло мне в голову. Я не стал дожидаться, пока найдется ключ. У кухонных дверей мне уже попадался на глаза большой топор. Если честно, я еще тогда подумал, что он может пригодиться в случае необходимости. Я сходил за топором и, крикнув девушке, чтобы она отошла в сторону, за пару минут справился с дверью.
     Она стояла у огромного дивана в восточном стиле, держась за него, чтобы не упасть.
     – Вы мисс Марджори Венн, не так ли?
     Она только кивнула не в силах произнести не слова. Лицо у нее было мертвенно бледное, даже губы побелели.
     Я усадил ее и подал ей стакан воды. Естественно, как только она немного опомнилась, так сразу же начала плакать. Беда с этими женщинами: даже при острой необходимости помощи от них не дождешься. Я постарался успокоить ее, но прошло не меньше десяти минут, пока она наконец смогла ответить на мои вопросы.
     – Как долго вы пробыли здесь?
     – Где он? – ответила она вопросом на вопрос. – Он ушел?
     Я понял, что она имеет в виду Филда. Но решил пока что не сообщать, что покойный мистер Филд в данный момент находится на пути к моргу.
     – Вот мерзавец! – заявила она. – Он что-то подсыпал мне в кофе. Вы ведь детектив, верно?
     Мне пришлось признаться, что я суперинтендант. Вообще-то, я не сноб, но хочу, чтобы люди относились с уважением к моему положению.
     Мне потребовалась масса времени, чтобы добиться от нее толкового рассказа. Она завтракала наедине с Филдом, и он неожиданно стал оказывать ей повышенные знаки внимания. Очевидно, такое случилось не в первый раз, но она никому не говорила об этом. И тогда же она обнаружила, что в доме не осталось никакой прислуги.
     Откровенно говоря, она сообщила мне только то, о чем я и сам уже догадался. Филд вел себя непорядочно, но потом вдруг изменил тактику, извинился, и она решила, что инцидент исчерпан.
     – Сегодня я ухожу, – заявила она. – Не могу больше это терпеть. Это ужасно! Но он хорошо платит мне, и я не в состоянии бросить работу. Никогда не подозревала, что он может быть таким подлым. Даже когда кофе показалось мне горьковатым, я ничего не заподозрила…
     Она содрогнулась.
     – Вы живете здесь, мисс Венн? – спросил я.
     Я считал, что она, как личный секретарь, постоянно находится рядом с хозяином, и был удивлен, когда она отрицательно покачала головой. Оказывается, она поселилась в доме одной вдовы, который находится примерно в полумиле отсюда. Правда, сначала жила здесь, в этом доме, но после некоторых событий предпочла переехать. Я не стал расспрашивать, о каких событиях идет речь, но мое мнение о мистере Филде сильно изменилось.
     Мисс Венн ничего не слышала и не помнила, как очутилась в задней комнате. Я решил, что кто-то помешал Филду, и ему пришлось выйти из комнаты и запереть свою секретаршу там.
     Позднее Уиллс признался мне, что подошел близко к дому и мистер Филд выскочил в ярости и приказал ему немедленно вернуться на пост.
     Я подумал, что теперь, когда мисс Венн успокоилась, можно рассказать ей о случившемся. Она пришла в ужас и с трудом поверила мне. А потом ее стало так трясти, что я диагностировал это как истерику. Снова потребовалось много времени, чтобы она успокоилась. Теперь она вспомнила о детективе Уиллсе.
     – А где был он… когда мистера Филда убили?
     Она ошарашила меня этим вопросом. Но она повторила его. Я объяснил, что, насколько мне известно, Уиллс находился на дороге, неся свою службу.
     – Так он был здесь…тогда? – воскликнула она так удивленно, что я пристально посмотрел на нее.
     – Разумеется, он был здесь.
     Она беспомощно покачала головой.
     – Ничего не понимаю…
     – Ну-ну, успокойтесь, молодая леди, – сказал я (хотя я и холостяк, но умею при необходимости перейти на отеческий тон, что нередко бывает полезно). – Скажите-ка, что там с этим Уиллсом?
     Она надолго умолкла, а потом, чисто по-женски, вдруг переключилась на другую тему.
     – Это ужасно! Не могу поверить, что это правда!
     – Так что там насчет Уиллса? – повторил я свой вопрос.
     Она вспомнила о детективе.
     – Мистер Филд отослал его сегодня. Сегодня он узнал, что его родной брат ужасный человек… Преступник…
     – Веддл? – быстро спросил я.
     Она кивнула.
     – Вам известно, что это мистер Филд обвинил Веддла, когда он последний раз попал в тюрьму? Или вы не знаете, что он сидел в тюрьме?
     Я объяснил ей, что мне это прекрасно известно.
     – А как мистер Филд узнал, что Уиллс и Веддл братья?
     Она рассказала, что тот выяснил это случайно. Он плыл на лодке вниз по реке, как иногда делал, и заметил, что они о чем-то беседуют на берегу. Видно было, что у них прекрасные отношения, и Филду это показалось подозрительным. Вернувшись с прогулки, он вызвал Уиллса в кабинет и прямо спросил, как понимать его дружбу с таким человеком, как Веддл. Ну, тот и сознался. И даже не пытался скрыть тот факт, что его брат был в заключении. Хотя и молчал об этом, пока Филд не задал прямой вопрос.
     – Мистер Филд рассказал мне, – заключила она, – что был очень недоволен и отправил его вон из дома.
     В этот момент на автомобиле прибыл заместитель начальника полиции с целой сворой хватких молодых людей, которые почерпнули всю свою детективную науку из книг. Невозможно было смотреть без слез, как они, подражая книжным сыщикам, выискивают отпечатки пальцев, делают гипсовые слепки следа босой ноги, измеряют самые разные расстояния и устанавливают свои фотокамеры, хотя фотографировать было нечего. Разве что меня.
     Я сообщил заместителю все, что узнал о деле, и попросил отправить молодую леди домой на их автомобиле, а также вызвать к ней врача. Один из смекалистых детективов предложил задержать ее в качестве подозреваемой, но я на подобные предложения даже не отвечаю.
     Мы с заместителем отправились к Воссу, который прислал сообщение, что разузнал насчет Веддла. Тот позвонил ему по телефону из Гилфорда. Восс сломя голову примчался на поле и встретил нас на полдороге. Должен сказать, что это его кресло побило все рекорды скорости. Удивительно, как это он сумел не разбиться насмерть за столько лет.
     Есть такие джентльмены, которых нельзя подпускать к полицейским расследованиям на пушечный выстрел. Полагаю, они черпают свои идеи о преступлениях из книг, написанных тем парнем, чью фамилию мы видим повсюду. Восс жадно расспрашивал, нашли ли мы какие-нибудь отпечатки пальцев, а когда я рассказал ему о молодой леди, запертой в задней комнате, его багровое лицо стало пурпурным.
     – Какой скандал! Какая подлость! Видит Бог, этот парень заслуживает хорошей порки!
     – Его убили, – напомнил я. – Это почти так же неприятно.
     Потом я спросил насчет Веддла.
     – Понятия не имею, как он сумел так быстро добраться до Гилфорда. Должно быть, его ждала машина. Из того, что случилось, это меня удивляет больше всего.
     – Что он сказал? – спросил я.
     – Да ничего особенного. Сказал, что ему позвонил больной брат и что он там останется на два или три дня. И тут же повесил трубку. Я даже не успел сообщить ему об убийстве.
     Я решил обыскать домик, где жил Веддл. Он стоял на дальнем краю поля и состоял из двух комнат, одна из которых была кухней-столовой, а другая – спальней. Все там было просто, но уютно. Колымага Восса не проходила в дверь, и он прокричал через окно, что всю обстановку там делали под его руководством.
     В доме стоял шкаф, где нашлись два костюма – один старый, а другой новый – и несколько пар обуви. Мое внимание привлекло то, что Веддл не взял с собой трубку. Она лежала на столе так, словно ее бросили туда в спешке. Еще один любопытный факт: за дверью висели длинный макинтош и черная фетровая шляпа. Такого длинного макинтоша я еще никогда не видел. Я снял его и, расстелив на постели, проверил карманы. Такие вещи я обычно делаю машинально. Первое, что нащупали мои пальцы, оказалось небольшим цилиндром. Я вынул его. Это был дымовой заряд. Я положил его на стол и продолжил обыск.
     Один ящик письменного стола был на замке. Я позволил себе открыть его. Там оказался небольшой ящичек для денег. Он был не заперт, и меня ожидало открытие: триста фунтов стерлингов в однофунтовых купюрах, паспорт, выписанный на имя Сидни Уиллса, то есть на подлинное имя Веддла, и книжечка билетов до Константинополя. Там был билет в спальный вагон, также выписанный на имя Уиллса, а вся пачка находилась в обложке фирмы Кука. По штампу я определил, что все это приобретено в Вест-Эндском офисе Кука за день до убийства.
     В ящике находилась и третья вещица, на которую я тогда не обратил особого внимания. Между тем впоследствии она оказалась одним из важнейших ключей в расследовании дела. Это был клочок бумаги с надписью: «Кусты второй каменный сток поворот к церкви Эмберли третий вниз».
     Я послал эту записку заместителю начальника полиции.
     Позднее он сказал мне:
     – Очень загадочно. Я хорошо знаю церковь Эмберли. Это миль восемь отсюда. Она славится своей колокольней.
     Как я уже сказал, тогда я не придал этой бумажке большого значения. Для меня она была слишком загадочной. Я сунул ее в карман, а через пару минут вообще забыл про нее, так как мне сообщили, что детектив Уиллс исчез.
    
     Глава IV
    
     Исчезновение Уиллса меня ошарашило. А я не из тех, кого легко ошарашить. Время от времени вы встречаетесь с предательством детективов, но чаще всего в книгах. А сейчас я даже знал, что скажут об этом в Скотланд-Ярде: там во всем обвинят меня. Так уж повелось: если загорается сажа в каминной трубе или взрывается газовая магистраль, начальник полиции говорит своему заместителю: «Опять Супер не уследил!»
     Впрочем, ничего экстраординарного Уиллс не совершил. Он всего лишь отправился на станцию, купил билет до Лондона и уехал. Я связался с Ярдом по телефону, но там он, разумеется, пока что не показывался. Заодно я представил начальнику полиции все известные мне факты. «Как это могло случиться, Минтер?» – спросил он, и по его тону я понял, что вскоре меня ожидает нагоняй. Если бы я не был одним из самых эффективных офицеров нашей службы и не ловил всех тех, за кем меня посылали, меня бы обвинили в их преступлениях.
     Но вот поступила новая информация. Только я закончил свои телефонные разговоры и вышел из дома, как ко мне обратился ожидавший меня помощник садовника. Он видел, как Веддл шел к своему домику примерно в момент убийства. Он запомнил это из-за надетых на нем макинтоша до пят и черной шляпы. При этом воротник макинтоша был поднят и застегнут на петлю, как будто для защиты от дождя. Садовнику это показалось странным, так как день стоял ясный и теплый. Он даже решил, что это кто-то из чужаков ищет дорогу к дому, и подошел к нему. Но это оказался Веддл.
     – Откуда он шел?
     – От рощи Тэдпоул, – ответил садовник. – Я рассказал об этом мистеру Воссу, и он послал меня к вам.
     Я лишний раз убедился, что Восс – прекрасный человек. Но мне всегда хватает хлопот с детективами-любителями. Похоже, старый джентльмен не знал, как убить время, так что преступлению обрадовался, как фермер дождю после засухи. Он превратился в то, что я бы назвал кипящей лавой эмоций. Его электрическое кресло стремительно металось по округе. Она даже отправился в заповедник с полудюжиной егерей и садовников, находя там улики, которые поставили бы в тупик даже всем известного Шерлока Холмса. Конечно, намерения у него были самые благие, но ими, как известно, вымощена дорога в ад.
     Однако, если честно, то он сумел подсказать мне идею, и даже не одну. Это произошло тогда, когда я переправился на лодке к Лоун-хаусу и наткнулся там в лесу на него и других его сыщиков.
     – А зачем вы переправляетесь на веслах? – спросил он. – Почему не попросите у Гарри Терстона его субмарину?
     Я решил, что он шутит. Но он продолжал:
     – Это моторная лодка. А субмариной я ее называю потому, что у нее диковинная конструкция.
     Он рассказал, что для Гарри построили лодку его собственной конструкции. Здешняя река, конечно, мала, но очень глубока и впадает, разумеется, в Темзу, где существует ограничение скорости судов. Скоростные лодки на Темзе запрещены, так как поднимаемая ими волна разрушает берега и может даже перевернуть баржу.
     А поскольку Гарри помешан на скорости и к тому же получил научную степень в Кембридже, то он сконструировал такую лодку, которая при максимальной скорости поднимает минимальную волну.
     – Ей-богу, она точь-в-точь как субмарина. Над водой возвышается всего на четыре фута, а место рулевого напоминает скорее рубку субмарины, чем кабину.
     – А где он ее держит?
     Оказалось, что у Терстона есть эллинг на реке примерно в двухстах ярдах от Пруда. Мы позднее измерили расстояние и установили, что от него до Лоун-хауса ровно двести тридцать ярдов по прямой.
     Энтузиазм не давал Воссу усидеть на месте. Мы двинулись по границе усадьбы, идущей вдоль местной дороги, и вскоре очутились возле большого зеленого эллинга. Однако лодки там не было.
     – Должно быть, он куда-то отправился, – предположил слегка раздосадованный Восс. – Но когда он вернется… А вот и он!
     Восс показал на реку, и клянусь, несмотря на то, что зрение у меня не хуже, чем у любого другого человека, я ничего не заметил.
     Лодка двигалась на фоне зеленых зарослей и, поскольку была выкрашена в зеленый цвет, оставалась практически невидимой. Если бы не торчащая голова Гарри Терстона, я так бы ничего и не увидел. Верхняя часть лодки напоминала по форме спину кита, а все судно едва возвышалось над водой и казалось тонущим.
     Приблизившись на высокой скорости, Гарри помахал нам рукой, подвел лодку к берегу и выпрыгнул на сушу.
     – Прокатился вниз по реке, – пояснил он. – И чуть не попал в аварию. Негритянские дружки Филда плыли навстречу и чуть не зацепили нос моей лодки.
     Услышав о тех странных неграх, которые время от времени навещали Филда, я насторожил уши и спросил:
     – Когда это было?
     Судя по его ответу, это могло быть примерно за полчаса до убийства.
     – Они тащились у самого берега, и парень, как видно, решил свернуть в один из затонов. И выбрал для этого момент, когда я как раз набрал приличную скорость для такой маленькой речушки. Мне чудом удалось увернуться. Филду надо бы возить своих туземных дружков в наглухо закупоренном автомобиле…
     По-моему, настал подходящий момент, чтобы сообщить ему о том, что Джон Филд сегодня после полудня встретил свою смерть. Он спокойно, даже не прикинувшись удивленным, встретил это известие. Когда он произнес «Вот бедняга!», я подумал, что звучит это не слишком искренне. Потом он торопливо спросил:
     – А где была мисс Венн?
     – Она была в доме, – ответил я и увидел, что его лицо побледнело.
     – Боже правый! – потрясенно выдохнул он. – В доме, где произошло убийство…
     Я перебил его.
     – Она ничего не знала об этом. Это все, что я могу вам пока что сказать. По крайней мере, она сказала, что ничего об этом не знала.
     – А где она сейчас? – спросил теперь уже Восс.
     Я уже говорил ему раньше, что она была заперта в задней комнате, и это поразило его сильнее, чем убийство.
     – Да, где она сейчас? – повторил этот вопрос Гарри.
     Видно было, что он сходит с ума от беспокойства. Я сообщил ему, что отправил ее домой, и он чуть было не рванулся туда. Пришлось напомнить ему, что вряд ли стоит сейчас тревожить девушку, если она сама не звала его.
     – И в любом случае, – подчеркнул я, – она является свидетелем. И я не хочу, чтобы кто-то вмешивался в дела полиции.
     Я объяснил, что мне от него требуется, и в то же время сказал, что его судно для этой цели вряд ли годится. Оно слишком длинное, да и незачем мне ломать голову над всякими хитрыми штуковинами, которых там полным-полно. Я предположил, что у него под брезентовым тентом стоит обычная гребная лодка. Однако там оказался небольшой ялик с мотором, и он отвез его вместе со мной к Пруду, показав, как с ним управляться.
     Между тем, мне еще надо было разобраться до конца с бумагами Филда. У него в карманах обнаружилась целая связка ключей. Был там и такой, который выглядел очень странно и не подходил ни к одному из имеющихся в доме замков.
     Нашел я этот замок только вечером, когда тщательно осматривал стены кабинета покойного. Под одной из картин, которая сдвигалась на петлях, оказалась стальная дверца сейфа. Он был битком набит бумагами, в основном, делового характера. Я как раз внимательно их изучал, когда прибыла мисс Марджори Венн. Примерно в обычное время чаепития я послал ей сообщение с просьбой приехать, когда она будет чувствовать себя достаточно хорошо, чтобы помочь мне в сортировке всей документации Филда. Я полагал, что она сумеет прийти в себя только к завтрашнему дню, но перед началом осмотра мне позвонили по телефону, прося прислать за нею автомобиль.
     Она уже совершенно успокоилась, лицо немного порозовело, и я смог присмотреться к ней лучше, чем тогда на берегу, когда Веддл вел себя как мерзкий насильник. На мой вкус, она выглядела идеальной женщиной: никаких истерик, никаких обмороков, спокойствие и здравый смысл, то есть качества, чрезвычайно редкие у женщин.
     Когда с утреннего спектакля вернулись слуги, я попросил у мисс Венн совета, как с ними себя вести. Она пошла и договорилась, что они останутся здесь, в доме, до дальнейших распоряжений. Правда, некоторые женщины заявили, что им обязательно нужно быть вечером дома. Мисс Венн выплатила им жалованье из тех денег, которые хранились для этой цели.
     Несомненно, она мне очень помогла. Она помнила и мгновенно определяла почти все документы, избавив меня от необходимости читать разного рода длинные соглашения и контракты.
     В разгар работы я послал за кофе. Когда мы его пили, она рассказала мне кое-что о Филде. Он платил ей хорошее жалованье, однако она опасалась его и пару раз чуть не отказалась от этой работы.
     – Мне неприятно так говорить о нем, но он был совершенно неразборчив в средствах, – объяснила она. – Я бы никогда у него не осталась, но он был другом моего отца, и я не могла нарушить отцовскую волю.
     Для меня стало новостью, что Филд и отец мисс Венн крепко сдружились в Южной Африке. Льюис Венн там и умер – примерно через год после того, как Филд нашел золотые копи.
     – Мистер Филд вернулся оттуда, когда мне было пятнадцать и я училась в школе. Он платил за мою учебу и всеми способами помогал моей дорогой мамочке, а когда она умерла, отправил меня в Оксфорд. До того я никогда его не видела. Он настоял, чтобы я прервала свою учебу, приехала к нему и стала его личным секретарем. Я перед ним в таком глубоком долгу… – она помолчала, потом тихо добавила: – Думаю, мы с ним квиты…
     Она рассказала также, что ее отец и Филд были бедны и рыскали по всей Африке в поисках легендарных золотых копей. Однажды они попали в туземное селение, где узнали о зарытом в землю кладе – огромном количестве самородного золота, которое передавалось от вождя к вождю. Туземцы в течение многих веков собирали самородки в реке.
     – Вождь тунов, – сказала она. – Этот меч…– она умолкла, и ее охватила дрожь. – Это он навел их на след золотой жилы. Мистер Филд часто рассказывал об этом, – она опять умолкла. – Думаю, нам пора снова взяться за работу, – заключила она.
     Через пять минут после этого мы сделали открытие. В сейфе было двойное дно. В тайнике лежал длинный конверт с надписью: «Последняя воля и завещание Джона Карлоса Филда». Конверт был запечатан. Я сломал печать и открыл его.
     Документ был написан на двойном листе писчей бумаги, видимо, Филдом собственноручно. После всякой чепухи, обычной для юридических документов, там говорилось: «После своей смерти оставляю все свое имущество Марджори Анне Венн, проживающей в этом приходе, в Клайв Коттэдж…»
     – Мне? – Марджори Венн выглядела так, словно увидела привидение. Очевидно, она не поверила своим ушам.
     – Если вы Марджори Анна Венн…
     Она кивнула.
     – Это мое полное имя, – она говорила так, словно ей не хватало дыхания после долгого бега. – Он однажды спросил, как мое полное имя, и я ему сообщила. Но почему…
     Под подписями Филда и свидетелей оставалось место, где он написал дополнительное распоряжение, которое тоже было засвидетельствовано:
     «Я распоряжаюсь, чтобы сумма в пятьсот фунтов была выплачена моей жене Лите Филд и сумма в тысячу фунтов моему сыну Джозефу Джону Филду».
     Мы переглянулись.
     – Значит, он был женат! – воскликнула она.
     В этот момент один из моих людей вошел и доложил:
     – Пришел какой-то молодой человек. Он говорит, что его зовут Джозеф Джон Филд.
     Я отодвинул стул, пораженный не меньше, чем девушка.
     – Ведите его сюда, – распорядился я.
     Мы ждали молча. Наконец дверь отворилась, и в комнату вошел высокий молодой негр приятной наружности.
     – Меня зовут Джозеф Джон Филд, – представился он.
    
     Глава V
    
     Я уже говорил, что меня нелегко ошарашить? Да, нелегко. Но теперь меня ошарашили уже второй раз за один день.
     Я смотрел то на негра, то на Марджори.
     Парень – ему было лет девятнадцать – стоял неподвижно, его лицо и карие глаза не выражали ровным счетом ничего.
     – Джозеф Джон Филд? – переспросил я. – Значит, вы сын Джона Филда, который был владельцем этого дома?
     Он кивнул.
     – Да, я его сын, – негромко произнес он. – Моя мать была дочерью вождя тунов.
     Я смотрел на него не в силах произнести ни слова. До сих пор я считал, что подобное случается только в головах у тех, кто пишет сценарии для кино. Но вот передо мной стоял негр, который нес такую чушь, что я просто не мог ему поверить.
     – Значит, ваш дед был вождем тунов… Полагаю, вам известно, что меч вашего деда…
     Он перебил меня.
     – Да, мне это известно.
     – Кто вам рассказал? – резко спросил я.
     Он заколебался.
     – Детектив. Он звонил моей матери сегодня ночью.
     – Уиллс? – уточнил я.
     Он снова заколебался.
     – Да, мистер Уиллс. Он был нашим хорошим другом. Он однажды спас мою мать от… От мистера Филда, который хотел ее избить.
     – Ваша мать чернокожая? – спросил я.
     Конечно, сейчас мне некогда было с ним деликатничать, но, скорее всего, он относился к тем обидчивым неграм, которые предпочитают, чтобы их называли чернокожими.
     Он покачал головой.
     – Она из негроидов, но почти такая же белая, как европейцы.
     У него был интеллигентный выговор английского джентльмена. Позднее я узнал, что он окончил частную школу, а теперь учился в университете.
     – Мистер Уиллс посоветовал мне встретиться с вами. Он сказал, что раз мы с матерью сегодня находимся по соседству, а вам известно, что недавно мы побывали здесь, то подозрение может пасть на нас.
     – И это действительно так, молодой человек, – сказал я. И только после этого предложил ему сесть.
     Я видел, что Марджори слушает нашу беседу как завороженная. Молодой человек сел на стул по другую сторону стола. На нем были темные перчатки, он носил тросточку из черного дерева. Его костюм был сшит хорошим портным из Вест-Энда. По правде говоря, он выглядел куда большим денди, чем те негры, которых я встречал раньше. В его одежде не было ничего показного, и, как я уже отметил, говорил он словно настоящий джентльмен.
     Сунув руку в карман, он достал кожаную коробку, открыл ее и вручил мне сложенный лист бумаги. Наверху стоял заголовок: «Март, 17-е, день Св. Патрика, 1907 г., Миссия иезуитов, Кобулу». Далее выцветшими чернилами было написано: «В сей день, в соответствии с ритуалами Святой Церкви, я совершил обряд бракосочетания Джона Карлоса Филда, англичанина, и Литы, дочери Косулы, вождя тунов, в подтверждение чего составлено данное свидетельство.
     МИКАЭЛЬ АЛОИЗИУС ВАЛЕТТИ, О.И.»
     Ниже шла надпись:
     «Подтверждаю, МОРУ, Окружной Комиссар».
     Я машинально передал документ мисс Венн. Она прочла его.
     – Это свидетельство о браке вашей матери, – сказала она.
     Он кивнул.
     – Вы мисс Марджори Венн? Никогда раньше вас не видел, но знаю очень хорошо. Моя мать знала вашего отца. Они прибыли в наше селение больше двадцати лет назад, наши с вами отцы.
     Я решил, что настал подходящий момент расспросить молодого человека о жизни Филда в Африке. Но тот не захотел говорить. Сообщил только, что
     Филд плохо обошелся с его матерью, а также, собрав несколько соседних племен, напал на селение и убил вождя, своего тестя.
     Меня немного задело, что настоящий негр объявляет себя сыном белого человека, но мне хватило здравого смысла понять, что это одна из тех шуток, которые играет природа с теми, кто вступает в смешанный брак. Теперь стало понятно и то, почему Филд отсылал из дома слуг, ожидая приезда жены и сына.
     Сначала я восхитился поступком человека, который так много сделал для своего цветного сына, однако, поразмыслив, сообразил, что ему ничего другого не оставалось. Не думаю, что жена его шантажировала, но сама возможность разглашения того факта, что почтенный джентльмен женат на негритянке, заставляла его достаточно щедро оплачивать ее молчание. Ведь он даже не мог развестись с нею или позволить ей подать на развод: это тотчас же вызвало бы шумный скандал. Я выложил свои соображения парню, и тот согласился, сообщив, что Филд предлагал его матери крупную сумму за то, чтобы она подала на развод, кажется, где-то в Бельгии. Но она, воспитанница католической миссии, и слышать не хотела о разводе.
     Я проверил его реакцию на завещание, сообщив, что он практически не получит ничего, кроме тысячи фунтов. Но его удивило не это, а то, что ему вообще что-то досталось.
     – А где умер мой отец? – неожиданно спросила мисс Венн.
     Однако Джозеф Филд почти ничего не сказал о том, что произошло в Африке двадцать два года назад. Возможно, ему действительно было мало что известно, но я склонен считать, что он знал больше, чем готов был рассказать.
     Зато он прояснил ситуацию относительно ссоры Филда и вождя тунов.
     – Мой отец никак не мог определить местонахождение копей, поэтому раз за разом возвращался в селение и пытался его выведать снова и снова. А еще он пытался убедить Косулу, моего деда, отдать ему часть золотого клада, который хранился в селении. Косулу был верховным вождем, а золотой клад пополнялся в течение столетий. Именно для того, чтобы завладеть им, отец организовал нападение на поселок…
     – Мой отец участвовал в нападении? – быстро спросила девушка.
     – Нет, мисс Венн. К тому времени их пути уже разошлись. Ваш отец в то время проводил изыскания где-то еще. Он вернулся в селение, когда Косулу уже был ранен, и стал его выхаживать. А Джон Филд был очень разочарован тем, что ему не досталось золота. Он надеялся, что когда женится на моей матери, то сумеет завладеть золотым кладом. Мистер Венн в то время был уже очень болен. Мать говорила мне, что он собирался отправиться на побережье и вернуться назад, в так называемый цивилизованный мир… – я заметил, что он улыбнулся. – Но по пути на побережье ваш отец умер.
     Я допросил его, стараясь уточнить, сколько раз они с матерью посещали Лоун-хаус, но ничего полезного мне узнать не удалось. Без приглашения они приезжали только однажды. Именно тогда Уиллс и вмешался, спасая женщину от охотничьего хлыста Филда.
     В конце концов, мне осталось только записать имя и адрес молодого человека. Они с матерью жили на квартире в Бэйсуотере. Я предупредил его, что непременно загляну к ним в случае необходимости.
     Когда он ушел, я спросил у девушки:
     – Что вы думаете об этом?
     Она покачала головой.
     Мне показалось, что она выглядит грустной, и я удивился почему. Впрочем, женские эмоции меня никогда особенно не интересовали.
     – Разве это не трагедия для бедного юноши? – наконец сказала она. – Чувствовать и вести себя как джентльмен, но в то же время быть негром…
     Я объяснил ей, что негры, в сущности, не замечают цвета своей кожи, если они, конечно, настоящие негры. Только третьесортный ниггер позволит себе поддаться комплексу неполноценности и станет переживать из-за того, что отличается цветом кожи, к примеру, от человека, которого казнят на будущей неделе за то, что он перерезал горло собственной жене. Впрочем, белому человеку тоже вряд ли стоит расстраиваться, что он отличается по внешности от Поля Робсона.
     Целый час после ухода Джозефа Джона Филда мы занимались не расследованием, а обсуждением этого молодого человека и той роли, которую он мог играть в произошедшем. Я сообщил девушке, что уже знал о том, что жена и сын покойного Филда находятся по соседству, и поставил ее в известность, откуда получил такие сведения. Когда я упомянул Гарри Терстона, она порозовела и начала торопливо говорить о его лодке.
     – Вот что удивительно, – заметила она. – Мистер Филд всегда недолюбливал моторные лодки. Мне кажется, из-за того, что терпеть не мог, когда за ним, как он говорил, шпионят. Он почему-то считал, что Гарри тайком пробирается в Пруд, чтобы повидаться со мной.
     – А часто вы с ним встречались? – спросил я.
     – Он мой большой друг, – ответила она.
     Забавно, что вам никогда не удастся получить от женщины прямой ответ на прямой вопрос. Однако тогда мне это не казалось таким уж важным, и я не стал настаивать на ответе.
     Когда в следующий раз я встретил Джозефа на прогулке, то сообщил ему, что правда о семье Джона Филда обязательно всплывет в ходе судебного следствия. Но его это, похоже, не слишком расстроило. Стало ясно, что особой любви между ним и его отцом не было. Говоря о нем, он обычно называл его «Джон Филд». Я заметил, что случай с хлыстом засел занозой у него в голове, как, видимо, и другие подобные случаи, о которых он умалчивал.
     Теперь стало понятно и то, почему Филд с таким предубеждением относился к Уиллсу: тот слишком много знал и, возможно, не забывал напоминать об этом. Думаю, жена Филда сообщила Уиллсу об их браке.
     Внезапно у меня мелькнула одна мысль.
     – Мисс Марджори, вы не против, если я задам вам один деликатный вопрос?
     Она сказала, что не возражает, и я спросил, предлагал ли ей Филд выйти за него замуж.
     – Три или четыре раза, – тихо ответила она.
     Я не стал развивать эту тему, потому что не хотел причинять ей боль.
     Из рассказа мисс Венн я сделал вывод, что Филд вел жизнь отшельника: он не знал никого по соседству и ни с кем не заводил дружбу.
     – Мистер Восс приглашал его однажды на обед, но он отказался. Он пытался купить Хэйнторп…
     – Дом мистера Восса?
     Она кивнула.
     – Он ненавидел всех, кто жил так близко от него и думал о том, чтобы построить дом на вершине холма Джоллибой. Через своего агента он даже предлагал мистеру Воссу очень крупную сумму за один только этот холм. Но его предложение было отвергнуто.
     На сегодня пора было закругляться с делами. Восс предложил мне пожить у него, и, проводив молодую леди домой, я с помощью одного из моих людей, который разбирался в моторах, переправился через Пруд. Там меня уже ждал двухместный автомобиль, предоставленный Воссом в мое распоряжение. Хотя в моторных лодках я не разбираюсь, но машину водить умею.
     По-моему, я уже говорил, что дом Восса стоит на узкой луговине, окруженной деревьями. Ширина ведущей к дому дороги едва позволяла проехать маленькому автомобилю. Небольшой отрезок дороги проходил по самой густой части рощи Тэдпоул. Едва я заехал туда, как в свете фар увидел, что к придорожной березе прижимается какая-то фигура. Полагая, что это кто-то из следопытов, я притормозил почти до скорости пешехода и крикнул:
     – Вас подвезти?
     Едва я произнес эти слова, как фигура выпрямилась и дважды выстрелила в меня.
    
     Глава VI
    
     Пули проскользнули так близко к моему лицу, что вначале мне показалось, будто меня задело. На миг я застыл от изумления, словно парализованный. И только вид убегающей фигуры вернул меня к жизни. Я выскочил из машины, но к этому моменту нападавший уже скрылся из вида. Если бы я сообразил развернуть машину, то при свете фар, может, и сумел бы что-то разглядеть. А так я только метался туда-сюда в темноте, не имея ни единого шанса догнать своего любезного приятеля.
     Наверно, надо пояснить, что Восс проложил в роще Тэдпоул десятки «променадов», так что бегущие во все стороны дорожки складывались в настоящий… как там его называют?.. Лабиринт. Я вернулся к машине и взял свой переносной фонарик, что следовало бы сделать раньше. Конечно, я должен был понимать, что любые поиски в такой обстановке – пустая трата времени. Но человек, в которого только что стреляли, не в состоянии рассуждать так же хладнокровно, как начальник полиции, сидящий в своем офисе (как я позднее ему и сказал). Найти место, где эта птичка устроила засаду, не составило труда. Здесь же я обнаружил две гильзы от автоматического пистолета, лежащие на траве. Когда я их поднял, они были еще горячие. Разумеется, я сохранил их, потому что сейчас появилась новомодная процедура, позволяющая по гильзе определить, из какого пистолета стреляли. Боюсь, что ничего больше сегодня ночью я сделать не мог. Бегать по лесу не имело никакого смысла, это я уже сообразил. Надежда была только на то, что выстрелы разбудят кого-то из егерей Восса, и тот увидит убегающего стрелка.
     И действительно, егеря проснулись, но помчались не туда, куда следовало бы. Их дома находились в стороне от хозяйской усадьбы, и я встретил их, когда они бежали по моим следам к Хэйнторпу. Я рассказал им, что случилось, и тут вспомнил, что в Лоун-хаусе остались два или три детектива, которые, несомненно, захотят узнать, кто и зачем стрелял. Пришлось возвращаться назад. Я как раз давал указания, чтобы они оповестили все полицейские участки в округе и организовали установку заграждений на дорогах, когда услышал еще два выстрела подряд. Они долетели со стороны Хэйнторпа. Я бросился к машине и помчался туда. Правда, не так быстро, как хотелось бы: офицеры полиции и егеря не только набились в машину, но и повисли на подножках.
     На входе в Хэйнторп устроена просторная галерея, и первое, что я там увидел в свете автомобильных фар, была лежащая поперек дороги лестница. В самом доме царило смятение. Ошеломленный слуга встретил меня и попросил пройти в комнату к мистеру Воссу. Мы поднялись туда на лифте. Восс сидел на кровати. Он был в пижаме, лицо у него побагровело, седые волосы стояли торчком.
     – Вы только поглядите! – крикнул он мне, указывая на гнутое изголовье кровати.
     Оно было сделано из позолоченного дерева, но сейчас часть его размером не меньше фута превратилась в щепки.
     – Они стреляли в меня, – сказал он.
     (Сказал? Нет, возопил!)
     – А вот сюда посмотрите!
     В стене над кроватью я увидел солидную дыру, осколки гипса из нее разлетелись во все стороны. Вряд ли обычная пуля от автоматического пистолета могла нанести такой ущерб.
     Когда Восс показал на французские окна, ведущие на галерею, я понял, как все случилось.
     На одном окне осталась чистая дырка, а второе разлетелось вдребезги. Значит, пробив первое стекло, пули начали кувыркаться. Я вышел на галерею. Ее ограждала низкая балюстрада, а крышей служил брезентовый тент. Восс обычно просил перевезти его туда, чтобы полюбоваться солнечной погодой, а иногда, по его словам, даже спал там.
     На следующее утро я обнаружил одну гильзу на балюстраде, а вторую на дорожке под нею.
     Когда мне удалось успокоить Восса, он рассказал, что произошло. Похоже, он не слышал выстрелов в меня, и его разбудил стук приставленной к галерее лестницы. Он сел на кровати и включил свет.
     – Ничего глупее я сделать не мог. Теперь этот мерзавец мог отчетливо видеть цель. Едва свет зажегся, как вдруг – трах! Стекло разлетелось у меня на глазах…
     Хотя он всегда считался человеком с железными нервами, сейчас его била дрожь. Одна из щепок от изголовья воткнулась ему в правую руку, и он обмотал ее носовым платком. Я посоветовал ему показать ранку доктору, но он отмахнулся от такого предложения.
     Я сошел вниз по лестнице, а Восс с помощью слуги оделся, спустился на лифте и уже самостоятельно вкатился в библиотеку. Он пришел в себя и, похоже, остаток ночи собирался провести, строя различные гипотезы по поводу произошедшего.
     Я дал указание всех находящихся в доме слуг отправлять поочередно в библиотеку, где и допросил их. Никто из них стрелявшего не видел. Лестница принадлежала одному из садовников и использовалась обычно в оранжерее, однако хранилась возле дома. У каждого из допрашиваемых я выпытывал, видел ли он пистолет у Веддла. Все они не могли сказать ничего определенного, кроме одного из садовников, который заметил в доме у Веддла автоматический пистолет. Восс высказался по этому поводу вполне уверенно.
     – У меня нет никаких сомнений! – заявил он. – У него был пистолет. Я сам однажды видел, как он тренировался в стрельбе, и приказал ему выбросить оружие в реку.
     Он сообщил мне и то, о чем раньше умалчивал: за прошедший год он получил два анонимных письма с угрозами.
     – Я не видел смысла в том, чтобы их хранить, – добавил он. – Но могу сказать, что писал их малограмотный человек, и я всегда подозревал в этом цыган, которых прогнал с участка на моей земле в прошлом году примерно в это же время.
     – А может, они были написаны почерком Веддла?
     – Не знаю, – раздумчиво ответил Восс. – Сейчас, когда вы спросили, я попытался вспомнить, видел ли вообще почерк Веддла. Нет, по-моему, никогда не видел.
     Я вынул из кармана клочок бумаги, найденный в доме у Веддла, и показал его Воссу. Он внимательно изучил таинственное послание и даже прочел его вслух:
     – «Кусты второй камень стоп поворот к церкви Эмберли третий вниз»…
     Я мог бы поклясться, что третье и четвертое слова там были «каменный сток». Но, взяв записку, понял, что ошибался. Однако даже в таком виде понятнее она не стала.
     – Наверно, это писал Веддл, – сказал Восс. – И что это значит?
     – Понятия не имею, – ответил я. – Но вот что важно: похож этот почерк на тот, каким были написаны анонимные письма, которые вы получили?
     Он покачал головой.
     – Насколько я их помню, нет…
     Он вынул из кармана пачку писем и попробовал обнаружить среди них что-то написанное Веддлом. Похоже, Восс был из тех безалаберных людей, которые хранят деньги, письма и случайные бумажки в одном и том же кармане. Перебирая письма, он половину из них тут же выбрасывал.
     – У меня в карманах полно всякого мусора, – заметил он. – Я их называю мусорной корзиной холостяка.
     Я нагнулся и порылся в настоящей корзине для мусора. Кое-что из найденного там я передал ему. Похоже, это были старые купюры, они были забрызганы чернилами, но у меня хорошее чутье на деньги.
     – Должно быть, у вас денег куры не клюют, – заметил я. – Но все-таки вряд ли стоит выбрасывать свои кровные в мусорную корзину.
     Это и в самом деле оказались банкноты – три по десять фунтов и одна двадцатифунтовая.
     Восс только посмеялся над своей рассеянностью.
     – Так вот почему Веддл всегда собственноручно очищал мою мусорницу. Интересно, сколько этот негодяй заработал на моей рассеянности…
     Было уже почти четыре часа, когда после долгого разговора по телефону с начальником полиции я поднялся к себе в комнату.
     Я из тех старомодных офицеров, которые привыкли вести записи о ходе расследования. Дайте мне огрызок карандаша и клочок бумаги, и я уложу все свои мысли на ограниченном пространстве. Вот каковы факты:
     1. Убит очень богатый человек, владелец уединенного дома на берегу реки. Единственная на данный момент улика – отпечаток босой ноги на земле у дома.
     2. Во время убийства в доме, запертая в комнате, находилась его личная секретарша, девушка, с которой он хотел заняться любовью, хотя и был женат. Сама она не могла запереться в комнате, так как ключ от двери был найден при обыске в кармане покойника.
     3. Один из детективов, нанятый, чтобы охранять Филда, исчез, и мы обнаружили, что он является братом Веддла, слуги мистера Восса, того слуги, который поссорился и подрался с Филдом и угрожал отплатить ему по заслугам.
     4. Веддл и Уиллс исчезли, однако на следующую ночь после убийства в окрестности появился неизвестный, который стрелял в меня и пытался убить мистера Восса.
     5. Мистер Гарри Терстон, влюбленный в секретаршу Филда, имеет лодку, которая позволяет незаметно приблизиться к уединенному дому. Он утверждает, и это получило подтверждение, что в момент убийства или около этого курсировал по небольшой реке, где обнаружил негритянку, жену Филда, и молодого негра, сына Филда, в непосредственной близости от дома.
     К моменту, когда я закончил писать все это, солнце уже вовсю светило в окна. Но сна у меня не было ни в одном глазу. Вот ведь странная вещь: когда вымотаешься до предела, то либо засыпаешь мертвым сном там, где сидишь, либо наоборот – внезапно становишься невиданно бодрым и жизнерадостным. Мой организм выбрал второй вариант. Я принял ванну, побрился, оделся, спустился вниз, открыл дверь и вышел наружу. День обещал стать великолепным: солнце взошло уже высоко, воздух был чистым и свежим. Я решил прогуляться через парк к Лоун-хаусу. Я знал, что детективы должны быть там, и надеялся, что кто-то из них уже встал и сможет приготовить мне кофе.
     Я отправился в дорогу в прекрасном настроении, не зная ни сном, ни духом, что вскоре мне предстоит сделать открытие, которое коренным образом изменит мое отношение к делу.
     Кажется, я уже говорил, что по дороге к месту, где река разливается небольшим озерком, нужно пройти через рощу Тэдпоул. Там на разные голоса распевали птицы, а утро было таким, что все мысли о полицейской службе, убийствах и ночных перестрелках начисто вылетели у меня из головы.
     Между тем, я дошел до места, где меня обстреляли. Хотя мне казалось, что там вряд ли можно найти еще какие-то следы, что-то подтолкнуло меня сойти с дороги и порыскать в зарослях. Именно там мы могли все же проглядеть какую-то улику. Я пошарил тростью в кустах и траве и уже собирался вернуться на дорогу, когда за одним из кустов вдруг заметил две человеческие ноги. Они были широко раскинуты и обращены носками вверх. Значит, человек, кто бы он ни был, лежал на спине.
     Я не пуглив, но в этих ногах и их абсолютной неподвижности было что-то такое, что по спине у меня пробежали мурашки. Я торопливо обошел куст. У лежащего на спине мужчины руки были раскинуты, а иссиня-бледное лицо обращено к небу. Даже если бы на шее у него не виднелась кровь, было бы ясно, что он мертв.
     Я молча стоял, разглядывая его. Это был единственный человек, которого я никак не ожидал увидеть убитым в это летнее утро.
    
     Глава VII
    
     Мертвым человеком оказался Веддл. Он был застрелен в упор, и осмотревший его позже врач заявил, что умер он мгновенно.
     Что еще поразило меня в первый момент? То, что он был убит не там, где я его нашел. Об этом говорили его поза и почти полное отсутствие крови на земле. Потом я обнаружил следы волочения тяжелого тела, подтвердившие мое первое впечатление.
     Я не стал сразу же проводить осмотр места происшествия, а бросился бежать через лес к берегу реки, чтобы вызвать помощников из Лоун-хауса. И первое, что я там увидел, была диковинная лодка Гарри Терстона. Она стояла у самого берега, привязанная фалинем к дереву, нос ее находился на берегу, а корма на воде.
     Один из наших людей дежурил на лужайке, и я громко позвал его. Он переправился ко мне на маленьком моторном ялике.
     – Лодка здесь давно? – спросил я.
     – Не знаю. Я увидел ее минут пятнадцать назад, когда вышел на лужайку. И еще удивился, что она здесь делает. Она принадлежит мистеру Терстону, верно?
     Но меня пока что мало интересовал хозяин лодки. Я повел детектива к тому месту, где лежал труп, и мы вместе начали поиски следов.
     Ночью, по его словам, он ничего не слышал, только перед рассветом вроде бы прозвучал выхлоп автомобиля. Звук долетел издалека и был не похож на выстрелы, которые раздались там вечером.
     Труп Веддла уже кто-то наскоро обыскал: карманы его куртки и брюк были вывернуты. А вот в набедренном кармане, на котором он лежал, нашлись деньги – около двухсот фунтов. Это немало удивило меня и поломало все мои предыдущие расчеты. Увы, даже для опытного полицейского офицера опасно слишком поспешно делать какие-то выводы.
     – Двести восемьдесят фунтов, – доложил сержант, пересчитав деньги.
     Я молча положил их в карман.
     Мы принялись прочесывать лес, и уже через десять минут нашли место, где произошло убийство. Об этом свидетельствовали не только определенные признаки, но и закрытый чемодан и макинтош.
     Место убийства находилось ярдах в тридцати от дороги через рощу Тэдпоул и совсем недалеко от точки, где прошлой ночью меня обстреляли.
     Проводить тщательный обыск нам было некогда, поэтому мы лишь торопливо порылись в чемодане. Ничего интересного там не оказалось.
     Я вернулся к Пруду и осмотрел лодку Гарри Терстона. Палубу кокпита покрывал резиновый мат в белую и голубую шашечку, на нем остались следы грязных ног. Вернее, ноги были не столько грязные, сколько мокрые. Похоже, перед тем, как забраться в лодку, кто-то брел по воде.
     Взяв моторный ялик, я отправился к эллингу. Ворота, ведущие к реке, были широко распахнуты, а небольшая дверь со стороны суши заперта. А ведь Гарри Терстон объяснял мне, что ворота открываются автоматически, но для этого надо потянуть за рычаг внутри эллинга. То есть, открыть их можно было только изнутри. Сам эллинг стоял на сваях, и я сразу сообразил, что любой, кто не побоится рискнуть, сумеет поднырнуть под стенку и попасть внутрь. Я велел детективу отнести чемодан в Лоун-хаус, а сам взял полицейскую машину и отправился в Доби-Мэнор, где жил Гарри Терстон.
     Это была старинная елизаветинская усадьба, одна из достопримечательностей графства. Я не очень хорошо знаком с привычками привилегированных классов, поэтому предполагал, что потребуется не меньше часа, чтобы докричаться до кого-нибудь в такую раннюю пору. Однако первым, кого я увидел, выйдя из машины, был мистер Терстон собственной персоной. Он был уже на ногах и полностью одет, а по его виду можно было предположить, что он не сомкнул глаз всю ночь. Во всяком случае, он не брился, и в глазах у него таилась усталость, как после долгой игры в покер.
     – Что-то вы ни свет, ни заря на ногах, мистер Терстон, – заметил я.
     Он улыбнулся.
     – Я не ложился всю ночь. По правде говоря, я только что вернулся домой… – и потом вдруг: – Веддла нашли?
     Своим вопросом он меня немного удивил. Вот уж не думал, что его интересует судьба Веддла.
     – Да, – ответил я, – мы его нашли.
     Я пристально взглянул на него, но его лицо ничего не выражало, напоминая маску. Он немного помолчал, потом уточнил:
     – Значит, вы его все же нашли, верно?
     Он произнес это очень медленно, словно тщательно обдумывая каждое слово.
     Я ожидал, что он спросит, где мы нашли Веддла. Мне показалось, что этот вопрос вертелся у него на языке, но по каким-то причинам он предпочел его не задавать. Я зашел к нему, чтобы выяснить все насчет моторной лодки. Возможно, он одолжил свою лодку кому-то из соседей. Но его вид и поведение заставили меня изменить тактику.
     – Да, – произнес я, не отрывая от него взгляда. – Я нашел Веддла в роще Тэдпоул… Убитым.
     По мере того, как я говорил, его молодое привлекательное лицо бледнело и старело.
     – Не может быть! – почти шепотом выговорил он. – Убитым! Боже правый! Какой ужас!
     Момент был неподходящим для того, чтобы разводить церемонии. Я без обиняков задал ему прямой вопрос:
     – Мистер Терстон, где вы провели всю ночь?
     Кровь бросилась ему в лицо. Он даже не пытался отрицать, что провел ночь вне дома.
     – Я просто бродил по окрестности, – запинаясь, пробормотал он. – Я не мог уснуть… Веддл убит! Какая жуть!
     Почему его так интересовал Веддл, живой или мертвый? Я не мог этого понять. Впрочем, за последние двадцать четыре часа произошло много такого, что не укладывалось у меня в голове.
     Терстон прервал нашу беседу, предложив:
     – Давайте зайдем в дом и выпьем кофе…
     Резко повернувшись, он пошел впереди меня через сад к широким ступеням, ведущим на террасу перед входом в дом.
     Первое, на что я обратил внимание на террасе, был какой-то предмет под брезентовым чехлом, очень похожий на пулемет. Он заметил, куда я смотрю, нахмурился и хотел было пройти дальше, но я полюбопытствовал, что это.
     – Это? – он немного смутился. – Это телескоп. Мой дом, как вы, конечно, заметили, расположен на возвышенности, так что в ясные дни я могу видеть объекты на расстоянии сорока миль. Если бы не Джоллибой, можно было бы различать время на часах собора святого Павла.
     День был достаточно ясный. Я указал на шпиль церкви милях в пяти от дома.
     – А это что за церковь?
     – Это церковь Эмберли, – ответил Терстон.
     Церковь Эмберли! Я вспомнил записку, найденную в комнате Веддла: «Кусты второй камень стоп поворот к церкви Эмберли третий вниз».
     Мне показалось, что Терстон стремится поскорее завести меня внутрь дома. Двинувшись вперед, он оглянулся, чтобы проверить, следую ли я за ним.
     Вообще-то говоря, меня не так просто озадачить. Но поведение этого молодого человека, его интерес к Веддлу, тот факт, что он отсутствовал всю ночь, – все это разрушило некоторые интересные гипотезы, которые начали выстраиваться у меня в голове.
     Когда мы уже сидели в большом холле его дома, в помещении, похожем на небольшую часовню, я, наконец, сообщил ему, зачем сюда приехал. Когда я рассказал о лодке, он недоуменно уставился на меня.
     – Ничего не понимаю… Я не пользовался лодкой… Да, я не пользовался ею после того, как вы видели меня на реке. Вы можете сказать, где ее нашли?
     Когда я описал место, где была причалена лодка, Терстон к моему удивлению спросил:
     – А там были какие-нибудь вещи Веддла? В лодке или на берегу?
     Я рассказал ему о чемодане. Мне показалось, что он слегка изменился в лице. Потом вдруг вскочил, оставив свой кофе нетронутым, и принялся мерить шагами комнату. Не знаю, что на него так подействовало. Его волнение показывало, что смерть Веддла интересует его не из простого любопытства.
     Я снова задал вопрос:
     – Что вы делали прошлой ночью?
     – Я отправился в город, – ответил он. – При этом в его голосе проскользнула недовольная нотка: мол, какого черта ты ко мне пристал? – Нет, в самом деле, инспектор, не понимаю, почему вы допрашиваете меня о моих передвижениях!
     – В какое время вы отправились в город?
     – В семь часов вчера вечером… Или, может быть, в восемь. Я обедал не здесь.
     Я окинул взглядом его серый костюм. Дело, из-за которого он отправился в город и провел там всю ночь, было, наверное, очень важным. Когда я приехал сюда, то предположил, что он только что вернулся домой. Но это предположение оказалось неверным, так как позднее я выяснил, что он возвратился в три часа.
     Впрочем, не стоило вызывать у него тревогу. Я изобразил свою самую добродушную улыбку.
     – Ваш кофе остывает, мистер Терстон, – заметил я, наливая себе вторую чашку. – Прошу извинить, если я задал вам вопросы, которые не следовало задавать.
     Я допил свой кофе.
     – Пожалуй, прокачусь обратно в Лоун-хаус и посмотрю, что там нашлось у Веддла в чемодане. Давно вы видели мисс Венн?..
     Не успел я закончить свой вопрос, как услышал у себя за спиной женский голос.
     – Вы разрешите войти?..
     Я обернулся. В дверях стояла женщина – стройная, высокая, лет сорока на вид, одетая в изящный костюм. И хотя ни цветом кожи, ни чертами лица она не напоминала негритянку, я сразу понял, что она представительница этой расы, и предположил, что это жена Джона Филда.
    
     Глава VIII
    
     Увидеть здесь негритянку, на которой Джон Филд женился в сердце Африки… Чего-чего, но этого я не ожидал. От удивления я не мог произнести ни слова. Нельзя представить себе ничего более…как это говорится?.. инкогруэнтного, так, что ли?.. проще говоря, несообразного, чем явление этой молодой женщины в большом сводчатом холле старинной усадьбы. Она выглядела чужеродной в этой стране, она выглядела чужеродной в этом доме.
     И вот что еще странно: ночью я как раз решил обязательно встретиться с нею сегодня.
     Я повернулся к Гарри Терстону. Я думал, что он будет выглядеть смущенным… Ничего подобного!
     – Вы не знакомы с миссис Филд? – с ледяным спокойствием спросил он. – Я привез их из города сегодня рано утром – ее и ее сына.
     В таких ситуациях человек обычно не знает, что сказать. Во всяком случае, я долго не мог ничего путного произнести.
     – Зачем вы привезли их сюда? – наконец спросил я.
     – Потому что хотел узнать больше о Джоне Филде… Намного больше, чем знаю сейчас.
     Признаюсь: до этого момента я никогда не принимал Гарри Терстона всерьез. Мне было известно, что его лодку видели вблизи от Лоун-хауса в момент убийства, и один из моих подчиненных даже предлагал его допросить. Однако преступников я изучил как облупленных, так что уверен: совершая убийство, образованный человек, как правило, не допускает глупых промахов, которые выдают его с головой.
     Я перевел взгляд на женщину. Она, видимо, только что сообразила, кто я, и смотрела на меня с любопытством и пониманием. Терстон жестом пригласил ее войти и пододвинул ей стул.
     – А теперь, мистер Терстон, – снова заговорил я, – будьте так добры сообщить мне, что именно вы хотите узнать о Филде. Возможно, я смогу вам в этом помочь.
     Он покачал головой.
     – То, что я хотел узнать о Филде, никак не связано с убийством. Меня очень интересуют подробности его прошлой жизни. И миссис Филд любезно согласилась приехать сюда.
     – А разве для этого обязательно было привозить ее сюда? Разве нельзя было расспросить ее в Лондоне?
     Он снова покачал головой.
     – На вопросы, которые я хочу задать, ответить можно только здесь, – коротко ответил он.
     Я понял, что никакие уговоры не заставят его стать откровенным, а, взглянув на женщину, убедился, что и она не собирается мне помочь.
     Тогда я отбросил все свои дружеские и отеческие штучки и жестко потребовал детального отчета обо всех его передвижениях прошлой ночью. Оказалось, что алиби у него железное. Мало того, что он ездил в город, так еще и туда, и обратно его вез собственный шофер. Словом, попасть в окрестности рощи Тэдпоул, где было совершено убийство, он никак не мог.
     Вряд ли мы с ним расстались большими приятелями, однако он был из тех молодых людей, кто понимает, что я всего лишь выполняю свой долг, так что злобу на меня вряд ли затаил.
     Обратно в Лоун-хаус я направился не сразу. Мне вдруг пришло в голову забраться на вершину холма Джоллибой. Слишком долгая служба в полиции отучила меня от расчета на что-то вроде вдохновения, но я все же надеялся, что там, на высоте, многие вещи, которые сейчас еле видны в тумане, хоть немного да прояснятся.
     Увы, этого не случилось.
     Вниз я отправился по другому склону холма, через рощу Тэдпоул, и остановился там, чтобы посмотреть, как местные полицейские проводят осмотр местности. Найти там ничего не удалось, кроме полотенца. Как ни странно, оно обнаружилось на дне дупла в одном из деревьев. Полотенце было скомканное и еще влажное, но почти новое и, по моему впечатлению, недавно из прачечной. На нем даже была бирка, которую можно купить у галантерейщиков, чтобы пришить к белью. На бирке значилась и фамилия: «Веддл».
     Но самое важное открытие сделал этим утром детектив беркширской полиции, который в попытке найти хоть какую-то улику наудачу отправился на ялике вниз по реке. Вообще-то забавно, когда дилетанты полагают, что улики буквально валяются под ногами по всей округе. Но этому парню повезло: ему попал в руки предмет, который радикально менял положение дела. Это был листок бумаги, плывущий по течению, и кто-то менее увлеченный делом, скорее всего, просто проплыл бы мимо него.
     А вот он направил ялик к нему и выудил его из воды. Это был листок, очевидно, оторванный от календаря, и там стояла дата – четвертое августа текущего года. Он хотел уже выбросить его, но заметил на обороте карандашную запись и, прочтя ее, доставил бумажку мне.
     Первое, что меня поразило, было то, что я уже где-то видел календарь такого же размера. Правда, где – этого я тогда вспомнить не сумел. Надпись на обороте листка сделали химическим карандашом, и она расплылась от воды, однако прочесть ее было достаточно легко. Наверху стояло число 23 – вероятно, это был номер страницы, так как начиналась надпись с середины фразы:
     «…держал глаза открытыми. Уши я держал открытыми тоже. Однажды я видел Филда в роще Тэдпоул, но он тоже заметил меня и тут же отправился через Пруд обратно. Я приходил туда два вечера подряд и хорошо разглядел девушку, когда она уходила к себе домой. Я знаю, что мне делать. Если я женюсь на ней, то сразу разбогатею, так что я готов на все ради этого. В конце концов, она всего лишь секретарша и даже не знает…»
     «Даже не знает» – таковы были последние слова на листке. Чего же она не знает? Для меня это было совершенно ясно. Она не знала, что является наследницей Филда. А вот Веддл знал.
     Интересно было то, что листок несомненно являлся лишь частью длинного рассказа. Где же остальные листы? Я отправил офицера на поиски обратно по реке до самой Темзы, а потом отправился в домик, где жил Веддл.
     Видимо, какой-то любитель совать нос в чужие дела успел подняться в дом и разбудить Восса. Вскоре я увидел, как он мчится по дорожке ко мне. Судя по пижаме и халату, он только что встал с постели.
     – Это правда, что говорят про Веддла? Где это случилось? Почему никто меня не разбудил?
     Я даже не пытался ответить на все его вопросы и только сообщил, что хочу еще раз осмотреть домик Веддла, и попросил одолжить ключ. Восс с помощью свистка вызвал садовника и отправил его за ключом, а мы двинулись к хижине. Я называю домик хижиной, потому что он, хотя и был построен из кирпича, имел соломенную кровлю. Пока мы дожидались садовника, я рассказал Воссу то, что считал нужным, и он глубоко задумался.
     – Должно быть, он был где-то здесь, в окрестностях, прошлой ночью. Вы думаете, это он в нас стрелял?
     Я не успел ответить на его вопрос, так как дверь домика отворилась. Когда же я зашел внутрь, то ответ ждал меня на столе. Это был пистолет системы «браунинг» с копотью на стволе от сделанных выстрелов и семью неизрасходованными патронами в магазине.
     В комнате ничего не изменилось со времени моего визита, но (как мне вспомнилось теперь) большой календарь, который я видел на стене, сейчас лежал на столе. Листки вплоть до седьмого сентября были оторваны. Оборотная сторона листков была чистая и могла использоваться вместо писчей бумаги. У меня не оставалось сомнений, что Веддл так и поступил.
     Ручка и чернила все еще оставались на столе. Как же он сюда забрался? Я подошел к двери и спросил у Восса, который не мог заехать в дом, так как проход был слишком узким, есть ли второй ключ от домика. Он покачал головой.
     – Он легко мог сделать ключ сам, но мне это неизвестно.
     Я уже пошел обратно в дом, когда он окликнул меня.
     – Мне вот сейчас пришло в голову, что он мог все время находиться здесь.
     – Вы имеете в виду – пока я обыскивал дом?
     Он кивнул.
     – Да. Под домом есть большой погреб. Думаю, прежние хозяева использовали его для хранения вина. Странно, что я не подумал об этом раньше. Люк вы найдете в спальне.
     Я отправился в спальню, поднял ковер – точно! Там находился люк. Вниз вела деревянная лестница. Беглый осмотр позволил понять, что здесь и жили, и спали. Там я увидел раскладушку, несколько одеял и небольшую переносную электролампу – из тех, что можно купить в любом магазине за пять шиллингов.
     Значит, здесь-то Веддл и прятался. Вентиляция в погребе была хорошая, и он вполне мог прожить здесь неделю, не попадаясь никому на глаза. Вряд ли кому-то пришло бы в голову искать его здесь. В маленькой тумбочке у кровати я нашел пачку бисквитов, полдюжины бутылок минеральной воды и полголовы голландского сыра.
     Никаких других улик не оказалось. Я поднялся по лестнице в спальню, закрыл люк и велел офицеру оставаться здесь на посту, пока его не сменят. Потом мы вместе с Воссом вернулись в дом. Мне нужно было позвонить начальнику полиции и договориться, чтобы он прислал сюда еще пару полицейских.
     Восс на своем кресле отправился другой дорогой – по пологому пандусу и через террасу. Но когда я поднялся по ступенькам, он уже ждал меня. И тут он задал вопрос, который меня ошеломил. Впрочем, пусть у вас не складывается ложное мнение обо мне. Нет ничего такого, что могло бы меня ошеломить. Но вопрос действительно был неожиданный.
     – А можно сделать так, чтобы сообщение об убийстве Веддла не появилось в газетах? – спросил он.
     – О Господи! Зачем, мистер Восс?
     Он глубокомысленно посмотрел на меня.
     – Вы, наверно, думаете, что у меня ум за разум заходит. Но у меня есть гипотеза, что если эту новость сегодня попридержать, то уже завтра утром на руках у убийцы будут наручники.
     Никаких объяснений я от него не дождался. Терпеть не могу все эти тайны, тем более что в девяти случаях из десяти никаких тайн в результате не обнаруживается. Но тогда-то я и решил рассказать ему о листке календаря, найденном в реке. Начальник полиции не раз называл меня старым болтуном. Может, так оно и есть. Но я считаю, что ничего не может быть хуже, чем расследовать подобные дела, держа рот на замке. По-моему, настал нужный момент для откровенного разговора.
     Восс внимательно осмотрел бумажку, которую я вынул из кармана и передал ему.
     – Да, – подтвердил он, наконец, – это почерк Веддла. Наверно, часть длинной исповеди. Интересно, куда подевались остальные листки?
     Как раз это я и попытался выяснить.
    
     Глава IX
    
     Я устроился в кабинете мистера Восса и внимательно изучил листок календаря. Потом, с разрешения хозяина, вызвал управляющего, или дворецкого, или как там еще его здесь называли. В домике Веддла я видел телефон и собирался уточнить, соединен ли он с домашним коммутатором. Дворецкий сообщил, что не соединен, и в тайне гибели Веддла многое прояснилось.
     Я связался с местным управляющим телефонного узла и задал ему несколько вопросов. Естественно, он не смог на них ответить, так как только что приступил к работе. Однако уже через час, когда я завтракал, он мне позвонил. Управляющий сообщил все нужные сведения. Вчера примерно в десять часов вечера поступил вызов с телефона, установленного в домике. Конечно, это был Веддл, и он назвал лондонский номер. Разговор продолжался шесть минут, но оператор не имел понятия, с кем он велся.
     Звонок был зарегистрирован, и я тут же позвонил по этому номеру. Оказалось, что он принадлежит маленькому отелю возле станции Паддингтон. Никого по фамилии Уиллс среди постояльцев не было, однако ночной портье оставил запись, что где-то после десяти вызывали «мистера Стэйнса» и что это был междугородный звонок. Когда я позвонил в отель, самого «мистера Стэйнса» там не было. Я не стал рисковать, немедленно связался с Ярдом и отправил в отель пару офицеров, дав им указание дождаться «мистера Стэйнса» и посмотреть, не похож ли он на мистера Уиллса.
     Когда я вернулся назад, оказалось, что Восс высидел новую гипотезу. Она так походила на мою собственную, что я даже испугался, уж не начал ли непроизвольно думать вслух.
     – Я убежден, что этот Уиллс по уши замешан в деле, – сказал он. – Не удивлюсь, если этот парень угнал лодку Гарри Терстона… Мой дворецкий сказал мне, что ее нашли причаленной к берегу Пруда.
     – Мистер Уиллс, – сказал я, – последним разговаривал с братом перед его гибелью и получил его признание. А вот почему он скрылся в одиночку, без Веддла, для меня загадка.
     Восс тем временем снова заговорил о публикациях в прессе. Он отнесся к этому очень серьезно.
     – Поймите, Супер, – подчеркнул он, – у меня научный склад ума. Наверно, я не слишком хороший сыщик, но владею методом дедукции. С тех пор, как я лишился ног, мне пришлось поработать над куда более мудреными проблемами, чем эта. И я твердо уверен, что если известие о стрельбе Веддла не попадет в газеты, уже завтра утром ваш приятель будет у вас в руках.
     – Вы считаете, что это Уиллс убил его? – спросил я.
     Он покачал головой.
     – Ну, конечно же, нет! Но, разумеется, он сообщник. Он поднялся вверх по реке, видимо, на лодке, чтобы забрать своего брата. Вы ведь получили сведения с телефонного узла, верно? Не выходя из комнаты и не получив никаких сведений от человека, подслушавшего ваш разговор, могу сказать, что вы у них выясняли. Вы интересовались, с кем и о чем говорил тот, кто прятался в домике.
     Я только ухмыльнулся в ответ.
     – Нет, нет, это не догадки! Я уверен в этом, – наливаясь краской, возбужденно заявил Восс. Его белые волосы чуть не встали дыбом. – И держу пари, вы узнали, что он звонил своему брату… А если не узнали, так я вам это говорю! Он просил брата приехать и забрать его оттуда. И брат приплыл на лодке.
     – А почему не по суше? – спросил я.
     – За дорогами ведется наблюдение, разве не так? Какая вероятность, что автомашина сумеет отъехать хотя бы на милю отсюда? Нет, наверняка он приплыл по реке… У него, скорее всего, была гребная лодка, чтобы добраться до протоки и украсть диковинную моторку Гарри Терстона. Он направил катер к тому месту, где вы нашли его, и встретил там брата. А тот вернулся в домик за чемоданом или чем-то вроде этого. Кстати, вы нашли чемодан или сумку? Вижу, что нашли. Должно быть, он все рассказал о преступлении Уиллсу, и тот на гребной лодке спустился вниз по реке и скрылся в совершенной уверенности, что его брату удастся сбежать.
     – И все-таки я не вижу, зачем скрывать информацию от газет, – заметил я.
     – Не видите?
     Макс Восс заговорил спокойнее.
     – А я вижу! Два человека были убиты, оба одним и тем же человеком, – произнес он, подчеркивая каждый слог ударом ладони по столу. – Единственный человек, который знает, кто убийца, – это Уиллс. Если появится сообщение, что Веддл убит, Уиллс не станет скрывать известные ему факты… И закончит так же, как Филд и его брат!
     Такой взгляд на происходящее оказался для меня полной неожиданностью. Мне даже в голову не приходило, что Уиллс может прятаться не от суперинтенданта Минтера, а от кого-то другого. Честно говоря, мне неприятно, когда другие люди опровергают мои гипотезы. И в самом деле, разве это не досадно? Упорно трудишься, кропотливо складываешь самые мелкие детали мозаики в целостную картину, – и тут вдруг кто-то подсказывает, что один кусочек лег вверх ногами!.. Однако к Воссу я относился с большим уважением. И чем лучше узнавал его, тем больше уважал. Я не верю, что в жизни существуют детективы-любители вроде тех, о которых понаписано столько книг. Однако если бы мне пришлось работать с каким-то прославленным сыщиком, я бы хотел, чтобы он как можно больше походил на Макса Восса. Потому что у того безусловно были мозги.
     Когда Марджори Венн этим утром появилась в Лоун-хаусе, я решил было, что она опоздала. Но потом понял, что это я встал так рано, что десять часов уже казались мне серединой дня. Копия записи на листке была у меня с собой, и я показал ее девушке. Это ее позабавило, хотя она припомнила несколько случаев, когда Веддл попытался завести с нею знакомство. Однажды, скажем, она зашла в кинотеатр в Рединге (дело было в субботу, и она приехала в Рединг на автобусе) и обнаружила, что Веддл сидит рядом с ней.
     Я не стал ей говорить, что этот человек мертв. Но она все равно узнала это от одного из слуг в доме и пришла ко мне совершенно расстроенная. Я заметил, что все происходящее сильно действует ей на нервы, и подумал, не лучше ли отправить ее отсюда в Лондон. Сегодня ожидалось прибытие поверенного в делах мистера Филда, который наверняка предложит ей, как наследнице, сразу же получить какие-то деньги наличными, так что она могла бы позволить себе остановиться в самом лучшем отеле. Но когда я предложил ей это, она даже слушать меня не захотела.
     Впрочем, когда я мимоходом упомянул Гарри Терстона, ее нежелание покидать эти места стало понятно. Я увидел, как вспыхнуло ее лицо, и догадался, что их привязанность куда сильнее, чем они сами себе в этом признаются.
     Думаю, она угадала, о чем я думаю, потому что торопливо перевела разговор на другую тему.
     – Я совсем не переживаю и хочу оставаться здесь, пока это ужасное убийство не будет расследовано, – сказала она. – И не собираюсь уезжать, пока все дела мистера Филда не будут приведены в порядок.
     А после полудня меня ожидал удар. Не могу сказать ничего плохого про нашего начальника полиции, но вот деликатным его не назовешь. Будь он таким, ни за что не послал бы для осуществления, как он это назвал, общего надзора за расследованием суперинтенданта Герли.
     Герли – мой непосредственный начальник. Ничего плохого о нем сказать не могу. Полагаю, он хороший отец и достойный муж. Правда, он толстый, а я не люблю толстых мужчин. Но среди толстяков мне попадались и такие, с кем вполне можно было поладить.
     А вот с Герли я никогда поладить не мог. Еще с той поры, когда мы вместе ходили в констеблях. Он из тех людей, которые знают все на свете, и ни за что не признаются, что о чем-то им известно слишком мало. Естественно, едва прибыв на место, он первым делом принял командование на себя и стал раздавать указания моим людям, показав при этом свою полную некомпетентность.
     Мне пришлось много раз сотрудничать с суперинтендантом Герли, но так и не удалось найти способ ему противостоять. Бросить дело и вернуться в Ярд? Но тогда через пару дней придется возвращаться и расхлебывать всю ту кашу, которую он успеет тут заварить с самыми лучшими намерениями. Пожаловаться начальнику полиции? Но тот лишь отмахнется: «Вы знаете, что он за человек, так что не принимайте его всерьез».
     Герли без толку болтался по дому до самого вечера, а потом пришел в кабинет и заявил:
     – Минтер, я думаю взять ялик и отправиться вниз по реке.
     – А плавать вы умеете? – спросил я.
     Он ответил «Нет», но отговаривать его все равно было бесполезно. Да и потом, толстые люди не тонут.
     Я решил переночевать в Лоун-хаусе, и как раз закончил обедать, когда вернулся Герли, полный идей, как тухлое яйцо ароматов. Марджори Венн уехала домой, так что я мог выражаться последними словами без риска оскорбить чей-то нежный слух. Впрочем, у Герли можно было хоть кол на голове тесать. Я, честно говоря, готов был убить его, когда он вдруг заявил:
     – Знаете, Минтер, все концы уже у меня в руке. Так что, думаю, завтра утром можно выписать ордер на арест.
     – Отлично! – отозвался я. – Вы, разумеется, во всем сумели разобраться за полчаса. Итак, кто же убил Джона Филда?
     Он взглянул на меня и потряс головой. А когда Герли трясет головой, это значит, что сейчас он сморозит такую чушь, что хоть плачь, хоть смейся.
     – Девушка, – заявил он.
     У меня глаза на лоб полезли.
     – Кто? Мисс Венн?
     Он кивнул.
     – Разве это не очевидно? – спросил он. – Удивляюсь, Минтер, как вы не додумались до этого раньше.
     Он всей своей тушей навалился на стол так, что тот заскрежетал. Я, по-моему, тоже.
     – В момент убийства она находилась в доме. Этого вы не можете отрицать. Допустим, она была заперта в комнате. Но что ей могло помешать самой там запереться и выбросить ключ из окна?
     – Ей могло помешать только то, что ключ был найден в кармане у покойника, – возразил я.
     Но его это нимало не смутило.
     – Значит, было два или даже три ключа, – заявил он. – Кто выиграл от смерти Филда? Она! К тому же, Минтер, твердо установлено, что она его недолюбливала. У нее был романчик с кем-то другим тут, по соседству… Правда, я еще не разобрался с кем…
     – Ну, вам хватит и пяти минут, чтобы разобраться, – заметил я, но, клянусь, этого укола он даже не почувствовал.
     – Его убили африканским мечом… – начал было он, но я прервал его.
     – Убийца Джона Филда оставил снаружи у дверей след босой ноги. Мужской ноги, а не женской. Выбросьте из головы ваши глупости, Герли.
     – Мне надо задать ей пару вопросиков, – произнес он и вынул из кармана толстый блокнот, для заполнения которого пришлось бы потратить массу времени. – Будьте любезны, приведите ее сюда.
     – Она уже уехала, – сухо ответил я.
     – Так позаботьтесь, чтобы ее доставили сюда.
    
     Глава X
    
     Когда Герли упрется, с места его не сдвинешь. К тому же он имел полное право допросить Марджори Венн, и запретить ему это было не в моей власти. А если бы я стал препятствовать, то выглядел бы в его рапорте очень неприглядно. Так что, тщетно попытавшись убедить его, что допрос лучше отложить до утра, я согласился поехать вместе с ним и увидеться с девушкой в доме, где она проживала.
     – Утром она может скрыться, – заявил Герли.
     Спорить было бессмысленно.
     Полицейский автомобиль доставил нас в маленькую деревушку, где Марджори Венн жила у вдовы, державшей маленькую лавчонку. Марджори занимала две лучшие комнаты в доме и, как она мне говорила, обставила их по своему вкусу.
     Лавка была заперта, мы постучались к хозяйке и объяснили, зачем приехали. Она удивленно посмотрела на нас.
     – Мисс Венн уехала в Лондон… Час назад… Она забрала все свои вещи… Она больше не вернется.
     У меня не укладывалось в голове, как Марджори Венн могла уехать, ничего не сообщив мне, особенно после того, что она мне сказала еще днем. Я ведь старался убедить ее уехать в Лондон, а она заявила, что не уедет, пока дела Джона Филда не будут приведены в порядок. И вот теперь внезапно взяла и скрылась.
     – А что я вам говорил? – заявил Герли. – Я это знал, дружище. Не следовало вам оставлять ее без наблюдения…
     Я не обратил внимания на его слова.
     – Как она уехала? Когда она решила сделать это? – спросил я у вдовы.
     По ее словам, Марджори Венн получила какое-то сообщение и тут же, даже не надев шляпки, куда-то умчалась. Вернулась она только через пятнадцать минут и выглядела очень взволнованной. Пройдя в свою комнату, она сразу же начала собирать вещи. Хозяйка знает это потому, что заходила к ней наверх со стаканом молока, который девушка обычно выпивала перед сном. Марджори укладывала вещи в чемодан и сказала ей, что ее вызывают в Лондон по срочному делу и что сейчас за нею придет машина. И действительно, машина прибыла через пару минут.
     Точно сказать, что это была за машина, хозяйка не сумела, лишь пояснила, что она проехала по деревне и остановилась на обочине дороги. Хозяйка видела только ее задние огни. Марджори заплатила за квартиру и сама отнесла чемодан к машине. Это все, что хозяйка могла рассказать.
     Я проехал к деревенской гостинице, но не сумел найти никого, кто видел бы машину. Даже здешний полицейский не мог сообщить мне никаких сведений. Хотя деревня стояла в стороне от оживленных дорог, машины по главной улице проезжали часто. Новость ошеломила меня, зато старина Герли чуть не похрюкивал от радости.
     – Что я вам говорил? – ликовал он. – Она удрала! Она узнала, что сюда приехал я…
     – Да, этого достаточно, чтобы любая женщина тут же удрала со всех ног, – проворчал я. – Но на мисс Венн это не похоже.
     Мы направили автомобиль к первому полицейскому посту, но и там не могли сказать ничего определенного. Какие-то машины проезжали, но ни одна из них не показалась дежурному сержанту настолько подозрительной, чтобы ее останавливать.
     – Машина могла поехать в объезд, – предположил Герли, и на этот раз его замечание было дельным.
     Впрочем, хотя объездных путей было несколько, но машина все равно должна была наткнуться на «шлагбаум». Если, конечно, не ездила по кругу.
     По дороге к дому Филда Герли дал себе волю. Он, если так можно выразиться, перегерлеил самого себя.
     – Незадачливые полицейские офицеры, – вещал он, – очень часто не замечают очевидных вещей. А я, как только зашел в дом, сразу же заподозрил девушку. Я прикинул и так, и этак и сделал вывод, что единственным человеком, который мог убить Филда…
     – И застрелить Веддла? – подсказал я.
     – А почему бы и нет? – отозвался Герли.
     Он был из тех людей, которые, не находя аргументов и чувствуя, что их загнали в угол, переходят на крик. Я не мешал ему кричать всю дорогу до Лоун-хауса.
     Насколько мне известно, друзей у девушки в Лондоне не было, и Герли сделал то, что и следовало: разослал описание по отелям и попросил уведомить нас о ее прибытии. Герли даже собирался выписать «ордер на арест и задержание», но от этого я сумел его отговорить. В конце концов, он все же служащий полиции, и мне не хотелось, чтобы Скотланд-Ярд сел в лужу.
     Целый день мы занимались поисками и проверками. В результате выяснилось несколько важных фактов. Во-первых, именно Веддл стрелял в меня и Макса Восса. Он использовал автоматический пистолет, и на руке у него остался черный след от порохового нагара. Он пытался стереть пятно, но оно все равно было хорошо заметно. В подтверждение этой моей теории при повторном обыске в домике Веддла нашлась запасная коробка с патронами.
     Мы отправились туда вдвоем, Герли и я, а потом по приглашению Восса остались на ужин. Перед тем как пойти в дом, я сообщил суперинтенданту о нелепом, на мой взгляд, предложении Восса не давать газетных сообщений. Разумеется, Герли не согласился со мной.
     – Я готов поддержать это предложение, Минтер. Слишком уж много шума вокруг полицейских расследований. Репортеры суют свой нос во все дырки, выдумывают сенсации и разбалтывают всю доверительную информацию.
     Между тем, вот что было любопытно: делом об убийстве в Лоун-хаусе пока что занимались всего лишь два местных репортера. А ведь обычно при расследовании подобных преступлений вся округа кишмя кишит газетчиками. Правда, надо вспомнить, что в первые два дня еще не было такого названия – «Тайна уединенного дома». Если не считать полицейских, то лишь четыре человека знали, как было совершено убийство. Даже слугам было известно только то, что мистер Филд мертв, так как в доме во время убийства их не было. Кроме того, мы заставили их держать язык за зубами, дав обещание, что их не уволят, если они будут молчать. Мисс Венн сообщила им об этом по моей просьбе.
     Словом, мне казалось, что в прессе не появилось почти ничего о произошедшем. Правда, позднее я узнал, что один из местных репортеров все-таки передавал по телефону материал для колонки в одну из вечерних газет.
     Была еще одна причина, по которой я считал, что пресса не обратит внимания на убийство Веддла. Часто бывает так, что случается сразу несколько громких преступлений. Вот и сейчас много шума в газетах вызвало «дело об отравлении», где была замешана известная актриса. Как мне стало известно, все «звезды» лондонской прессы обосновались в маленьком городке к северу от Лондона, где проживала подозреваемая. Но, как оказалось, я ошибался.
     Когда я зашел к Воссу, он сразу задал вопрос, появилось ли в вечерних газетах сообщение об убийстве Веддла. Ему уже прислали все первые выпуски, и там он ничего не нашел, но беспокоился, а вдруг что-то опубликовано в более поздних выпусках. Я ничего не мог ему сказать, так как никогда не читаю газет. Если не считать тех случаев, когда судья рекомендует мне познакомиться с тем или иным делом.
     Только на следующий день я обнаружил, что сообщение об убийстве промелькнуло на первой полосе одной вечерней газеты.
     Разумеется, Герли и Восс тут же стали лучшими друзьями. Герли питал слабость к денежным людям. Я попросил его не обсуждать дело с Воссом, потому что, как я объяснил, не хотел его тревожить. Однако не успели мы и пяти минут просидеть за столом, как Герли начал выкладывать свои гипотезы и выводы.
     – Мистер Восс, вы знаете ту девушку?
     Восс вскинул на него глаза.
     – Мисс Венн? Да. А что?
     Герли ухмыльнулся и развел свои жирные руки.
     – А кто же еще мог это сделать?
     Я испугался, что Восса сейчас хватит кондрашка.
     – Уж не хотите ли вы сказать, что подозреваете Марджори Венн?..
     Мне показалось, что он хотел выразиться покрепче, но сдержался.
     – Да, – подтвердил Герли, – именно это я и хочу сказать. И тот факт, что сегодня вечером она исчезла…
     Восс оттолкнулся от стола и уставился на моего тупоголового коллегу.
     – Исчезла? Что вы имеете в виду?
     Я решил, что пришло время вмешаться.
     – Она уехала. Через пару минут после того, как получила сообщение.
     – Когда это было?
     Восс протянул руки, ухватился за край стола и снова к нему придвинулся. Похоже, он взял себя в руки.
     Герли начал было рассказывать, он ведь из тех, кто умрет, если не проболтается. Но Восс прервал его:
     – Что еще вы можете мне сообщить об этой молодой леди? Меня она очень интересует. Я даже хочу попросить вас представить меня ей. Возможно, ей нужна работа…
     – Работа? – воскликнул Герли. – Дорогой друг, да в том-то и дело, что она наследница!
     – Филда?
     Никогда еще не видел такого недоверчивого выражения лица.
     – Он оставил ей все свои деньги, – подтвердил Герли, давая полную волю своему языку. – В том-то и все дело! Благодаря его смерти она получает все!
     Он продолжал распинаться, но Восс уже не слушал его. Он взглянул мне прямо в глаза.
     – Мистер Минтер, – произнес он, – вы мне об этом не говорили. Поразительная новость! Почему он оставил ей наследство? Может, что-то здесь не так?
     Каждый его вопрос был похож на удар кнута. Я не хотел, чтобы Герли принялся ему все объяснять, и поэтому сообщил ровно столько, сколько достаточно было знать постороннему человеку. Еще не закончив, я увидел на его лице облегчение.
     – Совесть, верно? Вы говорите, отец девушки был его партнером? Это, наверно, только усложняет дело.
     – Разбивает вашу стройную теорию? – спросил я.
     Он кивнул. И внезапно переключился на другую тему.
     – Вы видели Гарри Терстона? Что-то он сегодня не появляется. Думаю, он должен знать об исчезновении мисс Венн… Вы ему не говорили?
     Он поманил пальцем дворецкого, и тот принес ему телефон. Длинный шнур от аппарата он воткнул в розетку на стене.
     Я промолчал. Меня чрезвычайно интересовало, что скажет мистер Гарри Терстон, и я бы многое отдал, чтобы подслушать разговор и определить его психологическую реакцию… Правильно я выразился?..
     Восс нетерпеливо постучал по вилке, и вскоре его соединили. Он задал пару вопросов, и я понял, что он разговаривает со слугой. Прикрыв микрофон ладонью, Восс сообщил:
     – Гарри уже лег спать… Стоит ли его будить, как вы считаете?
     Не успел я ответить, как он снова заговорил в микрофон:
     – Да. Скажите, что это я его беспокою. Дело очень срочное… – и чуть погодя: – Алло! Это вы, Гарри? Это Восс.
     Затем он помолчал, видимо, слушая, что говорит Терстон на другом конце провода.
     – Да, – произнес он наконец. И еще раз: – Да.
     Потом он попытался перебить Терстона, но так и не задал вопрос, который наверняка вертелся у него на языке. Я увидел, как он бледнеет и хмурит свои кустистые брови, но, поскольку он слушал молча, то понять, о чем идет речь, было невозможно. Потом, к моему удивлению, он произнес: «Ладно!» и повесил трубку. Отдав аппарат дворецкому, он встретил мой вопрошающий взгляд.
     – Ну, – заметил я, – похоже, вы не стали ему ничего рассказывать о мисс Венн?
     Восс ответил не сразу, он довольно долго просто сидел, глядя на меня. Наконец заговорил:
     – Да, я не успел ему задать ни одного вопроса. Он сам рассказал мне все, что я хотел узнать… Мисс Венн уехала в Лондон по совету Гарри Терстона. По его словам, ей здесь угрожала опасность и…
     Дзинь!
     Стекло в большом эркерном окне разлетелось вдребезги. Что-то ударило по стоявшему перед Воссом графину и, точно ножом, срезало у него горлышко. Во второй раз за последние двадцать четыре часа кто-то в него стрелял.
    
     Глава XI
    
     Как быстро человек может думать? И секунды не прошло после выстрела, как я уже был на ногах. Но за это время я проделал путь в двенадцать тысяч миль, проследил весь жизненный путь Джона Филда и тщательно исследовал каждый аспект его убийства… И понял, кто является убийцей. Я понял это, стоя у стола и полуобернувшись к разбитому окну. Я понял, для чего потребовался дымовой сигнал в роще Тэдпоул и почему я обнаружил след мужской ноги на земле у кабинета Филда.
     Секунда? Нет, десятая доля секунды…
     Хочу отдать должное Герли: не успел я и слова выговорить, как он уже выскочил из комнаты. Впрочем, я отстал от него ненамного. Мы вылетели в зал над террасой – но там никого уже не было. Тьма вокруг стояла кромешная, так что разглядеть мы ничего не сумели. Единственная надежда была на то, что двое наших людей, которых мы отправили патрулировать берег реки возле рощи, услышали выстрел и заметили стрелявшего. Они действительно прибежали в дом, но никого по дороге не встретили.
     Был уже почти час ночи, когда я ушел от Восса. Я собирался оставить наших людей в доме, но Герли даже слышать об этом не хотел.
     – Я сам остаюсь с мистером Воссом, – заявил он. – И если я хуже двух желторотых полицейских, то мне пора уходить в отставку.
     У меня было свое мнение по этому вопросу, но я предпочел оставить его при себе. Единственное, что я сделал, это отозвал Герли в сторонку и посоветовал все последующие двенадцать часов не упускать Восса из поля зрения.
     – И пистолет вам лучше держать наготове, – сказал я.
     Он только расхохотался.
     – Если джентльмен, который стрелял, попадется мне на глаза, он об этом пожалеет. Даже если у него с собой два пистолета.
     Все это было, конечно, прекрасно и величественно, но на меня впечатления не произвело.
     Герли отправился в спальню Восса и запер ставни. Ему принесли раскладушку, и как только Макс Восс закатился внутрь, он поставил ее снаружи прямо поперек двери.
     Многие люди считают меня храбрецом. Но это вовсе не так. Шагая к Пруду, я немного праздновал труса, несмотря даже на то, что меня сопровождали два полицейских офицера. Я знал, что где-то во тьме таится тот, кто пытался убить Восса.
     Я уже буквально засыпал на ходу, но перед тем, как лечь в постель, мне предстояло еще кое-что сделать. Например, осмотреть найденные в кармане у Веддла деньги, пересчитать их и запаковать, чтобы утром отправить в Ярд.
     Пересчет денег отнял у меня больше времени, чем я предполагал. Было уже два часа, когда я понял, что деньги подтвердили разгадку, пришедшую мне в голову в момент выстрела.
     В половине третьего я лег в постель, но сон не шел. Когда человек измучен вконец, уснуть ему почти так же трудно, как совсем не уставшему. Я лежал и думал о Веддле, о Джоне Филде и о Марджори Венн, но больше почему-то о девушке.
     Я уже решил было встать и выпить чаю или даже чего-нибудь покрепче, но потом все же повернулся на другой бок и снова закрыл глаза.
     На всякий случай я поставил двух своих людей на полпути между домом и рощей Тэдпоул. Не знаю, зря я это сделал или нет.
     Уснуть я так и не смог. А просто лежать, как мокрая тряпка, не захотел. Встал и подошел к окну. Уже начала заниматься заря. Света было достаточно, чтобы замелькали тени. Сначала я решил, что посреди лужайки появилось деревце, очень маленькое деревце, которое я раньше не замечал, однако потом вдруг понял, что оно движется к берегу.
     – Кто там? – крикнул я. – Стой! Или буду стрелять!..
     Оружия у меня не было, но я подумал, что хватит и угрозы. И тут я обнаружил, что это женщина и что она бежит к реке. Сердце у меня екнуло, так как при свете зари я узнал Марджори Венн!
     Я бросился из комнаты, включил в коридоре свет и помчался вниз по лестнице. Передняя дверь, выходящая на лужайку, была широко распахнута. Дверь в кабинет тоже. Выйдя на лужайку, я никого не сумел разглядеть. На берегу реки и признака лодки не было.
     Я засвистел, подзывая своих людей. Пока они не появились, я пошел обратно в дом и заглянул в кабинет. Сейф тоже был открыт. Там лежало много документов, и я не сумел сразу определить, пропало ли что-нибудь. Однако потом повернул голову и взглянул на камин: там еще дымилась небольшая грудка пепла.
     К вашему сведению, когда бумага сгорает, буквы отчетливо проступают на черном фоне. Мне не потребовалось очков, чтобы разглядеть: тлеющая кучка пепла – это все, что осталось от завещания Джона Филда, согласно которому все его деньги доставались Марджори Венн.
     Я помнил, что завещание находилось в сейфе. Я помнил и то, что у Марджори Венн были ключи от сейфа и от входной двери.
     Едва окончив осмотр, я услышал, что кто-то громко зовет меня с другого берега Пруда. Двое моих людей подошли к самой кромке воды, и я приказал им переправиться ко мне на моторной лодке, которая стояла на той стороне. Они никого не видели и ничего не слышали, кроме моего оклика.
     Уже совсем развиднелось, и теперь все можно было разглядеть как следует. Я был настолько уверен, что найти следы Марджори Венн невозможно, что, дав своим людям указания, отправился в кабинет, лег на диван и тут же уснул.
     Старику не требуется столько сна, сколько юноше. Я проснулся, когда часы в кабинете пробили семь. Перед тем, как лечь, я догадался снять большую стеклянную крышку с туземной безделушки из слоновой кости и накрыть пепел в камине. При дневном свете буквы были видны отчетливо. Я прикинул, будет ли сгоревший документ считаться действительным и захочет ли сама Марджори Венн добиваться этого. Несколько минут я размышлял, кто все-таки сжег бумаги – сама девушка или негритянка. Нет, я не мог ошибиться – это была Марджори.
     Пока слуги готовили завтрак, я сел к столу, взял бумагу и записал свои соображения по поводу дела. Есть у меня такая слабость: люблю все раскладывать по полочкам. Через полчаса дело, как я его понимал, было передо мною, как на ладони. Детально, от самого начала и до того момента, который я считал его концом. Запись получилась не слишком длинной. Мне потребовалось девять минут, чтобы прочесть ее начальнику полиции (я поднял его с постели) и получить от него соответствующие указания.
     Наш начальник полиции – все-таки человек деликатный и доверяет своим подчиненным. Он сказал, что вряд ли послал бы сюда Герли, но Герли напросился сам, обещая, что ни во что вмешиваться не будет. Конечно, может, он и слукавил, но звучало это правдиво.
     Закончив телефонный разговор, я поднялся наверх, принял ванну и побрился. Когда я спустился вниз, двое ночных патрульных стояли на лужайке, ожидая смены. Если они ожидали, что я уложу их в постельку, то их постигло разочарование. Я вместе с ними пересек Пруд и взял их с собой в дом к мистеру Воссу.
     Восс всегда поднимался ни свет ни заря, и его слуги обычно уже сновали туда-сюда, когда прислуга в других домах еще досматривала последние сладкие сны. Даже дворецкий занимался делами.
     – Мистер Герли еще спит, – доложил он.
     – В какое время мистер Восс, как правило, встает? – спросил я.
     Дворецкий сообщил, что, когда ложится поздно, то пьет утренний чай в восемь часов, а если рано, то в семь.
     – Я как раз несу ему чай наверх, – добавил он.
     Герли храпел, как боров. Я не пнул его лишь потому, что он мой начальник. Только показал ему язык, что еще никому не повредило. Разбудить его оказалось не просто.
     – Это вы, Минтер? – наконец проворчал он. С утра он был не слишком сообразителен. – Что-то случилось?
     Я сказал, что пришел повидаться с Воссом, и тогда он встал и убрал свое ложе.
     – За всю ночь я не слышал ни единого звука из спальни, – заметил он, когда я постучал в дверь.
     Никто на стук не ответил.
     Я забарабанил по панели изо всех сил, но все равно никакого отклика не было. Заглянув в замочную скважину, я увидел, что ключ еще торчит там, и послал дворецкого за ломиком. Я знал, что он висит под стеклом поодаль в коридоре вместе с другими противопожарными принадлежностями.
     Взломав ломиком дверь, я зашел в спальню. Комната была пуста. Свет еще горел, опущенные шторы не пропускали внутрь дневной свет. Однако в комнате не было ни души, а постель оставалась нетронутой. Макс Восс исчез так же бесследно и так же таинственно, как и Марджори Венн!
    
    
     Глава XII
    
     Отодвинув шторы, я увидел, что ставни не заперты и одно окно приоткрыто. Однако лестницы у портика не было. Это я знал точно, потому что иначе заметил бы ее, когда мы подходили к дому.
     Герли был потрясен до глубины души.
     – Как они вытащили его? Он же тяжелый, тащить его нелегко, а я не слышал ни звука. Надо посмотреть на балюстраде, там наверняка есть следы крови…
     Когда я выходил из спальни, он засыпал своими распоряжениями дворецкого.
     Я приказал подогнать машину Восса и отправился прямиком к дому Гарри Терстона. Я предполагал, что он уже встал. Так оно и оказалось. Он прогуливался по лужайке и, видимо, находился там не очень давно, так как на нем была надета только фланелевая тенниска. На мой вопрос он совершенно спокойно ответил, что остывает после проведенного сета.
     – А миссис Филд играет в теннис? – резко спросил я.
     Он улыбнулся.
     – Миссис Филд вчера вечером уехала в Лондон, – неторопливо пояснил он. – Вместе с сыном. Она рассказала мне все, что я хотел узнать. Мне не слишком приятно было это слушать, однако до ее приезда я думал, что все гораздо хуже.
     Я взглянул на него исподлобья.
     – Все это напоминает первую главу детективного триллера, – сказал я.
     – Последнюю главу, – ответил он. – Надеюсь, мистер Минтер, я не доставил вам слишком много хлопот. Во всяком случае, я старался не делать этого. Но, говоря откровенно, я пережил несколько кошмарных дней и так был занят своими делами, что не слишком обращал внимание на чувства других людей… А как дела у мистера Восса?
     Я ничего не ответил.
     – Вы что-нибудь хотите узнать от меня? – спросил он.
     – Да, – произнес я. – И вот что я хочу вам сказать, молодой человек. Я здесь расследую кровавое дело. И мне наплевать и на вас, и на ваше родовое имение, и на ваши деньги, и…
     – И вообще на все по соседству, – улыбнулся он. – Я это понимаю, суперинтендант. Я могу вам оказать помощь в рамках дела и выложить чистую правду по делу. Но в других вопросах не могу обещать ни помощи, ни откровенности.
     Он вытащил два плетеных кресла, поставил их друг против друга и сел в одно из них. Я же не захотел садиться: у стоящего при допросе всегда есть преимущество перед сидящим. Об этом мне говорили лучшие юристы.
     – Вчера вечером, – начал я, – мисс Марджори Венн в большой спешке покинула свое жилище…
     – В автомобиле, – невозмутимо продолжил Гарри Терстон. – Кто-то прислал ей записку, и этим кем-то был я. Я хотел встретиться с нею по неотложному делу, так как мог сообщить ей то, что заставило бы ее уехать вместе со мной.
     От его откровенности у меня даже дух захватило.
     – Это вы прислали за ней машину?
     Он кивнул.
     – И увезли ее в Лондон?
     – Нет.
     – А куда вы ее увезли? – спросил я.
     Он взглянул в сторону дома.
     – Вообще-то, она здесь… Она здесь со вчерашнего вечера.
     – И, конечно, не покидала дом ни на минуту? – насмешливо поинтересовался я.
     – На этот вопрос я не готов дать ответ, – сказал Терстон. – Если она куда-то и уходила вместе со мной, то, уверяю вас, у нее были для этого серьезные основания. Она ведь из тех молодых леди, которые ничего не делают без причины.
     От его наглости у меня снова захватило дух.
     – Если она в доме… Могу я ее видеть?
     Он кивнул.
     – Она переодевается. Мы играли в теннис все утро.
     – А вы были возле дома Восса? – задал я вопрос.
     Он покачал головой.
     – Нет.
     – Вы знаете, где Восс находится сейчас и кто его похитил?
     Он посмотрел мне прямо в глаза.
     – Я сказал вам все, что считал нужным, – решительно заявил он. – К счастью, вы не можете отправить меня в пыточную. И потом, мне повезло: я не только молод, но и очень богат. Да и родня у меня влиятельная. Правда, я знаю, – добавил он, – что для вас, Супер, это никакого значения не имеет. Поверьте, я отдаю вам должное. Но ваши непосредственные начальники, опасаясь ошибки, никогда не решатся привлечь меня к суду без очень и очень убедительных оснований. А я не убивал ни Филда, ни Веддла. И не стрелял в вас. По-моему, это сделал Веддл. Да и вообще, я не сделал ничего такого, за что мог бы понести наказание по закону.
     Я подождал, пока он выговорится, а потом тихо спросил:
     – Вы вполне уверены в этом, мистер Терстон? Вы абсолютно уверены в том, что за прошедшие восемь часов не сделали ничего такого, за что я мог бы посадить вас на скамью подсудимых?
     Он снова улыбнулся.
     – Давайте пойдем и позавтракаем, – предложил он.
     Но на меня его дружеский тон не произвел никакого впечатления. Я заявил, что хочу встретиться с молодой леди. Он не возражал.
     Марджори Венн спустилась в просторную библиотеку через пять минут после того, как я там устроился. Она выглядела бледной, но очень собранной и уверенной в себе. Такого выражения у нее на лице я раньше не видел. Я бы назвал его чем-то вроде… Какое бы тут подошло слово?.. Безмятежность! Да, именно так. В результате она совершенно преобразилась.
     Войдя, она легонько улыбнулась мне и протянула руку. Так как я не Герли, то протянул ей свою.
     – А теперь, милая девушка, – сказал я, – может быть, вы объясните мне, зачем приходили к моему дому глубокой ночью?
     – Вообще-то, он был моим домом, – произнесла она, и губы у нее задрожали. – Да, суперинтендант, я не отрицаю: я зашла в кабинет и открыла сейф. И сожгла завещание мистера Филда.
     – С какой стати? – спросил я.
     – Потому что мне не нужны его деньги. Они принадлежат его жене. Это благодаря ее преданности он нашел свою золотую жилу. Каждый пенни его денег принадлежит ей и ее сыну. Конечно, проще было бы принять наследство и передать все ей, – продолжала она, – но я не хочу, чтобы мое имя хоть как-то упоминалось в связи с именем мистера Филда.
     Я не сводил с нее глаз.
     – Значит, вы предпочитаете остаться бедной?
     – Мисс Венн не будет бедной, – вмешался Гарри. – По двум причинам. Одна из них та, что на следующей неделе мы с нею поженимся.
     Я выложил свою козырную карту.
     – С согласия вашего отца? – обратился я к ней.
     Лицо у нее изменилось.
     – Да, – еле слышно произнесла она, – с согласия моего отца.
     Гарри Терстон уставился на меня. Его взгляд буквально буравил мое лицо, и у меня даже поднялось настроение от мысли, что я утер ему нос.
     Теперь я отбросил фамильярность и стал задавать прямые и жесткие вопросы. Любая другая девушка запаниковала бы, однако мисс Венн так ловко отражала мои уколы, что после получасового допроса я ничего нового не узнал. Хуже того, она не дала мне ни одной зацепки, которая позволила бы заставить ее говорить откровенно.
     Вернувшись в Хэйнторп, я обнаружил, что Герли собрал там половину беркширской полиции и организовал грандиозное прочесывание окрестностей.
     – Я ищу колодец. Он должен быть где-то здесь, в парке… Садовник сказал мне, что слышал об этом.
     – И зачем вам понадобился колодец? – полюбопытствовал я. – В кранах вода пропала?
     Но Герли был из тех людей, которым для завершения любого дела обязательно требуется колодец с трупом на дне. Мне вообще порой кажется, что он черпает большую часть своих идей по ведению расследования из тех захватывающих повестушек, которые так популярны в наше время.
     Словом, я выбросил из головы этот колодец и сделал по телефону запрос в дополнение к уже сделанному мною раньше, из дома Гарри Терстона. Впрочем, я понимал, что шансов на успех у меня мало, и поэтому не очень расстроился, когда к полудню из полиции графства ответили, что результата нет. Я знал, что в Лондоне занимаются этой работой, что все порты находятся под наблюдением и что наши люди отслеживают все поезда, уходящие из города и идущие в морской порт.
     Сразу после полудня мне пришло сообщение из Бикстона, из тамошней больнички. Бикстон стоит на реке. Он мог бы считаться одним из самых благополучных городков в Англии, если бы не плотина, которая поставляла почти половину пациентов в домишко из красного кирпича, носящий там название больницы. Эта плотина чрезвычайно опасна даже при свете дня и уж точно представляет смертельный риск для человека, который ради спасения своей жизни плывет на лодке по реке в кромешной тьме и пытается остаться незамеченным.
     Когда пловца вытащили из воды, он выглядел настоящим покойником, и полицейский, услышавший его крики и поспешивший ему на помощь, сначала решил, что нет смысла даже делать ему искусственное дыхание. Однако он только недавно прошел курс оказания первой помощи и ради интереса попробовал применить полученные знания на практике. Вот уж он удивился, когда покойник вдруг начал дышать!
     Пловец не приходил в сознание почти до ленча, а когда опомнился, то сразу назвал имя суперинтенданта Минтера.
     Из больницы позвонили мне, и я помчался туда, как на пожар. Правда, мне пришлось прождать целый час, потому что, по мнению доктора, пациент был еще слишком слаб. Мы как раз попивали чай с сестрой-хозяйкой, когда за мной зашла медсестра и пригласила в маленькую палату. Я сразу направился к больничной койке.
     – Привет, Уиллс! – сказал я.
     Брат Веддла выглядел скорее мертвым, чем живым. Кроме того, он был сильно напуган, и я знал почему.
     – Вы переволновались вчера вечером, верно? – обратился я к нему. – Ваш выстрел в Восса оказался не слишком метким. А ведь могли и попасть в цель.
     Он отвел глаза в сторону.
     – Я ни в кого не стрелял, – угрюмо возразил он. – Вы не сможете доказать, что я в кого-то стрелял.
     В этом он был прав. Чтобы заставить Уиллса рассказать все, мне потребовалось бы оставить все дела и порядком потрудиться. Да и то, боюсь, многого он бы мне не сообщил.
     В общем, он не хотел ничего говорить и долго просто лежал, избегая моего взгляда и не обращая внимания на мои вопросы. А потом внезапно выпалил:
     – Вы ни в чем не можете обвинить меня, Супер, кроме нарушения дисциплины… А вам отдали показания моего брата? Они были у меня в кармане… Не думаю, что их выбросили. Я их носил с собой с того вечера, когда он мне их отдал. Он знал, что что-то должно случиться, и сказал, что у него нет выхода… Он написал все об этом деле на случай, если кто-то его прикончит или если против него сфабрикуют дело. Показания написаны на обороте календарных листков, и один листок потерялся. Но там нет ничего против меня, Супер. Вы можете сколько угодно говорить о стрельбе, вы можете подозревать меня в чем угодно, но доказать вы ничего не сумеете. Я помог брату, потому что он мой единственный близкий человек. Я согласился работать в Лоун-хаусе не для того, чтобы охранять Филда, а для того, чтобы узнать то, что хотел выяснить брат.
     Уиллс говорил правду: никаких улик против него не было. Мы так и не нашли оружия, из которого стреляли в Восса. Но на тех заполненных размашистым почерком листках, которые я внимательно прочитал ночью, объяснение той стрельбы все же нашлось.
    
     Глава XIII
    
     Я не стану приводить здесь этот документ дословно. Он очень длинный, да и многовато в показаниях Веддла неточностей.
     Филд и его партнер Венн (который впоследствии стал называться Воссом) искали в Африке золотую жилу. Венн, который женился на очаровательной девушке из колоний, отправил ее в Англию, где она должна была родить, и партнеры продолжили свои поиски. Жила была найдена при помощи туземного вождя, на дочери которого женился Филд.
     Кроме того, Филд старался выведать у вождя, своего тестя, местонахождение клада самородного золота, который хранился где-то в селении. Когда он получил отказ, то во главе враждебных племен напал на селение. В это время Венн сильно болел и жил в хижине у вождя. Ему было все равно, что с ним случится. Он получил сообщение, что его жена умерла при рождении ребенка. Тогда, да и много лет спустя, он еще не знал, что полученное им письмо написал Филд, который старался довести больного человека до самоубийства.
     Филд вернулся в Англию очень богатым человеком и в полной уверенности, что его тогдашний партнер умер в африканских дебрях. Он не взял с собой свою туземную жену, она вместе с ребенком сама добралась до Англии и отыскала его. Она прошла обучение у миссионеров и прекрасно говорила по-английски. Но и она не знала, что Венн выжил.
     Между тем Венн рыскал по Африке и понятия не имел о том, что его партнер все-таки нашел и разрабатывает золотую жилу, которую они вместе искали, а также о том, что именно он, Филд, организовал налет на селение. Он узнал обо всем только тогда, когда уже стал довольно состоятельным негоциантом и вернулся в тот поселок. Умирающий вождь завещал ему большую часть того золотого клада, которым Филд, рискуя своим положением в стране, пытался завладеть, и Венн стал очень богатым человеком. А для Филда риск оставался вполне реальным. Жила, которую он разрабатывал, была сдана ему в концессию правительством Конго. Если бы власти выяснили, что он принимал участие в вооруженном нападении, его бы лишили такого права.
     Венн вернулся в Англию, не испытывая враждебности по отношению к человеку, который обошелся с ним так подло. И только здесь совершенно случайно узнал всю правду. В частности, о том, что письмо, которое он получил, находясь в лесу, и сообщавшее о смерти его ребенка, написал Филд. Жена Венна умерла в нищете за год до его возвращения в Англию. А его дочь, как он с ужасом узнал, работала у Филда.
     Поместье по соседству с Лоун-хаусом было выставлено на продажу. Он купил его и стал хладнокровно разрабатывать план убийства человека, который позволил его жене бедствовать и теперь, как он считал, выбрал себе в жертвы его дочь, Марджори Венн. Для начала ему требовалось подготовить себе алиби, и он появился в графстве, назвавшись Воссом и выдавая себя за человека, которому отказали ноги, так что он мог передвигаться только с помощью оснащенного двигателем кресла. Он перестроил дом, оборудовал там лифты и приобрел различные приспособления, необходимые безногому. Слух о калеке, который не в силах ходить, стал широко известен в округе.
     Похоже, Венн (нет, теперь уже Восс) обладал своеобразными артистическими способностями. Я встречал и других людей, проделывавших такие же трюки, но он мог бы всем им дать сто очков вперед. Он провел рекогносцировку местности, тщательно обдумал эффектный способ убийства и терпеливо ждал, пока найдется подходящий помощник.
     Веддл стал для него находкой. Бывший заключенный, готовый на все, он тайком прочитал письма своего хозяина и, к ужасу Восса, узнал его секрет. С этого момента Веддл был обречен. Хотя, согласно его признанию, был уверен, что сорвет крупный куш.
     Восс решился открыть разработанный им план своему слуге. Это обещало сказочное богатство шантажисту. Потому что Веддл сделал еще одно открытие. Он узнал, что Марджори Венн является дочерью его хозяина и когда-нибудь станет богатой женщиной. Он держал свое открытие в тайне, даже намеком не дав понять Воссу, что знает так много, и в то же время на свой дурацкий манер приударяя за молодой леди.
     После того, как Филд избил его, у него появились с Филдом свои счеты, и он еще охотнее был готов помочь хозяину в его мести.
     Если помните, у мистера Восса были очень приметная куртка и белая шляпа. В день убийства Веддл находился в роще, одетый точно так же, как хозяин. Когда электрическое кресло заехало в лес, они с Воссом поменялись местами. Веддл получил подробный инструктаж. Это была записка, та первая улика, которую я нашел. Он должен был подняться на холм, остановиться у определенных кустов и повернуться в сторону определенного камня, так чтобы смотреть в направлении церкви Эмберли. На этом месте он был виден каждому человеку в радиусе нескольких миль, а сам мог наблюдать за рощей Тэдпоул.
     Получив дымовой сигнал, он должен был на третьей скорости спуститься с холма. Восс удачно подобрал себе сообщника. С помощью Веддла проще было избавиться от стоявшего на посту Уиллса, его брата. В тот момент, когда кресло двинулось с Веддлом на вершину холма, Восс сбросил свою приметную одежду и скользнул в воду. Переплыв Пруд, он пробрался по лужайке к кабинету Филда.
     Скорее всего, у него был с собой нож, вряд ли он рискнул бы пойти безоружным. Однако под рукой оказался африканский меч. Филд, должно быть, сидел к нему спиной, когда он нанес удар.
     Надо помнить, что на Воссе был только купальный костюм. Он был хорошим пловцом, и через несколько минут уже добрался до воды и переплыл Пруд. Оказавшись в роще Тэдпоул, он вынул из кармана макинтоша Веддла ракетницу и подал сигнал. Увидев дымок, Веддл пустил кресло вниз, в рощу, где его ждал Восс. Тот наскоро вытер лицо и волосы полотенцем, которое потом спрятал в дупле, надел свою приметную одежду, сел в кресло, прикрыл колени пледом и пустился в путь. Кто бы мог подумать, что въехал в рощу один человек, а выехал совсем другой?
     Между тем Веддл надел долгополый макинтош, спрятал свою одежду и отправился к себе в домик. Когда поднялась суматоха, от Веддла надо было избавиться. Для этого все было подготовлено, но Веддл отказался скрыться в ту же ночь и спрятался в погребе.
     Не знаю, когда он догадался, что хозяин водит его за нос. Скорее всего, тогда, когда в домик зашел я.
     Когда поднялась суматоха, Веддл потерял голову и сбежал. Я нашел его деньги, те деньги, которые Восс ему дал для того, чтобы он уехал из Англии. Я склонен думать, что сначала он все-таки прятался в хозяйском доме и только потом затаился в погребе.
     Восс допустил промах: ему надо было найти новые банкноты. Я точно понял, что произошло, когда считал деньги, найденные на трупе Веддла: одна из купюр была испачкана чернилами. А раньше я уже видел такую же у Макса Восса.
     Загадка ночной стрельбы так и не была полностью разгадана. По моей версии, возможным стрелком был Веддл, который понял, что его обманули, и выстрелил в Восса через окно спальни. Мне не хочется верить, что в роще в меня стрелял Макс Восс и что он сам подстроил фальшивое покушение на себя. Но это вполне возможно.
     Однако был еще один человек, который знал секрет Венна-Восса. Единственный человек в мире, который не должен был ничего знать: Гарри Терстон. У Гарри был телескоп на террасе, и в тот день, когда замаскированный под хозяина Веддл отправился на холм Джоллибой, мистер Гарри Терстон навел на него свой прибор и сразу же распознал подмену.
     Он растерялся, потому что ему нравился Восс. Ему не хотелось его выдавать. Похоже, он был сбит с толку, но потом услышал, что у Филда была жена-негритянка. Он выведал у одного из моих людей ее адрес и отправился на ее поиски. Именно она рассказала ему историю двух партнеров, и он мигом сообразил, что Марджори Венн – дочь Восса. Он решил увезти ее куда-нибудь. А еще он хотел спасти жизнь отцу девушки. Помогал ли он ему скрыться, доказать не удалось. Но Восс сбежал и больше никогда не показывался в Англии.
     Я уверен, что это именно он хладнокровно прикончил Веддла. Веддл связался по телефону с братом и договорился о встрече в роще Тэдпоул. Он собрал чемодан и отправился в лес, где передал свое признание Уиллсу, который тоже находился в числе подозреваемых. Уиллс поплыл на лодке вниз по реке, направляясь к Темзе. Он нисколько не сомневался, что Веддл последует за ним на лодке Терстона.
     Разумеется, Восс не хотел, чтобы сообщение об убийстве Веддла попало в газеты: он понимал, что Уиллс будет ему мстить...
     Что еще можно к этому добавить?.. В целом, дело получилось неудачное, я им недоволен. Я всегда недоволен, когда в деле об убийстве никого не повесят. Но с другой стороны, я не желал бы Максу Воссу такого конца: он был славным парнем, хотя и убийцей.
     С английского перевел Мих. Максаков.